Текст книги "Послушный до дрожи (СИ)"

Автор книги: Анна Кота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 28. Спасибо

В дверь тихо постучали. Один раз – коротко.

Эл поднял голову от стекла бокала.

Пауза – ровно секунда. Не Нейт. Не горничная.

– Войдите.

Марлен стоял на пороге так, будто сам удивлён тем, что оказался здесь.

В этой комнате он не бывал никогда.

– Можно? – спросил он, и голос прозвучал почти формально.

Не вопрос, не просьба – но и не распоряжение.

Эл кивнул, но внутри что-то едва заметно дрогнуло: если Марлен пришёлсюда, значит, произошло что-то, что нельзя сказать нигде, где есть свидетели.

Марлен вошёл. Без обычной ленивой бравады – будто оставил её за дверью. Закрыл за собой тихо, ладонью, как делают те, кто не хочет, чтобы их слышали.

Эл замер, но не дрогнул. И только тогда Марлен посмотрел на него прямо.

– Ты вчера… – он сделал короткую паузу, словно подбирая слово, – удивил меня.

Эл слегка склонил голову. Ровная, идеальная вежливость.

– Извини за…

– За что? – перебил Марлен мягко, почти лениво. Но глаза были острее обычного. – За то, что не дал щенку снести мне челюсть? Или за то, что наконец показал, что ты – живой?

Эл промолчал. Плечи оставались ровными – но внутри что-то вздрогнуло.

Марлен коротко хмыкнул.

– Вот это всегда и бесило. Что за все эти годы я так и не увидел в тебе трещину. Ни сбоя ритма, ни фальшивой ноты.

– Но не думай, что ты когда-то выглядел как камень. Камни трескаются быстрее людей. Ты держался иначе. Жёстче. Упрямее.

Он сделал шаг ближе.

Пауза.

– До вчерашнего.

Угол его рта дрогнул – не улыбка. Констатация. Хищная.

– И, честно? – Марлен чуть наклонил голову, – я уважал это.

Эл вдохнул – почти незаметно.

Марлен продолжил:

– Правда в том, что вчера ты удержал баланс там, где я перешёл грань.

Тишина легла тяжёлая, как погасшее пламя.

– Поэтому, Эл, – сказал Марлен спокойно, без обычной насмешки, —спасибо.

Эл вскинул взгляд – коротко, почти испуганно.

Слово «спасибо » ударило по нему сильнее, чем любое давление.

Он ждал упрёка. Наказания. Даже презрения.

Но не благодарности. Она звучала опаснее.

– Я привёл тебя в этот дом, помнишь? – Марлен криво усмехнулся. – Говорил, что за это ты передо мной в долгу. Так вот, считай, теперь мы квиты.

Тишина стала другой – плотной, как если бы изменилось что-то важное.

Глаза Эла едва дрогнули – едва, но достаточно, чтобы это увидел только Марлен.

Эл будто на миг оступился внутри – не жестом, а дыханием, которое сорвалось на полудолю. Не от облегчения. А от того, что услышал то, что не ожидал услышать никогда.

Марлен остановился на секунду.

– А трещину твою… – он медленно провёл пальцем в воздухе, не касаясь, намечая линию у подбородка, – я всё-таки увидел.

Эл опустил ресницы. Дыхание остановилось.

– Не бойся. Трогать не буду.

В его взгляде мелькнуло мягкость – ровно на долю секунды, чтобы это можно было списать на небрежность.

– Не думай, что я когда-то хотел тебя сломать. В этом мне ни пользы, ни интереса. Ты был ценен тем, что держал форму —всегда. Это редкая, раздражающе редкая стабильность.

Марлен кивнул коротко, как признают факт, который не нравится, но отрицать бессмысленно.

– И ещё, – сказал он сухо. – Не строй иллюзий, что я стал нежным. Мне это не к лицу. Просто вчера ты удержал то, что могло завалить всех. Не только мальчишку.

