Текст книги "Наследник для медведя (СИ)"
Автор книги: Анна Владимирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
15
– Да хоть на пузо ляг, я не собираюсь за тебя замуж! Думаешь, это так просто?! Если тебе нужно мое мнение, я могу его дать, не выходя за тебя замуж! Что у вас за проблема?!
Мы полежали немного в тишине. От горячей воды и не менее распаляющих боевых действий в ушах зашумело.
– Мы перестаем оборачиваться в людей, Вика. – Его тихие слова прогремели в моей вселенной раскатом далекого грома, не предвещающего ничего хорошего.
– Давно? – выпуталась из его рук и развернулась к нему лицом. Ученый во мне не успел сообразить, в каком положении мы с ним окажемся. Рэм скользнул руками вдоль спины и сжал их на моих ягодицах, подтягивая меня выше. Ничего не оставалось, как ухватиться за его плечи.
– Давно. – Его взгляд так близко добавил градуса, и мне стало совсем нехорошо. – Что с тобой?
– Жарко, – мотнула головой.
Он быстро усадил меня на бортик ванной и включил прохладный душ.
– Это началось около двадцати лет назад, – подал мне руку, приглашая встать под струи. Сложно было вникать в его слова под аккомпанемент расслабляющих касаний – он все же решил довести дело до конца и натереть мне спину мылом. – Сейчас около двадцати процентов мужчин с двадцати лет перестают возвращаться в человеческую ипостась…
– Ну это ведь общеизвестный факт…
– Общеизвестно, что зверели единицы. Просто в городе каждый случай старательно раздувался так, что трясло всех. Но процентного соотношения у вас нет.
Тут я поняла, что он только что поделился со мной, в общем-то, весьма секретными данными. Если они, конечно, правдивы. Я все искала подвох:
– То есть ты думаешь, если заполучишь мое добровольное согласие быть с тобой, я помогу по доброй воле и не выдам секретов?
Его рука в этот момент скользнула по ключице на грудь, и пальцы обхватили шею:
– Это бы все упростило, но я не идиот, Вика. И тебя таковой не считаю. Ты – сплошная проблема и полоса непреодолимых препятствий. Но пути назад у меня нет.
– Почему? – оживилась я. – Я с удовольствием обо всем забуду…
Только его пальцы сменили губы, и кожу обожгло будоражащим укусом. Я вытянулась в его руках, вставая на носочки и хватаясь за его запястье.
– Не забудешь, – опалил горячим шепотом, схватил под ребра и выставил из ванны на пол. – Я не позволю…
В одно движение я оказалась прижата к стенке, и в следующий вдох он уже толкался в меня, обхватив снова за горло. Хотела ли я это забыть? Отдельно – нет. У меня никогда не было мужчины, способного довести до оргазма. Рэм делал это так естественно и изящно, как дышал. Он не бросался утолять собственный голод, хотя должен был тупо использовать. Он изучал. Заполнял весь мой мир собой и был везде – внутри и снаружи. Каждым движением он давал понять – не отпустит, не даст выбора, но при этом мне будет так хорошо, как никогда. Отдельно от всего остального. И кричать бесполезно, и умолять отпустить – тоже. Хотя я пыталась. Кричала и стонала на каждое его движение до хрипа и головокружения, царапала его руки и кусала собственные губы, лишь бы помочь себе пережить эти минуты с ним.
– Рэм, – хрипло вскрикнула и сжала ноги, выгнувшись дугой в его руках. И он последовал за мной, загнанно дыша мне в затылок…
* * *
Я растекалась по креслу в гостиной, понятия не имея, откуда возьму силы как-то провести этот день. Телефон жужжал в сумке, но даже до нее я не смогла доползти, лениво глядя на город в окно. Рэм готовил кофе, но каждый взгляд в его сторону приводил к тому, что мне становилось тяжело дышать. За какие-то несколько дней он сформировал у моей психики устойчивое соматическое расстройство! А еще – что-то не вязалось в его словах, и я ждала подробностей. Только поговорить нормально у нас не выходило.
