Текст книги "Мой ледяной принц (СИ)"

Автор книги: Анна Морион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Я улыбнулся: она настолько боялась ехать ко мне, что была готова терпеть компанию Мэри и ее друзей, пивших пиво и играющих в твистер.

– Чего ты боишься? – спокойно спросил я.

– Ничего. Мне неловко. Я не должна с тобой общаться.

– Почему?

– Не знаю, что ты натворил. Тебе виднее! – Миша вновь громко закашлялась: сигаретный дым никак не выветривался из салона. – Какая гадость… Как ты можешь вдыхать это в себя? – Миша закрыла ладонями нижнюю часть лица, и ее слова прозвучали приглушенно.

– Я не предлагаю тебе курить. Мои привычки меня устраивают: я курю, а ты можешь вообще никогда не касаться сигарет. Что здесь порицательного? – ответил я.

– Я не могу дышать!

– Окно открыто: можешь высунуть голову, – отрезал я, глядя на недовольное лицо Миши.

– Может, ты остановишь машину, и я пойду домой? – с надеждой в голосе спросила она.

– Нет, – ответил я. – И можешь не смотреть на меня так.

Миша раздраженно вздохнула и высунула голову в окно.

– Долго еще ехать? – спросила она.

– Нет. Почти приехали.

Мы заехали на Эбингтон-роуд и подъехали к моему дому. Я стал открывать входную дверь дома, а Миша, не шевелясь, стояла рядом и наблюдала за моими действиями. Она дрожала, но не от холода, конечно, – от страха. Но я честно не собирался соблазнять ее и делать с ней вообще ничего в этом роде. Нет. Миша была совсем юной и ни капельки не привлекала меня как женщина, просто мне было жаль ее: я не мог оставить ее там, под дождем, сидеть на лавочке и тосковать. Я всего лишь хотел укрыть ее от дождя и обсушить: эта девица была безумно трогательна и совершенно не похожа на ту, которая только и знала, что орала на меня. Сейчас это была покинутая, одинокая, немного испуганная девушка.

Нет, она никак не могла привлекать меня как женщина: ей было девятнадцать, а мне – почти двести. Для меня Миша была ребенком, за которым требовался контроль.

– Но мы даже незнакомы! – робко сказала она.

– Вот и отличный повод для знакомства, – сказал я на это.

Я открыл дверь, вошел в дом, включил свет и повел Мишу в свой рабочий кабинет.

Несмотря на то, что я был холостяком и жил один, в моем доме царил относительный порядок, особенно, это касалось одежды: я никогда не разбрасывал ее и всегда складывал в шкаф. Это был мой пунктик: я терпеть не мог, когда одежда лежала, где попало, потому что ее место было в шкафу и нигде более.

Мой кабинет был небольшим, без лишней мебели: классический черный письменный стол, два кресла, один стул, полки с документами и папками, отдельная полка для книг и один выдвижной шкафчик. На столе всегда стоял ноутбук и, чего греха таить, царил беспорядок – все лежало вперемешку: ручки, бумага, книги, пачка сигарет, зажигалка и пепельница, полная окурков.

Войдя в кабинет первым, я настежь распахнул оба больших окна, имеющихся здесь, чтобы Миша могла дышать спокойно и не кашлять от дыма, который пропитал собой все вещи и мебель, не говоря о воздухе.

Миша вошла, немного закашлялась и села в кресло, стоявшее у стола, на самый краешек, держа спину идеально ровно.

Посмотрев на ее мокрую одежду, кеды и волосы, я решил, что нужно было срочно обсушить их. Я не подумал об этом ранее, ведь всегда жил один и никогда не заботился ни о ком, кроме себя. Хозяином я был плохим и негостеприимным.

– Иди в ванную: там полотенца, – скомандовал я Мише. – Найдешь любую черную дверь, а значит – ванную.

Девушка тут же поднялась и послушно направилась искать ванную комнату.

Я подумал о том, что ей нужно было бы переодеться в сухую одежду. Чтобы просушить мокрые вещи Миши, я зажег камин, подбросил в него еще пару дровишек, сходил в спальню, достал из шкафа одну из своих футболок и подошел к двери ближайшей ванной комнаты, в которой, как я знал, закрылась Миша.

– Тебе нужно снять мокрую одежду и переодеться в сухую, – легонько постучав в дверь, сказал я.

