Текст книги "Идеальный поцелуй"

Автор книги: Анна Грейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Рассказ о своих бедах зачастую приносит утешение.

Пьер Корнель

После обеда Грейс уже валилась с ног от усталости. Она замучилась отвечать на вопросы и решать проблемы. Чем больше она осматривалась вокруг, тем больше находила дел. Ее руки и ноги болели. Было жарко, она была вся грязная, пыльная и до предела вымотанная. Сейчас бы не помешало как следует отмокнуть в горячей ванне, но для этого сначала нужно было организовать, чтобы подогрели воду, а кроме того, тут была только небольшая ванна, а ей хотелось именно полежать. И она не выдержала бы ту лавину вопросов, которые на нее посыпались бы, если бы она заявила о своем желании принять ванну посреди дня, даже не в субботу.

Нет, ванна не подойдет, однако она могла бы поплавать. Плавать Грейс умела. Когда ее сестра Фейт вернулась из Франции со своим молодым мужем, она рассказала всем своим сестрам о том удовольствии, которое приносит плавание в море, и на следующий год они все научились. Это было просто великолепно, и Грейс научилась плавать как маленькая лягушка. С тех пор она каждое лето умудрялась найти возможность поплавать, хотя это и считалось не совсем подобающим занятием для женщины.

Если она ускользнет сейчас, никто и не заметит. В это время дня все заняты. А лорд д'Акр уехал в Ладлоу по делу и ей не помешает.

Она постучала в дверь спальни сэра Джона и сделала реверанс.

– Сэр Джон, мисс Петтифер. Как вы поживаете, сэр Джон? – Честно говоря, Грейс казалось, что он выглядит неважно. Он похудел и побледнел. Она взглянула на поднос с ужином, состоявшим из миски куриного супа и тонких ломтиков хлеба с маслом, который он оставил нетронутым. Мелли поймала ее взгляд и едва заметно качнула головой. Сэр Джон все еще ничего не ел.

– Не жалуюсь, Грейсток. – Он пошевелился и сморщился от боли. – Старею, вот и все. Ты пришла сыграть с нами в карты? Я скоро выиграю у дочери все бобы.

– Благодарю вас, нет. Я пришла забрать поднос, сэр, и напомнить мисс Петтифер, что она хотела сходить днем на прогулку.

– Тогда отправляйся, Мелли, – тут же велел ее отец. – Не нужно сидеть в угрюмой комнате с больным отцом, когда можно быть на улице в такой замечательный день, как сегодня.

Мелли решительно покачала головой:

– О нет, сейчас слишком жарко, чтобы выходить на улицу, папа. Я схожу вечером, когда станет прохладнее.

Отец многозначительно улыбнулся:

– Беспокоишься о цвете лица, малышка? Ну, такой нежный цвет лица, как у тебя, следует защищать, не правда ли, Грейсток? Не много утонченных лондонских леди могли бы таким похвастаться. – Он озабоченно посмотрел на Грейс. – А вот тебе, Грейсток, следует уделять себе побольше внимания. Вообще-то, может быть, Мелли могла бы тебе помочь советом.

– Да, сэр Джон, благодарю вас, сэр Джон. – Грейс сделала реверанс и взяла поднос.

Если Мелли не хотела воспользоваться предлогом и сбежать на часок, ничего не поделаешь. Грейс отнесла поднос на кухню и с легким сердцем ушла. Она могла делать все, что хочет.

Она могла пойти к озеру в лесу, о котором говорила бабушка Уигмор, тому, которое обладает волшебной силой избавлять от веснушек. Грейс немного поплавает, и никто ничего не заметит. И ее веснушкам не будет ничего угрожать. По правде говоря, ей начинали нравиться ее веснушки, она стала заботиться о них.

Раньше Грейс и не подозревала, как страдают веснушчатые девушки. Все предлагали ей разнообразные рецепты по избавлению от этих украшений на лице. Миссис Парри прислала пахту. Бабушка Уигмор посоветовала использовать воду из озера Гуидиона. Даже миссис Тикел прислала лимоны с указанием умываться лимонным соком дважды вдень.

И мужчины с золотистыми глазами вслух разглагольствовали о том, где эти веснушки заканчиваются.

