Текст книги "Идеальный поцелуй"

Автор книги: Анна Грейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Что поцелуй? – ты спросишь вновь.

Крепчайший цемент, что скрепляет любовь.

Роберт Геррик

Грейс подняла коробку с различными изделиями из бронзы и медленно пошла вниз по лестнице, размышляя о поцелуе, точнее, поцелуях, в каморке. Она с улыбкой прижимала к себе коробку. Все ее тело было наполнено волнением и радостью. И это всего лишь через несколько минут после поцелуя…

Разумеется, ему не следовало целовать ее, в то время как он все еще был помолвлен с Мелли, да и Грейс не следовало позволять ему, не то чтобы она ему что-либо позволяла, конечно… Но где-то глубоко внутри ей это не казалось таким уж неправильным. Мелли не хотела выходить за него, а он не хотел жениться на Мелли. Ему нужна жена только для того, чтобы он мог получить наследство. Как только они с Мелли разберутся со всем этим, если, конечно, им это удастся, он будет вправе выбрать… кого-нибудь еще.

Он волновал Грейс. Она обожала то, как эти холодные волчьи глаза начинали светиться, волнуя ее. В этом сиянии не было жалости. Он не скрывал своего намерения поймать ее. Она будет не такой уж легкой добычей. Грейс Мерридью – укротительница волков!

Грейс спускалась по лестнице, ставя ноги в те самые углубления, которые вытоптали поколения его предков. Ей вспомнилась его реакция на ее слова о том, что Вульфстон можно превратить в милое и уютное место. Очень странная реакция. Такая бурная! Как будто сама идея возрождения дома была ему неприятна…

Как вообще можно так думать?

У самой Грейс никогда не было настоящего дома. Дерем-Корт, где она провела первые десять лет своей жизни, был территорией дедушки, и она никогда не считала его домом. Дом – это место, где чувствуешь себя в безопасности. Грейс никогда себя так не чувствовала в Дерем-Корте.

А после этого Грейс жила либо у двоюродного дедушки Освальда и бабушки Гасси, или с одной из ее замужних сестер, или в пансионе. И хотя во всех этих местах она чувствовала себя в безопасности, они не были ее домом.

После поездки в Египет, где она повидала бы пирамиды и сфинкса, она планировала завести дом, свой собственный дом, в котором она все устроит по своему вкусу.

Девушка прикусила губу. Она вдруг поняла, что именно этим здесь и занимается. Играет, как когда-то в детстве. Доминик имел полное право сердиться. Это был не ее дом, и она не имела права с ним играть.

Но это был замок, построенный для мечтаний с его фантастической комбинацией стилей, его сказочной башней, узкими готическими окнами, резными дубовыми панелями и горгульей.

Грейс взглянула наверх и увидела горгулью, рассматривающую ее с мудрым выражением на лице. Ее девушка почистила в первую очередь. Теперь на ней не было ни пыли, ни паутины, и она была покрыта свежим слоем масла, которое впиталось в старую потрескавшуюся древесину.

Грейс улыбнулась ей, внезапно почувствовав себя увереннее.

– Мне все равно, хочет он, чтобы это место вновь стало домом, или нет. Ты этого хочешь, не правда ли, мисс Горгулья? И дом этого хочет. – Грейс кивнула. – Значит, для тебя мы сделаем этот дом милым и уютным. Тогда это и вправду будет место, созданное для мечтаний…

Доминик поехал к дороге на Ладлоу коротким путем. Он не торопил коня, наслаждаясь тенью от деревьев. Открытая дорога будет пыльной и жаркой, уж он-то знал.

Молодой человек задумался, и тут дорогу прямо перед ним перебежала собака. Белая собака с коричневыми пятнами. Шеба. Он оставил ее в Вульфстоне на попечении Билли Финна, который должен был ее искупать.

Доминик нахмурился. Что, интересно, Шеба делает на улице? Кто знает, что она может натворить: придушить несколько цыплят или пойти гонять овец. Собака не должна бегать на свободе рядом с фермами.

