355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анна Годберзен » Блеск » Текст книги (страница 6)
Блеск
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 04:55

Текст книги "Блеск"


Автор книги: Анна Годберзен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Иногда конец на самом деле знаменует начало, а начало – конец. Или так заканчиваются некоторые приёмы из числа посещенных мною, что является ещё одной причиной, почему я никогда не путешествую без разнообразия в гардеробе.

Миссис Л.А.М. Брекинридж «Законы пребывания в великосветских кругах»

Диана смотрела, как очертания Гаваны медленно удаляются от неё, словно утопический берег, с которого она изгнана навеки. Барочные купола церквей становились все меньше и меньше, и Диана наконец начала свыкаться с мрачной мыслью, что больше никогда не пройдется по улицам старого города под дождем, не потрогает пальмовые листья на побережье, не увидит рассвет над мостовой после ночи тяжелой работы. Вместо этого вокруг будет Нью-Йорк, город, который она покинула глухой ночью. Там её поджидает жена возлюбленного Дианы, вооруженная знанием всех грехов, когда-либо совершенных соперницей. Но даже учитывая всё это, Диана не жалела себя. Генри стоял у нее за спиной, обнимая её так, словно хотел защитить от гуляющего по палубе ветра. Позади него маячили двое солдат из отряда полковника Коппера, которых уполномочили препроводить великосветскую барышню в отчий дом. Этим утром прозвучало множество разглагольствований и просьб, но полковник так и не изменил мнения, что подведет свою страну, если не настоит на отъезде мисс Холланд из зарубежного порта, в котором полковник, в конце концов, являлся одним из высших армейских чинов. Он хотел, чтобы Генри остался на Кубе, но тот настоял, что девушке будет непозволительно так долго путешествовать без сопровождения старинного друга семьи, к тому же женатого. И так как все доводы полковника сводились к правилам приличия, ему пришлось сдаться. Тем утром Генри надел военную форму и застегнул её на все пуговицы. Диана подумала, что долго будет вызывать в памяти этот образ: серьезное лицо, живой взгляд темных глаз, широкие плечи под синим мундиром. Изгнанники особо не разговаривали друг с другом с той самой минуты, когда их застигли в одной постели. Об ожидающем их будущем было слишком сложно говорить. В любом случае, первый огонек между ними пробежал, когда Генри, казалось, давным-давно был помолвлен со старшей сестрой Дианы, и в отношениях между влюбленными никогда не было места легкому разговору.

– Мне жаль, моя Диана, – прошептал Генри, уткнувшись ей в волосы. Они уже вышли из гавани, и покрытый зыбью океан тяжело вздыхал за кормой корабля. – Мне следовало вести себя осторожнее.

Диана запрокинула голову так, что его губы коснулись её макушки, и погладила пальцами руку возлюбленного. Она не могла передать свои чувства словами, а от морской качки её немного тошнило.

– Мне всегда нужно вести себя осторожнее, – продолжил Генри, немного наклонившись вперед, чтобы прижаться щекой к её щеке. – В Гаване, в Нью-Йорке, после свадьбы и до неё. Особенно до. Если бы я вел себя осторожнее, то мог бы вообще не жениться.

Диана слегка улыбнулась, вспомнив их первое совместное утро. Единственный раз, когда Генри ночевал в её спальне. Ночью, до того, она отдала ему свою невинность и никогда об этом не сожалела. Но на пороге появилась её горничная Клэр и увидела их, а потом, должно быть, рассказала сестре, Лине, в свою очередь поделившейся этим с Пенелопой. Та же пригрозила раззвонить о бесчестии Дианы всему достопочтенному обществу, в том числе друзьям и родственникам Холландов, если Генри не поведет её под венец. Пенелопа обменяла возможность уничтожить Диану на титул миссис Шунмейкер и этой сделкой почти разлучила Диану с возлюбленным.

– Именно я вела себя неосмотрительно, – спустя минуту возразила Диана и рассмеялась.

– Но я-то старше и опытнее, – настаивал Генри, устало вздохнув.

