Текст книги "Мой ледяной принц (СИ)"

Автор книги: Анна Морион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

«Что творится с этой глупой девчонкой? Она своими собственными действиями убивает в себе вампира и превращается в человека! И виной этому – Мэри. Нужно убить ее, но, черт, нельзя: Миша сразу обвинит в этом именно меня и будет дуться всю жизнь. Ну и дерьмо!» – со злостью подумал я.

– Дурочка! – вслух выругался я. – Глупая, наивная дурочка!

***

«Он пригласил меня на вечеринку. С чего бы это? Странно, но он совсем не насмехается над тем, что я смотрела на него. Он так спокойно к этому отнесся!» – подумала я, возвращаясь в приют с улицы, куда вышла, чтобы поговорить с Фредриком.

Но зачем я выбежала? Неужели его звонок показался мне настолько важным, что я оставила детей и бросилась на улицу?

«Нет, Миша, не влюбляйся в него! Любовь приносит одни страдания. Гони прочь эти дурацкие мысли! Максимум, кем Фредрик может для тебя быть – другом, ведь он считает тебя ребенком! Вот и все!» – Эти мысли пронзили мой мозг, и мне стало страшно из-за того, что они вообще появились.

От Фредрика исходила холодная, но притягательная аура, как от персоны взрослой, мудрой, спокойной, хладнокровной, которая знает, чего хочет. Рядом с ним я чувствовала себя слабой, и мне было неловко и немного обидно от этого.

«Зачем ему понадобилось приглашать меня? Он даже согласен на компанию Мэри! Это уже совсем необъяснимо!» – изумлялась я.

Я вернулась в комнату, где оставила девочек, и они тут же принялись заплетать мне косы. Хорошо, что я не чувствую боли: по-моему, дети старались оставить меня без волос.

Приходить в приют я не планировала, но, когда я проходила мимо, дети увидели меня и с криками: «Рапунцель!» выбежали на улицу, взяли меня в плен и повели за собой в приют. Они полюбили меня. Надо же, меня! Но за что? За то, что я олицетворяю их любимую героиню? Итак, дети затащили меня в приют и, пока они собирались в зале для игр, я быстро сходила в супермаркет, купила самый большой торт, имеющийся в наличии, и дети с космической скоростью его съели.

Через два часа меня оставили в покое: для детей помладше наступил дневной сон, а старшие пошли делать уроки, и я, со вздохом облегчения, стала расплетать косы, которые мне наплели девочки.

– Вы очень хороший человек, Миша, – вдруг сказал мне пастор местной церкви, который часто заходил в приют и рассказывал детям о Боге.

Он весь день провел в приюте и, наверно, наблюдал за мной.

Его похвала удивила его, но мне было приятно оттого, что он назвал меня «человеком».

– Ну, это спорный вопрос! – пробормотала я, представляя, как пью кровь, скрывшись в темноте кухни.

– Нет, дети не могут ошибаться, – возразил пастор со спокойной назидательной улыбкой.

– Но я провела с ними всего пару часов. Это Мэри – ангел. Я просто удивляюсь тому, как она не устает от детей! – сказала я. Слова пастора смутили меня.

– Конечно, она устает, но любимый труд приносит не только усталость, но и душевное и моральное удовлетворение. Знаете, как написано в Библии? «Воздастся человеку по делам его».

Эта цитата сконфузила меня: я – не человек и, по его словам, буду гореть в аду, потому что буду убивать людей.

«Хотя, какой еще ад? Я вообще никогда не умру! Меня таким не запугаешь!» – с насмешкой в душе подумала я

– Вы ходите на служения? – опять обратился ко мне пастор.

Не знаю почему, но этот высокий худощавый человек приводил меня в замешательство: он так приятно улыбался, что я отвела взгляд, чувствуя стыд за то, что обманывала его. Смущенно улыбнувшись, я сделала вид, будто стряхивала пыль со своего пальто.

– Нет. Но мои родители часто ходят в костел, – ответила я, не смея взглянуть в добрые глаза пастора. – Но они католики.

– Богу безразлично, как верующие называют себя, главное для него – искренняя вера, – сказал на это он.

– Да, наверно, – согласилась я и стала надевать пальто, желая прекратить этот разговор.

– Вы верите в Бога? – опять ласково спросил меня пастор.

