Текст книги "Ангелочек для бывшего мужа (СИ)"

Автор книги: Анна Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

Надежда

Открываю рот и хочу ему во всем признаться. Сказать правду, но… в комнате еще один человек. Он с легкостью может быть человеком Дорофеева, поэтому мне нельзя проявлять слабость.

Нужно держать себя в руках.

И язык за зубами.

Однажды я уже чуть не лишилась дочери, доверившись не тому человеку.

– Паша, не придумывай то, чего нет, – хмыкаю и отталкиваю его от себя. – Ничего не происходит, – произношу и делаю от него шаг. Шаг, который дается с трудом. – Я подожду на улице, – оповещаю и покидаю помещение.

Прохладный ветер освежает кожу. Бодрит и не дает вновь начать плакать.

Никогда не думала, что поступок Дорофеева сыграет мне на руку. Он отнял мою дочь сразу же после ее рождения. Я не видела ее целых три часа, которые показались мне вечностью.

Этот урод записал мою дочь на себя. В больнице ни единой записи о моей беременности и родах.

У меня нет дочери… Она принадлежит Дорофееву, который в любую минуту может ее забрать, потому что она ЕГО дочь по документам. ЕГО, а не моя!

Он вернул мне ее при одном условии – Ангелина со мной, пока я прячусь от Сабурова. Но стоит Павлу появиться в моей жизни, и моя дочь переедет жить к нему. А я даже и слова сказать не смогу, потому что никак не докажу, что я ее родная мать. Он заявит, что я продала ему ее и… и меня посадят вдобавок ко всему.

А мою дочь он обещал увезти так далеко, что я ее не найду и даже тест ДНК не сделаю.

После моего обморока в больнице он пришел ко мне под видом моего брата. Угрозами моей матери, за которой ехала машина, он заставил меня записать партнерам Паши видео, где я описываю своего мужа как мужчину, который бил меня, издевался и довел до больничной койки.

Передо мной стоял выбор: репутация Паши или смерть мамы. Я выбрала маму, потому что была уверена, что Сабуровы как-нибудь справятся. Обелят свое имя.

Да и Дорофеев стал бы давить дальше. Сначала мама, потом отец, братья…

Я сделала выбор. И я почти о нем не жалею.

Мне не дали прийти в себя после клеветы и потащили на выход. Затем на самолет, который должен был увезти меня. Меня и моего ребенка.

Дорофеев был в хорошем настроении из-за сорвавшейся сделки Сабуровых, поэтому разрешил мне выбрать страну самой, а еще… мне удалось его уговорить взять и мою семью.

Так мы оказались в Молдавии, на ферме дедушки.

Тогда я не знала, что Дорофеев планирует отобрать мою дочь после рождения. Я думала, что мы просто прячемся. Что угроза висит над моими родными и все. Но у Дорофеева был план куда хуже.

Я в заложниках, но оковы не на мне, а на моем ребенке.

Я сделаю все, чтобы сохранить дочь, и Дорофеев об этом знает.

Однажды я открыла рот, сказав участковому, что у меня нет документов, и попросила помощи, чтобы восстановить их. Дорофеев узнал. Он меня наказал тем, что я провела целых одиннадцать часов без дочери.

Спасло лишь то, что я не сказала ничего лишнего. Лишь о потерянных документах. Он вернул Ангелину, но сказал, что я должна сидеть тихо.

– Прохладно, – голос Паши пугает.

Вздрагиваю и мне на плечи опускается его пиджак. Аромат его парфюма окутывает меня, даря спокойствие и безопасность. Но это лишь на секунды. Затем я вспоминаю об угрозе.

– Попроси отвезти меня домой, – прошу его.

– Я сам отвезу.

– Нет, – активно мотаю головой. – Пусть кто-то другой. Но не ты. Не нужно.

– Почему ты меня отталкиваешь?

– Потому что мои чувства к другому человеку сильнее, – отвечаю ему отчасти правду.

Он подумает на Ефима. Я же говорю о дочери.

– Надь, останься со мной, – молит он меня. – Всего один вечер. Я даже не буду к тебе прикасаться. Я могу себя держать в руках. Мог ведь на протяжении всей нашей дружбы. Поговорим. Вкусно поедим.

Он сможет, но я не смогу. Не смогу держать оборону так долго.

Я обязательно ему все расскажу и… запустится воронка моей боли.

