Текст книги "Хладнокровно (ЛП)"

Автор книги: Анна Видзис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 30

Ксавьер

Я избегаю маму все утро. Вчера вечером она рассказала Тее о смерти Лео, так что сегодня она будет более эмоциональна. И если она решит еще раз упомянуть об этом, я точно сойду с ума. Люди ни хрена не понимают, что мое молчание об этом означает лишь то, что мне уже наплевать.

Итак, мой лучший друг детства умер…

Прошло двенадцать лет.

Двигайся. Блядь. Дальше.

Я все еще злюсь на Тею за то, что она выискивала информацию. Когда она дала мне ту фотографию, я сразу понял, что что-то изменилось. Она смотрела на меня с жалостью, а я с этим не справляюсь. Я поддался гневу, когда обещал себе, что не буду этого делать. Сначала я пытался сдерживаться, потому что, в конце концов, Тея – мой человек. Потом она стала слишком уязвимой после того как кончила, и я просто сорвался.

Момент слабости.

Ошибка с моей стороны.

И я остановил себя. Это уже что-то значит, не так ли?

Одна хорошая вещь, которая вышла из этого, это то, что она наконец-то заснула, обессиленная после всего дня – больше всего от того, что я вытрахал из нее забвение. На этот раз я был единственным, кто ворочался, слушая ее тихий храп.

Ранним утром я провожу время в гостиной, читая конспекты по лекции по банковскому праву, пока не слышу маму на кухне и, чтобы избежать ее, иду в кабинет отца.

Там спокойно, пока Чарли не решает зайти.

Его глаза останавливаются на мне, прежде чем он проходит дальше в комнату и закрывает за собой дверь. – Неужели так трудно было вернуться домой?

Он все еще думает, что я не ответил ему, потому что не хотел проводить свой день рождения с семьей. Это правда. У меня были планы остаться в Кембридже и ничего не делать с Теей. Это первый день рождения, когда я знаю ее, и я нахожусь в одном городе с ней. Ехать домой не входило в мои планы, пока она не увидела сообщение, и мне пришлось изменить свой план.

Я не уверен, жалею я об этом или нет.

– Я уже говорил тебе. Я тонул в заданиях. Вот почему я не написал тебе ответ. – Впрочем, ему не обязательно знать истинную причину.

Чарли пожимает плечами, прислонившись к столу отца. – Мне нравится Тея, – говорит он, и как по команде мои глаза устремляются на него, и я захлопываю блокнот. – Ух ты, успокойся. Я имел в виду, что она тебе подходит.

Я выдыхаю. Мне не нужен еще один из моих братьев, флиртующий с ней.

Он усмехается. – Финн был прав. Ты действительно думаешь, что он на нее запал.

Нет. Больше нет. Но я думаю, что Финн очень похож на меня, за исключением того, что он замкнут. И это единственное, чего Тея не получает от меня так часто. Я боюсь потерять ее, если Финн будет больше с ней общаться.

– Я не боюсь, – бормочу я.

– Ты ведь понимаешь, что он никогда бы не стал преследовать того, кто тебе так дорог, верно?

Я молчу, выражение моего лица не меняется.

– Ладно, я не собирался об этом говорить, но мама рассказала Тее об аварии.

– Я знаю. – Чарли обычно тот человек, на которого я могу положиться в том, что он ничего от меня не скрывает. Мне это нравится. – Что такого в этой семье, сующей свой нос куда не следует?

– Это называется любовь, мудак. Тебе стоит иногда пробовать.

– Я действительно кое-кого люблю.

– Слава Богу, впервые у тебя есть настоящее имя для этого, кроме тебя самого.

Я усмехаюсь. – И кто теперь мудак?

Чарли улыбается. Мы всегда ссорились друг с другом из-за мелочей. Это просто наша манера. Наверное, это хорошо, что мы не те люди, которые обижаются из-за всякого дерьма.

– Обращайся с Теей правильно, хорошо? – говорит он. – Нетрудно заметить, что ей не все равно. То, что она знает о Лео, может быть к лучшему.

– Значит, она может жалеть меня, потому что бедный девятилетний мальчик потерял друга? Кэмпбеллы двинулись дальше, так почему вы все не можете? Почему эта тема все еще актуальна?

