Текст книги "Запретное влечение (СИ)"
Автор книги: Анна Карельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Атланта. Вечер у костра. Тот самый день, когда мы впервые перешли проклятые границы. Фото было не таким уж качественным и вообще не включённым в мой проект, так как я попросту считал его личным. А ещё, я нашёл его абсолютно случайно.
Там были мы. Тогда мы танцевали. Я помню этот день так отчётливо. Помню, как она тянулась ко мне, ревновала ко всем взглядам, обращённым на меня. Это всё так забавно, потому как, сколько знаю себя, Миа всегда слишком ревностно относилась к моему вниманию. Но всё было правильно, ведь я всецело принадлежал Ей.
Её утончённые руки были обвиты вокруг моей шеи, а сама она стояла на цыпочках. Мне становится так сладко от одной мысли о том дне. Я впервые взглянул на неё совсем не как на сестру, а она позволила себе забыться, касаясь меня чуть дольше, чем «можно» было для нас. На снимке было видно, как я проводил своим носом по её щеке. Боже, это ведь так… интимно. Просто вспоминаю все ощущения, которые испытывал при этом, вспоминаю её лёгкую дрожь, которая передавалась и мне. Запах. Даже сейчас помню её запах – малина. Так пахли её волосы и кожа у самого основания её шеи. Я позволил себе тогда коснуться и там. И всё это кажется таким чистым и светлым, что даже самый горячий секс не стоял рядом. Хотя бы просто потому, что, когда я вдыхаю запах её кожи, весь мой мир рыдает от удушающей эйфории.
Я ещё долго всматриваюсь в счастливое лицо Мии на снимке, чьи глаза полузакрыты, а затем добавляю текст. Всего несколько строк из песни, но она знает их смысл:
Have you got colour in your cheeks?
Do you ever get that fear that you can’t shift
The type that sticks around like summat in your teeth?
У тебя краснеют щеки?
Бывает ли у тебя такой страх, что ты не можешь одолеть?
Такой, что никак не отстанет, будто что-то застряло в зубах?
Моё сердце пропускает несколько чётких ударов, и я почти задыхаюсь, когда телефон уже через несколько секунд оповещает о новом сообщении.
Do I wanna know?
Do you want me crawling back to you?
Хочу ли я знать?
Хочешь ли ты, чтобы я приползла обратно к тебе?
Когда мои глаза в эту ночь закрылись, то впервые за долгое время я не искал сна. Демоны во мне поникли, будто бы Миа взяла над ними власть. И я провалился в долгожданный, крепкий сон.
***
Я стою в небольшой выделенной мне комнате, рассматривая своё отражение. Послабляю галстук, что обвился вокруг моей шеи удушливой змей. Я не привык носить его. Так же как и брюки, рубашку и пиджак. Я смотрю на себя и вижу лишь взрослого мужчину. Но под этим деловым обликом беснуется столько страхов. Самый главный из них – потерять Мию. Волнительное предвкушение одолевает меня до самых кончиков пальцев. Сегодня всё и решится. Эпичное воссоединение или же оглушительное расставание. Времени больше нет. Оно и так вдоволь поиздевалось над нами последние недели. Нет никаких сил, никакого терпения. Только рьяное желание очутиться рядом.
С ней.
В ней.
Да как угодно. Ведь я готов быть у её ног, вечным сторожевым псом, лишь бы уголки её губ взмывали вверх. Так игриво и изящно, как умеет только Она.
Я слишком истосковался по ней. А ещё по своей душе, которая бродила где-то рядом с моей девочкой. А её была здесь, со мной. Только я не ощущал её физически. Чувствовал, да, но не мог прикоснуться, прижать к себе. Ничего не мог! И это угнетало меня больнее, чем наркотическая ломка. Быть может, я и не знаю в точности, каково оно, но, безусловно, весь я – словно вывернут наизнанку, абсолютно лишённый самого главного наслаждения всей моей жизни.
Позади меня раздаётся резкий хлопок двери, вырывая меня из своих мыслей. Никогда не был замкнутым человеком, погрязшим в своём вымышленном мире, но сейчас, видимо, стал. Кто-то постоянно вторгался в мою полупустую реальность, нарушая поток моих болезненно-сладких воспоминаний. Я злился. Ощущение, будто тебя вырывают из транса, в который ты так удачно вошёл. Но на этот раз я догадывался, кто это мог быть, когда по паркету застучали каблуки.