Мы спасем мою дочь, но я потеряю родных. Угроза все еще висит над ними.

– Нет. Мне нужно домой. Родные переживают. Ты меня похитил, – напоминаю ему. – Мне лучше скорее оказаться дома и успокоить их.

Павел

Чувствуя настроение Нади, решаю, что лучше пока ее не трогать. Поэтому отпускаю ее на ферму с одним из своих охранников.

Провожаю до самой машины, а после возвращаюсь в дом к юристу.

– Вы уже передали все документы моему человеку? – спрашиваю его, сев напротив.

– Да, – кивает он и опять начинает рукой теребить свои очки. – Но должен предупредить, что за подлог я требую двойную оплату!

– Держите, – достаю котлету из долларов и передаю мужчине, скривившись от этой сделки.

С одной стороны хорошо, что есть такие подкупные юристы, но с другой стороны прибить хочется этого мошенника. Я-то Наде не наврежу, но ведь на нашем месте могла быть какая-нибудь другая пара. Где у девчонки отбирают ребенка, имущество. Или у какой-нибудь бабушки единственную квартиру.

Юрист передо мной – соучастник преступления. В моем случае не слишком ужасного, но все же преступления.

Не люблю таким пользоваться, но у меня не было выбора.

– Хотя ваша бывшая жена сама должна была читать, что подписывает, – произносит он, повеселев и спрятав деньги в сумку.

– Вы свободны, – отправляю его, желая как можно скорее его не видеть.

Мужчина уходит, и меня набирает юрист семьи. Человек, которому я доверяю и в ком уверен.

– Все сделано прекрасно, Павел Денисович, – сразу же говорит он в трубку.

– У нас получится это провернуть? – уточняю у него.

– Да, – отвечает он твердо, что внушает уверенность мне. – Надежда подписала с вами контракт. Теперь вы спокойно можете ездить на ферму. Никто и слова вам не скажет. В ином случае они должны будут вам выплатить огромную сумму неустойки за подрыв сотрудничества.

– То, что Надежда без документов сейчас, никак не повлияет? – уточняю.

– Мы с вами уже оговорили этот момент чуть ранее. Ее документы там не нужны. Мы подписали контракт с фермой, – напоминает он. – Надежда везде появляется с сыном хозяина фермы. Имеет право подписывать такие документы. Я это докажу, если потребуется. В общем, эти моменты – моя забота.

– Спасибо, – благодарю его. – Доделай дела тогда и приезжай.

– Вы уверены, что не хотите развода? – Григорий, как всегда, задает много вопросов, но за это мы с родными его и ценим. Потому что миллион раз все проверит и только потом возьмется за дело, не совершив ни единой ошибки. – Я запущу процесс, как вы и желаете. Через месяц разведут. Но…

– Месяца будет достаточно, – перебиваю его. – И могу я вас попросить кое о чем? Изготовить документы для Нади за сегодня. Оказывается, она у меня паспорт оставила. Но я не находил. Ей нужен весь пакет документов.

– Сделаю, Павел Денисович.

– Благодарю, – отвечаю и сбрасываю вызов.

Что же происходит в жизни Нади?

Почему она стала такой странной для меня и непонятной?

А главное, что делать мне…

***

Решаю обосноваться в арендованном доме и посылаю человека за своими вещами. Дел в Молдавии теперь у меня масса.

Чтобы приблизить себя к Наде, принял решение независимо от того, пойдет семейный бизнес в этой стране или нет, открыть сеть своих ресторанов. Продукты будут закупаться на ферме дедушки Нади.

Завтра займусь поиском помещения среди тех, что отберут мои ребята. Если бизнес даже и прогорит, я не расстроюсь. Моя цель – просто остаться в стране на законных основаниях.

– Павел Денисович, – обращается ко мне водитель, которого я ранее просил съездить в деревню Нади и разузнать о ней все.

– Слушаю тебя, – указываю ему на диван напротив.

– Информации почти никакой нет, – начинает он, сев на предложенное место. – Соседи отзываются о ней, как о вежливой хорошей девушке, но говорят, что в основном она из дома не выходит. Якобы территория фермы большая, и Надежда именно там гуляет.

Ну, собственно, ожидаемо. Надя и раньше домоседкой была. Да и территория немаленькая. Все, что нужно, есть. Выходить за пределы дома не обязательно.

