Текст книги "Везучая(СИ)"

Автор книги: Анна Эфес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Собрав НЗ, я повздыхала, но все же вскрыла сайру. Очень есть хотелось. Нормальная, вроде. Сгрызла с консервной всухую бич-пакет, специи от него прибрала. Проблему с костром как-то надо решать, но очень уж тут неподходящее место, слишком неудобный рельеф, много мокрых растений, нет топлива. Зачем тут хижину делали, кому в голову пришло такое неудобное место столбить? А вода хоть и фильтрованная, но без кипячения пить страшновато. Еще вчера я бы не рискнула, но после медитации появилось чувство покоя. Выпила и не вздрогнула. Уверена, что вода хорошая.

Ну вот, теперь пора осмотреть территорию на предмет ништяков и ресурсов.

На накачку и подготовку лодки ушел почти час. Бесит накачивать ее этой педалькой вместо насоса!

Прежде чем отчалить, потратила лишних двадцать минут на создание заглушки для лезвия остроги, чтобы не пропороть случайно борт лодки. С собой взяла вещей в расчете на то, что найду место где-то, сделаю себе костер и сварю уху. А вот про тару для пойманной рыбы как-то не подумала заранее, за что позже и расплачивалась нелишними нервными клетками.

Без двух громоздких рюкзаков плыть, конечно, было куда как более комфортно. Я покрутилась у противоположного берега, осмотрела устье ручья, потом вдоль берега спустилась за поворот. В принципе, рыба была, хотя не так много. Может быть, место не то, а может – время года.

Решила доплыть до Заброшенной Башни и сделать костерок. Не успела причалить, как увидела тусовку химер и рванула туда. Гнездо над водой нашлось быстро, и даже не одно. И некоторые из них были так низко, что можно было подплывать и брать яйца руками. Вот только яиц там не было! А были птенцы, причем довольно крупные уже. Одного я подумала было поймать, но он, зараза такая, мгновенно сиганул в воду и нырнул! Уплыл мой супчик... Птенец еще не оброс перьями, и чем-то напоминал орленка – такой же большой, на первый взгляд неуклюжий, и с коротким коричневым пухом по всему телу. Я ошалело смотрела, как он удирает от меня по воде и под водой, а потом запрыгивает на ветки и карабкается выше в заросли. У него на локтях крыльев оказались когти, и он ими ловко так цеплялся, помогая ногам. Ну и химера! Просто фантастика какая-то!

А еще возле гнезд почему-то очень сильно воняло метаном, как будто где-то стадо коров прошло. Пфе. И гнезда воняли. Пфу.

Уплыла не солоно хлебавши, что называется. Тяжела жизнь робинзона. Отправилась искать рыбное место дальше.

А вы знаете, что для ловли рыбы острогой надо иметь как минимум три условия: тишину, темноту и прозрачную воду?.. И еще желательно мозги иметь. Я вспомнила это далеко не сразу. На Сылве по ночам частенько лучат рыбу, но вблизи я процесс никогда не наблюдала. Хотя инструменты приходилось видеть, но вот хитрости и технику ловли обсудить ни разу не довелось.

Миновав на лодке полуостров с Заброшенной Башней, я нашла чудную заводь, в которой было нереально много рыбы. Я такое видела только по телевизору – чтобы рыба как в садке друг у друга на головах сидела. Вот только неуклюжей дуре, то есть мне, это не помогло. Крупные светлые рыбёхи ромбовидной формы, с веселенькими оранжевыми плавниками и обманчиво мирной мордахой, что-то активно лопали в заросшей мелкими листьями неглубокой заводи. Что они там жрали, было не понять, мне показалось, что растения. Не дыша, вплыла в заводь, прицеливаясь своей импровизированной острогой. И попала ведь с первого раза, видимо бафф "+5 к ловкости" все еще действовал. Но в хвост. Рыба с ножа соскользнула, к моему огорчению. Я еще много раз пробовала, и даже материться уже начала тихонько. Приходилось очень терпеливо заводить руку с острогой, иначе от резко мелькающей тени рыбы шарахались из-под удара. Чаще всего попадала в голову или в хвост, путалась из-за разницы преломления лучей на воздухе и в воде. Но если даже чудом попадала в тело, то рыба все равно билась и соскальзывала.