– Потому что ты так и не сказал ни слова о том дне.

– А что тут говорить? Мы играли, и он слишком сильно размахнулся и упал. Я замерз, потому что не умею хорошо плавать, пошел за нашими родителями, а когда мы вернулись, он был мертв.

Чарли закатывает глаза. – Ты прекрасно знаешь, что мы имеем в виду твои чувства по этому поводу. А не события в деталях. – Я качаю головой. У меня нет никаких чувств по этому поводу, черт возьми. – Слушай, я не прошу говорить с нами, но раз уж Тея знает, может, поговоришь с ней?

– Ей не нужно знать больше.

– Нет, нужно. Ты не самый легкий человек для близости, Ксавьер. Тот факт, что ты чувствуешь себя так неуверенно при мысли, что Финн мог флиртовать с Теей, означает, что ты боишься потерять ее. Если ты отгородишься от нее, то потеряешь. И это будет не вина Финна или мамы. Виноват будешь ты. Так что вытащи свои чувства из того темного места, куда ты их затолкал, и убедись, что ты не испортишь все это, – он делает паузу, указывая пальцем на стену, где висят наши фотографии. – Не помешало бы пригласить ее и на Зимний юридический бал.

Зимний юридический бал организуется каждый год в декабре юридическим обществом Кембриджского университета, в котором состоим и я, и Тея. Как и большинство других студентов юридического факультета. Я был на первом балу с одной девушкой с нашего курса. Было весело, но не настолько, чтобы я планировала пойти в этом году.

Чарли и Финн ездили каждый год, как показывают фотографии на стене.

Не такая уж плохая идея взять с собой Тею. Я знаю, что в прошлом году она ходила с Офелией.

– Какая тема в этом году? – спрашивает Чарли.

Всегда есть тема. Некоторые звучат интересно, некоторые – крайне скучно.

– Казино Рояль.

Это совсем не плохо.

***

Я встречаюсь взглядом с Теей, пока жду ее на крыльце. Сигарета между моими пальцами почти докурена. Я делаю последнюю затяжку и раздавливаю ее о кирпичную стену.

Тея стоит в стороне, пока я выпускаю дым. Ей не нравится, когда я курю, но она больше не говорит мне, как это вредно для здоровья. Мы все должны от чего-то умереть. Рак легких – лишь один из вариантов.

– Что мы здесь делаем? – спрашивает она, когда я беру ее руку, переплетая свои пальцы с ее. У нее через плечо фотоаппарат. Я не уверен, что это стоит запечатлеть, но я молчу.

Я веду ее за пределы участка моих родителей и вниз по дороге к парку, где мы вчера играли в регби. Теперь, когда мой день рождения уже позади, мы наконец-то можем побыть здесь наедине, прежде чем возвратиться в Кембридж сегодня днем.

– Я веду тебя туда, где это случилось, – говорю я, и она застывает. Ее глаза расширились, потому что она не ожидала, что я продолжу эту тему. Честно говоря, я и не собирался этого делать, пока Чарли не привел веские доводы в пользу того, что я потерял ее раньше.

– Почему?

– Ты хочешь знать, верно? – Она кивает. Я сокращаю пространство между нами, обхватывая ее щеку. – Я не умею говорить словами, Тея, когда дело доходит до таких вещей. И меня это не волнует. Но если ты хочешь знать, я скажу тебе.

Она тяжело сглатывает, но делает еще один шаг, и мы идем через парк к каменистой дороге, ведущей к озеру. Я не был там последние два года, но этот путь я не забуду.

Ветер дует в нашу сторону. Сегодня холодно, но, по крайней мере, дождя пока нет. Я не хочу торчать здесь в сырости, и я не хочу, чтобы Тея заболела.

Мы пробираемся через кусты, чтобы сократить путь. Насколько я вижу, кустами давно не пользовались, поэтому они немного заросли. Тем не менее, Тея не против испачкать свою куртку, что мне в ней нравится. Она не жалуется на это.

Вскоре мы оказываемся у озера. Оно большое и глубокое. Я плавал в нем несколько раз, но, зная о рыбе, обитающей в нем, я не вижу в этом ничего привлекательного. И это всегда заставляет меня думать о папе, выныривающем из озера с холодным, мертвым Лео на руках.

