Текст книги "Измена (СИ)"
Автор книги: Анна Макарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Да, но все же к наиболее перспективному направлению развития для таких юных коллекционеров, как вы выразились, относится искусство конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Видите ли, мистер Холд, я изучал рынок и знаю, что он динамично развивается как в нашей стране, так и за рубежом. В частности, Европе, – дает неплохой отпор мой «друг». – При всем при этом конкуренция среди американских аукционов в данном направлении пока крайне низкая. Коллекционная книга в моем понимании – целая эпоха. Берете книгу, скажем, девятнадцатого века, да еще с автографом писателя. Что вы чувствуете? Для меня это неподдельные и непередаваемые эмоции.
– А вы поистине ценитель прекрасного и знаток своего дела, юноша, – да, действительно, для своего возраста этот черт очень умен. Чересчур. – Что же, торгам все возрасты покорны. В этом я не сомневаюсь. Предлагаю пройти в кабинет миссис Баклэнд и обсудить все нюансы предстоящего аукциона и нашей, надеюсь, взаимовыгодной сделки, – согласно киваем друг другу и направляемся к Элизабет. По дороге Адам мило мне улыбался, чем вызывал, на мой взгляд, смехотворную, но дикую злость Фолегара.
Любезно пригласив нас пройти в кабинет, помощница Элизабет открыла массивную дизайнерскую дверь. За столом кабинета нас встретила моя начальница. Элизабет Баклэнд – самая влиятельная женщина в индустрии продаж антиквариата всего штата Массачусетс. Несомненно, одна из самых известных основателей аукционных домов в Америке среди других частных владельцев коллекций.
Работа с Элизабет означает, что ты должен быть всегда на связи, в любое время дня и ночи встречаться со знаменитыми авторами и коллекционерами по первому требованию. Элизабет – стройная, слишком элегантная женщина. Черты ее лица напоминают фарфоровую куклу: матовая кожа, изящные правильные черты лица, высокие скулы. Искусно выкрашенные в светлые тона волосы бизнесвумен всегда стильно, но вместе с тем небрежно уложены, что вызывает непревзойденный эффект естественности при виде ее прически.
Элизабет довольно утонченная начитанная натура. Я бы сказала, немного манерная. Если она показалась вам вполне милой и приветливой при первой встрече, то не стоит поспешно делать выводы о том, какая она искренняя душка. Скорее всего, в данный момент она в спокойной обстановке оценивает вас, как бы устанавливая в своей голове, к какому социальному положению относитесь и стоит ли вообще с вами иметь какое-либо дело. Элизабет практически никогда не запоминает имен. Уже при повторной встрече, если она, конечно, состоится, начальница пройдет мимо, не узнав вас. Именно поэтому ее всегда сопровождают личные помощники, разрешающие различные проблемные ситуации. А запоминает она только тех, кто выгоден для ее личных целей.
Миссис Баклэнд слишком властная, слишком эгоистичная к чужим проблемам. Эта женщина определенно наделена большой властью, будьте уверены. Пред ней преклоняются. Всегда. Во всем. Настоящая бизнесвумен. Светская львица. Резкая и строгая. «Холодная» и расчетливая. Мастер манипуляций над другими людьми и тонкий психолог по контролю над собственными эмоциями. Однако она предельно справедлива к своим сотрудникам. Если честно, то после первого нашего знакомства, думала, что она и не вспомнит обо мне. Но так вышло, что я произвела на нее очень даже сильное впечатление, чем, безусловно, заинтересовала в качестве оценщика. Элизабет привлек мой опыт работы в Нью-Йоркском аукционном бизнесе. И, возможно, что-то еще… Но факт остается фактом. Мы отлично поладили, сработавшись рука об руку.
– Добрый день, миссис Баклэнд, выглядите, как всегда, превосходно, – подхалим Адам целует руку моей начальницы, а Хьюго в это время оценивает взглядом ее кабинет, пробегаясь глазами по полкам с книгами.
Элизабет приветствует Адама Холда и пристально с ноткой холодной стервы наблюдает за мной и нашим новым коллекционером. Скорее всего, приступила незамедлительно к оценке лота под названием «Хьюго». Я вас умоляю, этот лот дешевый.