– Ну что, ты готов, Ромео? – слышу знакомый голос.
Облокачиваюсь руками о зеркальную раму и вглядываюсь в отражение позади себя. Розали. Сегодня она, как ни странно, вырядилась менее вызывающе, нацепив на себя закрытое платье, без всяких свойственных ей декольте и глубоких вырезов. Коротко киваю девушке и стараюсь взять себя в руки.
Наверняка Рози тоже немного нервничает, хоть никогда и не признается в этом. Сегодня наши проекты будут представлены на суд знаменитых фотографов и различных прославленных мастеров нашего дела. Возможно, именно сегодня кого-то из нас заметят и пригласят на стажировку, а может, и в личные помощники одного из них.
Однако я едва ли переживаю на этот счет. Сегодня у меня есть один-единственный и самый главный зритель – Миа. Если, конечно, она придёт. Да, мы обменялись с ней прошлой ночью сообщениями, но зная её характер… И если вдруг она захочет проучить меня, – что же, я беспрекословно вынесу всё, что она мне уготовила. Лишь бы видеть её. Чувствовать рядом. Привычно сходить с ума.
– Она здесь? – единственное, что я желаю знать именно сейчас.
Роуз хитро улыбается мне в нашем отражении и, подойдя ближе, кладёт свои пальцы на моё плечо.
– Вы справитесь Уилл, – шепчет она. Кажется, я улавливаю в её голосе искренность, отчего медленно поворачиваюсь к девушке лицом. Всё это так чертовски странно, абсурдно, но так оно и есть. Она абсолютно серьёзна. – Хватит так на меня смотреть. Сама не пойму, как записалась в фанаты вашей аморальной любви.
Я продолжаю изучать её, не произнося ни слова. Рози, безусловно, поменялась за последнее время. Но сказать, что меня пугают такие контрастные перемены, – это не сказать ничего. Хотя, наверное, её и саму это напугало. Она то и дело надевала на себя привычную для неё маску властной стервы. Но иногда вся эта мишура соскальзывала с неё. И Рози, так или иначе, было не по себе. Потому она снова пряталась. Так это всё виделось мне.
– Кстати, с твоей зоны все не сводят глаз! Кажется, ты вызываешь всеобщий ажиотаж со своей «М», – сладко протягивает девушка и, подойдя к окну, закуривает тонкую сигарету.
Я улыбаюсь ей. Чёрт возьми, она знает всё, что я подразумевал под этим коротким названием.
Арендованная студия была поделена на несколько зон, где полукругом располагались все снимки каждого студента. Задумка была интересная, особенно потому, что каждая зона сопровождалась определённой подсветкой с выбранным нами цветом. Так как студентов было слишком много, чтобы участвовать, ещё полгода назад произвели некий отбор, и каким-то чудом мы с Рози оказались здесь. Это был один из тех шансов в жизни, что выпадают предельно редко. Но мой шанс блуждал где-то по залу, рассматривая фотографии, которые были всецело посвящены ей.
– Это хорошо, думаю. Ну, а как же твоя зона? – отвечаю я, поддерживая разговор.
– Несомненно, привлекла бы больше внимания, будь я обнажена на снимках, – смеётся Роуз. – На самом деле всё не так уж плохо. Ведь в нашем случае у всех шансы равны, сам понимаешь. Толпа – это так, для галочки и всеобщего обожания, а вот главная аудитория будет слушать всех нас через проклятые полчаса. Твои коленки ещё не дрожат? Мои, кажется, уже начинают.
– Ты нервничаешь, Рози? Это что-то новенькое, – говорю я, ухмыляясь. – Так… ты теперь с Колином?
– Да, абсолютно верно. С ним. Можешь ничего не говорить, Уилл. Будет достаточно и того, что ты уже наверняка кусаешь локти, – подшучивает она.
Я смеюсь. Розали остаётся собой – с её чрезмерным самомнением и, как ни странно, обаянием. Тем не менее, я по какой-то причине рад, что она сейчас здесь.
– Ладно, надеюсь, я немного тебя взбодрила. А теперь вперёд! Покажи своей девочке, что ты её заслуживаешь.