– И меня тоже.Косвенно.Потому что если бы его увезли в коррекцию после моих игр – у меня был бы совсем другой разговор с госпожой.

Он ткнул пальцем в воздух – снова не касаясь:

– Ты просто… умеешь держать линию.

Марлен посмотрел на Эла пристальнее, будто решая – говорить ли дальше.

– Поэтому я и показал тебяейтогда. Потому что у тебя был хребет.

Эл опустил ресницы, признавая факт.

– Знал, что она тебя возьмет, – сказал Марлен. – Айвена ценит несгибаемых.

Он шагнул ближе – ровно настолько, чтобы слова прозвучали почти в ухо:

– То, что ты сделал, – не сюрприз. Это продолжение того, что я в тебе увидел тогда.

Марлен отступил, возвращая ленивый тон.

– Так что не льсти себе. Ты просто сделал то, для чего я тебя когда-то выбрал.

Марлен ушёл так же тихо, как пришёл.

Эл остался. Вытер бокал до идеальной чистоты – и позволил себе закрыть глаза на секунду.

Не от страха. А от того, что его действительно… пощадили.

Глава 29. Её треугольник

Дом к этому вечеру наконец выровнялся. Не просто успокоился – стал держать форму.

Ещё вчера три линии тянули в разные стороны, остро, как трещины:

Нейт – горячий, на грани срыва,

Марлен – давящий, проверяющий чужие пределы,

Эл – ровный, но с тонкой, внезапно проступившей трещиной.

После установки рамок – каждый занял своё место.

После наказания Нейт вошёл в рамку без сопротивления: не подавленный – собранный, как человек, который наконец понял, кому принадлежит.

После разговора Айвены с Элом, его внутренний стержень, который начал колебаться, пришел в равновесие. Исчез старый перекос зависимости, что годами тянулся между ним и Марленом. Эл выдохнул свободнее и держался с тем тихим достоинством, которое Айвена особенно в нём ценила.

Он чувствовала это почти физически: три линии её подчиненных больше не расходились, а складывались в треугольник, уравновешивая друг друга.

Устойчивая конструкция, которую можно уже нагружать.

И она решила – проверить эту устойчивость с Марленом и Нейтом.

Втроём. В её покоях.

Дом дрогнул лёгкой волной, признавая её волю. Айвена позволила себе тихую улыбку.

Ровность Эла оставалась за пределами сцены – тихой третьей точкой треугольника.

НЕЙТ

Браслет на запястье Нейта мягко дрогнул.

Зеркало ожило, распахнувшись как окно: перед ним – госпожа Айвена в лёгком пеньюаре сидела на кровати. Тёмная ткань лишь слегка прикрывала ее очертания, полумрак спальни делал линии острее.

У её ног сидел Марлен. Смиренный – словно вся его дерзость растворилась в тени. Она взяла виноградину протянула ему. Он принял её губами медленно с сосредоточенной покорностью.

Айвена чуть улыбнулась, отметив, что он сделал всё верно.

С ней Марлен был другим: тише, собраннее. Ограниченный рамкой – но цельный. Подчинённость делала его почти красивым.

Видеть его таким – было непривычно. Но сильнее било другое – мысль, что она показывает это Нейту намеренно.

Не чтобы ранить. Чтобы он понял своё место в структуре. Что чужая близость – не потеря, а путь.

И почему-то от этой мысли Нейту внутри стало и холодно, и горячо одновременно.

«Втроём. В моих покоях».

Слова появились на чёрном зеркале, будто резьба по стеклу, и тут же растаяли.

Нейт задержал дыхание.

Картинка исчезла. Зеркало снова стало пустым.

Браслет на руке засиял мягким зелёным сигналом:пора идти.

Нейт вошёл в покои госпожи – и замер у порога, не зная, куда деть взгляд.

Он заставил себя смотреть, по коду дома отворачиваться нельзя, но глаза всё равно спотыкались: на её полуобнаженном теле, на их с Марленом объятьях и поцелуях.

