Текст книги "Хладнокровно (ЛП)"

Автор книги: Анна Видзис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Я закатываю глаза. – Не применяй ко мне эту юридическую логику, Ксавьер. Мы не в суде, так что говори как нормальный человек.

Он наклоняется к моему уху, его губы касаются мочки. – Не притворяйся, что тебя это не заводит, любимая.

У него звонит телефон. – Увидимся позже, хорошо?

Я киваю. Затем он уходит.

Уилл спускается прямо за мной. – И стоит ли он того? – спрашивает он, используя слова из судебного процесса. Те, которые я использовал, говоря о послании. Офелия втягивает воздух, когда я поворачиваюсь лицом к брату.

Мои глаза устремлены на него. – Не делай этого, Уилл. Не заставляй меня выбирать. Если ты это сделаешь, я выберу его. Каждый раз, я выберу его. И я не могу допустить, чтобы ты ненавидел меня за это.

С этими словами я беру Офелию за руку, и мы выходим из аудитории, а затем и с факультета.

– Тея, – шепчет она, дергая меня за куртку.

– Что?

Она смотрит на что-то позади меня. Я провожаю ее взглядом и вижу Ксавьера и Холли, разговаривающих у велосипедных стоек. Она улыбается ему, прежде чем ее взгляд переходит на его губы, и в следующую секунду я вижу, что она целует его.

Я задыхаюсь, наблюдая за ними. Он отталкивает ее и отступает назад, что-то говоря. Я не знаю что, и мне все равно. Все, что я слышу, это как мое сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно хочет выпрыгнуть из груди.

Я сдерживаю слезы. Даже когда Офелия зовет меня по имени, и даже когда Ксавьер поворачивается ко мне и понимает, что я все это видела.

Проглотив большой комок в горле, я отвожу от него взгляд. – Мне нужно идти. У меня скоро контрольная.

ГЛАВА 33

Тея

Прижимая одеяло ближе к груди, я зарываюсь в него лицом, сопя. Слезы разбиваются о мягкую поверхность, смачивая ее, а мои волосы прилипают к щекам, как вторая кожа. Я в полном беспорядке, и я это знаю. Теснота в моей груди, кажется, не исчезает, а наоборот, углубляется с каждой секундой. И хуже всего то, что Ксавьер довел меня до этого состояния с такой легкостью, какой не было тогда в библиотеке.

Как же это, черт возьми, запутано. Я больше расстроена из-за мальчика и измены, чем из-за убийства.

Так не должно быть, и это странно, как я реагирую. То, как реагирует мое тело и работает мой разум.

Это неправильно на стольких уровнях, что я даже не могу полностью осознать это.

Вместо этого я делаю глубокий вдох и достаю свой телефон, который не выключается уже больше часа. Даже не глядя на экран, я знаю, чьи звонки и сообщения я собираюсь увидеть.

Ксавьер: Ты же знаешь, что это ничего не значит.

И прежде чем я успеваю ответить, приходит еще один.

Ксавьер: Ты читаешь это, так что возьми трубку, Тея.

Я улыбаюсь.

Я, черт возьми, улыбаюсь, и, честно говоря, это заставляет меня задуматься, не должна ли я оказаться в какой-нибудь психушке. Это безумие, то какими мы являемся. Только настоящий садист может подвергать себя таким ситуациям и любить это. Но мне нравится, как это больно, потому что, как бы плохо это ни закончилось, я люблю кайф, который приносит Ксавье.

Я: Приходи ко мне.

На экране появляются точки, и мое сердце учащенно бьется. Я игнорирую то, как мой разум кричит о моем отсутствии самоконтроля.

Ксавьер: Ты не сердишься на меня?

Я: А разве это имеет значение?

Он не медлит с ответом.

Ксавьер: Нет. Ты моя.

Дрожащими пальцами я закрываю глаза на мгновение, прежде чем напечатать ответ.

Я: Дело в том, что я уверена, что есть много других девушек, которые слышали от тебя то же самое… Но это прекрасная ложь, Ксавьер. Мне нравится слышать ее и притворяться, что это правда.