– Это информация от дальних соседей, – тем временем продолжает Алеша. – Единственные близкие к ферме соседи не были дружелюбны. Хозяин дома чуть с ружьем на меня не кинулся, спрашивал, что я вынюхиваю. Хозяйка камнями грозилась забросать, если еще раз увидит. А дочь хозяев смотрела на меня так, словно порчу нагнать хотела. В общем, от тех, кто хоть что-то мог знать, не удалось ничего получить.

– Ага… Ясно, – киваю.

– Я оставил пару ребят приглядывать за домом, – добавляет он.

– Отлично!

– Но есть то, что я заметил сам, с дрона оценив ферму, – произносит он и достает планшет. Быстро на нем что-то открывает и разворачивает экран ко мне, показывая кадры с высоты. – Посмотрите сами, – приближает он одно из фото. – Детская коляска около заднего выхода.

Рассматриваю картинку, взглядом найдя указанную вещь.

– И что думаешь? – поднимаю на Алексея заинтересованный взгляд.

– Детей по адресу не зарегистрировано.

– Может, от кого-то осталась? – пожимаю плечами.

– Я тоже так подумал, но коляска розовая, – еще больше приближает, чтобы я понял, что коляска явно принадлежит девочке. Там внутри все розовое. – У хозяина фермы два сына и два внука, не считая Надежды. Но я сомневаюсь, что этой коляске двадцать с лишним лет. Современная она для тех лет.

– Прав, – не отрицаю его домыслов. – А у хозяйки фермы дети есть?

– У нее нет детей, – отвечает он и выключает планшет. – И все родные за границей. Меня смущает тот факт, что коляска около заднего выхода, а не где-нибудь в кладовой или в сарае. Значит, ею пользовались. Но зачем? Детей в доме нет, а коляска есть. И ею явно пользуются, потому что внутри нее все такое аккуратненькое и чистое…

– Есть какие-нибудь мысли? – поднимаю на него серьезный взгляд.

Засиделся он в водителях. Думаю, стоит его немного повысить. Даже я не обратил внимания на эту коляску.

– Я вот что подумал, – прокашлявшись начинает он, но слегка неуверенно. – Может, Надя родила от вас дочь? И это ее коляска? Надя тоже не зарегистрирована в доме ведь.

– У нее нет детей, – отметаю его версию. – Сегодня выяснили.

– Тогда не знаю, – хмыкает он.

Откидываюсь на спинку дивана и пытаюсь хоть какое-то объяснение наличию коляски найти. Может, у Ефима ребенок есть? Дочь внебрачная, которую он иногда берет к себе?

От мыслей меня отвлекает звонящий телефон водителя.

– Алло, – отвечает Алеша на звонок, глядя на меня. Взглядом показывает, что дело касается меня и Надежды. – Как это?! Вы уверены? – уточняет он и включает громкую связь.

– Мы едем за машиной, – говорят в трубке. – Мы вначале не обратили внимания, потому что в машине был только один человек за рулем, а затем на заднем сидении заметили плед. А потом и женскую голову. Надежда покинула ферму.

– Следите за ней! – рявкает Алеша. – Не упустите!

– Следим.

– Докладывайте все мне или Павлу Денисовичу, – продолжает он.

– Есть! – отзываются ребята на том конце и отключаются.

– Павел Денисович, думаю все неспроста, – произносит водитель. – Зачем Надежде сбегать? К тому же тайно?

– Она сбегает от меня, – озвучиваю очевидное, но тут же рождается другой вопрос.

Зачем? Я же ей почти дал развод. Почему она бежит?

Около получаса сидим с Алексеем как на иголках. Ждем новостей от людей, что поехали следом за Надей и Ефимом. Обсуждаем версии, откуда на ферме коляска. Но это так, скорее чтобы отвлечься. Сейчас это словно потеряло значимость.

– Алло, – рявкаю в трубку, когда ребята наконец набирают нас. – Вы выяснили, куда она от меня сбегала? Новую ее локацию знаете?!

– Они в кафе, Павел Денисович, – отвечают они. – Разговаривают. Едят мороженое. Девушка плачет, что-то рассказывая, – оповещаю они меня. – Все тихо.

– В кафе? – переспрашиваю. – Просто в кафе?

– Да, – кивают.

– Ладно, наблюдайте дальше, – отключаюсь.

А к чему тогда были эти прятки с пледом?

Зачем тайный побег?

Что-то здесь не так.