Конечно, его слова были правдой, но Диана, тем не менее, не удержалась от мысли, что тоже стала старше, да и путешествовала больше, чем Генри в её возрасте. Возможно, она даже способна его перепить. Она прижалась спиной к его груди и почувствовала, как тяжело он сглотнул, прежде чем снова заговорить. В его голосе прозвучали роковые нотки:

– Я больше никогда не буду вести себя с тобой так беспечно.

Диана глубоко вдохнула.

– Тебе не кажется, что сейчас это прозвучало искреннее, чем когда-либо?

– Да. – Скоро сядет солнце, а пока они смотрели, как по обшивке корабля плещут тёмные волны. Их каюты располагались на нижней палубе – конечно, отдельные – но ни Генри, ни Диана не хотели уходить с палубы, пока город, в котором они столь счастливо воссоединились, окончательно не скрылся за горизонтом. – Так и есть. Я не могу вообразить, что за жизнь у меня была прежде. Не могу вообразить ещё одну долгую разлуку с тобой.

Вызванная качкой тошнота смешалась с головокружением, накрывавшим Диану всякий раз, когда внимание Генри сосредотачивалось на ней. Диана прильнула к нему и напомнила себе, что надо дышать. В голосе Генри слышались твердая решимость и сила, а также брезжило обещание, которого она ждала долгие месяцы.

– Я не могу и думать о возвращении к старому жизненному укладу, не после того, что мы с тобой пережили. Диана… Я всегда хотел только тебя. Тебя. Тебя я должен был назвать своей женой.

Тошнота утихла при слове «женой». Бодрящий морской воздух, наполняющий ноздри и холодящий уши, приносил с собой кристальную ясность. Нутро Дианы словно окатило патокой, и она ласково прошептала на ухо Генри:

– Когда-то ты подарил мне украшение с гравировкой «Моей невесте». И, знаешь, я подумала, что это всерьез.

– Да, я знаю.

Диана отвернулась от бортика, чтобы взглянуть на четкий профиль загорелого лица Генри. Кожа обветрилась, а яркий свет заставлял влюбленных щуриться.

– В любом случае, ничего не будет так, как прежде. Не сейчас, когда мы были вместе так далеко от дома. Не сейчас, когда я нашла тебя, одного солдата из тысяч, в чужом городе. Просто не сможет.

Генри покачал головой и печально вздохнул:

– Но у нас впереди так много сложностей.

Диана немного отвернулась от него, но продолжала смотреть ему в глаза, слегка скривив ротик. Прежде она никогда даже на секунду не видела Генри настолько неуверенным в себе, неспособным представить, что его ждет, особенно в отношении девушки, так мало познавшей любовь, как она. В свое время он перевернул её мир вверх дном, поскольку слыл известным распутником, а она была лишь на вторых ролях при сестре.

– Генри… – прошептала Диана самым ласковым голосом, на какой была способна, и сомкнула руки вокруг его талии.

– Да?

– Ни ты, ни я не сможем вернуться. Ни в Гавану, ни в прежнюю жизнь, даже если захотим, – она осторожно подбирала слова, невольно приходившие ей на ум. – Сейчас мы не сможем влиться в высший свет Нью-Йорка, даже если попытаемся. Он таит много трудностей, но как суждения и неодобрение этих людей помешают нам видеться? Ведь мы, в конце концов, любим друг друга.

– Ди… – Генри снова с трудом сглотнул. На этот раз он проглотил грусть, и боль прежних поступков оставила лишь едва заметный отпечаток на его лице. – Я не хочу, чтобы ты была мне всего лишь любовницей.