Я знаю, что это ничего не изменит, но я ненавижу говорить о чувствах. А из-за него во мне их всегда много. Поэтому я поступаю следующим образом – принимаю это. Даже если это делает меня глупой.

Ксавьер: Я не хотел тебя обидеть, Меллилла. Я никогда не говорил этого никому другому. Только тебе. Всегда тебе.

Он лжец. Прекрасный лжец.

Я ему не верю. По правде говоря, не думаю, что когда-либо верила. Неважно, как сильно я этого жажду.

Я вдыхаю, еще глубже погружая голову в подушку. Мягкий цветочный запах окутывает меня. Я колеблюсь, мои ногти рисуют круги на экране. Я игнорирую то, как говорит мое сердце, в то время как голова кричит совсем другое. Те шансы, которыми я не воспользовалась, будут единственными, о которых я все равно буду сожалеть, поэтому я намерена прожить их полностью. Потому что это лучшее, что может быть.

Я: Просто приди сюда, – пишу я и прячу телефон под подушку, закрывая глаза. Он скоро придет. Я знаю это. Возможно, тогда я наконец-то буду спать лучше, или вообще спать.

***

Я чувствую теплое прикосновение к своему бедру. Палец проводит по ноге, зацепившись за тонкий материал нижнего белья. Волна электричества проходит по моей коже, и я смещаюсь. С моих губ срывается тихий стон.

Мои веки тяжелеют, когда я пытаюсь открыть глаза. Темно. Наверное, я заснула от переизбытка эмоций.

Слышу шорох и тихий стон, затем одеяло сползает с моего тела, и холодный воздух ударяет мне в спину.

Я вдыхаю его запах палисандра и цитрусовых, проникающий в мои ноздри и приносящий спокойствие, которое я так хорошо знаю. Ксавьер опускается на кровать рядом со мной, прижимая мое тело к своему.

Мои глаза трепещут, и я поворачиваю голову к нему. Он смотрит на меня сверху вниз, опираясь на локоть. Я ничего не говорю, потому что мое сердце все еще болит, и если я заговорю первой, то, скорее всего, начну плакать. От ощущения этого бессилия у меня кружится голова, а количество слез, которые я пролила за последние несколько часов, лишило мое тело всякой энергии. Говорить, слушать, двигаться.

Я ненавижу это чувство.

Как будто я тень человека.

И все это из-за Ксавьера.

– Почему ты не ударила меня, когда увидела тот поцелуй? – спрашивает он, удивляя меня. Обычно ему нравится, когда я не ставлю под сомнение его действия. Такое случалось и раньше, и я всегда оставляла все как есть после нескольких его слов. После того, как он говорил мне, что любит меня и я единственная.

Сегодня у меня нет сил даже притворяться.

Я пожимаю плечами. Мои глаза все еще смотрят на него, когда он поворачивает мое тело, чтобы полностью направить его. Его ладонь скользит под мой подбородок. Он проводит большим пальцем по моим губам. – Не сжимайся, чтобы другим было удобно, Меллилла. Даже мне.

Я и не сжимаюсь.

Больше нет.

– Поговори со мной, Тея. Я ненавижу, когда ты смотришь на меня вот так.

– Как? – Мне удалось озвучить свой вопрос.

– Как будто тебе все равно, что другая девушка поцеловала меня. Для меня это ничего не значило, и я оттолкнул ее, но я думал, что ты отреагируешь.

– Я не хочу слышать ложь.

– Я никогда не лгал тебе, любимая. Я никогда ни с кем не спал. Даже когда я был в Испании. Я никогда не целовал другую девушку. Ты должна это знать. Мне надоело, что Уилл сеет в тебе эти семена сомнений. Он никогда не видел, чтобы я делал что-то, кроме как разговаривал с девушками. Тот факт, что он заставил себя думать, что я делал больше, чем это, на его совести.

– Но ты никогда не поправлял его.

– Потому что меня никогда не волновало, что он думает. И всегда было лучше, если он думал, что я смотрю на кого-то другого, а не на его сестру.

– Если ты думал о том, что мы будем вместе в долгосрочной перспективе, ты должен был попытаться улучшить свою репутацию в его глазах. А не заставлять его думать, что ты развлекаешься с любой встречной девушкой.

