Текст книги "По льду (СИ)"
Автор книги: Анна Кострова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
– Спасибо. Да, все так. Сегодняшний матч показал, что соперника нужно удивлять. Если бы мы всегда играли по одной тактике, то оппоненту было бы легко нас считать и обернуть все против нас. Думаю, вы заметили и то, что в последних двух матчах произошла ротация в пятерках, что было связано с отсутствием капитана. Поэтому то, что было сделано сегодня, – вынужденная мера, которая привела нас к победе.
– А планируете ли вы усилить состав?
– Нет. На данный момент в этом нет необходимости. Я верю в каждого игрока. Парни слаженно взаимодействуют на протяжении пяти лет. Возможно, какие-то изменения будут уже в следующем сезоне.
Журналист благодарно кивнул головой и передал слово своему коллеге, который обратился к Миронову.
– Алексей, сегодня вам пришлось здорово отбиваться от противника, который на протяжении всей игры так и жаждал одолеть вас. Насколько тяжело было стоять первый и половину второго периода, когда сокомандники не наращивали темп?
– Отражать удары противника всегда сложно, независимо от того, как работает защита и нападение. Важно лишь предугадать траекторию полета шайбы. Если сообразить сразу, то и гол предотвратить легко. Не могу судить, хорошо или плохо у меня это получалось сегодня. Однако счет на табло все равно в нашу пользу, – сказал Леша, глядя в глаза журналисту.
– Насколько атмосфера на арене помогает вам? – выкрикнул кто-то из толпы.
Аня попросила Ильина дать ответ на этот безадресный вопрос.
– На самом деле это играет ключевую роль. Когда матч проходит на домашней площадке, когда гул фанатов стоит в ушах, у нас появляются дополнительные силы. Болельщики и их скандирование – наша мотивация. Устал или нет – это уже не имеет значения, когда с их уст срывается «Лисы, вперед».
– Николай, вы долго отсутствовали. Не похоже, чтобы вы без причины пропускали две игры подряд. Возникли какие-то обстоятельства, из-за которых вы теперь не можете играть? – поинтересовался журналист в очках и в шарфике. Выглядел он как пижон.
Коля придвинул к себе микрофон и ответил:
– Полагаю, многих из вас интересует причина моего отсутствия. Что ж, тогда вы получите самый банальный ответ. Я не смог играть из-за болезни. Но не стоит переживать, ведь в следующем матче против «Ледяных Королей» вы увидите меня на льду.
От лжи, которая сорвалась с уст, у Николая пересохло в горле. Он потянулся за бутылкой, что стояла по его правую руку, чтобы несколько глотков негазированной воды смогли успокоить жжение внутри.
– Спасибо за ответ. Но у меня еще один вопрос, – сказал тот самый журналист-пижон.
– Задавайте.
– Николай, ваша болезнь никак не связана с вашим отцом?
Коля нахмурился, заметив самодовольную улыбку у пижона в шарфике.
– Никакой связи здесь нет. К чему вы спрашиваете об этом? Думаю, всем известно, что мой отец здоров и готовится к тендеру.
– Просто до нас дошла информация, что Александр Юрьевич проявляет физическое насилие по отношению к вам. Ваш нездоровый цвет лица, который вы пытались перекрыть косметикой, подтверждает это.
Николай тяжело вздохнул и разнервничался. Пальцы раздраженно забарабанили по столу, а испепеляющий взгляд был послан журналисту. Он хотел резко вскочить с места и покинуть спортивную пресс-конференцию, но ощутил, как женская ладонь накрыла его руку. Повернув голову влево, Коля столкнулся взглядом с Аней, которая все крепче сжимала его ладонь. Это обыденное прикосновение стало для него успокоительным.
– Ваши обвинения беспочвенны, – ответил Николай и отодвинул микрофон, демонстрируя, что больше не намерен реагировать на такого рода вопросы.
– Господа-журналисты, – начала Аня, – попрошу вас задавать вопросы, которые касаются исключительно итогов состоявшегося матча. Все же это спортивная пресс-конференция, а не личное интервью. К тому же, мы должны вложиться в тайминг.