– Ну, как сказать… У меня свои мысли на этот счет, потому что официальный католицизм вызывает у меня много сомнений и удивление, – честно ответила ему я. – Но, без сомнения, Бог, как его называют, существует. Конечно, он есть! Это ведь логично!

– Если вы колеблетесь, придите на богослужение. Там вы найдете ответ.

«Он что, рехнулся? Я уж точно никогда не пойду в церковь. Бог ненавидит нас!» – пронеслось в моем разуме.

– Я подумаю об этом. До свидания! – коротко бросила я пастору и быстро пошла к двери.

– С Богом, дитя мое.

«Вот прицепился!» – Я чувствовала сильную досаду.

Да, я верила в Создателя: Франсуа Шатобриан и его «Гений христианства» убедили меня в существовании Бога, однако мне было неловко обсуждать этот вопрос с кем бы то ни было.

Выйдя из приюта, я неожиданно наткнулась на Фредрика: он стоял у входа и, как только я вышла, вперил в меня взгляд. На его губах играла улыбка, и я испугалась, что издевательская.

«Опять этот Фредрик! Что ему нужно?» – с досадой подумала я.

– Мне кажется, или ты преследуешь меня? – недовольно сказала я, подходя к нему.

– Это не в моих правилах, – усмехнулся он. – Просто проезжал рядом, услышал твой разговор с… Это был священник? Но ты молодец – удачно выкрутилась и сбежала от разговора.

– Лучше бы я осталась там, чем сейчас болтала с тобой! – съязвила я. – Мне пора домой. Пока!

Я быстрым шагом направилась прямиком по тротуару, но Фредрик не отставал и шел рядом со мной.

– Я не нуждаюсь в компании, – резким тоном сказала я ему.

– У меня много свободного времени, так почему бы не прогуляться до твоего дома? – спокойно ответил он.

– Если ты опять будешь напоминать мне о том, что случилось вчера в приюте… – начала я.

– По-моему, ты сама нам обоим об этом напоминаешь, – перебил меня Фредрик. – У меня и в мыслях не было разговаривать о вчерашнем, а ты сама раздуваешь эту тему.

– Ладно, давай забудем, что это вообще было? – немного разнервничавшись, предложила я.

– Согласен. Теперь ответь: что ты забыла в чертовом приюте?

– Не твое дело.

***

Миша демонстративно отвернула от меня лицо.

– Миша, я не в игрушки с тобой играю! – строго сказал я.

Но она не ответила.

Мы пошли молча, и, зайдя на Коули-роуд, Миша вовсю рассматривала витрины магазинов, однако я понимал, что ее вряд ли интересовало их содержимое, но таким образом она давала мне понять, что ей было плевать на то, был я рядом или нет. Проходя мимо небольшого зоомагазина, Миша чуть не свернула себе шею, рассматривая его витрину.

– Зайдем? Я так люблю животных! – Она схватила меня за рукав пальто и потащила за собой в этот магазин, а я удивился тому, как резко поменялось ее настроение.

Мы зашли. Миша пришла в восторг от клеток, домиков для кошек, аквариумов и игрушек для домашних питомцев.

– Ой, какая прелесть! – Она отпустила мой рукав и подошла к большому прямоугольному аквариуму, в котором медленно плавали серебристые и красные рыбы. Эти пучеглазые создания смотрели на Мишу своими бестолковыми стеклянными глазами и шевелили губами.

Я подошел к Мише, равнодушно посмотрел на рыб, перевел взгляд на девушку и стал любоваться ее сияющим, полным восхищения лицом.

– Интересно, как они общаются между собой? – вдруг спросила Миша и постучала пальцем по стеклу: рыбы даже не шевельнулись. – Вот лентяйки!

– Думаю, рыбы – большие эгоистки, поэтому даже не умеют разговаривать, – в тон ей предположил я.

– Это ты так думаешь, а вдруг они общаются на такой низкой или высокой частоте, что даже мы не слышим их разговоры? – возразила Миша, не отрывая взгляд от рыб.

Я был приятно поражен оригинальностью ее мыслей: Миша непосредственно, хоть и неловко, но своими словами озвучила научно недоказанную теорию. А я никогда не задумывался о том, почему рыбы не общаются между собой и умеют ли общаться вообще. Подобные мысли никогда не приходили мне в голову, а Миша так просто взяла и расставила все по своим местам. Смешная удивительная девушка.