– Мама уже рассказала тебе подробности?

Тея смотрит на озеро, погруженная в свои мысли. – Она рассказала мне со своей точки зрения о том, что произошло, и о твоей агрессии позже.

Конечно, рассказала.

Честно говоря, что мне тогда ей сказать?

– Откуда взялась ваша агрессия? – спрашивает она, как будто понимает, что я не знаю, с чего начать.

– Именно здесь, в тот день, – говорю я ей, делая глубокий вдох. – Я поссорился с Лео. Я не помню, из-за чего. Скорее всего, ничего важного. Но я помню, что был очень зол, в ярости. Следующее, что я помню – он в воде, тонет.

Я все это помню. Все, кроме причины ссоры. Как будто кто-то стёр из моей памяти эту единственную вещь, и это единственное, к чему я возвращаюсь, когда думаю о том дне. Потому что это раздражает меня… Незнание.

– Вы подрались?

Я качаю головой. Лео упал в воду, потому что не смотрел, куда идет. Больше ничего такого не было. Я начал драться позже. О большинстве драк мои родители даже не знают, потому что у меня хватало ума либо как-то скрывать синяки, либо вообще не попадать под удар.

– Это было плохо. Мое психическое состояние. Я не знал, как просто злиться. Я переходил от нуля к тысяче. Или если я обнаруживал, что хоть одна часть меня все еще спокойна, я становился чрезвычайно злым. Никакого промежуточного состояния.

– Помогли ли визиты к психологу?

– Нет. Помог диазепам. Благодаря ему я каким-то образом начал контролировать себя все больше и больше.

Тея прикусила губу. Она пытается промолчать.

– Расскажи мне, – подбадриваю я ее. Если я должен вести этот разговор, то сейчас и никогда больше.

– Это плохо. Он вызывает привыкание, – говорит она. – И ты уже давал мне его раньше.

– Одна таблетка или две не изменят ничего, кроме твоего состояния в тот самый момент, любимая. Ты была взволнована, слишком много думала и, возможно, у тебя был приступ паники. Я дал тебе их, чтобы ты могла расслабиться, – объясняю я. – И я теперь редко их принимаю. Я много работал над собой в школе, а потом в университете. Я стал лучше держать себя в руках.

В ее глазах мелькнуло понимание. – В большинстве случаев ты слишком хорош в этом.

– Ты же не хочешь увидеть, как я снова потеряю его, Тея. Поверь мне, не хочешь. У меня голова идет кругом, когда я не сдерживаю себя.

Наступает пауза, пока мы идем вокруг озера.

Она снова сомневается в чем-то, слишком много думает. Я ненавижу это. Тея так увлечена тем, чтобы люди чувствовали себя лучше, старается всем угодить и не разозлить их, что забывает время от времени быть немного эгоистичной.

Я слегка сжимаю ее руку, возвращая ее обратно.

– Когда ты агрессивен, ты борешься, – шепчет она, и мое сердце учащенно бьется. Я знаю, к чему она клонит, и мне это не нравится.

Я разворачиваю ее, притягивая к себе за талию. Ее глаза смотрят на меня. – Я никогда не причиню тебе вреда, – обещаю я ей и знаю, что это то, что я никогда не нарушу.

Среди всех людей, которые могут вызвать во мне уродливую сторону, Тея тоже может. Наверное, больше, чем кто-либо другой. Но моя любовь к ней всегда остановит меня от того, чтобы причинить ей боль. По крайней мере, физически. Я бы никогда. Я убью себя, прежде чем сделаю это с ней.

– Я знаю, – говорит она, и мне становится легче дышать.

– Я всегда буду защищать тебя.

Я наклоняюсь и целую ее. Она целует меня в ответ.

– Я не помню, кто сделал это с Сэмюэлем, – признается она, хотя я знаю, что это не так. Тем не менее, разум не дает ей покоя, когда у нее есть на то причины.

– Ты никогда не спрашивала Офелию.

Это не вопрос. Она не спрашивала. Но я не знаю почему.

– Я не хочу знать. Знание не всегда хорошо. Иногда быть невеждою – это блаженство.

