Текст книги "Послушный до дрожи (СИ)"

Автор книги: Анна Кота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Послушный до дрожи

Пролог

В Лунном доме продавали не тела, а перформанс.

Здесь платили за отклик, за красоту момента,

за власть над живым дыханием.

Аукцион

Вип-зал «Лунного дома» тонул в бархатной тишине. Полукруг кресел смыкал амфитеатр вокруг подиума, подсвеченного мягкими линиями света.

Элира Морвен вышла первой. Её шаги размеренные, лёгкие, как дыхание пространства, которое подчинялось ей без слов.

Тишина легла плотнее. Свет сместился, обозначая центр.

За ней – молодой мужчина. Почти нагой: только узкая полоса ткани на бёдрах. Открытый в своей уязвимости и спокойствии.

Подтянутое тело, чистые линии, светлая кожа. В походке – ни стеснения, ни игры. Лишь естественная готовность.

Элира подвела его к подиуму.

Лёгкий жест – и он опустился на колени. Спина ровная. Руки на бёдрах. Голова склонена. Поза – идеальная, будто высеченная из дыхания и дисциплины.

В зале стало тихо. Взгляды женщин были спокойны, но внимательны; одна подняла бокал, другая поправила браслет на запястье, третья слегка улыбнулась.

– Представляю вашему вниманию Нейта, – сказала Элира. Её голос был тихим, но каждая женщина услышала его отчётливо. – Первый экземпляр новой линии. Чистая телесность.

За её спиной вспыхнула голограмма ставок, но все взгляды были прикованы не к экрану – к нему.

– Делайте ваши ставки.

Элира коснулась плеча Нейта, провела ладонью вниз, едва ощутимо.

Он не двигался, лишь дыхание стало глубже – как будто тело само отвечало на её прикосновение.

И этого было достаточно, чтобы воздух сгустился.

Свет мягко стекал по коже, зал ловил линии, отблески, микрожесты, словно музыку без звука.

– У него живой отклик. Не выученный, не сыгранный – настоящий, – сказала Элира.

Её пальцы скользнули выше, обозначая траекторию движения, и Нейт поднял взгляд – снизу вверх. Покорный, чистый, прозрачный, как поверхность океана перед штормом.

Мгновение – и Элира ответила лёгкой улыбкой. И всё стало предельно ясно: между ними не было спектакля, только дыхание и власть, которую никто не оспаривал.

Ставки менялись на экране, вспыхивая цифрами.

Элира взяла флакон с маслом.

Крошечная капля упала ей на пальцы. Запахло тёплым деревом и чем-то горьковато-пряным.

Она поднесла руку к свету – масло блеснуло янтарём.

Элира позволила капле упасть ему на грудь. Свет поймал этот отблеск, и зал словно вдохнул вместе с Нейтом.

Элира положила ладонь на грудь мужчины. Медленный, почти ритуальный жест. Масло растекалось тонкой дорожкой, и от этого движение казалось ещё медленнее.

Кожа под её рукой едва заметно дрогнула – не жестом, а дыханием, как будто всё тело отозвалось одним вздохом.

Каждая женщина видела, как поднимается его грудь, как свет задерживается на изгибах плеч.

Элира провела рукой выше, потом чуть ниже, словно пробуя форму.

Не касание – измерение.

Её движение было точным, почти исследовательским, но в нём жила странная нежность: власть, обращённая в жест.

– Видите? – произнесла Элира негромко. – Он создан для отклика.

Её большой палец коснулся нижней губы Нейта. Медленно, будто проверяя упругость кожи.

– Он откликается кожей, дыханием, телом.

Его губы дрогнули, разомкнулись чуть шире. Палец задержался.

Она провела им вдоль губ, по самому краю. Масло блеснуло, оставляя тонкий след. Нейт открыл рот и чуть подался навстречу.

Она чуть задержала дыхание.

Палец вошёл внутрь. Его рот сомкнулся горячо, влажно. Язык коснулся подушечки. Нейт застонал тихо, в горле дрогнул звук – не просьба, а чистое служение.

Элира медленно вынула палец – блестящий от слюны – и сразу вложила два. Он задохнулся, но подчинился: губы растянулись, дыхание сорвалось хрипом. Голова качнулась, но он не отстранился – наоборот, втянул глубже.