– Ты любишь рыб? – спросила меня Миша.

– Нет, – честно ответил я. – А ты?

– Скорее нет, чем да. Я ведь как вулкан, а они такие холодные, неразговорчивые, и напоминают мне… – Она замолчала и вновь стукнула пальцем по стеклу, и в этот раз рыбы метнулись во все стороны. Миша довольно хихикнула.

Я был уверен, что она скажет: «напоминают мне тебя», поэтому не стал настаивать на том, чтобы она продолжила свою фразу.

– Напоминают мне моего соседа в Варшаве: у него квартира на пятом этаже в соседнем доме. Когда я сижу в саду, то всегда наблюдаю за ним. Он никогда не открывает окна, даже летом, и не пользуется шторами, хотя они у него есть – темно-серые с кружевами, – вдруг продолжила Миша свой монолог.

«Будь моя воля, я бы тоже никогда не закрывал окна шторами. Швед все-таки» – подумал я, приятно удивившись тому, что Миша имела в виду не меня

– И он такой напыщенный, молчаливый, угрюмый. А ведь он довольно симпатичный паренек. Я все думаю: когда у него, наконец, появится девушка? Или жена… Жалко его! Какое твое любимое животное?

– Собака, – с легкой усмешкой подумал я: ох, Миша! Какие детские вопросы!

– Почему?

– Потому что собаки никогда не предают.

– Прямо-таки никогда?

– Предать могут даже самые близкие, но собаки – нет. Для них хозяин – их жизнь.

– А я люблю дельфинов и енотов.

«Как странно поменялось ее настроение: только недавно из нее нельзя было вытянуть ни слова, а сейчас она рассказывает мне о такой ерунде. Никогда бы не подумал, что она любит животных» – подумал я, наблюдая за ней.

Миша отошла от аквариума и приблизилась к клетке с маленькими голубыми попугаями.

Я подошел к ней.

– А как насчет попугаев? – спросила меня Миша.

– Многовато вопросов на один день, – усмехнулся я.

– Я же пытаюсь узнать тебя поближе, – обиженно сказала она. – А любовь или нелюбовь к животным и птицам говорит о многом. Это всем известно!

«Узнать меня поближе» – На секунду во мне промелькнуло странное, непонятное чувство, но сразу исчезло. Я не придал этому никакого значения.

– Отличная теория. Тогда отвечу честно: я люблю птиц, но только хищных, а любимая моя птица – снежная сова, – серьезно ответил я, в душе посмеиваясь над ее любопытством.

– А попугаи?

– Попугаи напоминают мне, в данный момент, тебя.

Миша чуть приоткрыла рот и взглянула на меня.

– Ты несчастный грубиян! – тихо сказала она. – Но эти попугайчики такие милые, что я не обижаюсь на твое нелестное сравнение. Да, я много разговариваю! Иногда.

Не знаю почему, но мне стало стыдно за свою бестактность, но извиняться я не хотел.

Миша собралась засунуть палец в клетку с попугаями, но я перехватил ее руку.

– Не стоит, – тихо предупредил я, отвечая на ее удивленный взгляд.

Она прищурилась, но вновь потянулась к клетке.

– Ой, он меня клюнул! – радостно воскликнула Миша, рассматривая свой палец.

Я устало вздохнул, но она улыбнулась мне в ответ.

– Знаю, что ты думаешь: «Вот дурочка! Я же сказал не совать палец в клетку!» – весело сказала Миша, передразнив мой голос.

– Тебя веселит то, что попугай клюнул тебя в палец? – серьезно спросил я, не разделяя ее радости.

– Ой, Фредрик, ты чересчур серьезный! С тобой скучно ходить по магазинам! – недовольным тоном ответила она.

– Выбираете попугаев? – послышался женский голос позади нас. К нам подошла худая пожилая женщина, должно быть, продавщица или хозяйка магазина.

– Нет, мы просто смотрим. Они такие милые! – с чувством ответила ей Миша.

– Если вы ищете птиц, то возьмите этих неразлучников. Пары часто берут их: здесь девочка и мальчик – они символизируют любовь и гармонию, – с улыбкой сказала нам продавщица.

«Она думает, что я и Миша – пара. А как Миша смутилась! Но и мне это ошибочное предположение совсем нелестно: я и эта истеричная девчонка!» – насмешливо подумал я.