– О, прошу тебя, дорогая, скажи, что это не ты, а твоя добрая сестра-близнец, – простонав, улыбаюсь я. Отзываться о Мии доброжелательно – для неё это слишком.
– Я колдовала над её новым образом слишком долго, чтобы пустить всё на самотёк. Просто не подведи эту крошку, ясно? Пусть она и иссушила весь мой мозг за эти дни, но Мел заслуживает своего счастья.
Я немного настораживаюсь, услышав о «новом образе» и «за эти дни», о чём сболтнула Роуз, но едва заметно киваю ей.
– Теперь твоя карма почти не запятнана, так?
– Нет, не так, – вздыхает она театрально. – Чтобы её отбелить, потребуются годы, малыш.
– Ну, раз так, то, быть может, ты поможешь мне кое-что провернуть?
Она выглядит настоящей лисицей, когда понимающе кивает и широко улыбается мне в ответ.
– Думаю, моя карма может и подождать, – смеётся она и, похлопав меня по плечу, добавляет: – Что там у тебя?
***
Студия заполнена до отказа. Сосредоточенные мастера своего дела, преподаватели и простые люди, пришедшие поглазеть на свежие таланты фотоискусства. Для всех них мы – словно маленькая вишенка на торте. Ещё не совсем созревшая, но уже притягивающая взгляды. Когда ты делаешь свои первые серьёзные шаги в таком нелёгком деле, как искусство, – есть только два возможных развития событий: либо всё твое творчество раскромсают на мелкие кусочки, слетевшись к твоим стараниям, как стервятники; либо ты будешь хоть немного, но оценен. И, конечно, никто тебе не даст гарантии. Ведь судьба – такая лгунья, с ней никогда нельзя быть абсолютно уверенным. Что же касается меня, то я давно принял одно важное решение: надеяться лишь на себя. И трудиться.
Я стою в группе участников и стараюсь слушать завершающую речь Рози. Но она ли это? Девушка говорит так мягко и искренне, что я совсем не узнаю в ней старую подругу, которая казалась всем среднестатистической пустоголовой стервой. Тема её проекта: «Сильный пол». Но она говорит о женщинах. Мужчины в зале, по идее, должны были плеваться и, усмехаясь, качать головой: «Очередная феминистка», но Роуз сумела тронуть и их сердца. Она говорила и говорила: о том, как трудно приходится матерям-одиночкам, с каким упорством женщины стараются защитить своих детей, когда глава семейства – хренов насильник, о карьеристках, не знающих значения слова «счастье»… В её словах был заключён глубокий смысл, и, проговаривая свою речь, она сочувствовала каждой из своих героинь. Снимки же так цепляли взгляд, что у некоторых в зале наворачивались слёзы. Роуз показывала обратную сторону медали. И её разглядели.
Да, сегодня она была в ударе. Я же никак не мог собраться духом. Мои глаза лихорадочно блестели, когда я блуждал взглядом по толпе. Грудь мою будто бы сдавили бетонной плитой, когда студия взорвалась бурными аплодисментами, а Рози уже спускалась с импровизированной небольшой сцены.
Мии не было.
Прозвучало моё имя, и сердце моё упало куда-то вниз. Уже спустившись, Рози проказливо улыбнулась мне и быстро вложила в руку что-то металлическое. Опустив взгляд, я увидел ключи.
Хотелось горько рассмеяться. Нужны ли они мне теперь? Кладу ключи в карман брюк и сжимаю пальцы в кулаки.
Просто сделай это!
Я медленно поднимаюсь на несколько ступенек выше и вглядываюсь в свои же работы.
На первой – нам ещё нет пяти. Местный зоопарк. Её голова закинута назад, а лицо выдаёт неподдельную радость, оттого что обезьяна лизнула ей нос. Я заснял это на свою первую мыльницу.
На второй – ей десять. Сидит под нашим деревом во дворе и читает книжку, которую стащила у отца. Лица её совсем не видно; только чуть сгорбившаяся спинка, непослушные прядки, что закручены в хвост, и книга в руках. Я любил застукать её за подобными проказами, чтобы подшучивать и иногда шантажировать, исключительно чтобы провести с Мией ещё больше времени.