Он подъехал к тому месту, где видел собаку. Легкий след вился между деревьями. Он позвал ее несколько раз. Ничего. Он свистнул. Ничего. Он повернул коня и поехал вдоль следа, оставленного Шебой. Через несколько мгновений лес стал реже, и он увидел берег озера, мальчика и свою собаку. Собака была вся в грязи.

– Что, черт возьми, ты тут делаешь?!

Билли Финн повернулся, вздрогнул, выронил все из рук и побежал. Шеба начала было преследовать его, но приказ Доминика остановил ее.

– Стой, Билли! Подожди… – окликнул Доминик, но мальчик уже убежал. Он скрылся так быстро, словно от этого зависела его жизнь. Вдруг Доминик заметил какое-то движение у кромки воды и подъехал поближе, чтобы рассмотреть, что же уронил мальчик.

Рыбу. Рядом лежала удочка.

Он посмотрел на рыбу, а затем в ту сторону, куда убежал мальчик. Выражение лица мальчика потрясло его. Это был дикий ужас.

Он вытащил из кармана часы и открыл крышку. У него предостаточно времени, чтобы заняться этой маленькой загадкой и успеть в Ладлоу. Он поднял рыбу с удочкой, свистнул Шебе и вновь взобрался на лошадь.

– Ищи Билли, – сказал он собаке и указал туда, где скрылся мальчик. Деловито помахивая хвостом, Шеба побежала по тропинке. Доминик следовал за ней верхом.

Скоро они вышли к старой лачуге, расположенной на поляне. Шеба радостно прыгала – очевидно, ей уже доводилось здесь бывать. Доминик внимательно осмотрел здание, пока привязывал лошадь к ближайшему дереву. На карте оно было помечено как руина, но в этой руине кто-то жил. Тоненькая струйка дыма поднималась из трубы, а на веревке, натянутой между деревьями, сушилось белье.

Он постучал. Дверь ему открыла уставшая измотанная женщина. За ее юбку цеплялся карапуз. Еще несколько детей от пяти до восьми лет таращились на него.

– Билли Финн здесь? – спросил он. Глаза женщины расширились.

– Билли? – повторила она слабым голосом, посмотрела куда-то в сторону и запихнула карапуза обратно в дом. – Нет, Билли здесь нет.

Доминик был уверен, что она лжет.

– Он побежал в эту сторону.

Женщина покачала головой и пожала плечами. Доминик пригляделся к ней повнимательнее, у Билли были ее глаза.

– Вы его мать, – сказал он уверенно.

Женщина смущенно прикусила губу и кивнула. Лицо ее было напряжено.

– Он забыл вот это, – сказал Доминик и протянул ей рыбу.

Это произвело неожиданный эффект. Женщина застонала, казалось, она вот-вот лишится сознания. Она пошатнулась и вцепилась в косяк двери.

– Нет, нет, это не его рыба. Он никогда не прикасался к ней, заверяю вас, сэр. Он не стал бы. Он сейчас в замке. Лорд дал ему работу. – Женщина задыхалась от волнения.

– Я и есть лорд д'Акр, – сказал Доминик, и она снова застонала.

– Прошу вас, милорд, не забирайте его. Мой Билли хороший мальчик. О, пожалуйста, пожалуйста, не забирайте его… – К ужасу Доминика, она с рыданиями бросилась на землю и обняла его ноги. – Прошу вас, милорд, смилуйтесь. Не забирайте моего Билли!

Доминик отступил назад.

– Я не собираюсь его никуда забирать!

Но женщина продолжала лежать перед ним, плача и бормоча:

– Только не Билли, только не моего мальчика. Доминик был в замешательстве. Он взглянул на детей, с ужасом наблюдавших за своей матерью.

– Эй вы, подойдите сюда и помогите матери, – велел он им, но они лишь взглянули на него и с криками убежали.

Доминик провел рукой по волосам. Может быть, у них у всех с головой не в порядке? Может ли Билли быть единственным здравомыслящим человеком в своей семье?

Женщина посмотрела на него снизу вверх сквозь растрепанные волосы, и на лице ее отразилось отчаяние. Она встала на колени, облизнула губы и пригладила волосы.

– Я сделаю все, что вы хотите, милорд, – сказала она. – Только не забирайте моего Билли.

Боже, да она предлагала ему себя!

