Текст книги "Город собак"

Автор книги: Анна Никольская-Эксели

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Граф и Бобка затаили дыхание.

– Дядь, а что там написано? – опять заканючил Олежка, сопроводив вопрос надлежащим драматическим всхлипыванием.

– А ты разве не знаешь?

Олежка смутился и стал почёсываться.

– Ладно, – смягчился незнакомец. Он развернул размякший листок и начал зачитывать послание восторженным, глубоко прочувствованным тоном:

«Здравствуй, дорогой незнакомец! Если ты настоящий мужчина, недурен собой и тебе не больше двадцати, значит, это судьба! Не знаю, как в твои руки попало моё послание, но если сейчас ты читаешь эти строки, то не спеши выбрасывать его, прочти до конца. Поймёшь – тебе улыбнулась удача», – незнакомец перестал вдруг читать и вопросительно глянул на Олежку.

– Что за чёрт? – брови парня удивлённо поползли вверх.

Мальчик с индифферентным видом пожал плечами.

«…Я чувствую: ты одинок и ещё не нашёл свою принцессу. Так знай, она уже родилась на свет, ждёт тебя и верит, что ты придёшь за ней. Найти её несложно. Твоя златокудрая невеста живёт в доме рыбака у самого берега моря по адресу: г. П-ск, ул. Приморская, дом 1 и недурна собой. Прошу, не теряй времени! Лети ко мне, о незнакомец, я жду! С надеждой, М.», – молодой человек закончил читать и на сей раз вопросительно глянул на собак.

– Что-то не пойму сути этого вдохновенного опуса, – меж его бровей пролегла прямая бороздка.

Граф и Бобка смутились. Отвернув морды в сторону, они сделали вид, что наблюдают за воробьями.

Вечером, когда Валера – так звали незнакомца – устраивался после долгой дороги в комнате Олежки, а счастливая Маринка ставила ему раскладушку, собаки сидели у порога Дома. В морды по-прежнему дул свежий бриз, а в животе было приятственно тяжело после сытного обеда.

– Жаль, что письмо не из Америки… – нарушил тишину Бобка.

– Знаешь, а я до конца был уверен, что это капитан кровью… – с кислой физиономией вздохнул Граф.

– А может, оно и к лучшему? – встрепенулся вдруг Бобка. – Теперь хоть Маринка злиться не будет. Видал, как расцвела? Сегодня первый раз в жизни меня погладила.

На Приморскую улицу опускалась тёплая южная ночь.

Лгунишка Пиф

С утра Пиф был в приподнятом настроении. Вчера с хозяйкой он переехал в новую квартиру, и сегодня Пифу предстояло познакомиться с хвостатыми соседями. Пока спускался с третьего этажа, он услыхал во дворе зычный лай и тоненько завизжал от волнения. Мячиком скатился вниз и пулей выскочил во двор. Но при виде потенциальных приятелей пыл в Пифе угас.

По дворовой площадке чинно расхаживали три мастодонта – доберман, шарпей и немецкая овчарка. Точно мамонты, паслись они мирно средь зелёной травы, а пастухи их – трое мужчин средних лет – стояли чуть поодаль, курили. Пиф ощутил себя букашкой: все трое были слишком великолепны, слишком мощны и величественны. Ему немедленно захотелось домой.

– He робей, Пифка, – ласково подбодрила хозяйка.

Как водится, собачники сразу приняли новенькую, стали знакомиться. Про псов сказать такое было нельзя: почуяв незнакомца, они впились в него тремя парами мрачных гляделок.

– Здравствуйте, – предательски дрожащим лаем приветствовал собак Пиф, поджав хвостик.

Троица вежливость проигнорировала и, точно змей Горыныч, склонив к земле буйны головы, медленно наступала на новичка. Впереди – доберман; шарпей и овчарка держались чуть сзади, по бокам, образуя «немецкую свинью». Пиф закрыл глаза, решив принять смерть стоически, и, издав прощальный визг, упал лапами кверху. «Только бы не кусались».

– Не бойтесь, они не тронут, пускай знакомятся!

Действительно, шли секунды, но его никто не трогал. С опаской Пиф приоткрыл один глаз и увидел перед собой три мокрых носа.

– Пахнет терьером.

