Текст книги "На краю Вельда (СИ)"

Автор книги: Анна Евдо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 20

Вефиделию встретили обеспокоенные лица людей, ожидающих её на верхнем выступе.

– Всё в порядке, – подтвердила она, глядя в глаза Давенаю, и спрятала дрожащие руки в замысловатых узорчатых переплетениях своей накидки. – Ты готов к обряду посвящения?

Ни её кутание, ни бледность, ни инеевая поволока взгляда не укрылись ни от внимания хранителя, ни от проницательной синевы военачальника Орда. Пока первый пытался подобрать слова, чтобы поддержать свою воспитанницу, второй подхватил её под локоть, вынуждая отойти от кромки отвесного склона. Вефа немедленно выдернула руку из крепкого захвата и полоснула вспыхнувшим голубым пламенем по Никкорду, снова непозволительно нарушающему обозначенные границы.

– Не трогай меня. – Щёки порозовели, ажурное покрывало соскользнуло с хрупкого плеча.

– В Вельде принято признавать правителями призраков смерти? – ничуть не смутившись, Никкорд сложил руки на груди. – Или ты желаешь устроить ещё одни похороны и стать несостоявшейся веледи вместо будущей?

Его слова хлестали сильнее пощёчин. Им вторил подземный гул, скорбный и укоряющий. Кого? Её – за нежелание смириться? Или этого мужчину – за неуместное вмешательство? Вефиделия покачала головой. «Вельд не может обращаться к чужаку», – Вефа уловила промелькнувшую мысль, которую тут же опровергла вибрация, отозвавшаяся в солнечном сплетении. То же место потёр большим пальцем Никкорд и продолжил буравить её взглядом, пытаясь разгадать непонятную загадку.

– Ни одних похорон не состоялось бы, – Вефиделия яростнее сжала кружевную вязь, собирая в неё тепло, которое пыталось просочиться из ладоней в гудящую всё громче скалу, – если бы Орд не нарушил законы гостеприимства.

– Я не позволю тебе во всём винить нас, – Никкорд не повысил голоса, но проговорил твёрдо. – Если бы твой брат не впустил гостей раньше… – Он красноречиво замолчал, прижав к телу чуть ниже сердца ладонь.

– Не время и не место спорить, – их осёк Давенай. – Вам необходимо переодеться и причесаться, веледи. – Широким жестом он указал на тень под портиком крепостной стены, увитой плющом, где живой изгородью собралось несколько женщин.

Вефиделия и Никкорд проследили за рукой хранителя.

– Разве не во всех землях переодеваются в стенах дома, а не за его пределами? – лоб Никкорда ломано скривился из-за рассечённой брови.

– В доме, где хозяйка – пленница, действуют иные правила, – ответила Вефа, отметив среди ожидающих её помощниц рыжую косу Калеи.

Равномерный гул скалы сбился и отдавался внутри ритмичной пульсацией.

– Я помню, что сделал Велерт. За это он похоронен заживо. – Девушка направилась к импровизированной ширме, но остановилась и вполоборота добавила через плечо в сторону Никкорда: – Я также не забыла, что сделал твой сын. Либо он понесёт наказание, либо, защищая этого труса, его примешь ты.

Вефиделия покинула выступ, чувствуя, как вздрагивает под ногами каменная твердыня. Скальный нарост сотрясся словно в сдерживаемых рыданиях, и все, кто оставался на нём, поспешили на основную землю. Неравномерные толчки сопровождались то ли пересвистом ветра в щелях, то ли всхлипами прибрежных духов.

Никкорд поднял свои вещи и произнёс в спину удаляющейся девушки:

– Странно, выступ скулит по тебе, как провинившийся пёс, которого ты больше не желаешь погладить.

Вефиделия сбилась с шага, как будто кто-то толкнул её сзади, но выровняла походку и не оглянулась.

– Велифимир воспитал достойную дочь, – Никкорд провожал прямую высокую девичью фигурку, но обращался уже к Давенаю.

– С сыновьями не повезло ни ему, ни тебе, – отметил хранитель, наблюдая, как постепенно стихают колебания на поверхности выступа.

Давенай присел и прикоснулся к истоптанной поверхности, собрал пыльное крошево и печально растёр его между пальцами. Никкорд задержался рядом. Он слышал о связи с родной землёй, точно знал, каково это – дышать полной грудью там, где воздух пронизан запахами детства, а каждый куст хранит памятные события. Но только сейчас, когда в груди до сих пор будто билось вразнобой два сердца, понял, что значит быть избранным. Вефиделия – дочь Вельда, его выпестованное дитя и нескрываемая надежда. По какой-то необъяснимой, странной, невозможной причине Никкорд слышал его подсказки и пропускал через себя переживания этой девушки. Сейчас он явственно ощущал, что она сердилась, болезненно сопротивлялась чему-то и жаждала возмездия не только для него самого.