– Я не собираюсь никуда забирать этого чертова мальчишку! – рявкнул Доминик. – А теперь, ради Бога, женщина, поднимайся.

Наконец она встала, потупив глаза. По ее щекам струились слезы, а руки конвульсивно сжимали передник.

– Успокойся! – приказал Доминик. Она сглотнула, и на ее лице поселилось выражение неестественного спокойствия. Она все еще была напугана.

Доминик вздохнул и заставил себя медленно сказать:

– Никто никого никуда не забирает. Понятия не имею, что вы себе вообразили, но что бы вы ни думали, вы ошибаетесь. А теперь идите в дом и сделайте себе чашку чаю.

Все еще испуганная женщина шагнула внутрь дома.

– И забери наконец эту чертову рыбу! – С этими словами он швырнул ей ее.

– Нет! – неожиданно твердо сказала она. – Вам не подсунуть нам улику.

– Улику? – Доминик вытаращился на нее. Вдруг все встало на свои места. – Вы считаете, я преследую Билли за браконьерство?

– Он не браконьер! – резко возразила она.

– Успокойся, женщина. Я и не говорил, что он браконьер, кроме того, он ведь всего лишь ребенок, ради Бога.

Она пристально посмотрела ему в лицо.

– Так… Вы не собираетесь отправить его на каторгу?

– Разумеется, нет.

– Правда, милорд? – Ответ она прочитала на его лице. Слезы вновь заструились по ее щекам, и она уже хотела было вновь броситься к его ногам в благодарности, но ему удалось поймать ее за руки и остановить.

– Оставьте мою маму в покое! – Маленький яростный комок вылетел из близлежащих кустов и ударил Доминика в живот. Он колотил кулаками по Доминику с криками: – Вам нужен я, а не моя мама!

С десятилетними недокормышами справиться проще простого. Доминик поймал его кулаки и отодвинул мальчика на достаточное расстояние, чтобы он не мог ударить его ногами.

– Стой смирно! – рявкнул на него Доминик. Билли присмирел. Весь боевой задор тут же улетучился.

Он отпустил мальчика. Билли заботливо взглянул на мать, выпрямился, посмотрел Доминику в глаза и сказал:

– Вам нужен я, а не моя мама. Заберите меня, но не трогайте маму и малышей.

– Я не собираюсь никого трогать! – спокойно сказал Доминик. – Мне просто стало любопытно, почему, когда я позвал тебя, ты бросил рыбу и побежал так, будто за тобой гонится сам дьявол.

Билли собрался с духом.

– Да, я поймал рыбу в озере, но мама об этом не знала.

– Мне не нужна твоя исповедь, маленький идиот! – в отчаянии сказал Доминик. – Перестань вести себя так, будто я хочу заковать себя в цепи.

Билли Финн посмотрел на него взглядом человека, который привык никому не доверять. Слишком взрослый взгляд для такого маленького мальчика.

– Старый лорд за рыбу забрал моего отца, и именно в цепях, почему вы должны отличаться от него?

Мать поймала его за руку.

– Не разговаривай так с его сиятельством, Билли! – Она в ужасе взглянула на Доминика. – Он не хотел вас оскорбить, милорд.

Доминик, нахмурившись, посмотрел на Билли.

– Твоего отца посадили за одну рыбу?

– Да, но его хотя бы не повесили, а отправили на каторгу. В Новый Южный Уэльс. На другой конец света, в Австралию.

– За рыбу? Он их что, продавал? Билли был возмущен:

– Разумеется, нет! Он никогда бы такого не сделал. Его мать поспешно добавила:

– Это было два года назад, милорд. Мы были… это был плохой год, и Билл… у него не было работы, и малыши голодали. Мой Билл, он не мог переносить, когда они плакали от голода…

– Билл – это мой отец, так его звали, – объяснил Билли. – Так папа начал рыбачить. А мистер Идс его поймал, и тогда мы видели папу в последний раз. – Он выпрямился, ребенок, взявший на себя обязанности взрослого. – Теперь я забочусь о маме и малышах.

И вправду, понял вдруг Доминик. Вот почему Билли Финн, казалось, был вездесущим, берясь за любую работу, которую мог раздобыть.