Толпа закивала головами. Провокационных вопросов Литвинову больше не задавали, но журналист-пижон не сводил с него глаз, будто бы выжидал чего-то еще. Сергей Петрович рассказал немного о наблюдениях с матча и о предстоящих планах. Леша и Петя рассказали о командных традициях перед началом игры, а Коля поделился ношей капитана. Брифинг подошел к концу.
– Уважаемые журналисты, спасибо за увлекательную беседу. Надеюсь, наши хоккеисты удовлетворили ваше любопытство и… – взор Ани метнулся в сторону высокого, коротко стриженого мужчины, которому на вид было чуть больше сорока.
От оскала незнакомца, возвышающегося в толпе журналистов, и от пристально-хищного взгляда его карих глаз Аня замерла. Оборвавшаяся речь пресс-секретаря и повисшая тишина заставили спортивных журналистов озадаченно переглянуться между собой. Аня громко сглотнула. Ее ладони обомлели и задрожали. Николай смятенно посмотрел на нее. В следующую секунду ее веки закрылись, а равновесие тела нарушилось. Она потеряла сознание.
Глава 11
Вспышки фотокамер ослепили Николая, едва он протянул руки вперед и подхватил оторопевшее тело Ани. Пару русых подкрученных локонов закрыли ее лицо и приоткрытые пухлые губы. Коля легким прикосновением ладони отбросил волосы в сторону, склонился над ней и приложил два пальца к сонной артерии: пульс был едва уловим. Он резко подорвался со стула, оттолкнув его назад, и взял Аню на руки. Ее срочно нужно было отнести в медпункт, чтобы быстрее привести в чувства.
Николай хотел обогнуть стол, но толпа журналистов окружила его, продолжая слепить вспышками фотокамер и тыкать в него микрофонами. И он злился от того, как можно быть такими бессердечными, наглыми и циничными в момент, когда на его руках лежала Аня без сознания.
– Вам ведь сказали, что брифинг окончен. Разойдитесь и позвольте мне пройти, – по-человечески попросил Литвинов, пытаясь протиснуться через представителей СМИ, возросших нерушимой стеной на его пути.
– Николай, вы состоите в отношениях с пресс-секретарем команды?
– Николай, это ваша новая девушка?
– Николай, подождите, не уходите от ответа!
– Как смотрит ваш отец на то, что вы завели отношения?
– Вы давно вместе?
– Это вы помогли ей стать пресс-секретарем команды?
– Николай! Николай! Николай!
От громких возгласов журналистов у Коли на миг закружилась голова. Он осматривал их сквозь пелену, застилавшую глаза. Их было так много, и все они твердили об одном: о его романе с Аней. Выслушивать ложные догадки стало невыносимо. Он прикрыл веки, будто бы стремился раствориться здесь и сейчас. Николай сознавал, что завтра заголовки утренних газет будут посвящены ему. Точнее, вымышленному роману с Аней Костенко. Поэтому выпалил, не скрывая неприязни:
– Прекратите! Ваше любопытство может стоит ей жизни! Вы же видите, что наш пресс-секретарь без сознания. И что же вы делаете? Придумываете ложь? Пытаетесь слепить сенсацию завтрашнего утра, чтобы заработать деньжат? Мерзко, подло и низко! Пропустите!
Литвинов оттолкнул плечом журналиста-пижона, который пытался преградить ему путь. Чувство гневного раздражения пробрало его до костей. Яркая вспышка снова ослепила его, заставив сощурить веки. Он ускорил шаг. Его не беспокоило то, что СМИ состряпают грязную статью. Не волновало то, как отреагирует на новость Александр Юрьевич. В настоящий момент Коля переживал только из-за одного: Аня пока не приходила в сознание.
Николай слышал топот журналистов, которые пытались его нагнать, чтобы расспросить. Слышал, как Сергей Петрович и Леша пытались их остановить. Улавливал стук собственного сердца, которое от накатившего волнения готово было вырваться из грудной клетки. Хоть бы Евгения Александровна еще не ушла домой.
Подойдя к медпункту, Литвинов разобрал в тишине копошения Ковалевой в кипе бумаг и постучал в дверь. От осознания, что помощь Ане будет оказана незамедлительно, он облегченно выдохнул.