Он молчит, и мне не нужно спрашивать, чтобы понять, что это значит.

Я сглатываю. – Ты никогда не думал о нас надолго, – шепчу я, и изо всех сил стараюсь сдержать очередную волну слез, которая пробивается наружу. Я слегка киваю, отворачивая голову от него. Но я не отстраняюсь от него. Я позволяю ему обнять меня.

– Сначала нет.

– И когда же?

– После той ночи в библиотеке, – говорит он, и мое сердце учащенно бьется. Я не смотрю на него. Я не могу. Это только усложнит разговор.

– Чтобы я могла молчать.

– Нет, – говорит он грубо, его пальцы обхватывают мое бедро. – Потому что я сделаю все, чтобы защитить тебя. Тогда я знал это больше, чем когда-либо.

Значит ли это, что именно он держал нож?

У меня скрутило живот.

– Я думал, ты мне доверяешь.

– Да, и доверять тебе было моим решением, а доказать, что я ошибаюсь, было твоим выбором. Не вини меня за свои собственные чертовы ошибки.

– Тея, я…, – начинает он, но я не хочу его слушать. С меня хватит на сегодня. Во мне больше ничего нет, и мне нужно выспаться.

– Не надо. Не сейчас.

Что-то меняется во мне, мое сердце разбивается от осознания. То, с чем я всегда так боялась смириться.

Нам не суждено быть вместе.

ГЛАВА 34

Тея

Мое тело просыпается раньше, чем разум, и я выполняю утреннюю рутину на автопилоте. Я быстро принимаю душ, собираю волосы в высокий пучок, надеваю леггинсы, толстовку и возвращаюсь в спальню. Немного посвежевшая, я чувствую себя более живой. Не настолько, чтобы продолжать с улыбкой на лице… но достаточно.

Краем глаза я замечаю движение на кровати. И точно так же я вспоминаю, как Ксавьер приходил ко мне поздно ночью. Все возвращается ко мне, как волна цунами, сдавливая мою грудь до такой степени, что мне приходится сесть в кресло. Мое сердце бьется неестественно быстро, когда я смотрю на спящего Ксавьера.

Он лежит лицом ко мне, его глаза закрыты. Выражение лица мягкое, утопающий в спокойном сне. Видение Холли, целующей его, стоит у меня перед глазами, как кошмар, ставший явью. И не только из-за поцелуя. Я чувствую, как во мне бурлит необычная смелость, и я понятия не имею, откуда она взялась.

Джинсы, футболка и куртка Ксавьера лежат на полу возле кровати. Должно быть, он снял их ночью. Я тихо встаю и на цыпочках приближаюсь к нему, сажусь на корточки. Затем я беру его брюки и запускаю одну ладонь в задний карман, доставая упаковку с диазепамом. Там две блистерные упаковки по десять таблеток в каждой. В одной только девять. Я беру полную и кладу ее в свою толстовку, затем убираю вторую и быстро выхожу из комнаты в сторону кухни.

Там по-прежнему тихо, так что Уилл, вероятно, спит. Интересно, Ксавьер влез через окно или каким-то образом уговорил моего брата впустить его? Я не помню, оставила ли я окно открытым или нет. Я была совершенно не в себе.

Я готовлю кофе, думая о предстоящем дне. Сегодня среда, так что, к счастью, самый легкий день. У меня всего две лекции, одна супервизия, и я могу пойти сделать несколько фотографий на Мосту Вздохов, как планировала перед началом года. Но всегда что-то происходило. Теперь, когда мы закончили с инсценированным судом и приближается Рождество, я пытаюсь позволить себе перевести дух, хотя бы на один день.

Налив кофе в кружку, я достаю одну таблетку из блистера и глотаю, запивая ее кофеином. Мне нужна помощь в успокоении, а Ксавьер, скорее всего, все равно этого не заметит.

«Не сжимайся, чтобы другим было удобно, Меллилла. Даже мне».

Его слова звучат в моей голове снова и снова.

Я знаю, что он имел в виду, но хотел ли он, чтобы я действительно поняла – это уже другой вопрос. Этот год уже кажется таким непоколебимо бурным, что мне кажется, что прошло больше, чем несколько месяцев.