Надюша хочет меня обхитрить, но как…

Она не дурочка. Знает меня хорошо. Слишком хорошо. Я сам учил ее прятаться и расписывал варианты побега из-под слежки. Она впитывала информацию, как губка.

Я учил ее, как нужно действовать, если тебя пасут и…

Резко хватаю телефон и перезваниваю парням, потому что знаю ее следующий шаг.

– Где сейчас Надя? – кричу, сгорая от ужаса.

Если она сейчас сбежит, то мы ее уже не найдем. Я и так ее полтора года искал. Прятаться она умеет.

– В туалет пошла, – растерянно отвечают мне.

– Мужчина, что с ней, где?!

– За столом сидит, – все так же непонятливо отвечают. – К ним подошел человек. Поздоровался, перекинулся парой слов и ушел. Все нормально. Мы следим за ними.

– Сейчас где этот мужик, который подошел и поговорил немного? – догадываюсь довольно быстро.

– Эм… его нет в кафе… Сейчас нет… Он был.

– Твою мать! – восклицаю. – Бегите за Надей! Сейчас же! Нет! Ищите машину этого мужика! Надя уедет вместе с ним!

– Черт! – понимают они и срываются.

Связь обрывается.

– За руль! – кидаю водителю ключи. – Едем к ребятам. Надя решила сбежать.

Не помню, как мы добираемся до кафе, но я уже знаю, что Надю они упустили. Ее не нашли ни в туалете, ни в здании в кафе, ни даже рядом с кафе на парковке.

– Как вы могли не догадаться?! – рявкаю. – Как?!

– Мы просто… А она…

Бросаю взгляд на Ефима. Он все так же сидит за столиком. Ест мороженое и флиртует с официанткой.

Оставляю ребят одних и иду к мужчине своей жены. Даже звучит противно.

Он ей никто, раз позволяет себе флиртовать и взглядом раздевать чужих женщин.

Сажусь напротив него и не свожу разозленного взгляда.

– Где она?

– Слишком обширный вопрос, – вздыхает он спокойно и блаженно. Злит этим еще больше.

– Где Надя?! Где моя жена?! – шиплю сквозь зубы.

– В безопасности. Там, где ты ее не найдешь.

– Зачем ты это делаешь?! Зачем?! Просто зачем?!

– Надя запретила тебе рассказывать, – произносит он, убрав маску с лица и показав истинные эмоции. Он переживает за Надю и хочет мне помочь. – Хотя я пытался ее уговорить поступить иначе. Она боится.

– Говори!

– Нет!

– Я же убью тебя сейчас!

– Давай, – фыркает он. – Сядешь, и Надя будет в безопасности. Ей лучше будет.

– Я люблю ее!

– Я вижу, – дарит мне легкую, еле заметную улыбку. – Если хочешь получить ответы, то тебе нужно подождать немного. От меня ты их не получишь – я дал обещание. Наде страшно сейчас, потому что угроза повисла над ее головой. Но если подождешь, то она убедится, что все хорошо и, возможно, заговорит. Расскажет тебе все.

– Кто ей угрожает? – внимательно слежу за его мимикой.

– Я не знаю его имени, но он как-то связан с тобой, – мужчина отвечает открыто. – Это все, что я могу сказать. Тот, кто ей угрожает, кто-то из вашей с ней прошлой жизни. Она никогда не называла мне его имени, но она его боится.

Несколько секунд молчу, размышляя, как поступить дальше. Сейчас важно защитить Надю, а не играть в собственника.

– Ефим, я готов играть честно за сердце Нади, но предлагаю сейчас объединиться и помочь ей, – решительно заговариваю. – Я знаю ее слишком давно, и та девушка, которую я встретил сегодня, совсем на нее не похожа. Я просто хочу ей помочь. Если это кто-то из моих врагов, то сама она не справится. Я ей нужен сейчас.

– Я подумаю…

Глава 6

Надежда

– Моя радость, – целую дочь и не могу отпустить с рук. – Какая же ты у меня сладкая! Какая же у меня красивая!

Ручки дочери взмывают вверх и хватают меня за волосы, потянув на себя. Это ее любимое занятие в последнее время. Дергать всех за волосы и бороды.

– А хватка у тебя, Ангелина, явно папина, – добавляет мама, смотрящая на нас со стороны. – Вцепившись раз, уже не отпускаете.

– Мам, – поднимаю на нее недовольный взгляд. – Не начинай, – молю ее.