Никкорд вновь присоединился к своим людям. Надел кольчугу и вернул на место меч. Некоторые ордовцы насторожённо присели на устойчивые валуны, кто-то остался стоять на ровной спокойной земле и с опаской поглядывать на неподвижный выступ, словно не он бугрился волнами всего мгновение назад и замер в ожидании возвращения той, за кем не мог пойти сам.

Никкорд молча устремил взор вдаль. С высоты открывался бесконечный простор, который насыщал своей глубиной и без того синие глаза мужчины. Все представители его рода отличались серо-голубым цветом глаз. У отца они напоминали графит, у брата были похожи на пасмурное небо, мышиной шкуркой отливали у Палорда. Дед называл свои грязевым селем гор. И только Никкорду они достались синими, такими же, как у матери, привезённой в своё время невестой из Заморья.

Вздымающиеся и опускающиеся волны походили на дыхание затаившегося исполина. Небо одновременно казалось ближе, выше и несоизмеримо шире. Создавалось ощущение, что человек здесь на самом деле находился на стыке сил природы. Их вид пугающе завораживал.

Однако Вефиделия, появившаяся на кончике каменного языка, завораживала многократно сильнее. Ее фигура гармонично сочеталась со светлым скальником, искусно заплетённые волосы повторяли волнистый узор волн, а в торжественном платье отражалась бирюза вод. Просвечивающие солнечным золотом облака целовали её макушку, лучи беззастенчиво скользили по обнажённым плечам, а ветер заигрывал с длинными пальцами, которыми она чертила зигзаги на невидимой стене перед собой. Все стихии находили своё воплощение в ней, сливаясь как в естественном центре.

Никкорд так старательно не смотрел в сторону женского круга, в котором скрылась Вефиделия, чтобы приготовиться к совсем иной церемонии, что пропустил её возвращение. Мужчина с досадой стиснул челюсти. Он не имел права расслабленно любоваться красотами Вельда. Но откуда-то внутри разрасталось чувство уверенности, что сейчас именно ему оказана высокая честь вообще просто здесь находиться.

Его воины, которые никогда не упускали возможности отпустить скабрезные шуточки и без всякой скромности оценить женские прелести, вдруг притихли. С трудом оторвавшись от созерцания Вефиделии, Никкорд обвёл внимательным взглядом своих товарищей. Суровые, грубые, закалённые в боях и отвыкшие от нежности мужчины стояли, поражённые девушкой-всполохом, взвившейся словно из самого светлого каменного выступа и окутанной бирюзовой волной наряда, в котором сквозили более тёмные морские брызги, разбавляемые голубоватыми воздушными каплями. В их глазах застыло немое восхищение чем-то недосягаемым, к чему им временно открылся ограниченный доступ. Сейчас веледи не потребовалась бы никакая армия или сила свечения. Достаточно было взмахнуть неприкрытой рукой, и весь отряд Орда с благоговением цепочкой ринулся бы по велению тонких пальцев с обрыва в бездну.

Печальная и собранная, Вефиделия плавно обернулась, потому что хранитель позвал её. Давенай зачитал вступительные слова, торжественно держа на вытянутых руках летопись Вельда. Вефа запрокинула голову, и водопад волнистых волос обрушился ниже пояса. Она с вызовом посмотрела ввысь, резко наклонилась, затронула каменную плиту, и от её оголённой кожи рассыпались мириады блестящих искр. Вновь распрямилась и развернулась лицом к морю. Из направленных вниз пальцев в скалу заструились голубоватые нити. Хранитель традиций торжественно возложил на её голову диадему, искусно украшенную цветочным переплетением с россыпью драгоценных молочных жемчужин и голубых лифий, и в воздухе разлился звенящий голос Вефиделии, напевно присягающей Вельду в верности:

– Бескрайние земли сурового Вельда,

Великие, просторные, необъятные.

Кровью узором высечены в сердце,

Любимые, знакомые, неохватные.

Заложены в память родом отца,

Запечатаны материнским молоком.

Я дочь твоя, чем сильна и горда! – на этих словах из глубин скалы отчётливо послышались ритмичные удары, звучащие волшебным каменным аккомпанементом клятве правительницы.

– Верная, в лике и духе твоём святом.

Предательства ни за что не стерплю,

Изничтожу, тверда умом и рукой.