Вот, казалось бы, такая простая вещь – бить рыбу острогой! Тысячелетиями человечество таким образом добывало себе пропитание, уже в генах этот инстинкт должен быть прописан. И в книгах пишут – приплыл попаданец, жрать нечего, он нож насадил на палку и готов улов. А вот шиш вам! Не получается и все тут.

Пришлось мне подключать мозги. Нет рядом Эди с Витькой, которые все расскажут, покажут, винду переустановят и мамонта завалят. Все сама, сама!

Короче, в результате раздумий мне пришлось шататься в зарослях у реки в поисках подходящего бамбука. Выломав-выпилив нужную палку, расщепила ее у одного конца на три части, в расщеп вставила мелкую круглую гальку, затем шнуром плотно обмотала по этой линии, так что вышло нечто среднее между трехзубой клешней и вилкой. Концы подточила. Вторую палку расщепила уже пополам, в расщеп вставила бывший кухонный нож, который вчера так старательно точила о камень, и примотала тем же шнуром, да так, чтобы уж точно не выпал – лишиться ножа будет большой бедой, а с меня же станется... Все-таки вчера я видимо была сильно уставшая, что соорудила какой-то бред, а не острогу, и даже осталась довольна.

Когда вернулась в заводь, там уже было гораздо свободнее. Оставшиеся довольные рыбёхи плескались в водорослях и, похоже, пока не собирались отчаливать из этого гостеприимного местечка. Вот бы запереть тут всю стаю сетями или хотя бы плетеными циновками, как люди в древности делали, помечталось мне, вот тогда настанет изобилие.

Первая моя добыча были прибита острогой к мягкому дну, наколота трехзубом и вытащена на дно лодки. После чего с визгом выброшена наружу. Вместе с откусанной бамбуковой щепой.

Я много раз видела фотки пираний, думаю, каждый помнит ее темную чешую, тупой лобешник, хищный взгляд и массивную острозубую челюсть. Вот только видов пираний существует очень много, и я даже знала об этом, но никогда бы не подумала, что вот эта милая светлая рыбка с треугольной кормой – тоже пиранья. Понятно теперь, что они жрали там в заводи – падаль какую-то, а потом, наверное, и тех, кого я ранила на первом этапе освоения остроги. Пираньи, они такие...

Жалко было добычу до слез. Говорят, она здорово вкусная. Но оставлять такую челюсть в резиновой надувной лодке у своих ног, обутых лишь в тряпичные тапки, и страшно и глупо. Или она бы прокусила мне ногу, или я бы в попытках ее добить проткнула бы лодку, или то и другое сразу. Как говорится, встретились два одиночества. Поэтому я мгновенно и приняла решение избавиться от нее. Не, нуачо? инстинкт он хоть и с визгом, но действует! И пусть кто-то возразит, что я неверно все делала, его бы на мое место.

Все же я не сдалась. Через пару часов с помощью нового трехзуба и такой-то матери я научилась выволакивать рыбу по дну на мелководье и закидывать в котелок. Наколола всего четыре штуки размером от 30 до 50 см, и решила, что пока хватит. Устала, бить рыбу с утлой надувной лодочки, я вам доложу, дело весьма не простое. К тому же есть хочется, и вообще – жадность фраера сгубила. Пора на берег.

Высадилась на противоположный от Башни берег – издалека присмотрела тут отличное местечко.

Я все больше утверждаюсь в мысли, что и мостки, и хижина и даже сама башня построены как-то неумно и неудобно. Потому что вот здесь, буквально в полкилометре, прекрасное место для жилья и для стоянки, и даже для наблюдательной башни, поскольку находится на самом повороте реки и просвечивает обе протоки до следующих поворотов, причем вверх по течению от Башни это оказывается довольно далеко. Тут тебе и пляж, и ручей, и пологий берег, переходящий в высокий, и купы деревьев, и даже пень какого-то глобального дерева вместо стола...

