Текст книги "Ангелочек для бывшего мужа (СИ)"

Автор книги: Анна Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Бонус

Надежда

– Скажи, а приятно быть слепой дурочкой? – звучит мне в спину злобное и мерзкое от одной из полуголых девиц.

– Кара, отстань, – оборачиваюсь к ней раздраженно. – Я понимаю твою ревность, но скоро я стану женой Сабурова. Он женится на мне, и твои едкие замечания ничего не изменят. Мы станем и мужем и женой! Он меня любит.

– Да-да, и ты такая внезапно его тоже полюбила, – тянет она, коверкая собственный голос. – Сколько лет бегал он за тобой – даже шанса ему не давала, а сейчас вдруг полюбила? – фыркает она, взглянув на меня так, словно это я здесь полуголой перед мужчинами танцую, а не она. Точно только с подработки вернулась. – Брат женился и больше тебе денег не дает, Надюш? Новый кошелек нашла?

– Этот разговор не имеет смысла, – решаю закончить дискуссию на этом. Потому что мерзко все это. Да и слушать домыслы ревнивой девушки в мои планы сегодня не входит.

Гораздо важнее найти Пашу.

Разворачиваюсь к выходу из кабинета Паши и уже собираюсь уйти, когда слышу не менее противное:

– Думаешь, он ждал тебя все эти годы? – хмыкает она, последовав за мной. Разворачиваюсь, потому что боюсь того, что в спину нож воткнет. – Ты все лишь трофей, о котором он мечтал. Сейчас он тебя получил. Но уже не любит. Иначе зачем ему вот эта, – злорадно ухмыляется, достав из своей сумки снимки в прозрачном файле.

– Что это? – безразлично спрашиваю, хотя сердце колотится, как бешеное.

Не из-за недоверия, а из-за страха перед этой женщиной. Я ее боюсь. Она какая-то безумная, и я не знаю, чего от нее ожидать.

– Не “что это”, а “кто это”, – поправляет и протягивает мне стопку фотографий, достав их из файла. – Павел Денисович будет недоволен, что за ним следили. Но это ради твоего блага, Надежда. Из женской солидарности тебе показываю.

Беру фотографии, разглядывая их, пытаясь понять, что именно не так.

– Просто обычная девушка. Он просто ее обнимает, – поднимаю на нее недоуменный взгляд. – Если ты думаешь, что я из тех, кто будет накручивать себя из-за какой-то девушки и обычных, ничего не значащих объятий, то это не так. Я доверяю Паше.

– Только вот она живет в его доме, – продолжает Кара с той же мерзкой улыбочкой.

– В его квартире никто не живет, кроме меня и него, – заявляю, потому что точно это знаю.

– А в доме живет… – тянет она, достав мне нужную фотографию. – Ты ведь знаешь, что у него есть дом. И он почему-то тебя в него не пускает. Потому что там живет она…

– И на этой фотографии ничего нет, – отвечаю ей раздраженно, но замечаю, что девушка на фотографии в домашних тапочках и идет в обнимку с Пашей.

Нет! Это ничего не значит.

Паша бы так не поступил.

Не за пару дней до свадьбы.

Я верю ему.

Верю так, как не верю даже себе.

– Тогда позвони ему, – подначивает меня мерзавка, цель которой рассорить нас с Пашей, но я не позволю ей этого. Ни за что. – Спроси, что он сейчас делает.

– Да с легкостью, – отвечаю и набираю Сабурова, но он тут же скидывает звонок. Как, собственно, со вчерашнего вечера. – Наверное, занят по работе, – опускаю руку с телефоном вниз.

– Звони еще, – с коварством тянет. – Звони, иначе упустишь момент!

Подчиняюсь ее просьбе лишь из любопытства и желания доказать ей, что она ошибается. Что все это ее ревнивые фантазии, которые не стоят моих нервных клеток.

Спустя несколько гудков Паша берет трубку.

– Я занят, – отвечает он сухо и почти безжизненно. – Наберу потом.

– Паш, ты где? – не даю ему скинуть звонок.

– Я поцеловал другую…

Его слова как обухом ударяют по голове, вызывая головокружение и состояние прострации, которое я не могу контролировать.

– Что?.. – шепчу, все еще надеясь на какое-то чудо. – Что ты говоришь, Паша? Шутишь? Несмешная шутка!

– Я поцеловал другую, – повторяет он, тяжело вздохнув. – И я бы отдал все, чтобы сделать это снова…

Долгие гудки.

Вызов прерван.

Смотрю перед собой на свое отражение и не могу сдержать слез.

“Я поцеловал другую. Я бы сделал это снова…”

Зачем он так со мной?

Зачем было добиваться меня столько лет, а в тот момент, когда я поняла, что люблю его, он предал нашу любовь.

Но наша любовь продлилась месяц…

А я им говорила!

Говорила, что все рушится через месяц, но мне никто не поверил!

Даже он…

А по итогу…

Он разрушил меня…

Не помню, как покидаю офис. Я просто иду и все… Домой. Точнее туда, где думала, что мой дом. Но это дом Паши.