Третья фотография – ей тринадцать. Чёткий профиль, что выглядывает из-за стенки. Кадр получился случайным, но был одним из моих любимых. Лица не видно полностью, но даже так бросается в глаза её капризный рот, что снова скривился от очередной несправедливости мира.
Снимков было много. Начиная со светлых моментов нашего детства и заканчивая моими пальцами на её животе, двигавшимися вниз. Это почти на грани безумия. Ведь я знаю каждую родинку на её теле, каждый шрамик и каждую трещинку на губах. На последних фотографиях, что были сделаны совсем недавно, лиц совсем не видно. Но совершенно не потому, что я боялся осуждения или грязных сплетен. Я просто не хотел делиться ею. Это и так всё было слишком личным. Священным. Доступным лишь для наших глаз.
На выделенную мне зону падает мягкий зелёный свет, а вверху курсивом выведена одна буква: «М»…
Я делаю пару шагов и приближаюсь к микрофону, вглядываясь вдаль. Возможно, она в этом зале. А может, и нет. Однако я должен сказать это. Произнести свою проклятую речь, слова которой совершенно стёрлись в моей голове. Но вместо этого я всего лишь кидаю папку с черновиками на пол перед собой и, тяжело выдохнув, начинаю импровизировать:
– Я писал эту речь около двух недель, но теперь понимаю: всё это – лишь расписная обёртка. Если же я хочу донести до вас саму суть своего проекта, я скажу вам всё, как есть. Я не буду рассказывать о своей первой любви, так же как и о мире во всем мире. Моя М. не является моей первой любовью, она – моя единственная. Я против войны, но я ни черта не знаю о мире во всём мире, потому как вся наша с М. жизнь – это постоянный бунт и непокорность сложившимся обстоятельствам, – усмехаюсь я собственным словам. – У каждого из нас свой путь, своё стремление к свету. Но лично мой путь, мой свет заключён лишь в Ней одной. И без неё я попросту не справлюсь и затухну один, так и не успев толком разгореться. Я обычный парень, который полностью отдаёт себя фотографии, но я солгу, сказав, что фотоискусство – моё самое главное стремление. Все эти снимки – это всего лишь жалкий кусочек нашей маленькой вселенной. И, готов поклясться, мне с трудом удаётся делиться им с вами, – продолжаю я, замечая понимающие улыбки и тихий смех зрителей. – Эта жизнь так удивительна и неизведанна для нас с М. Но единственное, в чём я абсолютно уверен: я не смогу познавать этот мир без её изумрудов, с ошеломляющей любовью смотрящих на меня. Без её тонких запястий и цепких, но умеющих дарить нежность пальцев, что всегда переплетались с моими. Без её истерик, без упреков, без её убийственной нужды во мне. Каждый мой вдох сопровождался её вдохом. Каждый шаг моего взросления – с её шагом. Мы настолько близки, что порой я с трудом различаю, где заканчивается М. и начинаюсь я сам. Просто одно целое, без показной мишуры и клятв, произнесённых во всеуслышание. Вы едва ли увидите это в нас, потому что мы – жуткие собственники. А ещё наш рай – это очень тихое и на все сто частное местечко. И теперь само существование без моей М. – персональный ад, в котором я варюсь уже как несколько недель. Но ведь дорога в него вымощена благими намерениями? Это и двигало мной, когда я вовлекал нас в разлуку, так не привычную для нас обоих. И всё-таки, мы сами виновники всех наших бед, верно? Поэтому я лишь прошу сладкого отмщения. Наказания за своё отсутствие. Ведь в конечном итоге только мы сами способны удержать своё счастье. Борясь за него, выгрызая зубами у не согласной с вашим мнением Судьбы. Только мы, и никто больше. У меня всё, – поджимаю губы и кланяюсь зрителям, не надеясь на успех. На самом деле я едва ли желаю его.
Зелёный свет в моей зоне гаснет, и я спускаюсь со сцены, устремляя свой взгляд в толпу. Кажется, звучат аплодисменты и чьи-то восторженные поздравления, но мне совершенно не удаётся воспринимать всё это, когда я замечаю её тонкую фигуру, ускользающую от меня сквозь переговаривающееся скопление зрителей. Так тесно, что я задыхаюсь, пока проталкиваюсь вперёд, следуя за Мией. Да, мне хватило всего одного столкновения взглядов, чтобы узнать. Чтобы нутром ощутить её присутствие. Но знакомые то и дело преграждают мне путь, пожимая руки. Незнакомые лица, гул их голосов. Хочется заорать на них что есть силы и заставить расступиться. Ведь я уже так близок к моей девочке.
