Текст книги "Ангелочек для бывшего мужа (СИ)"
Автор книги: Анна Леманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 14
Месяц спустя…
Надежда
С широкой улыбкой и озорным взглядом оглядываю огромное поле. Оно уже принадлежит ферме, но пока дедушка не пустил его в производство. Лишь завтра сюда заедут новенькие трактора, плуги и другая техника.
Признаться честно, даже не знаю, что здесь будет. Этим занимались Паша, дедушка и Ефим.
Меня на месяц обследования в клинике отстранили почти от всех дел, чтобы я не переживала. И даже на ночь мама стала забирать Ангелину к себе, чтобы я спала.
Это нужно было, чтобы результаты были точными.
И если первое дается с легкостью, то со вторым сложно. Переживаю еще больше. Вдруг дочь плачет. Вдруг ищет меня. Вдруг ей без меня плохо.
Но мой ангелочек, если верить словам мамы, всю дочь спит в царской позе и только кайфует от пространства на двухспальной кровати моей мамы.
– Слышала, что твой дедушка придумал? – спрашивает Паша, догнав нас с Ангелиной.
– Что? – уточняю, прищурив один глаз от солнца.
– Через неделю у нас будет еще одна мини-свадьба, – объявляет он мне, пораженно покачав головой. – Будем отмечать месяц брака.
– Так мы больше месяца женаты, – недоуменно бросаю.
– Он сказал, что наш брак имеет отсчет с той даты, как мы свадьбу устроили, – произносит он, и я понимаю, что это в стиле дедушки. Ему лишь бы праздник устроить, а причина не имеет значение. – Но в этот раз он своих приятелей позовет и кого-то из родных. Мои не приедут. Точнее, я им даже не скажу.
– Боишься повторения? – с нервным смешком интересуюсь.
Наша свадьба была что-то с чем-то. Мы играли ее по молдавским традициям, чтобы угодить дедушке. Не особо отличается от русской свадьбы, но свои тонкости все же есть. Богатый стол с традиционными блюдами, традиционные танцы и… приданое. Дедушка его столько мне надарил, что я даже сейчас не знаю, куда эту кучу подарков деть. Лежат в свободной комнате, где раньше родители Паши жили.
И как я ковры в Россию повезу?
Не знаю.
Когда я спрашиваю об этом Пашу, он всегда улыбается и уводит разговор.
Наверное, он ковры брать не хочет, а я хочу. Подарок же. От дедушки. Приятно очень. К тому же качественные ковры. В России такие за бешенные деньги купишь. И пусть мой муж богат, я хочу сама привнести в нашу семью каплю роскоши.
Молдавская свадьба славится тем, что люди на ней без конца веселятся и танцуют. Алисе Олеговне и Кристине Рустамовне эта традиция пришлась по душе. Они плясали так, что за всю семью отчитались на годы вперед.
Не иначе.
Даже у меня столько энергии нет, как в этих женщинах, у которых уже правнуки.
А на следующий день эта парочка предложила к кому-нибудь еще на свадьбу заявиться или еще одну нашу с Пашей устроить, чтобы повторить веселье.
Тут даже дедушка обомлел. Но их просьбу выполнил. Устроил второй день свадьбы с танцами и шашлыком.
– Боюсь, что тогда нашу свадьбу начнут играть каждый месяц, – хмыкает Паша. – Понравится им эта традиция.
– Точно, – хохочу. – Смотри. Скажи, красивый дом, – указываю Паше на недострой. – И стоит так удачно по отношению к солнцу, – тяну с некоторым очарованием от дома.
И пусть он не завершен, но уже такой, что глаз не оторвать.
– Строится кто-то?
– Уже седьмой год, как говорит Ефим, – хмыкаю печально. Такая красота, а ее бросили. Каждый раз гуляю и, проходя мимо него, злюсь на хозяев. Как можно было бросить такую красоту? – Заброшенная стройка. Но мне очень нравится стиль. В деревнях многие так строятся. Ездят на заработки в Европу или Россию, а потом строятся, – рассказываю мужу, тяжело вздохнув. – Этот дом мужчина для своих родителей строил. Но родители скончались, а он женился на итальянке. Сейчас в Италии живет, вроде как. Дом не нужен. Стоит так уже семь лет. А здесь ведь немного работы осталось. Только крышу поставить, покрыть ее, окна, двери. Вся сантехника есть. Даже говорят, что проводка наполовину.
