Текст книги "Таверна "Перекрёсток" (СИ)"
Автор книги: Анна Сойтту
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Глава 9. Новая жизнь
Беспокойство Ветты оправдалось – Эймеру лихорадило, хоть она и выпила перед сном приготовленный для неё отвар. Слишком хрупкая девушка тряслась под пледом лиры, свернувшись в клубок, а на её лбу выступила испарина. Трав, что были у беглянки с собой, хватит только поддержать Эймеру, но не вылечить! Пришлось возвращаться к Амрэлю и просить ещё помощи. Долг перед эльфами стремительно рос – никакое варенье из шишек не спасёт!
Посетовав, что не смог уберечь человеческую девушку от болезни – та слишком долго пробыла в холодной болотной воде, – старый огр покинул таверну, чтобы вернуться домой, по пути продав, что осталось в телеге. А что не продаст, так сын продолжит дело, если пожелает, тогда смогут видеться.
Пока мастер животных отсутствовал, Ветта напоила больную ещё одной порцией поддерживающего отвара, мысленно прикидывая, когда можно будет приступить к сбору необходимых трав и есть ли они в этой лесисто-луговой местности. В холмах возле норных жилищ она знала все закутки с редкими травами. Или эльфы поделятся своими потайными местами сбора? Аммилисы не делились, предпочитая единоличничать в интересных для сбора угодьях.
Промокая оторванным от подола кусочком ткани горячий лоб человеческой девушки, лира Норе в очередной раз порадовалась, что до лета остались считанные дни – тёплые ночи даже с разбитыми окнами пережить легче, чем в суровую зиму морозы. Зимой Эймера просто погибла бы! Впрочем, зимой она бы не провалилась в болото.
– Ветта! – звонкий оклик с нижнего этажа заставил поспешить навстречу вернувшемуся Амрэлю, а с ним прибыли и мастера, которых лира ещё не видела.
Ещё старше Элеона возрастом, повидавшие всякого, они даже не обратили на Ветту особого внимания, сразу приступив к осмотру: один изучал черепки и уцелевшую посуду, другой принялся за механизм в комнатушке возле трапезной залы. Мастер металла назвал его «водяным насосом» и пояснил, что такой есть в каждом эльфийском доме, только не такого устаревшего вида. Пообещав вернуться с чертежами, бамбуком и металлическими стяжками, он уверял, что уже завтра сможет всё наладить.
К вечеру лира Норе обзавелась восстановленной мастером глины посудой, несколькими новыми чашами и кружками, которые он сотворил прямо здесь же из заготовок, что принёс с собой. Мастер по металлу перед уходом так же создал целый комплект столовых приборов и теперь у Ветты в арсенале были подлатанные и новенькие поварёшки, шумовки, половнички, несколько кастрюлек разной формы и пара изысканных подносов. К каждому прибору хотелось прикоснуться с восторгом: аммилисы совсем не так делали всё это, предпочитая обтачивать древесину под нужные им формы. Здесь же творилась настоящая магия природы! Предметы медленно, но послушно, принимали вид, который хотели видеть мастера, словно железняк и сухая глина были тягучими и подвижными, а не твёрдыми породами.
Пока Амрэль заботился об Эймере, прибегнув не только к отварам и согревающей мази, которые принёс с собой, но и к целебным песням своего народа, Ветта не уставала удивляться искусной работе мастеров. Они так же не взяли с неё денег, заверив, что помогут всем необходимым и будут рады, если лира однажды поделится с ними вареньем из шишек и парой легенд её загадочного народа. Лира Норе обещала, и мастера ушли довольные, скрепив соглашение крепким рукопожатием.
В ожидании пока мастер животных освободится, Ветта решила разобрать два увесистых тюка, что эльфы принесли с собой, но так к ним и не прикоснулись в своей работе. Обнаружив две подушки с набивкой из птичьего пуха и такие же два одеяла, лира не знала радоваться или плакать: долг и признательность эльфийскому народу снова возросли. Она никогда с ними не расплатится! А денег они не берут.
Так и нашёл её Амрэль: сидящую прямо на полу, зарёванную, в растрёпанных чувствах и в обнимку с подушкой.
