Текст книги "13 сказок про любовь"

Автор книги: Анна Михалевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Говорят, что есть в году одна волшебная ночь, когда в летнем звездном небе можно увидеть силуэт воинственного всадника и маленькой фигурки, парящей рядом с ним. Но никто никогда об этом не расскажет вам всерьез, ведь в эту ночь все живые существа спят крепким сном, и лишь по-настоящему влюбленные могут наблюдать странные тени в небесах. Но и они, проснувшись наутро часто забывают о том, что видели, и лишь какая-то непонятная сила заставляет их шептать "Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя… "

Ступенька 13. Должностные инструкции чародеев (относится ко всем, кому скучно просто жить)

Дошла очередь и до последней тринадцатой волшебной главы – главы для чародеев. К этому времени мы почти замкнули круг и испытали все, если не жизнью, то смертью. Но есть еще узенькая лесенка, которая ведет в неизвестное, и если ты маг и волшебник, то тебе туда. Лесенка почти незаметна, и с первого взгляда ее не отличишь от обычной тропинки, но именно таким, кажется, должен быть настоящий чародейский лаз. Широкая помпезная лестница у этой категории населения просто не в моде.

Так уж устроен мир – чем больше ты знаешь и умеешь – тем больше для тебя заданий, и тем более качественный и тонкий должен быть продукт на выходе твоей деятельности, тем больше к тебе требований, тем меньше ты имеешь права на ошибку.

Но и тем больше сил тебе в помощь, тем быстрее ты выздоравливаешь, если заболел, тем легче тебе решать свои ежедневные дела.

Вот поэтому так опасно форсированное стремление к совершенству. Куда спешить? Силы творить чудеса сами откроются, когда придет время. Ибо для незнающего волшебный мир очень жесток прежде всего потому, что первое, что человек видит, попадая туда – свое отражение, и нередко сходит с ума от страха.

Итак, получается, что чудеса приходят в нашу жизнь как побочное явление, и свидетельствуют о повышении уровня осознанности, прощения, любви, прохождения тяжелых испытаний страданиями, потерями, гонениями, и с другой стороны, являются одним из вспомогательных средств на пути идущего, которому они просто необходимы для выполнения своих заданий. Но каждый путь нуждается в своей цели, а чудеса ради чудес – удел фокусников, а скорее даже канатоходцев – «докажу всем, на что я способен или умру»! Звучит гордо, но как-то грустно.

Первое, что должны знать чародеи, получив в свое распоряжение волшебную палочку – так это то, кого им действительно надо спасать. Те же, кто пытаются спасти против воли спасаемого, как правило, оказываются настоящими «пострадавшими» – как говорил знаменитый рыцарь Ланцелот в сказке Шварца «Убить дракона»: Три раза я был ранен смертельно, и как раз теми, кого насильно спасал…

От человека в любом случае нужно получить разрешение – осознанное или неосознанное, жестом, словом, взглядом – не имеет значения, – оно должно быть. Иначе мы нарушаем чуть ли не самый важный закон мироздания – закон свободной воли. И тут бывает труднее всего смириться с тем, что кто-то другой хочет, например, жить хуже, получать зарплату меньше, иметь друзей-предателей, директора-самодура, жену-стерву, детей-негодников, а то и вовсе от усталости отправиться на тот свет. И это их право. И они будут бороться за свое право оставаться на удобной обжитой ими ступеньке (телевизор, шоколад с усилителем вкуса, бульварный роман и попкорн в кинотеатре). А если вы их без спроса потревожите, то они чего доброго могут и вниз стянуть – им еще сила тяжести поможет пробросить нарушителя их покоя на ступеньку ниже себя любого.

В конце концов, никто не знает, чем обернется их «не тот» выбор на каком-то из поворотов нашего бесконечного бытия. А вот, чем действительно стоит озаботиться, так это своим собственным выбором, ответственность за который перед всем мирозданием полностью ложиться на нас самих.

К слову, именно ответственность, как способность отвечать на любые внешние импульсы, обращенные к нам, и осознавать свой ответ, является мерилом волшебства. У чародея получается творить чудеса именно потому, что на минуту времени он реагирует на сотни возможных вариантов выхода из «безвыходной» ситуации, и хотя бы три из них да срабатывают. Простые смертные обычно используют эту минуту на то, чтобы доказать себе и другим, что выхода нет. В конце-концов, обе стороны достигают результатов – правда, несколько разных. И тех и других можно оправдать – люди те же, да ступеньки разные! И казалось бы, разве трудно это – давать ответы? Не в космос все же лететь. Но как часто обещания неотвеченные забываются, любовь неотвеченная уходит, неотвеченные желания откладываются на потом, неотвеченные страхи превращаются в фобии, неотвеченные переживания – в комплексы. «Безответственный какой-то!» – говорим мы вслед неудачнику, который и настоящему своему провалу ответа еще не дал.

А тем, кто все же отвечать научился, остается лишь поддерживать в трудную минуту именно тех, кому ты действительно нужен и можешь помочь, различая в громком крике остальных назойливых требователей тихие и неуверенные просьбы по-настоящему нуждающихся, которые и на просьбы-то не похожи, так им неловко брать взаймы чью-то силу.

Глава 13. Должностные инструкции чародеев (относится ко всем, кому скучно просто жить) Сказка. Монолог волшебника

Ну и что, что я – волшебник? Так что же теперь булыжники в сыр превращать, а яйца – в золотые слитки? Все им для потехи, да для выгоды сделай! Ишь, приноровились, за исполнением желаний приходить! Хочу жениха красивого, чтобы у него и глаза добрые, и зубы белые, и характер покладистый. Ну, я конечно действо устроил, руками-то поразмахивал, заклинания страшные прочел, чуть из тапочек домашних не выпрыгнул!