На самом краю Вельд благословлю,

Преступив за него черту за чертой.

Вефиделия замолчала, а все представители Вельдома почтительно склонили головы перед охваченной ярким золотистым сиянием веледи Вельда. Она повернулась и приняла из рук Давеная кинжал повелительницы, в кованой рукояти которого красовался крупный прозрачный лазурный камень в обрамлении всё тех же молочных жемчужин.

– Отныне Вельд нарекает вас веледи, – громко объявил хранитель и низко поклонился.

Вефиделия вложила клинок в ножны, скрытые в богатых складках подола, и прошла на середину выступа. Юноши с подносами мелких камешков приблизились к ней. Она брала по очереди осколки скальника, согревала их в светящихся ладонях и вручала каждому подданному с улыбкой и едва заметным приветственным кивком. Люди поздравляли, благодарили и шептали пожелания новой веледи. Каменные дары с частицей силы Вельда бережно прятались в карманы как обереги и символы защиты народа своим правителем.

Когда поток подданных иссяк, Вефа рассыпала оставшиеся камешки по выступу. Монотонное занятие позволило ей привести в порядок мысли и успокоиться. Она постаралась по-особенному тепло улыбнуться Руфольду и дать понять Калее, что услышала шёпот женщины о готовности, пока ловкие руки заплетали её волосы в тени замка.

– Желаете побыть здесь одна? – спросил Давенай, когда Вефиделия оглянулась на окончание выступа.

– Нет, – ответила и, не успев полностью отвернуться, сделала шаг вперёд.

Прежде чем увидеть подошедшего Никкорда, она ощутила его присутствие и замерла, подавляя в себе желание отпрянуть.

– Веледи, – произнёс он, глядя в глаза, но её шею и голые плечи начало покалывать, словно она вдруг предстала перед ним неодетой.

– Господин, – произнесла без всякого выражения, удерживая его взгляд.

– Поскольку мне выпала честь быть свидетелем вашего посвящения, не осчастливите ли и меня своим подарком? – Никкорд посмотрел на раскатившиеся вокруг камешки.

– Я уже осчастливила таким осколком вашего дурачка Дорда. – Вефиделия легонько пнула в сторону маленький осколок, упавший прямо перед носком её туфли. – Но если у господина имеется лишний глаз, то я с удовольствием осчастливлю и его таким же образом.

Никкорд широко усмехнулся.

– В таком случае, пожалуй, ограничусь пожеланиями долгого справедливого правления.

Вефиделия ничего не добавила, обошла мужчину и направилась обратно к воротам Вельдома.

Глава 21

Обнажённую кожу продолжало покалывать. Вефиделии хотелось укрыться от пристального внимания откровенно рассматривающих её мужчин, и она благодарно пожала руки Ялги, накинувшей на её плечи сшитый сразу после рождения Вефы плащ веледи.

Сегодня она перестала быть вольной девчонкой, которая могла припустить по склону к Вельдому, подоткнув мешающий подол, и юркнуть в боковую дверцу в стене за пышно разросшимся кустарником. Как бы сильно ни тянуло ускорить шаг, Вефиделия следила за прямой осанкой и размеренно шла вместе со своими людьми, провожаемая изучающим взглядом синих глаз, которые своим цветом удивительно напоминали далёкое от берега море. Теперь её задача – подавать пример выдержки и хладнокровия и сохранять хотя бы видимое спокойствие. Вопреки иголкам на коже даже под покровом плаща.

Никкорд смотрел вслед золотистой девушке, и выражение его лица не поддавалось определению. Вефиделия притягивала. И этому притяжению совершенно не хотелось противиться. Напротив, хотелось узнать её. Смелая и порой не по годам мудрая, она всё же оставалась юной девушкой, порывистой, дерзкой, смущающейся, хотя и старалась этого не показывать. К тому же она была очень красива.

Сойдя с выступа и перестав искриться, Вефиделия перестала восприниматься потусторонней велшбой. Она искренне общалась с каждым из многочисленных жителей замка и прилегающей к нему деревни. В силу молодости или неискушённости юная веледи абсолютно не осознавала колдовской силы девичьих чар, которыми природа щедро одарила её. Зато простые движения изящных рук, наклон головы и гибкий стан развеяли морок от светящегося неземного видения на краю обрыва. Вожделение и вполне понятный жаждущий блеск пробудился в глазах мужчин, месяцами лишённых женского общества. Вефиделия могла разжечь желание, оставаясь всё такой же недоступной для окружающих. Это недвусмысленное внимание его воины перенесли на других женщин, сопровождающих веледи.