– Элизабет, добрый день. Познакомьтесь. Это Хьюго… – снова забыла, как там дальше. Черт.
– Хьюго Франк Гюстав де Борегар Маршалл, – понимая, что я снова забыла его полное имя, помогает исправить ситуацию. А заодно щипает меня за заднюю часть тела, отчего я вздрагиваю. Какого… ты творишь, дружок? – Но можно просто Хьюго. Приятно познакомиться, – легко кивает, приближаясь к ней, и тоже целует руку, последовав примеру Холда. Ну что за джентльмен… Вы только посмотрите на него. Меня сейчас стошнит от их галантности.
– Приятно познакомиться, мистер Маршалл. Рада встрече и нашему сотрудничеству. Присаживайтесь, – приветливо кивнув всем, говорит нарочито медленно. Она явно не ожидала увидеть на пороге своего кабинета столь юное зеленоглазое создание. Дитя, которое годится ей в сыновья. Присев, миссис Баклэнд продолжает. – Как правило, с любым нашим клиентом, будь он физическое лицо или же компания, мы заключаем договор, в котором описывается подробное состояние принятой вещи для аукциона, – рекламирует свой бизнес мой босс. – Дом «Баклэнд» берет на себя обязательство выгодно продать товар, либо вернуть его нашему клиенту, то бишь вам, мистер Маршалл, – пристально смотрит в глаза Хьюго не моргая. – Вещь возвращается в том же состоянии, в каком была первоначально. Даже лучше. В случае потери или порчи имущества, вам гарантирована компенсация в размере ее оценочной стоимости. – нажимает на кнопку связи с помощником. – Эмили, подайте кофе в мой кабинет в течение пяти минут. Время пошло. Я надеюсь, все здесь присутствующие предпочитают кофе? – мы сплоченно и синхронно киваем. В присутствии Элизабет все начинают вести себя, как кролики, смотрящие на пасть удава. Хьюго, похоже, это тоже успел уяснить.
– Да, конечно, миссис Баклэнд. Я… – не успевает договорить Хьюго, как его перебивает мой босс, выставляя перед собой руку.
– О! Прошу, называйте меня просто Элизабет.
– Да, конечно. Так вот, Элизабет, – продолжает Хьюго, и тут я чувствую, как он кладет свою руку на мое колено. – Джозефин любезно ввела меня в курс дела. Я и сам занимаюсь закупкой и торговлей антиквариата, – наглец придвинул немного стул так, что наши ноги оказались слишком близко расположены друг к другу. Медленно проводит рукой по внутренней поверхности бедра, вызывая рой мурашек на теле. Что это еще такое? – Но я впервые сотрудничаю с аукционным домом и абсолютно не осведомлен о здешних правилах, – продолжает как ни в чем не бывало мой «друг». Бесстыдно скользит ладонью вверх и вниз. Медленно и плавно. Дыхание то прерывается, то превращается слишком в ускоренное. Пытаюсь всеми силами убрать его руку, но Хьюго крепче сжимает ногу. Сжимает так, что, скорее всего, останутся следы от пальцев. Единственное чему я рада, так это тому, что надела сегодня брюки.
– Я думаю, мой драгоценный сотрудник введет вас в курс дела. Не правда ли? – на каждое слово Элизабет свалившийся на мою голову мужлан хитро улыбается и шепчет то, что слышно только мне.
– Разведи ножки, малыш. – Бью локтем по его паху и поспешно перевожу разговор, обращая внимание на себя.
– Конечно, Элизабет. Все будет выполнено. Я предлагаю оговорить небольшие нюансы по аукциону прямо сейчас. Как вы на это смотрите, мистер Холд? – обращаюсь к заказчику.
– Безусловно, думаю нашему юному коллекционеру будет любопытно узнать, как обстоят дела в сфере данного бизнеса. Кстати, миссис Баклэнд, Хьюго является студентом престижного Университета. Учится в Гарварде на юридическом факультете. – И за что мне это все? Почему судьба столкнула именно со студентом моего же мужа? Нелепица… – Присмотритесь к парню, думаю, вы обретете ценный кадр. Нужного сотрудника. Многогранного, – да уж, кадр тот еще. До сих пор вон потирает свой ушибленный пах. Козлина.