Иди, – говорю, – голубушка, ступай, твой молодец уж тебя на печи и ожидает! Я конечно, и так, без всего этого лицедейства могу. Улыбнусь, подумаю – и готово. Но больно уж у нас люд представления любит, вот я и по совместительству в театры играю…

Прибегает моя голубушка вся в слезах – лопочет что-то, всхлипывает сразу и не разберешь. Я ее для успокоения палочкой волшебной стукнул по темечку, три раза плюнул, тарабарщину пробубнил, она – глядь, посветлела, приободрилась, и поведала мне, что молодец-то весь как заказывали, но есть у него одна неудобная привычка – работящий попался, такой он разэтакий! Мало того, что сам с утра до ночи в поле пропадает, так и ее, белорукую лебедушку, корову доить заставляет. Дои, говорит, Глаша корову, красивее будешь! А я ее боюсь… – плачет Глаша, надрывается.

Эх, Глафира, Глафира, я-то с волшебствами обращаться умею, а тебе они по что были? Не буду я на него лень-матушку насылать, такую красивую работу портить. Не халтура, чай, какая! Хочешь жить с чудесами, живи, а нет – так я мигом все сызнова оберну…Что? Пошла с коровой знакомиться? Ну, ступай, умница, ступай… И чтоб ноги твоей больше здесь не было!

И за богатством часто ко мне являются, золото, серебро приумножить просят. А мне для своих соседей ничего не жалко! Волшебник я, или кто? Вот, однажды, молодой барин упрашивал меня богачом его сделать. Говорит мне: «Ты только покажи, как золота много раздобыть, и, уж будь верен, коли золото в моих руках-то окажется, я тебя отблагодарю, как отца родного!» Я еще тогда неладное почуял, но только в бороду усмехнулся, и исполнил, чего барин просить изволил. А чтоб уж наверняка сомнения развеять у самого-то барина, дал ему рубль железный и приговариваю: «Неразменный рубль это. Как луна взойдет полная, выйдешь на распутье и закопаешь на три сажени в землю. А потом сиди и жди, когда сова ухнет. Как дождешься, домой ступай и спать ложись. Проснешься богатеем!» Больше этот барин так и не возвращался. Только потом по слухам узнал, что умер у того барина отец, которого он больше жизни любил. Отец оказался богатым человеком – все наследство сыну и завещал. А барин-то наш от горя совсем умом помутился. Так, люди сказывают, и бродит по лесу, на полную луну глядит, да ухает, словно сова. Некоторые буйные головы стали за ним повторять все те причуды, кто-то им сказывал, что так деньги большие нажить можно. Кхе, кхе, я же все это для театру придумал! И образованные люди, а голове своей не доверяють! Без моих-то заклинаний ничего и не выйдет! Да и совесть у нас нынче не в моде – забыл меня барин отблагодарить, хоть и обещал сердечно. Мне-то ничего, у меня скатерть самобранка, волшебная палочка, да сапоги скороходы все мои потребности сами знают. А он, ишь как пострадал, горемычный…

Ох-хо-хоюшки, людишки вы мои, людишки, машу я тут палочкой волшебной, исполняю ваши желания, а вам все мало и мало! Давече ко мне философ захаживал, про великие человеческие устремления говорил, а потом замолчал, задумался, разрыдался вовсю, и пока на моем плече всхлипывал, да бородой моей слезы утирал, признался он, что любви да ласки ему не хватает. Ну я уж тут без всякого волшебства его успокоил. Он всхлипывать перестал, заулыбался, как дите малое, и сквозь слезы стыдливо так бормочет: «Спасибо, друг, помог. Правду сказывают, что ты чудеса творишь!» И ушел, так и не попросив меня ни о чем. Вот и понял я, что первый раз в жизни совершил настоящее чудо!

Стремления ваши великие, да желания маленькие! Как спасать мир, а главное, какими силами, если близкие вас не любят и не слушают, а хвори раздирают на части? И зачем вашим маленьким желаниям исполняться, если вы от этого не становитесь ни лучше, ни добрее? По что волшебный дар тратите? На то, что завтра забудется и порастет травой-муравой? Почему нет радости на лицах, когда что-то сбывается, а лишь недовольство в душе, потому что хочется больше и больше? Почему между вами и вашим желанием всегда стоит кто-то третий, чтобы его за вас исполнить? И не в том ли состоит волшебство, чтобы увидеть, что ничего-то вам из того, что вы хотите, на самом деле не нужно. А если уж и нужно, то вы можете легко взять все сами, лишь протяните руку.

После Словие

Одинокий профессор поднялся из-за стола и начал пробираться к окну, прочищая себе путь сквозь валяющиеся на полу в творческом беспорядке старые вещи, окурки, пустые банки из-под пива, обертки от шоколада, метафизические книжки с иероглифами вместо названия и всякий другой, необходимый для работы инвентарь. Добравшись до конечного пункта, он с трудом отодрал набухшую за время дождей старую раму от другой такой же и немного поборовшись со щеколдой, открыл окно.

Он вдохнул в себя свежий воздух, улыбнулся, оделся в давно вышедший из моды и вообще из категории, попадающей под определение «одежда», плащ и вышел на улицу. Профессор бродил по бульварам, и впервые за долгое время всматривался в лица людей, улыбался их улыбкам и плакал их слезами. Вскоре он написал свою лучшую книгу. Но не на бумаге, а в сердце каждого встреченного им в тот день человека. Оставить комментарий

© Copyright Михалевская Анна Владиславовна ([email protected])