К лицу поднимался жар смущения.

Он ещё чувствовал полосы от наказания на коже – не боль, аструктуру, которую оно оставило.

И сейчас, видя сцену, он понял: это было не просто приглашение.

Это проверка того, чему он должен был научиться – не путать свои импульсы с её волей, держать отклик под контролем, не теряя живого огня.

Айвена стояла вплотную к Марлену. Пеньюар почти ничего не скрывал: каждая линия груди и изгиб бёдер были видны отчётливо через полупрозрачную ткань. Волосы спадали на плечи, ленты ткани дрожали при каждом движении.

Марлен держался ровно – как человек, которому обозначили границы, но оставили пространство дышать. В нём чувствовалось и смирение перед рамкой, и его хищная уверенность – приручённая, но не уничтоженная.

Айвена держала его за волосы, властно запрокидывала голову и целовала глубоко, без спешки – так целуют того, кто уже принадлежит. Поцелуй был настоящим: не игрой и не милостью.

Её ладонь скользнула по его груди вниз – задержалась в паху, легла поверх ткани, лениво, как хозяйка проверяет свою вещь.

Когда Марлен заметил Нейта, он едва слышно втянул воздух – не от испуга, а от того самого огня, что заставлял его переходить черту.

Будто вспомнив старую привычку, он выпрямился резче, его пальцы легли ей на талию выше дозволенного, словно он собирался притянуть её ближе.

Айвена заметила, но не отстранилась. Лишь кончиками пальцев чуть сильнее сжала его волосы – короткое движение, которое было не лаской, а напоминанием.

Марлен на мгновение замер. В его взгляде мелькнула дерзость.

Пальцы госпожи на его волосах сместились вниз – короткое, точное давление у основания черепа, движение, которое не причинило боли, но отключило желание вести.

Марлен выдохнул неохотно. Его плечи расслабились, ладонь сама скользнула ниже, туда, где ей и положено быть.

И Нейт сразу понял: вот почему Марлен такой рядом с ней. Не потому что он мягкий – а потому что её рука однажды поставила его туда, где он стоит. И потому что рядом с ней все его вспышки гаснут быстрее, чем он успевает понять, что вспыхнул.

Ему показалось, что она держит Марлена одной мыслью – так легко, что он почти сомневался, действительно ли тот сопротивлялся.

Нейт увидел в этом коротком обмене то, чего не видел раньше: Айвена не просто держала Марлена рядом.

Она держала его в руках – тонко, точно, но так, что он не смел идти против её ритма.

Айвена посмотрела на Нейта. Их взгляды встретились. Она видела смущение Нейта так же ясно, как его дыхание. Её губы тронула лёгкая, лениво-играющая улыбка.

– Стой, – сказала она тихо, но властно. – Смотри.

Тон был тем же, что в кабинете, когда она объясняла границы: тихий, спокойный – и тем не менее абсолютный.

Нейт подчинился легче, чем ожидал от себя. Потому что сегодня он уже понимал: смотреть – значит не вмешиваться. Смотреть – значит доверять её власти.

Однако в груди что-то кольнуло. Марлен был ближе, старше в этой связи, опытнее.

Смотреть означало признать свою неспособность быть там, где стоит Марлен. И одновременно признать её право решать, где он должен быть.

От этой правды внутри что-то болезненно и сладко сжалось – как от удара, который ставит на место.

Сердце Нейта билось слишком громко. Он понял: его смущение уже принадлежит ей, как и дыхание. Она сделала его частью игры.

Приказ был смотреть – и он смотрел. На её тело, на мягко колышущийся пеньюар, на руки, державшие другого мужчину.

Каждое её движение притягивало. Линия ноги под пеньюаром открывалась при шаге, тонкие ленты на плечах казались готовы сорваться в любой миг.

Нейт ловил себя на том, что не может отвести взгляд – и в груди что-то тихо шелохнулось. Непривычное чувство. Не больно, но ощутимо, как если бы кто-то дотронулся до свежего синяка.