– Ну теперь, когда у тебя есть настоящая работа, никто голодать не будет.

Билли поднял голову.

– Настоящая работа?

– Да… – Доминик подумал, какая должность могла бы удовлетворить этого молодца. – Главный фактотум замка. И… младший надзиратель за рыбным промыслом. – Он отдал рыбу матери Билли и вытер руки носовым платком. – Эта должность означает, что ты сможешь ловить – для своих собственных нужд, разумеется, – рыбу в любых озерах и реках этого поместья.

Мама Билли вновь рванулась вперед со слезами на глазах, и Доминик поспешно отступил, прежде чем она смогла в третий раз припасть к его ботинкам.

– Теперь почисти эту рыбу для своей матери, Билли, и отведи Шебу в замок. К тому времени, как я вернусь из Ладлоу, она должна сиять чистотой. – Он повернулся и пошел прочь от домика.

Билли с матерью последовали за ним.

– Главный кто? – спросил Билли.

– Фактотум. Это значит, что тебе придется выполнять самые различные поручения. – Он сел на коня. – Как лакей, только обязанности более… разнообразные.

Лицо Билли осветилось улыбкой.

– Лучше, чем лакей! А у меня будет униформа? – Он был так возбужден, так воодушевлен, что у Доминика просто не хватило духа разочаровать парня.

– Да, у тебя будет униформа. – Хорошо же у него получается не ввязываться в дела с ненавистным поместьем.

– А что я…

– Не беспокой его сиятельство вопросами, Билли, – перебила его мать поток вопросов, к облегчению Доминика. Она взяла его за ботинок – и почему эта женщина все время лезет к его ногам? – и сказала: – Благодарю вас, ваше сиятельство. Простите, что оскорбила вас, милорд, Мне следовало знать, что Леди принесет нам счастье. – Она одарила его блаженной улыбкой. – Я видела ее сегодня утром. У нее такая радостная улыбка – как рассвет после темной ночи. Такая улыбка не может принести ничего, кроме радости. – Слезы полились на его ботинок.

– Да-да, конечно, – пробормотал Доминик и медленно тронул свою лошадь. – Мне пора, у меня встреча в Ладлоу.

Они что-то кричали ему вслед, но он не собирался останавливаться и выслушивать благодарности. Ботинки у него и так уже были мокрые!

Доминик проехал добрую милю и замедлил ход коня, чтобы пересечь ручей, когда плеск воды привлек его внимание к тому факту, что Шеба, оказывается, последовала за ним. Он выругался. Так вот о чем кричали Финны! Было уже слишком поздно, чтобы отводить собаку домой.

– Тебе придется бежать всю дорогу, – строго сказал он. – Поскольку я не собираюсь сажать мокрое и грязное животное в седло рядом с собой.

Шеба взглянула на него обожающими глазами. Ее хвост тихо повиливал, бока вздымались, а язык свешивался набок.

Доминик вздохнул и усадил ее перед собой. Если ему повезет, грязь высохнет, прежде чем он доедет до Ладлоу, и он сможет ее стряхнуть.

* * *

– Я хочу, чтобы Идса поймали! – Доминик прилагал немало усилий, чтобы спокойно сидеть в кресле напротив стола поверенного. Шеба дремала в углу. – Мне нужны лучшие ищейки, которые только есть на свете. Этот ублюдок должен заплатить за то, что он сделал.

Юрист Подмор кивнул своей седой головой.

– Значит, все именно так, как вы подозревали. Просто поверить не могу – два набора книг отчетности. И вы говорите, в замке не было никакой прислуги? И в то же самое время для всех них высылалось жалованье. Растрата таких размеров… Его должны повесить. Или по крайней мере сослать на каторгу.

Доминик покачал головой:

– Мне очень не нравится, когда меня обкрадывают, но это не самое серьезное преступление Идса. Все то время, когда он клал в свой карман прибыль, которую приносило поместье, он доводил трудолюбивых фермеров до разорения… Я видел это повсюду. Он завышал ренту и выселял хороших, сильных людей с земли, которую они успешно возделывали на протяжении нескольких поколений. Он присваивал себе жалованье несуществующих слуг и деньги, предназначенные на ремонт домов арендаторов, который никогда не производился. Некоторые дома выглядят просто ужасно. И вина за все это лежит на мне.