Это правда. И я бы все равно ей не сказал, так что я рад, что она не спрашивает. Мы все вместе в этом. Все остальное не имеет значения. Если только Элиас снова не взбесится из-за меня. Офелия справляется с этим, полностью игнорируя происходящее, Уилл замалчивает свою вину, Тея думает об этом, но никогда не говорит, а мне просто наплевать.

Я живу и дышу доказательством того, что не все люди хорошие, и их сознание не просто помрачено, но и безвозвратно изменено.

У меня нет вины за это. И за смерть Лео тоже.

– По-другому поводу, я хочу спросить тебя кое о чем, – меняю я тему.

Она поднимает бровь. Ее губы растягиваются в мягкую, едва заметную улыбку.

– Теодора Мур, ты пойдешь со мной на Зимний юридический бал?

– Ты хочешь пойти?

Не совсем, но я знаю, что она хочет. Время от времени ей нравится делать что-то большее, чем просто учиться и писать эссе. А бал – это лучше, чем какая-нибудь дикая студенческая вечеринка вроде той, что была на Хэллоуин.

– Я пойду за тобой.

Она встает на цыпочки, ее губы приближаются к моим, ее глаза смотрят на них. – Пока ты не перестанешь называть меня полным именем.

Я ухмыляюсь. – Ни за что.

– Стоило попробовать, – говорит она, пожимая плечами. – Я с удовольствием пойду.

ГЛАВА 31

Тея

– Да ладно! Это не было фолом!

Я слышу крики, доносящиеся из гостиной, до моей спальни с наушниками в ушах. Уилл пригласил Адриана и Бена посмотреть футбольный матч. Когда я вернулась с выходных, они уже были здесь. Уилл не обратил на меня внимания, вообще.

Новая норма для нас.

Следующий час я провела на полу, прислонившись спиной к кровати, просматривая фотографии, которые я сделала. Большинство из них – Ксавьер. Кто-нибудь назвал бы меня сталкером, если бы увидел это честно. Но несколько раз я поймала его с улыбкой, так что мне все равно.

Если подумать, вся поездка получилась лучше, чем ожидалось. Даже с учетом мрачного подтекста смерти Лео Кэмпбелла. Я чувствую, что лучше понимаю Ксавьера, и мне не хочется бежать.

Моя жизнь далека от совершенства, над всеми нами висит дело Сэмюэля, но по одной проблеме за раз. Эти выходные были посвящены только Ксавьеру и преодолению моих сомнений. Завтра будет время вернуться к реальности.

В мою дверь постучали.

– Да?

Я бросаю взгляд. На пороге появляется Уилл с миской в руках. – Я приготовил чипсы, если хочешь. Ты ничего не ела с тех пор, как вернулась, – говорит он, и я замираю от внезапной перемены поведения.

Он говорит со мной и предлагает поесть. Вот это да.

Я знаю, что чипсы – это просто отговорка, потому что, насколько он знает, я могла поесть до того как вернуться сюда, а прошел всего час. Он просто хочет поговорить.

Улыбка тянется к уголкам моих губ, когда я стучу по полу рядом с собой. Ему не нужно повторять дважды. Он садится, протягивая мне миску. Там осталось довольно много чипсов.

Глаза Уилла переходят на мой ноутбук. – Как прошли твои выходные?

Я хмурюсь, бросая на него вопросительный взгляд. Я в замешательстве. Он чертовски сбивает с толку. – Тебя это действительно волнует?

– Я зол, – пробормотал он. – Так зол, что хотел бы…

Убейте меня.

Но он не заканчивает.

– Это не значит, что я не забочусь о твоем благополучии. Я просто ненавижу саму мысль о тебе и о нем.

Я закатываю глаза. – Ты можешь назвать его имя.

– Если я это сделаю, это станет реальностью слишком быстро для меня. Ты и он, – объясняет он.

Я вижу, что он не может принять наши отношения, но есть и что-то еще в его поведении. Тоска. По своему лучшему другу, конечно. Возможно, до этого года я не была частью их круга общения, но я всегда видела, как сильно Уилл и Ксавьер нравятся друг другу. Они очень быстро стали лучшими друзьями. Я помню, как Уилл приезжал к нам после первого месяца в Кембридже, и он не мог перестать говорить о парне, которого он встретил, и о том, какой он потрясающий.