– Это еще зачем? – Миша открыла дверь. Ее лицо выражало крайнее недоумение. – Тебе прекрасно известно, что мне совершенно не холодно.

– Думаю, неприятно всю ночь сидеть в мокрой одежде, – спокойно объяснил ей я, понимая, почему она так удивилась: ей было неловко находиться в доме почти незнакомого мужчины, а я еще и предлагал ей снять одежду.

– Не всю ночь, а максимум час. – Миша нахмурилась.

– Как скажешь, но тебе нужно переодеться.

– Нет! – сказала она, посмотрев на футболку в моей руке.

– Не глупи. Необходимо просушить твою одежду.

– Это необязательно. – Она скрестила руки на груди.

– Миша! – настойчиво сказал я.

– Ну, хорошо, только отвяжись от меня!

Я протянул ей футболку и только сейчас понял, что Миша наденет ее. Миша наденет мою футболку. Еще ни одна особа, кроме меня, тем более, особа женского пола, не имела чести надеть что-то из моих вещей. Даже Мария в свое время.

Миша взяла футболку и уставилась на нее.

– Только это? – Девушка насмешливо усмехнулась. – Ты в своем уме? Я же буду почти голой!

– Эта футболка будет тебе до колен. Не волнуйся: смотреть на тебя я не собираюсь. Переодевайся и приходи в кабинет, – спокойно возразил я.

Миша молча закрыла дверь перед моим носом, а я, стараясь не слушать, как она снимает с себя мокрую одежду, пошел в свою комнату, переоделся в сухое и вернулся в свой кабинет. Пока Миши не было, я решил закурить, вытащил из пачки сигарету, взял зажигалку и подошел к раскрытому окну.

Еще никогда в этом доме и в моем жилище вообще, не было женщины. Даже когда я был безумно увлечен Марией, то всегда сам приезжал к ней: я психологически и морально не мог пустить женскую особь на свою территорию: я – конченый холостяк, одиночка. Но почему-то ради Миши я сделал исключение, хотя и сам не понял, зачем привез ее к себе и нарушил свои же принципы. А сейчас в моей ванной была эта девчонка-истеричка Миша. Она надевала мою футболку. Как это странно. Как странно будет увидеть ее в своей футболке.

Я подкурил сигарету и глубоко втянул в себя терпкий дым.

ГЛАВА 9

«Как такое возможно? Что я вообще здесь делаю? У него? У этого Фредерика Харальдсона? Кроме этого, я разделась и надеваю его футболку, пахнущую сигаретами… А он не врал: она почти прикрывает мои колени. У него такой большой размер одежды? Хотя, он ведь высокий. И все-таки, что я здесь делаю? Мне нужно идти домой! Я обещала Мэри скоро вернуться! – С такими мыслями я быстро переоделась в футболку, что дал мне Фредерик, но нижнее белье не сняла: еще чего! Тогда я была бы совсем голая… Точнее, в одной футболке. – Как все неправильно! Что я делаю? Кошмар, я сама не своя… Я ничего о нем не знаю, но нахожусь в его доме, в его футболке! Ну, не дурочка ли я?»

Но бежать было поздно, ведь я уже переоделась и вытирала полотенцем волосы: они были такими мокрыми, что мои действия дали лишь скромный успех. Я положила полотенце на ванну и в нерешительности стояла лицом к двери: мне было неловко появляться перед хозяином этого дома в таком виде – почти без одежды. Но, подумав о том, что, он, действительно, просто пожалел меня, я немного успокоилась.

Я вышла из ванной комнаты и, держа в руках мокрую одежду и кеды, зашла в кабинет Фредерика.

Вампир стоял у открытого окна и курил. Увидев меня в футболке и босиком, он и бровью не повел, а только затянулся сигаретой и, отвернувшись к окну, выпустил дым.

Его дом был пропитан сигаретным дымом.

«Как он живет в этом доме с таким ужасным воздухом? Как он может курить эту гадость!» – пронеслось в моей голове.

– Ты какой-то неправильный вампир! – вырвалось у меня.

– Интересно узнать почему, – отозвался он.

Он тоже переоделся и теперь выглядел не так официально и холодно, как в своем черном пальто. Его новый вид успокоил меня: теперь Фредерик казался не таким уж грозным с растрепанными волосами, в серых джинсах, бежевой футболке и белых носках. Я даже усмехнулась от его наряда.