Ещё несколько усилий – и я уже почти у входа в уборную. Вижу, как её стройное тело, обтянутое в красивое белое платье, скрывается за дверью. Меня опережают две девушки, одна из которых оборачивается и зазывающе протягивает:
– Меня зовут Марианна, красавчик, и я могу простить тебя за все, что бы ты ни совершил, – смеётся блондинка.
Её подруга коротко извиняется и тянет её за рукав.
– Оставь его, Мэри. Тебе ни для кого не стать М., пока ты кидаешься на парней, как на свежее мясо, – шипит она на блондинку и краснеет, оглядываясь на меня и неловко улыбаясь.
Но мне совсем не до этого. Мне хочется послать всех куда подальше и остановить время, чтобы настигнуть её. Знаю, что она злится. Когда ею движет обида, Миа всегда убегает. А я всегда догоняю. И нет, за всю нашу с ней жизнь мне это не надоело. В первую очередь, Мими была женщиной. Сначала маленькой и неопытной, потом на пути становления, а сейчас в её больших глазах можно разглядеть нешуточный огонь. Женщину, умеющую манипулировать, влюблять в себя и, непременно, заставлять припадать к её ногам.
И я был готов.
Совершаю частые вдохи и выдохи, но ничего не помогает. Моё терпение иссякает, и тогда я захожу в женский туалет. Мать его.
На меня тут же обрушивается поток качественной брани и тихие перешёптывания, не говоря уже о взглядах – заинтересованных и просто ошеломлённых. Лишь одна из всех девушек абсолютно неподвижна. Стоит спиной ко мне, оперевшись двумя руками о туалетный столик возле зеркала, и не произносит ни звука. Миа молчит, но я кожей ощущаю её волнение, перенимая его на себя в удвоенном количестве.
– Я вас настоятельно прошу: оставьте нас наедине, – серьёзно цежу я сквозь зубы.
– Совсем оборзели! – вздыхает одна из них, вылетая из туалета.
– Кажется, вот и М., – мечтательно сообщает девушка и кивает на Мими, медленно шагая к выходу.
– Какой же он страстный, ты видела эти скулы? С какого он курса?
Весь шёпот и ругательства стихают. Удостоверившись, что мы одни, я закрываю дверь на замок и медленно подхожу к ней. Господи, и до чего же всё-таки абсурдны людские поступки! Подыхая вдали от неё, я в буквальном смысле загибался от тоски, а теперь, стоя в полушаге, робею, словно мальчик-подросток. Хотя, если задуматься, то действовал я правильно. Я боялся её спугнуть. Ведь Миа – она словно маленький дикий зверек, к которому подбираться нужно аккуратно и неспешно. А особенно сейчас.
– Даже не скажешь мне «привет»? – тихо шепчу я. Голос меня подводит.
Она остаётся стоять без движения, слегка опустив голову вниз. Её идеально прямые волосы, словно шёлковое полотно, укрывают лицо. Мне до одури хочется увидеть её, но Миа лишь прерывисто дышит. Её открытая спина, выглядывающая из утончённого платья, напряжена. Пальчики сжаты в кулаки.
– Если ты думал, что я брошусь к тебе прямо на сцену с пылкими объятиями, то глубоко ошибался, – коротко бросает она, заставляя моё сердце забиться быстрее.
– Ни хрена я не думал. Я вообще не знал, здесь ли ты, – в запале отвечаю я, чувствуя, как начинаю нервничать.