Тишина в зале уплотнилась. Ставки подскочили разом.

Элира задержала пальцы дольше.

Влага блеснула в его глазах. Зал видел, как он задыхается, как напрягается горло, как плечи дрожат от усилия: покорность, в которой не было ни грамма фальши.

Нейт сдерживал дыхание, но держался.

Элира медленно вынула пальцы. Нейт шумно вдохнул.

Слёзы блеснули на ресницах, прозрачная капля скатилась по щеке. Влажный рот остался приоткрытым. Слюна тянулась блестящей нитью, когда его голова качнулась назад.

– Видите? Он создан для этого, – Элира провела большим пальцем по его щеке. Стерла влагу.

– Даже в слезах красив.

Она отступила на полшага, позволив залу рассмотреть его целиком. Контуры тела, линии света, дыхание – всё соединилось в едином ритме. Это был не человек, а живое отражение её темпа и намерения.

Голограмма дрогнула, застыв на верхней отметке. Элира кивнула едва заметно, словно поставила подпись.

– Победительница известна.

Из полукруга кресел поднялась Айвена Миррель – высокая, в платье цвета красного вина. Она шла медленно, шаги звучали тише, чем сердцебиение Нейта. Она остановилась напротив подиума.

Элира отступила, уступая ей место.

Айвена протянула руку. Ладонь легла на подбородок Нейта, приподняла лицо.

Глаза Нейта поднялись – влажные, распахнутые.

Большой палец провёл по его губам, задержался у уголка. Они дрогнули, приоткрылись.

Айвена улыбнулась. И вложила палец в его рот – твёрдо, не спрашивая.

Как жест присвоения.

Губы Нейта сомкнулись, и он послушно склонил голову к её руке.

Кто-то в зале позволил себе улыбку – короткую, почти тень, исчезнувшую прежде, чем её успели заметить.

Гостьи не аплодировали – в Лунном доме умели хранить тишину. И в этой тишине было ясно: спектакль завершён.

Айвена задержалась у подиума. Нейт всё ещё стоял в форме: спина ровная, руки на бёдрах.

Даже с заплаканным лицом он держался безупречно. Не из упрямства – из сути.

Не сломан – и не актёр.

Привычные мальчики для утех старались “играть красиво” – и быстро надоедали.

Этот – жил в своём подчинении. Его дыхание, дрожь, слёзы – всё было настоящим.

Таких редко выставляют на витрину. И потому она знала: попробует его первой.

Глава 1. Порог нового дома

НЕЙТ

Нейт стоял у ворот.

Дом был слишком совершенным, чтобы быть старым: каменная кладка под старину, арочные окна, черепица с металлическим блеском. Всё это выглядело как маска, за которой, наверняка, скрывалось дыхание современных технологий.

Нейт вдохнул глубже, плечи чуть повело, будто хотелось съежиться. Наверняка, здесь от него потребуют изящной формы, а он телесный – живой, без прикрас.

Мысль о вчерашнем аукционе кольнула. Госпожа Айвена сидела неподвижно, словно высеченная из камня, пока остальные делали ставки. Лишь в самом конце она перебила последнюю ставку. Когда объявили победительницу, она неспешно подошла к нему. Очертила линию губ и её палец вошёл внутрь, твёрдо, без колебаний. Тогда он понял: эта женщина не станет спрашивать. Она задаст рамку.

Воспоминание вспыхнуло внезапно – её палец, вкус масла, тот миг, когда дыхание сорвалось. Внутри всё отозвалось так же: дрожь, тепло, лёгкое напряжение – и странное спокойствие под ним.

В этом прикосновении чувствовалось власть. Дом вызывал тот же эффект: четкие линии требовали встроиться.

Элира сказала: "Айвена Миррель не получила его в собственность. Лишь выиграла право бессрочной аренды".

О ней в Лунном доме знали давно: состоятельная, госпожа, которая ценит форму. Через её руки прошли многие мужчины.

«Она тебя дошлифует», – сказала Элира напоследок. И это прозвучало одновременно как обещание, и как приговор.

Нейт вдохнул глубже.

Светловолосый мужчина появился у ворот – в идеально сидящем костюме.

Серые радужки – метка служебной касты.

Один из таких же, как он. Но не совсем.