– Ты куришь и живешь как отшельник, – объяснила я свои слова и нерешительно подошла к нему. – Что мне делать с вещами? Куда их деть?

Он ничего не ответил, потушил сигарету о подоконник, молча забрал у меня вещи, подвинул к горящему камину стул и развесил на его спинке мою мокрую одежду, а кеды положил прямо на камин.

– Тебе нужно что-то еще? – спросил он, посмотрев на меня.

– Нет… Хотя, у тебя есть кровь? – Я растерялась.

– Миша, я взрослый вампир и не играю в детские игры. А ты до сих пор пьешь кровь из бутылок? – усмехнулся Фредерик, садясь в кресло, стоящее у стола.

– Да, и не вижу в этом ничего постыдного. Мне еще рано… – Я замолчала: мне было стыдно говорить о своем возрасте.

– Убивать смертных? – подсказал Фредерик: он не насмехался надо мной, но уголки его губ были приподняты.

Я молча кивнула и села в кресло, напротив его стола.

– Сколько тебе лет? – спросил вампир.

– Будет девятнадцать. Восьмого декабря, – ответила я, не понимая, зачем уточнила дату. Как будто ему интересно было знать!

– Я охочусь с тринадцати лет, поэтому бутылки с кровью и сама донорская кровь для меня – бред, – задумчиво сказал он.

– Почему так рано? И почему бред? – обиделась я: он втоптал в грязь мою семью! Да, мы пьем кровь из бутылок, и что?

– Меня с ранних лет воспитывали так, чтобы я смог постоять за себя и жить своим умом. А бред – потому что перекусы донорской кровью только расслабляют вампиров, и дают лени завладеть ими. Ты голодна?

Фредерик сидел, откинувшись на спинку кресла и положив руки на стол, – такая себе домашняя вольготная поза, а я сидела на краешке своего кресла, напряженная и взвинченная: я не любила ходить в гости, тем более, в гости к незнакомым мужчинам. Мне было стыдно за то, что ему пришлось пригреть меня: может, он ехал развлекаться, а я заставила его нарушить свои планы.

– Нет, мне просто любопытно, – ответила я и принялась расчесать пальцами свои запутанные влажные волосы.

– Тогда не стоило спрашивать: никогда не спрашивай того, что тебя не интересует, – строгим тоном сказал на это вампир. – Хотя, в твоем возрасте…

– Не нужно постоянно делать акцент на моем возрасте! – вспылила я, вскакивая с кресла.

– Успокойся, я не собирался тебя обижать, а хотел сказать, что в твоем возрасте мало кто знает об этом правиле. Кто из твоих родителей находится в Оксфорде?

– Никто! Мои родители доверяют мне! Я не нуждаюсь в их надзоре!

– Тогда кто-то из твоих братьев и сестер? – Фредерик удивленно приподнял брови.

– Нет. Я прекрасно живу одна, – бросила на это я.

– Что за… Твоя семья отпустила тебя сюда совершенно одну? Какое-то сумасшествие! – Он насмешливо усмехнулся и покачал головой.

– Не сумасшествие, а доверие! К тому же, на дворе – двадцать первый век, и пора ломать устаревшую систему! – парировала я.

***

Миша обиделась, надулась, но села обратно в кресло и скрестила руки на груди.

– Мне не нужно было ехать с тобой, – тихо сказала она, скорее себе, чем мне. – Если узнает кто-то из моих, меня убьют!

«Как много человеческих оборотов она употребляет. Только смертные боятся быть убитыми» – недовольно подумал я.

– Я не враг твоей семье, – сказал я, желая унять ее волнение.

– Тогда почему мне запретили общаться с тобой?

Я улыбнулся: все-таки, этой девчонке ничего не рассказали.

– Не знаю, лично у меня с ними никакой вражды нет. К тому же мы с тобой почти незнакомы, и ты не можешь знать о том, каков я на самом деле.

– Я вообще ничего о тебе не знаю. Кто ты, что ты. – Она стала теребить пальцами свои длинные волосы.

– Тогда давай, наконец, нормально познакомимся. Меня зовут Фредрик Харальдсон. Я родился и вырос в Швеции, – сказал я, не упоминая о том, что слышал разговор Миши с ее подругой в парке.

– Ты швед? – удивилась Миша. – Тогда неудивительно, что ты такой высокий и холодный.

– Холодный? Возможно. А ты вновь приподняла плечо.