– Что-то случилось? – эльф обеспокоенно сел напротив, пытаясь поймать взгляд аммилисы, неожиданно такой грустной сейчас.
– Я не ожидала, что твой народ такой добрый! – в голос заревела Ветта, крепче прижав к груди подушку. – Я не смогу вернуть вам всю эту доброту в ответ!
– Думаю, если у тебя получится возродить таверну к жизни – это будет лучшим видом оплаты, – тепло улыбнулся Амрэль, потрепав всхлипывающую лиру между ушей, как нашкодившего кота, и заговорщицки прошептал: – Но ты всегда можешь пообещать каждому бочонок варенья, о нём уже шумит весь лес. Думаю, через пару дней тут всё будет уставлено корзинами с шишками.
– Но у меня всего один очаг! – в ужасе от услышанного ответила Ветта. – Я и за месяц столько не сварю!
– Значит, нам нужно ещё пару очагов и ученика, который будет тебе помогать? – придав своему лицу задумчивый вид, потёр подбородок эльф. – Стая Аки может чем-нибудь помочь? Или ты согласна на мою помощь?
– Амрэль, но ты и так мне столько помогаешь, что почти не появляешься в лесу! Я даже не уверена, что ты спишь! Ты поздно вечером здесь и рано утром тоже, и днём.
– Да, иногда я сплю, – широко улыбнулся мастер животных. – Не хотел оставлять тебя тут одну: заброшенный съезд, разрушенная таверна… Здесь, конечно, есть охранная магия, но, Ветта, ты из знатного рода, и даже если ты хочешь это скрыть, твой мех тебя выдает: такого оттенка нет у обычных аммилис. К тому же, недалеко человеческие земли.
– Я знаю, – вздохнула в ответ лира. – Но я так хочу начать всё сначала и не зависеть от всех этих условностей. Я не понимаю почему роду Норе и роду Сел нужен этот союз, он совершенно нелогичен при любом рассмотрении. Просто хочу быть счастливой и чувствовать себя дома.
– Тогда, думаю, что ты нашла самое правильное место из всех. Как насчёт того, чтобы просто довериться моему народу и не думать о долгах? Мы хотим, чтобы это место было живым, тут наши интересы совпадают, так почему бы не идти бок о бок по этому пути?
– Согласна, – Ветта улыбнулась, утирая мокрые от слёз щёки.
– Так что? Научишь варить варенье из шишек?
– Да, и можем сделать пирожные с васильками и сладкие шарики с календулой.
– Все аммилисы так странно питаются? – озадаченно протянул Амрэль. – Сладости из цветов?
– Пойдём, первая стадия подготовки шишек недолгая, можем успеть перед сном! – рассмеялась лира Норе и поднялась, откладывая постельные принадлежности в сторону. – И букет свой захвати!
Недоверчиво покачав головой, эльф последовал за аммилисой.
Глава 10. Аммилисы такие странные…
Когда-то давно, Амрэль тогда был ещё совсем ребёнком, он мечтал о том, чтобы у него была младшая сестра. Тогда он ещё не знал, что эльфы так малочисленны, потому что их дети рождаются раз в несколько столетий. Иногда в деревне воспитываются сразу несколько юнцов, как сейчас, а иногда бывает, что за тысячу лет нет ни одного младенца. Эльфы знают и видят все расцветы и закаты эпох, старейшие из них видели рождение этого мира, проснувшись в Источнике Создателей на заре творения. Тогда они были проводниками для остальных народов, а позже стали просто жить, как и их подопечные, просто знали и видели больше краткоживущих. Вот только аммилисы принявшиеся яро создавать и охранять свои традиции, так и остались для лесного народа непостижимой тайной.
Глядя на уснувшую за столом с зажатым в руке половничком Ветту, мастер животных улыбался: наверное, такой и была бы его сестра. Озорная, отзывчивая, хрупкая, готовая приютить даже огра. Скальные жители однажды принесли много бед, но Ветта, видимо, частенько прогуливала занятия по истории, если они у неё были, с такой лёгкостью пустив в свою жизнь целое семейство огров, не зная о них ничего.