– Не совсем, – позволил себе не согласиться Пиф и тоже засопел носиком.

– Как тебя зовут? – хрипло пробасил шарпей. Он был молод, но уже меланхоличен.

– Пиф! – он встал на задние лапки.

– Во дает! – изумился шарпей. – Ты недавно переехал? – вопросительно поднял он складки на лбу. Пёс оказался не столь мрачным изнутри, каким казался снаружи.

– Вчера. Мы в другом городе жили, мотаемся туда-сюда, – затараторил Пиф осмелев.

– Будем знакомы, – улыбнулся шарпей, оскалив белоснежные клыки. – Я – Баффи, это – Тайсон, – кивнул он на добермана. – А это – Кора.

– Привет! – гавкнула немецкая овчарка, и в ушах Пифа зазвенело. – Добро пожаловать!

– Что-то не пойму, – вмешался в разговор Тайсон, глядя на новенького неласково. – Ты кто такой? На болонку не похож, да и на пуделя тоже.

– Точно не знаю, – переминался Пиф с лапы на лапу, – хозяйка говорила, я дорого стою, ведь я королевских кровей!

– Как, бишь, тебя зовут? Пук? – съехидничал Тайсон.

– Пиф!

– Не важно. Слыхали? – обернулся доберман к приятелям. – Король объявился, а мы и не ждали! Здрасьте, ваше величество, – он сделал что-то наподобие книксена.

– Перестань паясничать, Тайсон, – мягко перебила Кора. – Быть может, Пиф и вправду необыкновенный. Откуда нам знать? Посмотри, какой симпатичный пёсик! Не обижай его.

От добрых слов Пифу стало приятно, он снова поднялся на задние лапки и немного покрутился вокруг своей оси. На сей раз складки Баффи поползли на затылок.

– Хватит выпендриваться! – с ноткой отвращения остановил его Тайсон. – Даже если он необыкновенный, мне дела нет! Настоящий пёс должен быть не симпатичным, а храбрым, сильным и преданным!

– Верно, – поддакнул Баффи. – Не обижайся, Пиф, он только с виду такой свирепый. Тайсон – герой! Прошлой весной хозяина спас. Тот купаться пошёл, а вода холодная. Заплыл далеко, ноги судорогой свело, тонуть начал. Тайсон его, чуть живого, на берег вытащил!

– Ух, ты! – восхитился Пиф. – А вот у меня был случай…

– Ладно тебе, Баффи, – смутился Тайсон. – Ты тоже молодец! Вспомни, как зимой дочку хозяина от хулиганов спас! Думали, раз медлительный, как улитка, и в складочку, как юбка, так издеваться можно. Стали к девочке приставать, но Баффи показал им, почем фунт лиха!

– Какой вы смелый! – Пиф с уважением смотрел на Баффи. – А вот я однажды…

– Кора тоже молодчина, – заговорил глухо шарпей, обращая на Пифа не больше внимания, чем на зыбь на воде. – Она с хозяином на границе служила, не одного нарушителя выследила. Даже медали есть!

– Да что мы всё о себе, – прервала его панегирик Кора. – Пифу, наверное, тоже есть что рассказать?

– Я как раз один случай вспомнил, – заговорил Пиф, радостный, что ему дали слово.

– Что он может рассказать?! – опять перебил Тайсон. – Гляньте – типичный представитель собаки домашней избалованной!

– Да что ж такое! – рассердилась Кора. – Дайте Пифу высказаться!

– Ладно, валяй, Пук, – неохотно разрешил Тайсон.

– Так вот, – в третий раз начал Пиф, – в прошлом году на хозяйку чудовище напало. Страшное! Огромное, как, как… – он заозирался в поисках подходящего сравнения, – как машина! – он махнул лапой на припаркованный у подъезда джип. – Нет, как три машины! – немного подумав, уточнил он и для большей достоверности выпучил глаза.

– Во даёт! – усмехнулся Баффи.

– Оно на дыбы встало и чуть хозяйку не раздавило! А у меня даже страха в тот момент не было. Бросился на чудовище, залаял громко-громко, оно испугалось и ушло!

– И где же такие чудовища водятся? – издевательски поинтересовался Тайсон.

– У хозяйки на работе. Она меня всё время с собой берёт, чтобы защищал, – Пиф безмятежно почесал за ухом.