– Я скучаю по тому времени, когда мы были младше и ты смотрела на меня снизу вверх, – слышу я голос Уилла, раздающийся у меня за спиной. Я поворачиваю голову и вижу его, прислонившегося к стене у входа в кухню. На нем черные спортивные штаны. Его волосы взъерошены, а под глазами мешки.

Я хмурюсь. – Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, делая глоток кофе.

Он кивает головой в сторону моей спальни, говоря мне именно то, что я хотела узнать. Ксавьер вошел через парадную дверь, и каким-то образом мой брат не выбил из него все дерьмо.

– Иначе ты бы порвала с ним.

– Но ты на удивление спокоен, – говорю я. – Почему?

Уилл приподнял бровь. – Потому что ты упрямая, и чем больше я говорил бы тебе, что делать, тем больше ты бы со мной спорила. Ты сама придешь к правильным выводам.

Я возвращаюсь к нашему разговору после того, как я вернулась с выходных с Ксавьером. Мы не обсуждали смерть Лео. Черт, мы перешли к рутине дня, как-будто это был пустяк. Например, думать, что девятилетний мальчик убивает своего друга – это нормально. Это просто показывает, насколько нас испортила смерть Сэмюэля.

– Ты когда-нибудь спрашивал Ксавьера об этом? – спрашиваю я, нажимая на «это», чтобы он понял, о чем я говорю. Возможно, это что-то родственное, но его глаза вспыхивают пониманием.

Он качает головой. – Он ходил на терапию, получая помощь, в которой он явно нуждался. Не мне спрашивать. Это даже не мое дело – знать. Если я буду знать правду это ничего не изменит.

– Разве нет?

– Мы были друзьями, и в какой-то момент я доверился ему. Независимо от его прошлого.

– Разве это не хреново? Мы говорим о таких вещах, как будто это ерунда. Лео, Сэмюэль… Я чувствую, что еще одна смерть будет просто информацией, которая меня не будет волновать. Мне это не нравится.

– Лео – не наша проблема. И мне не жаль Сэмюэля. У него в итоге это было бы. Да, это пиздец. Если бы это не сделало нас уязвимыми, чтобы сказать кому-то правду, я бы настоятельно рекомендовал всем нам пойти на терапию, – шутит он, но в его словах есть доля правды. Получил ли Сэмюэль по заслугам или нет… Я не уверена, насколько такой человек, как он, заслуживает всего этого, но я не ставлю под сомнение слова Уилла. В последнее время он больше похож на Ксавьера.

– Тея, – зовет он меня по имени. Я поднимаю на него глаза. Он подходит ко мне, наклонив голову, так как он намного выше. Я поднимаю голову. – Я сделаю для тебя все, что угодно. Ты моя сестра, и я хочу защитить тебя. Поэтому, когда он разобьет твое сердце, я сделаю все возможное, чтобы собрать осколки.

Когда.

Не если.

Я слегка улыбаюсь, кивая. Я обхватываю его за талию и прячусь в его груди. Я не уверена, что заставило Уилла перейти от крика на меня, рассказа о том, как испорчены мои отношения с Ксавьером, к тому, чтобы стать защищающим братом, которого я знала раньше, но мне это нравится. Это заставляет меня думать, что мы возвращаемся назад.

– Ты рассказал нашим родителям?

***

Я усмехаюсь, отодвигаясь от него. Мой рот пренебрежительно скривился. – Способ убить момент, Уилл.

Диазепам начинает действовать через час. К счастью для меня, потому что то, что произошло, когда я пришла на свою первую лекцию, выходит за рамки моего понимания. И я рада, что не чувствую тревоги.

В классе все разговаривают. К слову, что им все равно, когда профессор входит в комнату. Его это не волнует. Просто садится и открывает свой ноутбук, что-то на нем делает, позволяя всем делать то, что они хотят.

Офелия, как всегда опаздывая, вбегает с книгами, вываливающимися из рук. Она что-то говорит профессору, который лишь пренебрежительно машет ей рукой, и ее глаза останавливаются на моих. Они широкие, стеклянные. Ее губы кривятся, когда она предлагает мне пойти с ней. Обычно я бы усомнился в этом, но, оглядевшись вокруг, кажется, что сегодня мы не собираемся много делать.