Элизабет одобрительно кивает и плавно притрагивается рукой к подбородку. Наверняка обдумывает всю ситуацию, предполагая выгоду от такого сотрудничества. Я ее прекрасно понимаю, Фолегар слишком молод, а это не у всех вызывает доверие. Даже если человек занимается определенным делом не первый год. Вкусам свойственно меняться, особенно в его возрасте.
– Аукцион, мистер Маршалл, вещь всегда непредсказуемая, – задумчиво произносит Элизабет. – Даже я со своим богатым опытом не могу делать никаких прогнозов заранее. Неизвестно, что будет завтра. Это чистой воды авантюра. Риск, – думаю, этому индюку риски, что детям ириски. Ухмыляюсь про себя. Правда в том, что Фолегара сложно испугать. – Иногда я думаю, что за вещь развернется жаркая борьба на аукционе, а в итоге она вообще не продается. А бывает, наоборот, берешь книгу у наших коллекционеров и думаешь, что этот лот не заинтересует никого. Ну пустышка чистой воды, а на самом аукционе его цена поднимается в несколько раз. Это я к тому, что даже ваша коллекция Виктора Мари Гюго или же Сю могут как вызвать спрос, так и нет.
– Такова «Селяви», Хьюго, – шутит Холд. – Знаете, коллеги, обожаю аукцион за то, что он, как мощный инструмент, помогает определить реальную стоимость произведения искусства. Цена здесь зависит от спроса, а не от нашего желания обогатиться. Ты можешь сколько угодно утверждать, что ты дорогой художник, писатель или поэт, но стоишь ты ровно столько, за сколько тебя покупают. Формула суровой реальности любого аукционного бизнеса, мистер Маршалл.
– Да, я прекрасно осведомлен, – смеется Фолегар и согласно кивает Адаму.
И вдруг он зачем-то неожиданно берет со стола карандаш, крутит его в руке и продолжает.
– У самого при продаже часто случалось подобное. – Нет-нет. Нет! Господи, это похотливое животное, как бы случайно, роняет на пол карандаш, а наклонившись, силой раздвигает мои ноги, которые я отчаянно пытаюсь свести обратно. Не могу. Он сильнее. Что же мы творим?
– Почему же вы учитесь на ЮрФаке? С вашими то интересами искусством. – удивленно интересуется Элизабет, а я хватаю ладонью сильную руку слишком наглого, сексуального, чрезмерно озабоченного приятеля, а он, в свою очередь, сплетает наши пальцы воедино в замок так, что сердце мое непрерывно начинает отдавать удары в груди, словно молотом по колоколу, вызывая сильное покалывание во всем теле. А еще ощутимые импульсы, исходящие отовсюду.
– Я считаю, что моя специальность, как механизм в часах, важная составляющая. Без особых знаний в области юриспруденции в бизнесе можно оказаться с разбитым корытом. Мне так легче. Я люблю работать в одиночку. Курсы стоили неимоверных денег, а с ними то как раз у меня были проблемы. Но, как выяснилось позже, я ничего не потерял, поскольку серьезных знаний эти курсы не давали. Да, у меня нет специального образования в сфере искусства. Я не профессионал. Собственно, таковым себя не считал и до сих пор не считаю. Тем более что понятие «антиквариат» для меня многогранное. Невозможно в равной степени хорошо разбираться в живописи, иконах, фарфоре или книгах. Просто это то, что приносит удовольствие. По крайней мере, сейчас. Сегодня, – наш разговор прерывает Эмили, подав всем ароматный свежесваренный кофе.
– Да это и не нужно, – добавляет Элизабет, не замечая своей помощницы. – У меня есть друзья и коллеги – первоклассные эксперты в области культуры и искусства. Если вам нужна будет консультация, то могу обратиться к ним и замолвить за вас словечко. Насчет сотрудничества не переживайте. Поскольку вы пока что являетесь любителем-антикваром, конечно, должны понимать, представляет ли ценность та или иная вещь. Но в работе, как по мне, вам будут простительны первостепенные ошибки. А вот нам – нет.