– Часто защищать приходится? – осведомился Баффи.

– Постоянно! Раз в неделю, как минимум.

– Потрясающе! Какой же ты милый, сладкоречивый пёсик! Прямо герой исторического романа! – восхитился Тайсон и деланно закатил глаза. – Может, и летать умеешь?

– Нет, чего не умею – того не умею.

– Жаль…

– Ты и вправду герой! – поразился Баффи. – К тому же скромник и местная достопримечательность, – он подмигнул Коре.

Та молчала, внимательно разглядывая Пифа.

– Можно у вас автограф попросить? – продолжая измываться, Тайсон отвесил учтивый поклон.

– Что вы! – Пифу сделалось неловко. – Я вовсе не герой, хотя мною многие восхищаются. В прошлую пятницу я хозяйку из огня вытащил.

– Из огня?! – поразился Тайсон. – Вы только подумайте!

– Смотрю: горит – и руки, и ноги, и голова! – с увлечением стал рассказывать Пиф. – А я сам боюсь, думаю: что делать? Стал лаять, прыгать – пытался огонь сбить. На лай люди сбежались и пожар потушили. Потом ещё долго радовались, в ладоши хлопали.

– А что хозяйка? – с тревогой осведомился Баффи.

– Ничего! – без заминки ответил Пиф. – Я вовремя подоспел.

– А может, Пиф – это не настоящее ваше имя, а боевой псевдоним? – еле сдерживаясь от смеха, поинтересовался Баффи. – Может, вас на самом деле зовут Наполеон или, на худой конец, Бонапарт?

– Нет, в паспорте я записан как Белый Пиф Серое Ухо, но друзья зовут меня просто Пиф, – фатовски ответил тот и расправил усы.

– Хватит! – рявкнул вдруг Тайсон. – Не знаю, как вы, а меня от его вранья уже тошнит!

– Да-а, – протянул Баффи, – здорово ты по ушам ездить умеешь! Только военного оркестра и фейерверка не хватает.

– По ушам не умею, – не понял иронии Пиф. – А вот на велосипеде могу!

Кора издала нечто, настолько напоминающее презрительное фырканье, насколько допускается хорошим тоном:

– Я такого лгунишки в жизни не встречала!

– Вы мне не верите? – сделав бровки домиком, искренне поразился Пиф.

– Мои мрачные предположения получили блестящее подтверждение, – с серьёзным видом заявил Баффи. – Произошла ошибка, он – лгунишка, но не герой. Для героя у него слишком слезливая мордочка, не находите? – не выдержав, он прыснул.

– Ты за дураков нас держишь! Мы – уважаемые, заслуженные собаки – к нему со всей душой, а он?! – разгорячился Тайсон. – Я тебя на мелкие кусочки сейчас разорву!!

– Я не обманываю! Правду говорю, всё, как было! Думал, вам интересно будет, – оправдывался Пиф, виновато прижав к голове ушки.

– Убирайся подобру-поздорову! – перестав смеяться, тихо зарычал Баффи.

Пиф застыл, словно маленький гранитный утёсик. Он с надеждой посмотрел на Кору – глаза овчарки обдали холодом.

– Лгунишка! Обманщик! Думает: умнее всех! – не мог успокоиться Тайсон, порываясь броситься на перепуганного Пифа. Кора и Баффи еле его сдерживали.

– Тайсон, фу! Ко мне!

– Твоё счастье… Ничего, в другой раз тебе устрою! – рявкнул ущемлённый в достоинстве Тайсон и потрусил к хозяину.

– Мы пойдём, пожалуй, – беспокойно засобиралась домой хозяйка Пифа.

– Вы простите, что так вышло. Первый раз такое, он вообще-то пёс смирный, – оправдывался хозяин Тайсона.

– Ничего, – улыбнулась девушка. – Обязательно приходите в пятницу, буду ждать, – попрощалась она с собачниками и направилась к подъезду. – Пойдём, Пифушка.

Пиф грустно глянул на несостоявшихся друзей. Те стояли каждый рядом со своим хозяином и смотрели с презрением – гордые, они не терпели лжи. Пиф вздохнул и, понурив голову, поплёлся прочь.