– Ты бы здесь жила? – спрашивает Паша, глядя на дом оценивающим взглядом.
– Наверное, да, – пожимаю плечами. – Ферма за домом. Дом дедушки рядом. Зелено. Солнце. Мой рай, – перечисляю и понимаю, что еще немного и заплачу. – Но в России у них дом не хуже.
Иду дальше и чувствую, что слезы катятся по щекам. Грустно от того, что все это мечты.
Мои мечты о райской жизни.
И лишь одно успокаивает. Мы здесь еще как минимум месяц. За месяц я смирюсь. Наверное…
– Надюш, ты не забыла, что мы завтра приглашены на юбилей компании Дорофеева? – Паша вновь меня нагоняет. – Нам нужно быть обязательно.
– Я помню, – отвечаю, стараясь скрыть лицо. Пусть я не плачу, но обычно у меня глаза еще несколько минут заплаканные.
– Не нервничай, – просит меня муж. – Я лишь напоминаю. И мы всего на пару дней. Затем вернемся.
– Паш, все хорошо, – наклоняюсь к дочери, словно чтобы поправить что-то в ее коляске. – К тому же я разговаривала с Морозовым вчера. Он еще вчера мне миллион раз напомнил о юбилее.
– Это когда вы созванивались? – в голосе Паши появляется ревность. – Часто?
– Когда он тебе звонил вчера, – поднимаю на него глаза, позабыв обо всем. Лучше пусть жалеет, а не ревнует. – Он спрашивал, буду ли я. Думаю, из вежливости.
– Я уже ревную.
– Было бы к кому! – восклицаю. – Морозов пусть и симпатичный, но явно не мой вариант. Он слишком активный для меня, – пожимаю плечами. – Я сделаю только шаг, а он уже будет в конце поля с ящиком клубники стоять. Не иначе.
– Ладно, – успокаивает он свою ревность. – Идите домой с Ангелиной. Я пару дел решу и присоединюсь к вам.
– Что за дела? По ферме?
– Ага, иди, – отправляет, поцеловав в висок.
Опять у него секреты какие-то. Они с Ефимом почти каждый вечер шепчутся. Мне оба ничего не говорят. Я даже демонстративно обижалась на эту парочку, но все равно партизаны не выдали себя. Даже и намека мне не дали на свои тайны.
На следующий день ранним утром уже садимся в самолет. В этот раз выбираем лететь бизнес-классом обычным самолетом, а не вызывать частный.
Отчасти это моя просьба. Никогда не летала бизнесом и очень хотелось попробовать. К тому же дедушка Паши сказал, что никакая опасность нам не угрожает и мы можем спокойно контактировать с другими людьми.
– Может, стоило взять Ангелину с собой? – спрашивает Паша обеспокоенный тем, что дочь осталась на ферме. – Познакомить ее с моими родными? Многие ведь даже не знают о ее существовании толком. Устроили бы ей праздник у родителей дома.
– Врач не рекомендовал ей лететь после прививки, – напоминаю ему, улыбаясь с этого папочки. За месяц он очень привык к Ангелине. Даже когда в магазин ездил, всегда брал ее с собой. А здесь его рядом не будет несколько дней. – Да и она после этой прививки капризная была вчера и позавчера.
– Это ведь не день, а целых три без нее. Она будет без нас три дня, Надя! – взволнованно напоминает он. Ножом по больному месту режет.
– Мне тоже сложно, Паш, – даю понять, что разделяю его чувства. – Но в данном случае лучше выбрать ее комфорт и здоровье, а не наши чувства. И я предлагала тебе никуда не ехать. Ты сам настоял и миллион раз напоминал.
– Одно радует, – вздыхает Паша, погладив заставку своего телефона, где мы с Ангелиной на пикнике. – У меня фотографий много.
Сближение отца и дочери произошло даже скорее.
Полет проходит спокойно и совпадает с тем, что показывают в фильмах про бизнес-класс. Не так, как в частном самолете, но тоже красиво.
Успеваю даже немного поспать на плече мужа, пока тот в планшете работал.
В аэропорту нас встречает Денис Богданович и младшая сестра Паши – Лина. Последняя, увидев меня, несется в мою сторону и крепко обнимает.