Часом позже Доминик выехал из Ладлоу. Жара была невыносимой, и к тому времени, как он попал в Лауэр-Вульфстон, ему ужасно захотелось пить. Ему хотелось пить до такой степени, что даже мысль о том, чтобы отведать горького эля местного трактира, не вызывала отвращения.

Он ни за что бы не признался даже самому себе, что чертов напиток начинает ему нравиться.

В глубокой задумчивости Доминик прокладывал себе дорогу в толпе, заметив, что народу тут собралось довольно много, но не утруждая себя размышлениями по поводу такого столпотворения. Звонкий голос прервал его размышления:

– Вульф! Доминик Вульф! – Чья-то ладонь ударила его между лопаток с такой силой, что он чуть было не споткнулся.

Доминик обернулся и увидел перед собой модного человека, одетого в хорошо сидящие серые брюки, жилет в белую и серую полоску и элегантный черный пиджак, лишь слегка поношенный на лацканах.

Доминик от удивления открыл рот.

– Фрей, это ты? Боже мой! – Он схватил молодого человека за руку и от души ее пожал. – Фрей Неттертон! И вдруг здесь! Давай выйдем, выпьем чего-нибудь.

Его друг оглянулся по сторонам и наморщил нос.

– Согласен. Кажется, нашим соседям еще только предстоит открыть для себя чудодейственные свойства мыла.

Доминик ухмыльнулся. Некоторые люди, слава Богу, никогда не меняются, и Фрей был одним из них. Его друг мог быть беден, как церковная мышь, но по-прежнему привередлив.

– Не могу поверить, что ты и вправду здесь, Фрей. И что привело тебя в эти дикие земли Шропшира? Бьюсь об заклад, ты не знал, что я здесь. Почти никто этого не знает.

– Да уж! Как вспомню, что старый Дженкинз, бывало, хвалил тебя за великолепный почерк, начинаю жалеть, что ты никогда не используешь его, чтобы поддерживать контакт со своими друзьями. – Фрей аккуратно провел пальцем по отвороту воротника, чтобы ослабить его, не нарушая изящности всего костюма. – Не говоря уже о том, что ты позволяешь им умереть от жажды в такую жару.

Доминик рассмеялся и распорядился, чтобы напитки вынесли наружу, к скамейке, расположившейся в тени.

– Боюсь, что это всего-навсего эль. Высшее сословие здесь обычно не обслуживают.

Фрей схватил свою кружку и сделал большой глоток.

– Вот так лучше. Кстати, кого это ты назвал высшим сословием, лорд д'Акр, владелец всех здешних земель? – Он критично осмотрелся вокруг. – Деревня – ведь часть поместья, не так ли?

Доминик посмотрел на свою кружку, и его лицо вытянулось.

– Да, но на самом деле все, что ты видишь, мне еще не принадлежит. Мне только предстоит закрепить за собой поместье.

Фрей нахмурился:

– Как это закрепить? Ведь твой отец умер, так? А ты его единственный сын.

– Да, но завещание довольно запутанное. Фрей фыркнул:

– Ты хочешь сказать, он все еще пытается заставить тебя танцевать под свою дудку, даже из могилы?

Доминик расслабился. Ему бы следовало знать, что Фрей был одним из немногих, кто его понимал.

– Это ты верно подметил. Отец пытается манипулировать мной даже из могилы, так что я должен заработать свое наследство.

Фрей задумчиво отпил еще эля.

– Неплохой эль. И что же ты должен сделать?

– Быть почтительным сыном и наследником. И жениться на девушке, которую он выбрал мне в жены, когда мне было шестнадцать.

Фрей от изумления разинул рот.

– Ты мне никогда не говорил!

– Он мне тоже. Я узнал всего лишь несколько недель назад. – Доминик состроил гримасу. – Он хочет, чтобы я обеспечил Вульфстону наследников, но я этого не сделаю.

– Откажешься жениться? – Фрей пожал плечами. – Справедливо. Тебе же не нужна земля или лишний доход.

Доминик покачал головой:

– Нет, я женюсь, черт бы его побрал. Я не позволю ему лишить меня моих прав, но и по-своему ему все обделать не удастся.

– Так священнику это… – Фрей неубедительно закашлялся. – Ну и кто же эта счастливица? Она хорошенькая? Она в тебя уже влюбилась?