Еще не отошла от встречи с Пашей, а она капает на мозг. Хотя я сразу попросила ее этого не делать. Пожалеть меня хотя бы сегодня. Ее желание – рассказать, что было, – я выполнила. Но на обсуждение сейчас не готова.

– А может, так оно и надо? – продолжает родительница проигнорировав меня. – Чтобы не отпускал и дурь из твоей головы выбил?

– Я же просила, мам.

– Надь, я понимаю, что он сделал тебе больно, – молчать мама точно сегодня не намерена. – Но любит он тебя, несмотря на проступок. Он с ней не спал! Лишь поцеловал и честно тебе во всем признался. Он тебя все эти годы искал! Любит тебя явно! Ну что ты ломаешься? Я бы на твоем месте его простила.

– Но ты не на моем месте, мам, – жестко отрезаю. – Ты не знаешь обо всех подводных камнях.

– Я лично за Пашу.

– Ну и будь! – восклицаю, не выдержав того, что она меня не слышит и в данный момент не уважает мои чувства и желания. – Но не смей с ним говорить обо мне.

– Сама разбирайся, но мне не нравятся игры, в которые ты играешь, Надя. Давно могла ему все рассказать и жить спокойно.

– Ага, – киваю. – Подай телефон, – прошу ее, указав на телефон, горящим экраном оповещающий о звонке от Маши, моей соседки.

Мама вкладывает телефон мне в руку, и я принимаю звонок.

– Алло, – отвечаю.

– Надя, здесь какой-то мужик по деревне ходил, – тут же обеспокоенно оповещает меня подруга. – Про тебя выспрашивал. Отец сразу его с ружьем погнал.

– Ты ему что-нибудь сказала?! – испуганно замираю.

Машка и вся ее семья об Ангелине знают. Не хватало мне, чтобы они случайно что-нибудь ляпнули. Тогда Паша точно меня не оставит.

– Папе? – переспрашивает. – Нет. Папе просто посторонние не нравятся. Ты же знаешь, – хмыкает она, но не отец Маши меня интересует. – А мужику, даже если бы хотела, – не успела. Папа его так гнал, что мне самой сбежать хотелось. Так смотрел… холоднее и злее льда!

– Дядя Федя мужик суровый, – тяну, облегченно выдохнув.

– Я следом за этим мужиком походила по деревне, – продолжает Маша. – Никто особо про тебя ничего не сказал. Они же решили, что он тебе в женихи набивается. Хвалили. Но не жених! Мужик этот с моих карт, который проблемы тебе принесет.

– Ага, – вздыхаю. – Маш, я пока уехала от дедушки. У меня и правда проблемы. Ты за моими пригляди. И за Ефимом тоже.

– А за ним-то зачем? – недоуменно переспрашивает, но я слышала, как радостно дрогнул ее голос от этой просьбы.

– Чтобы глупостей не натворил, – бросаю, улыбнувшись. – Ты же его знаешь. Полезет мне помогать и проблем себе наживет.

– С Ефимом не обещаю, но постараюсь выполнить твою просьбу, – важно отвечает, но я-то знаю, что будет за ним смотреть лучше, чем за другими. – А далеко уехала?

– Не могу сказать. Ефим место придумал. Сама не знаю, где я, – вру.

Для нее же лучше, если не будет знать.

– Ладненько, – вздыхает она. – Звони, если что. И фотографии нашей девочки присылай.

– Пришлю, – обещаю и отключаюсь.

Бросаю взгляд на маму.

Она все слышала.

Осуждающе смотрит на меня.

– Ой, и проблемы ты создаешь, Надь, – тянет она, недовольно поджав губы. – Не от Паши они. А от тебя! Придумала что-то в своей голове и живешь в этом мире. У людей бывают предательства и пострашнее поцелуя. У вас дочь! Только ради этого можно простить.

На мамины слова ничего не отвечаю. Я сама виновата, что она так рассуждает. Я не рассказала ей всей правды.

Остается родительница с нами недолго. Вскоре вызывает машину и уезжает. Провожаю ее и возвращаюсь к дочери. Мама Ефима выделила нам с Ангелиной довольно просторную комнату, и даже кроватку уже с соседями сюда затащили.

– Ну как вы здесь? – мама Ефима входит к нам. Старается говорить на русском, но, чувствую, разговоры у нас будут веселые.

На русском женщина говорит плохо, но то, что я ей говорю, понимает. У нее барьер именно на речь.