– Надя! – радостно верещит на ухо. – Как же я рада! Наконец! Как ты похорошела! – отстраняет меня от себя, чтобы немного разглядеть. – И взгляд увереннее стал! Так я и знала, что кто-то из Сабуровых тебя изменит! Но даже не догадывалась, что это будет моя племянница, – не упускает возможности пошутить.
– Я тоже рада тебя видеть, – отвечаю ей, натянув улыбку.
– По тебе не скажешь, – отлипает от меня полностью. – Ты чего мне не звонила? Ладно, когда с Пашкой были, в каком-то роде, в разводе, но после? Я же тоже скучала!
– Да там Ангелинка и… – отмазываюсь, хотя вину полностью осознаю. И правда, ни разу ее не набрала, хотя она как-то через Пашу просила меня об этом. Позвонить, когда я буду чуть свободнее. А я забывала…
– А точно! – восклицает она. – Где моя племянница, дорогие? Кого мне тискать? – смотрит на Пашу. – Куда ты ее дел? С няней сейчас подойдет?
– Она осталась на ферме, – отвечаю ей я. – Ей после прививки сказали, что нельзя летать.
– Ну вот! Самое интересное не привезли, обломщики! – цокает она языком недовольно. – Ну хоть магнитик привезли, а?
– Неа, – мотает головой Паша. – Прости. Там из магнитиков только живые кролики и куры.
– Но мы привезли подарки от моих бабушки и дедушки, – вступаю я на нашу защиту. – Там куча угощений. Сладкого, соленого и даже острого.
– Ладно, прощены, – тянет она, взяв меня под руку. – Ну, поехали, подруга. У нас нет времени. Нужно купить тебе платье, украшения, обувь и еще в салон успеть. А времени-то каких-то девять часов осталось!
Каких-то девять часов! Это куча времени!
Это она мамой не была. Там даже пятнадцать минут на себя – роскошь. А здесь целых девять часов. И я даже не знаю, счастлива этому или уже отвыкла от такого женского отдыха.
Но с сестрой Паши не спорю. Ей лучше знать.
Обмениваемся с Пашей кивками, и я покидаю его. Денису Богдановичу лишь успеваю бросить короткое приветствие. Больше мне Лина не позволяет сделать ничего.
Как танк тащит меня на выход из аэропорта.
Садимся в машину, и девушка тут же начинает меня обо всем расспрашивать. Об Ангелине. О ферме. И пожалуй, Лина одна из троих рыжих, которая мне приятнее и мягче.
Она хоть не ругает и не осуждает.
Помню, когда впервые была на мероприятии в качестве Пашиной невесты, мы с Линой сбежали в свободную комнату особняка и смотрели мультфильмы про принцесс.
Думаю, в тот момент между мной и Линой возникла особая связь. И спустя столько лет длительного перерыва, она не оборвалась.
Мы так же свободны друг с другом.
– А ты как? – интересуюсь у нее, когда она заканчивает мой допрос.
– У меня все стабильно, – отвечает, загадочно улыбнувшись. – Но есть один кандидат в супруги, – хлопает она ресницами. – Потом познакомлю. Он точно тебе понравится. Такой весь из себя правильный, красивый и потрясающий. И лишь с одним недостатком.
– Каким?
– Ест, как десяток медведей за раз, – с хохотом бросает.
***
В отличие от моих первых сборов на мероприятие в качестве спутницы Паши, в этот раз платье мы едем покупать лишь с одной Линой.
Алиса Олеговна, Кристина Рустамовна и мама Паши наряды выбрали заранее, а стилистов заказали на дом.
Лина же решила поддержать меня в моих сборах. К тому же ее визажист на дом не выезжает, а другим она не доверяет после того, как ей испортили последний образ, неправильно подобрав тон.
Платья покупаем простенькие и без особого пристрастия. Выбор Лины падает на черное элегантное платье, маленький клатч и лаконичные, классические туфельки на каблуках. Я беру желтое платье с немного рисковым вырезом на груди и более провокационным на половине бедра. Почему-то хочется какого-то бунта. Празднования небольшой победы после всего того, что я пережила за последние полтора года.
Поэтому я позволяю себе эту провокацию, а Лина ее одобряет.
– Надь, можно тебе честно признаться? – спрашивает Лина, пока ей делают локоны. Девушка тяжело вздыхает со своего места, чем вызывает жалость даже у своего стилиста.