– Вовсе нет. Она простенькая, не блещет умом и делает это из-за денег.

Фрей с недоумением уставился на него.

– Боже мой! Зачем брать на себя такую обузу? Если бы я решил жениться, я бы выбрал хорошенькую девушку. Правда, сейчас я не могу этого сделать, жениться, я хочу сказать. Нужно подождать, пока мой чертов дедушка протянет ноги.

– Он все еще не выпускает кошелька из рук?

– Нет, как будто это спасательный плот, – угрюмо сказал Фрей. – Он держит меня, а следовательно, и мою мать, и сестер впроголодь. Не представляю, как, он предполагает, мы должны жить на эти деньги да еще оплачивать выходы девочек в свет.

Доминик сочувственно кивнул. Дядюшка Фрея обладал огромным состоянием, но был при этом ужасно скаредным, как будто нищета была добродетелью.

– Не будем об этом здесь говорить. – Он кивнул головой в сторону трактира, откуда любой мог бы услышать их разговор. – Почему бы тебе не приехать в Вульфстон? – Доминик нахмурился. – Ты, кстати, так и не сказал мне, почему ты приехал. Ведь ты не знал, что я здесь.

Фрей хитро на него посмотрел.

– Викарий церкви Святого Стефана стар и болен и уехал со своей дочкой в Лидс.

Доминик не понял.

– А зачем тебе этот викарий? Он что, твой родственник? – Доминик сделал большой глоток, понемногу привыкая к вкусу эля.

Фрей смахнул с пиджака воображаемую пылинку.

– Нет, не родственник. – Затем с легким смущением он добавил: – Вообще-то я новый викарий церкви Святого Стефана… Разве мама не говорила тебе, что невежливо плеваться элем в викариев? Это проявление грубости и неуважения. К счастью, как твой новый духовный пастырь я могу наставить тебя на путь истинный. – Он стер капельки эля, которыми Доминик обрызгал его от неожиданности.

– Ты викарий? Ты? Ты шутишь! Фрей с достоинством заметил:

– Выкажи хоть немного уважения человеку церкви, язычник. Да будет тебе известно, что несколько лет назад архиепископ Кентерберийский лично рукоположил меня.

Доминик издал резкий смешок.

– Бедняге, наверное, завязали глаза. Вол чара вроде тебя, одетый в овечью шкуру.

– Овечья шкура? – Возмущенный Фрей поправил отвороты пиджака. – Возможно, он был сшит и не специально для меня, но это, к твоему сведению, мериносовая шерсть лучшей выделки. А что касается волков, то волком в нашей компании всегда был ты.

Доминик покачал головой:

– Ты – священник? Но почему? Его друг пожал плечами:

– Надо же мне где-то достать денег. Для бизнеса у меня не хватит мозгов, и я не могу позволить, чтобы меня убили в армии: тогда после смерти дяди мать с сестрами останутся вообще без средств к существованию. К дипломатической службе у меня талантов нет, так что остается только церковь.

Доминик рассмеялся.

– Мне, кажется, этого не понять. Ты новый викарий… Где?

– В церкви Святого Стефана. Всего лишь на несколько месяцев, пока не найдут кого-нибудь на постоянную работу. У этого прихода репутация одного из беднейших в Шропшире.

– А где эта церковь Святого Стефана? Фрей неодобрительно покачал головой.

– Прямо здесь, в этой твоей деревне, язычник ты этакий.

– Боже правый!

– Вот именно. Я рад, что тебе хоть это известно, – сердито сказал его друг. Он поставил кружку и поднялся. – Благодарю за угощение, Доминик. А теперь мне пора отправляться в дом викария. Я провожу первую службу в воскресенье. Ты, разумеется, придешь?

Доминик закатил глаза и издал мученический стон.

– Великолепно! – Фрей хлопнул его по плечу. – Я знал, что ты не подведешь старого друга. – Он протянул ему руку и мягко сказал: – Я очень скучал по тебе и очень рад был с тобой увидеться.

Не говоря ни слова, Доминик пожал руку друга. Он тоже был чертовски рад видеть Фрея. Он посмотрел на кипу багажа, сваленную на ржавую тележку. Старомодные обтрепанные чемоданы, отмеченные все же гербом Неттертонов, могли принадлежать только Фрею.