– Входите.
Николай, немного наклонившись, локтем нажал на ручку и ногой подтолкнул дверь. Та распахнулась – и миндалевидного разреза глаза уставились на Литвинова.
– Евгения Александровна, на брифинге она потеряла сознание. Помогите привести ее в чувства, – на одном дыхании произнес Коля.
Ковалева рукой указала на кушетку и встала со стула.
– Приподними ее ноги, чтобы кровь прилила к голове, – дала указание медсестра и подошла к шкафу с лекарствами.
Коля приподнял ее ноги, уложив их к себе на колени и подложив под них кожаный ролл. Евгения Александровна налила на вату нашатырный спирт и, подойдя к изголовью, сделала пару круговых движений рукой вокруг носа. От резкого запаха Аня поморщилась, голова повернулась сначала влево, а затем вправо. Через секунду ее веки распахнулись. Через нос неприятный запах пробрался в горло, отчего то стало дико першить. Аня закашлялась.
– Ты в порядке? – обратив на нее взор, поинтересовался Коля.
Аня, прижав подбородок к груди, осмотрела его напуганное лицо и улыбнулась.
– Вполне.
Евгения Александровна, отойдя от кушетки, выбросила использованную вату в мусорное ведро и вернула пузырек с нашатырным спиртом в шкаф.
– Что же такое произошло, что ты отключилась? – поинтересовалась Ковалева, пряча ключ от шкафа с медикаментами в карман белого халата.
– Немного переволновалась. Но сейчас я чувствую себя лучше, – ответила Аня, приподнявшись на локтях.
– Благодари Николая.
– Спасибо, – вымолвила Костенко, накрыв его руку своей ладонью, отчего алый румянец поселился на его лице.
– Сейчас я осмотрю тебя на всякий случай, а потом можете ехать домой. Николай, можешь пока погулять, – сказала Евгения Александровна, потянувшись за тонометром.
Литвинов кивнул головой и выплыл в коридор. Находиться в медкабинете стало слишком душно. То ли жар обдал его бледную кожу из-за теплой одежды, то ли нарастал из-за прикосновения Ани. Николай не понимал. Он приткнулся к холодной серой стене, спрятав руки за спиной, и опустил взгляд в пол, будто бы там были написаны ответы на его вопросы. Почему меня бросает в жар в ее присутствии? Кто тот мужчина, заставивший Аню сильно волноваться? И почему я все еще здесь, а не дома? Ответы так и не посетили его голову.
Спустя десять минут дверь приоткрылась. Николай поднял взор с пола и перевел его на Аню, которая прощалась с Евгенией Александровной. Выглядела она лучше, чем когда он принес ее в медкабинет. Бледность спала, в бирюзовых глазах больше не читался страх: они сияли. Коля отпрянул от стены и подошел ближе к Ане.
– Я подвезу тебя. Тебе нужен отдых.
– Разве ты не устал за сегодня? Думаю, тебе самому не помешало бы набраться сил.
Николай проигнорировал сказанное. Оставлять ее он был не намерен, так как в какой-то степени чувствовал ответственность за нее. Если бросит ее сейчас, то всю ночь не сможет уснуть и будет вертеться на кровати из-за чувства вины.
– Забери свои вещи из тренерской, а я подожду тебя на парковке.
– Но…
– Без возражений. Мы слишком устали, чтобы тратить на это силы.
Аня пожала плечами и направилась к тренерской.
Николай вышел на улицу. Сумерки уже сгустились. Фонари один за одним зажглись ярко-желтыми огнями. Коля вяло зашагал к машине. От разыгравшегося ветра его немного раскачивало по сторонам. Но вопреки создавшемуся сопротивлению он все же дошел до черной мазерати и оперся на капот. Вытянув шею и воззрившись на темно-синее небо, замер в ожидании. Он не ведал, сколько так простоял. Быть может, минуту. Быть может, и все пять. Все это перестало иметь вес, когда порывистый ветер донес до его носа приятный лавандовый аромат. Она пришла.
– Поедем? – пролепетала Аня.