Я не могу сказать то же самое о Ксавьере, потому что он не говорит об этом (сюрприз, сюрприз), но Уилл скучает по нему. Неважно, что случилось, и насколько все плохо между ними. Он – его лучший друг. И я чувствую себя ужасно из-за того, что встала между ними.

– Ну, выходные прошли довольно весело.

– Его семья веселая, не так ли? – Уилл улыбается.

– Они точно интересные. Совсем не похожи на нашу.

– В нашей семье полный бардак. Все делают вид, будто мы играем в какой-то пьесе Шекспира, – признается он. Меня удивляют такие резкие слова. Из нас двоих все всегда больше любили и заботились о нем. – Если я не говорю гадости, Тея, это не значит, что я их не вижу. Я бы хотел, чтобы твои достижения получили большее признание.

– Но ты не можешь—, заканчиваю я. Я наклоняю голову и ложусь на его плечо. – Это не твоя работа, Уилл. Наши родители – взрослые люди. Они должны знать лучше. Кроме того, я ненавижу внимание.

– Тогда ты выбрала очень сомнительного парня для свидания.

Я хихикаю. – Мы находимся на стадии высмеивания, да?

– Это то, с чем я могу справиться прямо сейчас.

Мы сидим так некоторое время и молча едим чипсы. Это хорошо. Комфортно. То, что мне очень нравилось, когда я переехала в Кембридж. Мы были из тех братьев и сестер, которые были близки. Нам нравилось проводить время вместе. Однако мы никогда не были теми, кто раскрывает все секреты или говорит обо всем. Где-то на этом пути мы провели черту.

Теперь я думаю, что мы должны стереть эту черту. Мы взрослые люди и должны быть в состоянии положиться друг на друга. У меня больше нет секретов. Самое время начать начала. Сделать лучше.

– Ты слышал о Лео?

Я знаю, что не должна спрашивать. Ксавьер ничего не говорил о том, знает Уилл или нет, а мне тогда и в голову не пришло спросить. Но выяснение того, знает ли мой брат, может показать, заботится ли Ксавьер о нем так же сильно, как Уилл о нем. И да, мне любопытно.

– Он сказал тебе?

Он знает.

– Его мама рассказала. Тогда у него не было другого выбора, кроме как поделиться этим. Как ты узнал?

– Когда я впервые приехал в гости два года назад, это был первый раз, когда Кэмпбеллы присоединились к игре. Было такое напряжение, что Ксавьер просто рассказал мне. Серьезно, Тея. Ты могла бы разрезать это напряжение ножом.

– Он водил меня к тому озеру сегодня. Должно быть, это был ужасающий опыт. Глубокое, холодное, темное. Я была там днем, и мурашки на коже не покидали меня.

– Потому что ты знала, что произошло. Прямо, как у меня, когда я вошел в библиотеку.

Я сглатываю, поднимая на него взгляд. – Ты вернулся туда?

Он кивает. – Один раз, на следующий день. Мне нужно было увидеть это место, когда наступило утро. После того, как мы тогда поссорились и ты ушла, я пошел туда.

– Тебе тоже трудно заснуть?

Уилл выдыхает. – Иногда. В основном я просто игнорирую все и заставляю себя думать, что этого вообще не было. В какой-то момент полиция прекратит поиски, и мы должны вернуться к нормальной жизни.

– Я больше не уверена, что такое норма, – говорю я. – Я бы хотела быть такой, как Ксавьер. Ему просто наплевать на ту ночь.

– Тея, ему на многое наплевать. Вот почему он опасен. И это одна из причин, почему я хочу, чтобы он держался подальше от тебя.

Другая причина в том, что он изменяет.

Уиллу не нужно было этого говорить.

Мне еще предстоит разговор с Ксавьером. Возможно, более эмоциональный. Но одна битва за раз.

– Он сказал мне, что ты угрожал всем не называть мое имя в полиции после того, как избил того парня. Тебе не нужно было этого делать, но спасибо тебе.

– Ты моя сестра. Я ненавижу все, за что ты стоишь в данный момент, но ты застряла со мной, хорошо это или плохо, – говорит он, целуя меня в макушку.

– Он принимает диазепам.

– Я знаю. Я видел.

Он не делает этого при мне, но делает с Уиллом? Почему двойные стандарты? Я не понимаю.