– А где же твой экипаж? – Это была особая гордость и радость Фрея.

Фрей покачал головой и произнес голосом проповедника:

– Сельский священник не может разъезжать в экипаже, более подходящем для спорта, нежели для сельских визитов. – Он продолжил своим нормальным голосом. – Приехал на почтовой. Все равно пришлось продать карету и пару. Это были великолепные лошади, видел бы ты их! Но… – Он вздохнул. – Мне нужны были деньги. Так что епископ одолжил мне свою древнюю двуколку. – Он произнес это слово с отвращением и скорчил рожу, к вящему удовольствию своего друга. – Она прибудет на этой неделе.

– А тем временем?

– Буду ходить пешком, – с достоинством произнес преподобный Неттертон. – И платить крестьянам за помощь с теми делами, с которыми не смогу справиться сам. Знаешь, какой-то наглец пытался вырвать у меня вещи, когда я выходил из почтовой кареты. Хотел получить за это шесть пенсов, как в Лондоне. Я отвесил ему здоровенную оплеуху.

– Ты приехал на почтовой карете? – Доминик был потрясен. Положение оказалось хуже, чем он предполагал.

Фрей вздохнул.

– Приказ епископа. Воздержание должно улучшить мой характер, – признался он. – Правда, не понимаю, как можно стать лучшим человеком, живя в лачуге. Кажется, люди должны становиться только злобнее и отчаяннее, да попробуй объясни это епископу.

Доминик рассмеялся и подошел к своему коню, кото-ого привязал в теньке.

– Вот, возьми моего коня, по крайней мере на сегодня. – Он бросил другу поводья.

– Он тебе не нужен?

– Нет, я дойду тропинкой через лес. Это всего-то займет минут пятнадцать. Можешь взять Экса, чтобы разъезжать по округе, пока не прибудет твоя двуколка.

– Хорошо, и пусть епископ со своими приказами убирается куда подальше. Но… Экс? – Фрей приподнял бровь. Ты же не занимаешься колдовством, Доминик? Епископу бы это не понравится.

Доминик улыбнулся:

– Нет, но конь чертовски упрямый. Выглядит неплохо, но не слишком умен. Полное имя – Экстон.

Фрей пристальнее пригляделся к лошади и улыбнулся:

– Понятно, мерин. В следующий раз, когда увижу Экс-тона, обязательно расскажу, что ты назвал коня в его честь.

– Только заднюю половину. Фрей расхохотался.

– Ты же знаешь, что Экстон – восходящая звезда в правительстве.

– Вот видишь! Я ему еще в школе говорил, что он плохо кончит, и вот что получилось. – Доминик потянулся. – Приезжай сегодня к ужину. Увидишь, какое наследство оставил мне мой заботливый папочка. Спартанские условия, которые приведут твоего епископа в восторг. Я так понимаю, этот епископ – твой дядя.

Фрей угрюмо кивнул:

– Да, дядя Седди, чтоб ему! Он всегда меня терпеть не мог, с тех самых пор, как я налил клей ему в митру. Никакого чувства юмора! Откуда мне было знать, что с возрастом он станет еще хуже? Иначе подложил бы в митру гадюку!

Грейс последовала указаниям бабушки Уигмор и без труда нашла тропинку, ведущую к сказочному озеру. Она была узкая и мягкая от покрывавших ее опавших листьев. В лесу было тихо. Наверное, днем, когда было так жарко, все животные спали. Грейс шла потихоньку, стараясь не нарушать царившего вокруг спокойствия.

Ей, конечно, нравилось командовать батальонами армии Вульфстона, но как же хорошо было оказаться подальше от бесконечных вопросов и побыть наедине со своими мыслями.

Буки росли здесь очень густо. Солнечные лучи пронизывали густые кроны золотыми копьями. На фоне темно-зеленой листвы это выглядело великолепно.

Наконец буки сменились ольхой, и девушка поняла, что до озера уже осталось совсем немного. Внезапно темнота и мрак, окружавшие ее, закончились, и она вышла к озеру. Половина его лежала в тени, а другая половина танцевала и искрилась в лучах послеобеденного солнца.