Корабль покачивался на волнах, а на беленых досках нижней палубы двое солдат наблюдали за тем, как обнимаются влюбленные, словно намереваясь попытать счастья на борту. Но Диана никогда прежде не чувствовала себя увереннее, чем сейчас. Тошнота почти прошла, и теперь Диана знала, что выросла достаточно, чтобы внезапно и так ясно увидеть, что мужчины могут быть слабым полом. Даже такие парни как Генри в подобные минуты ударяются в сентиментальность, и Диана поняла, что сейчас именно ей придется быть смелой и выложить карты на стол. И она улыбнулась терпеливой улыбкой, начав говорить так, словно рассказывала ему сказку:

– Но так будет не всегда, как и всё прочее, и я не против быть любовницей, если буду твоей любовницей. – Они склонились друг к другу, соприкоснувшись лбами. Внезапно перспектива пожертвовать достоинством ради него, ради большой любви, показалась Диане героической. – Как я могу не хотеть стать твоей любовницей, когда так сильно тебя люблю?

Генри лишь кивнул. Их прижатые друг к другу головы покачивались в мерном ритме дыхания океана. Прямо за спиной Дианы пролетела чайка, и девушка удивилась, что они ещё так близко к земле. Вокруг простиралось зеленовато-серое море, и покидаемый влюбленными город заволокло плотными тучами, сквозь которые порой прорывались последние в тот день солнечные лучи. Или в любой день, если смотреть на эту картину глазами Генри и Дианы. Место, куда они держали путь, взгляды, которые неизбежно будут к ним прикованы, – пока что Диана не могла их себе представить. Она прижалась к Генри в этом срединном месте и поняла, что её крошечное сердце счастливо находиться там, где бьется прямо сейчас.


Глава 12

Элизабет,

Случилось самое чудесное и неожиданное событие. Твою сестру только что вернули под мой кров двое военных, приехавших сегодня с Кубы. Она, конечно, наказана, и ей не позволено выходить из дома и уходить с моих глаз. Я рассчитываю, что ты покажешь ей, как жестоко она ошибалась в своих суждениях. Вечером мы придем к тебе на ужин, и я хочу, чтобы ты повлияла на неё рассказом о печальных последствиях, к которым привели твои приключения вдали от дома.

Мама

В особняке Кэрнсов на самом респектабельном отрезке Мэдисон-авеню все было на своих местах, и в воздухе витала атмосфера процветающего благоденствия. Кухарка впервые готовила ужин на всех женщин семейства Холланд. У Элизабет выдалась трудная неделя, но днем ей наконец удалось отдохнуть. И теперь, когда она привела все в порядок, и это место стало намного больше похожим на дом, на щеки Элизабет вернулся здоровый румянец. Так она думала, немного задержавшись перед украшенным лентами зеркалом в своей спальне. За её спиной в алькове стояла кровать с белоснежным балдахином, а стены были оклеены обоями гранатового цвета. Элизабет всегда отличалась светлой кожей, но сейчас, изучая своё отражение в зеркале, подумала, что цвет её лица стал немного розоватым, как любил Уилл. С того дня, когда она узнала о его успешном вложении в землю, в которой скрывалась нефть, Элизабет одевалась только в черное, втайне изображая преданную вдову, но даже глухое черное платье – как не могла не заметить девушка – не делало её стройнее.

Скоро в эти двери войдет Диана, и Элизабет уже почти воочию представляла, как та в ожидании объятий раскинет руки и воскликнет: «Какая же ты огромная!». Несмотря на грозный тон материнской записки, Элизабет понимала, что пожилая леди вздохнула с облегчением, когда блудная младшая дочь вернулась под её крыло. И Элизабет ещё больше радовалась, что у неё такой красивый дом, думая, как встретит в нем сестру. Всю неделю она, как пчелка, облагораживала особняк, и теперь была счастлива, что трудилась без остановки, поскольку в эту минуту ей хотелось поприветствовать Диану как полагается.

Конечно, была и другая, едва заметная, причина того, что Элизабет постоянно чем-то занималась: любая длительная пауза вновь возвращала её мысли к документу, связавшему их с Уиллом имена задолго до свадьбы. Элизабет хотела знать, как отец догадался об их связи. Неужели Уилл сам ему признался? Но ответа на эти вопросы она никогда не получит, поскольку оба человека, способные их дать, мертвы. И желудок Элизабет наполнялся кислотой ещё и потому, что её муж, чьим именем её теперь звали в обществе, мужчина, поклявшийся защищать её, и которому она поклялась служить, так давно знал об этом и словом не обмолвился. Тихий внутренний голос в голове Элизабет настаивал, что Сноуден не должен прикасаться к тому, что предназначалось ей и Уиллу.