– Ты хочешь знать, что я думаю? – спрашивает он тихим голосом. Как будто кто-то нас подслушивает, а он не хочет, чтобы они слышали.

Я жду, пока он продолжит.

– Я думаю, что он убил Лео. – Один удар сердца. Два. – Он не колеблется, и ему нравится смотреть, как кому-то больно. И именно он лучше всех справляется с ситуацией Сэмюэля. Я думаю, он не пошел за своими родителями, как только Лео упал. Я думаю, он ждал.

Мое сердце учащенно забилось.

Я должна сказать, что он не знает, о чем говорит.

Что это неправда.

Что Ксавьеру было всего девять лет. Он не умел плавать, он не полез в воду и просто побежал за помощью.

Но темная, болезненная правда заключается в том…

Это не звучит нелепо.

Это звучит как возможность.

ГЛАВА 32

Тея

Судьбоносный день наступил быстро. Мы были готовы настолько, насколько это возможно при таких обстоятельствах. Отсутствие Сэмюэля во время инсценированного судебного процесса облегчило нам задачу, наконец-то поставить одну защиту и отталкиваться от нее в случае необходимости. В суде не всегда все идет по плану. Лучше быть подготовленным, чем не замеченным.

Корланд решает, что допрос будем вести я и Офелия, так как мы обе настроены на уголовное право в нашем будущем больше, чем мальчики. Я совсем не против, потому что у меня есть возможность показать себя.

Мы выработали хорошую стратегию.

Что-то в этом деле заставляет меня чувствовать себя защитником. Я всегда вижу несправедливость в мире. Сейчас, изучая право и просматривая сотни дел каждую неделю, как никогда. Я читала все это, но ничто не сравнится с реальным положением вещей. Когда ты сталкиваешься с определенной проблемой и понимаешь, кто эти невежественные люди вокруг тебя. Насколько сломан мир на самом деле. И почти никого это не волнует.

А меня волнует. Особенно этот конкретный случай. Неважно, насколько гипотетическим он является. Хотя вопрос не в этом.

Обвиняемый – двадцатилетний мужчина, Тедди Миллс, у которого есть определенные трудности с обучением и речью. Его обвиняют в убийстве одной из своих соседок. Девушку по имени Малия Эбрей. Некоторые называют это преступлением на почве ненависти, я же называю это просто нелюбовью.

Как только я услышала об этом деле, я поняла, почему Уэс выбрал именно его. До этого я читала в газетах, как его юридическая фирма взяла на безвозмездной основе крупное дело с похожей подоплекой. Я плохо помню подробности, но знаю, что Уэс лично вызвался вести это дело. Так что это должно быть важно для него. Так или иначе.

Возможно, именно тогда он завоевал мое уважение. Хорошего человека можно узнать только по тому, как он себя ведет и что делает со своей жизнью.

Я никогда не пойму, почему люди так быстро осуждают. Один взгляд, один разговор, и это все, что им нужно. И это гребаное дерьмо. Только после одного прочтения записок, которые дал нам Уэс, я поняла, что сделаю все, чтобы выиграть дело. Потому что Тедди Миллс кажется одним из самых добрых и хороших людей.

В этом конкретном деле требуются показания врача.

Элизабет О'Мэли отведена на эту роль. Офелия расспрашивает ее о любой мелочи состояния подсудимого. Она сообщает необходимую информацию, все то, о чем я уже догадывалась, выбрасывая дальнейшую линию допроса обвинения в окно.

Позже появляются родители подсудимого, они на нашей стороне, говорят о том, какой хороший человек их сын. Конечно, их мнение предвзято для большинства людей, но всегда правильно услышать что-то хорошее для улучшения общественного имиджа. Просто на случай, если СМИ подхватят эту тему как достойную внимания. А этот двадцатилетний мужчина, который с трудом говорит, не может сформировать полноценные предложения и не в состоянии защитить себя так, как ему хотелось бы, об этом, без сомнения, заговорил бы весь город.

Затем приходят соседи. Те, которые говорят, что ничего не слышат, не участвуют ни в каких драмах и видят Тедди Миллса лишь время от времени. У каждого из них есть что сказать в свою защиту, но разговор, который они вели с этим человеком, показывает, что они испытывают отвращение.