Так, стоп, что за пень? Почему пень, откуда на затапливаемом берегу ТАКОЙ пень?

А пень реально впечатлял, дерево было шириной обхвата в три, не меньше. Часть пня была ломаной и щепастой. А вот другая часть – подпилена! Я провела рукой – древесина была необыкновенно приятной на ощупь, твердой, теплой, и главное не гнилой. Цвет имела серый с красноватым оттенком. Я смутно припомнила, что бывают такие породы дерева, древесина которых плохо поддается гниению. Вот вроде как красное дерево... или железное?.. не помню... даже добывают из затопленных лесов, и им хоть бы хны. Или из затопленных – это бальса?.. Ай, да не важно. Но какое толстое, надо же. Вокруг одни тонюсенькие палочки растут, деревьев толще чем с руку я и не видела вокруг хижины, разве что вот раньше по реке когда плыла, бывали сравнимые по толщине с привычными соснами. Но пень, очевидно, был очень старый – на земле ни малейшего следа от срубленного дерева.

Рядом на берегу имелось старое кострище, в котором уже даже золы не осталось, и когда-то аккуратный бордюр из крупной гальки изрядно проредился. Значит, все же люди бывают недалеко от башни! Пусть проездом и за пределами запретной локации, но бывают!

Так или иначе, но раз кому-то удобно тут было палить костер, то и мне нормально.

Бросив свою оранжевую лодку вверх дном на берегу, я даже не подумала, как далеко ее может быть видно. Вниз по течению по обоим берегам до ближайшего поворота все также шли тропические заросли, но вот подальше высился какой-то холм, с него, наверное, далеко видно.

С ухой провозилась с час, уже вся на слюну изошла, пока поела. Ух, вкуснота. Хорошо, что перца много с собой. А вот с солью – просто беда. Мы так привыкли, что она у нас есть всегда и задешево, а ведь в древности соль порой была очень ценным продуктом.

Первый успех в рыбалке и горячая еда привели меня в отличное настроение.

9. Зеленый крест

Однако нужно возвращаться к хижине, все-таки я там не просто так торчу, а жду людей. Непонятно сколько ждать, ну да ладно. Еще есть энергия в аккумуляторах, требуется впитывать знания, пока можно.

Когда лодку на берег затащила, зацепилась у мостков за острый сучок, что торчал вбок. Это не первый раз уже. Боюсь, когда-нибудь, когда на мне не будет баффа "+5 к ловкости", я об него лодку пропорю или ногу. Я достала свой "шаманский" ножик, срезала поганца.

И вдруг чуть выше по течению сверкнуло что-то. Заполоскались над водой зеленые отсветы, как от далекого светового шоу. Я чуть в воду не свалилась, так опешила – представилось ярко на секунду, что за поворотом туристический пароходик топает, на нем люди веселятся, коньячок попивают, и цветомузыка играет.

Свечение висело над водой и нарастало, все больше приобретая яркость и насыщенный цвет. Я пошарила глазами в небе – вдруг это НЛО спускается и такой отсвет дает, как в фильмах показывают. Но нет, ничего. Ни тебе пароходов, ни НЛО, ни ассистентов режиссера с воплями "Улыбнитесь в скрытую камеру!"

В центре зеленого свечения набух косой крест, словно бы невидимую кожу наискось рассекли, и из порезов, словно кровь, хлестнули капли зеленого густого пламени. Заполоскалось полотнище, словно где-то дышали невидимые легкие, и крестообразный прорез вместе с ним заколебался.

Если бы я все еще была в Аномальной Зоне, я бы сейчас подняла крик, созывая уфологов и щелкая фотоаппаратом. Но тут и время, и место другие. Я просто сидела и тщательно фиксировала в уме увиденное. Жаль только, нет блокнота под рукой, записала бы наблюдение. Не доверяю я своей памяти.