Давай же, маленькая, просто выскажи всё, что накипело! Ударь, накричи, прояви себя в полной мере. Только сейчас. В эту же секунду! Пока моё сердце ещё грохочет в грудной клетке, пока оно ещё не валяется в твоих ногах, жалобно трепыхаясь…
– Ты оставил меня, Уилл! – выкрикивает вдруг Миа и разворачивается ко мне лицом. Я резко втягиваю воздух. Тихо выдыхаю. И словно весь кислород покидает мои лёгкие. Вижу, как выражение любимого лица моментально меняется. Она задерживает на мне взгляд, впиваясь этими любимыми и нереальными глазами. Взгляд скользит по моему костюму и постепенно останавливается на губах, но так и не решается встретиться с моим. Я тяжело сглатываю. – Знаешь ли ты, сколько разъедающих мыслей посещало меня все эти недели? Проклятье, я думала, что едва ли выживу! Я никогда так не мучилась, никогда. Это как рой диких пчел, жалящих тебя каждую грёбаную секунду. Вот здесь, – грустно усмехаясь, добавляет она и тыкает пальцем в свою голову.
Не думая, а только чувствуя, я повинуюсь желаниям своего сердца и, сделав один широкий шаг, прижимаю её к себе. Мучительный стон вырывается из её дрожащих губ, когда тела жмутся друг к другу вплотную. Моя рука инстинктивно путается в её волосах, а губы тянутся к её вискам. К Мии подступает истерика, отчего худые плечики начинают дрожать ещё сильнее. Я знаю, что в душе она понимает и принимает мои мотивы. Но в моменты, когда мы сами становимся сплошным воплощением боли, мы наотрез отказываемся мириться с всякими там доводами… Потребности берут верх. Эгоизм переполняет нас до краёв.
– Я ненавижу тебя, слышишь?! Я тебя так ненавижу! Предатель! – бормочет она и яростно сжимает на спине ткань моей рубашки. Её лоб упирается в мою широкую грудь. Ощущаю грудной клеткой, как она тихонько бьётся головой, наверняка пробираясь к моему сердцу. – Ты не должен был уходить, Уилл. Это было не по нашим правилам. Мы никогда не играли в такие игры!
Моя маленькая женщина снова превращается в расстроенного ребенка, но я лишь целую её в волосы и позволяю выговориться. Хрупкие пальцы обретают силу, ненавистно сжимая ткань и цепляя вместе с ней кожу. Мой ангел расправляет свои аспидно-черные крылья. Ощущаю её губы на своей груди даже сквозь рубашку, и меня просто прошибает током. Миа тяжело дышит, а я уже чувствую её желание. Желание причинить боль, отыграться. Она хочет любить меня, хочет ненавидеть, поэтому мечется между двух огней, сгорая от нетерпения. А я сгораю вместе с ней, когда мои губы сами опускаются ниже её висков, к щекам. Они живут своей жизнью, вольно разгуливают по излюбленному лицу, выцеловывая каждый сантиметр на нём. Самозабвенно. Сокрушающее. Её влажный от слёз рот уже тянется к моему, капитулируя. Скучавшие друг по другу губы сами находят путь. И внезапно весь внешний мир теряется на фоне этой затмевающей всё вокруг эйфории. Такого сладкого, но решительного поцелуя. Её пальцы ослабляют хватку на моей рубашке, переносят свое рвение в пряди моих волос. Исступлённо оттягивают их, причиняя боль. Но мне хорошо. Так сильно и по-сумасшедшему хорошо, что мой язык начинает яростную борьбу за власть. Мы задыхаемся от нехватки воздуха, буквально впечатываясь в ближайшую стену.
Я посасываю её губы, целую уголки её рта. Нас накрывает волной абсолютного удовольствия. Хочется смеяться и плакать одновременно. Даже мне, будь оно всё…
– Пойдём со мной. Ради всего святого, Миа! Иначе я возьму тебя прямо здесь. Просто пойдём со мной, и обещаю, ты выместишь на мне весь свой гнев, – оторвавшись от её манящего рта, шепчу прямо в губы. Ресницы её трепещут, она втягивает губами кислород и, наконец, поднимает затуманенный взгляд на меня.
И, господи, я просто теряю свои последние крупицы терпения и контроля. До чего же она красива! Её зеленые и большие глаза горят то желанием, то агрессией, словно переливаясь.
В этот самый момент по двери начинают бешено колотить вопиющие от возмущения девушки. А возможно, этот стук был и раньше. Только мы так потеряны, что едва ли способны здраво мыслить, слышать, ощущать хоть что-нибудь, кроме как друг друга.