– Признавайся, – бросаю, пока вторая девочка, которую Лина рекомендовала, колдует над моей прической.
– Я не хочу никуда идти, – выпаливает она быстро. – Вообще никуда. Я бы лучше дома осталась. Кино бы посмотрела, книгу почитала или устроила домашнюю вечеринку с тобой, Снежей и еще двумя девчонками. А не вот это мероприятие, где всем опять нужно лезть к тебе в трусы, чтобы после иметь, о чем пошептаться с подругами, – заканчивает она сморщившись. – Или после услышать от мужчин, сколько ты стоишь. Фу, мерзость!
– Не прошло твое раздражение от мужчин? – догадываюсь, хотя мне показалось, что Лина стала увереннее.
Нет, сестра Паши и правда стала другой. Взрослой, наверное. Осознанной. Домашней. И все же прошлое дает о себе знать вместе с привычками и ненавистью.
– Прошло, – тянет она, цокнув языком. – У меня ведь теперь Костя есть. Но дело в другом, Надь, – наполовину оборачивается ко мне, пока ее стилист отходит куда-то. – Я не хочу там быть без него. Я понимаю, что мне положено, что это дедушке нужно, но не лежит у меня душа к этим светским мероприятиям. Если я в будущем и буду что-то такое устраивать, то только для родни. Правда! Не люблю я общество, как оказалось, – тянет она и последнее совсем не вяжется с тем, что я помнила о ней.
Лина творила столько безумств, что Паша порой скулил у меня на плече от бессилия, а после срывался и ехал забирать ее из отделения полиции или откуда-то еще, где у нее проблемы.
– А когда ты с Костей, как себя чувствуешь?
– Костя удивительный, – на лице Сабуровой расцветает улыбка. И не просто влюбленная, а окрылённая счастьем. По просьбе своего стилиста выпрямляется и поворачивается к зеркалу. – Он умеет все внимание на себя привлечь, и я остаюсь в тени. Представляешь, родиться с яркой внешностью, но желать быть в темноте… Неблагодарная…
– Твои бабушки так сказали? – спрашиваю, возмутившись сейчас больше, чем когда они ругали меня.
– Нет! – фыркает она, перекрестившись. – Я им даже не решаюсь сказать об этом. Заклюют, – восклицает она и опять вздыхает. Продолжает уже тише. – А мама меня понимает. Не заставляет ходить на мероприятия. На себя удар, если что, берет. Но пойти на этот юбилей дедушка попросил, поэтому выбора нет. Ради дедушки я все, что угодно, сделаю. Ты ведь знаешь, – хмыкает она.
– Я, признаться, тоже не люблю это скопление людей, – решаю поддержать ее и сказать, что она в своем горе не одна. Словно она не знает об этом.
– Мама говорила, – хмыкает Лина. – И про ферму говорила. Вы, кстати, с Пашей на эту тему говорили? Решили уже, где дом покупать будете или на ферме жить собираетесь? Я бы свой дом хотела, – рассуждает девушка. – Сама хозяйка. Сама себе начальник.
– Нет, мы не говорили.
– Да ладно?! – восклицает и резко оборачивается ко мне вновь. За что получает недовольный рык своего стилиста. – Прости. Но ты сама видишь, что здесь ужас происходит!
– Лин, все так, как должно быть. Давай не будем, – прошу ее.
– Как знаешь. Но это глупо. – отчитывает меня рыжуля Лина. – Одно дело не говорить и притворяться несколько часов, а другое – всю свою жизнь ломать!
– А ты бы поговорила со своим Костей, если бы хотела остаться?
– Поговорила бы, – не задумываясь произносит она. – Он мне почти в самом начале отношений предложил съехаться. Я отказалась. Свою позицию обосновала. Он ее принял. Правда там… в общем, у нас отношения вихрь, поэтому там все триста пятьдесят раз на дню переворачивалось, но я тогда ему сказала все честно.
– Почему не пригласила его на юбилей с собой? – решаю сменить тему.
Я не Лина. На разговор этот не решусь. Поэтому смысла что-либо обсуждать сейчас нет.
– Он в Германии сейчас, – грустно произносит Лина. – Плюс мы немного повздорили. Но не обращай внимания, – сразу же предупреждает меня, когда я хочу спросить, в чем предмет недомолвки. – У нас ссоры похлеще ваших с Пашей будут и частые.