– А где остатки моих вещей? – осенило меня, когда он проходил мимо с пакетом из доставки.
– В мусоре, Вика, – бросил на меня снова тот самый взгляд, и добил: – Тебе завтрак сюда?
– Да. – Кивнула я, и только через мгновение поняла – строить из себя супер-леди с Арджиевым не было необходимости. Нет, иллюзий, что его руки – те самые, что могут поддержать, я не питала. Он сильнее и доказал, что мои попытки противостоять заканчиваются проигрышем разного рода. – И давай продолжим обсуждение твоей проблемы…
Он в этот момент сузил глаза на свой мобильный и поднес его к уху с таким презрительным видом, будто ему звонил Иуда.
– Что тебе нужно? – потребовал, неожиданно уставившись на меня. Я нервно сглотнула от нехорошего предчувствия, и Рэм вдруг протянул мне трубку, полностью его оправдывая: – Твой кот.
Я выхватила мобильный из его рук и прижала к уху:
– Джастис…
– Денвера забрали, – прорычал он в трубку, а у меня все похолодело внутри. Я подскочила и направилась к окну. Воздуха резко перестало хватать. Пространства стало мало, чтобы вместить весь тот ужас, что вызвали его слова.
– Подробнее! – приказала.
– Я провел с ним ночь, а утром пришли из опеки и выдрали его…
– Что значит выдрали?! – приложила горящую ладонь к прохладному стеклу.
– У меня есть право на один звонок, – процедил он. Я зажмурилась, сползая на колени. Джастис не отдал Денвера добровольно. – Вика, его надо вытаскивать. Я не знаю, делай что хочешь! Умоляй Келлера, беги к Дану! Что угодно!
Я подскочила на ноги и заметалась по кухне:
– Где мои вещи?! – вскричала, едва отдавая отчет себя в том, что творю.
– Что случилось? – мрачно потребовал Рэм, приближаясь.
– Мне нужно срочно на работу! – задыхалась я, ослепленная воображением. Перед глазами стояла душераздирающая картина, как Джастис пытается не отдать службе опеки Денвера. – Где вещи?!
Как я оказалась в его руках – сама не поняла. Он только сделал ко мне шаг, а в следующий уже перекинул через плечо. Я взвизгнула и принялась вырываться, громко протестуя, пока не оказалась в его руках на диване, не имея возможности двинуться.
– А теперь успокойся и объясни, – сурово процедил над ухом.
– У нас с Джастисом забрали ребенка! – дернулась еще раз, но тут накрыло бессилием и отчаянием, и я раскисла, шмыгнув носом. – Этот урод-финансист требовал, чтобы я переспала с ним, угрожал натравить на нас службу опеки! И вот сегодня Денвера забрали, а Джастис, кажется, арестован за сопротивление! Мне нужно туда, Рэм! Денвер испугается! Он никого к себе не подпускает, кроме нас с Джастисом и старшей медсестры! Я не представляю, как ему страшно!
И тут меня осенило. Я развернулась в его руках, наплевав на разметавшийся халат, который почти ничего не скрывал:
– Давай его заберем, – прошептала хрипло. – Я выйду за тебя, буду паинькой, сделаю, что скажешь… – Видела, как в его взгляде разгорается непонятная мне злость, но уже не могла остановиться. – Я не могу его бросить, а тебе его отдадут, тем более вы оба – медведи во второй ипостаси!
Рэм застыл чертами лица, отводя от меня жесткий пугающий взгляд, ссадил меня с колен и поднялся:
– Чемодан в спальне. Собирайся.
И таким тоном это сказал, что у меня язык не повернулся что-то переспросить. Я пришибленно поползла по ступенькам наверх, чувствуя непривычную пустоту.
Впервые в жизни я свалила что-то серьезное со своих плеч на чужие… Вернее, попыталась.
Сборы заняли десять минут. Когда я сбежала вниз, Рэм уже ждал при полном параде у окна.