Озеро питалось от небольшого ручья, который весело скатывался с холмов, выливаясь в него через небольшую кучку камней напротив Грейс. Вода выглядела чистой, прохладной и замечательной. По словам бабушки Уигмор, ей следует умыться этой водой при молодом месяце. Это поможет избавиться от веснушек. Ведь это озеро совершенно особенное – волшебное.

Сейчас вряд ли был молодой месяц, но Грейс это не волновало. Она собиралась окунуть в воду не только лицо и от всей души надеялась, что ее веснушки из хны переживут это погружение. Если же нет, ей придется подновить их. Девушка присела на узкой каемке травы и сняла ботинки и носки. Она быстро разделась, пока не осталась в нижней рубашке и панталонах.

Оставив одежду на траве, Грейс шагнула в озеро и вздрогнула от удовольствия, когда вода лизнула ее щиколотки. Дно было илистым, и пальцы ее ног тут же погрузились в грязь. Она сделала еще несколько шагов, вздрагивая каждый раз, когда прохладная вода обнимала ее разгоряченную плоть. Вода казалась ледяной, но она знала по опыту, что стоит ей погрузиться в воду, как это ощущение исчезнет. Сестры Грейс любили заходить в воду целую вечность, сантиметр за сантиметром, подпрыгивая на каждом шагу. Но не Грейс. Ей нужно было Все или ничего. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, зажала нос и погрузилась в воду.

Она выскочила на поверхность, чуть задыхаясь и горя от возбуждения. Было замечательно, но холодно. Она решила сплавать к камням на другой стороне озера, где все еще светило солнце. Девушка быстро пересекала озеро, любуясь волнами, расходившимися от нее во все стороны, далеко выбрасывая руки и отталкиваясь ногами как лягушонок. Она добралась до камней и вылезла на них. Они были гладкие, округлой формы, полученной за годы пребывания рядом с водой, покрытые мхом и водорослями. Грейс поймала ладошкой чистую бурлящую струю, стекавшую по ним, и сделала глоток. Это была лучшая вода, которую ей доводилось пробовать.

Она посидела немного на камнях, болтая ногами в ручье и наслаждаясь контрастом горячих камней и прохладной воды. Но не стоило оставаться на солнце слишком долго: она ведь не хотела, чтобы у нее появились настоящие веснушки, поэтому девушка соскользнула обратно в воду.

На обратном пути Грейс остановилась на середине озера и полежала на спине, наслаждаясь ощущением невесомости.

Мелли, должно быть, ужасно жарко во всей этой одежде. Нужно научить ее плавать. Ее отец не позволял ей купаться в море, но в Вульфстоне они могли плавать в этом озере, спрятанном посреди леса, и сэр Джон никогда ничего не узнает.

Интересно, насколько здесь глубоко? Бабушка Уигмор сказала, что оно бездонное. Девушка задержала дыхание и нырнула как можно глубже, но не коснулась дна. И впрямь бездонное. Может быть, это все-таки магия?

Было жарко, а его сапоги для верховой езды совершенно не подходили для ходьбы. Доминик снял пиджак и перекинул его через плечо. В лесу ему не докучало яркое солнце, но ни одно дуновение ветра не шевелило листву деревьев. Рядом с ним, высунув язык и тяжело дыша, бежала его собака. Она подошла к едва заметному ответвлению тропинки, сделала по ней несколько шагов, остановилась и обернулась.

– Ага, так вот что ты задумала! – сказал Доминик. Шеба вильнула хвостом и высунула язык еще сильнее.

– Да уж, жарковато, согласен. Ну хорошо, раз ты настаиваешь.

Глава 11

Случай – великое дело: держи наготове приманку,

И на незримый крючок клюнет, где вовсе не ждешь.