– Молодец девчонка! – заговорил пожилой хозяин овчарки, когда новые знакомые скрылись в подъезде. – В двадцать пять лет – заслуженная артистка.

Собаки недоумённо переглянулись.

– Теперь ясно, с кого этот Пиф берёт пример. Хозяйка такая же вруша! – фыркнул Тайсон.

– Думаю, где же я её раньше видел? – продолжал Корин хозяин. – Потом, когда она про цирк заговорила, вспомнил: на афише! Она там среди слонов горящими булавами жонглирует.

– И пёс у неё умница! – согласился с товарищем хозяин шарпея. – Вместе со слонами выступает и даже на велосипеде ездит! Любопытно посмотреть…

– В пятницу всей семьёй в цирк пойдём, – заявил хозяин добермана. – Понял, Тайсон, кто у тебя теперь соседи? – строго обратился он к виновато прячущему морду псу. – Настоящие артисты! А артистов обижать нельзя.

Принц и Тощий

Тощий был не такой, как все. Имелась в нем некая элегантность, утончённость, что ли. Сородичи-дворняги и те перешёптывались: «Необычный какой-то, благородных кровей, видать».

И вправду, у стройного Тощего были слишком длинные, изящные лапы, слишком чёрная и шелковистая шерсть, блестевшая даже при отсутствии регулярных водных процедур, а ещё чересчур одухотворённая морда.

– Тебе не по помойкам шастать, – сурово советовали товарищи, – а на выставках выступать.

Но Тощий не зазнавался, хотя догадывался о своей необычности. Как все, участвовал в дворовых стычках, спал на канализационном люке, охотился на голубей и зализывал ушибы после рандеву с дворником. Но, в отличие от остальных дворняг, Тощий был мечтателем. По ночам грезилось псу, что лежит он в доме, на мягкой перине, в окружении деликатесов, а красивая добрая хозяйка чешет его за ухом и на ужин предлагает утиное рагу.

Это самое утиное рагу не давало Тощему покоя – являлось, проклятое, в каждом сне. Но самое удивительное – Тощий его отродясь не пробовал: так, слышал однажды, как о сём кулинарном изыске отзывалась одна болонка. С тех пор болонка эта стала для него проводником в мир наслаждений. С упоением делилась она подробностями непростой, но завидной жизни питомца, и рассказы эти кружили Тощему голову. Найдя в нём благодарного слушателя, болонка вещала о новинках собачьей моды, секретах красоты и шелковистости шерсти, рецептах приготовления вкусного, некалорийного обеда из трёх блюд и прочее, прочее, прочее… Однажды она пригласила Тощего в гости, но что-то сорвалось, и пёс, переступив лишь порог, был отправлен в нокаут грубияном-охранником. С тех пор болонку Тощий не видел, но мечта прописаться по адресу уже никогда не покидала его.

В то обычное свежее утро ничто не предвещало беды. Тощий прогуливался в парке, предусмотрительно огибая обманчиво радужные лужи. Неспешной трусцой он обходил свои владения, и тонкий нюх не оставлял без внимания ни одну урну.

Вдруг идиллическую тишину летнего утра резанул чей-то заливистый, нахально-радостный лай. Голос неизвестного Тощий слышал впервые. Он оторвался от мусорки и вгляделся в быстро увеличивающуюся точку на горизонте. На всякий случай приподнял на загривке шерсть и обнажил жёлтые клыки. Вообще-то Тощий был нрава незлобного, но в случае приближения НБО (неопознанного бегущего объекта) по собачьему кодексу полагалось поступать именно так. Он жил на улице и неукоснительное исполнение её законов считал делом чести.

Тем временем точка росла, превратившись сначала в чёрное пятно, а потом…

Нет! Быть того не может! Зрение играло с ним злые шутки. Отдуваясь от быстрого аллюра и блестя глазами, перед Тощим стояло его зеркальное отражение…

Тощий, конечно же, знал, как выглядит: нередко он любовался своей поджарой фигурой в луже или засматривался на благородный профиль в витрине.

– Друг, где здесь можно спрятаться? – переведя дух, молвило отражение приятным баритоном.

Тощий сел. Выходит, это не галлюцинация и даже не результат голодного воображения. Это самый настоящий пёс, как две капли похожий на него, Тощего. Невероятно!