Она смутилась и опустила свое левое плечо.

– Знаешь, никогда не замечала, что делаю так, пока ты мне не сказал, – призналась девушка. – А я думала, что тебя зовут Фредерик, а не Фредрик.

– Вообще-то, меня всю жизнь зовут Фредрик – это шведское имя, но, когда я поступил сюда, здесь к моему имени, для удобства, прибавили букву «е». А как твое полное имя?

***

– Мишель, но меня так никто не называет, – усмехнулась я.

Фредерик, точнее, Фредрик, улыбнулся.

– Наверно, тебе ужасно неприятно оттого, что все вокруг неправильно называют твое имя? – поинтересовалась я.

– Ошибаешься: мне абсолютно все равно. Но, надеюсь, хоть ты не будешь обзывать меня Фредериком, иначе, я буду называть тебя Мишель.

Эта угроза заставила меня улыбнуться.

– Договорились, – улыбнулась я. – А сколько тебе лет?

– Много.

– Сколько много?

– Сто восемьдесят восемь.

– Действительно, много. А о чем ты мечтаешь? – спросила я.

Он улыбнулся. Его брови поползли вверх.

***

– О чем я мечтаю? – переспросил я, искренне удивляясь ее наивному вопросу: только молоденькие девушки спрашивают подобное.

– Да… – Миша смутилась. – Мне кажется, чтобы узнать человека… Ну, или кого-то, нужно знать, о чем он мечтает: мечта – это отражение души.

«Какие глубокие рассуждения. Молодец, Миша!» – мысленно похвалил ее я.

– Ну, хорошо. Я мечтаю о двухэтажном деревянном домике, выкрашенном в красный цвет, где-то на берегу озера в Швеции. Мечтаю жить в таком домике один, вдали от всех, – признался ей я.

– Ты так не любишь общество? – тихо спросила она.

– Не вижу в нем никакого смысла: я уже устал от него, а ты к нему еще не привыкла.

– А знаешь, будет классно, если рядом с твоим домиком будут стоять большие деревянные качели! – вдруг воскликнула девушка и мечтательно улыбнулась.

– Зачем? Думаешь, что вечерами я буду на них кататься? – Я даже рассмеялся от ее предположения.

– Причем здесь ты? Эти качели будут для твоих жены и детей! – с широкой улыбкой ответила на это Миша. – Я бы, например, хотела, чтобы около моего дома были качели. Тогда я бы каждое утро каталась на них, завернувшись в одеяло, после пробежки. Дома, в Варшаве, у меня есть качели, но они маленькие.

Мысли этой девушки поразили меня: они были наивными, но очень трогательными, женственными. И сама она, одетая в мою большую для нее футболку, была милой и забавной.

– Твоя очередь: о чем мечтаешь ты? – спросил я, используя ее же метод знакомства с новыми «людьми».

Миша печально улыбнулась и опустила взгляд на пол.

– Я мечтаю… Всегда оставаться такой, как сейчас, не стареть и не превращаться в ужасную особь. Я мечтаю всегда быть в любви с солнцем, чтобы я всегда могла гулять под ним, а не прятаться от него, как моя семья. Или как ты, – тихо сказала она, заметно расстроившись.

– Но этого нельзя изменить: все на земле стареет. Даже мы.

– Да, к сожалению… Но почему… – начала, было, Миша, но вдруг в ванной заиграл ее телефон. Точно ее, потому что музыку, подобную зазвучавшей, я, любитель классики и органных концертов, не слушал.

– Это Мэри! Я обещала ей скоро вернуться! – воскликнула Миша и побежала в ванную.

– Так, мамзель, где тебя носит? Ты, наверно, уже превратилась в сосульку! Даже твоя горячая ванна уже успела остыть, а тебя все нет! – услышал я голос подружки Миши в телефоне последней.

– Я скоро приду! – ответила ей Миша.

– Скоро? Ты уже говорила это два часа назад!

– Извини, я…

– Не волнуйся: мои друзья уже ушли.

– Хорошо, я иду!

– Где ты вообще?

– Дома расскажу.

На этом их разговор завершился.

«И Миша еще оправдывается перед этой глупой смертной? Необходимо немедленно поговорить с ней о ее подружке и объяснить ей то, что их дружба – противоестественна. Нужно убедить ее съехать из того дома» – решил я.