Миша действительно очень смутилась, но вдруг широко улыбнулась.

– Ну что вы, мы с ним не вместе, – сказала она продавщице.

– О, прошу прощения… Просто вы ведете себя как пара, – сконфуженно сказала та.

– Нет, это исключено: если я буду с ним, он задушит меня моими собственными волосами! – рассмеялась Миша.

На лице женщины появилось недоумение.

– Просто я очень болтлива, а он не выносит пустой болтовни. Он вообще практически не разговаривает, – сказала ей Миша.

Мне пришлось спрятать улыбку ладонью: какой цирк! Любо дорого смотреть!

– К сожалению, у нее нет чувства юмора! – еле слышно шепнула мне Миша. – А впрочем, как и у тебя!

– Извините, мисс, кажется, моя спутница выпила слишком много пива, – сказал я продавщице и взял Мишу под локоть.

– Что ты несешь? – возмущенно воскликнула Миша.

– Идем, идем, иначе, ты наговоришь этой милой женщине кучу гадостей. В таком-то состоянии. Извините нас, – еще раз извинился я и потащил Мишу к выходу. – Я же говорил: две последние кружки были явно лишними!

Мы вышли из магазина, и девушка стукнула меня по плечу.

– Что это было? – нахмурившись, спросила она, скрестив руки на груди.

– Мое плохое чувство юмора, – спокойно ответил я.

– Ты понимаешь, что натворил? Теперь эта женщина будет считать меня пьянчужкой и болтуньей! – воскликнула Миша.

– От правды не убежишь.

– Фредрик!

– Да?

– И ты даже не извинишься?

– Нет.

– Ну… Знаешь что? Тогда я не буду с тобой разговаривать! – серьезно заявила Миша.

– Увы, сомневаюсь в этом, – усмехнулся я.

Она не ответила, демонстративно отвернулась и пошла прочь. Я с усмешкой пошел за ней.

Но свое обещание она сдержала: не разговаривала со мной до ближайшего магазина с цветами, где я узнал о том, что ее любимые цветы – подснежники.

Да и сама она была как подснежник. Только с шипами.

Через пару минут мы подошли к ее дому.

– Увидимся завтра в девять. Я заеду за тобой, – напомнил я Мише.

– Я еще подумаю, ехать ли мне с таким грубияном или нет! – ответила она и, зайдя в дом, захлопнула за собой дверь.

– Завтра в девять, – еще раз сказал ей я и повернул обратно к приюту, где меня остался ждать мой «Мустанг».

ГЛАВА 11

Вечером я рассказала Мэри о том, что нас пригласили на вечеринку, и она очень обрадовалась возможности «нарядиться вампиром» и «потусить среди своих».

– А ты веришь в вампиров? – спросила я ее: мне было интересно узнать, ведь она даже не подозревала о том, что ее подруга была самым что ни есть настоящим вампиром.

– Нет, но было бы клево, если бы они существовали! – воскликнула Мэри. – Например, такие красавчики, как Лестат. И знаешь, я бы попросила его сделать меня вампиром!

– Ничего себе! – Я была поражена, но обрадована ее доброжелательному отношению к нам. – Но ведь они убивают людей и пьют их кровь!

– А мы убиваем животных и едим их мясо.

Я не могла найти слов: Мэри логично обосновала право вампиров на убийство. У меня не было никаких возражений.

– Проехали! А теперь скажешь мне кое-что? – хихикнула она.

Мы сидели на кухне: подруга пила чай, а я рассеянно копалась в ноутбуке.

– Что именно? – уточнила, удивляясь ее хитрому виду.

– И где же то «кое-что», которое ты забыла у Фредрика?

– Я еще не заходила к нему, – ответила я, недовольная тем, что Мэри помнила об этом, – а сказать, чтобы он принес мне «кое-что» на спектакль, забыла.

– Скажи мне честно: он тебе нравится?

Я оторвала взгляд от монитора и, округлив глаза, посмотрела на Мэри.

– Господи, Мэри, что за идиотский вопрос! – возмутилась я, совершенно смутившись от ее дурацкого предположения.

– Обычный вопрос. – Мэри пожала плечами и отхлебнула глоток чая.

– Не надо меня об этом спрашивать! – настойчиво сказала я, захлопнув ноутбук.

