Текст книги "Мир. Наследники ушедших"

Автор книги: Анна Крутова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

На линейку я опоздал на целых десять минут, но при этом успел прийти третьим. Первым был сам Александр Константинович, вторым – Михаил, все остальные, еще приходили в себя и приводили себя в порядок. Когда, полчаса спустя, вся группа собралась, наконец, в аудитории, он пристально-задумчиво оглядел нас, достал из папки листок бумаги, и прочитал вслух:

– Агинский Дмитрий.

Я встал, был подвержен пристальному осмотру, результатом которого стало короткое, но очень емкое:

– Ну?

Я растерянно оглянулся, не понимая чего, собственно, он от меня ждет. Судя по лицам, не понимали этого и мои однокашники.

– Сила? Дар? Направленность?

– Огонь и воздух, – немного неуверенно ответил я, потянувшись за ручкой. Есть у меня вредная привычка – когда я нервничаю мне нужно чем-то занять руки, досталась в наследство от мамы. Только она постоянно тянет руки к своим волосам.

– Продемонстрируйте, – учитель откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и нетерпеливо произнес: – Я жду.

Я судорожно вздохнул (никогда раньше не делал этого при свидетелях, Серафима и Сир – не в счет), закрыл глаза, мимоходом пытаясь нащупать необходимые чакры и преобразовать прану в огонь. И как это у меня тогда получилось зажечь газ?! Про огненный шар я вообще молчу, без помощи Сира мне его не сотворить. А про полеты я пока боюсь даже думать. Я сосредоточился, освобождая энергию, попытался ее сконцентрировать и освободить, как делал уже не раз. Прошло мгновение, стукнуло испуганно сердце ("Не получилось!"), еще секунда, сердце замерло, словно в предвкушении... я открыл глаза и воздел обе руки к потолку, дабы случаем не поджечь никого. И для безопасности поднялся на полметра от скамьи.

– Хорошо, – сухо произнес Александр Константинович, – но долго. Погасить сможешь?

Я честно попытался, но, как и во время первой тренировки с Сиром, безрезультатно. Огонь равномерно обхватив мои ладони, горел ровным синим пламенем. Я попытался сбить его, но единственно чего добился – прекратил парить в воздухе. Даже прекращение подачи энергии не дало никакого результата. Я беспомощно посмотрел на преподавателя.

– Садитесь. Боровиков Андрей.

Места рядом со мной в экстренном темпе освободились, только одна моя соседка, бросив на меня пренебрежительный взгляд, даже не удосужилась пошелохнуться. Тем временем знакомство продолжалось. Один за другим поднимались и демонстрировали свои Силы мои однокашники, но я не обращал на них внимания, пытаясь унять огонь. Только двое из них меня интересовали – мой сосед и девушка с моего выпускного. Хотелось бы все-таки узнать, как ее зовут. И вот, наконец:

– Радмила, – девушка встала, задумчиво посмотрела на него и ехидно спросила:

– Демонстрировать?

Александр Константинович хмыкнул, качнул головой и вернулся к списку:

– Рощин Михаил.

Никто не встал. Серпуховской удивленно посмотрел на нас и повторил:

– Рощин Михаил.

– А мне нечего демонстрировать, – отозвался мой сосед.

Мастер отложил список в сторону, встал и, подойдя к нему, заставил поднять голову и смотреть ему в глаза. В полной тишине, нарушаемой изредка шепотом однокашников, пытающих понять, что делает учитель, прошло несколько минут. Наконец, он ожил, слегка покачиваясь, вернулся к своему столу и тяжело опустился на стул.

– Шувани, значит... очень интересно... очень!

– Александр Константинович, – осторожно окликнул его кто-то из девчонок.

Серпуховской вздрогнул, рассеянно провел рукой по лице и произнес:

– Интересно, но об этом позже. Итак, – он снова откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и, обведя своих учеников взглядом, произнес: – В последний раз я преподавал в 1745 году, однако, не надейтесь на то, что я отстал от жизни. Уверяю вас, все это время я не спал и не прятался от мира в пещере. Кроме того, помимо меня с вами будут работать еще около двадцати преподавателей, с каждым из которых вы познакомитесь в свое время. Магия – это наука, ее надо изучать, причем, не так, как вы это делаете школах, что за Гранью. Двойка за экзамен и возможность остаться калекой на всю жизнь – надеюсь, вы видите разницу. На этом все, я свободен.