– Я готова, – пискнула, замирая посреди комнаты.
Не знала, что делать. Умолять? Переспрашивать? Требовать ответов? Пожалуй, мне нужно было понимать, поможет он или нет и подходят ли мои условия или многого прошу. Я понятия не имела, что это может значить для оборотня – подобное требование. Но когда он обернулся, все вопросы застряли в горле.
– Поехали, – прошел мимо меня к двери.
Я последовала за ним. Когда мы спускались в лифте, ему позвонили. Он только мрачно выслушал кого-то и коротко ответил:
– Через двадцать минут будем.
На мой вопросительный взгляд вообще никак не среагировал, а я все не решалась открыть рта. Мне нужно было знать, что он задумал и думал ли вообще. Может, его никак не всколыхнуло мое предложение и эмоции?
Когда мы сели в машину, я осмелела:
– Ты можешь мне объяснить, что думаешь? – придвинулась к переднему сиденью, стоило ему усесться рядом с Киллером.
– Позже, – не удостоил внимания.
И мне не оставалось ничего, кроме как метаться в эмоциях и погружаться в отчаянье. Когда я вытащила мобильный с намерением позвонить Келлеру, Рэм коротко осадил:
– Не звони никому.
– Ты ничего не объясняешь! – взвилась я. – А я не могу сидеть и ждать!
– Нужно посидеть и подождать, Вика, – снизошел он холодно. – Я не могу решать вопросы так быстро.
– Ты можешь хотя бы сказать, что решаешь?! Что принял предложение?!
– Я не принял! – прорычал он, глянув назад. – Но я решаю!
16
Уж не знаю, что его не устроило в моем предложении. Я убрала мобильный и уставилась в окно, пытаясь успокоиться, но в голове все равно крутились планы по спасению. Был же Келлер! Но если он не смог помочь… то кто сможет? Или он не знал? Малыша забрали утром, поэтому это возможно. Но выдрать у опеки ребенка, которого та забрала, очень непросто. На войну с ними могли уйти недели! Саторро – тварь! Какая же тварь!
– Выходи…
За планами мести я не заметила, что мы приехали, и Рэм подавал мне руку. Оглядевшись, я поняла, что мы на какой-то окраине, где еще остались районы низких домиков.
– Что мы тут делаем? – огляделась. Машина стояла у вымощенной дорожки, ведущей к ступенькам одноэтажного здания, которому, по ощущениям, было лет двести минимум. – Музей?
– Это церковь, Вика. Замуж за меня выйдешь?
– Что? – я споткнулась, выползая из салона, но он подхватил и поставил на дорожку:
– Без свидетельства тебе могут отдать ребенка только через проверку, – обошел меня Рэм и направился к церкви, а я поспешила следом. – Уверяю тебя, большей радости, чем затаскать тебя по инстанциям, теперь у них не будет.
– То есть ты принял мое предложение? – запуталась я.
– Ты меня плохо слышишь? – остановился он так резко, что я влетела в его грудь. – Или я не так тебя понял? Тебе нужен ребенок сегодня? Или подождешь?
– Сегодня, – кивнула, глядя в его глаза.
– Сегодня можно. Но придется приложить свидетельство о браке со мной.
– Подожди, – дошло до меня. – Ты не собирался жениться?
– По вашим законам – нет, – зло цедил он.
– Ты же на весь Смиртон рассказал, что мы помолвлены! – возмутилась громко, всплеснув рукой.
– Рот прикрой, – сцапал он меня за шею и притянул к себе. – Выбор своей пары в случае таких, как я, не меняется, и его еще придется доказывать. Это у людей весь смысл в юридической бумажке…
– И как и кому ты собираешься доказывать свой выбор? – смотрела ему в глаза.
Мне уже казалось, что мое место – в его руках, которыми он держит за шею. Только почему это вдруг стало таким надежным и привлекательным?
– Мне кажется, или у нас сейчас другая проблема? – потребовал жестко, не отказывая мне в борьбе взглядов.