Я очень впечатлена тем, как студенты их разыгрывают.

Самое сложное – это перекрестный допрос последнего человека – соседа Тедди. С которым он когда-то ходил в школу. И именно тот, кто является предполагаемым свидетелем по делу. Тот, на кого мы решили повесить убийство.

Да, это идея Ксавьера.

Я встаю со своего места, огибая стол. В руке я держу папку, полную моих очень беспорядочных записей. Ничего, что могло бы пригодиться, кроме как в качестве реквизита. Мои глаза на секунду встречаются с глазами Ксавьера, когда он кивает в знак поддержки.

Показывая на папку, я смотрю на Джулиана Торна, который играет соседа – Коула Джонсона.

– Не могли бы вы напомнить суду показания, которые вы дали полиции в ночь убийства, мистер Джонсон? – спрашиваю я.

– Я видел, как Тедди возвращался домой с работы, когда я уезжал на встречу с друзьями. Когда я парковал свою машину, я увидел, как он выходит из дома Малии. Он выглядел в панике, и его рубашка была на нем расстегнута. Он вошел в свой дом. А через час я услышал полицию и узнал, что она мертва.

– Дом Малии Абрей, верно?

Он кивает. – Да.

– Насколько хорошо вы знали жертву?

– Мы дружили с трех лет. Ходили вместе в школу и…

– И встречались некоторое время назад. Не так ли? – я прервала его.

– Так и есть.

– Она порвала с вами.

Виктория Паркер, девушка в роли главы обвинения, встает. – Протестую. Спекуляция.

К черту, она действительно порвала с ним.

Корланд, который сегодня выступает в роли судьи, кивает.

Я поднимаю палец вверх. – Я перефразирую, говорю я. – Почему Малия порвала с вами, мистер Джонсон?

– Я не знаю.

Моя бровь наклоняется вверх. – Вы уверены?

– Да.

Он лжет. Мы знали, что так и будет, даже если бы нам никто не сказал. Все было бы слишком просто, если бы Джулиан сделал свои записи по делу слишком прямолинейными. Корланд дал каждому конкретную роль, конкретную подробную информацию, которой нужно следовать, и образ действий. Каждому, кто дает показания. И ни обвинение, ни мы не знаем, что это.

– Если бы Малия была здесь, пыталась вернуть вас. Вы бы вернулись к ней?

Он качает головой. – Не вернулась бы.

– Я не об этом спрашивала. – Я показываю на него. – Если бы она это сделала, ты бы это сделал?

Наступает долгая пауза.

– Видите ли, я думаю, вы бы захотели вернуть ее. И я знаю почему.

Виктория хмыкает. – Кто-то задал вопрос?

Я смотрю на нее, а затем снова на свидетеля. – Вы любили Малию?

– Конечно. Она была моей девушкой в течение двух лет, и моим другом гораздо дольше.

– Поэтому, когда она начала проводить больше времени с Тедди, это вас беспокоило, так?

Он покачал головой. – Я не знал, что она проводит время с ним.

– Но вы сказали, что у вас были отношения в течение двух лет. За это время она должна была говорить с вами обо всем, не так ли? Особенно когда мистер Миллс был соседом для вас обоих.

– Как вы сказали, мы расстались. Очевидно, это были не очень доверительные отношения.

Я улыбаюсь. – Но вы любили ее.

Виктория снова встает. – Мы можем двигаться дальше? Мы уже это выяснили.

Корланд смотрит на меня. – Это куда-нибудь ведет?

– Да, ведет.

Он кивает. – Тогда продолжайте, мисс Мур.

Я подхожу к Офелии. Она дает мне бумагу, прежде чем я подхожу к свидетелю. – Мистер Джонсон, обменивались ли вы сообщениями со своей бывшей подругой за две ночи до убийства?

Он выглядит испуганным, когда прочищает горло.

– Что? Нет. Мы не разговаривали после расставания.

Я поднимаю бровь. – Вы уверены?

Открыв файл, я все еще наблюдаю за свидетелем. Его глаза сужаются, когда он смотрит на Уэса, затем снова на меня.