Дверь в аудиторию распахнулась, впуская в кабинет слегка запыхавшегося Сира. Одет он был в обычный джинсовый костюм, через плечо у него была перекинута сумка, поэтому нет ничего странного в том, что его приняли за последнего нашего однокашника.

– Сейчас он получит за опоздание, – шепотом во всеуслышание сообщил Митя.

– Прошу прощения, меня задержали, – Сир подошел к столу преподавателя, поздоровался за руку с нашим мастером и обернулся к классу. – Речь толкать не буду, знакомиться тоже. Знаю всех и в лицо и по имени, и даже если вы не знаете меня – это не страшно и легко исправимо. Зовут меня Сир, я ваш второй мастер, всех слабонервных предупреждаю сразу – я вампир. Всех хулиганов и экспериментаторов – чеснока я не боюсь, серебра и дневного света тоже. А теперь нас ждет экскурсия. Все на выход.

Все, пребывая в некотором пребалдении от знакомства со вторым мастером, поднялись и потихоньку потянулись к выходу. Я направился вслед за остальными и, честное слово, думал, что иду последним, когда меня догнала девушка, которая сидела по правую руку от меня.

– Ты Дима? – спросила она.

– Да, – я кивнул, всем своим видом показывая, что рад знакомству (не очень уверен, что получилось – с перекошенной физией и воздетыми к потолку руками) и попытался вспомнить, как ее зовут. Лина, Кира, Лида, Люба?

– Люда, можно Мила, – пресекла она мои потуги и протянула руку, – рада знакомству!

Все-таки воспитание, – великая вещь. Совершенно забыв об огне (привык я к нему, честное слово!), я тоже потянул к ней руку, а в тот момент, когда вспомнил, было уже поздно. Однако, вместо того, чтобы закричать, она продолжала улыбаться, и потянулась за моей левой рукой. Огонь на правой уже начал шипеть, сжиматься, пока окончательно не исчез. Я поднес ладонь к лицу, прикоснулся пальцем к носу, подул даже. Рука как рука, не горит, не полыхает.

– Ветер и вода, – улыбнувшись, заметила девушка, отпустив вторую мою руку, – хорошее сочетание, не правда ли?

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарил я. – А то ведь ни к чему не прикоснись, все шарахаются, как от прокаженного.

Мила относилась к той категории девушек, о красоте которых говорят – классическая. Округлое лицо, высокие скулы, полные губы и слегка курносый нос, придающий ей задиристо-насмешливый вид, прическа короткая, волосы заправлены за уши. Одета в простое голубое платье прямого покроя на бретельках, сверху белый короткий жакет, на ногах босоножки на шпильках того же цвета, что и жакет. Нет ничего удивительного в том, что Митька, решивший посмотреть, что со мной случилось и не сгорел ли я полностью, и заставший меня мило беседующим с Милой, поспешил вернуться ко мне и влезть в наш разговор:

– Почему как? Ты бы видел себя со стороны – насупленный, глаза горят, руки тоже, только в прямом смысле. Митрофан, – повернулся он к Миле, – но лучше Митя.

Я представил себе себя, и мне ничего не оставалось, как признать правоту брата. Но он все равно – лис, вон как Милу охаживает...

– Интересно, почему вам всем так нравятся блондинки, – раздался рядом задумчивый голос Радмилы.

– Почему только блондинки? Он за всеми так бегает, – ответил я и, повернувшись к ней лицом, заметил: – Только тебе-то что, ты, как мне объяснили, берешь другим...

– Вранье! – сердито оборвала меня девушка, тряхнув головой. – Во-первых, мне запрещено, во-вторых, я еще не полностью контролирую Силы и Дар, и, наконец, в-третьих, тогда с тобой все совершенно случайно получилось.

– Это как?

– Такой мальчик и без защиты...

Я посмотрел на ее сконфуженное донельзя лицо, открыл рот, чтобы возмутиться, но вместо сердитых слов, из груди вырвался смех. Господи, какое у нее лицо, вы бы видели, вылитая Маринка, когда что-нибудь напроказит, а отвечать приходится передо мной или папой. И поза тоже, разве что ногой пол не ковыряет. Радмила неуверенно фыркнула пару раз, и не прошло и нескольких секунд, как наш смех разносился по коридору. Так началась наша экскурсия.

Сир не стал нас долго таскать по всему замку, объяснив это тем, что на это у нас уйдет не меньше недели, а уже завтра нас ждут первые уроки. А так как первые три часы отданы физкультуре, он повел нас в спортзал. Хотя спортзалом его назвать трудно – ни тебе матов, ни шведских стенок, ни-че-го. Только столбы, как потом выяснилось, вырезанные из цельного малахита, черный мраморный пол, только посредине – белая полоса, ведущая от двери, в которую мы вошли, к другой, почти незаметной. И как здесь заниматься? Хотя, в нашей школе в спортзале после очередного ремонта тоже было пусто, как здесь. Посмотрим, что здесь будет завтра.