– Чтобы стать хорошим антикваром, нужно понимать, что и сколько стоит на рынке. Пользуется ли товар спросом. Но только опыт и время научат в этом разбираться по-настоящему, – поддерживаю Хьюго и пытаюсь отдернуть свою руку из его стальных оков. Правда, попытка не увенчалась успехом. Ну ладно, друзья же могут сидеть и держаться за руки, разве нет?
– Поначалу из-за нехватки знаний и опыта я совершал ошибки, – рассказывает Хьюго. – Слишком много ошибок. Где-то мог продешевить, где-то неправильно распознать раритет, тем самым отказываясь от совершения выгодной покупки, о чем спустя время, безусловно, жалел. Но однажды, когда я навещал приятелей в Париже, мне предложили картину Шагала за три тысячи баксов. До меня от предложенного полотна отказалось несколько антикваров, поэтому я решил, что оно неподлинное. По глупости тоже отказался, а ведь… Ну что мне стоило его проверить, отдав на экспертизу? Только глупость. Впоследствии выяснилось, что это был подлинник. Кто-то другой на нем хорошо заработал.
– Иногда и профессионалы ошибаются, – одобрительно киваю, на что он тепло улыбается в ответ, крепче сжимая руку. До мурашек. Сильно. Трепетно. Собственническим образом. – В большинстве случаев антиквар может отличить подделку от оригинала, но от ошибок никто не застрахован. Это происходит на интуитивном уровне. Ты либо чувствуешь предмет, либо нет.
– Вы проделали большую работу, Джозефин! – хвалит меня Адам. – Не представляю, кому бы я еще мог доверить подобный формат аукциона.
– Это действительно так, – добавляет Элизабет. – Но меня одолевают некоторые сомнения. Я не уверена, стоит ли вам продавать такой клад, – обращается к Хьюго. – Вы еще молоды и можете после пожалеть об этом. – Что это с ней? Это точно говорит наша «акула» бизнеса? – Что вы скажете, мистер Маршалл? Мне трудно судить, я не знаю ваших целей и планов на будущее, а судиться впоследствии у меня нет особого желания. – Так вот в чем тут дело… Ясно. Явно страхует себя от неприятностей в будущем. – Почему вы вообще решили заниматься продажами?
– Поначалу это было безобидное хобби, но после возникла необходимость в деньгах. Скажем, по семейным обстоятельствам, – кратко бросает наш оппонент.
– Краткость – сестра таланта, – как будто читая мои мысли, подводит итог Адам. – Чтобы зажить новой жизнью или по другой причине? – задает интересующий меня лично вопрос, словно считывая его из чужих мыслей.
– Пожалуй, все вместе. Наверное, – пожимает плечами. – Нет, я не передумаю. Если я здесь, значит так решил и уверен в своем выборе на все сто. – казалось бы, ну куда еще крепче. Однако Хьюго уже неимоверно сильно терзает мою ладонь, которую я практически не ощущаю. Еще чуть-чуть и она станет синей. Да что с ним не так? Неужели этот психопат нервничает?
– В таком случае, раз ваша коллекция уже прошла экспертизу, перейдем к договору, – достает из папки документ и продолжает. – Устроителем аукциона является, безусловно, «Аукционный дом Баклэнд». Во время торгов мы действуем через наших агентов, в другое время – через своих представителей. Ваш устроитель – агент или эксперт, впрочем, как хотите, называйте миссис Кэмпбелл. Джозефин в своей работе с вами будет руководствоваться действующим Кодексом Соединенных Штатов Америки, – зачитывает и комментирует основные пункты договора, который я заранее оставляла у Хьюго в доме. – Выставка закрывается за двадцать четыре часа до начала торгов, это тоже нужно учитывать. А вот и каталог аукциона, – протягивает нам глянцевую папку. – Он содержит полное описание предметов, краткую информацию о коллекции и прогнозируемую оценочную стоимость каждого из лотов, где вы собственно и сможете ознакомиться с первоначальной стоимостью произведения. Не переживайте, цена в процессе торгов поднимется.
– Лоты выставляются на продажу в том порядке, в котором они представлены и пронумерованы в каталоге, – указываю своему клиенту на его лот под номером «двести восемь». – Но мистер Холд имеет право с согласия Элизабет, конечно, снять с торгов любой лот без каких-либо на то причин. Без пояснений, – предупреждаю Фолегара о тонкостях предстоящего мероприятия, чтобы потом не было никаких лишних вопросов и недопонимания.