Он не ожидал от себя такого. Не здесь, не сейчас, когда он должен был думать о форме, о дыхании, о том, чтобы не сделать ошибку.

Рука госпожи в волосах Марлена выглядела так естественно, будто она держала его так уже сотни раз.

Айвена целовала его уверенно, глубоко, так, как целуют того, чья связь уже сложилась, проверена и прожита.

Нейт почувствовал, как сердце на мгновение проваливается вниз. Это не было ревностью. Но было чем-то другим: щемящим осознанием, что у Марлена уже есть то, чего у него ещё нет.

Заслуженная близость, уже пройденный путь, место рядом с ней – выстроенное, закреплённое, признанное.

А он – только начал этот путь.

Только после наказания, действительно доверился ей. Только почувствовал, что она держит его не из игры, а по-настоящему.

И это «по-настоящему» оказалось таким важным, что от мысли, что другой мужчина стоит ближе, чем он, в груди что-то сжалось.

Нейт на секунду опустил взгляд – и тут же усилием поднял обратно. Смотреть – значит не прятаться. Ревность была тихой, почти невидимой, но – была.

Смесь стыда и желания быть ближе. И – ещё сильнее желание выдержать. Ревность не к Марлену, а к дистанции между ним и ней. К той полоске пространства, которую он ещё должен заслужить. Она не жгла – она формировала. И ощущение этого расстояния вдруг сделало его желание держаться в рамках почти осязаемым.

Айвена не отпустила Марлена. Но свободной рукой сделала короткий, властный жест:

– Подойди.

Нейт шагнул ближе. Сердце билось в горле, но он подчинился. Теперь он чувствовал запах её кожи и вина на губах.

Почему-то именно запах ударил сильнее любого прикосновения.

На секунду ему показалось, что он осмелится подойти на шаг ближе, но только если она позволит – иначе тело просто не двинется. Всё внутри подалось вперёд, но он удержал себя, потому что понял: его шаг – продолжение её жеста, а не его желания.

Айвена не прервала поцелуй. Только скользнула ладонью по его груди, задержала пальцы на ключице, шее, подбородке. Это было не лаской, а знаком: он тоже принадлежит моменту.

Нейт стоял рядом, почти касаясь их. Пеньюар спадал с её плеча, открывая грудь. Одна её рука держала Марлена. Вторая – коснулась живота и бедра Нейта.

– Хорошо, – сказала Айвена, отстраняясь от Марлена. Её взгляд скользнул между двумя мужчинами. – Вы оба мои. Но каждый в своей форме.

Пальцы сильнее сжали бедро Нейта.

– Ты смущаешься, – произнесла она тихо.

– Да, госпожа, – голос Нейта чуть хриплый.

– Первый раз втроём?

Он кивнул. Щёки загорелись.

Айвена улыбнулась, наслаждаясь этим.

– Значит, будешь смущаться красиво. Для меня.

Марлен за её плечом чуть приподнял бровь, чуть усмехнувшись. Но теперь в его взгляде не было яда.

Он видел, как Нейт краснеет – и принимал это как часть общей формы, а не повод для давления.

– Ты служишь мне. Только мне, – сказала Айвена тихо, но воздух будто дрогнул. – Даже если он рядом.

Её пальцы коснулись лица Нейта.

Мир сузился до этой точки касания.

Айвена сделала ленивый жест к столику:

– Подай бокал.

Марлен молча подчинился. Подал ей бокал обеими руками, низко, почти склонившись, превращая движение в форму.

Она пригубила вино, и лампа поймала блеск в каплях.

– Теперь угости его, – сказала она, кивнув в сторону Нейта.

В этом движении – бокал, ладонь, лёгкая задержка – не было вызова.

Но было воспоминание: недавно они стояли друг против друга.

Сегодня – другая сцена.

И Нейт понял: это и есть рамка. Марлен не давит – он ведёт так, как велено.