Если бы у меня были часы, я бы конечно засекла время. Но в Аномалку часы принципиально не беру. Только один раз они нужны – при отъезде, чтобы на электричку не опоздать, а для этого вполне хватает телефона и друзей. Так что я без часов. Они – символ всеобщего социального договора. Без часов я чувствую себя более свободной.

Сейчас, конечно, они бы мне не помешали.

Я принялась считать, имитируя ритм секунд. Ножик свой так в руке и зажала, словно он последнее спасение.

Примерно на шестисотом счете из свечения показалось какое-то темное узкое тело. Оно быстро и плавно увеличивалось, и вскоре я поняла, что это лодка. Длинная пирога. Сердце барабанило уже как сумасшедшее. Я подняла руки и почему-то крест-накрест помахала ими над головой. "Шаманский" ножик мелькал в руке, бросая зеркальные блики во все стороны. Вот лодка показалась вся, выйдя из-за невидимой завесы. И я в очередной раз застыла в изумлении.

Помнится, когда я сюда попала, мне представлялись эльфы на длинных лодках, с луками и стрелами. Вот тут все налицо – и лодка, и лук, и стрелы... Вот только вместо ушастого, бледнолицего и эротичного эльфа на корме лодки стоял клыкастый, зеленый и брутальный... орк. Он стоял на корме в полной боевой готовности, зажав в руке натянутый лук с наложенной стрелой. Это я больше описываю, на самом деле все произошло мгновенно: едва увидев меня, зеленый резко вскинул лук и отпустил тетиву, а я повинуясь интуиции потянула вперед руку ножом, повернув его, словно теннисную ракетку, принимающую мячи. И сделала Удар Зеркалом. Не знаю, почему. Тело само, честно.

Что-то тумкнуло позади меня, и раздалось характерное "чпок пффф шшшшшш...".

"Промах. Лодке конец. Почему снова не стреляет?"

На первый взгляд ничего не случилось, но после первой слетевшей с тетивы стрелы пришелец не спешил спускать вторую, хотя и стоял в напряжении. Лодка между тем плыла по течению. Казалось бы, в тебя стреляли – руки в ноги и беги! А у меня в мозгу стремительно полетел анализ увиденного.

"Зеленая кожа почему? Пигмент – хлорофилл? Зачем в коже хлорофилл? Недостаток углеводов? Нет других органов, извлекающих углеводы? Что у нас в теле углеводы перерабатывает? Желудок? Кишечник? Кишечник, точно! Почему у гуманоида нет кишечника, не может быть такого! Зачем фотосинтез гуманоиду? Стоп, а он ваще гуманоид?.. Так, считаем. Две руки две ноги голова два уха. Человекоподобный, не сбивай с толку. Рука с одним локтем и пальцами, сколько там их? Не видно. Нога с одним коленом. Уши заостренные. Прямоходящий. Клыки – плотоядный. Слишком большие клыки – не представляю условия, в которых такие могли сложиться. Гребаный орк из Толкина, один в один. Каноэ, лук, ожерелье из зубов, украшение с перьями, шрамы, татуировка. Не вижу кроме ножа никакого металла, никакого пластика. Все аутентичное древним технологиям. Итого мы имеем примитивный технологический уровень, и психология, значит, такая же. Интересно, у них матриархат уже кончился?.. Почему он снова не стреляет?.. Если он орк я для него кто? ЕДА!" Все это вмиг выстроилось в голове. Снаружи еще ничего не изменилось, а внутри уже эпоха прошла.

"Удивить – значит победить! Думай быстро, чем удивлять будем прямо сейчас!"

За образец поведения взяла образ индейцев, как они ведут себя при первой встрече. Минимум эмоций. Гордо. "Я ничего не боюсь". Кстати, это правда, бояться ну просто некогда! С трудом сдерживаю рвущуюся на лицо азартную улыбку.

Чуть-чуть склонить голову, манящее движение рукой, легкий поклон.