Выражение его морды было столь ошарашенным, что незнакомец участливо поинтересовался:

– Тебе плохо, приятель?

– Нормально всё! – взял себя в лапы Тощий. – Только вот не находишь странным: я и ты несколько схожи фигурами, да и длина носа у нас одинаковая?

Незнакомец присмотрелся к Тощему.

– Действительно, некоторое сходство есть. Пожалуй, тёмный цвет шерсти и изогнутый хвост нас в чём-то роднят, но не более. Братец, скажи-ка мне лучше, где тут можно укрыться? Понимаешь, я из дома сбежал. Меня уже наверняка ищут, – незнакомец затравленно озирался.

– Погоди-ка, – опешил Тощий. – Говоришь, из дома сбежал? Но зачем?! – он что-то не улавливал.

– Надоело в четырёх стенах сидеть! – пояснил незнакомец. – Вольной жизни захотелось: чтоб гулять, сколько влезет, чтоб друзей – ватага, чтоб воробьев гонять, по лужам бегать! – словно в подтверждение своих слов, незнакомец с воодушевлением принялся скакать по лужам. Тощий лишь диву давался.

– Свобода! – орал не на шутку разошедшийся пёс. – Ты, брат, сам не знаешь, какой счастливец! Куда захотел – туда пошёл. А я… Мне хозяева твердят: «Куда с лапами на кровать, мерзавец!» А как я без лап-то залезу? Эх, да ну их к лешему! Вот скажи мне, нравится тебе жизнь вольная?

Тощий открыл рот, чтобы объяснить блаженному, почём на улице фунт лиха, да вдруг передумал и вместо этого сказал:

– Чего ж не нравится?! Кто хошь такой жизни позавидует! Ем до отвала, иной раз такую вкуснятину в мусорке найдёшь, сплю сколько влезет, гуляю где вздумается, а друзей целая орава!

Разинув рот, слушал незнакомец Тощего, живо представляя себе все прелести открывшейся перспективы.

– Везунчик! – с завистью подытожил он, прослушав рекламный ролик «Жизни Вольной Великолепной». – Но теперь я тоже свободный житель планеты Земля. Никто меня не остановит! Только хозяйка переживать будет… Она хоть и вредная, но меня любит, – незнакомец сник.

Тощий того и ждал:

– А давай махнёмся местами!

– Как это?

– Ты и я похожи, как две подушечки «Чаппи», и мордой, и фигурой, и даже голосами.

– Находишь? – незнакомец вновь окинул Тощего недоверчивым взглядом.

– Разуй глаза, братец, нас родная мать не различит! Предлагаю следующий план: я тебе вкратце рассказываю, где здесь и что, с кем дружить, кого стороной обходить. В общем, делюсь правилами выживания и тонкостями наслаждения вольной жизнью. А ты за это говоришь мне номер своего дома и квартиры, и мы производим подмену. Проще говоря, ты станешь мной, а я – тобой. Что скажешь? Хороший план?

– Хороший?! Да ты что, обалдел?! – глаза незнакомца округлились. – Это не хороший план! Это отличный, великолепный, потрясающий план!!

– Но запомни, твой путь в дворняги не будет усеян розами. Ты готов к трудностям?

– На всё готов!! – ответил незнакомец, и Тощий позавидовал его решительности.

Тощий остался необычайно доволен: всё складывалось как нельзя лучше. Наконец собачья фортуна повернулась к нему мордой. Молитвы услышаны, он станет полноценным домашним любимцем, будет разгуливать в ошейнике и отращивать живот.

– Ударим по лапам? – предложил он незнакомцу.

– Ударим!

– Отныне имя тебе – Тощий. А мне?

– А мне, ой а тебе – Принц! – выпалил пёс и с лобзаниями обрушился на Тощего своей в меру упитанной массой.

– Недурно… А теперь слушай внимательно…

– Принцушка вернулся! – Тощий стоял на пороге новой квартиры улучшенной планировки. Красивая молодая хозяйка (точь-в-точь о какой мечтал) обнимала его и плакала счастливыми слезами. У хозяйки были розовые щёки и блестящие голубые глаза. Было видно, она вполне довольна жизнью. – Почему ты сбежал? Я ведь так тебя люблю, негодник! – чистым, как серебро, и музыкальным, словно пение дрозда, голосом причитала хозяйка, заводя Тощего в прихожую.