– Я думаю, что все будет в порядке, – уверяет Адам и по-дружески улыбается всем присутствующим. – Выставляя лот на торги, вам будет объявлен его номер. Точнее, уже объявлен. А также название и стартовая цена. Цена обычно равна нижней границе оценки лота, но вы сможете по своему личному усмотрению скорректировать ее в процессе, как захотите.
– Уверяю вас, на прошлой выставке мы сделали акцент на искусстве начала и середины двадцатого столетия. Аукцион прошел очень даже неплохо. По нашим меркам, – посмеивается миссис Баклэнд. – По-моему, если не ошибаюсь, то из ста пятидесяти представленных предметов искусства удалось продать в самом начале мероприятия только тридцать. Но мы не упустили и такую возможность. Уже на вторых торгах у нас было девяносто процентов продаж. Мой бизнес достиг твердых позиций на арт-рынке, – уверенно подкрепляет свои слова статистикой. – Но предстоящая выставка несколько отличается от предыдущих своим масштабом.
– Да. Безусловно, – добавляет Холд. – Мы решили сделать акцент на оживлении аукциона, что, по моим расчетам, должно принести неплохую прибыль. Это психология. Люди любят действо, ажиотаж, эмоции. Правда, финал может быть достаточно драматичным, но окупаемым.
– Что же происходит после всех торгов? – задает вполне себе уместный вопрос Хьюго.
– Ну, здесь всего два варианта развития событий, – решаюсь сама ответить на его вопрос. – Если ваш лот будет продан, вы получите деньги. – намеренно снова перехожу на «вы». – Безусловно, с учетом вычета всех комиссий. Но, если лот не будет продан, тогда мы вполне сможем с вами договориться о его повторном размещении. Если опять же вы захотите сами.
– Да уж… Мы с вами обязательно договоримся, Джозефин, – двусмысленно отвечает и делает акцент на имени, поглаживая мою ладонь своим большим пальцем.
– Я думаю, все у нас получится и сложится удачно, – привносит в наш разговор позитив мистер Холд. – Я в этом просто уверен. У меня очень хорошая интуиция, знаете ли. Возможно, вся эта процедура покажется вам сложной, Хьюго, дорогой и неудобной. Однако, если ваш лот заинтересует клиентов, будьте уверены, что он будет продан дорого и быстро. Без каких-либо сомнений. Я прав, миссис Баклэнд?
– Абсолютно, – улыбается, пристально глядя в глаза Хьюго.
Далее, изучив подробно все оставшиеся пункты договора, стандартный комиссионный процент, страховку и даже пункт о проведении расчета после самого аукциона, мы наконец-то подписали все документы. Потратили на все про все несколько часов, так и продолжая сидеть, держась за руки. Я думала о том, чтобы наша встреча как можно скорее закончилась. Имею в виду… не только переговоры. Я слишком измотана всей этой подготовкой. У меня слишком много работы перед предстоящим аукционом, а еще сегодня нужно подготовить презентацию лота Хьюго для мероприятия.
– Не забывайте, что после столь выгодных, надеюсь, торгов состоится мероприятие. Что-то на вроде фуршета. Жду вас, партнеры. Присутствие каждого обязательно. Доведем дело до конца качественно и красиво, – ох, не нравится мне то, с какой интонацией она это озвучила. – Он состоится прямо в нашем аукционном доме. Организацией занялся мистер Холд лично, – одаривает Адама своей фирменной улыбкой. – До скорого. И… добро пожаловать в наш «мир», мистер Маршалл, – этот «воспитанный мачо» снова целует ее руку, освободив, наконец, из оков мою. Затем пожимает ладонь Адама в знак того, что нам пора бы уже откланяться. Когда Адам оставляет невесомый поцелуй на моей ладони, Хьюго буквально силой схватив меня, потащил в сторону выхода. Не успев отойти и пары метров от кабинета начальницы, мы одновременно задаем друг другу один и тот же вопрос.
– Какого чёрта?