А я хоть и могу говорить на румынском, и понимаю, но скорее на разговорном уровне. То и дело проскакивают русские слова, не имеющие в моей голове перевода на нужный язык.

– Уснула, – указываю на дочь. – Можете говорить на румынском. Я так-то понимаю, о чем вы.

– Спит крепко? – спрашивает женщина шепотом.

– Да, – киваю, указав на своего ангелочка в кровати. – Может, вам помочь с чем-нибудь нужно? – поднимаюсь с кровати, где складывала вещи дочери в стопочки.

– У меня хозяйства нет, – хмыкает она. – Я на кухне сейчас рыбу жарю. Тебе ведь можно?

– А почему нельзя? – выгибаю бровь.

Раньше считала советы старших устаревшими, а сейчас начинаю понимать, что половина из них дельная. То же молоко, которое пропало. Таблетки пила – не помогали, а после смеси соседки словно все нормализовалось. Хватило дочь накормить и даже на ночь немного запастись.

– Диеты там всякие, – пожимает она плечами. Мотаю головой, и мы вместе покидаем нашу с дочерью комнату. – У меня когда дочь беременна была, то ей после родов многое запретили, потому что реакция у ребенка была, – объясняет свой вопрос мама Ефима.

– У Ангелины все хорошо идет, кроме цитрусов, – отвечаю женщине. – Но и на них реакция минимальная. Она у меня с отменным здоровьем родилась в этом плане. Никаких аллергий.

– Ну отлично, – бросает, подойдя к сковороде и перевернув рыбу. – Я тогда еще мамалыгу сделаю. Будешь?

– Может, помогу? – предлагаю ей.

– Как хочешь.

Мамалыга – это кукурузная каша, которую варят в казанке. Во время варки ты ее постоянно должна перемешивать и по окончании она твердеет. Становится похожа на кукурузный тортик. После этот тортик режут ниткой. Можно и ножом, но я еще с детства любила мамалыгу только из-за ее способа подачи. Затем свой кусочек можно есть со всякими добавками. Со сметаной, поджарками, помидорами, брынзой или с чесноком.

Как-то я готовила ее Паше. Он долго хохотал, когда я пыталась порезать торт ниткой и сказал, что дома меня одну больше оставлять не будет. И обещал наточить ножи.

Черт! Опять мысли к нему вернулись.

– Ты чего улыбаешься?

– Ничего, – отвечаю хозяйке дома, продолжая мешать кашу.

– Я все спросить тебя хочу, – немного смущенно, но все же решительно заговаривает она. – А Ангелинка – не дочь моего Ефима? Он сразу возле тебя крутиться начал. И к девочке хорошо относится. Может там…

– Нет, Ангелина – не дочь Ефима, – отвечаю ей, поджав губы. – А крутился он, потому что вы его так воспитали. Быть добрым к тем, кто нуждается в помощи.

– Это да, – тянет, и улыбка расползается по ее лицу. – Он у меня такой, – и тут же начинает хмуриться. – Не женится только. А ему ведь уже больше тридцати. У вас там ничего нет? Может, хоть шанс на отношения? Я не против.

– Нет, – качаю головой, вспомнив про Машку. Думаю, после того, как она за Ефимом будет приглядывать, невестка у матери Ефима все же появится. – Мы с ним скорее друзья.

– Жаль… Я уже внуков хочу, а он и не думает торопиться. Совсем меня не жалеет.

– Не нашлась еще та самая, – развожу руками.

– Найдётся она, если девушек меняет, как перчатки, – зло вздыхает. – А ты? Отец твоего ребенка где?

– Не спрашивайте, – вздыхаю. – У нас все сложно.

– Думаешь, у меня все легко? – фыркает она на мои слова. – Отношения это всегда сложно. Ты, надеюсь, не запрещаешь отцу и дочери встречаться? Я поначалу такой дурехой была. Запрещала. А потом поняла, что ребенка отца лишаю. Ты уж не посчитай, что в жизнь твою лезу, но у каждого ребенка должны быть мама и папа. Мама, которая будет воспитывать и запрещать есть много сладкого, и папа, с которым они будут объедаться этим сладким в тайне от тебя.