Еще нас проводили до столовой, где легко можно заблудиться во всех этих столах, столбах и статуях. Хорошо хоть на принятие пищи у нас в расписании отведено по часу на завтрак, обед и ужин (а на полдник – сорок минут). После столовой нас ждал подвал, из которого дороги вели к лучшим кладбищам Мира, где можно было найти все, что требовалось для уроков алхимии и некромантии. Хорошо хоть Сир не стал спускаться и здороваться с родственниками, многие из которых, как он сказал, до сих пор придерживаются традиций и живут в гробах. Кроме того, среди вампиров, оказывается, есть такие, кто верят в слухи, сплетни и сказки и считают, что им нельзя вылазить из гроба днем, есть чеснок, а так же нельзя принимать в подарок украшения из серебра. Вот что значат предрассудки и суеверия.

– На сегодня все, – радостно-торжественно объявил он, когда мы вернулись на свой этаж (один из третьих). – Все остальное вы найдете с помощью карты, которая есть в каждой комнате. Расписание розданы, дети накормлены и озадачены, можно отдыхать.

Вампир исчез, и мы остались одни (не знаю, можно ли толпу в тринадцать человек соотнести с числительным "одни", но я это делаю). Некоторое время ребята ошарашено молчали, потом кто-то неуверенно произнес:

– И это наш мастер?

– Не правильно ставишь вопрос, – фыркнул Андрей Боровиков. – И это наши мастера?

– Не знаю насчет вампира, но Александр Константинович ... – Рада хотела заступиться за него, но почему-то замолчала. Прошло несколько секунд напряженного молчания, все смотрели на нее, ожидая продолжения. Немного поразмышляв, она полным трагизма голосом произнесла: – Нас ждет Ад!

– Спасибо, успокоила, – вздохнул Митя и повернулся ко мне: – А насчет вампира нас просветит Дима. Не так ли?

– Ничего не знаю, – вырвалось у меня прежде чем я успел хоть что-то сообразить. (В такие моменты я начинаю верить в то, что мой прадедушка со стороны отца, во времена Великой Отечественной войны был партизаном).

– То есть как? Ты ведь с ним уже давно познакомился.

– Не так уж и давно, – продолжал отпираться я. – Меньше полугода.

– Так что нам от него ждать? – повернулся ко мне мой сосед. Ух ты, неужели он со мной заговорил? Ну да, конечно, ему ведь тоже интересно...

 – Чего вы ко мне пристали? – возмутился я. – Я его знал, как человека, а не как учителя.

– Хороша отмазка, – так же искренне возмутился Андрей. – Чем человек отличается от учителя?

– Должностью, – вступилась за меня Рада. – Александр Константинович, когда бывает у нас в гостях, ведет себя прилично со всеми, кроме моей двоюродной тети, которую он учил в восемнадцатом веке. А она его терпеть не может, но при этом говорит, что лучшего учителя у нее не было.

– Именно поэтому он не стал требовать у тебя демонстрации Сил? – неуверенно спросила Мила.

– Нет, я бы с удовольствием, но тогда бы линейка превратилась бы из официального мероприятия в оргию, в которой не принимали бы участия только я и, – небрежный кивок в мою сторону, – может быть он.

– Это почему еще?

– Очень жаль...

– Что?!

– Зато теперь мы знаем, что Серпуховской не извращенец.

– Угу, в отличие от некоторых.

Возмущению остальных не было предела. Догадайтесь, какая из вышеназванных цитат принадлежала моему кузену?! В общем гомоне его вначале не расслышали, но он, по-видимому, решил немного пофантазировать и развить то, чего, к счастью, не произошло ввиду осведомленности нашего мастера. На его голову у одной из наших девочек (их у нас четверо – Рада, Ларина Мила, Николаева Оксана и Верей Нина), оказалась глубоко развитая телепатия. В этот раз я вмешиваться не стал, и отправился на поиски своей комнаты. Михаил уже находился там, лежал, растянувшись поперек кровати и раскинув руки в стороны. И как это он везде раньше меня успевает? Когда я уходил с места попытки упокоения Митьки, он остался там, я уверен. Стоял, опершись спиной о стену, и флегматично наблюдал за происходящим? Какой-то он странный, или мне это только кажется? После последнего разговора с Сиром я стал крайне мнительным. В конце концов Вере надоела моя, как я ее называл, "предусмотрительность" и она взяла на себя наглость и вытащила на свет божий. За что ей большое спасибо. Кстати, надо признать, что Митя один из тех людей, которые не бегут от Веры, а просто сторонятся ее. Или как Кощей стараются сделать так, чтобы она сторонилась их.