– Поговори со мной! – взвилась я внезапно даже для себя и стукнула его кулаком в грудь. – Я не тупица, не девочка для достижения цели! Я – живая! И хочу, чтобы ты перестал считать меня мебелью! – Я замолчала, гневно раздувая ноздри и тяжело дыша. Рэм хмурился, не отводя взгляда, и столько всего было в его глазах! Но все – ребусы! Никогда еще я не понимала мужчину настолько. – Этот ребенок нуждается во мне! – продолжила попытку достучаться, понизив голос. – Но если я заберу его в эту ругань и ненависть между нами, что он получит в итоге?
– Я не обещал тебе, что приму этого ребенка, – отвел он быстро ставший равнодушным взгляд и сделал шаг назад. – Хочешь – я могу тебе его вернуть. Но на этом – все. Если не уверена в своих силах – не стоит и пробовать.
– Совсем с ума сошел?! – вскричала я. – Все, в чем я не уверена – только ты! Ты просишь о какой-то помощи, а я оказываюсь в твоей постели!..
– Вика, – прервал он раздраженно, давая понять, что время моей истерики окончено. – Еще слово, и мы уедем отсюда.
Я хотела сказать, что должна быть уверена, что не наврежу Денверу больше, но захлопнула рот. Мой подопечный – не человек. Если оставить его в приюте – ему не выжить.
– Хорошо, – покорно сложила руки в карманы брюк и прерывисто вздохнула. – Женись на мне.
Только готова была поклясться, что в его взгляде фейерверком заискрило восхищение, а на губах заиграла знакомая усмешка. Он повел рукой в приглашающем жесте, отступая, и я устремилась по дорожке к ступенькам.
Наверное, эта церковь была самой скромной из тех, что доводилось видеть. По воскресеньям меня подростком таскали на службы, и более напыщенного сборища трудно было найти. Здесь же отчетливо пахло ветхостью, но единственный зал был залит дневным светом, и ни пылинки не летало в воздухе. Только тишина и треск горящих свечей. После наших яростных споров я даже немного растерялась от оглушающего спокойствия.
– Проходите, прошу! – приветствовал нас от алтаря хриплый старческий голос.
Рэм умудрился бесшумно пройти по проходу, я же цепляла каждую скрипучую половицу, наполняя зал резонансом.
– Сюда, сюда, – насмехался над нами старик в… серой пижаме. – Поднял меня ни свет, совести у тебя нет, Рэмар…
Я слушала и не могла поверить ушам. Рэмар?
– Мистер Сандингтон, готово? – невозмутимо потребовал Рэм, приблизившись к алтарю.
Только тут я заметила в его руке бумажный пакет с еле различимой печатью синего цвета. Он поставил его на постамент.
– Нет, – мотнул головой старик, скрестив худые руки на груди. – Знакомь.
– Я продиктовал вам имя… – Мне показалось, или Рэм терпит? Правда? Он может кого-то терпеть?
– Ничего не знаю, я же не с куском ветчины тебя буду сочетать законным браком! – в голосе оппонента явно искрил задор.
– Здравствуйте, – выступила из-за широкой спины Арджиева и протянула руку, – Виктория Кэвилл.
– Какая прелесть, – улыбнулся приятный старик, собирая бесчисленные складочки на лице. – Ну, наконец. Прости, я заведу приторную песню, но, думал, не доживу.
Рэм умел преподносить сюрпризы. Никогда бы не подумала, что он водит дружбу со священником ветхой церквушки на окраине. И чем эта дружба вообще подкреплялась? Откуда могла взяться? Но глядя в ясные задорные глаза старика, я расплывалась в ответной улыбке, совершенно ошалев от поворота.
– Смотри, все готово, – развернул старик папку, в которой ждало свидетельство, но стоило Рэму протянуть руку, захлопнул. – Но сначала короткая церемония. Все по правилам!