Не произнося ни слова, Миа вкладывает свою ладонь в мою, сплетая наши пальцы. Мы вываливаемся из туалета, натыкаясь на растерянные взгляды толпы. Кто-то смотрит с укором, кто-то с пониманием, но всё же все они заставляют нас истерично смеяться. Смотрю на её улыбку, и хочется целовать до остервенения эти смеющиеся губы. Такие полные, ещё немного влажные от моего поцелуя. На её щеках играют ямочки и, не выдержав, я снова припечатываю её к ближайшей стене за углом. Запускаю свободную руку под облегающий подол её платья, медленно скользя по бедру вверх. Миа не отрываясь смотрит в мои глаза.
– Я так злюсь на тебя, Уилл, – задыхаясь, молвит она, но всё же позволяет прикасаться к себе. Мои пальцы задевают кромку её кружева. – Я готова прямо сейчас отвесить тебе сотню пощёчин. А потом… – она запинается, когда я слегка оттягиваю её белье сбоку и провожу подушечками пальцев чуть ниже её живота. Она прикрывает глаза с этими необычайно пушистыми ресницами и откидывается головой назад, ударяясь об стену, – …а потом сцеловать всю твою боль до последней крупинки.
В горле моём пересыхает. Я приближаюсь к её полуоткрытому ротику и, едва касаясь, провожу своими губами по её губам, тяжело дыша. Мы со свистом летим вниз. В самое пекло. Туда, где встречаются грешники.
Позади нас раздаётся гул чьих-то голосов, и эти голоса неумолимо приближаются. Моя рука выскальзывает из-под её платья, и я оставляю долгий поцелуй сзади ушка. Там она пахнет ещё слаще, чем прежде. Господи! Карамель? Серьёзно? Кажется, я снова схожу с ума. И это… это так хорошо и привычно рядом с Ней.
– Боже, мы снова это делаем? – тихонько усмехается она, притягивая меня к себе ещё ближе.
Наклоняюсь к ней чуть ниже, чтобы заглянуть в глаза и соприкоснуться с её лбом. С ней рядом я становлюсь таким слабым и неразумным, что даже смешно. Это лихорадочное желание проносится по всему телу, словно губительный вирус по крови. Он распространяется так скоро, что, кажется, ещё совсем немного – и ты будешь окончательно во власти своей болезни. Но… разве не к этому я стремлюсь всем своим существом?
– Привычки, чёрт возьми, – улыбаюсь ей в ответ. Наши губы снова встречаются, создавая идеальное сочетание мягкости и нетерпения. – Ты готова? – тихо спрашиваю, с трудом отрываясь от неё.
– Ударить тебя? Несомненно, – забавляется она, оттягивая мою нижнюю губу, и поднимает свою обнажённую коленку, упираясь ею мне в пах. Чувствую, как пульсирую под ней, отчего едва ли сдерживаю свой стон. Перехватываю рукой её ножку, оказывая сопротивление её медленным поглаживаниям.
Миа всё ещё пытается выглядеть оскорблённой, но её грубый и почти животный флирт лишь распаляет меня ещё больше. Заставляет дышать чаще. Язык заплетается, словно я переусердствовал с алкоголем.
– Ты играешь не по правилам, – передразниваю её я.
– Привычки, – смеётся она, усиливая давление своей коленкой.
Мне хватает нескольких секунд, чтобы схватить её и закинуть себе на плечо. Миа вскрикивает. Её платье задирается, а сама она вцепляется в мою спину, сминая рубашку своими ногтями.
– Хватит брыкаться, иначе отшлёпаю тебя прямо здесь, – усмехаясь, шепчу ей на ухо, двигаясь по длинному коридору.
У двери, чуть отдалённой ото всех, я опускаю её на пол, призывая стоять смирно. Мими нервничает, обдавая меня своим устрашающим взглядом и сгорая от любопытства.
– Что ты задумал? – цедит она, не сводя с меня глаз. Это так похоже на неё – злиться на меня, продолжая желать каждой своей клеточкой. Возможно, она и сама не знает, как я читаю все её зарождающиеся помыслы. Все желания. Но это всегда было именно так.
Я прикладываю свои пальцы к её рту и легонько цепляю нижнюю губу.
– Молчи, – серьёзно отвечаю я, приказывая себе быть сосредоточенным.