Элизабет смотрела на свое отражение долго, совсем как тщеславная девушка, какой была когда-то, а не как мать, которой скоро станет. Когда внизу прозвенел звонок, она заправила несколько выбившихся волосков в собранный на затылке узел и пощипала щеки, чтобы вернуть им румянец. И как она не заметила, что прошло столько времени?

Но выйдя – поспешно, и все же недостаточно быстро – в коридор, соединяющий комнаты второго этажа и заканчивающийся у ведущей в фойе крутой лестницы, она увидела, как сквозь витражное стекло струится солнечный свет, и поняла, что ещё слишком рано для прихода её семьи. Она подошла к перилам и посмотрела вниз. Этажом ниже до самой входной двери простирался ковер цвета жженой охры и бирюзы, выбранный ею в начале недели из-за красивого восточного узора. Элизабет не смогла удержаться от того, чтобы не остановится и не насладиться верным выбором. По ковру прошествовала миссис Шмидт и поприветствовала визитера. Элизабет шагнула вперед и положила руку на перила, но ей не было видно, кто пришёл: обзор загораживала люстра.

– Простите, но его нет дома, – говорила миссис Шмидт.

Элизабет сделала шажок влево, чтобы посмотреть на собеседника домоправительницы. Инстинктивно она почувствовала необъяснимое желание не выдавать своего присутствия, пусть и находилась у себя дома. Человек был ей знаком – но откуда? Крупный мужчина, одетый ни бедно, ни богато. Он не принадлежал к её классу, но и слугой не был. К Сноудену иногда приходили люди, работавшие на него в те времена, когда он проводил разведку месторождений, но этот человек был не из их числа.

Его лицо не отличалось особенной красотой, но уродливым назвать его тоже было нельзя. Он казался одновременно взрослым и юнцом, что однако же не заслуживало осуждения. Но Элизабет и его лицо, и он сам показались ужасными. Она вся похолодела – а ведь уже долгие недели постоянно обливалась потом от жары, с которой не справлялись никакие вентиляторы.

– Я прослежу, чтобы он это получил, – сказала миссис Шмидт и положила записку на розовый мраморный столик слева от входа. Дверь закрылась, и домоправительница удалилась в заднюю часть дома, ни разу не посмотрев наверх.

На втором этаже Элизабет со свистом втянула в себя воздух. Мужчина ушёл, но его лицо отпечаталось в её сознании. Она никак не могла понять, почему он вызвал у неё желание убежать и спрятаться, и почему её так тошнит. Оставленная им записка лежала на столике. Небольшой сложенный листок белой бумаги, но Элизабет чувствовала, что её как магнитом тянет к нему. Она медленно спустилась с лестницы, опираясь одной рукой на перила, а другой придерживая огромный живот. Когда она сошла с последней ступеньки, её сразу же ослепил заливающий вестибюль солнечный свет.

– Миссис Кэрнс, вы в порядке?

В горле Элизабет костью застряло смущение. Испугавшись, она повернулась и увидела, что в тени стоит миссис Шмидт. Элизабет охватил жгучий стыд за намерение прочесть адресованное мужу письмо и за все черные мысли, которые она лелеяла. Должно быть, дело в усталости. Она так утомилась, что была почти неспособна думать логически.

– Могу я вам чем-то помочь? – Пожилая домоправительница вышла из тени. Белый фартук украшал перед её черного платья, с которым она не расставалась даже в такую жару.

Элизабет собралась с духом и, преисполненная достоинства, нежно улыбнулась.

– Я слышала, как кто-то пришёл… – сладким голоском проговорила она.

– Приходили к мистеру Кэрнсу. Посетитель оставил записку. Может быть, вы…

– А, хорошо, – с натянутой легкостью ответила Элизабет. – Значит, мне не о чем беспокоиться! Думаю, я пойду наверх и попробую немного отдохнуть до прихода семьи.