Никкорд отметил взаимный интерес, с которым некоторые девушки Вельда поглядывали на его воинов. Возможно, по обоюдному согласию грядущая ночь для кого-то пройдёт в тепле. Он отвлёк мужчин от многообещающих переглядок приказом возвращаться за ворота замка и первым направился к Вельдому.

Во дворе кипела жизнь. Ордовцы убирали остатки кострищ и спорили с конюхами о корме для лошадей. Вельдомцы сновали от колодца на кухню с вёдрами воды и уже принялись чинить поломанные телеги. Стражи Вельда и Орда по очереди обходили крепостные стены, демонстрируя зыбкий нейтралитет и чрезмерно аккуратно не задевая друг друга при встрече на обзорных площадках.

Югорд спустился с надвратной башни, как только увидел Никкорда.

– Выбрал, кто отправится на Дальний мыс? – военачальник, не останавливаясь, повернул к конюшням.

– Кор, ты уверен, что следует выпускать подводу? – Югорд нагнал Никкорда. – Думаешь, эта девчонка не попробует предупредить своих воинов там?

– Не сомневаюсь, что попытается. – Никкорд остановился и взглянул на товарища. – Знаешь, я надеюсь, что она отправит им весточку, и, если придётся, буду иметь дело с воином-горой.

Югорд нахмурился.

– Успел проникнуться к золотой девочке?

– Я слишком хорошо понимаю её желание отомстить и уничтожить Палорда, – Никкорд придавил тяжёлым взглядом своего друга. – Это мешает. Палорд должен ответить за свой поступок, но убить его я не дам. Я не политик и не советник правителя, а просто воин. Не с ней же мне устраивать поединок. Пусть прибудет военачальник Вельда, и меч нас рассудит в бою.

Югорд похлопал Никкорда по плечу и произнёс:

– Палорд заперт в одном из стойл. Ему уже передали утренний ломоть хлеба и кувшин воды. Его охраняют как от побега, так и от возмездия.

Никкорд кивнул.

– Хочу задать ему ещё пару вопросов. – Он возобновил движение к конюшням, но раздавшиеся от дверей Вельдома вопли заставили его снова притормозить и обернуться.

Под напором двух стражников с крыльца нехотя спускался мелкий худой пожилой человек. Он прижимал к груди охапку каких-то вещей, явно схваченных впопыхах. Среди них торчали серебряный канделябр и книга, свисали ночной колпак и вышитый драгоценными камнями широкий пояс. Старик громко возмущался вопиющим произволом.

– Ты не имеешь права так со мной поступать! – Его никто не трогал, но он пятился по ступеням, словно его подталкивали. – Я служу высшему существу. – Привстал на носочки, всматриваясь между плечами стражей. – Не человеку распоряжаться моей судьбой! – выплюнул в сторону открытого прохода в замок, брызгая слюной.

Чуть не усевшись после неловкого приземления с последней ступени, он заозирался по сторонам и подобрал край дорогого пояса.

– Что за очередное недоразумение? – спросил Югорд, когда они с Кором подошли ближе.

– Полагаю, сейчас узнаем, – ответил Никкорд, оценивая крикливого человечка с тонкой кожей на руках, не знающих физического труда, и бегающими злыми глазами, прячущего что-то, видимо, ещё более ценное для него, в крепко стиснутом кулаке.

Стражники продолжали невозмутимо стоять перед ним, не подпуская подняться обратно.

Послышались шаги, за ними – шелест подола, и из замка вышла Вефиделия. В скромном тёмно-синем платье, с собранными и подколотыми у основания шеи волосами, она выглядела строго и казалась старше. Внешняя невозмутимость веледи не обманула Никкорда. Голубые глаза не метали молнии, но смотрели настолько презрительно, что хотелось держаться подальше от старика, который возобновил свои стенания.

– Ты не соизволила получить благословение божества на правление Вельдом и не можешь считаться настоящей повелительцей!

– Оно не выказало ни единого возражения. – Вместо того чтобы взглянуть вниз, Вефиделия подняла глаза к небу. – Если же таковые имеются, то оно может заявить о них мне напрямую. – Вефа резко перевела взгляд на вельдира. – Посредник в твоём лице мне больше не нужен.

Старик сжался, не сумев совладать с прямым прожигающим взглядом девушки. Она спустилась.

– «История пиратов» не пригодится тебе в Безымянных землях и займёт свое законное место в библиотеке Вельдома. Там, куда ты отправишься, тоже светит солнце. Подсвечники лишь отяготят твой долгий путь. Вещи можешь оставить себе. Пусть греют твоё трусливое нутро. – Вефиделия кивнула стражникам, и книга с подставкой перекочевала в их руки.