Как ни странно, я не хотел, чтобы Миша уезжала. Я желал узнать о ней больше, поговорить с ней, послушать ее мысли.

«Нет, я не позволю ей уйти» – пронеслось в моем разуме.

Миша вернулась в мой кабинет, подошла к своей одежде и стала ощупывать ее.

– Мне нужно домой, – быстро сказала она. – Ты можешь отвезти меня?

– Зачем тебе нужно домой прямо сейчас? – спросил я, с усмешкой наблюдая за ее действиями.

– Ой, вещи еще не высохли… Ну, ничего, доеду и в них… Зачем домой? Мэри волнуется, – ответила Миша, снимая со стула свою футболку.

Я поднялся с кресла и подошел к девушке.

– Ты никуда не поедешь, – сказал я, отбирая у нее футболку.

Миша изумленно посмотрела на меня.

– Я не буду тебя спрашивать: ехать мне или нет, – серьезно ответила она, протягивая руку за своей футболкой.

Я кинул футболку в кресло.

– Во-первых, твоя одежда еще не просохла, а во-вторых, нам нужно поговорить, – спокойно ответил я на ее фразу.

Миша нахмурилась и скрестила руки на груди. Ее волосы водопадом рассыпались по хрупким плечам.

– О чем? – спросила она, и в ее голосе прозвучала нотка испуга.

– О Мэри, – ответил я. – Садись, разговор будет серьезным.

– Почему я должна разговаривать с тобой о моей подруге?

«Моей подруге».

«Нужно прочистить ее голову от такого переизбытка человечности и привязанности к смертной, иначе ее глупость будет возрастать с каждым прожитым с Мэри днем» – устало подумал я.

***

Когда Фредрик подошел ко мне так близко, мне вдруг стало жутко неловко, но не потому, что он был высок, а моя голова едва доставала до его плеч. Нет – он был незнакомым мужчиной.

– Опусти плечо, – сказал он. – Всегда контролируй свое тело, иначе, оно будет контролировать тебя.

Чтобы не стоять рядом с ним, я села в кресло, в котором валялась моя влажная футболка.

Фредрик подошел ко мне, поднял с кресла футболку и вновь педантично развесил ее на спинке стула, стоявшего у камина.

От нечего делать и неловкости, охватившей меня, я забарабанила ногтями по столу.

Фредрик тут же посмотрел на меня.

– Не стучи, пожалуйста, – попросил он спокойным тоном.

Я откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула: эта обстановка напомнила мне мой разговор с мамой, когда я умоляла ее отпустить меня в Оксфорд. Только теперь в роли мамы выступал Фредрик, но я все так же оставалась той, кто слушал серьезные нотации.

«Какое ему дело до Мэри?» – недовольно подумала я, наблюдая за тем, как он садится в свое кресло. Вампир положил кисти рук на стол и скрестил пальцы.

Зная о том, что мои ноги были вне поля его зрения, я закинула ногу на ногу, скрестила пальцы рук на животе, оставив локти на подлокотниках, и выжидающе смотрела на Фредрика, удивляясь тому, зачем я, все-таки, послушалась его и осталась.

– Ты внимательно прочитала правила, которые составила для тебя Мария? – серьезно спросил он.

– Да! А вот ты не имел права читать их! – резко ответила на это я.

– Что-то не уверен в том, что ты вообще просматривала это письмо, – с усмешкой сказал Фредрик. – Все правила, абсолютно все, ты уже нарушила и нарушаешь каждый час. Добровольно, к тому же.

– Ты о том, что я живу с Мэри, или о том, что разговариваю с тобой? – Я усмехнулась, довольная шпилькой в его адрес.

– Шутки в сторону. Ты не должна дружить и, тем более, жить в одном доме со смертной. – Его голос стал холодным.

– Ха! И почему же?

– Потому что вампиры не дружат с людьми. Миша, смертные – всего лишь средство пропитания, и устанавливать с ними дружеские отношения – неправильно и противоестественно.

– Думаешь, я этого не знаю?

– Если ты это знаешь, зачем уперто лезешь на рожон? Ты живешь со смертной, которая может разоблачить тебя. Об этом ты подумала? – Тон Фредрика становился все более серьезным и мрачным, а мне было стыдно за то, что он пытался сказать мне что-то умное, а я вела себя как ребенок и сыпала остротами.