– Оба ссоритесь?
– В основном я, – без стеснения признается она и позволяет себе даже рассмеяться. – Он дает мне покипеть, а потом приходит и такой: “Остыла, рычащая медведица? Голову мне не откусишь?” Все так мило и нежно говорит. И… и я таю, как снежок. Знаешь, он как мое личное солнышко. Я всегда перестаю злиться, когда он со мной начинает говорить вот этим милым, понимающим голосом. Никогда мне не предъявляет за мои срывы. Не спорит. Но всегда выходит как-то так, что он прав, и мы делаем так, как он говорит, – говорит она, а голос ее при этом совсем не похож на ту Лину, которую я знала.
Повзрослела девочка и очень сильно. А еще влюбилась крепко.
– Ой, влюбленная, – тяну я не менее счастливо, чем она.
– Конечно! Замуж за него пойду! – восклицает она, подняв руку. – Видишь три камня на кольце? Это сколько детей я ему должна родить. Пока свой долг не исполню – его не отпущу.
– На тот свет?
– А ты догадливая! Никуда не отпущу. Даже на тот свет только со мной. А то знаю я, как девицы на него реагируют. Уведут еще моего медведя.
Закончив со сборами, выезжаем к коттеджу Дорофеева. Из-за пробки опаздываем с Линой минут на пятнадцать.
Паша успокаивает и говорит, что можем не переживать и не гнать машину. Многие тоже опаздывают, поэтому часть с речью перенесена на час позже.
Сабуровы и Лапины ждут нас с Линой в доме Дорофеева. Они явились туда еще задолго до мероприятия, чтобы согласовать проект и полностью выработать стратегию. Что значит последнее, я не особо понимаю, но думаю, что оно мне и не надо.
У выхода из машины нас встречают. Тот, кто сразу вызывает у меня улыбку. С широкой улыбкой и шутливым взглядом мужчина открывает для меня дверцу и подает руку.
– Надежда, ваш наряд увеличивает шансы, что я украду вас у мужа, – тянет Морозов и помогает выйти из машины, поцеловав мою руку. – Лина, вы роскошнее, чем я себе представлял вас перед сном, – помогает и ей, открыв переднюю дверцу. Протягивает ей руку, но она лишь мажет взглядом по этому жесту.
Сабурова помощь не принимает. Демонстративно выходит сама. Выпрямляет осанку и бросает в сторону Морозова снисходительный взгляд.
– Я вас понял, Лина, – тянет мужчина, согласно кивнув. – Могу подать локти вам обеим и проводить в зал?
– Мужик, я не играю в эти публичные лобызания даже для вида, – бросает ему сестра Паши, но негромко, чтобы никто не услышал ее. – Я знаю, кто ты, и помню, что просил меня дедушка. Но выделываться и притворяться он меня не просил, поэтому, прости, но пойду сама.
– Так сразу? А вдруг я неплохой парень? Вдруг твой будущий муж? – бросает он ей с вызовом.
– Чтобы ты стал моим мужем, на этом пальце не должно быть кольца, – бросает она, показав свою руку.
– Два кольца лучше, чем одно, принцесса!
Не могу сдержать улыбки от этой перепалки.
– Я все равно пойду сама.
– А если я пообещаю выделить тебе в этом доме комнату, куда ты в какой-то момент сможешь сбежать от гостей? – с вызовом произносит он.
Лина замирает. Оборачивается к нему и несколько секунд его разглядывает, а затем возвращается к нам и берет Морозова под локоток.
– А ты знаешь, как покорить мое сердечко, но у меня есть жених, – тянет она, одарив его оскалом. – И другой мне не нужен. Ни мужчина, ни колечко.
От нечего делать повторяю за девушкой.
Вместе заходим в зал и лишь здесь мужчина отпускает нас, коротко рассказав, где закуски, а где напитки. Перекидывается с Линой еще несколькими колкими фразочками и уходит к отцу.
Стоит ему отойти на несколько шагов, Лина хватает меня за руку. Тащит меня в сторону.
– Кто он? – прищуривается она, глядя в спину нашему бывшему сопровождающему. – С виду приятный, но какой-то… прилипчиво-обаятельный. Вроде и мерзко, но в то же время и нормально с ним поболтать. Двоякое ощущение, и я даже не понимаю, как его трактовать для себя.