– Ответь мне, и я отстану.

– Я не знаю, – тихо сказала я и нахмурилась.

– Что не знаешь?

– Не знаю, нравится он мне или нет.

Мне было стыдно признаться в этом даже самой себе.

– Это не ответ! В таких вещах не существует ответа «не знаю». Или да, или нет!

– Но я действительно не знаю!

Это было чистой правдой: я абсолютно не понимала, как относилась к Фредрику. Он был странным и чересчур серьезным, а его холодность иногда бесила меня. Но мне было приятно находиться рядом с ним, однако из этого не следовало, что он мне нравился. С чего бы это? Было бы глупо влюбиться в него.

– Ты знаешь, но увиливаешь от ответа! – настаивала Мэри.

– Ну да, ты же знаешь о моих чувствах лучше, чем я! – Я схватила ноутбук и ушла в свою комнату.

Через пять минут ко мне зашла Мэри и попросила прощения за свою назойливость, закончив свое извинение словами: «Хочешь, не говори, но я и так все вижу».

«У меня что, на лбу написано? Сама все вижу! Куда там!» – пронеслось в моей голове, но я сделала равнодушный вид, словно меня ее глупые предположения никоим образом не касались.

– Кстати, у меня для тебя кое-что есть, – сказала Мэри, подходя ко мне и пряча руку за спиной. – Ведь вчера в Польше был День дружбы, не забыла?

«Какой день?» – не поняла я, но потом вспомнила, что сама же его и придумала.

– Я не успела купить тебе подарок вчера, так что поздравляю с Днем дружбы! – Мэри протянула мне маленькую коробочку, завернутую в праздничную обертку.

– Мэри! Это так приятно! Спасибо! – Я взяла коробочку, любовно посмотрела на нее, а затем обняла Мэри.

– Я выбирала специально под твой вкус, – сказала она, широко улыбаясь. – Два часа потратила!

Раскрыв коробочку, я обнаружила в ней деревянную шкатулку с резными узорами.

– Какая прелесть! – искренне восхитилась я.

– Рада, что тебе понравилось! – Мэри довольно улыбалась. – Ты можешь хранить в ней украшения!

– Как здорово. Знаешь, что? Я сейчас же съезжу к Фредрику и заберу «кое-что»! – воскликнула я, охваченная этой идеей.

– На ночь глядя? – с усмешкой спросила Мэри: не знаю, о чем она подумала, наверно, опять о романе между мной и этим шведским вампиром.

– Я всего на пару минут! – солгала я.

Конечно, у меня и в мыслях не было ехать к Фредрику, ведь на самом деле я ничего не могла у него забыть. Но теперь, когда Мэри подарила мне чудесную шкатулку, меня охватили стыд и желание сделать подруге замечательный подарок. Поэтому я выскочила в прихожую, быстро надела сапоги, пальто, вышла из дома и на велосипеде поехала в другой конец города: нельзя было, чтобы Мэри узнала о том, насколько свежей будет покупка моего ей подарка. Заехав в антикварный магазин, я купила для Мэри чудесный серебряный браслет с черными камнями: он понравился мне с первого взгляда, и я с удовольствием представила, как он будет смотреться на тонком запястье Мэри.

Когда я преподнесла браслет подруге, она долго и горячо отказывалась от «такого дорого подарка».

– Нет, Миша, я не могу принять его! Он, наверно, дофига стоит! – сказала она, пряча руки за спиной, чтобы я не могла впихнуть ей браслет.

– Ничего подобного! Он стоит не дороже твоей шкатулки! – обиделась я. – Я выбирала его целый час, а ты говоришь, что не возьмешь его? Где справедливость?

В финале нашего горячего спора Мэри, все-таки, приняла браслет, но сказала, что будет надевать его только на самые торжественные случаи.

«Пустяк, а приятно!» – подумала я, наблюдая за тем, как Мэри крутилась перед зеркалом с браслетом на руке.

Ночью, когда вся улица уже спала, и светили только желтые фонари, я сидела на своей кровати и вертела в руках шкатулку, размышляя о прошедшем дне. Я думала о том, как же сильно я привязалась к Мэри и что, наверно, это, действительно, было неправильно. Но я уже не могла отказаться от нее: Мэри стала частью моей души – озорной и энергичной ее частью. Мне было бы тоскливо и одиноко без нее, и я с улыбкой прислушивалась к ее дыханию, думая о том, как хорошо, что она так неожиданно появилась в моей жизни, в тот октябрьский день.