Я вздохнул и нехотя начал распаковывать сумку. За те два летних месяца, что я провел здесь, мне так не разу не удалось связаться с мамой, дважды звонил Егор, но связь была настолько плохой, что я даже не уверен, что он разговаривал со мной, а не просто размышлял о смысле жизни ввиду приближения с каждым днем новой вехи его жизни – университета. Это почти цитата, потому что эта фраза – единственная, что я расслышал полностью и уверен, что не ослышался. Она вполне в его стиле и духе. Элька рванула в Москву и даже не вспоминает о нас, а остальные... у них тоже дел по горло. Даже папе не смог позвонить, чтоб поздравить Маришку с днем рождения. Зеркало, купленное мною в первый мой день пребывания в Мире, к счастью, оказалось не бракованным и даже новым – как и наши сотовые телефоны, зеркала надо покупать не где попало, а в специализированных магазинах, и мне просто повезло. Осталось только его активировать и должен это сделать я, а как это сделать мне до сих пор конкретно не объяснили, ссылаются на недостаток времени и просят обратиться с этим вопросом к моему учителю информатики, когда начнется учебный год. Амулет же, купленный в тот же день, оказался простой безделушкой.

– Жаль, что не проклятой, – как заметил один из немногочисленных друзей Веры, очередной полоумный маг, которых в рядах ее друзей было выдающееся большинство.

Наученный Верой, за ноутом я отправился в магазин, хотя на базаре все то же самое стоило в разы дешевле. Хорошо хоть в деньгах я не был ограничен, моими спонсорами пожелали одновременно стать Яга, мама и папа. Еще Серафима обещала подкинуть денег, если не хватит. В общем, они сговорились и открыли мне счет, правда, мой потолок – одна золотая монета, да и с сегодняшнего дня, он для меня недоступен.

– Кормить тебя будут за счет заведения, крыша над головой есть, а на все остальное хватит стипендии (пятьсот серебряных монет). Надо будет купить что-нибудь из одежды, позвонишь нам, а там уж договоримся.

Ничего не скажешь, женщины нашей семьи всегда отличались умом и сообразительностью, пусть логика и не их конек.

– Ты их сейчас уронишь, – раздался неожиданно флегматичный голос Михаила.

Я вздрогнул, и действительно уронил колонки. Чертыхнувшись, я опустился на колени, чтобы собрать разлетевшиеся по всей комнате детали разбитой колонки, вторая, к счастью, осталась почти целой, если не считать небольшой трещины сбоку.

– И зачем было так орать? Я из-за тебя колонки грохнул и ведь раньше, чем через неделю в город выйти не получится, а наушники я не захватил.

– Твои проблемы.

Интересно, он всегда такой безразличный или это он так показывает свое отношение ко мне?! Будем надеяться, что первое, а то еще до полного счастья мне проблем с соседом не хватало. Продолжая ругаться в полголоса, я попытался заклеить треснувшую колонку. Удачная идея, учитывая то, что у меня нет ни клея, ни скотча, ни самого что ни на есть распоследнего пластилина. Сзади скрипнула пружина кровати, Миша встал и, подойдя к столу, вежливо (плечом) отодвинул меня и сам занялся ремонтом. Только почему-то разбитой колонки

– Все детали собрал? – не поворачиваясь, спросил он.

Я кивнул. Мой сосед окончательно доломал колонку, на две части, сгреб в кучу все детали и, прежде чем я успел хоть что-то сказать и хоть как-то возразить, просто кинул эту мешанину в колонку и закрыл. В то же мгновение она словно ожила – зашипела, затрещала и даже задергалась в руках этого мастера-самоучки. Несколько мгновений и он уже протягивает ее мне:

– Готово.

– То есть как? – колонка в моих руках, как ни странно, не развалилась. Я даже поднес ее к уху и потряс немного, но никакого шума она больше не производила. И дергаться, к счастью, тоже перестала.

– Гарантийное заклинание, срок службы, насколько я помню всего лет сто-сто пятьдесят, зависит от марки и производителя.

– Да мне и ста лет много, – немного рассеянно ответил я и осторожно поставил колонку рядом с ее сестрой.