– Он второй сын Дорофеева, – отвечаю на ее вопрос.
– Это я знаю, Надь, – громко цокает она языком. – Он даже похож на него. Я о том, кто он в этой игре среди бизнесменов. Новая звезда? Тот, кто пойдет по головам? Или хлюпик, который не выдержит и начала игры? – перечисляет она сюжеты. – Знаешь, даже было бы интересно за ним понаблюдать. Интересная личность. Любопытно, чего добьется.
– Не знаю… – размышляю над ее вопросом. – Но мне кажется, точно не последнее. Он не хлюпик.
– Время покажет. Но персонаж и правда занятный, – тянет она задумчиво. – Предлагаю взять по бокальчику и пойти искать наших.
Киваю и мы проходим к фуршету. К моему удивлению, на столах не только алкоголь, но и соки, и мохито, а по запросу могут принести еще и воду.
Мы берем себе по мохито.
Сабуровых и Лапиных находим довольно скоро. Тех заметить было несложно. Все около Дорофеева и еще парочки людей. Морозов тоже среди них, но больше увлечен разговором с Пашей и незнакомым мне мужчиной.
Подхожу к мужу и позволяю ему приобнять меня за талию, а также поцеловать в висок. От беседы Паша не отвлекается, а я не внимаю. Разглядываю людей. Анализирую, настолько поменялся стиль и мир за эти полтора года.
А он не изменился. Такой же фальшивый, богато-глупый и… пустой. Никогда не могла себе найти в нем места. Никогда его не любила.
Я люблю простоту. Люблю посреди ночи, не боясь мнения окружающих, пойти на каток и учиться кататься. Не бояться упасть, а после оказаться в новостях. Не нуждаться в постоянном контроле, что говоришь, что смотришь и как дышишь.
Это настоящее. Мое настоящее.
Но не Пашино. Он здесь свой.
Наши миры такие разные. И я не понимаю, как мы могли сойтись. Как я могла полюбить его, а он меня?
Но все проще. У Паши комплекс спасателя, а я нуждаюсь в этом спасателе вечно… Мы идеальная больная пара. Главное, теперь глупостей не натворить и воспитать дочь нормальной.
Примерно через час все гости, в том числе и журналисты собираются в зале. Дорофеев с Богданом Сабуровым, дедушкой Паши, выходят на небольшую сцену. По подсказкам мужа знаю, что вскоре Морозов и Паша также поднимутся на сцену, объявив себя лицами проекта. Он предлагает и мне подняться с ним, но я отказываюсь.
Сцена не мое. Я люблю закулисье.
Я люблю писать истории и быть по другую сторону экрана за аватаркой, созданной нейросетью.
Дорофеев читает долгую речь, выделяет несколько строк скорби о погибшем сыне, после еще раз напоминает о том, что его наследие не погибло и живет в его втором сыне и внучках. И наконец переходит к обьявлению об общем проекте с Сабуровыми. Здесь слово берет дедушка Паши, описав проект и ожидаемые результаты.
Новость об укреплении дружбы Дорофеевых-Сабуровых обескураживает каждого. Никто не может и слова сказать. А когда Дорофеев спрашивает о том, есть ли вопросы, то его ими заваливают.
– Паша, дамы, – Морозов подходит сзади к нам с Пашей и Линой. Не заметила, как Сабурова оказалась рядом. – Пойдемте.
– Я останусь. Вопросов и правда сейчас будет много. Лучше увести их, потому что от них тоже захотят ответов, – соглашается с намерениями Морозова мой супруг. – Ты тоже не задерживайся. Скоро наш выход.
Следуем за Глебом и еще одним мужчиной, который освобождает нам проход.
Морозов сопровождает нас на второй этаж и следует по коридору до какой-то двери. Ключ-картой открывает одну из комнат и впускает нас с Линой внутрь. Сабурова заходит первой.
– Девчат, закуски, напитки, – указывает Глеб рукой на столик. – Ванная, если что, есть. Ключ карту отдаю вам, – вручает он ее мне, так как я стою ближе. – Отдыхайте. Я должен быть там. Приятного отдыха, – не прощаясь, летит в сторону лестниц, а мужчина, который прежде был с нами, остается у двери, чтобы охранять.
– Это Егор, – произносит Лина, указав на нашего охранника. – Он из дедушкиной охраны. Кажется, у наших пошло что-то не по плану, если нас так быстро сплавили, плюс охранника выделили.