Миссис Шмидт отвернулась, соглашаясь с намерением хозяйки, и Элизабет попыталась держаться так же властно, тяжело поднимаясь по ступенькам.

Дойдя до своей комнаты, она подошла к кровати, не в силах взглянуть на свои глаза в отражении. На самом деле она чувствовала облегчение, что её застали врасплох до того, как глупые эмоции привели её к чтению корреспонденции мужа, поскольку такой женой Элизабет быть никогда не хотела. Но хотя она легла, уснуть ей так и не удалось.


Глава 13

Если вы беспокоитесь, что мы можем ещё раз столкнуться как в опере, то я был бы счастлив встретиться лицом к лицу в удобное для вас время в любом месте.

 С уважением, 

Т.Р.

Каролина вошла в отель на Пятой авеню в облаке дорогого парфюма, с украшенной ткаными цветами широкополой шляпой на голове и почувствовала поэзию выбранного ею места. Предстоящая сегодня задача заставляла её нервничать, но на Каролине был приталенный жакет в полоску из розово-бежевого полотна и юбка в тон, которые сидели так хорошо, как могут только дорогие вещи, и доказывали, как высоко она поднялась с того дня, когда из этого же отеля её выгнал грубый консьерж. Теперь её больше не пугала Пятая авеню, выходящая на Мэдисон-сквер. Отель был не такой современный и высококлассный как «Новая Голландия», где она жила какое-то время, или «Уолдорф-Астория», в самом названии которого слышались королевские нотки. На самом деле, она никогда не возвращалась сюда лишь потому, что это здание давно перестало казаться ей роскошным местом, а вовсе не потому, что в душе ещё таился страх встретиться с тем же самым консьержем.

– Мисс Каролина…

Она повернулась, слегка удивляясь тому, что ей немного прохладно, несмотря на дневную жару и личность обратившегося к ней человека, являвшего собой очевидную угрозу всему, за что она так долго боролась. Но в вестибюле отеля было темно и тихо, а всю прошлую неделю Каролина ходила на свидания с несравненным холостяком. За эти семь дней её вера в собственную привлекательность и высокое положение в обществе увеличилась вдесятеро. Если бы кто-то на Уолл-стрит неделю назад поставил на её непоколебимость, сегодня этот человек мог бы уйти на покой богатым как Крез. Её пухлые губы лишь слегка дернулись в улыбке, когда она посмотрела в золотистые глаза Тристана Ригли.

– О, мистер Ригли. – Спокойный тон стал частью её обаяния.

– Могу ли я соблазнить вас чаем, выпечкой или, возможно, аперитивом?

Его коричневое пальто и белая рубашка походили на те, что были на нём в день их первой встречи, когда Каролина убегала от консьержа, а Тристан уходил с работы в универмаге «Лорд энд Тейлор», и они столкнулись на тротуаре прямо перед отелем. Ей больше не нравилось вспоминать об этом, но последующие события отдавали распутством. Получив в среду записку от Тристана, она сразу же со стыдом вспомнила себя прежнюю и неловкую. Но потом заметила его корявый почерк, неуклюже подобранные слова и убедила себя, что отделаться от Тристана раз и навсегда будет не так сложно. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.

– Не думаю, мистер Ригли.

Заложив руки за спину, он слегка поклонился. Жест был галантным, но Каролина только через несколько секунд начала понимать, что, несмотря на притязания Тристана на часть её состояния как причину их встречи, он продолжал флиртовать с ней.

– В конце концов, я здесь по делу, – жеманно добавила она.

– Как пожелаете.

Под его высокими скулами пролегли морщинки от улыбки, а в ореховых глазах мелькнула искорка. Затем он протянул Каролине руку, словно провожая по перчаточному отделу универмага, и они прошли к узорчатой бархатной софе, скрытой от посторонних глаз пальмами в горшках.

Каролина присела на софу, расправила плечи, положила руки на колени и мило начала:

– Вы чувствуете, что вам чем-то обязаны.