«Неплохое начало», – для вида Тощий покрутил хвостом, исподтишка изучая помещение.

А изучать было что – один запах из кухни чего стоил! В квартире Тощему понравилось: коридоры были широки, ковры приятно массировали подушечки лап, кондиционер бесшумно создавал атмосферу комфорта, а на кухне, в духовке, шкворча и благоухая, готовилось утиное рагу! Дурачок этот Принц, такое счастье променял!

– Бедняжка, устал, проголодался? Сейчас покормлю, – отвлекла от приятных мыслей не менее приятным предложением хозяйка. – Вот только помоемся сначала. Наталья Петровна, сделайте Принцу ванну. Не забудьте шампунь от блох и каплю пачули – от него помойкой воняет!

«Ещё чего! Ничем от меня в жизни не воняло, я в районе самый ароматный был», – запротестовал в душе Тощий, но сильные руки Натальи Петровны уже волокли его в ванную. Сопротивлялся пёс как мог, но коварный кафель был на стороне домработницы. Вскоре Тощий весь в мыльной пене стоял в сверкающей белизной джакузи. Наталья Петровна усердно втирала в него шампунь с дёгтем, приговаривая басом: «Ишь, измазался, точно год не мыли. Сущий поросёнок!»

От дёгтя Тощего тошнило, пена нещадно щипала глаза, но он не роптал. Мысль об утином рагу, томящемся в духовке, согревала душу и придавала уверенности в себе. Наконец пёс был вытерт и отпущен на все четыре стороны. Он с облегчением встряхнул шкуру и прямиком направился на дурманящий запах.

– Боже, Принц, что случилось? – путь преградила любвеобильная хозяйка. – Ты такой… такой… тощий! Наталья Петровна, взгляните, какой худой!

Действительно, мокрый, с прилипшей к бокам шерстью Тощий смахивал на свежевыкупанный скелет.

– Вы, голубушка, с диетами переборщили. Сами на них сидите и пса замучили! – ядовито заметила домработница. – Посмотрите, на кого он похож – кожа да кости!

– Так по породе полагается, у нас выставка скоро, – вяло запротестовала хозяйка.

– Вы в могилу его сведёте со своими выставками. Собаке надо питаться! Пойдём, Принцушка, покормлю, – домработница поманила Тощего в заветную кухню.

«Что за чудо эта Наталья Петровна!» – думал пёс, пока та колдовала над миской, а запах рагу приятно щекотал ноздри. Рассказы болонки становились реальностью, и он уже чувствовал, как нежные кусочки тают на языке.

– Ешь! – домработница поставила перед носом миску, до краёв наполненную утиным ра…

Но что это? В миске никакого рагу не было. Распространяя неаппетитный запах, в ней лежал сухой корм! Деликатесами Тощий избалован не был, но чтоб вот так, грубо рушились мечты… Разочарование накрыло горькой волной, и пёс в недоумении уставился на хозяйку.

– Вот видите, Принцу не нравится ваш корм. Он не солдат, чтоб сухим пайком питаться, – хозяйка торжествовала. – Сейчас, сейчас, милый, я тебе капустки с морковкой нашинкую, – демонстративно выхватив у домработницы нож, она полезла в холодильник.

«Только не это!» – подумал Тощий и с усердием голодного Робинзона Крузо захрустел кормом.

После трапезы и впечатлений Тощий решил вздремнуть. Памятуя о запрете «залазить на кровать с лапами», отправился в коридор, где давеча заприметил уютный диван на изогнутых ножках.

«Неплохое местечко», – думал он, устраиваясь поудобней для непродолжительного полуденного отдыха. Но тут его внимание привлекли деревянные, приятно пахнущие подлокотники.

«Как удобно, можно, не вставая, поточить зубки», – он попробовал подлокотник на вкус. Клыки легко вонзились в податливое дерево, и Тощий с удовольствием принялся за дело.

– Принц! Что ты делаешь?! – раздался истошный крик хозяйки. – Это антиквариат! Людовик XIV!

Как укушенный, пёс вскочил с антиквариата, забился в первый попавшийся угол и затравленно уставился на хозяйку.