– Ты… – переводит дыхание. Вот-вот и пар из ноздрей повалит от злобы. Напыщенный индюк. – Какого рожна такая верная из себя замужняя дама настолько мила с этим извращенцем? – я чуть не задохнулась от его наглости.
– Слушай, дружок, ты палку-то не перегибай и не борзей. Сам только что на моих глазах облизывал руку начальницы. Но даже не это главное. Что это было в кабинете? Там… под столом? Тебе не кажется, что так «друзья» не поступают, а?
– Дружок в штанах у этого усатого кретина, который глаз с тебя не сводил. Ах да! Как я мог забыть? – переходит черту, повышая на меня голос. – Мы ведь друзья! Прости, иногда вылетает из головы. Так вот! – тычет в меня пальцем. – Если бы мне казалось, я бы перекрестился. Подумаешь, поцеловал руку той стервы. Хочешь, и тебя оближу? – снова усмехается надо мной эта сволочь.
– Не смей больше так делать, понял меня? – повышаю голос. – И не приближайся, не разговаривай со мной.
– Иначе что? – на минуту я даже теряюсь.
– Всего доброго! Выход сам найдешь. Приглашение на аукцион вышлю по почте, – разворачиваюсь и делаю уверенные шаги в сторону своего кабинета.
– Не ревнуй, малыш, ты мне нравишься больше. Кстати, можешь привезти приглашение лично, детка. Или я сам могу приехать… – услышав его слова, разворачиваюсь и показываю средний палец. – Нахалка! – шлет в ответ воздушный поцелуй. Придурок!
ГЛАВА 14
ХЬЮГО
Люблю Бостон не только за музеи и выставки, но и за тусовочную жизнь. Ночные клубы здесь – это отдельный мир, живущий по своим правилам, по своим законам. Royale – одно из таких популярных мест. Эксклюзивный, роскошный, недоступный. Клуб гарантирует незабываемую ночь с известными диджеями, лучшими стриптизершами и незабываемой ночью.
Свет, яркие огни, слишком громкая музыка. В голове отдаются, как будто, эхом биты очередного трека «Tash – Bordertown», который будоражит все тело. В этом клубе очень жарко в прямом и переносном смысле. Повсюду люди, всячески развлекающие себя и других своими развратными нарядами. Все присматриваются друг к другу, разогреваются алкоголем, травкой, легкими наркотиками.
Два больших танцпола, окруженные тремя ярусами лож. Здесь можно разместиться с коктейлем, кальяном и несколькими девицами в придачу. Главный танцпол и сцена просматриваются практически из каждой ложи. Гости страстно танцуют. Музыканты выступают, разогревая свою публику. Бармен проделывает очередные фокусы с алкогольными коктейлями, привлекая все больше внимания тех, кто готов платить снова и снова. Стриптизерши снуют по залу и танцполу, бесстыдно предлагая свои услуги. Большой зал. Удобные диванчики. Уникальная сцена. Великолепное оборудование. Здесь есть все для того, чтобы окружить всех и каждого своей атмосферой для настоящего отрыва.
На сцене начинается слишком провокационная шоу-программа. По тускло освещенным залам небольшими компаниями бродят люди. Кто-то исключительно в стильных, развратных и модных нарядах, а кто-то практически голый. Красивые девушки в стильных вечерних платьях с атрибутикой «БДСМ». Слишком развратные и привлекательные. Ни капли стеснения, ни капли приличия. Стриптизерши в кружевном белье плавно, словно кошки, играют своими телами, демонстрируя похотливым взорам мужчин танцы томительного обнажения.
Музыка. Повсюду огни прожекторов. Развратные девицы в коротких платьях слишком разнузданно трясут своими руками, ногами, задницей, сексуальными бедрами, привлекая тем самым внимание каждого. Как же хорошо… Вообще не чувствую свое тело. Оно как будто живет отдельной жизнью, двигаясь в такт очередной песне. Разум затуманен травкой. Стою у бара, и знакомый бармен подает новый стакан с охлажденным виски, который обжигает горло, принося невероятное удовольствие и расслабление.
Фантастическая звуковая система, за пультом которой диджей также движется в такт музыке то медитативной, то танцевальной. В воздухе стоит дикий запах страсти и вседозволенности. С каждым часом эта тусовка разбивается на группы, в которых вдохновенно занимаются самыми разными видами секса в VIP-зоне.