– Твой отец был мудр и уважал божество, – закричал вельдир. – Вспомни об этом, глупая девчонка!

Вефа вся подобралась и стала будто ещё выше. Выразительные глаза приобрели тёмно-голубой оттенок, который выгодно подчёркивала синева платья. Все окружающие непроизвольно вытянулись и замерли в ожидании её ответа.

– За оскорбление веледи отрезают язык, – произнесла с расстановкой Вефиделия.

Вельдир побелел, но не посмел промолвить больше ни слова.

– Ах да, ты же не считаешь меня настоящей правительницей. – Ни один мускул не дрогнул на лице девушки, но выгнувшийся чуть выше излом бровей добавил сарказма её словам. – Рискни ещё раз упомянуть моего отца, и я сама вырву твой язык. Как его дочь. Надеюсь, в этом у тебя нет сомнений.

Старик громко сглотнул, продолжая хранить молчание.

– Ты сделал выбор. Мне всё равно, слаб ли твой дух или вера в божка, раз ты оставляешь своего якобы любимого воспитанника одного коротать отмеренные ему дни в подземелье. Как только подвода будет готова, ты навсегда покинешь Вельд. – Вефиделия отвернулась от скукожившегося вельдира и обратилась к подошедшему кузнецу: – Грузите оружие и снедь.

– Проклинаю тебя! – с шипением вельдир разжал кулак и, перебирая пальцами, расправил крохотный развязанный кожаный мешочек. Он подался к Вефиделии с намерением высыпать на неё его содержимое.

Не раздумывая, Никкорд бросился вперёд и оттолкнул старика прочь от девушки, которая обернулась, услышав злое пожелание. Над ладонью ведьдира взметнулся красноватый пар и осел мутной пылью на рукаве Никкорда. Служитель божества не устоял на ногах и упал. Раздался глухой стук.

– Теперь ты будешь проклят, – простонал вельдир, тыча кривоватым пальцем в сторону Никкорда.

– Ты опоздал. Я уже проклят самой веледи. Нельзя проклясть дважды, – ответил Никкорд и отряхнул запачканный рукав.

Старик захрипел и вдруг страшно закатил глаза. Его голова безвольно откинулась влево, открывая окровавленную правую сторону. При падении он разбил голову о край ступени, тем самым навеки оставшись на земле Вельда.

Всё произошло настолько стремительно, что сначала многие опешили, а затем начали чертить в воздухе защитные знаки: вельдомцы – перекрёстно проводя ладонями над лбами, ордовцы – перед глазами.

Никкорд стянул перчатку и присел возле вельдира. Приложил пальцы к дряблой шее и шумно с досадой выдохнул. Посмотрел на вопросительно взиравшую на него Вефиделию.

– Он мёртв. – Мужчина встал, непроизвольно вытирая руку, будто прикоснулся к чему-то склизкому. – Отчего все пытаются ударить тебя в спину? – Никкорд потянулся к рукаву, чтобы счистить остатки красного порошка, но Вефа вдруг остановила его громким возгласом:

– Не трогай.

Рука Никкорда замерла в воздухе.

– Боишься, что это мне навредит? – он озадаченно взглянул на Вефиделию. – Ведь тогда ты избавишься от своего главного врага.

Она не возмутилась, как ожидал Никкорд. Лишь прямо на него посмотрела и ответила:

– Даже если мне предназначают удар в спину, я никогда не ударю сама таким образом. – Вефа повела подбородком, указывая на красные остатки на ткани. – Это ядовитая смесь. Попав на кожу, она вызывает чесотку, которую ничем не излечить. Человек раздирает себя до мяса и постепенно сходит с ума. Ты воин. Такая смерть недостойна тебя. Пусть твой друг срежет рукав. – Югорд кивнул Вефиделии и достал из-за голенища короткий нож. – Сожгите обрезок и перчатки.

Никкорд опустил поднятую было руку.

– Я не собирался его убивать.

– Знаю, – сказала Вефиделия, хотя Никкорд ещё не закончил, – и признаю, что ты сделал то, на что мне не хватило решимости. Более такого не повторится.

Они молча смотрели друг другу в глаза, понимая, что ни один из них не снизойдёт до благодарности. Они квиты. Никкорд неосознанно отвёл беду от неё. Вефиделия – от него. Он действовал по внезапному велению помочь этой девушке. Она же поступала так, оставаясь верной чести. Они спасли друг друга и в то же время обрекли себя на что-то более опасное.