– Так, нужно думать! – воинственно произносит Лина, уперев руки в бока. С тем же настроем подходит к окну и выглядывает в него.
– О чем? – спрашиваю, направившись за ней.
Кажется, не вся лапинская дурь из нее вышла. Заговоры еще до сих пор мерещатся. Не исчезло и желание до всего докопаться и решить проблемы. И как всегда это бывает… с последствиями.
– Этот Морозов… – тянет она, прищурившись. – Слишком мягко он стелет. Разве не заметила? Вот вам комната! Вот вам угощения! Вот вам напитки! – кривляется она, копируя его. Бродит по комнате и, кажется, камеры ищет по углам. – Не бывают такие добрячки добрыми просто так! – восклицает, когда я ловлю ее взгляд. – И откуда узнал-то, что я люблю сбегать с мероприятий? Значит, узнавал обо мне!
– В его защиту скажу, что про твою привычку сбегать я рассказала, – произношу, подняв руку и сдавшись.– Рассказывала ему, как мы с Дорофеевым-младшим познакомились. Он попросил все подробности, и о нашем бегстве тогда я ему поведала. Запомнил, скорее всего, – пожимаю плечами. – Так что, думаю, что ничего в этом нет и ты зря его подозреваешь…
– И все же… каков его план? – продолжает Лина играть в свои тайны Мадридского двора. – Ты никогда не забивала его имя в поисковик в интернете? – спрашивает она и в секунду оказывается сидящей на диване.
– Нет, не пробовала.
Да у меня даже причин это делать не было.
– Тогда я знаю, чем мы займемся! – объявляет она и, достав телефон, вбивает в поисковик его имя.
Сажусь рядом с ней и достаю свой телефон, копируя ее действия. Все равно ведь заняться нечем, а спокойствия она мне не даст, пока что-нибудь не найдет, что успокоит ее душеньку.
Примерно полчаса роемся в сети, но ничего не находим. Везде пишут о Глебе Морозове, как о хорошем бизнесмене, приятном человеке. Лина даже находит какую-то давнюю статью о Глебе.
В прошлом он был спортсменом, но получил серьезную травму по вине соперника. Карьера его на этом завершилась. И он старается о ней не говорить. Во всех интервью шутит, но стоит услышать вопрос про спорт, сразу мрачнеет. Многие пишут, что эта тема табу для него, и если хотят получить какой-то комментарий, то стараются этот вопрос оставить на десерт. Правда ничего не добиваются.
– И все равно его еду я есть не буду, – объявляет Лина, устав от поисков и откладывая телефон в сторону. – И тебе не разрешаю, Надя! Вдруг там снотворное или яд? Кто знает, каков план?
– Ладно-ладно, – соглашаюсь с ней, но Морозову я все равно доверяю.
Не думаю, что он бы стал такое делать и все же… глубоко внутри начинаю поддаваться панике свояченицы.
Дверь открывается, и Морозов заваливается к нам.
– Ну и прилипалы, – вздыхает он, сев на край кровати. Поближе к закускам – Я составлю вам компанию, пока отдыхаю от этих акул пера? – спрашивает Глеб и берет закуски. – А чего не едите? – спрашивает он нас, словно и не замечает прищура Сабуровой и моего молчания. – Я для вас самое вкусное выбрал, девчат. Самые лакомые кусочки лично отбирал,– как бы обиженно продолжает и сам шпажку берет.
– Мы не были голодны, – отвечает ему Лина.
– Диета, – недовольно цокает он языком. – Все ясно с вами, бедняжки, – хмыкает, продолжая опустошать мясную тарелку. – Кстати, раз мы здесь одни, то совета спросить хочу.
– Нашего? – недоумевает уже Лина, потеряв нить логики поведения Морозова.
Я же даже не искала.
– Ага, – кивает и поворачивается к нам. – Как отказать девушке, чтобы ее не обидеть? – спрашивает он, обнажая тарелку, которую перетащил уже на свои колени. – К отцу стали захаживать его друг с дочерью. Так эта дочь не дает мне прохода, – жалуется он недовольно. – И грубо ее отшивать не хочется. Все же дочь друга отца. Но и ее намеки уже слишком вызывающие. Она меня чуть ли не в койку тащит при отце, а я… ну не привык я спать с теми, кто за мной бегает. Мне больше по душе охотиться и самому жертву в кровать тащить. Вот это кайф, а эта… Вот как мне ее отшить?