Зеленый на мгновение замер, опустил тетиву. Мгновенная трансформация – и вместо лука в его руках уже шест, поднятый со дна лодки. Вот он уже толкает лодку к берегу. И все это за какую-то секунду.

"Интересно, думает он также быстро как движется?.. Или примитивный образ жизни и однообразные занятия отупили? Не понимаю выражения лица. Что он чувствует?! Вот выйдет на берег и пойму". По какой-то неизвестной причине эмпатия на воде не доступна.

Я просто стояла и смотрела, как он стремительно подгоняет пирогу к берегу. Спокойно и с любопытством рассматривала его, хотя надо бы бежать.

Если честно, в какой-то степени я была уверена, что это сон. Орков ведь не бывает, не так ли? И Удар Зеркалом я прежде делала только во сне. Стояла, прокачивала ситуацию и орка, а сама автоматически считала дальше.

На тысячном счете зеленое свечение резко пропало.

А я внезапно вспомнила, что сказал Хорта, когда уходил.

Он сказал: "Я вернусь, когда Зеленый Ворон склюет твою апельсиновую шкуру".

Часть 2. 1993 год. Хорта

1. М-ская Аномальная Зона. Волк.

Было уже около трех ночи. Едва тлел костер; угли то разгорались, то бледнели, словно зачарованные сокровища. Великаны сосны стояли на границе света и тьмы, окружающей наш лагерь. Мы молчали.

Мы – это я и Волк.

Волк – это он так представился.

– Зови меня Волк, – сказал просто.

– Почему Волк? – удивилась я. – Это как-то... примитивно, что ли... Такой весь одинокий, загнанный волк, у-у...

Он не обиделся. Спокойно ответил:

– Но ведь так оно и есть. Я действительно одинокий. Все время в лесу. Девушки у меня нет, так что...

– Почему?

– Так сложилось.

Было очень темно, и я совсем не видела его лица. Отблески редкого пламени костра мало помогали мне, но отсутствие света успешно заменяло воображение. Мне представлялось, что это суховатый человек лет сорока, обладающий своеобразным чувством юмора, устойчивыми взглядами на жизнь и редкостным самообладанием. Все это ясно проявилось в нем за последние два часа, когда у костра разгорелся безудержный пылкий спор.

Еще полчаса назад у этого костра нас было не двое, а семеро.

Семеро человек у костра в самом центре зоны, более известной как "Молёбский Треугольник", – это разговоры и споры. О самосовершенствовании, о Шамбале, о карме и дхарме, о будущем человечества, об инопланетянах, об угрозе из космоса и спасении оттуда же, о летающих тарелках, о чернушниках и спецслужбах. Последним темам придавалась таинственная тревожность. Куда не придешь – везде этих "чернушников" заденут.

Это была моя первая поездка в "Аномалку", мне было 20, я всему верила, и за каждым деревом чудились зомби, колдуны и загадочные "Представители Сил Черной Иерархии"...

Человек, что сидел теперь напротив меня, молча перебирая гитарные струны, несколько часов назад подошел к нашему костерку в сопровождении своих спутников, когда уже стемнело. В Аномалке так часто бывает. И вот слово за слово, и извилистый разговор внезапно взорвался конфликтом. Причем я до сих пор не могла понять, с какой стати Странник на него так взбеленился? О чем-то непонятном спорил и чего-то непонятного требовал. А новичок уклончиво и как-то лениво отражал его "наскоки", иронично и с достоинством.

Остальные участвовали в споре по мере сил, безуспешно пытаясь привести его хоть к какой-то рациональной позиции. Но никому этого не удалось сделать. Каждый молчащий для Странника был соратником, а каждый высказавший свое мнение – даже в поддержку – тут же подвергался обстрелу напряженных слов. Как безупречный мастер "разговора на переобломах", Странник любое сказанное слово обращал против всех, доводя до абсурда каждую сказанную фразу. Он не троллил при этом, а пытался что-то донести до всех.