Хуже огров были только крылатые жители небес, высокомерный и заносчивый народ, чьё название запретили упоминать, и оно оказалось погребённым на самом дне памяти поколений. Как и сам народ, развязавший Последнюю войну, и полностью истреблённый в ней. Небесные дворцы по-прежнему парили где-то в облаках, оставаясь заброшенными и безлюдными, миражами уцелевшего хрусталя заставляя замирать, всматриваясь в небо, сохраняя то, что осталось от проклятых. Лучшее место, куда никто не доберётся, чтобы вернулась память о них.
Тогда из-за проклятых аммилисы оказались народом на грани исчезновения. Загнанные в угол, разбросанные по всему миру до самых его краёв. Почти утратившие своё наследие и традиции, забывшие о церемониях на грани выживания, теперь они по крупицам восстанавливали всё то, что знали их предки, рьяно охраняя свои знания. Если бы не их плодовитость, когда в одной семье за раз могло родиться сразу трое щенят, так они называли своих детей, сейчас аммилис встретить было бы невозможно. Слишком добрые и доверчивые тогда, такими же они остались и сейчас.
Амрэль видел душу старика-огра по его мудрым глазам и с лёгкостью оставил их наедине, но держался неподалёку на случай, если ошибся. А заслышав их разговор, не удержался от того, чтобы подойти поближе. Сбежать из-под венца в чужие земли! Если то, что он знал об этом народе правда, побег ей не простят и она навсегда останется безродной.
Глядя на спящую Ветту, Амрэль словно впервые видел её. Такую обычную и по-домашнему уютную представительницу таинственного народа. Может, и нет в них никакого секрета? Просто хотят, чтобы их не тревожили…
Сняв закипевшие второй раз в сладкой патоке шишки с очага, мастер животных поставил их на стол, сверился со звёздами о времени и осторожно отнёс так и не проснувшуюся аммилису в её постель. Подушки и одеяла он разнёс по комнатам пока стая Аки деловито сновала из кухни к воде, чтобы вымыть шишки: им неожиданно понравилось это действие, играючи, ночные странники носились туда-сюда то наперегонки, то вынуждая Ветту быть судьёй, выбирая, кто пролетел красивее всех, то разбрызгивая водяные капли на дальность. Даже суровые летучие мыши неожиданно прониклись юной лирой, будто знали её всю жизнь, хотя у Амрэля ушёл не один месяц, чтобы заручиться их дружбой.
– Наверное, таверна «Перекрёсток» ждала именно тебя с момента её закладки, только такая душа может удержать мир и преувеличить его, – поправив одеяло на спящей, эльф вернулся к варенью: инструкции были простыми и очень полными, лира не стремилась единолично владеть удивительным рецептом.
Спасённой на тракте человеческой девушке утром стало лучше. Она уже не кашляла так надрывно, разметавшись в забытьи. Укутанная в плед и тёплое одеяло, Эймера лежала на кровати с трудом силясь открыть глаза, в них словно насыпали песка, а голова раскалывалась от боли до тех пор, пока снова не зазвучало странное пение, которое она слышала сквозь лихорадку. Словно она очутилась дома, а тёплые материнские руки баюкают её больную и дарят исцеление. С каждым пропетым словом становилось легче дышать, хотелось жить, устремившись к радости и счастью, но у сироты Эймеры давно не было этих желаний. Поэтому она всё трепетнее вслушивалась в напев, уже различая, что звонкий, будто хрустальный голос, с низкими нотками, принадлежит мужчине.
Постепенно воспоминания возвращались к ней: болото, в которое она провалилась, пытаясь добыть осот; огр, спасший её и доставивший в тепло и уют; удивительная аммилиса, такая светлая и серебристая, словно заблудившийся в тёмной воде солнечный луч; и эльфы… Мечта её детства – взглянуть хоть одним глазком. Гибкие, темноволосые, с мудрыми, но смеющимися глазами, особенно красив был тот, что помоложе.
С трудом открыв глаза, Эймера снова увидела его: тёмный, как штормовое море, синий взгляд, светлая, словно фарфоровая, кожа и лёгкая улыбка, затерявшаяся в уголках губ.
– Теперь ты пойдёшь на поправку, – прошептал лесной эльф, убирая с лица Эймеры непослушную прядку.