Овидий

Грейс не знала точно, сколько времени прошло, но ей показалось, что она услышала всплеск. Она открыла глаза и огляделась, но ничего не увидела, поэтому она вновь закрыла глаза, лениво шевеля руками и ногами, только для того, чтобы не выплыть на яркое солнце. Было так приятно лежать здесь, так прохладно, тихо и свободно от…

Нет, это точно всплеск. Она огляделась еще раз и теперь увидела собаку в камышах. Грейс уже почти вновь расслабилась, но тут собака на мгновение вышла из камышей. Белая собака с коричневыми пятнами. Собака лорда д'Акра, Шеба, которая редко уходила далеко от своего хозяина…

Грейс прищурилась, чтобы яркое сияние солнца, отражавшееся от воды, не мешано ей, заслонила глаза ладонью и внимательно осмотрела берег. Тогда-то она его и заметила. Он стоял на краю озера, прислонившись к дереву, сложив руки на груди и лениво наблюдая за ней. В своих бриджах для верховой езды, с темно-зеленым пиджаком в руках и коричневых сапогах Доминик идеально сливался с лесом.

В нескольких метрах от него лежала стопка ее одежды. Большей части ее одежды, не всей, слава Богу.

– Давно вы уже там стоите? – спросила Грейс, находясь в воде.

Он сделал шаг вперед.

– Добрый день, Грейсток. Замечательный день для плавания, согласен. – Он ослабил галстук.

Грейс огляделась вокруг, но не нашла места, где могла бы выбраться из воды. Берег был слишком крутой.

– Так вы уже давно здесь?

– Достаточно давно. – Не сводя с нее глаз, Доминик положил пиджак поверх стопки ее одежды.

Достаточно долго для чего, подумала она. В данный момент Грейс была укрыта водой, видна была только ее голова, но что, если он видел, как она лежала на воде? На ней не было ничего, кроме нижней рубашки и панталонов. А она знала, что, намокнув, они становятся почти прозрачными.

Доминик присел на траву и стал стягивать с себя сапоги.

– Что вы делаете?

– Разуваюсь.

– Это я вижу, но зачем?

Он внимательно посмотрел на нее, как бы подчеркивая всю банальность этого вопроса.

– Потому что я не хочу их испортить.

Грейс наблюдала за тем, как он стащил сначала один, а затем и другой сапог, снял носки, бросил их рядом с сапогами и встал. Он расстегнул верхние пуговицы своей рубашки и стащил ее через голову. И вновь на нем не оказалось нижней рубашки.

– Немедленно прекратите! – приказала Грейс.

– Прекратить что? – вежливо спросил он и начал расстегивать брюки.

– Не смейте! – крикнула она из воды, беспомощная и возмущенная.

– Не сметь чего, Грейсток? – Она не видела хитрых искорок в этих глазах, но точно знала, что они там. – Не сметь плавать, ты это хочешь сказать? Не беспокойся обо мне, я великолепный пловец. – Доминик закончил расстегивать брюки и стащил их. Грейс закрыла глаза руками. – Что с тобой, Грейсток? Ты ведь тоже превосходная пловчиха, или ты умеешь только лежать на воде?

Она не убирала рук от лица. Он никоим образом не мог видеть, что она подсматривает в щелочку между пальцев. Настоящий дьявол! На нем все же было нижнее белье.

– Если вы хотите поплавать, то отвернитесь, чтобы я могла выйти.

– Да ладно, там полно места.

– Не в этом дело.

Мужчинам и женщинам категорически запрещалось плавать вместе, если только они не были муж и жена, но и тогда это было очень смело.

Доминик скинул брюки и бросил их на ее одежду.

– Не волнуйся, Грейсток. Никто ведь не увидит.

А вот это была ложь. Она видела! Ладони ее были прижаты к глазам, но пальцы были слегка расставлены, и девушка не могла отвести от него глаз.

Он потянулся, чтобы расслабить напряженные мускулы. Во рту у нее пересохло несмотря на то что Грейс со всех сторон окружала вода. Он был великолепен, стройный и мускулистый, с широкими плечами, широкой грудью и узкими бедрами. Ноги его были длинные и сильные, а контраст между белым бельем и загорелым телом только привлекал ее внимание к тому месту, где ткань вздымалась.

Он был весь покрыт загаром. Скорее всего у него была привычка плавать без одежды. Как только эта мысль пришла ей в голову, он запихнул большие пальцы за пояс своего последнего одеяния.

– Не смейте! – завопила она. Он широко улыбнулся:

– Грейсток, ты негодная девчонка, ты все-таки подглядывала все это время. Так, так, так!