Дверь. Чемодан. Вещи. Споры со Степаном. Сажусь в его машину. Еду к родителям. Падаю на кровать и… и мир вокруг исчезает.

Павел

Шаги даются трудно. Впервые в жизни я настолько опустошен и ничего не чувствую. Я закрылся от всего. От мира, от чувств и той волны боли, что нахлынет на меня, когда машина скорой помощи покинет пределы моего дома.

Останавливаюсь около лестницы в сад и сажусь на вторую ступеньку. Бессмысленным взглядом смотрю на мигающие сирены и врачей, которые выносят из дома безжизненное тело юной девушки, которой бы еще жить да жить.

“ – Паша, а я выздоровлю? – спрашивает Женя, делая свой ход в шахматах. Вполне удачный. Может с легкостью мне шах и мат поставить.

– Обязательно, – обещаю ей, спасая себя от проигрыша – Ты еще у меня на свадьбе петь будешь! Ты мне обещала, – напоминаю ей, и она кивает.

– Почему ты женишься не на мне? Я в шахматы играть умею и готовлю вкусно. Чем я хуже нее? Тем, что болею? Так я выздоровлю!

– Вот выздоровеешь, и я подумаю, – бросаю ей с улыбкой. – А вообще у меня в планах выдать тебя замуж за какого-нибудь хорошего человека.

– Они будут не лучше тебя!”

Я обещал ей, что она выздоровеет.

Я не сдержал обещания.

Я соврал девочке, которая всю свою жизнь провела в больнице.

Я ее подвел… я столько всего ей обещал, но не смог сдержать обещания.

– Твою мать! – протискиваю сквозь зубы звуки и ударяю кулаками в бетон. Сменяю душевную боль на физическую. Но фокус помогает недолго.

Мы познакомились с Женей, когда ей было шестнадцать. Сирота из детского дома, которую судьба за что-то наказала онкологией.

Я заметил ее в одной из больниц, которые курирую. Вначале приходил с гостинцами, чтобы порадовать ее. После стал консультироваться с врачами. Врачи не обещали выздоровления, но не исключали его.

Я решил взять ее под особый контроль. Мы добились улучшения ее состояния. Врачи даже отпустили ее из больницы, но я решил, что детский дом ей больше не место и поселил в своем доме. Я отправлял ее в путешествия, покупал одежду, которой она могла хвастаться и в которую наряжалась по поводу и без. Я дарил ей то, что заслуживал этот маленький ангелочек с чарующим голоском.

Она пела так, я терялся во времени. Слишком идеально.

Я знал о ее влюбленности в меня. Она начала говорить о нашей с ней любви и свадьбе, еще когда ей было шестнадцать. И продолжала до сих пор. Три года… два из которых она прожила в моем доме с персоналом. Я приезжал к ней так часто, как мог.

После того, как Надя переехала ко мне, чуть реже стал навещать свою подопечную, но Женя не обижалась. Мы говорили с ней о Наде. Она была счастлива за меня, хоть и предлагала бросить мою невесту и жениться на ней.

Она спокойно принимала то, что я принадлежу другой женщине и уже выдала мне список требований к будущему жениху.

А еще она обещала спеть на моей свадьбе.

В этот день я собирался познакомить двух важных для меня девушек. Мы уже даже выбрали платье для Жени. Легкое, воздушное с блестками. Она была очарована им и представляла себя в нем принцессой. Охрана даже рассказывала, что она надевала его и спускалась по лестнице, репетируя походку настоящей принцессы.

Но последнюю неделю Жене становилось хуже. Вчера вечером мне позвонили. Сказали, что врачи приехали в мой дом. Жене совсем плохо.

Я летел так быстро, что даже не заметил время дороги.

Но я успел ее увидеть.

“ – Она не будет злиться, что ты ушел? – спрашивает меня сухими губами.

– Она поймет, когда я вас познакомлю, – отвечаю ей.

Планы придется поменять. Я расскажу Наде о Жене сегодня вечером. Наверное, даже переедем на время в дом, чтобы Женя всегда была под присмотром. Моим или Нади. Думаю, девочки найдут общие темы для разговоров.

– У нее будет красивое платье? Красивее моего?

– Я его не видел, – отвечаю, глядя на то, как жизнь покидает ее тело. Но я все еще надеюсь. Надеюсь на чудо. Такое уже бывало. Ей становилось хуже, а затем резко лучше.

– Она любит тебя? По-настоящему? Как я?

– Да, Женя, – глажу ее по щеке. – А у тебя есть заветное желание? Что мы с тобой сделаем, когда тебе станет лучше? Хочешь в новое путешествие? Новый телефон? А хочешь, котика тебе подарю? Породистого.

– Мое заветное желание, чтобы ты поцеловал меня, – скромно признается. – Всего один раз! А когда я выздоровлю, я хочу попугая. Говорящего. Чтобы болтать с ним, когда скучно.

– Значит, выздоровеешь – подарю попугая! – обещаю ей.

– А поцелуй? – даже в своем состоянии не прекращает шутить и подбивать ко мне клинья.