«И хорошо, что в ней появился Фредрик: приятно знать, что я – не единственный вампир в этом городе. А ведь, улетая в Оксфорд, я даже представить не могла, что встречу здесь этого сурового сына Севера» – решила я.

Весь следующий день я жила мыслью о вечеринке. Странно, но, если сначала мне не хотелось идти на нее, то сегодня с самого утра я только о ней и думала, сидя на лекциях, не слушая преподавателей и ничего не записывая. Мои мысли крутились вокруг предстоящей вечеринки. Первой в моей жизни.

Я много раз видела (в фильмах, разумеется), как весело проходят подобные мероприятия, и теперь жалела, что не пошла отмечать Хэллоуин, хотя Элли настойчиво приглашала меня.

Но мои радужные мечты о будущем вечере омрачила записка, прикрепленная жвачкой к моему велосипеду – это было очередное приглашение поучаствовать в «Охоте на лисичек», которая должна была состояться в пятницу на этой неделе. Я прекрасно поняла, кто подкинул мне записку, да еще и таким гадким способом: мажор Роб. Скомкав бумажку, я выбросила ее в ближайший мусорный бак.

Дома, ожидая прихода Мэри, я не находила себе места. Как оказалось, не я одна предвкушала веселье: Мэри даже пришла с работы на час раньше, и мы начали готовиться к вечеринке.

Мэри навела себе боевой макияж: густо подвела глаза черным карандашом, напудрила лицо белой пудрой, наложила на веки красные тени (ума не приложу, где она их раздобыла) и накрасила губы ярко-красной помадой. Затем она принялась за мой образ: заплела мне высокую прическу, спустила пару локонов на спину, подвела мне глаза и накрасила мои губы той же красной помадой. Накладывать пудру мне не пришлось по причине моей естественной бледности. Мы надели черные платья, а Мэри еще и длинные перчатки, и в таком виде напоминали не вампиров, а женщин-вамп, но Мэри все предусмотрела и купила для нас искусственные клыки.

Когда я надела клыки и взглянула на себя в зеркало, то даже расхохоталась: так вот, как люди представляют себе вампиров! И я не могла унять смех, думая о том, как бы разочаровались смертные, узнав, что на самом деле вампиры весьма скромны, незаметны, и одеваются прилично и со вкусом, и что клыков мы без надобности не выпускаем.

Да, сплошное разочарование!

***

Не думал, что Миша согласится пойти со мной на эту идиотскую вечеринку, но надеялся на это. Поэтому, как и обещал, в девять вечера я был около дома юной вампирши.

Зная о том, что на таких вечеринках нас всегда выставляют идиотами, раскрашенными не хуже индейцев племени Апачи, я надел, взятые напрокат, черный смокинг и высокий цилиндр. Такой себе джентльмен печального образа. Я думал, что перестарался со смокингом, но, увидев Мишу и ее подружку, просто остолбенел, а затем едва сдержал смех: они выглядели, как две потаскушки, особенно Миша с ее прической викторианской проститутки. А клыки… Это было душераздирающее зрелище, думаю, увидев этих дурочек, даже бомжи не испугались бы их, но почувствовали бы что угодно, кроме страха. Даже черные пальто не помогали девушкам выглядеть прилично.

– Вау! Да вы настоящий вампир! – восхищенно сказала мне Мэри. – Только вам не хватает клыков!

– Вы тоже выглядите просто сногсшибательно, – с усмешкой сказал я: конечно, любой, увидевший их, упал бы от смеха.

Я пристально смотрел на Мишу и не мог поверить в то, что и она оделась так. Где та Миша – элегантная, женственная, которая встретилась мне на лестнице приюта? Сейчас передо мной стояла шлюшка. Но, увидев ее счастливые глаза, подведенные черным карандашом, я не смог высказать ей то, что думал о ее образе: не хотел разрушать ее хорошее настроение. Мы сели в «Мустанг» и покатились к колледжу Церкви Христовой. По дороге я безгранично удивлялся легкомыслию Миши, и хоть знал о том, что студенты, собравшиеся на вечеринке, будут выглядеть не лучше, чем эти две, сидящие на заднем сидении, я не мог понять, как она могла уподобиться им.