– Я знаю…

– Понимаешь, в жизни каждого ребенка рано или поздно появляются “плохие” компании. Это должен пройти каждый, – продолжает женщина. – И лучше “плохой” компанией будет отец, у которого частенько у самого детство в одном месте играет. Он будет контролировать шалости вашей дочери, – она говорит, а в моей голове уже рождается эта картинка. – Да, ты будешь на них злиться, но, поверь, это будет лучшее время в жизни Ангелины. Это их с папой особый мирок. Каждому ребенку нужен отец, – она делает короткую паузу и отводит взгляд, словно что-то вспоминает. – Я тогда все же разрешила Вове брать Ефима. И смотри, что из этого вышло. Он вырос настоящим мужчиной, который помогает сейчас отцу. Который приходит домой каждый день и дарит мне цветы, потому что отец его этому научил. Я не жалею о своем выборе и тебе хочу посоветовать поступить так же. Ребенку нужны отец и мать, независимо от пола…

Если бы все было так просто…

Поужинав еще раз с мамой Ефима, возвращаюсь в свою комнату ровно к пробуждению дочери. Приласкав её и в миллионный раз сказав о своей любви, кормлю и малышку, которая с аппетитом накидывается на грудь.

Из головы не выходят слова женщины.

Ребенку нужны отец и мать.

И я согласна с ней на все сто, ведь сама жила без папы и знаю, как это было. Как папы приходили за девочками в садик, а меня всегда забирала бабушка. Когда все на двадцать третье февраля дарили открытки папам, а я дедушке. Как в тайне мечтала о том, что папа однажды придет и спасет меня от всех.

И как после прорабатывала эту травму с психологом, так и не почувствовав любви отца к дочери.

Но как дать Ангелине папу? Как все провернуть, чтобы никто не пострадал?

Скажу Паше о дочери – не отпустит нас двоих, и Дорофеев сразу же начнет действовать. Нас с дочерью Паша укроет. Возьмет под свою защиту и моих родителей с братьями. Бабушку с дедушкой. Ефима… но это уже куча людей! И это лишь меньшая часть дорогих мне людей. А Дорофеев, как выяснилось, слабые места выявлять умеет.

Нашел же он Пашину слабость – меня.

Идеально будет, если Дорофеева посадить, но даже оттуда его руки дотянутся до кого-то из любимых мной людей.

Единственный способ, который все решит – смерть Дорофеева.

Но я никогда не возьму такой грех на свою душу. Заказать или самой убить – я на такое не способна. Такое лишь в фильмах и книгах.

Может, со временем, но сейчас я к такому не готова.

Поправляю шапочку дочери и глажу свою обжорку, которая ест и ест.

На телефоне загорается незнакомый номер.

Вздрагиваю.

Это Дорофеев!

Он узнал о Паше!

Он звонит, чтобы сказать, что заберет у меня Ангелину.

Не хочу брать трубку.

Но я должна. Иначе он все поймет. Поймет, что я ищу пути отступления.

– Алло, – неуверенно отвечаю, а голос дрожит. Страшно до безумия. Боюсь любого звука и тяжелого вздоха Дорофеева.

– Жалею, что научил тебя бегать, – звучит в трубке родной и спокойный голос. Сабуров не злится. Просто констатирует факт.

– Паша, – радостно вздыхаю.

– Это ты так рада меня слышать? – удивляется он. – Хмм… стоило набрать раньше, значит. А я думал, злиться будешь. Так же как и я, когда мне сказали, что ты сбежала.

– Я занята, Паш, – нужно сбросить трубку. Иначе я точно расскажу ему все. А у меня пока нет плана. – Давай в другой раз поговорим?

– Нет, – тянет он довольно. – Я пью чай. Хочу поболтать.

– Паш… мы больше не женаты, – напоминаю ему.

– Почти не женаты. Разводимся, – поправляет он меня. – Но мы были друзьями до того, как решили пожениться. А значит, после брака откатились назад. Я хочу поговорить со своей подругой, Надюша. И мы с тобой говорим.

Упёртый.

Но я так соскучилась по нему, что не могу отказать. Не могу нажать отбой.

– О чем? – спрашиваю шепотом.

Дочь хватает меня за прядь волос и тянет, привлекая внимание к себе. Ловит мой взгляд и как бы говорит: “Расскажи папе обо мне!”

– Что делаешь? – Паша выбирает самый банальный вопрос.

– Насыщаю организм едой, – завуалировано отвечаю.

– Хмм… И какой же едой?

– Молоком, – шепчу, рассмеявшись.

По лезвию ножа хожу, но ведь ни капли не вру.