Продолжаю ритмично двигаться, уже ничего и никого не замечая вокруг. В голове вакуум. Все вокруг движутся, тесно прижимаясь друг к другу. Проводят руками по своему телу, бесстыдно прикасаясь к чужим. Снова бокал. Еще. Травка. Стриптиз. Жаркие ласки с сексуальными, чрезмерно распутными девушками, позволяющими мне и моей компании облапать нагло каждый дюйм тела всех до единой. Одна, другая, третья… Понимаю, что сбился со счета. Стою около стойки бара в ожидании очередного коктейля. В этот раз меня кто-то отвлекает и ласково шепчет на ухо:
– Я соскучилась.
Поворачиваю голову и вижу брюнетку, на которой из одежды лишь тонкое черное кружевное белье. В полузабытье произношу:
– Тебе чертовски это идет, – вообще не помню ее, но сейчас мне абсолютно все равно. В голове снова всплывает образ блондинки. Черт. Именно в этот момент ощущаю лишь сильное возбуждение.
Толком не могу разглядеть лицо девицы, но понимаю, что мы уже тусовались. Скорее всего, не раз. Наверняка очередная местная шлюха. Вижу лишь ее белье, идеально облегающее чересчур перекаченную грудь, изгибы рельефного тела. В полузабытье даже разглядел кружевные чулки.
Все, как в тумане. Снова алкоголь, но уже в компании не тех приятелей, с которыми пришел, а брюнетки. В какой-то момент через силу осознаю, что она пытается меня поцеловать своими пухлыми губами.
– Нет! Обойдешься! – резко останавливаю, не позволяя этого сделать. Ни за что.
Даже травка вряд ли бы подействовала на меня сейчас как-то иначе. Ни одной цыпочке не позволяю целовать себя в губы. Мое основное правило.
Вдруг во мне вновь просыпается призывающий порыв к грешным соблазнам, которые преследуют меня из-за моей замужней блондинки… Сука! Снова она мерещится! Да сколько можно?!
Со злости хватаю в охапку проститутку на руки и несу в VIP-кабинку, на ходу целуя ее груди, чтобы отвлечься. Ворвавшись в наше уединенное пространство, она, на мое счастье, взяла контроль полностью в свои руки. Толкнула на красные атласные простыни, начав танцевать стриптиз. Только для меня. По-кошачьи изгибала спину, покачивая в такт бедрами… Ничего не соображаю… Все вокруг крутится, вертится. Теперь передо мной почему-то эта белокурая стерва, соблазняющая и завлекающая взять ее, немедля.
Сознание плывет все дальше и дальше, оставляя на своем месте необузданную похоть. Господи! Сейчас взвою. Я так сильно хочу эту девушку. Нет, не брюнетку. Далеко нет… Что за херня? В глазах рябит, а в голове полный гул. Обман зрения. Иллюзия. Насмешка. То брюнетка передо мной, то блондинка.
Вот в мгновение ока полетело в сторону черное кружевное белье… Злость нарастает из-за непонимания всей ситуации, смешиваясь с диким, животным возбуждением. Чувствую себя словно в трансе. А дальше… Дальше ритмичные движения тел. Страстно срывающиеся с губ стоны, которые звучат здесь и сейчас… в унисон друг другу и слишком громкой музыке в клубе.
ДЖОЗЕФИН
– Нет, ну ты только посмотри. Будущий футболист и мечта всех девчонок, – Эмма снимает тренировку Джеймса на камеру, битых три часа восхищаясь игре мальчишек.
Даже на школьном стадионе меня захватывает атмосфера, которая присутствует на футбольном поле. Прямоугольный уютный стадион выглядят прямо как игрушечный издали, а отсутствие беговых дорожек приближает болельщиков к полю настолько близко, что мы фактически становимся участниками происходящей игры.
– Я думаю, что его детский трепет к Ханне может перерасти во что-то большее, когда они вырастут. Как считаешь? – начинаю громко заливаться смехом от своих же слов. Эмма, подхватив мою неадекватную волну, продолжает за меня дальше.