– Боже! Я этого не вынесу! – заламывая руки, та понеслась по коридору в неизвестном направлении.

Стоило Тощему перевести дух, как перед носом возникла мощная фигура домработницы. Она сверкала глазами, а в руках сжимала веник.

«Побьют и погонят», – решил пёс, зажмурившись в ожидании сокрушительного удара. Но такового не последовало.

Однако наказание за поглоданного «Людовика» оказалось гораздо изощреннее.

Когда он наконец забылся неспокойным сном, в дверь позвонили. Тощий вскочил и на всякий случай залаял: внутри шевельнулось нехорошее предчувствие.

На пороге стоял бледный мужчина с голубыми прожилками на запястьях. Экстравагантной наружностью – стройный, разодетый и увешанный бесчисленными косметичками и ридикюлями, – мужчина напоминал девушку. Его голову покрывала шевелюра цвета розового синтетического ковра, а маникюром мужчина смахивал на хозяйку. Не менее странно от незнакомца пахло. Тощий чихнул.

– Проходите, Николай, – приветствовала хозяйка. – Полюбуйтесь, что он наделал, – указала женщина на варварски повреждённый диван. – Кажется, Принц перед выставкой нервничает. А может, зубы заболели? – она ужаснулась.

– Сейчас посмотрим, – голосом мягким, словно булочка, отозвался Николай и пропорхнул в гостиную. – Расположимся тут, мне необходимы свет и воздух, – изящными жестами Николай выкладывал на кофейный столик содержимое ридикюлей: расчёски, щётки, тюбики, коробочки, баночки, назначение которых было для Тощего тайной. От этой тайны шерсть на холке непроизвольно встала дыбом, во рту пересохло, и пёс украдкой направился к выходу.

– Куда, дурачок! – улыбнулся Николай и, схватив за загривок, потащил пса обратно. – Посмотрим, что у нас тут? – Николай бесцеремонно раздвинул Тощему челюсти и нагло заглянул в пасть. – Фу-у! – сморщил он нос. – Что же вы, милочка, зубы не чистите? Немудрено, он скоро у вас всю мебель сгрызёт. Мы, собачьи стилисты, рекомендуем уход за полостью рта не реже раза в неделю.

– Но ведь я чистила, – стала оправдываться хозяйка, – каждую неделю, собственноручно.

– Не зна-аю, – с сомнением протянул стилист и, намазав щётку розовой массой, засунул её Тощему в пасть.

От такого нахальства пёс окончательно растерялся и не возражал.

Когда с гигиеническими процедурами было покончено, стилист принялся за педикюр. По-орлиному выгнутые когти Тощего, когти, которые всегда были предметом гордости и не раз выручали в бою, полетели в урну. Стилист лихо заорудовал пилкой. На позорные остатки былой роскоши умело нанёс слой перламутрового лака и, если бы морду Тощего не покрывала густая шерсть, заливший её румянец стал бы достоянием общественности. Затем Николай методично его вычесал и под занавес прочистил уши ватными тампонами. Ангельское терпение Тощего подошло к концу. Он попытался укусить стилиста. Тот ловко увернулся и профессиональным движением натянул на пса намордник.

Сеанс наведения красоты был окончен. Тощий, униженный и посрамлённый, но красивый, как девушка на выданье, стоял, позорно зажимая меж лапами хвост. Стилист довольно взирал на результат своей тяжёлой, но высокооплачиваемой работы.

– Разве он не похож на фавна? – пропел Николай вопросительно.

– Вы просто волшебник! – в глазах хозяйки блеснули слёзы умиления.

Вечерело. Тощий уснул. Он спал тревожно, то и дело вздрагивая в ожидании новой напасти, и та не заставила долго ждать.

В дверь вновь позвонили. Тощий попытался укрыться в туалете, но уборная была заперта.

– Здорово, Принц! – на пороге стоял мальчик и не по-детски ухмылялся. – Ты сегодня какой-то не такой, – уверенным взглядом скептика окинул он Тощего. – А, опять стилист приходил! – догадался малыш и задорно швырнул в пса школьный рюкзак.

– Андрюша, не смей трогать Принца, ему укладку сделали, – пожурила сына хозяйка. – Мой руки и ужинать. Потом с собакой погуляешь.