Лет тридцать с небольшим, лицо словно выточено для витрины: резкие скулы, тонкая линия губ. В нём чувствовалась собранность, что приходит через годы службы.

Но за выучкой пряталась тень усталости. Нейт почувствовал это сразу. В груди что-то откликнулось неприятной тягой, ему захотелось расправить плечи, но вместо этого он только сильнее втянул живот.

Мужчина остановился напротив и едва заметно кивнул.

– Добрый вечер, – произнёс он чётко, почти без интонаций. – Нейт из Лунного дома, не так ли?

– Да.

Мужчина выдержал паузу, и в этой тишине Нейт ощутил, будто его оценивают и взвешивают.

Через мгновение ворота раскрылись бесшумно.

– Проходи, – сказал мужчина, чуть отступив в сторону. – Меня зовут Эл. Мне поручили тебя встретить.

Он направился к дому – уверенно, без оглядки.

Нейт последовал за ним, чувствуя, как под ногами вспыхивают линии подсветки на мощеной дорожке. Свечение отзывалось в ступнях, будто дом анализировал его шаги.

Холл встретил их тишиной и запахом полироли. Высокие потолки, ковры, заглушающие шаги, тяжёлые картины в резных рамах. На первый взгляд – старинное поместье. Но сенсорные линии ловили каждое движение, двери открывались сами, словно дом был живым.

Нейт поймал себя на том, что нервничал и оттого шел быстрее, чем нужно. Эл двигался почти бесшумно. Его походка была безупречной – ровная, лишённая лишних жестов. И рядом с ним Нейт чувствовал себя неуклюжим. Собственные движения казались ему спонтанными и слишком резкими.

Эл был высоким и утонченным. Светлые волосы до плеч подчёркивали бледность кожи. Лицо холодное, сдержанное, без эмоций.

Нейт поймал себя на том, что смотрит слишком пристально, и смущенно отвёл взгляд.

– Госпожа Миррель обычно берёт тех, кто умеет держать форму, – произнёс Эл, не поворачивая головы. Его голос звучал спокойно, но в нём читалась тугая нота, как в струне, перетянутой сильнее, чем нужно. – А ты… первыйтакой.

Нейт сжал губы и хотел было обидеться, но почувствовал: за этими словами не только холод. Взгляд, брошенный вскользь, выдал больше – Эл и правда пытался понять, за что его выбрали. И от этого внутри дрогнуло. Нейт и сам хотел бы знать.

Они остановились у двери в конце коридора. Эл провёл ладонью по сенсору – створка разъехалась.

– Здесь живут арендные. – Нейта жестом пригласили внутрь.

Комната оказалась почти пустой.

После ковров, витражей и картин голые стены выглядели ярким контрастом. Дом сиял роскошью, а здесь только строгость, словно это дисциплинарная камера.

Из обстановки только шкаф, жёсткая кровать с тонким покрывалом и зеркало во всю стену.

Пространство, где нельзя спрятаться.

Нейт поставил у двери свой кейс. Металлический угол глухо ударился о пол. Внутри – пара сменных комплектов, уход. Минимум для существования.

Он огляделся и открыл встроенный шкаф.

На полках – аккуратные стопки одинаковой одежды: рубашки, брюки, белье. Всё сортированно по размерам.

– Базовый набор, – пояснил Эл. Его отражение в зеркале стояло прямо за плечом. – Можешь пользоваться. Насчёт остального госпожа решит.

Он задержал взгляд на кейсе Нейта.

– Свой можешь не распаковывать. Не понадобится.

Его голос был ровным, но в глазах мелькнуло что-то личное. Как будто он сам когда-то открывал подобный шкаф – и с тех пор жил только по его содержимому.

За другой дверцей шкафа Нейт обнаружил другой порядок.

Металл и кожа.

Ошейники, браслеты для фиксации. Маски – гладкие, безликие. Кляпы, ремни, стальные кольца для подвесов.

Всё разложено ровно, будто и это часть быта, как полотенца или белье.

Запах кожи и холод металла ударил в нос.

Горло пересохло, дыхание сбилось.

Нейт протянул руку, взял одну из масок, целиком покрывающих голову. Кожа была тяжёлая, с холодной пряжкой.

Он не сразу понял, какой стороной её надевают, и перевернул в ладонях – как чужое лицо, пытаясь угадать, где глаза.