Рэм закатил глаза, глядя на суету священника, а я все не могла стянуть губы, наслаждаясь тем, как хоть кто-то смог щелкнуть его по носу. Старик нацепил рясу поверх пижамы, некоторое время гонялся за завязками, ускользавшими из его узловатых пальцев, пока я не бросилась помогать.
– Вот спасибо, – кряхтел он, улыбаясь. – Какая она у тебя славная, Рэмар! Сокровище! Ты знаешь?
Рэм сверлил наш дуэт хмурым взглядом:
– Знаю.
– Это хорошо.
– Мы спешим.
– Да-да, я помню. Ты всегда спешишь. Давайте приступим. – Я подошла к Рэму, когда священник вдруг стукнул по столу тяжелым фолиантом: – Возьми Викторию за руку.
Мы переглянулись с Рэмом, и я уже открыла рот сообщить, что вообще-то это все не по-настоящему, когда он вдруг сжал мою ладонь, пропуская свои пальцы между моими. И я знакомо оцепенела.
– Молодец, – похвалил старик. – Будешь воевать за нее со своими, я же знаю.
Я непонимающе глянула на Рэма, а тот прикрыл глаза, морщась. Но вопросы задавать было не время. Мне нужен Денвер, поэтому пришло время вспомнить свои обещания – быть паинькой, выйти за него и помочь по мере возможностей с его проблемой.
– А теперь обещай мне, – голос священника вдруг окреп. Он сдвинул густые брови: – Беречь, почитать…
– Обещаю беречь и почитать, – к моему удивлению повторил Рэм.
– …Слушаться, принимать ее как равную…
Я перестала дышать. Рэм был настолько серьезен, что стало не по себе. Тем более меня ни о чем не просили – требовал старик только с него.
– …Ну и главное – берешь ее в свои спутницы сердца и души?
У меня мороз прошел по коже. Реальность происходящего казалась такой же концентрированной и осязаемой, как горячая рука, сжимающая мою.
– Беру.
– А ты, Вика, – дошел до меня черед. – Как думаешь, выполнит все, что пообещал?
– Планирую проверить.
– Принимается, – хлопнул ладонью старик по так и не открытой книге. – Заслужили свою бумажку.
Я наполнила легкие большим вдохом и обняла себя руками, когда Рэм выпустил и направился к священнику. Пока он читал документ, старик наклонился ко мне:
– Ты не обижайся на него, девочка, он немного покалеченный у нас, но не безнадежный… Жаль, что вы так спешите, я бы тебе много всего порассказал про твоего нареченного…
Рэм скосил на нас раздраженный взгляд, но тут же вернулся к чтению. А я смотрела на старика и силилась спросить, в курсе ли он вообще, кто я и зачем мы тут?
Сам факт, что священник пускает к себе оборотня, странен, ведь церковь не признает этих мутантов достойными веры существами. А заключать брак – вообще запредельно. Неужели Арджиев настолько виртуозен в создании совершенно разных связей, лишь бы те были полезны? И настолько беспринципен, что использует привязанности к себе?
– А как вы познакомились? – не придумала ничего лучше спросить.
17
– О, а он не рассказывал? – оживился старик. – Они с братом долго у меня учились.
– На священников? – поползли мои брови вверх.
– Экономическим наукам и управлению, – улыбался собеседник. – Я работал в Хэнтонгском университете. А жили они тут.
Я огляделась более осмысленно, замечая, как хмурится Рэм. Прикоснуться к его такому живому прошлому стало интересно. Будто где-то под ногами спрятано что-то более живое, чем знакомые ему половицы, и он не хотел бы это демонстрировать.
– Подпиши, – приказал Арджиев, и я вздрогнула. Стоило отнять ручку от бумаги, он подвинул документ себе и поставил роспись: – Спасибо, мистер Сандерс.
– Тебе спасибо, – махнул рукой старик, – это честь для меня – увидеть тебя в такой важный день.
Мы тепло распрощались с ним, пока Рэм терпеливо ждал в шаге. Вот уже действительно «покалеченный».