Я собираю свои вещи и спускаюсь по лестнице.

– Что происходит?

– Не здесь, – шепчет она, и мы выходим.

В коридорах пусто, пока мы идем по юридическому факультету. Я натягиваю шапку и пальто, когда кажется, что мы выходим из здания. Мы не разговариваем. Не потому, что я не пытаюсь, но с каждым вопросом Офелия затыкает мне рот и ускоряет шаг. Вскоре мы уже не идем, а бежим. Пока мы не добираемся до Двора Невилла, и мой взгляд не останавливается на моем брате, Элиасе и Ксавьере, стоящих в одном углу, подальше от посторонних глаз.

Элиас выглядит испуганным. В то время как у Ксавьера и Уилла пустые выражения лиц.

– Успокойся, мать твою, – бормочет Ксавьер, глядя на Элиаса, когда мы подходим. Он держит сигарету между пальцами.

– Успокоиться? – шипит он. – Как, блядь, я должен это сделать, Ксавьер? Ты можешь мне сказать? Или лучше не надо. Я все равно тебе не поверю.

– Что происходит? – спрашиваю я наконец, но я не дура, и то, что говорит мне мое подсознание, меня не веселит.

Уилл передает мне свой телефон, открывает одну из вкладок новостей.

Труп на территории кампуса Кембриджского университета.

Я даже не читаю статью и только пялюсь на фотографию нескольких полицейских на кладбище. Того самого, на которое я люблю ходить.

– Как?

Офелия смотрит на меня. – Как тебе удается быть такой спокойной? – спрашивает она, а я просто пожимаю плечами, хотя знаю ответ. Вряд ли я смогу рассказать им о Диазепаме. Но я чувствую на себе взгляд Ксавьера. Как-будто он знал.

– Ночью собака вырыла яму в земле, а могильщик увидел тело над гробом, – рассказывает мне Элиас. – Эти идиоты не додумались открыть эту чертову штуку, чтобы положить его туда. Вы уже испачкались. Вы могли бы пойти еще дальше.

– Мы не могли открыть гроб. Нам пришлось бы его ломать, и это было бы то же самое. И закрой свой рот, пока нас никто не услышал.

Начинается дождь, и нет никакой возможности оставаться снаружи. Дождь заглушает наш разговор.

Элиас горько смеется. Он нервничает, вышагивает. Офелия стоит спокойно, но выражение ее лица говорит мне обо всем. Она чувствует то же самое, что и Элиас.

Я сажусь на каменную скамью, откидывая голову назад к стене.

– Я знала, что мы должны были обратиться в тот момент, когда это случилось. Я просто знала, черт возьми, – шепчет она, ее руки дрожат.

– Я не собираюсь садиться в тюрьму за такого, как он, – говорит ей Уилл, поигрывая своим ножом. Тем самым, от которого он должен был избавиться.

– Как только они сделают вскрытие, мы сядем в любом случае.

Я закатываю глаза.

– Возможно ли, чтобы полиция нашла ДНК на его теле? – спрашиваю я Уилла и Ксавьера, так как именно они занимались Сэмюэлем. Я не могу вспомнить всего с той ночи, но самое главное – подумали ли мы обо всем.

– Под ногтями ничего не будет, и никто из нас не истекал кровью. Я бы сказал, что мы в безопасности.

– Как ты сказал, что они не найдут тело? – Элиас ожесточен. Я могу это понять, но, черт возьми, соберись. Все зашло уже достаточно далеко без способа все отмотать назад.

– Нам просто нужно повторить версию событий на случай, если они захотят допросить нас снова. И я не говорю о той, в которой мы признаемся, – говорю я, глядя на Элиаса, потом на Офелию и обратно.

– Серьезно, Тея. Почему тебя это не волнует? Это не похоже на тебя. Я знаю, что ты ненавидела его, но ради Бога… – пробормотала Офелия.