– Нам обоим известно, что если бы я не вмешался, вы вернулись бы к работе горничной, а то и намного хуже, – ответил он не менее очаровательным тоном.

– Мистер Лонгхорн хорошо знал, кто я, и всё равно посчитал необходимым позаботиться обо мне. – Каролина перевела взгляд на свои юбки и несколько секунд водила пальчиками по дорогой ткани. Когда она снова заговорила, её голос был уже не таким медово-сладким: – Но всё же я знаю, кто вы, и полагаю, что и о вас не нужно забывать.

Она повернулась, чтобы оказаться с Тристаном лицом к лицу. Он глядел на неё, и на короткий миг она задумалась, не стало ли его желание с той ночи, когда он прижал её к стене лифта, совершенно невыносимым теперь, когда она превратилась в такую ухоженную даму.

– Я знал, что вы меня не забудете, Каролина.

– Возможно, вам стоит сказать, на какую сумму вы рассчитываете.

Он положил руку на спинку софы так, что ещё немного, и обнял бы собеседницу за плечи, и наклонился к ней, почти касаясь губами уха. В вестибюле отеля стоял низкий доброжелательный гул, коридорные с тележками сновали туда-сюда по толстым коврам винного цвета. Несколько гостей задержались у стойки администратора, но, как и думала Каролина, в этом отеле, когда-то бывшем лучшим в городе, не оказалось ни единого человека её круга. Тристан выдохнул и прошептал цифру, которая полгода назад прозвучала бы для её ушей столь же недосягаемо, сколько и восхитительно, но сейчас представляла собой лишь стоимость умеренного декадентского праздника. В конце концов, тогда она была девушкой, чей годовой заработок не покрывал даже стоимость костюма, пуговицы которого застегнули на ней этим утром. Каролина сдвинула шляпу на лоб, скрывая выражение своего лица, и безмолвно встала. К тому времени, как она подняла подбородок и посмотрела на Тристана, её лицо сделалось каменным. Он приоткрыл рот, наблюдая, как она протягивает ему затянутую в перчатку руку.

– Я выпишу чек на эту сумму, и до конца дня его доставят вам в «Лорд энд Тейлор».

– Возможно ли доставить его мне на квартиру? – немного поспешно попросил Тристан.

Каролина поняла, что он в долгах, отчаянно нуждается в деньгах и не хочет, чтобы его работодателям или ещё кому-либо стало об этом известно. В нём было что-то обнадёживающее и трогательное, чего она доселе не замечала.

– Конечно.

Через несколько минут это закончится, но Каролина поняла, что не спешит уходить. Будто почувствовав, что побеждает, она не хотела так быстро завершать эту битву. Она выпрямилась и горделиво положила руку на бедро. Она явно кокетничала и внезапно поняла, как льстит свет свечей её фигуре.

– Вы потрясающе выглядите, мисс Брод, – улыбнулся Тристан. Он тоже вздохнул с облегчением, догадалась Каролина. От комплимента по её телу прокатилась волна девичьей радости, и она почувствовала необходимость сказать фразу, долгие дни вертевшуюся у неё на языке в отсутствие подходящего слушателя. – Что с вами происходит? – поинтересовался Ригли.

Каролина невольно улыбнулась и не смогла сдержать рвущихся с языка слов.

– Я влюблена, – почти шёпотом ответила она. – Говорят, это придает девушкам обаяния.

Брови Тристана изогнулись, и на несколько секунд Каролина почувствовала себя нелепо из-за одного лишь упоминания расцветающего романа с Лиландом в присутствии продавца, знавшего её в худшие дни.

– Сейчас? – спросил он более лукаво, чем по-рыцарски. Змеиное коварство и натянутые манеры проявились вновь. – В этого Бушара?

Каролина кашлянула и сделала шаг назад, пытаясь обрести прежнее высокомерие. Но снова занервничала:

– Ожидайте чек, мистер Ригли. Вряд ли мы с вами ещё встретимся.

И так быстро, как только могла, Каролина повернулась на каблуках и направилась к выходу, внезапно больше всего на свете желая, чтобы её последняя фраза оказалась пророческой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю