Текст книги "13 сказок про любовь"

Автор книги: Анна Михалевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

И вот тут главное, выучившись, не забыть, кто ты, и зачем сюда пришел. И если в ответ на последние вопросы, кроме вашего имени и списка должностных инструкций вперемешку с домашними обязанностями в голову ничего не приходит, тогда вам пора снова начинать верить. Хотя бы себе и в себя. Бог, инопланетяне и Высший Разум подождут, они, в конце-концов, и не такое на своих многочисленных веках повидали, и готовы вам дать еще один шанс.

Но возвращение к безоговорочной вере в чудо с солидным багажом житейских истин не так-то просто осуществить. У ребенка она– естественный и чуть ли ни единственный способ отношения к миру, у взрослых же есть видимая альтернатива-верить, не верить, соглашаться, не соглашаться, быть, не быть. Однако здесь кроется подвох. Альтернатива в этом понимании оборачивается проблемой выбора, а проблема выбора обязательно таит искушение, где опять-таки есть только один «правильный» вариант. И вот уже яблоко в руках Адама, и Ева выжидающе смотрит на него– смотрит и ждет, когда же Вселенная очередной раз полетит в тартарары.

Интересно, а что бы сделал ребенок, очутись плод искушения в его руках? Предложил бы первому отведать сочный фрукт самому Змею, просто из вежливости, как учила мама? Или побежал бы показать друзьям, и потерял бы по дороге? А может и вовсе забыл бы где-то в пыли, обнаружив что-то более интересное? Вероятно, Змей бы в конце-концов отчаялся добиться успеха с отпрыском рода человеческого и решил бы переключиться на планеты летающих осьминогов или что-то в этом роде. Вот как иногда трудно бывает справиться с непоколебимой верой детей в то, что с ними может случиться только хорошее!

Но нам, взрослым, этого недостаточно. Научившись мыслить, мы уже не можем и не должны забывать, как это делать, так же как и принимать на веру то, против чего свидетельствуют реальные факты. И капризное провидение уже не спасет нас так, как спасает детей, у нас свои правила игры. Согласно этим правилам у каждого взрослого в сердце и голове всегда есть место для осмысленной веры и сознательного выбора, ну а за спиной – пара невидимых запасных крыльев, на случай если выдастся случай полетать!

Глава 2. Вера наизнанку Сказка. Маленькая Колдунья по имени Мага

Маленькая колдунья по имени Мага не знала, что такое «правильно» и «неправильно». Для нее все было одинаково важно. Мир, в котором она жила, был соткан из мириад данностей, и стоило убрать одну из них, как сразу же облака падали вниз, звезды теряли свой блеск, вулканы всхлипывали в нерешительности, цветы начинали верить в смерть, а земля распадалась на части. Но даже упавшие облака не показались бы ей «неправильными» – такой уж был у нее характер, что интерес появлялся к тому, как оседлать облака и прокатиться верхом, а не к глупой идее возвращать их на место. В ее больших зеленых глазах никогда не было страха. Страху не нужно было охранять Магу от опасных поступков, а ей не нужно было пугаться нового. Они уже давно поделили территории действия и с той поры больше не встречались.

Маленькая колдунья умела делать много интересных вещей. Она дружила с ветром, который выбалтывал ей секреты о том, как летать быстрее птиц, как закручивать ураганы и шелестеть невидимкой листьями высоких тополей. Мага могла так целый день и носиться со своим ветреным другом, оставляя далеко внизу спичечные коробки небоскребов, машинки-жуки и маковые зернышки людей. Она умела купаться в облаках, читать мысли людей и превращать камни в мороженое.

И еще Мага смотрела чудесные сны. В той жизни она была обычной маленькой девочкой, у нее были папа и мама, и много разноцветных платьев. Но каким-то загадочным образом там она забывала все, что умела в своем мире. Иногда, в разгаре игры с другими детьми, она вдруг уходила в сторону и подолгу смотрела на летающих в небе птиц. Но сон был мощным барьером между мирами, а вокруг – ни единого существа, чтобы рассказать о том, что полет – это обычное дело не только для птиц. Самым странным было то, что Мага помнила все, что случалось с девочкой, но, будучи за пределами своего мира, ничем не могла ей помочь.

Ее лучшим другом был Пушистый Плюх-Плюх, который сразу ей понравился, во-первых, тем, что в холодные ночи он прекрасно исполнял роль теплого одеяла, ну а во-вторых, он был самым замечательным существом, которое маленькая колдунья когда-либо встречала. Плюх-Плюх был огромен, как старый бабушкин шкаф, если на него смотреть снизу, передвигался неспешно и с достоинством, имел склонность к философским речам и искренне радовался собственным шуткам.

Ему-то Мага и рассказывала о всех своих приключениях, и конечно же она не умолчала об удивительных снах про маленькую девочку. Услышав такое, Плюх-Плюх проявил небывалую подвижность – сначала он просто заерзал на месте, потом совершенно неожиданно ткнул своим влажным кожаным носом, жившим всегда независимой от остального тела особенной жизнью, в плечо маленькой колдуньи. Она громко рассмеялась, потому что ей стало щекотно, а Плюх-Плюх возбужденно беседовал сам с собой: «Сны! О них так много писали классики…Что же они писали?! Ах да, кажется, начинаю припоминать… Сон – это трещина… в стене, дырка в водопроводной трубе, течь в крыше… Нет, не то, это из справочника юного сантехника. Но классики?! Что же классики?»

Поняв, что до дебрей классических определений ему не добраться, Плюх-Плюх, наконец, успокоился и улегся на траву, немного разочарованный, но в общем довольный собой.

Теперь каждый раз, когда Мага возвращалась из сна, она рассказывала Плюх-Плюху о жизни девочки по ту сторону этого мира. Иногда эти истории очень сильно веселили друзей, иногда удивляли, но чаще всего расстраивали. Чем взрослее становилась девочка, тем менее интересной была ее жизнь. Она уже не смотрела на птиц и на небо, а весь долгий год сидела согнувшись над какими-то ученым трактатами, смысл которых никто из взрослых не мог объяснить, но незнание их каралось лишением и так уже немногих оставшихся радостей. Маленькая девочка как будто таяла в своих снах, все меньше и меньше оставалось ее там, а Мага знала, что как только девочка исчезнет там, она сама перестанет существовать в своем мире. Это не так уж сильно пугало ее, скорее разочаровывало – здесь оставалось так много интересных игр, что уходить досрочно было просто глупо.

И как полагается в такие моменты, маленькую колдунью озарила идея. Долетев в мгновение ока до дупла большого баобаба, где жил Плюх-Плюх, она даже не постучавшись, прошла сквозь кору дерева и на ходу выпалила:

– Я придумала! Мы отправим туда тебя!

Плюх, спавший в это время с открытыми глазами и делавший вид, что читает открытый на первой странице и перевернутый вверх ногами справочник аморальных аномалий, быстро проснулся и ответил, что он не готов, у него нет зимних вещей, и вообще он еще не успел пожить.

Однако Мага не обратила на это внимания и продолжала:

– Я знаю одного чародея, который отправит тебя в тот мир одним заклинанием. Быстро и безболезненно! Ты же давно не путешествовал, ну же, Плюх-Плюшек, соглашайся! В том мире все просто обожают философствовать!

При упоминании о своем любимом занятии Плюх-Плюшек немного успокоился и еще не смирился, но уже начал выспрашивать, а что же собственно он может сделать для маленькой девочки? Мага объяснила, что он должен стать ее настоящим другом, везде сопровождать, веселить смешными выходками и показывать как можно больше чудес, ну, в смысле для них самых обычных вещей, а для того мира – небывалых событий. И тогда маленькая девочка вспомнит все свои сны про Магу, а значит, она не исчезнет!

Плюх-Плюх считал себя серьезным существом, и потому попросил дать время подумать над предложением. Он уже было собирался почесать мохнатой лапой шерсть на подбородке в знак глубокой работы мысли, как тут же был схвачен своей нетерпеливой подружкой и увлечен, куда глаза глядят. А глаза его уже глядели в коврик, аккуратно постеленный у входной двери Мага-По-Имени-Мексиканский-Кактус.

– К нам пожаловали гости?! Ну что ж, входите, входите, – маленькая колдунья и Плюх-Плюх услышали несшийся откуда-то из-под потолка скрипучий голос.

– Только не шумите, а то я, видите ли, веду сейчас прямой репортаж к магической войне, очень занят, видите ли. Но вы все равно присаживайтесь, минуточку…Ура!!! Огненные Орлы забили энергетический гол Воинам Духа! – проорал спускаясь с потолка на подвесном гамаке Мексиканский Кактус.

Маленькая колдунья с трудом удержала все время порывавшегося убежать Плюх-Плюха на месте и обратилась к Магу-Кактусу:

– Помоги нам отправить Плюх-Плюха в мир людей! Это очень важно!

– Вот эту гору шерсти с красным хвостом, что ли? А бандеролькой не пробовали? – Мексиканский Кактус явно был не в духе.

– Во-первых, хвост у меня вовсе не красный, а нежно-малиновый, – обиженно отозвался Плюх, гордившийся своим хвостом еще больше, чем количеством прочитанных философских книг, а во-вторых, бандеролью сейчас не модно, вот!

– Ну ладно, ладно, не хотел вас обидеть, продвинутая молодежь. Ну что, хотите отправиться в мир людей? Гм, странная просьба… Обычно я туда отправляю своих злейших врагов. Да видите ли, это не так уж и сложно сделать самим – достаточно в течение недели жаловаться на все и вся, и на третий день вы уже ощутите себя одной ногой там… Или еще вариант – твердите, что вы ни во что не верите, высмеивайте тех, кто говорит, что он умеет летать, и успех обеспечен. Но это слишком унылые методы, недостойные моей фантазии, к тому же очень заразные, пользоваться ими не советую. А давайте-ка мы попробуем вашего гм… как же его… Жмыха? Пыха? Ах да, Плюха! Ага, значит, Плюха накормить волшебным медом. Зелье отменное, занесет куда угодно, а вам как раз только этого и надо.

Во время монолога Мексиканского Кактуса, Плюх-Плюх обреченно поглядывал на Магу, время от времени протяжно вздыхал и неприлично много чесался, но делать было нечего – друзья для него были почти так же важны как и послеобеденный сон, и ему уже пора было привыкать к мысли о путешествии в далекую страну Людляндию.

Итак, маленькая колдунья бережно усадила своего друга в гамак с энергетическим подогревом, попросила любить девочку как ее саму и умело накормила Плюх-Плюха двумя огроменными ложками волшебного меда. «Фу, какая гадость» – было последнее, о чем подумал Плюх, перед тем как он обнаружил себя на полу в детской спальне с заехавшим в тумбочку слегка поцарапанным носом.

Маленькая девочка проснулась оттого, что ей вдруг стало очень щекотно и захотелось сладко потянуться в своей уютной кровати. Но, совершая это действо, она случайно открыла глаза и увидала огромный черный нос с интересом обнюхивающий ее волосы. Она читала в книжках, что обычно в такие моменты каждый приличный ребенок должен завизжать, что есть силы, и стремглав броситься из комнаты вон, но ей почему-то было совсем не страшно, а наоборот, даже любопытно посмотреть на обладателя такого замечательного носа.

Плюх, а это был никто иной, как он, высвободив нос из тумбочки, сразу же начал обшаривать им все вокруг, и именно в тот момент он и разбудил девочку. Плюх тоже был готов испугаться, потому что он никогда не видел и тем более не нюхал людей так близко, но пугаться не пришлось, так как девочка оказалась точь-в-точь его любимая колдунья. Она легонько погладила его по мохнатым лапам и отважно заявила:

– Меня зовут Маргарет. Для друзей я – Мага! А как зовут тебя?

– Уважаемая мадемуазель, позвольте запечатлеть вам свое почтение и представиться, я Плюх-Плюх. Можно просто Плюх, – девочка очень понравилась Плюху и он старался выудить весь запас вежливостей, почерпнутый из прочитанных вверх ногами различных справочников, но пока ничего лучшего, кроме этого приветствия времен короля Людовика 14-го, ему на ум не пришло.

– Плюх? Тебя зовут Плюх! У меня еще не было друзей с таким именем.

Плюх чуть не проговорился, что вот у него как раз были. Но время для этого еще не пришло.

– А как ты сюда попал? – Мага номер два даже села на кровати, чтобы получше разглядеть своего нового знакомого.

– С неба свалился, – вполне честно признался Плюх и галантно расшаркался, он даже хотел сесть в реверанс, но не удержался и опустился на зад, поджав под себя нежно-малиновый хвост.

– Плюх, давай ты останешься здесь! Сейчас ночь и ты обязательно ошибешься небом, если попытаешься вернуться домой. Тем более, зачем туда возвращаться, если ты все равно оттуда валишься?

– Принимаю ваше приглашение, мадемуазель – Плюх продолжал строить из себя вежливого гостя.

Он чинно улегся в углу и следуя своему неумеренному чувству такта захрапел на весь дом. Утром Маргарет хотела показать Плюха родителям, но те так спешили по своим делам, что не видели даже ее нового выражения лица, не говоря уже о Плюхе. Однако ничего не могло огорчить девочку теперь, когда у нее был такой огромный и симпатичный друг. С Плюхом было ужасно весело, а самым забавным оказалось то, что его никто не видел. Они могли разгуливать по улицам вдвоем, но видели только ее, маленькую девочку, без умолку болтающую саму с собой. Единственным неудобством было то, что Плюх не вмещался ни в один трамвай, троллейбус или автобус и везде приходилось ходить пешком. Плюх тяжело вздыхал – в его мире все в таких случаях летали, но ему дали строгие указания открывать секреты полетов в последнюю очередь, поэтому пока он натирал мозоли, прыгая за Магой номер два по кочкам и камням.

Однако, Плюх с удовольствием рассказывал девочке об удивительных мирах, которые находятся за пределами Людляндии, показывал смешные фокусы, проходил сквозь стены домов, учил считать облака на пальцах и делать из манной каши шоколадные конфеты. Он заменял нудные главы учебников веселым сказками, снимал с учителей парики во время уроков, учил переквакиваться с лягушками о жизни, и конечно же смотреть цветные сны.

Часто девочка засыпала слушая рассказы Плюха о том, что если ухватиться взглядом за звезду и очень сильно притянуть ее к себе, то в следующий миг окажешься на этой самой звезде и будешь всю ночь гулять там, вдыхая ароматы нездешних цветов. И тогда Маргарет снились сны про звезды, но как она не притягивала их к себе, они все время ускользали как воздушные шарики, и летели прочь.

Все движется, все меняется и в один прекрасный день Плюх понял, что ему пора уходить, он очень привязался к своей новой Маге, но действие волшебного меда заканчивалось и Плюху все труднее было удерживать себя в мире людей. Они шли на свою обычную дневную прогулку – девочка бежала впереди, а Плюх семенил за ней, уставший от огорчения, и лихорадочно вспоминающий, что же по этому поводу говорили классики. Остановившись на безлюдной лужайке парка, Плюх уселся на землю и огляделся. Ему оставалось выполнить последнее поручение маленькой колдуньи. Не глядя в глаза девочке, он достал откуда-то из складок меха огрызок карандаша и вручил его ей.

– Я должен Вам, мадемуазель, сказать две вещи, – решительно начал Плюх. – Во-первых, Вы умеете летать не хуже, чем те железные посудины, которые называются у вас самолетами. А во-вторых, если Вы во что-то хотите поверить, просто напишите о своем желание этим карандашом, и оно обязательно сбудется.

Закончив фразу, он расправил лапы и взмыл ввысь, помахивая напоследок нежно-малиновым хвостом. Плюх ничего больше не сказал – ему трудно давались прощания.

«Уходя из каждого мира, какой бы он ни был, мы оставляем там друзей, какими бы они ни были, и даже потом мы продолжаем их любить, как бы это ни было» – философски подумал Плюх, и зачем-то постучался в дверь домика маленькой колдуньи.

– Ах, совсем меня испортил мир людей…или облагородил?! – начал вслух рассуждать Плюх, исправляясь и привычно врываясь без приглашения сквозь стену.

Маргарет читала в книжках, что в подобных случаях полагается плакать, бежать за улетающим другом и звать его назад, но ей почему-то не хотелось так поступать. Вместо этого она пришла домой и в своей школьной тетрадке написала:

Я умею летать.

Потом она подумала и добавила:

Плюх остался рядом.

Я вижу цветные сны.

Я вдыхаю ароматы нездешних цветов.

Я маленькая колдунья по имени Мага.

Ступенька 3. У мамы за пазухой

Победивший в бою со всеми невидимыми чудищами, которые так любят навещать непослушных и строптивых детей, маленький человек сталкивается с новым стражем своего волшебного мира – матерью. Страж во всех отношениях достойный и опасный– ведь ребенок от него зависит и никуда по сути дела не может сбежать, кроме как в выдуманный мир, да и это не всегда удается.

Но кто же не знает, что мамы желают для своих детей только самого лучшего? И даже если бы Медею пришлось призвать к ответу, она бы наверняка нашла, каким благим намерением объяснить свой поступок.

У хорошей мамы всегда готов план успешного будущего ее ребенка и она делает все возможное, чтобы реализовать его в точности согласно своим представлениям. Ведь ребенок– вершина ее творчества, неподдельное, неповторимое создание – никому другому в свете не под силу произвести что-либо подобное! А она, Мать, местный Бог для нового существа: люблю, питаю, окружаю теплом и заботой. Но и не менее уверенно – создаю по своему образу и подобию. «Сынок, в нашей семье все так жили/выбирали такую профессию/умирали в таком-то возрасте/поздно женились/и т. д.», «Я знаю, так будет лучше, доверься мне, пусть твои стремления уснут в моей заботе и ласке, куда тебе спешить, отдохни, Р-А-С-Т-В-О-Р-И-С-Ь В-О М-Н-Е, ведь я твоя Мать, когда-то мы были едины, ты был мной, и я все еще Т-В-О-Й Б-О-Г».

Не зря на роль сирен греки выбрали женщин! Усыпить, обворожить, не дать уйти, неважно на гибель или к лавровым венкам победителя. И все с одной целью– чтобы никогда не разлучаться, ведь без меня ты погибнешь!!! Но так ли это?

Женская сила– не менее разрушительная, чем созидающая, – что сделало ее такой? Земля нас терпеливо питает и растит, но и обжигает лавой вулканов, сметает, как песчинку беспощадным ветром урагана, заливает злость волнами цунами. И вполне возможно, что причина этого, как и любого женского каприза– недостаток внимания! Нас научили молиться Богу-Мужчине– так или иначе, но делаем мы это все. Верующие люди поднимают руки к небу и склоняют перед ним головы, вечно недовольные– грозят ему кулаками, фантазеры– ищут в нем следы своих грез, скептики– доказывают, что там ничего нет. Не имеет значения содержание действия, важно, что оно направлено к Нему, Богу-Мужчине. Но многие ли умеют обнимать Землю? Многие ли обращаются к Женской Стороне Бога, благодарят ее за незаметную, но такую необходимую нам заботу, просят у нее мудрости, терпения и мягкости (неслучайно, вероятно, такие редкие качества даже у женщин в наше время). Мы так привыкли жить от доказательства к доказательству– испытательный срок на работе, контрольные в школе, конкурсы, соревнования, научный подход, факты, спектральный анализ, восстановленное компьютерной программой лицо Нефертити– что, совершенно забыли о такой бескорыстной и поэтому незамеченной заботе, которой ежедневно нас окружает Женская Сила этого мира.

Возможность жить на такой прекрасной планете, иметь тело, чувствовать им, видеть удивительные краски, ощущать вкус любимой еды, ходить по желтой подушке листьев осенью, щуриться от ласкового солнца весной– это все Она. И все, что ей нужно взамен– признать, что Она есть и не делать ей больно, ибо ее боль– это знак нам, знак, что идем не туда. Стихийные бедствия, катаклизмы, войны– это не месть, а отчаянная попытка предупредить людей, что Она скоро не сможет им помочь воссоздавать тот бессмысленный вариант мира, который они для себя выбрали.

Тот мир, в котором женщины перестают быть женственными, забывая черпать силу в Ней, превращает их из Матерей в холодных стражников нашего будущего, этаких драконов. Они еще помнят, что нас надо защищать и оберегать, но уже не чувствуют, от чего, поэтому и строят ловушку из наших же собственных страхов, назначая себя ее пожизненными хранителями.

Как жаль, сынок, что ты так и не нашел счастья… Но не расстраивайся, ведь я рядом, и я могу…я могу…могу тебе приготовить твой любимый яблочный пирог, хочешь?

Глава 3. У мамы за пазухой Сказка. Сказка про Ганса

Снежная мама очень любила Ганса и часто ему говорила об этом. И когда в жизни маленького Ганса случались неурядицы, он в глубине души был спокоен, потому что знал, что мама его любит.

– Ганс, милый мой мальчик, принеси мою снежную шаль, да побыстрее, малыш, побыстрее, – говорила Снежная мама и зябко куталась в тонкие пелерины блестящих и холодных иголочек.

Ганса так завораживал нежный голос мамы, что он с удовольствием и усердием исполнял любые ее пожелания. Как легко все было делать для Снежной мамы в ожидании ее ослепительной улыбки и веселых отблесков в лазурных глазах! Ах, разве ведерко чистой воды или охапка свежих полений были такой уж большой платой за возможность побыть рядом, заглянуть ей в глаза, подержать ее за руку!

Но часто маленькому Гансу приходилось несладко – нет, нет, виной тому была совсем не его Снежная мама. Ганса пугал и настораживал старый густой лес, через который ему то и дело приходилось бегать, выполняя поручения. Лес оглушал малыша уханьем филинов, он хватался цепкими ветками за одежду Ганса, он расставлял на его дороге ловушки из оврагов и топей, он всеми силами стремился помешать Гансу быть хорошим сыном. Но отважный мальчик продирался вперед, повторяя про себя, что мама его любит… И каждый раз лес уступал ему, отпуская Ганса из своих зеленых лап целым и невредимым. Мелкие ссадины и порезы, которые Ганс тщательно прятал от Снежной мамы, чтобы не расстраивать ее, были не в счет.

– Какой смышленый у меня малыш, – улыбалась Снежная мама Гансу, и тот таял от нежности, но мама тут же охала, – как душно, открой-ка окошко! Ганс послушно впускал в дом северный ветер, а потом долго отогревал замерзшие ладошки у очага в своей комнатке.

И вот однажды мама попросила маленького Ганса найти ее любимую корзинку для вязанья, и мальчик комната за комнатой стал обходить ослепительные ледяные покои Серебряного Дворца. Так было много всего интересного в этих комнатах! Диковинные статуэтки, причудливые стулья, покрытые блестящими покрывалами каменные изваяния, музыкальные инструменты из далеких стран, и в каждой, в каждой из этих комнат мальчик видел портрет неизвестного ему человека. Постепенно мальчик успел подружиться c нарисованным незнакомцем и приветливо кивал ему, как старому другу.

Однако мамино пожелание так и оставалось невыполненным – корзинки нигде не было! И, наконец, маленький Ганс добрался до дверей последней комнаты. Она была не такая, как все остальные – не было ни широких створок, ни хрустальных ручек, ни бархатного ковра у порога. Ганс стоял всего-навсего перед небольшой, деревянной дверкой, сделанной как будто нарочно для таких маленьких мальчиков, как он. Малыш никогда не забегал сюда раньше, он и знать не знал, что в их доме есть такие удивительные двери!

– Ух, я обязательно туда войду! – сказал сам себе маленький Ганс, – ведь маминой корзинки нигде нет, наверняка она там!