Глава 11. До края мира и обратно
Лира Ветта Норе будто растворилась в воздухе, исчезнув в неизвестном направлении и не оставив ни следа, ни намёка, где её искать. Кейден искал ту, что была его наречённой, бросив все свои дела и заботы, оставив одну цель. Иногда он казался себе одержимым. В моменты, когда мерещилось, что вот рядом мелькнул серебристый мех её хвоста или такого же цвета волосы, он замирал: на портрете в медальоне пряди спускались до самой талии, прикрывая грудь, она мило улыбалась, широко распахнув глаза. Но то были лишь солнечные лучи, заблудившиеся в листве, или отблеск речных вод на прибрежных камнях. А Ветты не было.
Чем дальше он удалялся от норных жилищ, тем гостеприимней становились встречные. Слишком редко в дальних землях видели аммилис, все спешили хоть глазком взглянуть на лира Кейдена Села, ему давали лучшие комнаты на постоялых дворах, готовили отменные продукты для трапезы, развлекали занятнейшими историями пока он вкушал свои блюда. Но никто и не слышал о серебристой аммилисе по имени Ветта Норе.
Он петлял по тропинкам и трактам, спускался с холмов и поднимался в горы, переезжал реки по мостам и штурмовал туманные переправы, сменив не одного коня на постоялых дворах, своего решив оставить на ближайших к дому пастбищах – слишком непривычен был тот к пересечённой местности, в какую забросили его поиски.
В конце третьей седмицы Кейден Сел дошёл до края мира. Покрытый яркими цветами луг упирался в радужное сияние, освещающее небо сочными переливами оттенков и днём, и ночью. Лишь Великий Водопад пересекал эту черту, свергая свои воды вниз с натужным гулом и плеском, чтобы позже они, обогнув мир снизу, вернулись в него дождями или снегами.
По древним легендам Кейден знал, что творцы считали их мир незавершённым, бросив, когда созданные ими народы схватились друг с другом за клочки лучших земель. Лишь со временем мир успокоился, а народы не стали смешиваться, утвердившись каждый в своих землях. В небесах жили проклятые, но теперь там была лишь тень их былого величия, манившая запретной тайной и недостижимая – летать мог лишь забытый народ. В скалах после войны осели огры, вытесненные из более пригодных земель за ошибки своего прошлого, смирившиеся с этим, и спокойно осваивающие неуютные владения. Холмы стали приютом для аммилис – норные жилища торчали над ними причудливыми башенками своих дымоходов и сверкали цветной мозаикой окон. Леса облюбовали эльфы, мудрейший и старейший из народов, охраняя природу и собирая знания в удивительных местах, вместивших в себя огромное количество свитков с легендами и хрониками – они называли эти места «библиотеками». Кейден мечтал однажды там побывать, возможно, обнаружится что-то, стёртое из их памяти в дни забвения и смуты. А в степях жили люди, укрывшись за каменными стенами и железными воротами, всегда готовые защищаться, будто на их и без того краткую жизнь кто-то, кроме их же соплеменников, желал покуситься. В их городах чаще вспыхивали стычки между собой, или они провоцировали другие народы, умудряясь даже эльфов вывести из себя, но в открытые столкновения, которые могли привести к сражению, никогда не вступали, хоть на это им хватало мудрости.
И вот лир Кейден Сел стоит у самого края, вглядываясь в переливы цвета на тёмном звёздном небе, скрывающемся за пологом, который отделил их от покинувших своё создание творцов. Он не знал, что пригнало его сюда, просто думал, что, если Ветта хотела тишины и покоя, она могла бы добраться до самого края. Наверное, он даже желал обнаружить её здесь, одну, погружённую в покой и размышления. Но лира Ветта Норе оказалась более рисковой, чем он о ней думал – затерявшись, видимо, в более опасном месте, где-то на границе с людьми. Кейден гнал от себя эти мысли, в глубине души понимая, что только так она и могла поступить – это было в характере сбежавшей из дома аммилисы, рисковавшей всем, лишь бы избежать союза по расчёту, навязанного ей.
Спустя седмицу лир Сел покидал скалы, задержавшись лишь для смены коренастого некрупного коня – идеального для поездки по плато и горным тропам, – на более быстроходного рысака. Наблюдая, как взнуздывают длинноногую каурую лошадку, Кейден думал о том сколько времени потерял: нужно было сразу думать о том, что Ветта не просто знатная аммилиса, но и выросшая с интересом к домовой челяди и их быту. Да, она не отправилась в города в поиски развлечений, но и на крае мира подобной лире делать нечего. А он просто остолоп, раз не сразу это понял! Когда вернёт домой и завоюет её симпатию, то позволит ей жить собственными интересами и не будет давить, чтобы та стала примерной супругой сына влиятельного торговца. Эта жизнь не для её характера, а ломать свободолюбивую аммилису лир не желал.
– Има, дорогая, тебе обязательно там понравится! – огр неподалёку уже несколько минут не переставал нахваливать что-то супруге, помогая ей складывать в телегу тюки с вещами. – Да, там ещё предстоит много работы, но хозяйка обещала, что не будет требовать от нас больше, чем мы можем, и я ей верю.
– Ох, Арк, – вздохнула Има. – Если бы всё это было правдой! В нашем с тобой возрасте затевать переезд, отправляясь в неизвестность… Чувствую себя девчонкой, что хочет рискнуть и обрести будущее, вот только в отличие от той, кем я была в молодости, горизонт моего будущего уже виден, а не теряется в туманной дали. Ты уверен, что этой лире можно доверять?
При упоминании статуса какой-то аммилисы Кейден насторожился, даже хвост нервно дёрнулся в сторону стариков-огров.
– Это очень милая лира, Има, даже имя её напоминает о густых лесах, что расположены рядом с таверной и дарят тень и густой смоляной запах, каким пропитана округа – Ветта.
Кейден вздрогнул, присмотревшись к паре, не обращающей на него никакого внимания. Ветта. Это имя могло быть только у неё – аммилисы никогда не повторяются, как люди или огры, называя своих новорожденных щенят. Неужели он скоро её увидит?
Глава 12. Тёмные души некоторых людей
– Прошу меня простить, но я больше не могу пользоваться гостеприимством светлой лиры, – человеческая девушка чуть не плакала, в страхе припав на колени. – И мне нечем отплатить за проявленную ко мне доброту.
– Эймера, ты ещё слишком слаба, чтобы куда-то идти, – попытался призвать к разуму Амрэль. – Нужен ещё день покоя.
Призвав на помощь Ветту, эльф уже битый час уговаривал больную вернуться в постель, но та в панике цеплялась своими мыслями за так и не собранный осот, за необходимость вернуться за ним и за то, что её ждёт по возвращении.
– Я должна была вернуться до утренней зари и сделать ещё много работы, – лила слёзы больная. – Мельничиха снова меня накажет за то, что я ничего не успела!
– Мельничиха? – лира Ветта наконец ухватилась за что-то связное в потоке испуганных стенаний. – Ты у неё живёшь?
– Моя семья погибла, когда я была ещё маленькой, – всхлипнув в очередной раз, призналась Эймера. – А дед и баба не имели денег на моё содержание, продав работницей на мельницу в уплату семейного долга.
– Что? – яростно зарычав, Ветта подскочила к окну, пытаясь отдышаться: продать ребёнка! Да, люди действительно суровый и жестокий народ, так обращаться со своим потомством!
Если родители щенка аммилис погибали, сейчас такое случалось редко, но всё же бывало, то малыша воспитывал весь народ. Любое норное жилище становилось его домом и пристанищем, а повзрослев, юный аммилис мог выбрать постоянный дом, где ему больше нравилось бывать.
Мех лиры нервно вздыбился от прозвучавших слов, уши прядали, реагируя на каждый шорох. Нет, такому она не позволит случиться!
– Где находится мельница? – собственный хвост до боли хлестал лиру Норе по бокам, отказываясь успокаиваться от такой несправедливости.
– На северном тракте, у реки, – видя чудесную жительницу холмов в таком гневе, Эймера не посмела возражать, когда, выудив из своей сумы кошель с монетами, аммилиса выбежала прочь.
– Будь здесь, – вздохнул Амрэль, оставив девушку на попечение эльфийских мастеров, споро взявшихся за восстановление таверны, и последовал за названной сестрой.