Марлен поднёс ему бокал. Нейт приоткрыл губы, и край стекла коснулся их. Вино скользнуло в рот, прохладное, терпкое. Горло обожгло лёгким жаром. Но настоящим испытанием было не вино.

Настоящее – это позволить другому мужчине быть проводником её воли.

Принимать, не сопротивляясь, не поморщившись, не отвернувшись.

Вчера он бы не выдержал. Сегодня – выдержал. И в этом была его победа, даже если лицо горело от стыда.

Марлен смотрел спокойно, с лёгкой усмешкой осознанного старшинства, но без угрозы. Он чуть дольше задержал бокал возле губ Нейта, будто растягивая миг – так, как делают, когда знают своё место и выполняют волю хозяйки.

Нейт поднял глаза – на неё.

Айвена смотрела на них обоих, будто управляла каждым движением.

– Даже смущение твоё – для меня, – сказала госпожа тихо.

Нейт вспыхнул. Сделал ещё глоток. Марлен не моргнул, не нарушил ритма.

Айвена протянула руку, провела кончиком пальца по его губам. Нейт откликнулся мгновенно: губы приоткрылись сами, дыхание стало глубже.

– Вот так, – сказала она. – Но рано.

Она убрала руку – и пустота жгла сильнее прикосновения.

– Теперь вы оба готовы.

Айвена отошла. Мягкая ткань пеньюара скользнула по телу, свет подчеркнул изгибы.

На столике ждала игрушка – чёрный страпон с тонкими ремнями.

Она взяла его и вернулась.

Марлен шагнул за спину Нейта уверенно, без колебаний, будто давно знал этот ритм.

Ровный. Собранный. Вписанный в тройку.

По её жесту Нейт опустился перед ней на колени. Рука Марлена легла ему на затылок – крепко, точно. Пальцы Айвены игриво скользнули по щеке Нейта.

– Один горит, – сказала она. – Другой держит. И оба мои.

Кончик страпона коснулся рта Нейта, она медленно провела игрушкой по нижней губе.

Марлен держал голову – в функции, без провокаций.

Айвена видела: структура выдерживает.

Марлен держит. Нейт открывается. И она ведёт.

– Прими.

Рот Нейта приоткрылся, дыхание сорвалось.

Госпожа улыбнулась краем губ. В её взгляде была только спокойная власть.

– Вот так.

И ввела.

Игрушка вошла в рот – прохладная, гладкая. Неспешное движение госпожи задало ритм. Марлен фиксировал голову Нейта, не оставляя выбора, но и не ломая – только задавая нужную точку.

Нейт не сопротивлялся. Его отклик был честным: смятение, желание, послушание.

Он смотрел на неё снизу вверх, видел грудь сквозь тонкую ткань, чувствовал женский запах.

– Глубже, – велела Айвена мягко, но неумолимо.

Нейт раскрылся шире. Дыхание сорвалось, глаза заслезились, слюна блестела на губах. Айвена держала его взгляд, не позволяя спрятаться.

Он не знал, как выглядит в этот момент – и боялся узнать. Но смущение ушло так же быстро, как и пришло, потому что в её взгляде не было оценки. Там была власть хозяйки, которой он хотел принадлежать.

Марлен позади удерживал его голову. И в этом чувствоваласьопора, а не угроза. Два касания сходились в Нейте: её страпон спереди, его рука сзади. А Нейт стал проводником их ритма.

Айвена вела спокойно, почти лениво.

– Красиво, – сказала она. Пеньюар словно бы невзначай соскользнул с её плечах, открыв изгиб шеи. – Ты горишь для меня.

Нейт смотрел ей в глаза. Слёзы застилали взгляд, но он не пытался закрыться. Он отдавал себя ей. Полностью. Окончательно и бесповоротно.

Марлен уверенно направил его вперёд и задержал. Страпон вошёл глубже, упёрся в горло.

Нейт захрипел, сглотнул судорожно. Жар ударил в пах.