Он никогда не пользовался амуницией. В его сценах всё решало тело – взгляд, дыхание, касание. А это выглядело иначе.

Маска выскользнула из рук, упала и глухо ударилась об пол. Нейту стало неловко, будто он уронил что-то живое.

Он поспешно поднял её, вернул на полку и захлопнул дверцу. Пальцы дрожали – не от страха, от незнания, куда их деть.

– Похоже, у тебя нет выучки к подобным сценам.

Нейт вздрогнул.

В отражении – Эл, всё так же безупречный: спина прямая, руки за спиной, взгляд спокойный.

Только на миг уголок рта дрогнул – не насмешка, не жалость, а будто лёгкое узнавание.

Как если бы он помнил, каково это – не знать, с какой стороны надевается форма.

Ладони Нейта скользнули по бёдрам – жест, чтобы удержать себя в теле. Он поймал в зеркале своё отражение: слишком открытый. Всё, что он чувствовал, отражалось на лице.

Эл посмотрел на него с лёгкой задержкой. В его взгляде было что-то большее, чем проверка: как будто он видел в Нейте собственное прошлое – ту неуверенность, которая когда-то дрожала в плечах.

– Значит выбрали не за это, – заметил Эл тихо. – Посмотрим, за что ещё...

Нейт нервно прошелся по комнате и сел на кровать. Сжал пальцы на покрывале.

– В этом доме есть код, который тебе предстоит выучить и неукоснительно следовать, – подытожил Эл.

– А если я… ошибусь? – выдохнул Нейт.

Мужчина долго смотрел на него. В этом взгляде читалось холодное требование, которое не оставляет выбора.

– Ошибки здесь – роскошь, – сказал Эл после паузы. – У меня их уже быть не может. У тебя пока есть шанс.

Он говорил, как будто он повторял заученный текст, но манера держаться выдавала больше. Нейт почувствовал как тяжесть в чужих плечах эхом отзывалась у него в груди.

– Госпожа прибудет вечером. Осмотрись пока. Уюта не ищи – приватники здесь, чтобы служить.

Сухие слова прозвучали как закон. Но, казалось, Эл произнёс их не только для него.

Дверь закрылась мягко, оставив Нейта в тишине. Только теперь он позволил себе вдохнуть глубже, словно впервые за весь день.

Прошелся по комнате. Вернулся к кровати, похлопал по жесткому матрасу, который не прогибался под рукой.

Пальцы непроизвольно сжались на ткани покрывала, будто Нейт пытался зацепиться хоть за что-то. Под рукой собрались складки – хоть какой-то след его присутствия в чужом месте.

Новый дом казался холодным, выверенным, строгим.

Нейт впервые ясно ощутил, что стоит не просто в новой комнате, а на пороге перемен.

Дрожь в груди переплеталась с упорством.

Он справится. Или сломается. Другого пути нет.

Глава 2. След тепла

Нейт не смог долго оставаться в комнате – голые стены будто сдвигались, давили. Он походил из угла в угол, потом сел на жёсткую кровать и взглянул в зеркало.

Тёмные, чуть волнистые волосы спадали на лоб. Из-под чёлки смотрели серые глаза. Ниже – ровные плечи, тонкие линии ключиц, кожа светлая, почти прозрачная. В школе телесной линии говорили, что он рождён, чтобы притягивать взгляды. Мадам Морвен в Лунном доме любила повторять, что он создан для витрины.

Нейт знал, как пользоваться этим телом: как повернуть голову, чтобы свет лёг по линии шеи, как замедлить дыхание, чтобы кто-то задержал взгляд.

Здесь под ровным светом комнаты, он видел просто себя: слишком бледного, усталого, без защиты. Нейт невольно выпрямился, поправил волосы, потом опустил руки. В отражении не было привычного отблеска сцены – света, который делает тело живым, когда на него смотрят. И от этого становилось тревожно, будто его держат под прицелом, но никто не смотрит.

Может быть, он и правда создан, чтобы существовать под светом и чужим взглядом. И потому в тишине комнаты одному ему становилось особенно не по себе.

Эл сказал, что он может осмотреться. Предположив, что имелся в виду весь дом, он поднялся и вышел.