– Просто молоком? – недоверчиво переспрашивает. – Кто этим может наесться?

– Просто молоком, – подтверждаю.

На минуту между нами повисает пауза. Я слышу, как Паша пьет чай и что-то кусает.

– Не хочешь спросить, что делаю я? – наконец спрашивает он.

– Чай пьешь, – отвечаю за него. – Ты же уже говорил.

– А где я его пью?

– Где ты его пьешь? – испуганно шепчу и зачем-то бросаю взгляд на окно. Боюсь его увидеть там. Но Паши там нет.

– Надь, я не боюсь больше твоих пряток, – звучит жестко, но уверенно. – Я уже нашел тебя в другой стране. А найти тебя в одном городе не составит труда. Я уже знаю все, что мне нужно. Но не это главное, – короткая пауза, и он продолжает. – Надя, когда ты расскажешь мне, что происходит? Когда ты позволишь мне сделать то, что я обещал делать для тебя всю жизнь? Решать проблемы той, кого люблю.

– Паш, а ты был у психолога? – интересуюсь у него вместо ответа. – Тебе не ставили комплекс спасателя? Тебе нужно лечиться. Ты не можешь помогать всем.

– Это у нас семейное, Надюш, – произносит он, громко рассмеявшись. – Передается по мужской линии. Наш сын будет таким же.

– У нас не будет сына, – хлестко ударяю его словами и напоминаю. – Мы же разводимся. А еще… я не могу родить.

– Почему не можешь родить? Давай без тайн. Просто расскажи мне.

Несколько секунд решаюсь, а затем заговариваю.

– Почти сразу после побега я проходила обследование, – Дорофеев заставил. – Это было нужно. Я делала это в частной клинике. Без документов. У меня проблемы с сердцем, Паш. Мне нельзя беременеть и рожать, потому что для меня это может закончиться летально.

– У тебя же было нормально с сердцем всегда, – Сабуров прекращает есть.

– Врач сказала, это могло случиться на фоне сильного стресса.

Я узнала о заболевании, когда была на седьмом месяце. Дорофеев отвез меня тогда в клинику, где я должна была родить. Меня стали обследовать, и кардиолог выявила нарушения в работе сердца. Меня даже хотели прокесарить в этот же день, но я настояла на том, чтобы доносить и родить в срок.

Вся семья, узнав о диагнозе, тут же окружила меня заботой. Мне запретили работать в огороде. Только за компьютером и совсем немного.

Поэтому Ефим на меня злился, застав в клубнике. Он запрещает мне что-либо делать. Умоляет его просить о помощи.

Мне удалось доносить Ангелину до девяти месяцев, а затем я согласилась на роды. Обратилась в ту же клинику, потому что там меня наблюдали без документов. Я пролежала там неделю. Риски не выжить были большие, но на родах меня сопровождала куча врачей. Роды прошли успешно.

Но больше врачи не советуют мне рисковать. Потому что следующий раз точно будет летальным.

После родов все стало только хуже. Я стала чувствовать боли в сердце. Кардиограмма подтвердила нарушение.

Я больна. Я не смогу иметь детей. Но у меня есть дочь… Дочь, которая не принадлежит мне.

Надежда

– Это из-за меня? – доносится голос Паши в трубке, напоминая о себе. – Из-за меня у тебя проблемы с сердцем? Из-за того, что я тогда признался тебе в том, что поцеловал другую?

Из-за Паши, но скорее из-за его образа жизни и врагов, а не его поступков.

– Нет, – отвечаю на его вопрос с ноткой грусти. – Из-за непростой жизни.

– Давай я оплачу другую клинику? – предлагает он. – В России у меня куча знакомых профессоров. Давай покажем тебя им? Вдруг есть решение?

– Решение уже есть, Паша, – хмыкаю на его слова. – Не рожать больше. И меньше нервничать.

– Но зачать ты можешь? Ну то есть твои репродуктивные функции в порядке?

– Ну да… – растерянно киваю.

– Значит, будет у нас сын! – довольно, как ни в чем не бывало восклицает он. – Наймем суррогатную мать. Мою младшую сестру, Лину, тоже выносила суррогатная мать. Ничего, нормальная родилась. С придурью, правда, но, думаю, это из-за Лапинских генов в ее крови, а не из-за суррогатной матери. И сын, и дочь будут у нас, Надюш. И сердце мы твое подлечим. Ты же не смертельно больна? Все решим!