Но это было правдой только отчасти – Гансу еще просто очень хотелось побывать по ТУ сторону двери, и может быть от такого сильного желания сосульки на сводах коридора ледяного дворца начали таять и капать на его светлые кудряшки, на щеки, на руки. И вот, затаив дыхание и зажмурив глаза, мальчик толкнул дверку и одним прыжком оказался по ее другую сторону. Еще не открывая глаз, он слышал, как дверь с мелодичным скрипом закрылась за ним, и тут же его оглушила лавина разных звуков, идущих отовсюду.

Если бы кто-то взглянул в удивленные глаза маленького Ганса, когда он наконец-то решился их открыть, то подумал бы, что этот мальчик прилетел с Луны, а возможно, и с Марса. Но у Ганса были причины для удивления. Из холодного хрустального мира своего дворца он попал в разноцветный мир весны: освещенные ярким солнцем полянки, приветливые, приглашающие под свою сень, деревья, пестрые кружки цветов, веселые ручейки, сладкие птичьи трели, теплый южный ветер! Радость и восторг охватили мальчика – он готов был петь вместе с птицами и плясать вместе с ветром, не думая и не помня ни о чем. Но мама, его Снежная мама – она осталась ТАМ, она ждет его, он же ищет для нее корзинку! Ганс бросился туда, откуда он вышел, но двери и в помине не было, мальчик метался по своему новому миру, но безрезультатно – он оказался его пленником.

– Мама, мама! – звал Ганс, однако откликался только старый филин, который на своем языке успокаивал Ганса и мудро советовал ему скорей устроиться на ночлег, пока непроницаемое покрывало ночи не застало его врасплох.

И, правда, солнце давно уже село, и Гансу пора было подумать о своем отдыхе, ибо впереди его ждало еще много испытаний. Соорудив себе уютную постель из желтых листьев, малыш быстро заснул в разноцветном мире за потайной дверью.

Ганс проснулся от холодного ветра и колючих снежинок, влетевших в открытое окно. Камин в его комнатке потух, и незваные вестники метели установили там свое ледяное господство. Все было так, как будто Ганс никогда и не переступал порог незнакомой комнаты. Он помнил теплый мир, но, увы, его самого там больше не было. И Ганс пошел к маме, чтобы рассказать ей об этом. Снежная мама ему поможет, ведь она его любит!

– Мама, я видел теплые полянки, я слышал, как поют птички в лесу, я теперь знаю, как пахнут настоящие цветы. И все это я нашел здесь, в нашем Дворце. Пойдем со мной, мамочка, и я покажу тебе эту дверь! И тогда мы не будем больше греться у очага – у нас будет целое большое солнце!

Мальчик взял Снежную маму за руку, но она боязливо отдернула ее и снисходительно посмотрела на малыша:

– Ах, бедный мой Ганс, наверное, у тебя температура! Что ты такое говоришь?! В нашем Ледяном королевстве нет таких мест. Все люди так говорят! Ты, наверное, наткнулся на страшную книжку о наших злейших врагах – деревьях и цветах? Будь спокоен, я защищу тебя от них! – голос мамы был выразительным и взволнованным, и Гансу даже показалось, что где-то в глубине ее глаз сверкнула слеза.

– Да нет же, ты не понимаешь! Там хорошо! Это не страшно! Нам надо туда! Я так хотел, чтобы ты была там со мной!

– Малыш, ты слишком мало жил на этой земле, ты не можешь знать, где нам будет лучше! Ты родился в Ледяном дворце и здесь твое место! Ну, успокойся, мой мальчик, пойди к себе, отдохни немного… Ах, да, а как же моя корзинка? Ты нашел ее?

Но Ганс уже не слышал вопроса, раздосадованный и обиженный, он шел в свою комнату. Мама, его мама, не поверила ему! Она сказала, что деревья и цветы – это враги! Да, так было в их мрачном и старом лесу. Но там был совсем другой лес, и там не было врагов! Разве мама может быть неправа? Она ведь так любит его! Как он мог ее так расстроить и рассказать про эту комнату? Кажется, она плакала…Ох, это он во всем виноват. Но ничего, он исправиться – он найдет ее корзинку, и наполнит ее цветами из солнечного мира, и тогда мама поверит ему!