– Вы спорили с Малией по поводу ее отношений с мистером Миллсом? Возможно, вы даже сказали ей, что она должна хоть раз перестать заниматься благотворительностью. И вы спросили, действительно ли он стоит того, чтобы бросить вас.

Он хмурится.

Корланд наклоняется. – Мисс Мур, подойдите.

Я подхожу.

– Да?

– Этого не было в доказательствах, которые я вам предоставил. Если вы собираетесь подделывать вещи и в настоящем суде, я не уверен, что у вас долго будет работа.

– Вы сказали, что мы не можем приводить новые доказательства. Но вы никогда не говорили, что мы не можем действовать так, как будто они у нас есть.

Он делает паузу, прежде чем взмахнуть рукой. Я знаю, что ему нравится эта идея, и я знаю, что он понимает, что она принадлежит Ксавьеру.

– Я спрошу еще раз. Ты знаешь, почему Малия порвала с тобой?

Джулиан выглядит растерянным. Он не был готов к такой игре. К такому отступлению от сценария. Корланд кивает ему, давая свободу действий. Если мы что-то меняем, мы можем сделать это до конца.

Я усмехаюсь. – Знаете что? Это не имеет значения. Но скажите мне вот что. Возможно ли, что когда вы видели Тедди выходящим из дома Малии, это было до того, как вы пошли на вечеринку? И то, что вы увидели на его лице, не было паникой? В конце концов, сейчас зима. Темнеет раньше.

Виктория снова возражает. Это правильно. Я давала показания, а не спрашивала.

– Я знаю, что я видел и когда.

– Вы знаете, что вы видели или что вы хотели увидеть?

– Малия какое-то время тусовалась с ним. Зачем мне убивать ее за это? И делать это спустя столько времени?

– О, так ты все-таки знал, что они тусовались. Интересно.

Корланд прочистил горло. – Мисс Мур, вопросы.

Черт возьми. Он бы сделал это точно так же.

– Это правда, что вы видели, как Тедди выходил из дома Малии, и все это вспомнилось вам? То, что она порвала с вами, потому что вы ненавидите его и не любите, когда он рядом с ней. Что она выбрала кого-то, кого встретила намного позже, чем вас. У которого было больше ухабов на дороге, чем у вас, и он все равно остался хорошим человеком.

Он не отвечает.

Виктория пытается остановить меня. Я говорю быстрее.

– Все вернулось, и вы не смогли с этим справиться, поэтому вы снова пошли поговорить с Малией, начали спорить и убили ее? Из-за своей ненависти к Тедди? Потом вы пошли на вечеринку, чтобы у вас было алиби, а потом вернулись и сделали вид, будто видели его за мгновение до того, как все произошло.

– Протестую!

Я поднимаю руку. – Вопросов больше нет.

Ксавьер улыбается мне. Офелия выдыхает от напряжения в комнате, вызванного тем, как я набросилась на бедного Джулиана. В инсценированном суде это намного сложнее, потому что тебе на самом деле нравятся люди, которых ты подвергаешь перекрестному допросу. В реальном мире это не всегда так.

После этого остальная часть процесса – это просто вопросы и ответы. Все начнут сомневаться в деле и в причастности Тедди к убийству. Мое сердце колотится от адреналина. Мне это нравится. Мне нравится, что я могу чувствовать себя свободно во время судебного процесса, добиваясь справедливости для тех, кто не может добиться ее сам.

Да, ирония судьбы.

Уэс встает, обходит свой стол и прислоняется к нему, когда мы занимаем свои обычные места.

– Это то, чего я хотел. Чтобы вы боролись, мыслили нестандартно и делали работу правильно.

Он смотрит на меня, когда говорит это.

Я вспоминаю свою первую работу, когда я не сделала то, чего он от меня ожидал. Когда Ксавьер был единственным, кто думал так, как Корланд хотел, чтобы мы думали.

Внезапно я понимаю, почему он привлек Ксавьера к нашему руководству. Я становлюсь лучше благодаря ему. Я больше стараюсь и больше думаю.

– Класс свободен.

Ксавьер спускается по ступенькам к моему ряду. – Самый мощный способ выиграть спор – это задавать вопросы. Это заставит людей увидеть изъяны в их логике, – говорит он. Он уже говорил мне об этом во время одного из наших многочисленных посиделок для работы над защитой.