«Главная причина этому сидит с ней рядом» – мрачно подумал я, украдкой взглянув в зеркало заднего вида.

Подъехав к колледжу, мы вышли из машины и направились во двор здания, у ворот которых стояли два стражника-«вампира», проверяющие приглашения. Наша маленькая компания успешно прошла фэйс-контроль: дамы получили массу комплиментов по поводу своей «фантастической вампирности» (бред, а не выражение), а я получил от раскрашенной студентки приглашение «разделить с ней ее гроб».

Как я и предполагал, все гости вечеринки выглядели не лучше, чем Миша и Мэри, и даже встречались экземпляры похуже. Почти все парни ходили с подведенными глазами. Все это действие сопровождалось сотнями искусственных клыков, а к столу подавали красное вино и томатный сок в красивых стеклянных бокалах.

«Цирк, причем фирменный. В очередной раз удивляюсь тому, насколько смертные глупы и невежественны. Им только дай повод для веселья» – подумал я, но, взглянув на Мишу, был шокирован: ее глаза блестели от восхищения. Она восхищалась всем этим человеческим дерьмом.

– О, я вижу своих друзей! Пойду, поздороваюсь! – Мэри хотела, было, уйти, но Миша схватила ее за руку.

– Может, потом? – настойчивым тоном сказала она ей.

Мэри удивленно приподняла брови, но я сразу понял, почему Миша удерживала свою подружку: она не хотела оставаться наедине со мной. Даже смешно.

– Ну, хорошо, потом, – согласилась Мэри и вдруг резко обернулась к нам, словно прячась от кого-то. – О, Боже, там Эндрю!

Мы с Мишей посмотрели в сторону, от лицезрения которой так поспешно отвернулась Мэри.

– Иди и поздоровайся с ним! Давай, Мэри! – шепотом сказала Миша подружке.

«Только что боялась отпускать ее, лишь бы не оставаться со мной, а сейчас сама подталкивает ее покинуть нас. Ох, Миша!» – насмешливо подумал я.

– Нет, я же говорила тебе! – тихо воскликнула Мэри.

– Не будь дурочкой! – громко прошептала Миша. – Если он тебе действительно нравится…

– Да я люблю его до безумия! – Мэри закрыла ладонями лицо.

– Тем более! Иди и поговори с ним! – Миша стала подталкивать подругу в сторону ее возлюбленного.

Мэри мельком взглянула на парня и, глубоко вздохнув, направилась к нему, но на полпути пути сменила направление и пошла к своим друзьям.

– Мэри! – недовольно окликнула ее Миша. – Мэри!

Та услышала ее возглас, обернулась к нам, состроила кислую мину и продолжила путь.

– Эти клыки так мешают! – Миша достала изо рта искусственные клыки и с точностью баскетболиста бросила их в недалеко стоящий мусорный бак.

– Ты так и будешь держать Мэри на привязи? – усмехнувшись, спросил я Мишу.

– Ничего подобного я не делаю, – ответила она и фыркнула, словно я сказал чепуху.

– По-моему, ты потеряла ее на целый вечер, – заметил я, увидев, как Мэри с друзьями направились куда-то за здание.

– Предательница! Как она могла так оставить меня? – возмутилась Миша.

– Она – не твоя комнатная собачка.

– А ее за собачку и не принимаю!

– Поэтому так разозлилась на нее? – спокойно улыбнулся я.

Миша промолчала, но раздраженно вздохнула.

В это время на середину площади вышел «дворецкий».

– Дамы и господа вампиры! Благодарим вас за посещение нашей скромной кровавой трапезы под этим чистым небом! Сегодняшний вечер – прелюдия к торжеству! Сегодня мы празднуем рождение новой луны! Также, дети мрака, мы собрались для того, чтобы выбрать короля и королеву сегодняшней ночи! Виват, король! Виват, королева!

Псевдовампиры дружно зааплодировали.

– Как интересно! – шепнула мне Миша, усердно хлопая в ладоши.

– Просто с ума сойти! – насмешливо усмехнулся я.

– А теперь, мои друзья-вампиры, угощайтесь кровью и празднуйте эту ночь! – с пафосом крикнул «дворецкий».