Услышав о прогулке, Тощий завилял хвостом. Сдерживаться он не привык, но завет болонки «не писать дома!» нарушить не смел.

– Чего радуешься, тупая морда? – невежливо обратился к нему Андрюша. – Жрать хочешь? Пошли, вкусным угощу, – поманив за собой Тощего, мальчик деловито отправился на кухню.

На столе шкворчало разогретое домработницей рагу. Дождавшись, когда та выйдет, мальчик поколдовал над тарелкой и сунул её под нос Тощему. Не веря в людскую доброту, пёс с благодарностью поглядел мальчику в глаза и, растягивая удовольствие, понюхал благоухающую еду. Божественный запах дурманил. Чуть прикрыв глаза, Тощий начал есть.

Жуткий спазм вдруг сжал его горло! Стало трудно дышать – пёс повалился на пол. Кусок утки вылетел из глотки, словно живой. Во рту жгло невыносимо! Тощий завертелся по кухне, круша всё кругом. Андрюша загибался в припадке смеха и методично посыпал бедолагу перцем. Чёрное облако лезло в глаза, в нос, пёс кашлял, чихал и, как ему казалось, сходил с ума.

Натыкаясь на углы, Тощий помчался в коридор, подальше от злого Андрюши и его перечницы. Оказавшись в холле, пёс открыл глаза. В дверях стоял рыхлый мужчина с кулаками боксёра и румянцем только что извлечённого из ванны младенца.

– Принцушка, что же ты от меня сегодня сбежал? Ну ничего, папа купил обновку, – добрым голосом сказал мужчина и воздел к небу кулак, в котором острыми шипами сверкнул строгий ошейник.

«С меня хватит!» – в сердцах подумал Тощий и, протаранив сердобольного мужчину лбом, кинулся вон из кошмарной квартиры.

Как выбрался из подъезда, не помнил. Бежал, не разбирая пути, не обращая внимания на несущиеся вслед проклятия, пока вновь не оказался в спасительном парке.

Звуки погони стихли. Тощий остановился, переводя дух и с наслаждением справляя малую нужду. Завершив долгожданную процедуру, он принялся пить из радужной лужи. Пил и не мог напиться. Перец нещадно щипал горло, но желанная вода постепенно приводила в чувство. Боже, как хорошо!

– Спасите! Помогите! Хэлп! – раздался вдруг чей-то пронзительный баритон.

Тощий обернулся. Двигаясь галопом, через улицу с оглушительным лаем неслась свора дворняг. Впереди с искажённой от ужаса мордой бежал…

– Принц! – поразился Тощий и кинулся наперерез дворнягам.

– Стойте! – зарычал он, оттесняя от бедняги скалящих клыки преследователей. – Чего вам от него надо?

– Тощий, здорово! – пружиня бицепсами, приветствовал его пёс с челюстью обширной, как сжатая нива. – Куда ты запропастился? Только представь, этот нахал явился сегодня к нам и заявил, что он – это ты! Думал, своих не признаем!

– Серьёзно? – неподдельно изумился Тощий. – Это правда? – свирепо глянул он на трясущегося Принца.

– Да-а, – виновато промямлил тот.

– Ладно, парни, спасибо, что привели негодяя. Разберусь с ним, мало не покажется, – прорычал Тощий и, спохватившись, добавил: – Я тут пронюхал, на мусорку отходы из столовки привезли – целый контейнер.

– А ну, ты разберёшься, значит, – быстро заговорил здоровяк, глотая слюну. – У нас тут ещё дела в округе.

– О чём речь, старина! Счастливо!

Через минуту дворняги скрылись из виду.

Два пса, как две подушечки «Чаппи» похожие друг на друга, стояли у играющей всеми красками лужи. Оба молчали и лишь пристально вглядывались в свои радужные отражения.

– Ну я пошёл, – заговорил наконец тот, что был грязнее.

– Давай, – отозвался второй. – Знаешь, я там диван погрыз, ты уж извини.

– Ничего, – ответил чумазый и побрёл вон из парка.

– Спасибо тебе, – прошептал оставшийся пёс вслед уходящему.

Пережив сегодняшний день, Тощий понял одно: ему никогда не стать настоящим принцем.