Девушка почувствовала, как ее лицо охватил огонь, и нырнула под воду, чтобы охладить разгоряченные щеки. Когда она вынырнула, он все еще стоял на берегу, наблюдая за ней. Его ноги были широко расставлены, а ткань подштанников, казалось, выпирала еще больше. Она быстро отвернулась.

– Не отворачивайся из-за меня. Я не против того, чтобы ты смотрела. Мне даже приятно, что ты хочешь понаблюдать за тем, как я раздеваюсь.

– Я не хочу! – возмутилась Грейс, оскорбленная его словами, несмотря на то что какая-то часть ее знала, что это правда. – И я не смотрела! Просто взглянула на секунду и то только потому, что я вам не доверяю.

– Не доверяешь мне?

– Нет! А теперь, пожалуйста, отвернитесь и дайте мне выйти из воды.

Доминик тут же отступил в сторону и сделал вежливый приглашающий жест.

– Если хочешь выбраться, не обращай на меня внимания. Я даже помогу тебе. Берег очень скользкий. – Он подошел к краю и протянул руку, как лакей, помогающий леди выбраться из кареты. Только ни один лакей не носит так мало одежды. Да и леди обычно одета основательнее.

– Вы прекрасно знаете, что я не выйду из воды, пока вы стоите там полуголый. Идите поплавайте в той части озера, а я пока выйду. – Грейс указала в дальний конец озера.

– Но зачем тебе вообще вылезать? Это мое озеро. Я не прочь поделиться им с тобой.

– Я не собираюсь препираться с вами ни минутой дольше! – сказала она резко. – Я хочу выбраться отсюда, так что идите-.

– Но ты так очаровательно препираешься. – Доминик нахмурился. – Тебе холодно?

Она с благодарностью ухватилась за этот предлог.

– Да, мне холодно и нужно выйти на берег. Пожалуйста, поторопитесь.

– Разумеется. Если тебе холодно, то тебя нужно как можно скорее согреть, – сказал он и нырнул в воду.

Грейс воспользовалась моментом и поплыла как можно скорее к берегу – не к тому месту, где лежала ее одежда, а к тому участку, что был поближе. Она не хотела рисковать: она ведь могла столкнуться с ним в тот момент, когда он будет выныривать. Она вылезет на берег, а затем прикроется ветками, чтобы в безопасности добраться до своей одежды.

Он все не выныривал, и так как она уже почти достигла берега, то чем ближе она подплывала, тем больше волновалась. Он уже давно находится под водой. Может быть, он ударился головой? Может быть, зацепился за какую-нибудь корягу, затопленные корни деревьев или, может быть, запутался в водорослях?

Она остановилась и встала. Вода доставала ей только до груди. Грейс осмотрела поверхность озера, но там была лишь рябь. Доминик вошел в воду довольно далеко отсюда, а блестящая и переливающаяся поверхность воды была совершенно непрозрачной.

Сколько времени уже прошло? Одна минута? Две? Трудно сказать. Грейс начала всерьез волноваться. Никто не мог удерживать дыхание под водой так долго. С ним что-то произошло!

– Скучала по мне? – Вода всколыхнулась, и Доминик вынырнул прямо перед ее носом.

– Что… – Грейс не смогла произнести ни слова, поскольку Доминик тут же обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Грейс испытала такое облегчение, что на мгновение тоже обняла его. Доминик сильно сжимал ее в объятиях, одной рукой придерживая за талию, а другой гладя по спине. Они стояли в холодной воде, его кожа была холодной, но тело разгоряченным, Грейс чувствовала каждый его вздох, каждый удар сердца.

А затем рука Доминика опустилась ниже и сжала ее ягодицу, и тут Грейс очнулась.

Она стояла полуголая, в одной нижней рубашке, он тоже был почти голый, и она чувствовала каждый его напряженный мускул, прижатый к ней. Грейс попыталась оттолкнуть Доминика.

– Нет-нет, – возразил он, прижимая ее еще сильнее. – Ты сказала, что тебе холодно, так что я согреваю тебя. Я чувствую, как ты дрожишь.

Грейс еще раз толкнула его.

– Согреваете меня, как же! Вы ведете себя просто непристойно.

Доминик ослабил объятия, но все еще держал Грейс, обняв за талию. В его глазах плясали огоньки, как солнце на воде. Белые зубы блестели.

– Ты дрожишь. – Его улыбка была самим воплощением мужского самодовольства.