– Ну, это смотря сколько ты хочешь жить, – ухмыльнулся Михаил. – Маги, как и эльфы, живут сколько хотят, а не сколько могут. Правда, у вас есть в отличие от них предел. У каждого свой, в зависимости от родственников и Силы. А вторую колонку я тебе советую либо доломать, чтобы заклинание подействовало, – вот так вот, без всякого перехода, то о вечном, то о насущном.

– Почему это "у нас"? Чем шувани отличаются от магов и волшебников?

– Тем же, чем люди отличаются от магов.

– Не понял...

– Слушай, для того, чтобы это все объяснить у нас существуют учителя. Обратись с этим вопросом к ним.

Ясно, я нашел его больное место, слабую точку, Ахиллесову пяту, называйте, как хотите. Постараемся ее не трогать. Вера говорила (мой главный источник информации, остальные почему-то постоянно забывают о том, что я ничего не знаю, Змей Горыныч тому пример), что он из-за Грани, попал в Мир года два тому назад, а вот обратно выбраться не может. Ну не видит его Грань или что-то наподобие того. Хотели его вначале отдать в Школу учиться, но потом что-то произошло, и его решили экстренно переводить в ИМиН. Но так как на тот момент ему было всего пятнадцать, то до экстренно пришлось ждать два года. И все же мне интересно, почему он ей так не нравится?....

Михаил

Как же он меня задолбал! Ходит, суетится, нет, чтобы сесть и не мешать человеку с головной болью. И ведь как назло лекарства кончились, а в город и правда отпустят только в выходные. Не уверен, что к тому времени от меня что-нибудь да останется. Надо собраться и доползти до медпункта, пусть это и бесполезно. Лекарств таких, какие мне нужны, у них наверняка нет, а магии едва до вечера хватит. Тоже мне маги, не могут вылечить простую мигрень. Мне бы сейчас лечь и спать, спать, спать! Но разве дадут мне спать? Особенно этот, великий и ужасный внук Яги. Или внук великой и ужасной Яги? Да черт его знает, главное, чтоб он ушел куда-нибудь. А то он с вопросами глупыми пристает, то валится у него все из рук. Элементарных вещей не знает... эй, я просил, чтобы он ушел, а не к нам в гости пришли! Чтоб их все демоны побрали! Общительный ты ... мой! Черт, мне с ним теперь еще четыре года жить в одной комнате!

Так, надо встать... встал, обвести комнату мутным взглядом... грозным, грозным, а не мутным и спросить ласковым голосом (хрипящий бас – очень ласково):

– Вы долго еще будете ... – так, а кружение комнаты я не заказывал. И свет выключать я тоже не просил, хоть мне он и режет глаза. А вот шуметь вы бы могли бы и потише, потому как я сплю-у-у!....

– Что это с ним?

– Может, заснул?

– Не ерунди.

– Он, по-моему, в обмороке...

– И не по-твоему, а в обмороке.

– Ребят, хватит препираться, сбегайте за врачом. И где у вас здесь вода?

– Мил, я только въехал, ничего не знаю.

– И вообще, кто у нас здесь маг воды?

– Ой, и правда.

– Так, а кто объяснит мне, как добраться до медпункта?!

– Где у вас карта?

– А я знаю?

– Ты здесь живешь!

– Я вещи-то еще не до конца разобрал, какая, к чертям собачьим, карта?

– Свою мы нашли на чайном столике...

– И где у вас чайный столик?

– Я его задвинул.

– Куда?

– Ой, ребят, он, кажется, очнулся....

Дмитрий

Мой сосед оказался припадочным. Нет, не буйный, а просто припадочный. О мигрени, наверное, слышали все, и он оказался жертвой этой болезни. Не хочу сказать, что мне его не жалко, но мне, блин, с ним жить! Тут либо переезжать в коридор, либо вести себя, как говорится, ниже воды, тише травы, потому как ему нужны тишина и спокойствие. Наши девушки мне так сразу и сказали: шаг в влево, шаг вправо – расстрел. Любят они всех бедных и несчастных, правда не всегда бедные и несчастные любят, когда девушки любят их так. Михаил, например, шарахается от них, как только может, самостоятельно уполз по стеночке до медпункта. Теперь там от них и прячется, а Василиса Премудрая и ее медсестры преграждают страждущим помочь путь.

Яга любит часто повторять – по тому, как все началось, можно предугадать, чем все закончится. И сейчас один из тех моментов, когда мне хочется, чтобы она оказалась не права.