Ксавьер делает затяжку и выдыхает в воздух. Он прерывает вопрос Офелии, видя, что я все равно на него не отвечу. – Адвокат посоветовал бы продолжать. Ничего не делать.

– И как далеко это нас заведет?

– Полиция уже знает, что мы работали с ним над инсценировкой судебного процесса до того, как он исчез. Сэмюэль ушел раньше, потому что мы не ладили и не могли договориться, – начинаю я. – Если, и только если, они найдут ДНК одного из нас, мы скажем, что толкнули его и сказали ему идти домой, потому что он был пьян. Вот и все.

– Разве мы не должны как-то упомянуть, что он был пьян в первую очередь? Может быть, это отвело бы подозрения от нас.

Я закатываю глаза. – В любом случае, это не на нас, а если бы это было так, это было бы на мне. Так что расслабься.

– Я все еще думаю, что мы должны пойти в полицию. А не придумывать очередную ложь. Или отпустить Ксавьера, раз уж ему на все это наплевать.

Ксавьер хватает Элиаса за пальто и прижимает его к стене. Он груб, но не настолько, чтобы причинить ему боль. Но между этим тонкая грань. Я обмениваюсь взглядом с Уиллом, приходя к такому же выводу, и подхожу к ребятам.

– Я здесь только для того, чтобы установить алиби. Мне плевать, если это подставит вас в качестве жертвы. Я вру лучше, так что будьте очень уверены, что хотите пойти против меня.

– Ладно, хватит, – говорит Уилл. – Элиас, ты не можешь хотеть попасть в тюрьму из-за человека, который не уважает тебя и говорит тебе такие вещи, о которых даже думать не стоит. Поверь мне, если ты сдашься, ты не выйдешь безнаказанным. Вы изучаете право. Вы знаете это лучше, чем кто-либо другой. Если только не замешана какая-то важная шишка, а ее нет, они не будут беспокоиться о неприкосновенности. У нас нет никого важного, кого можно было бы сдать.

Наступила тишина. Уилл попал в точку. Даже сомнение в глазах Офелии исчезло. Ей нравится ее жизнь. Она ни за что не стала бы рисковать будущим. Не тогда, когда есть выход.

– Если у нас нет причин для беспокойства, мы замолкаем и продолжаем жить своей жизнью.

– Есть еще детектив, который приходил к тебе, Тея, – говорит Офелия.

Все головы поворачиваются в мою сторону. – Какой детектив?

У меня пересохло в горле.

– Семья Сэмюэля наняла частного детектива. Он пришел поговорить со мной после нашей с Ксавьером супервизии. Не волнуйтесь, я ничего не сказала, и Корланд был там. Не похоже, что он пришел, потому что подозревает меня.

– Почему ты мне не сказала? – спрашивает Уилл. Он заметно сердится.

– Потому что ты был зол на меня, и мы вообще не разговаривали. Я бы не стала начинать со слов: – Эй, я знаю, что мы не в хороших отношениях, но один детектив спрашивал меня о Сэмюэле.

– Сейчас это не имеет значения, – говорит Ксавьер. – Нет никаких зацепок. Нет ничего нового в том, что Тея и Сэмюэль не ладили. Между ними ничего не происходило помимо занятий. Даже если они пытались повесить это на нее, у них нет ничего для этого.

Он кажется уверенным в этом, но есть что-то в его голосе, что заставляет меня сомневаться в этом.

– Значит, мы просто сидим тихо? Опять? В прошлый раз ничего хорошего из этого не вышло.

– Не вышло, потому что мы не приняли во внимание чертову собаку. Беспокоиться на случай, если они что-то найдут при вскрытии – пустая трата времени. Дело превратилось в убийство. Вот и все, что произошло.

Ксавьер говорит так спокойно, и он прав. Каким-то образом, это также успокаивает Элиаса и Офелию. Настолько, что я уверена, что они не побегут в полицейский участок при первой же возможности. Кроме того, они, должно быть, почувствовали, что терпение Ксавьера на исходе. Честно говоря, я уверена, что Офелия не так уж расстроилась из-за того, что сдалась. Она спрашивает, потому что спрашивать – значит говорить, а разговоры отвлекают от ситуации, в которой мы находимся.