Николай качнул головой и, приоткрыв дверь, помог ей сесть в машину. Обогнув мазерати, сел в водительское кресло. Из-за плохо прикрытой двери в салоне продолжал гореть теплый желтый свет. Коля, пристегивая ремень безопасности, случайно коснулся ее руки, которая покоилась на краю кожаного кресла. Из уст автоматически сорвалось:
– Извини.
Но Аня не дрогнула. Лишь мягко улыбнулась и отвернулась к окну.
– Кто тот мужчина, от вида которого ты потеряла сознание? – плотно прикрыв дверь со своей стороны, спросил Коля. Он надеялся получить ответ хотя бы на один свой вопрос.
– Э, неважно, – даже при выключенном свете Николай заметил, как Аня изменилась в лице. – Вероятно, я спутала его с одним человеком.
– Снова прошлое?
Аня кивнула головой.
– Тот, кого я боюсь, не может знать о моем местоположении. Извини, но я не хочу об этом говорить.
Николай поджал губы. Он больше не стал расспрашивать Аню. Даже такого короткого ответа ему было достаточно для того, чтобы понять, что ее прошлое – это ящик Пандоры. Если его открыть, то загадки посыплются на его голову. Возможно, какая-то его часть хотела знать правду. Но другая препятствовала. Если Аня не желает приоткрывать завесу, то и он не станет. В молчании Коля вырулил с парковки.
– Может, включим музыку? – облокотившись на дверцу, предложила Аня.
– Почему?
– Потому что музыка не только смягчает боль, но и позволяет избежать неловкого молчания.
Николай нажал на кнопку и включил радио. Заиграла песня Imagination группы Shawn Mendes.
Oh, there she goes again
Ты снова приближаешься,
Every morning it's the same
Так бывает каждое утро —
You walk on by my house
Ты проходишь мимо моего дома,
I wanna call out your name
А мне хочется тебя окликнуть.
I want to tell you
Я хочу сказать тебе,
How beautiful you are
Какой красивой ты кажешься
From where I'm standing
Из той точки, в которой я стою.
Руки Коли намертво вцепились в руль. Исполнитель будто бы проник к нему в душу, по ниточке вытаскивая оттуда самое потаенное. Эти слова отражали то, что в последнее время Коле так хотелось сказать. Он так желал молвить о ее красоте, хоть сам до конца не понимал, как и когда это чувство смогло оковать его. Краем глаза Николай взглянул на Аню, которая, откинувшись на спинку кожаного сиденья, продолжала наблюдать за меняющимся пейзажем за окном. Уголки ее губ отчего-то вздымались вверх.
In my dreams you're with me
В моих мечтах ты со мной,
We'll be everything I want us to be
И вместе мы бесконечно счастливы.
And from there, who knows,
Кто знает, может быть,
Maybe this will be the night that we kiss
Эта ночь станет ночью
For the first time
Нашего первого поцелуя,
Or is that just me and my imagination
Или это просто мое разыгравшееся воображение.
Песня, раздававшаяся из динамиков, вконец спутала мысли Николая. Он, резко затормозив на светофоре, зажмурил веки, пытаясь отогнать подальше иллюзии, выстроенные его воображением. Этот вечер и эта ночь никогда не станут моментом их первого поцелуя. Свершиться этому точно невозможно. Извини, но ты похож на того, кто не умеет любить. Машина с рокотом рванула вперед, когда красный цвет сменился зеленым.
We walk, we laugh, we spend our time
Я рисую в мыслях наш смех,
Walking by the ocean side
Наши прогулки по берегу моря,
Our hands are gently intertwined
Наши руки нежно переплетены,
A feeling I just can't describe
И я не в силах описать свои чувства.
All this time we spent alone,
Всё это время, которое мы провели в одиночестве,
Thinking we could not belong
Мы не думали, что прикоснемся
To something so damn beautiful
К чему-то насколько прекрасному,
So damn beautiful
Такому невероятно прекрасному.
– Приехали, – произнес Коля, остановившись у ее подъезда и убавив звук на минимум.
– Спасибо тебе за все.
Аня, перебросив ремень безопасности через правое плечо, открыла дверь и вышла из машины. Коля вздохнул с облегчением. На сегодня терзания его души окончены, подумалось ему. Но Аня не уходила, продолжив стоять возле мазерати. Николай наклонился вперед и повернул голову вправо, чтобы посмотреть, в чем дело.