Подмор как-то странно посмотрел на него.

– Вы и впрямь посещали дома?

Только один дом, но Доминик не собирался в этом признаваться. Доминик сурово взглянул на него исподлобья.

– Эти дома принадлежат мне, – сказал он сухо. – Почему бы мне не наведаться в них иногда?

– В самом деле, почему бы и нет? – согласился Подмор.

– Вы знаете, что еще сделал Идс? – Доминик пригвоздил Подмора к креслу ледяным взглядом. – Он отправил человека на каторгу за то, что тот поймал рыбу.

Подмор одобрительно кивнул.

– По крайней мере он не пренебрегал своими обязанностями.

– Ради Бога, этот браконьер был отцом пятерых голодных детей. А сейчас они в еще худшем положении, в то время как он гниет заживо на каторге в Новом Южном Уэльсе.

Подмор нахмурился, не совсем разделяя его точку зрения.

– Но что еще мог сделать Идс? Браконьерство – это преступление, а каторга – обычное наказание.

Доминик уставился на него.

– Ведь рыба принадлежит вам, милорд. Доминик сжал кулаки.

– Целая семья разрушена из-за какой-то жалкой рыбешки?

– Я знаю, это звучит жестоко, но это единственный способ предотвратить преступление. Особенно сейчас, когда закон нарушается на каждом шагу.

Доминик покачал головой.

– Оставить детей умирать с голода – вот что я называю преступлением. Нарушения закона можно предотвратить, если дать мужчинам работу, чтобы они могли накормить и озаботиться о своих женах и детях. Подмор был потрясен.

– Милорд, не говорите, что вы радикал! Доминик пожал плечами.

– Когда-то я был очень похож на этого мальчика. Я знаю, что такое голод.

Повисла долгая пауза. Пожилой юрист был глубоко взволнован.

– Неужели и вправду было так тяжело, милорд? Доминик кивнул.

– Временами мы с мамой не знали, когда нам доведется поесть в следующий раз. Я делал все, чтобы выжить, – воровал и даже кое-что похуже. И я сделаю это снова, ни секунды не сомневаясь, если это спасет мою семью от голодной смерти. Мужчина только тогда является мужчиной, когда может защитить тех, кого любит. – Поняв, что он потряс юриста своей вспышкой гнева, Доминик отошел к окну и выглянул на улицу. Он ничего не видел. Он опять был в Неаполе, тощий отчаянный мальчишка, блуждающий по темным аллеям и докам…

После непродолжительного молчания пожилой поверенный сказал:

– Я умею сочувствовать. Вспомните, что я знал вашу мать. Милая, замечательная леди… То, что произошло, было настоящей трагедией.

– Не трагедией, злодеянием! – зло сказал Доминик.

Юристу не было известно и половины. Доминик поборол свои чувства, и когда он повернулся, его лицо приняло свое обычное холодное выражение.

– Я хочу, чтобы Идс расплатился за все.

– Сыщики найдут его, милорд, не беспокойтесь, – заверил его Подмор. Он посмотрел на него проницательным взглядом. – Я так понимаю, ваша привязанность к Вульфстону возродилась с тех пор, как вы приехали?

В ответ на этот вопрос Доминик лишь вскинул голову.

– Привязанность? Разумеется, нет. Я ненавижу это место ничуть не меньше, чем прежде!

Подмор извинился голосом опытного юриста:

– Простите, разумеется, нет. Просто вы показались мне немного более… заинтересованным, чем прежде. – Он начал раскладывать бумаги перед собой на столе. – Значит, вы не собираетесь производить ремонт в домах арендаторов?

Доминик задумался на мгновение.

– Я должен, – сказал он наконец. – Я не могу позволить людям жить в таких отвратительных условиях. Это конечно, не моя вина, но ответственность за это тем не менее лежит на мне.

– Разумеется, милорд. Хотя считаю своим долгом напомнить, что если вы продадите имение по частям, новый владелец может все равно решить снести все постройки и выселить арендаторов. Современные методики сельского хозяйства, насколько я понимаю, требуют работы в больших масштабах.