Вновь раздались рукоплескания и радостные возгласы. Затем псевдовампиры вернулись к своим разговорам.

– Пойдем, присядем. – Я протянул Мише руку.

– Но я хотела… Хорошо, пойдем.

Она вложила свою ладонь в мою, и я повел ее за собой в отдаленный уголок, находившийся у стен колледжа. Мы сели на одну из скамеек и стали наблюдать за тем, как сотни молодых людей с упоением играли в нас.

– Почему тебе здесь не нравится? – вдруг спросила Миша, взглянув на меня.

Я все еще держал ее ладонь в своей, но Миша словно не придавала этому значения.

– Как ты это поняла? – улыбнулся я, свободной рукой снимая с себя цилиндр и водружая его на голову девушки.

– Потому что ты укоризненно на меня смотришь, – недовольно ответила она, не обращая внимания на мои действия.

– Да, действительно: не понимаю, что я здесь забыл, – честно отозвался я.

– Но ты сам пригласил меня сюда! – обиженно сказала Миша и забрала у меня свою ладонь.

– Этот вечер – наглядный пример того, что ты должна знать о смертных, – спокойно сказал на это я.

– А ты не подумал о том, что они могут мне нравиться? – недовольно бросила она.

– Но они не должны тебе нравиться, – с упреком сказал я. – Как ты не понимаешь, что все эти люди и люди вообще – это планктон, а мы – киты, которые его употребляют. Знаешь, что будет, если планктон перестанет умирать?

– Что? – тихо спросила Миша.

– Он заполнит весь океан, и все вокруг, и он сам погибнет, – мрачно закончил я свою мысль.

– Какие интересные метафоры ты употребляешь, – усмехнулась Миша.

– Я люблю метафоры.

– Но люди не виноваты в том, что родились планктоном. Они тоже хотят жить. Посмотри на этих студентов: они почти мои ровесники – они и так скоро умрут, а мы еще и укорачиваем их и без того короткую и трудную жизнь. – Миша поморщилась.

– Каждый играет ту роль, которая ему отведена. Мы не выбираем, кем родиться.

– Но мне жаль людей: они так беспечны, – вздохнула она.

– Убивай в себе эту жалость, – жестко сказал я.

– Ты говоришь, как Мария!

– Твоя сестра полностью права. Слушай ее советы.

– И твои, конечно, тоже! – с сарказмом сказала Миша.

– Было бы неплохо: тогда ты поняла бы, насколько ущербно человеческое общество.

– Не понимаю, зачем ты говоришь мне все это? – нахмурилась Миша.

– Потому что я беспокоюсь о тебе, – ответил я.

– Это лишнее! Ты привел меня сюда, чтобы читать нравоучения?

– Нет, просто хотел пообщаться с тобой.

– И поэтому выводишь меня из себя! – недовольно воскликнула девушка.

– Успокойся и опусти плечо, – холодно сказал я.

– Может, хватит постоянно говорить об этом?

– Я буду говорить тебе это до тех пор, пока ты не начнешь следить за собой: во всех сферах.

Миша промолчала и скрестила руки на груди.

В это время на площади началось выступление местной рок-группы. Смертные поддерживали ее криками и визгом.

– Посмотри на этих смертных: они боготворят нас, хотят быть нами. Они считают, что это весело и очень легко, хотя большинство из них боятся даже вида крови, не говоря уже о том, чтобы убить кого-то. Эти люди – просто паяцы, клоуны. К чему я веду? – ответил я на удивленный взгляд Миши. – К сожалению, не только они не до конца усвоили свою роль, но и ты, Миша. Ты играешь в человека, и мне страшно видеть, как глубоко ты втянулась в эту роль.

– Почему? – прошептала она, не отводя от меня беспокойного взгляда.

– Потому что ты еще ни разу не убивала, и тебе только предстоит попробовать убийство человека на вкус. И его свежую кровь, прямо из вен.

– Это несложно. Конечно, мне странно думать о том, что я буду убивать людей… Но я буду убивать их, потому что это – моя сущность! Но… Они мне нравятся, понимаешь?

– Вот видишь, ты противоречишь сама себе: ты знаешь, что должна убивать их, но при этом жалеешь. Для людей жалость – это ценность, но для нас – порок, слабость. Если ты будешь жалеть смертных, то никогда не смиришься с тем, что тебе нужно будет убивать их.