– Я прекрасно все устроила: Мэри никогда не тронет мои пакеты с кровью, – серьезно ответила я, искренне уверенная в своих словах. Сегодняшний случай – ни в счет.

– Пакеты? – Брови Фредрика поползли вверх.

– Из-под томатного сока, – нахмурившись, уточнила я.

– Ты хочешь сказать, что живешь в одном доме со смертной девчонкой и при этом там же хранишь пакеты с кровью? – Он саркастически усмехнулся. – И где ты их прячешь?

– В холодильнике, – тихо ответила я, опустив взгляд на пол, а потом с тревогой посмотрела на своего собеседника.

– Честное слово, такого я не ожидал даже от тебя. – Фредрик насмешливо улыбнулся.

– Почему даже от меня? – спросила я, задетая его словами: они прозвучали как упрек.

– Я думал, что хоть ты и истеричка, но не станешь выставлять напоказ то, что ты – вампир.

– Мэри никогда не тронет мои пакеты! – воскликнула я.

– В человеке никогда нельзя быть уверенным: смертные сплетены из дешевых и некачественных нитей. Особенно, твоя Мэри: я не раз видел ее в подозрительной компании, сидящую в пабе и хлестающую пиво. И будь ты умнее, то поняла бы, что она не стоит твоей дружбы.

– Почему ты постоянно унижаешь меня? Да, может, я маленькая, но у меня, в отличие от тебя, есть чувства! – взорвалась я и, вскочив с кресла, подошла к раскрытому окну.

– Я не пытаюсь обидеть тебя, а хочу открыть тебе глаза, – спокойно парировал Фредрик.

– Ты ошибаешься! Мэри совсем не такая! – Мне было обидно оттого, что он так нелестно отозвался о моей подруге. – Она никогда не приходила домой пьяная! Ты врешь!

– Вижу, тебя не переубедить: ты без ума от этой девчонки.

– Какая тебе разница с кем я общаюсь?

– Я волнуюсь за тебя.

– Обойдусь и без твоего волнения!

Мы замолчали, но я не могла уступить ему.

– Да, у нее есть недостатки, как и у всех нас, но у меня их больше! И это она терпит мои недостатки, а не я ее! Мэри волнуется за меня, заботится обо мне! Она – прекрасный человек! Ты не знаешь ее так близко, как знаю я! – Я повысила голос. – Ты никогда не переубедишь меня!

Фредрик поднялся с кресла, подошел ко мне и тоже облокотился на подоконник.

– Прекрасный человек? Тогда почему сейчас ты находишься здесь, а не дома? – спокойно сказал он, и его взгляд, полный холода, остудил мой пыл.

«Справедливый вопрос. Но это больше не повторится: думаю, Мэри поняла свои ошибки!» – подумала я и стала придумывать убедительные слова в защиту подруги.

– Нечего сказать?

Я машинально посмотрела на Фредрика: в его глазах было неодобрение.

– Это я виновата, что получилось так: я не предупредила Мэри о том, что уже приехала, – вырвалось у меня.

– Не предупредила ее. – Фредрик насмешливо усмехнулся. – Это – детский лепет: она воспользовалась тем, что тебя нет, и привела друзей. Потом пришла ты…

– Когда они пришли, я была дома.

– Тем более. Не могу понять, как ты не прослеживаешь прямоту моей логики? Мэри знала о том, что ты дома, но все равно не отослала друзей.

Фредрик был прав, и я это знала: Мэри действительно видела, что я была дома, видела, как неприятно мне было присутствие посторонних… Да, она извинилась и искренне смутилась, но все же, не подумала о том, что мне было чуждо их общество и невыносимо оттого, что они остались в доме. В итоге, из дома, под проливной дождь, ушла я, а Мэри и ее друзья остались в тепле и уюте, чтобы пить чай и две бутылки пива.

– Я уверена, что она сделала это не нарочно. Наверно, она просто растерялась, – пролепетала я. – И я прощаю ей, потому что мы должны прощать друзьям их ошибки, чтобы они прощали наши. Ведь это и есть залог дружбы – умение прощать.

***

– И, если бы я не проезжал мимо, ты бы так и сидела на остановке, под дождем, – тихо продолжил я, хоть и понимал, что мои слова она воспринимала как удары.

– Я не напрашивалась к тебе, – нахмурилась Миша.

– Не напрашивалась, но я не мог оставить тебя там. На моем месте ты поступила бы так же.