Она ударила его по руке и скрестила руки на груди.

– Если я и дрожу, то это потому, что думала, что вы можете утонуть. Куда вы исчезли? Вы не могли оставаться под водой так долго.

– Мог. Я же там был.

– Но ведь прошло несколько минут. – Ее сердце все еще колотилось от испуга за него.

– Я же говорил, что я великолепный пловец.

– Но мой зять Николас тоже великолепный пловец, а он не может оставаться под водой так долго. – Грейс приходилось держаться одной рукой за него, так как она не доставала до дна ногами.

Он пожал плечами:

– Николас, возможно, не провел детство, ныряя за монетками, которые богачи бросают с лодок. Волей-неволей вырабатывается способность оставаться под водой как можно дольше. – Его голос был тихий и глубокий.

– Что? Зачем вы ныряли за монетками?

– Если сложить все эти монетки, то иногда можно и купить что-нибудь поесть.

– Поесть? Вы хотите сказать, что вам нужны были деньги, чтобы есть?

– Всем нужны деньги. – Доминик откинул мокрый локон с ее глаз.

Но не так, подумала она. Это означает жить в постоянной угрозе голодной смерти.

– Где это было?

– Большей частью в Неаполе. И пару раз в Александрии. – Доминик взглянул ей в глаза и мягко добавил: – Не нужно так пугаться, Грейсток. Мне тогда это очень нравилось. Я нырял и плавал лучше, чем все остальные мальчики, так что мои усилия были с лихвой вознаграждены.

Она положила руку на его щеку, зная, что бесполезно пытаться утешить мальчика, которого больше не существует.

– Бедный маленький мальчик, – прошептала она.

– Чепуха, – сказал Доминик. – Я был самый настоящий постреленок. – Он повернул голову и поцеловал ее ладонь. Она прочувствовала этот поцелуй до кончиков пальцев ног.

– Я был предводителем уличных мальчишек. – Его руки гладили ее по талии и бедрам, но она была так поглощена его рассказом, что забыла оттолкнуть их. Кроме того, это было очень приятно.

– В Неаполе? В Александрии? – Она смотрела на него во все глаза, пытаясь увидеть в его лице какой-нибудь признак того мальчика, которому пришлось нырять за монетками, чтобы выжить. – Но как это может быть? Вы были, вы же… наследник Вульфстона. Д'Акры никогда не бедствовали. Разве ваш отец не…

– Я родился в Италии и вырос за границей, – перебил Доминик. Грейс заметила, что он не хочет говорить о своем отце. В подсознании она отметила, что его руки забрались под ее рубашку и прикасались к обнаженной коже, но ее это мало волновало.

– Так вот почему вы ничего не знали тогда, в первый день.

– А ты помнишь! – Его белоснежные зубы опять блеснули. – Именно поэтому я так хорошо плаваю, – пробормотал он и обхватил ее груди ладонями.

Его большие пальцы прикоснулись к соскам. Грейс изогнулась, что-то внутри ее сжалось. Доминик потер соски еще раз, и все тело Грейс содрогнулось от удовольствия. Она была так удивлена, что чуть было не утонула. Ей пришлось ухватиться за плечи Доминика.

– Обхвати меня ногами за талию, – сказал он. – Тогда ты точно не утонешь.

Она послушалась его совета, но пока не почувствовала, как его теплое сильное тело прижимается к ее ногам, не помяла, насколько уязвима. Она попыталась поменять поло-жжение, но руки Доминика опустились ей на бедра и остановили всякие попытки освободиться.

– Оставайся на месте, – тихо проговорил он, обхватывая сначала ее бедра, а затем ягодицы. – Со мной ты в полной безопасности.

Только вряд ли это положение можно было назвать безопасным. Открытым, незащищенным, уязвимым – может быть. Но прежде чем Грейс успела что-то возразить, Доминик поцеловал ее со страстью и нежностью, как будто он изучал ее, молился на нее. Ее глаза были закрыты, и она видела солнечный свет, проникавший через закрытые веки, затем на ее лицо упала тень, и он поцеловал ее веки с нежностью, от которой ей захотелось плакать.

Грейс открыла глаза и взглянула на него, впитывая заново черты его лица, словно видела впервые.