Повеселевший Ганс бросился с новым усердием обыскивать все комнаты в надежде обнаружить там корзинку. И опять, корзинки нигде не было. А незнакомец с портрета дружелюбно кивал малышу, провожая его нарисованными глазами. И снова малыш оказался перед заветной дверью. Он вдохнул побольше воздуха – и… как будто прошел сквозь нее. Вот она – вчерашняя полянка, и раскидистое дерево, и теплый воздух, жужжащий пчелами, все было на месте, оно ждало его, маленького Ганса! От радости мальчик пустился в пляс, закружился по полянке в веселом танце. У себя в Ледяном Дворце он никогда так не поступал, и даже не знал, как это делается, но здесь танцевать было так же естественно, как и дышать!

– Эй, мальчик, ты, наверное, ищешь вот это, – перед Гансом откуда ни возьмись, вырос незнакомец с картины, только сейчас он был настоящим и совершенно живым, и к тому же протягивал ему корзинку, в поисках которой мальчик провел два дня.

У маленького Ганса в голове роилось так много вопросов, каждый из которых был очень важным, что ему ничего не оставалось делать, как, открыв рот, молча смотреть на невесть откуда взявшегося собеседника.

– Да, маленький Ганс, когда-то твоя мама была совсем другой, – как ни в чем не бывало продолжил незнакомец, – она могла вот так же как и ты сейчас беззаботно плясать на полянке и петь вместе с птицами, ни у кого не было такой открытой и искренней улыбки, и как сверкали ее глаза… но я должен был уйти, совсем ненадолго, малыш, понимаешь, так уж устроен мир, что ты уходишь и приходишь и каждый раз ты другой, и каждый раз тебе стоит великих трудов найти дорогу назад, к тем, с кем был близок. И знаешь, даже когда ты находишь дорогу, они, твои самые близкие, гонят тебя прочь, и не узнают, и так длится пока не растает лед…

И тут Ганс задал волновавший его больше всего вопрос:

– Моя Снежная мама была здесь?

– Тогда она не была Снежной, мы просто были влюблены друг в друга и не было никаких дворцов, никакого снега и стужи – ответил незнакомец.

– А что значит «влюблены друг в друга»? Это как мама меня любит? – Ганс понемногу привыкал к своему новому собеседнику.

– Нет, малыш, не так… – печально покачал головой незнакомец, – это как Солнце тебя любит. Оно дает тебе все, что у него есть – тепло, свет, радость, и ничего не просит взамен, потому что оно знает, что ты очень маленький и ты не сможешь зажечь его, если оно потухнет, или собрать его вновь, если оно взорвется. И все, что ты можешь для него сделать – это открыться для его теплых лучиков!

– Но моя Снежная мама! Она совсем не такая! Она не похожа на Солнце! Почему она не такая??? – Ганс выкрикнул эту фразу чуть не плача. Он вдруг понял, что совершенно одинок, и никто этому больше не поможет.

– Малыш, когда-то она была такая, но я ушел, и она перестала верить в Солнце. И тогда для нее открылась дверь в этот Ледяной Дворец. Если захочешь, ты можешь ее вернуть в этот мир. Тебе надо будет передать ей это – и незнакомец еще раз протянул Гансу корзинку.

Ганс только теперь заметил, что в корзинке не было привычных взгляду шерстяных клубков ниток. Она была наполнена живыми цветами, да такими красивыми и невиданными, что дыхание замирало.

– Но должен тебя предупредить – это не так-то просто будет сделать. Твоя Снежная мама должна хоть на минутку полюбить так, как любит Солнце. Корзинка тебе поможет. А теперь, ложись спать. Я убаюкаю тебя, и ты проснешься снова в своем Дворце.

Сладких снов! – это было последнее, что услышал маленький Ганс перед тем, как погрузиться в сладкую дрему…