Миша промолчала и взглянула на часы, стоявшие на моем рабочем столе, и я понял, что девушке не терпелось уйти: должно быть, ей был очень неприятен наш разговор.

– Тебе нравится жить с Мэри потому, что она заботится о тебе? – поинтересовался я, пристально глядя на ее лицо.

Но и этот вопрос остался без ответа, однако глаза Миши выдали ее: они сверкнули теплым светом.

«Да, ей нравится, когда о ней заботятся» – понял я, увидев ответ, скрывающийся в ее смущении.

– Отвези меня домой, – вдруг сказала Миша и подошла к своим вещам. – Не хочу с тобой разговаривать.

– Мы не договорили, – строго сказал я.

Но Миша словно не слышала меня: она схватила свои вещи и побежала переодеваться.

«Ушла от разговора. Как это по-детски» – усмехнулся я.

– Тебе нужно съехать от Мэри. Завтра же, – сказал я ей вслед.

– Не указывай мне, что делать! – недовольным тоном ответила она. – Я знаю, что делаю!

– Я вижу, – с сарказмом сказал я. – И разорви с ней дружбу.

– Еще чего! – возмущенно воскликнула девушка.

Через минуту она вернулась, одетая в свою одежду.

– Вот твоя футболка, – поспешно сказала она и повесила ее на спинку стула.

– Ты капризничаешь как ребенок! – вырвался у меня недовольный возглас.

– Я хочу домой! – Миша с вызовом посмотрела на меня.

– Отлично, но мы еще договорим. Позже, – жестко сказал на это я.

Миша помрачнела, но ничего не ответила.

Я молча обулся, мы вышли из дома, сели в машину и в звенящей тишине, контрастной каплям дождя, стучащим по крыше «Мустанга», поехали к дому упрямицы. Не доезжая до своего дома, Миша попросила высадить ее на остановке, чтобы Мэри не видела нас вместе. Я ответил, что ей следует поумнеть и, несмотря на ее недовольное лицо, довез Мишу прямо до крыльца ее дома. Она робко посмотрела на полные света окна дома, словно проверяя, есть ли в них силуэт Мэри.

– Спасибо, Фредрик, но не лезь в мою жизнь. Спокойной ночи, – сказала Миша и выскочила из машины.

– Подумай над моими словами. И начинай уже охотиться, – серьезно сказал я ей вслед и поехал дальше, чтобы другой дорогой вернуться домой.

«Упрямая заносчивая девчонка! «Мэри обо мне заботится!». Вот уж любит, когда над ней трясутся, как коровы над телятами! Маленькая дурочка! Сколько с ней проблем! И зачем только я ввязался в это дерьмо?» – ругал я себя.

***

Осторожно войдя в дом, я тут же наткнулась на Мэри: она выскочила из свой спальни, как черт из табакерки.

– Ну, наконец-то! Ты меня чуть с ума не свела! Разве можно уходить из дома, ничего не сказав? – нервно воскликнула она. – Ты еще и раздетая! Так и знала! Значит, разгуливала под дождем в таком виде? У тебя лето на дворе?

– Мэри, успокойся. Я же сказала, что скоро приду, – спокойно ответила я ей, снимая с ног влажные кеды.

– Скоро? Смеешься?! По-моему, скоро – максимум полчаса! А тебя не было…

– Ну, все, все! Я честно не думала, что так задержусь!

– Почему ты ушла? – уже более спокойным тоном спросила Мэри. – Это из-за моих друзей? Они тебе не понравились?

– Причем здесь это? Ну, подумай, стала бы я уходить под ливень только потому, что мне кто-то не понравился? – с сарказмом солгала я. – Все намного проще: мне нужно было срочно купить кое-что в магазине.

– Да? И где это «кое-что»? – Мэри скрестила руки на груди и недоверчиво смотрела на меня.

«Эх, нужно было придумать что-то более убедительное. Вот заноза эта Мэри!» – с неудовольствием подумала я.

– Я встретила по дороге друга и поехала к нему в гости. Он живет на Эбингтон-роуд, – нашлась я.

Мне не хотелось, чтобы Мэри чувствовала себя виноватой: несмотря на ее некрасивый поступок, я простила ей.

– Какой еще друг? Ты же сказала, что, кроме меня, у тебя здесь друзей нет!

– Ну, не друг, а знакомый. Это Фредрик, помнишь его?