Коридор встретил его тишиной, в которой каждый шаг звучал громче, чем хотелось бы. Линии подсветки под подошвами реагировали мягким светом. Его передвижения по дому наверняка фиксируются, и это только усиливало ощущение наблюдающего за ним чужого пространства.

В дальнем конце коридора мелькнула фигура горничной. Та скользнула по нему взглядом, но не остановилась – от этого ощущение дома стало ещё строже.

Нейт прошёл мимо высокого окна с витражом. Присмотрелся к узору. Ровные линии и цветное стекло – всё оказалось без шероховатостей и трещин. И от этого возникло чувство, что этот дом как идеальная декорация. Сенсоры, которые мелькали тут и там, реагируя на движение, усиливали ощущение сцены – будто он под прожектором.

Вдруг сквозняк донёс до него сладкий запах выпечки – как дыхание чего-то тёплого. Нейт пошёл на этот аромат корицы, спустился на цокольный этаж и вскоре нашёл источник.

Кухня встретила его жаром и запахом теста. Медные кастрюли блестели в солнечном свете, пробивающемся из окна под потолком. Огонь шипел под чугуном, в котором что-то булькало.

У плиты стояла полная пожилая женщина с круглым лицом и красными от жара руками. Повариха бросила на него взгляд поверх кастрюли.

– Ну и кого это к нам принесло?

– Новенький? – предположила она, помешивая варево в кастрюле.

– Нейт, – представился он.

– Ишь, какой красавец, аж тесто подниматься быстрее стало.

Он невольно улыбнулся. Женщина напомнила ему экономку в доме первой хозяйки, куда он попал сразу после выпуска. Та хоть и была ворчливой, всегда угощала его чем-нибудь сладким.

– Все вы красивые… пока не закапризничаете, – беззлобно заметила старуха, не отвлекаясь от процесса.

– За всех не скажу, но я не капризный, – возразил он, осматриваясь вокруг.

На столе лежали ещё тёплые булки, воздух был густой от пряных трав и пара.

– Все так говорят поначалу, – отрезала она. – А потом начинают нос воротить от стряпни.

Старуха вытерла руки о полотенце и подошла ближе, осматривая Нейта.

– Никогда не видел, чтобы готовили на огне, – заметил он, чуть смутившись от столь пристального внимания.

– У нас всё по-старинке. Режем, месим, жарим сами. Пасту из автоматов пусть простолюдины жуют – им и порошок за еду сойдёт. А у нас – хлеб настоящий.

Она кивнула на табурет у стола. Как только Нейт сел, перед ним оказалась кружка, в которую повариха плеснула из чайника тёмный настой, и шлёпнула рядом тарелку с горячими булочками.

– Ешь уж, пока горячие.

– Спасибо. – Нейт с благодарностью взял булку.

Сдоба мягко пружинила в пальцах, корочка чуть обожгла кожу. Когда он откусил, сладкий пар ударил в нос, и рот наполнился тягучим теплом.

Чай оказался терпким, с горечью трав, обжёг язык и горло, заставив сделать резкий вдох. Тепло расходилось по груди, и на миг стало так тихо, что слышно было только, как потрескивают дрова в печи и сердце бьётся в висках.

Слишком простое, но сейчас странно нужное ощущение.

– А сколько в этом доме людей? – спросил он, прожевал угощение.

– Из простых, окромя меня, две горничные: убираются по дому и помогают на кухне. Ну а из ваших – Эл, он тихий. А Марлена сразу узнаешь, – она хмыкнула, будто усмехнувшись сама себе. – Правая рука госпожи.

– Его ни с кем не спутаешь.

Повариха рассказывала, не отрываясь от процесса: посыпав стол мукой, она принялась за тесто.

Слова ложились твёрдо, будто она месила обитателей дома вместе с тестом.

– А хозяйка? – осторожно поинтересовался Нейт.

– Хозяйка у нас одна, мальчик. С ней спорить не станешь.

Пауза.

– Я тебе так скажу: делай, что велят, и ешь, что дают. Тогда, может, и задержишься подольше остальных.

– Я умею слушаться, – Нейт спокойно встретил её взгляд.

– Посмотрим. Красота быстро приедается. А слушаться долго никто не умеет, – хмыкнула она коротко, жёстко, словно отрезала ножом. И отвернулась обратно к кастрюле, будто разговор был окончен.