Доминик снова выглянул из окна на двор, по которому туда-сюда сновали люди. Черт, ему не хотелось думать о последствиях, он просто хотел избавиться от этого места.

– А может быть, и нет, – сказал он наконец. – Все нужно закончить до зимы. Некоторые из этих чертовых крыш протекают.

– Хорошо. – Подмор сделал пометку в бумагах. – Это все, что вы хотели?

– Нет, – сказал Доминик, все еще глядя из окна во двор. – Я хотел уточнить кое-что по поводу завещания. Предположим, я разорву помолвку с мисс Петтифер, и поместье продадут. Что мне помешает просто его купить?

Поверенный вздохнул:

– Я уже объяснял вам в Бристоле, милорд. Правда, я опасался, что вы были настолько рассержены, что не уделили должного внимания всем деталям. Ваш отец предвидел это. Вы не можете купить поместье, это особо подчеркнуто в завещании. Ни вы, ни ваш агент, ни кровный родственник, ни жена. – Он с сожалением покачал головой. – Мне очень жаль, милорд, но ваш отец был в бешенстве, когда вы сбежали. Он намеревался заставить вас повиноваться в конце концов.

Доминик сжал челюсти. Он не позволит своему отцу командовать собой, даже после смерти.

– Сэр Джон приехал сюда со своей дочерью, чтобы попробовать обвенчать нас пораньше. Он болен. Мне тут пришла в голову мысль: а что, если он умрет?

– Если мисс Петтифер к тому времени не выйдет замуж, завещание остается в силе.

– А если она захочет разорвать помолвку?

– Если так, то десять тысяч фунтов, выплаченные вашим отцом сэру Джону при подписании контракта, должны будут быть возвращены поместью Вульфстон.

– А если я не захочу получать с них деньги?

Подмор покачал головой:

– Вы не можете. Деньги должны быть уплачены мисс Петтифер или ее отцом, а вы знаете, что денег у них нет. Простите, милорд, но ваш отец предусмотрел расточительность сэра Джона и ваше нежелание жениться на девушке по его выбору.

– Что, если я дам ей деньги из моих собственных средств? Поверенный пожал плечами:

– Я об этом не узнаю. Но факт остается фактом: вам все равно придется получить разрешение сэра Джона на женитьбу. Как я уже говорил, ваш отец вознамерился подчинить вас своей воле, а у меня создалось такое впечатление, что сэр Джон предпочитает, чтобы вы заключили союз с его дочерью.

– Да уж, чертов дурак! – Доминик обхватил одной ладонью другую, сжатую в кулак. Упрямый старик отказывался видеть, что из Доминика выйдет ужасный муж для его дочери – жестокий и равнодушный. Он продолжал мерить комнату шагами.

– Полагаю, у вас уже есть молодая леди на примете, милорд.

Доминик посмотрел ему прямо в глаза.

– Нет, с чего это вам взбрела в голову такая идея? Подмор пожал плечами:

– Просто так, стариковские мысли. – Он поколебался, а затем добавил: – Милорд, почему бы вам просто не отказаться от этого брака, и пусть поместье продают. Поскольку вы все равно намеревались так поступить и поскольку в деньгах вы не нуждаетесь…

– Нет! Мне нужно владеть им. Это мое право! Я не позволю отцу лишить меня моих прав с помощью какого-то дурацкого завещания. Если поместью суждено быть проданным по частям, то это произойдет, потому что так пожелал я, а не мой отец, чтоб он вечно горел в аду!

Подмор сморгнул. Доминик продолжал:

– Мою мать продали замуж из-за этого замка. Ей было всего семнадцать лет.

– Я помню, – мягко сказал поверенный. – Она была прекрасной невестой.

Доминик кивнул. Он все время забывал, что старик знал его мать.

– Мой отец превратил ее жизнь в кошмар, так что в конце концов она вынуждена была бежать на континент. Там она долгие годы жила в нищете, и все это из-за моего отца и Вульфстона.