– Было бы здорово, конечно, но я даже представить себе не могла, что они так быстро вырастут. Еще чуть-чуть и совсем станут взрослыми. Ты слышала, что наша звезда начала встречаться с Майклом?
– Что? Конечно, нет. Куда мне до новостей. С этим аукционом я толком мужа-то не вижу. Кстати, с Хлоей я не разговаривала с той встречи в кафе. До сих пор обижается? Как-то нехорошо все получилось, – вспомнив выражение лица подруги, меня снова начал душить приступ истерики.
– Мы с ней буквально в тот же день списались, она даже не вспомнила мою неудачную шутку. Отходчивая. А сегодня утром позвонила и сказала, что познакомит нас со своим мачо на ее дизайнерской вечеринке, – закатывает глаза и возвращается к видеосъёмке.
– Так что же у них там случилось? Ну… у этой троицы любовной. Откуда Майкл и Эндрю знают друг друга?
– О-о-о, милая, как оказалось, наша звезда звезданутая крутила роман с обоими самцами одновременно. Ну ты уже знаешь данный факт в биографии Хлои. Но и это не так печально, как выяснилось, потому что Эндрю и Майкл, на минуточку, оказались кузенами. Понимаешь всю глубину глубин этой блондинки? – округляет свои глаза и жестом показывает возмущение.
– Господи! – закрываю рот рукой, чтобы не задохнуться от смеха. – Этого не может быть… Ведь нет? Нет же?
– Джоз, пора бы уже привыкнуть, что наша Хлоя вечно находит себе на задницу приключения. Как продвигается твоя подготовка к аукциону?
– Неплохо, осталось несколько дней до самого́ мероприятия. Приходи с Алексом на фуршет. Не обещаю, что будет весело, но помпезность гарантирую.
– Посмотрим, у нас запланированы важные операции. Точно все скажу, когда изучу график. Но! Я постараюсь, правда. Хочу, наконец, отвлечься. Знаешь, порой эти смены, конечно, мне в радость, но иногда становится невыносимо. С таким графиком и степенью сложности травм пациентов, – произносит грустно подруга. – Вчера на моих руках умерла совсем уж маленькая крошка. У девочки были травмы несовместимые с жизнью. Я держала ее в своих руках. И… ностальгия словно волной накрыла с головой… – Эмма тяжело вздыхает, а у меня сердце так и норовит разорваться от нахлынувших воспоминаний и той боли, которую все мы пережили. – Я, действительно, вернулась в тот день. До сих пор чувствую себя виноватой перед ней.
– Брось. Ты ни в чем не виновата. Было уже слишком поздно что-то делать. Все случилось очень быстро. Внезапно. Никто и не предполагал такого исхода. Хлоя это знает, поверь, – Эмма согласно кивает и смахивает слезы с лица.
– Мам, я, когда вырасту, стану вон той тетей и буду также поддерживать Джеймса, – наша юная гимнастка Ханна указывает пальчиком на девушку из группы черлидеров, которая вместе с остальными продолжает тренироваться, отрабатывая танцевальные движения.
Потрепав по пышным волосам свою крестницу, я поцеловала ее в макушку, прижав покрепче к себе. Мы продолжили следить за игрой сына, периодически отвлекаясь на комментарии малышки.
У моего сына определенно есть способности к футболу. Я понимаю, что, возможно, рано отдала Джеймса на американский футбол. Правила здесь намного жестче, чем в обычном. Этот вид более агрессивен и сочетает в себе элементы регби и привычного всем европейского футбола. Но ребенок так хотел этим заниматься, поэтому я сдалась несмотря на то, что сердце мое разрывается каждый раз при виде этих жутких столкновений телами.
Для сына американский футбол стал не просто игрой, а вдохновением. Не только лишь хобби, но и целью, мечтой. Каждый день видеть его окрыленным, слушать по вечерам рассказы с тренировок настолько умилительно, из раза в раз чересчур волнительно, что начинаю восхищаться им еще больше. Мы с Дэвидом всегда настраиваем сына на то, что любое начатое дело – это упорный труд, поэтому и стремление должно быть соответствующим. Чтобы ему вместе со своей командой в будущем добиться успеха, он должен каждый раз прикладывать на толику усилий больше чем прежде.