Заправив локоны за ухо, Костенко выдула теплый воздух изо рта на окно, вытянула указательный палец правой руки и коснулась им стекла. В следующую секунду ее палец принялся рисовать силуэт полумесяца. Медленно, словно разыгравшийся ветер не имел для нее никакого значения. Ее глаза даже не смотрели на узор. Они были устремлены на Николая.
Спустив окно на пару сантиметров вниз, Коля спросил:
– Что это значит?
Аня улыбнулась.
– Послание для тебя. Разгадай его, если тебе любопытно.
Она пожала плечами и с заливистым смехом скрылась за подъездной дверью. Что же это за символ, который она рисует не в первый раз, Николай не знал. От усталости шестеренки в мозгу крутились все медленнее и не расторопнее. Он обязательно разгадает послание. Если не сегодня, то как-нибудь потом.
***
– Ты видел заголовки утренних газет? – спросил Литвинов-старший, с нажимом разрезая яичницу. Лопнувший желток окрасил белую тарелку и пару кусочков бекона, сдвинутого к краю.
Николай едва переступил порог столовой, как снова вместо обычного пожелания доброго утра получил вопрос с упреком. Вопрос был скорее риторическим. Коля еще вчера знал, что СМИ вопреки его просьбам опубликуют статьи с пестрыми заголовками. И утром, сразу после пробуждения, полез изучать утренние сводки. Заголовки, конечно, впечатляли. «Сын Литвинова завел роман с пресс-секретарем», «Грубость Николая Литвинова или сила любви?», «Наследник НИС-групп и выдающийся хоккеист и дама без приданого». Грязные статьи дополняли фотографии, где Николай был крупным планом и держал на руках Аню без сознания. Вдобавок к приписанному роману Интернет обсуждал статью о домашнем насилии в семье Литвиновых. Провокационные вопросы журналиста-пижона не остались без внимания.
Вальяжной походкой Николай зашел в столовую и смерил отца изучающим взглядом. Он заметил, что Александр Юрьевич пребывал в бешенстве от того, как его сын вчера обошелся с журналистами. Накануне тендера любая, даже самая мелкая, оплошность может сыграть конкуренту на руку. Коля сознавал это. Однако не он заварил эту кашу. Он не чувствовал себя виноватым. Поэтому терпеливо выдержал паузу, взявшись за столовые приборы, а затем безразличным тоном сказал:
– Уже осведомлен. Если планируешь меня отчитать, то давай.
– Эта девушка! – вспылил Александр Юрьевич, бросив столовые приборы. Вилка и нож хаотично разлетелись по тарелке. – Ты появился с ней на брифинге, а потом нес ее на руках в медпункт! СМИ раздули из этого сенсацию и твердят о вашем романе. Эта проходимка не может стать частью семьи Литвиновых, тем более что я запретил тебе какие-либо отношения, пока я не найду тебе достойную партию!
Николай закатил глаза. Он не понимал отца. То Александр Юрьевич запрещает ему любовные отношения, чтобы Коля был сконцентрирован только на хоккее, то молвит о том, что сыну нужна достойная партия. Глупо и бессмысленно. Когда ты выстраиваешь свою империю, то и правила, и законы меняются. Когда фраза отца прозвучала у него в голове, Коля сжал челюсти, разозлившись еще больше. И в эту секунду возненавидел свою фамилию. Фамилию, которая одновременно могла открыть ему все двери и которая тянула на дно. Его жизнь ему неподвластна.
– Ни слова об Ане. Ты не имеешь права судить меня за то, что я помог ей. Ты даже не стоишь ее мизинца. В каких бы отношениях с ней я ни был, тебя это не касается. Лучше подумай над тем, откуда журналисты получили информацию о физическом насилии надо мной.
– Уже подумал, – снова взявшись за вилку и нож, сказал Литвинов-старший. – Казанцев ищет этого подставного журналиста, чтобы выбить из него всю информацию. Хотя я с уверенностью могу сказать, что без Морозова дело не обошлось. А ты, – он направил вилку на Николая, – вспомни о том, что игра в хоккей и отношения взаимосвязаны. Сделав выбор в пользу одного, ты несомненно потеряешь другое.