– Фредерик, который тебя сбил? – уточнила Мэри.

– Да, он. Я шла с магазина, промокла до нитки, а Фредрик проезжал мимо и любезно предложил довезти меня до дома. По дороге мы решили поехать к нему в гости, и там я обсушилась, согрелась и забыла «кое-что» на столе его кабинета, – соврала я, даже не моргнув.

– Но ты сказала, что тебе запрещают с ним общаться! – Мэри недоверчиво прищурила глаза.

– Да, но ты убедила меня в том, что я неправа, – парировала на это я и пошла в свою комнату.

Но Мэри последовала за мной.

– Значит, ты была у него в гостях? Между вами что-то было?

– Мэри, о чем ты? Мы с ним почти незнакомы! – искренне возмутилась я, ошарашенная ее дурацким предположением.

– Ага, но при этом ты легко поехала к нему домой, – с усмешкой сказала она.

– Нам нужно было поговорить! А твои подозрения… Фу! Отвратительны! Как ты могла даже подумать обо мне такое? – Я взъелась на Мэри, но в душе даже посмеивалась над ее невероятно пошлыми догадками.

– От тебя жутко воняет сигаретами! – не унималась она, зайдя за мной в спальню. – Ты курила?

– Нет, это Фредрик курил, – ответила я.

– Смотри мне! И что тебе так срочно понадобилась в магазине? – продолжила допрос Мэри.

– Не скажу. – Я стала снимать с себя мокрую одежду.

– Так я и знала! Ты все наврала!

– Хочешь знать? Завтра в Польше празднуют День дружбы, и в этот день принято дарить друзьям подарки, – придумала я.

– Что-то в первый раз о таком слышу!

– А где бы ты о нем услышала? Ты никогда не была в Польше! Откуда тебе знать, какие праздники мы там празднуем? Я пошла в магазин, чтобы купить тебе подарок, вот и вся история. А ты уже придумала себе целый эротический роман!

– Необязательно было делать такой подвиг! – Мэри вдруг широко улыбнулась.

– Нет, обязательно. Я хотела положить тебе «кое-что» под подушку, но ты все испортила. Хотя, нет, сюрприз все равно не получился бы: подарок остался у Фредрика, – продолжала лгать я.

– Почему ты называешь его «Фредрик»?

– Потому что ты была права: он – швед, и его имя правильно звучит Фредрик.

– Надо же, какая у меня интуиция! – хихикнула Мэри. – Ладно, все обвинения сняты! Можешь идти в ванную!

– Спасибо. Кстати, когда ты со мной пробежишься? – улыбнулась я, радуясь тому, что подруга, наконец-то, оставила свои подозрения.

– Не знаю, когда соберусь… Но я же обещала? Значит, когда-нибудь точно! И, если тебе не нравится, что я кого-то к нам привожу, я не буду! Честное слово!

«Как Фредрик неправ! Он совсем не знает Мэри, а говорит про нее гадости. У Мэри доброе сердце, а у него – явное предубеждение насчет людей!» – пронеслось в моей голове.

– Ты завтра свободна? – вдруг спросила Мэри.

– Не знаю. Есть планы? – удивленно откликнулась на это я.

– Приглашаю тебя прийти ко мне в приют.

– Зачем? – спросила я: это предложение застало меня врасплох. В приют? К детям? Ну, уж нет!

– Мы приготовили классный спектакль: детки будут играть «Рапунцель», по мультику, конечно.

– Это не лучшая идея! – поспешно сказала я, желая отвертеться от этой пытки.

– Ну, Миша, пожалуйста! Мы готовили представление больше месяца! – взмолилась Мэри, обняв меня, и мне стало совсем неловко. – Детки очень просили, чтобы ты пришла!

– Но откуда они знают меня? – удивилась я.

– Они как-то видели тебя в окно, когда ты проходила мимо приюта, а потом сказали мне, что там прошла принцесса.

– И ты сразу поняла, что это я! Может быть, это была совсем не я! Принцесс, знаешь ли, много! – с надеждой предположила я.

– Нет уж, я не могла ошибиться. Дети сказали: «Там прошла Рапунцель! Рапунцель из мультика!» и после мы приняли решение, что ставить будем именно ее. Так что спектакль будет посвящен тебе единственной!

– Ладно, приду! Но только в первый и в последний раз! – с отчаянием согласилась я.