Всплёскивая руками от негодования и бормоча себе под нос ругательства, от которых в высшем обществе уши бы прижались к голове, Ветта бежала в указанном направлении. Продать частицу своего рода, да как они вообще на такое решились? В мыслях лиры словно бушевал ураган, замешанный на гневе и жалости. Амрэль догнал её уже у главного тракта, днём полнившегося от повозок и торговцев. Цветастое платье Ветты и разноцветные ленты в волосах легко выделяли её из толпы, а к серебристому меху, сворачивая головы, во всю приглядывались возницы. Нахмурившись, эльф схватил аммилису под локоть и, лавируя между людьми, ловко вывел к северному тракту – мельница оказалась неподалёку.
Расположившись на берегу глубокой, но небольшой и быстрой речки, мельница черпала лопастями воду, заставляя крутиться жернова в своём нутре, намалывая ими зёрна, превращая в муку.
– Хозяйка! – рявкнула Ветта при подходе к двери, не в силах совладать со своим гневом, но спокойствие эльфа и то, что он был рядом, немного отрезвило лиру.
– Слушаю, господа добрые, – выглянула из пристроенного к мельнице кособокого домика женщина весьма пышных форм, деловито осмотрев вторгшихся к ней.
От опытного взгляда не ускользнуло ни новёхонькое, пусть и простого кроя, платье аммилисы, ни отлично пошитые рубаха и брюки эльфа. Богатеев мельничиха чуяла за версту, безошибочно определяя с кого можно содрать побольше монет или поторговаться.
– У тебя служит Эймера? – стараясь говорить равнодушно, спросила Ветта, дёрнувшись на предупредительный щипок от Амрэля.
– Что натворила эта безрукая? – женщина тут же поменялась в лице, осознав, что пришли не за мукой, и тут же принялась жаловаться: – С ней столько проблем, малютка осталась сироткой, и я приютила бедняжку, но она платит мне чёрной неблагодарностью! Вот давече послала за осотом, делов-то только до болот сходить, а её всё нет и нет. Я переживаю, где носит эту девчонку, а ну как принесёт мне в подоле подкидыша? Не потяну я лишний рот, и без того с бронзушки на бронзушку перебиваемся!
Фыркнув, Амрэль окинул взглядом сытое и холёное лицо мельничихи, серебряные украшения на шее, в ушах и на пальцах, остывающий на окне каравай, пудовые мешки с мукой у дверей мельницы – определённо, бедствует! Но промолчал.
– Я бы хотела, чтобы девушка жила и работала у меня, – холодно произнесла лира Норе, ничуть не впечатлённая разыгранным перед ней спектаклем с подвываниями и заламыванием рук.
– Пять золотых чешуек! – тут же смекнула мельничиха, в глазах которой загорелся алчный огонёк. – Это её оставшийся долг, а ещё она жила у меня и питалась тем, что я готовила.
Вспомнив худенькую фигурку Эймеры, Амрэль очень усомнился в том, что человеческая девушка хоть иногда ела досыта.
– Сколько? – вместо этого уточнил эльф.
– Ещё три золотых, – не моргнув глазом ответила женщина. – И у неё была своя комната в пристройке к сараю. Значит, не три, а четыре золотых.
– Пишите доверенную, – снова щипнув готовую взорваться от негодования Ветту, озвучил эльф.
Пока мельничиха писала бумагу, Ветта отсчитала пятнадцать золотых чешуек и попросила дописать, что никакого права претендовать на свободу девушки впредь хозяйка мельницы не имеет.
Обратный путь до таверны аммилиса молчала, по-прежнему потрясённая произошедшим: человеческую девушку ей продали! Словно она была вещью! Хорошо, что Амрэль был в курсе подобного рода сделок и помог избежать ситуаций, из-за которых Эймере пришлось бы вернуться в это ужасное место.
– Когда вернёмся в таверну, ты можешь написать вольную Эймере и она сможет жить, как захочет, – осторожно произнёс Амрэль, наблюдая, что аммилиса медленно приходит в себя – её злость сдувалась так же моментально, как и возникла.
– Будь уверен – именно так я и поступлю, – заверила его Ветта, выполнив своё обещание сразу, как они пришли в таверну: Эймера рыдала от счастья, порываясь обнять то Ветту, то Амрэля, то спустившегося с чердака любопытного Аки.