– Вот так, – сказала Айвена. – Я держу тебя.

Нейт раскрывался глубже, чем сам ожидал. Мышцы горла сопротивлялись, но постепенно начинали отпускать. Сопротивление превращалось в проводимость.

Она усилила нажим. Игрушка вошла почти полностью.

И в этот момент всё в нём оборвалось и вспыхнуло. Оргазм накрыл Нейта внезапно, без прикосновений – только от того, что он полностью отдался ей.

Это не его тело выбрало момент. Это она позволила. Его оргазм принадлежал ей так же, как дыхание, как дрожь в коленях, как влага на подбородке.

Тело выгнулось, колени дрожали, он кончил, задыхаясь, но без попытки отстраниться. Это было особым видом счастья – приподнести себя в дар.

Марлен держал голову Нейта, не давая уйти. Кислорода не хватало, но он держал форму до конца.

Айвена положила ладонь ему на волосы. Лёгкое, властное касание. Этого оказалось достаточно, чтобы он рухнул в её руки – обессиленный, но счастливый.

Пальцы госпожи задержались чуть дольше, чем нужно – и он почувствовал: ей хорошо. Не от его тела, а от того, что он подчинился ей полностью.

Айвена смотрела на него как на завершённую работу – не просто довольная, а сытая властью.

Воздух между ними стал горячее. Она не выдохнула – почти простонала, едва слышно, как если бы позволила себе мгновение удовольствия за его послушание.

Когда его отпустили, грудь вздымалась судорожно, горло саднило, тело дрожало – не от холода, а от напряжения, которое он держал до конца.

Айвена устроилась на краю широкой кровати. Шёлк пеньюара зашуршал о простыни. Лёгким жестом она позвала обоих.

Марлен лёг рядом, положив голову ей на бедро. Её ладонь опустилась ему на грудь, отметив: «сделал хорошо».

Другой рукой она гладила Нейта. Он остался у её ног на полу, уткнулся ей в колени. Дышал глубоко, пытаясь поймать равновесие. Её пальцы скользнули по его волосам, задержались на затылке. Движение простое – но для него оно значило больше, чем всё, что былодо.

Когда Нейт остался у её ног, Айвена почувствовала, что дом дышит ровно. Три линии держат вес сцены. Никто не выходит за грань. Всё под контролем – под её рукой.

И поэтому она позволила себе расслабить плечи на долю секунды – роскошь, которую хозяйка может позволить только в идеально собранном доме.

– Ты сдался правильно, – сказала она. Голос низкий, с мягкой силой.

Нейт тихо всхлипнул. Слов не нашлось. Он только прижался к ней сильнее, вбирая тепло её кожи. Дрожь и усталость превращались внутри него в тихое счастье.

Нейт дышал у её коленей и чувствовал:принадлежит. И эта принадлежность была наградой.

Грудь всё ещё рвалась сбивчивым дыханием. Мышцы ныли, челюсть сводило, пальцы дрожали.

Айвена не торопясь пила вино уверенная, что он останется у её ног столько, сколько нужно.

Нейт закрыл глаза. От её касания внутри стало теплее. Он знал: она видела, как он горел, как держался – и как сдался.

Он вдохнул глубже и благодарно прижался к её бедру. Тёплый шёлк, вино, кожа – всё смешалось.

Нейт впервые за всю жизнь почувствовал, что принадлежность – это состояние, в котором дышится легче. Не потеря себя – а заново открытая форма, в которую он раньше не пытался войти, пока она не показала путь.

Рядом лежал Марлен. Её ладонь покоилась у него на груди. Нейт видел это боковым зрением, но не чувствовал ревности.

Она держала обоих. И от этого её власть становилась глубже.

Постепенно дыхание выровнялось. Дрожь ушла. Осталась мягкая пустота после вспышки – и чувство:он на своём месте.

У её коленей.

Под её рукой.

В её доме.

В её власти.

Ради этого он здесь. Ради этого – дышит.