– Определись уже с условиями нашей сделки. Я не завожу отношения, потому что хочу играть в хоккей или потому что ты ищешь мне в жены девушку нашего круга? – съязвил Коля.
– Оба варианта. Когда придет время, я сообщу тебе, – с желчью выпалил Александр Юрьевич.
– А что если время уже пришло?
Желваки Литвинова-старшего вздулись. Он медленно выходил из себя.
– Не смей говорить про ту девушку.
– А то что? – Николай откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Насильно женишь меня на другой?
– Не смей мне дерзить! Ты знаешь, на что я готов пойти, чтобы сохранить наследие! Если в твоей голове появились навязчивые мысли о той девчонке, то забудь! Ветреность тебе не к лицу. Ее цель – повысить свой статус за счет тебя!
– Она не прыскает клеветой, как ты. Ей знакомо понятие честности, – вступился Коля. – И что только мама могла найти в тебе? Или ты насильно взял ее в жены?
Литвинов-старший стукнул по столу.
– Не переступай черту! Тема Веты Литвиновой в этом доме – табу!
Коля поднял руки вверх, развернув ладони, и скорчил гримасу полнейшего миролюбия.
– Не буду, если ты прекратишь влиять на мою жизнь. После тендера всем нашим сделкам придет конец, хочешь ты этого или нет.
– Ставишь меня перед фактом?
– Иногда ученик превосходит своего учителя, – Коля встал и обогнул стол.
Александр Юрьевич ухмыльнулся, будто бы не принимал всерьез слова сына.
– Эта девчонка пострадает, если ты меня не послушаешь. Я допускаю только рабочие и, возможно, дружеские отношения между вами. Но на большее разрешение не даю, – Литвинов-старший поднялся из-за стола и остановил сына, уронив руку на его плечо. – Ты меня знаешь.
Последняя фраза была произнесена прямо в ухо, отчего кожа покрылась мурашками. Мысль о том, что Александр Юрьевич может причинить вред Ане, насторожила Николая. Коля встряхнул плечами, пытаясь сбросить отцовскую руку, развернулся и с отвращением уставился на Александра Юрьевича. Указательный палец уткнулся в отцовскую грудь, и Николай вымолвил, делая акцент на каждом слове:
– Не смей даже дышать в ее сторону. Если с ее головы упадет хоть один волос, я прикончу тебя.
– Т-ш-ш, – шикнул Литвинов-старший. – Успокойся, юноша. Кажется, ты собирался на тренировку. Так ступай же. Лучше потрать свои силы на хоккей, чем на угрозы.
Николай рывком опустил руку и сделал пару шагов назад. Напоследок смерил отца презрительным и ненавидящим взором, а затем вышел из столовой, стукнув кулаком по арке, разделяющей два помещения: столовую и кухню. Коля не знал, подействовали ли его слова на отца. Но в одном был уверен точно: пока он не придумает, как усмирить отца, о чувствах придется молчать.
***
С тренировкой сегодня не сложилось. Приехав на ледовую площадку в установленное время, Коля отправился на медицинский осмотр. Его физическая форма настораживала Сергея Петровича, и он не желал рисковать здоровьем лучшего нападающего «Лисов». Литвинов с малым негодованием воспринял отказ, но долго противиться не стал. Молча последовал за Евгенией Александровной в медкабинет. По дороге он надеялся, что Ковалева сможет закрыть глаза на легкую истощенность и темные круги под глазами, если его мольбы окажутся сильными. Однако ошибся: медсестра обследовала его по протоколу, не поддавшись на его просьбы. На пару дней Коля был отстранен от тренировок с условием, что за это время не будет предпринято никаких попыток самодеятельности и что медицинские назначения будут соблюдаться.
Поэтому практически весь день Николай провел за аналитическим анализом. Цифры уже расплывались перед глазами, а мозги плавились от такого количества информации. Он сводил в таблицу важные данные, которые могут быть полезными для Александра Юрьевича. Но ничего подозрительного не обнаружил. Отчеты, что размещались в открытом доступе, были так прозрачны, что отцу явно нечего предъявить, только если не встроить шпиона в компанию конкурента и не покопаться во внутренней информации.