– А твой такой милый друг не знает, что у нас все фиктивно? – спросила, когда мы вышли на улицу.
Я оглянулась на двери, слегка улыбнувшись. Потрясающее теплое вышло это знакомство. И место невероятно волшебное. Несмотря на нервирующую церемонию, я будто день отсыпалась и теперь чувствовала себя уверенно и спокойно.
– У нас – не фиктивно, – вдруг разнесло мою вселенную с новой ударной волной таких простых слов.
Я машинально переставила ноги с одной ступеньки на другую, оказываясь рядом с ним:
– Что ты имеешь в виду?
Рэм повернулся ко мне:
– Что ты снова плохо меня слушаешь, – усмехнулся, глядя мне в глаза. – Я же обещал беречь и почитать.
Он взрывал и склеивал мой мир раз за разом. Одни слова сменялись другими, и можно было бы уже привыкнуть, но ударной волной неизбежно сметало, и я села на нижнюю ступеньку:
– Прекрати сводить меня с ума, – хрипло прошептала. – Я обещала, что помогу тебе в обмен на Денвера…
– Ты обещала, что сделаешь все, что скажу, – присел он напротив на корточки, заглядывая в глаза.
Не знаю почему, но я вдруг перестала чувствовать себя загнанной в угол. Уголки его губ кривились, а я смотрела на них и не испытывала больше страха, по крайней мере, пока. Он хотел, чтобы я его разгадала, уязвимо и даже немного трогательно. Либо я – дура, и правда, которую он скрывает, слишком уродлива, чтобы вывалить ее на меня сразу. Бережет? Или захлопнет ловушку позже?
Как бы то ни было, мне стало легче дышать. А еще появилась уверенность – я нужна Денверу. И я справлюсь. Главное – быстрее прижать малыша к себе.
– Спасибо, – тихо прошептала, спокойно наблюдая, как он вопросительно приподнимает бровь.
– Уверена? – слабо усмехнулся Рэм.
Саторро все равно бы сделал этот выпад, потому что я бы не пришла к нему, как не пришла к Рэму. Но тогда бы мне точно никто не помог вернуть малыша.
– Да. Ты дал шанс спасти ребенка. Без тебя он бы был обречен.
– Это не шанс – это гарантия. – Он вытащил из кармана уже знакомый тисненый пакет и вытряхнул на ладонь два гладких кольца. – Давай руку.
Я завороженно повиновалась. Нет, я никогда не принадлежала к тем мечтательницам, которые рисуют в воображении «тот самый день». Наверное, это и спасало. Но все равно захватило дух, когда мужчина надел кольцо на палец.
– Ну давай уж по правилам, – протянула руку, требуя ответного жеста.
Он посмотрел на меня так, будто я предлагаю дикому хищнику печенье. И только он знает, что печенье не ест, и что предпочел бы сожрать меня… но вдруг повинуется и принимает игру. Я повозилась с врученным мне кольцом, но все же окольцевала зверя. Феерично вышло.
– Поехали, – и он подал мне руку.
Стоило машине тронуться, позвонил Келлер.
– Что мне сказать начальству? – Теперь, когда выбрала, на чьей стороне играю, важно было ничего не испортить.
– Что у тебя официальный отгул и медовый месяц, – сухо отозвался Рэм и тут же был вынужден отвечать на свой входящий.
Я надавила на значок вызова на своем мобильном:
– Мистер Келлер, доброе утро.
– Где ты? – потребовал он неожиданно резко и без приветствий.
– Мы с Рэмом едем в опеку.
– Мне в опеке сказал, что его отдают новым родителям.
– Кажется, это мы, – и я подняла взгляд на Рэма спереди.
– Вика, – обреченно выдохнул Келлер, – я бы его вернул… зачем ты…
– Денверу нужен папа, – осмелела я, надеясь, что Рэм не слышит за своим разговором.