– Выздоровеешь окончательно – поцелую! – обещаю ей, готовый нарушить некоторую верность Наде, лишь бы Жене стало лучше.

Да и поцеловать можно в лоб или щеку.

Но вскоре врачи говорят, что в этот раз шанса нет. Шанс, что ей станет лучше совсем мизерный. Его практически нет. Они советуют попрощаться.

Но я не готов прощаться!

Да и как прощаться с человеком, который умирает?

Сказать “Пока!”? Что за глупости?!

– Пить не хочешь? – спрашиваю и сажусь на край ее кровати.

Она еле ощутимо качает головой. Тяжело сглатывает и смотрит на меня. Глаза ее мокрые. Думаю, она сама понимает, что происходит.

И что мне делать?! Как мне попрощаться?! Зачем вообще прощаться?

Ненавижу жизнь за такие моменты!

Дотрагиваюсь до ее руки и беру в свои лапы, сжимаю и глажу. Пытаюсь через прикосновение дать ей немного времени на жизнь. Она ведь еще столько всего не видела! Она слишком юна, чтобы вот так умирать.

И я… я наклоняюсь. Дарю ей то, о чем она мечтает. Я целую девушку, которая вот-вот умрет.

Недолго, но со всей нежностью и любовью к этой девушке.

Отстраняюсь и вижу ее улыбку, а после… после аппараты сигнализируют о том, что я исполнил ее желание перед самой смертью.”

– Павел Денисович, – мой помощник подходит ко мне. Он явился по первому моему звонку, чтобы помочь со всем разобраться, несмотря на свой отпуск. – С вами все хорошо?

– Да, – киваю, но слезы говорят об ином.

Она умерла у меня на руках. Я долго сидел около нее и не знал, что делать дальше.

– Мне позвонить в ритуальное агентство? – предлагает мужчина. – Заняться этим вместо вас?

– Да, – прошу его. – Выбери все самое лучше. И купи подарки и угощения в детский дом Жени. Сообщи о ее смерти и устрой им ужин.

– Павел Денисович, я соболезную вам, – помощник касается моего плеча. – Держитесь.

– Спасибо, – благодарю его. – А сейчас уходи. Хотя… стой. В комнате Жени висит платье. Пусть ей наденут его. Она ждала того дня, когда будет блистать в нем. Оно ей нравилось. Пусть она будет в нем в другой важный день.

Твою мать! Ну почему убийцы и гады живут и радуются, а маленькая девочка умерла?!

Почему все так несправедливо?!

За что?!

– Хорошо, – отзывается помощник и, перед тем как уйти, добавляет. – Ваша невеста разрывает ваш телефон. Он в доме.

– Я наберу ее позже, – отвечаю ему.

– Я могу ответить за вас и сказать, что вы ответите позже, – предлагает.

– Займись Женей. Езжай сейчас с медиками в морг и все организуй. С невестой я сам разберусь, – встаю и иду к дому.

По пути в свой кабинет заглядываю в подвал и беру бутылочку успокоительного. Нужно унять нервы, прежде чем говорить с Надей.

Но уже после первого бокала я теряю ощущение происходящего. Но главное, уходит боль, разрывающая сердце.

Прихожу в себя только на следующий день. Помятый. С головной болью и ломотой в теле. А еще я мокрый…

– Кирилл, твою мать! – рычу на помощника, который вылил на меня стакан воды, а теперь спокойно стоит.

Если бы не головная боль, то убил бы. Но сейчас голову так ломит, что нет сил даже встать с дивана.

– Вас все потеряли, Павел Денисович, – садится напротив меня. Достает из кармана блистер с аспирином. Выдавливает две таблетки в пустой бокал рядом с графином и заливает шипучку водой.

– Чего? – принимаю от него стакан. – Как потеряли?

– Вы здесь уже сутки после смерти Жени, – оповещает он меня, и я просыпаюсь, так и не сделав ни глотка шипучки.

– Черт! – хватаю телефон и пытаюсь разглядеть что-то на экране. Миллион пропущенных от родных. Один принятый от Нади.

Мы говорили с Надей?

Что я ей сказал?

Она не звонила мне больше.

Набираю свою невесту, но никто не отвечает ни с первого, ни с десятого раза.

Твою мать!

Набираю ее охранника.

– Степан, где Надежда? – рявкаю на него. – Дайте мне ее!

– Надежда вчера была у вас в офисе, затем приехала к вам домой. Собрала вещи и уехала к родителям. Я около ее дома. Она не выходила, – коротко отчитывается.

– Я сейчас буду, – говорю ему и отключаюсь. Вскакиваю и, игнорируя собственное состояние, принимаюсь собираться. – Кирилл, какие еще новости?

– Я ничего не говорил вашим родным, – встает следом. – Но сообщил ваше местоположение около получаса назад.

– Что насчет похорон? – переодеваюсь.

– Они послезавтра, – отвечает он, заставив меня остановиться. – Я решил, что завтра их лучше не проводить. Все же у вас свадьба.

– Свадьба… – вздыхаю, проклиная себя за происходящее. Впервые выпал на сутки из жизни. – Спасибо, Кирилл.