– А если сказать, что влюблен в кого? Что хранишь ей верность? – предлагаю я.
– Говорил я ей! – восклицает недовольно. – Но ее это не трогает.
– Скажи, что девушка у тебя беременная. Жениться собрался, – предлагает Лина. – Я бы из уважения к себе после этого от парня отвязалась. Уж от будущего отца-жениха я бы точно отстала.
– А ты за парнями бегаешь? – с хохотом спрашивает Морозов мою свояченицу. – Отец говорил, что это ты от них ноги уносишь. Да так, что только пятками сверкаешь.
– Твой отец не соврал. Я от них бегала, пока один не догнал, – хмыкает Сабурова, покрутив кольцо на пальце. – Глеб, а ты чего не в зале? Отчего не со всеми?
– Устал от журналистов, – признается он с грустью. – После объявления об общем проекте, все хотят урвать эксклюзивный кусочек информации. Я не привык к такому вниманию. Собственно, как и отец, – разводит руками. – Но нужна шумиха и вам, и нам. Я старался отвечать на все их вопросы, но есть те, на которые я отвечать не намерен. Да и вообще эти вопросы никакого отношения к проекту не имеют. У меня полное право не отвечать на них. Но раз проигнорируешь, второй, а на третий раз уже выводить начинает. Давят сегодня больше, чем обычно, – жалуется он нам свободно и расслабленно, что не знаю, как у Лины, но в моих глазах он вновь белый и пушистый. Не строит никаких козней и интриг.
– А зачем ты нас спрятал? Только честно, – продолжает Лина его пытать.
– А почему я не должен был этого делать? – недоуменно бросает Глеб. – Вы общество долго не любите, я – журналистов. Почему мы должны мучаться? – фыркает он, подарив ей улыбку.
– А если еще честнее? – зря Лина в сыщики не пошла.
– Как с тобой парень живет? – восклицает Морозов, громко прорычав. – Я бы не смог. До всего докопаешься.
– Ну! – требовательно торопит его Сабурова. – Я жду ответа на поставленный мной вопрос. Почему мы здесь, Морозов?
– Вы здесь из-за Нади, – сознается Глеб, недовольно покачав головой. Но даже это не мешает ему без остановки есть. – Отец попросил позаботиться о ней из-за Ангелины и того, как она связана с нашей семьей. Паша же сказал, что Надя будет весь вечер держаться за тебя, поэтому лучшим решением было позаботиться о вас двоих. Надя бы без тебя не пошла в безопасное место, поэтому лучшим решением было обрабатывать тебя. Надя в комплекте.
– Ну ясно, – цокает Лина и бросает взгляд на тарелки, которые уже пусты.
Морозов все съел. Все, что было приготовлено нам и что явно не содержало снотворного и яда.
Эх, зря я не взяла ту шпажку с экзотическими фруктами. А ведь хотелось очень.
– Ой! – замечает мужчина, что оставил нас с Линой голодными. – Девчат, я мигом что-нибудь вам раздобуду. Вы что именно будете? Может, вам фруктов принести? Воды? Или… вообще принесу что-нибудь вкусное вам на свой выбор. А не съедите – я съем, – объявляет он и в секунду исчезает из комнаты.
– Ясно. Папочкин сыночек, – закатывает глаза Лина, обернувшись ко мне. – Но это лучше, чем то, что я о нем думала. А его доброта это его истинная ипостась, наверное, – пожимает она плечами и, встав, поднимает со столика смартфон.
Не ее и не мой.
Морозова.
Нажимает на кнопку блокировки, несколько секунд изучает что-то на нем и демонстрирует мне экран заставки.
Морозов в окружении десятка котят, как минимум.
– Наш бизнес-акула – кошатник и милашка, – хмыкает Лина, улыбнувшись. – Я, конечно, за ним еще понаблюдаю, но после этой фотографии у меня пропали к нему вопросы. Кто вообще из нормальных ставит себя на заставку вместе с котятами? Маньяки только. Морозов – маньяк! Не удивлюсь, если у него где-нибудь есть тайный подвал, где он пытает девушек котятами, – бросает она, и, кажется, мысль о такой пытке ее привлекает.