– Не нужно меня считать идиотом, Вика, я все знаю. И про то, как и благодаря кому ты оказалась в его руках, и кто это все покрывает…
– И что? Мне хорошо в его руках. – Я крутила кольцо на безымянном пальце, пытаясь уличить его в дискомфорте, но подобрано оно было идеально. Второе не было таким покладистым. Как и обещал Рэм, напоминало о своем существовании в каждом движении. – Может, я всегда хотела в такие руки?
С Келлером нельзя по-другому – только верить в то, что говоришь. Сегодня я верила в свои слова гораздо больше, чем тогда в его кабинете.
– Ты серьезно?
Поверил.
– Угу. Давайте закроем этот вопрос и поговорим о Джастисе. Что ему шьют?
Келлер сделал раздраженную паузу:
– Вытащим. Ты же знаешь, у нас достаточно оснований…
– Знаю. Думаю, моя рекомендация понадобится.
– Понадобится – приедешь.
– Я уволена? – Сердце заколотилось, а стоило поймать взгляд в зеркале заднего вида – будто резко встало, ударив изнутри лишний раз.
Рэм отвел глаза в окно, и я задышала снова с ответом Келлера:
– Нет.
– Но?..
– Пока без «но». Распоряжений не было.
– Хорошо. Держите в курсе по поводу Джастиса, хорошо?
– Хорошо…
* * *
Служба опеки не благоволила нашему визиту. Сотрудники сразу же протащили нас в глухой кабинет, подвергли проверке документ о браке, скривились на подпись мистера Сэндингтона, но все же приложили копию к делу. При этом с такими мрачными лицами, будто продавали близких в рабство.
– Где ребенок? – потребовал Рэм, едва поднял взгляд от подписанной бумаги.
– Я должна сказать, – начала было одна из комиссаров, оформлявших наше дело, – что ребенок требует срочного…
– Я спрашиваю. Где. Ребенок? – перебил ее Рэм, чеканя, как для умственно отсталой.
Та только поджала губы, прожигая его ненавидящим взглядом. Да уж, Рэм умел нагибать. Только не думала, что буду рада этому его навыку. Когда нас вывели в коридор департамента, я нервничала на полную мощь, а когда спустились на лифте в цоколь, ладони вспотели.
– Вы держите детей здесь? – выдавила, когда двери лифта открылись перед тюремной решеткой.
– Не всех, – вытянулась комиссар, стараясь не терять лицо, но откровенно опасаясь Арджиева.
Лязг железной двери прошелся по нервам. Хотелось схватить эту сушеную женщину и протащить весь путь к моему малышу мордой о прутья, мимо которых мы шли. Представшее зрелище вытянуло все силы, и я опустилась на колени перед очередной клеткой. Денвер метался по ней медвежонком из одного дальнего угла в другой, не обращая на нас внимания. Пижама клочками висела вокруг шеи, а штанишки валялись возле единственного стула.
– Открывайте! – потребовала, но рвануться в открывшиеся двери мне неожиданно не позволили.
– Стой, – перехватил меня Рэм за талию. – Подожди тут…
– Рэм, он не подпустит…
– Он кинется на тебя сейчас, – приморозил меня взглядом к полу и шагнул в клетку.
Я с замиранием сердца беспомощно следила, как он приближается к малышу. Тот его, наконец, заметил и попятился в угол.
– Привет, – присел Рэм в нескольких шагах, преграждая ему путь к побегу. Денвер насупился на него и жалобно заревел. Стоило всех сил, чтобы не рвануть, но Рэм осторожно протянул к нему руку и замер. А потом вдруг я услышала густое грудное рычание, но какое-то особенное, приглашающее…
Оборотни не были животными в полном смысле слова, и поведение их наполнено смыслом совершенно другого порядка. Обычные животные себя так не ведут.
Денвер опасливо потянулся к нему носом, потом, когда понял, что длины тела не хватает, чтобы не покидать угол, осторожно шагнул навстречу. А я смотрела на мужчину, который утверждал, что не собирается принимать этого ребенка, и силилась проглотить ком в горле.
Кто ты, Рэм?