Её непонимающий взгляд неотрывно наблюдает за каждым моим действием. Я ухмыляюсь и мучительно медленно развязываю свой галстук. Её губы в непонимании приоткрываются, когда я тянусь к ней и закрываю ей тканью глаза.
– Тсс, – предостерегаю снова, закрепляя небольшой узел поверх её шелковистых волос на затылке.
Мой пульс ускоряется в нетерпении в этом губительном предвкушении чего-то важного. Собственные руки немного подрагивают, когда я вставляю ключ в замочную скважину и, оглядываясь по сторонам, аккуратно подталкиваю свою дезориентированную девочку внутрь. Она пугливо шагает вперед. Закрываю дверь на замок и вешаю ключ на ручку.
Оглядевшись, тихонько усмехаюсь: Розали постаралась на славу. На небольшом складе, заваленном различными картинами, повсюду расставлены зеркала. Больших и средних размеров, с простыми и расписными рамами, удивляя своей завораживающей красотой. В комнате темно. Только через маленькое окошко, расположенное в углу, падает мягкий лунный свет. Я поджигаю одну свечку и ставлю её рядом с самым большим зеркалом.
Нервничаю. Пальцы то и дело подрагивают, отчего все движения совершаю ещё медленней. Я оставался с ней наедине тысячу раз, но почему-то сегодня всё иначе. Лучше. Серьёзнее. Глубже.
Все эмоции на грани, готовые выплеснуться наружу в любую секунду. Я тяжело сглатываю и тихо приближаюсь к ней. Миа стоит посреди комнаты, на удивление слушаясь меня и не снимая галстук со своих глаз. Это так ново для нас: ей – исполнять приказы, а мне – нервничать. Из её припухших губ вырывается прерывистое, шумное дыхание.
– Может, это глупо, но… помнишь, я обещал тебе? – шепчу ей на ухо, немного задевая мочку уха своими губами. Она вздрагивает, но тут же расслабляется, когда я осторожно развязываю узел галстука и стягиваю его с её глаз.
Мими продолжает молчать. Будучи неимоверной болтушкой, рядом со мной она находится в состоянии, едва ли отличном от моего. Более того, даже при тусклом свете я замечаю, как её щеки загораются. Становятся алыми.
«Клянусь тебе, как только мы улизнём ото всех, я найду зеркальную комнату и приведу тебя туда. Обещаю, я буду целовать каждый сантиметр твоей кожи, чтобы ты знала, как ты прекрасна. Я не позволю тебе закрыть глаза, и тогда ты будешь всматриваться в наше с тобой отражение и видеть, как мы предаёмся любви. Ты всё поймёшь. Обещаю тебе, Миа, ты точно поймёшь, как ты прелестна. То, какой вижу тебя я», – проносятся в моей голове собственные слова. Мы были тогда в сарае, в нашем гостевом доме. Боже, это всё было словно вчера.
Я стою рядом, чуть касаясь её плечом, просто давая ей время, чтобы расслабиться. Неимоверно хочется помочь ей в этом, поэтому наклоняюсь к её щеке и трусь об её скулу носом. Её лицо буквально пылает. Миа прикрывает глаза.
– Удивительно, как легко заставить тебя замолчать, – тепло усмехаюсь я, касаясь её ключиц подушечками пальцев и медленно поглаживая. Её грудь покрывается мурашками.
– Мне всё ещё тяжело, Уилл, – серьёзно отвечает она чуть погодя хриплым от возбуждения голосом. – Закрывая глаза, всё задаюсь вопросом: реален ли ты? Ведь ты никогда не покидал меня. Всегда был рядом. В отражении моих зрачков, в моих снах, в моей голове. И сейчас так трудно отличить тебя реального от тебя вымышленного.
– У тебя это обязательно получится, – говорю ей, едва шевеля губами. Прислоняю её к себе спиной и поворачиваю нас к широкому зеркалу во всю стену, обвивая хрупкое тело своими руками. – Взгляни на нас, милая. Видишь? Это ты и я. Мы реальны, – тянусь к её шее и слегка захватываю мягкую кожу зубами. Скольжу по ней губами, пуская в ход свой язык. Из неё вырывается глубокий и неконтролируемый стон. А мне отчаянно хочется поглотить её всю. Без остатка. – Знаешь ли ты, что подчиняешь меня своей воле? И всегда это делала, даже не осознавая.