Когда Нейт вернулся в свою комнату, запах булки ещё держался на пальцах.

Зеркало снова отражало его слишком открыто, но теперь он видел в отражении лёгкий след тепла – будто кухня оставила на нём отпечаток. И странным образом это добавило этому месту смысл – не витринный, не сценический, а живой.

Глава 3. Перед дверью

Нейт принял душ, переоделся в базовый комплект из шкафа – рубашка пришлась ему впору, подчёркивала фигуру.

Время тянулось вязко, пока не раздался тихий стук.

Эл вошёл бесшумно.

– Идём, – сказал он, скользнул по Нейту взглядом, словно проверяя, готов ли. – Провожу тебя к госпоже.

Слова прозвучали спокойно, но в груди у Нейта что-то дрогнуло. Он выдохнул, провёл ладонью по вороту – ткань казалась слишком плотной, чужой. Мысль о встрече с Айвеной притягивала и тревожила одновременно, как свет, к которому тянутся, зная, что он обжигает.

И вот они уже ждали вдвоём у дверей ее кабинета.

В коридоре стояла такая тишина, что слышно было, как линии света под полом медленно перетекают одна в другую, реагируя на дыхание.

Где-то далеко щёлкнул замок – не здесь, но звук прошёл по пространству, как напоминание о порядке.

Эл держался по форме: плечи собраны, голова чуть склонена.

Нейт стоял рядом, разглядывая резные узоры на двери. Взгляд то и дело останавливался на линии света под порогом – он ждал, когда та откроется, и его позовут.

Нейт сжал пальцы, разжал их снова. Время будто остановилось в ожидании.

В какой-то момент из-за поворота коридора появился мужчина. Он шёл неторопливо, так, будто сам воздух уступал ему дорогу. Высокий. Тёмные волосы зачесаны назад, подчёркивая резкие черты лица. Серебристый ободок радужки блеснул в свете – маркировка элитного сопровождающего.

При его приближении Эл склонил голову слишком поспешно, будто это не решение, а рефлекс. Нейт уловил в этом движении уступку, которая рождается из привычки быть ниже.

Мужчина замедлил шаг, остановился перед ними; коридор будто сузился.

– Марлен, – произнес Эл негромко, без тени эмоции.

Однако тот не обратил на него внимания – как на часть интерьера, правильно стоящую на своём месте.

Взгляд Марлена скользнул к Нейту:

– М-да… и это вот – новый приватник? – он прищурился: оценка, насмешка.

Нейт молчал. Спина ровная, подбородок приподнят. Он просто стоял – как учили, без жестов и слов.

Эл чуть заметно дёрнулся, будто хотел толкнуть его локтем, призывая к ответу.

Марлен присмотрелся к Нейту внимательнее, задержавшись на плечах и руках – слишком простая, живая пластика, без тени элитной выучки.

– Ты, может, ещё не понял, куда попал? Здесь мне кланяются. – Он сказал это почти лениво, как правило, которому не нужно объяснений.

Нейт знал – это не правило. Это прихоть, произнесённая уверенным тоном. В груди поднялось упрямое тепло – не дерзость, а простая уверенность: приватники не склонялись перед другими служебными.

– Если ты настолько неотёсан, повторяй за старшим, – он кивнул на Эла.

Эл чуть заметно дрогнул, словно уже знал цену этому взгляду.

– Упрямый, значит? Что ж, придётся тебя вразумить, – уголки губ Марлена дрогнули в усмешке.

В этот момент створки двери за их спинами мягко разошлись.

– Оставь его, – голос Айвены прорезал тишину – ровный, спокойный, как движение клинка в воздухе.

Марлен медленно отступил и приосанился.

– Как прикажете, госпожа, – глаза хищно блеснули в сторону Нейта, но губы сложились в вежливую улыбку.

Перед тем, как уйти, он всё же бросил через плечо негромко, с тенью усмешки:

– Щенок со смазливой мордашкой забавен – пока не надоест.

Марлен небрежно поправил перчатку и с подчеркнуто ровной осанкой зашагал прочь.

Воздух стал легче, когда тот ушёл.

Нейт проводил его взглядом. Внутри дрожь и упрямое тепло смешались в одно: госпожа не сделала ему замечания. Она поставила рамку – и оставила его внутри неё.