Когда небо было устлано темно-синим ковром с золотистой звездной пылью, Николай прикрыл ноутбук, закончив изучать последний финансовый отчет СтройНижВет. Устало потер переносицу, прикрыв веки. От сухости из глазниц пролились слезы. Коля лишь вздохнул и, опершись о спинку кровати, потянулся за телефоном на прикроватной тумбе. Все это время его мобильник находился в беззвучном режиме, чтобы не было времени отвлекаться от работы, и брови автоматически взлетели вверх, когда Николай увидел несколько уведомлений в мессенджерах и одно сообщение, отправленное с неизвестного номера.
Неизвестный: Привет. Не спишь?
Литвинов нажал на дисплей, и его перекинуло в сообщения. Все его знакомые, с которыми он так или иначе вступал в диалог, были записаны в телефонной книжке и были осведомлены, что Николай не очень-то любил сообщения с незнакомых номеров. Тем более терпеть не мог, когда его номер раздавали направо и налево. Нахмурившись, он незамедлительно набрал текст.
Коля: А кто это?
Отправитель не заставил Николая долго ждать. И у него сложилось впечатление, будто бы неизвестный все это время держал телефон в руках.
Неизвестный: Принцесса, которая вчера чуть не превратилась в злую ведьму.
Прочитав эс-эм-эс, Николай приткнул телефон ко лбу, пару раз постучав по нему. Лицо на короткий миг озарила непроизвольная улыбка. Он вспомнил момент в коридоре, когда Аня ворчливо ругалась на журналистку Барби. Пальцы машинально принялись стучать по клавиатуре.
Коля: Ха) Не сплю. Откуда у тебя мой номер?
В один клик неизвестный номер был добавлен в список контактов.
Аня: У Принцессы свои источники. А ты против?
Коля: Отнюдь нет.
Аня: Видел сегодняшние новости?
Коля: Без этого не обошлось. Куда лучше было бы, если бы их не видел мой отец.
Аня: Сильно злится?
Коля: Прилично.
Аня: А ты?
Коля: Меня это не задевает. Я с безразличием реагирую на эту ложь. Между нами ведь нет романа.
Минутное затишье, за которое Николай подумал, что резко высказался и обидел Аню. Он недовольно цокнул и отбросил телефон в сторону. Приподнялся на локтях и прислонился к спинке кровати. Телефон издал писк.
Аня: Не знаю, насколько это уместно… Но не хочешь погулять по вечернему городу? Говорят, в Минске есть красивые места.
Николай принялся строчить ответное сообщение, но вмиг его стер. Стоит ли ему снова остаться с ней наедине? Хочет ли он ощутить ее присутствие? Желает ли он, чтобы его сердце вновь забилось в том бешеном ритме, о котором он никогда не знал? Коля сомневался, находясь на перепутье двух дорог. Первая дорога несомненно вела его к Ане, а вторая – что есть мочи сбивала его с пути, заставляя отказаться от этой затеи. Ведь эта встреча – безнадежный случай. Тешить себя тем, что у них может что-то получиться, – это все равно что двигаться под дулом пистолета: так или иначе окажешься раненым.
Аня: Ты пытаешься от меня сбежать или думаешь о красивых местах?
Литвинов несколько раз перечитал эс-эм-эс. Сомнения продолжали колебательные действия, бросая Колю то на правый, то на левый берег. Холод от мобильника, прислоненного ко лбу, остудил волнительный жар. Поджав губы в тонкую полоску и закрыв глаза, он продолжал молчать и думать, как поступить. Разум кричал ему, что утренних слов отца было достаточно, чтобы поставить точку. Но сердце тянуло его к ней. Окончательное решение было принято.
Коля: Была на Комсомольском озере?
Аня: Нет…
Коля: Тогда собирайся. Я заеду за тобой.
Николай встал с кровати и направился к шкафу, чтобы захватить кожаную куртку.
Аня: А там рядом есть еда? Ужасно хочу есть…
Литвинов усмехнулся, взглянув на наручные часы.