Наступила долгая тишина, во время которой Доминик пытался сглотнуть горечь, скопившуюся в горле. Наконец он сел в кресло напротив Подмора и сказал:

– Когда моя мать была на смертном одре, я обещал ей, что сделаю все, что угодно, чтобы завладеть Вульфстоном. Она просила, умоляла меня забрать его ради нее. Так я и сделаю. Любыми доступными мне средствами.

Подмор глубоко вздохнул:

– Да, понимаю. Мне бы очень хотелось как-то вам помочь, но ваш отец основательно подошел к этому вопросу.

Доминик насупился. Он должен, он должен. Вульфстон будет принадлежать ему.

– Теперь по поводу поместья! Оно требует большого внимания, поскольку очень запущено. Надеюсь, что у меня есть ваше разрешение, как исполнителя воли моего отца, заниматься этим?

– Разумеется.

– Я нанял местного жителя, Джейка Таскера, в качестве временного управляющего и послал за Абдулом. Он займет место Идса.

Подмор с сомнением поджал губы.

– Умно ли это, милорд? У Абдула нет никакого опыта по управлению английским поместьем.

Доминик приподнял бровь.

– Абдул – гений. Подмор неуютно поежился в кресле.

– Да, но… он же совсем чужой здесь. Он может не понравиться местным. Английские сельские жители обладают довольно узким кругозором. В этих местах они называют людей из Шрусбери иностранцами, а это всего лишь в двадцати трех милях отсюда.

Доминик пожал плечами:

– Мне все равно, что они подумают об Абдуле. Он не должен им нравиться. Он приедет, чтобы выполнять работу – привести поместье в то состояние, которое обеспечит ему наивысшую цену. • Подмор взволнованно покачал головой:

– Боюсь, что с ним будут неприятности. Могли бы вы попросить его одеваться не слишком… экзотично? И побриться, чтобы он не выглядел таким свирепым.

– Его внешний вид – это его дело.

– В таком случае нанять вам слуг мог бы и я, а не Абдул. Если это место в таком запущенном состоянии, как вы говорите, будет…

– Не беспокойтесь. Прямо сейчас, пока мы с вами тут разговариваем, мой дом отчищают человек пятьдесят, не меньше, – сообщил ему Доминик. Он поднялся на ноги и вновь начал расхаживать из стороны в сторону. – Только прежде чем вы похвалите меня за проявление инициативы, должен сказать, что мне все это ужасно не нравится. Наемная компаньонка мисс Петтифер взяла на себя смелость собрать целую армию из местных жителей, чтобы чистить, драить и полировать.

Бровь Подмора дрогнула.

– Наемная компаньонка занимается наймом слуг? Доминик фыркнул:

– Да, но, должен сказать, это самая необычная компаньонка, которую вам когда-либо приходилось видеть. Для начала, у нее нет никакого уважения к титулам, она дерзит мне, приказывает своей госпоже, но в то же время защищает ее, как тигрица своего детеныша. Она заполнила мой дом местной деревенщиной и велела им все вычистить, заметьте, в моем доме, а когда я начал задавать ей вопросы, она заверила меня, что, если я не могу себе это позволить, она сама им заплатит! – Доминик фыркнул еще раз.

– Пожилая женщина? – деликатно поинтересовался Подмор.

– Вовсе нет.

– А… – Подмор сложил пальцы вместе и внимательно а них посмотрел. – И сколько лет может быть этой компаньонке?

Доминик беззаботно отмахнулся.

– Не знаю. Молодая. Думаю, того же возраста, что и мисс Петтифер. Сэр Джон сообщил, что она лишь недавно занялась такой работой, говорит – одна из «девочек Гасси», что бы это ни означало…

– Леди Огаста Мерридью. Она занимается девочками-сиротками и провела немало работы…

– …Но если послушать, как эта девушка разговаривает с мисс Петтифер, можно подумать, что они знакомы много лет. Она даже называет ее Мелли. Мелли! Не мисс Петтифер. Никакого уважения. – Сообразив, что начал произносить напыщенную речь, Доминик сел.

Подмор проницательно посмотрел на него.

– Полагаю, она красива. Доминик нахмурился.

– Красивая? Конечно, она… да кому какое дело, красивая она или нет? Это никакого отношения к делу не имеет.

Поверенный улыбнулся:

– Разумеется, нет.