Коля: В десять вечера? Неужели ты увидела огромного паука на потолке, который вогнал тебя в стресс?)
Аня: Мистер Серьезность, еда – одна из неотъемлемых частей нашей прогулки! Не покормишь – упаду в обморок!
Эта девушка – настоящее безумие, подумал Николай, прежде чем надеть куртку и написать ответное сообщение. Безумие, которое заставляет его чувствовать себя настоящим, живым и… нужным.
Коля: Ладно-ладно. Не хватало, чтобы Сергей Петрович отчитал меня за твой голодный обморок. По пути что-нибудь купим.
Аня:))
Спустившись по лестнице вниз, Коля никак не ожидал столкнуться в дверях с отцом. Обычно в такое время Александр Юрьевич либо находится в своем кабинете, либо готовится ко сну. Но никак не расхаживает по чужой части таунхауса в костюме и натертых кремом туфлях.
– Устроил мне родительский надзор? – спросил Николай, остановившись под давлением отцовской руки.
– А ты решил от меня сбежать? – изогнув бровь, набросился Литвинов-старший. – Учти, что ты под моим контролем.
Коля закатил глаза.
– Пропусти. Все, что касалось финансов СтройНижВет, я выслал тебе на почту. Думаю, я заслужил вечернюю прогулку, – сквозь зубы процедил Коля.
– С ней?
– Не имеет значения, – толкнув Александра Юрьевича в плечо, Николай прорвался вперед и демонстративно хлопнул дверью.
***
– Ты можешь хоть раз из Мистера Серьезности превратиться в обычного человека? – сложив руки на груди, пролепетала Аня.
Николай, окинув взглядом компанию у ларька, уставился на Костенко. Черные кожаные штаны, расклешенные ниже колена, и куртка на распах, удлиняли ее силуэт. Обычно она носила утепленные флисовые костюмы, чтобы не мерзнуть на льду, и Коля не замечал всех тонкостей ее фигуры: острые плечи и ключицы, выпирающие из-под белого гольфа, четкая линия талии, подчеркнутая штанами на высокой посадке. Холодно-желтый свет фонаря оставлял блики на ее лице, которое сейчас казалось нежнее, чем обычно. Особенно выделялись ее губы, сложенные бантиком, и угловатые скулы, которые казались острее из-за высокого хвоста.
– Это в кого же? – спросил Коля, не переставая рассматривать черты ее лица.
– Ну, например, в того, кто хоть иногда выключает рациональность и делает спонтанные поступки! – размахивая руками, лепетала Костенко. – И не смей снова говорить о сдержанности! Это слово теперь под запретом.
Николай изумился. Сдержанность всегда была его защитой, а теперь ему нужно было лишиться этой непробиваемой брони и разрешить себе проживать эмоции.
– Спонтанным ты называешь съесть кебаб поздним вечером?
– А что в этом такого? Не одни мы, между прочим, будет это есть. Вот! – Аня протянула руку вперед и указала на компанию молодых ребят, ожидающих свой заказ. – Тем более что поедать кебаб мы будем на свежем воздухе.
– А, то есть так еда не усваивается? – качнув головой, шуточным тоном поинтересовался Коля, продолжая наблюдать за ее реакцией.
– Нет! Или едим, или обморок! – вновь надув губы и состроив гримасу обиды, Аня отвернулась.
– Ох, дайте же мне сил! – тяжело вздохнув, молвил Николай. – Два кебаба и два горячих чая с лимоном, пожалуйста.
Компания молодых ребят, забравшая свой заказ, окинула Колю сочувствующим взглядом и скрылась в вечерней темноте. Мужчина-кавказец, кивнув головой, натянул на руки резиновые перчатки и принялся готовить кебаб. Хоть отросшая черная борода и закрывала его едва заметные губы, улыбка кавказца не скрылась из внимания Литвинова. Карие глаза мужчины украдкой поглядывали на Аню, которая шагала вдоль ларька, заведя руки за спину. Коля опустил взор в серый асфальт и засунул руки в карманы. Ему не хотелось излишнего внимания.
– Кебаб для вас и вашей девушки, – произнес кавказец, протянув пакет с кебабом, а затем и два чая, помещенных в картонную переноску.