Наконец, был вынесен безапелляционный вердикт: "Чернушники!" Странник встал и ушел в другой лагерь, забрав с собой друга и даже ученика Макса. Все остальные тоже пошли – кто спать, а кто прогуляться по ночным полянам.

А мы с "главным чернушником" остались. Я осталась просто из вредности, человек нравился, и никакой он не "чернушник".

У нас была гитара, и мы по очереди пели. У нас был костер, и мы его поддерживали, бережно подбрасывая веточки и поленца. У нас было время, и мы разговаривали. О смерти, о любви, о судьбе, о понимании, о великодушии, о тайнах, о шаманизме. То есть о том, о чем обычно и говорят в Аномальной Зоне.

Профессия у человека тоже играла свою роль в окутывании романтическим ореолом молчаливого интереса: геолог. Это, как я тогда считала, такой одинокий дядька, мужественно мотающийся по самым безлюдным местам с геологическим молотком и рюкзаком, полным тяжеленных образцов...

– У меня девушка была когда-то, – между тем неторопливо продолжал Волк. – Я тогда между школой, летом, уже в экспедиции ездил, с партией. Ну, как стажер, что ли. Приехал – и сразу к ней. Очень увидеть хотел. Пришел, а там. У нее... отец алкаш был. Я захожу, а он голый на полу спит. А она в другой комнате... в петле. Он ее изнасиловать хотел, а она... повесилась.

Я потрясенно молчала. В моем сознании не укладывалась такая история. Особенное впечатление производил тон, каким он все это рассказывал – неторопливый, спокойный. Словно не о нем речь. И я вдруг решила, что он врет. "Выпендривается". И впервые задумалась над его возрастом.

– Я тогда сделал одно большое дело. Я его не убил.

Словно ему стыдно было, что не убил.

– С тех пор на девушек не могу смотреть, – продолжал он. – Надеюсь, это пройдет, но... не могу. Все как-то не так. А насчет Волка... – Он вдруг оживился, словно скинув с себя маску нарочитой печальности. – Собственно, я Волк и не из-за одиночества даже. Я ведь когда в геологоразведку ходил, с шаманом познакомился эвенкийским. Он меня многим вещам научил. Я многое знаю – так, ниоткуда... Я ведь тебе не просто так это все – про шамана – рассказываю, а потому, что мне разрешили.

– Как ты узнал, что разрешили?

Я не ошиблась. Не "кто разрешил?", как спросили бы в другом месте, а "как ты узнал". В Аномалке собирается много интересных людей. Среди них встречаются такие, про которых утверждают, что они обладают "тонким зрением". По-другому это зовется "открытый третий глаз". Мне все это было в новинку, я говорила с людьми и собирала фактики за и против. К слову, все вокруг были убеждены, что у меня этот самый "третий глаз" открыт. Я легко читала эмоции, не глядя на человека, особенно – у женщин, даже если они стоят за стеной. Изредка видела свечение ауры или символы, обозначающие то или иное событие в судьбе человека. Поскольку сама я в этом ничего не понимала, а способности никакому сознательному контролю не поддавались, я приставала ко всем "видящим" с вопросами, – а как они видят? и как они интерпретируют свое видение? а как они это активируют? А какие еще способности бывают?..

Вот, к примеру, как объяснить, что мое желание сходить на Пирамидки (это такое место в Аномалке) уже больше суток получает ответ "нет"? Не просто "нет, я не хочу", но "я хочу, но пока нельзя". И вот сейчас вдруг стало "уже пора!" Словно кто-то издалека настойчиво подергивает какую-то энергетическую линию, исходящую из моей груди – оттуда, куда прикладывают руку, говоря, что у них от горя сердце болит.

В темноте отблески костра играли на гладком боку гитары, и в глазах сидящего напротив Волка светились оранжевые звездочки.

– У меня второй слух работает, – располагающе ответил он, даже не сомневаясь, что я ему поверю. – Как у тебя – третий глаз – понимаешь?

Я кивнула. Чего тут не понять!.. Хоть третий нос!..

– Вот теперь я чувствую, что нас приглашают на Пирамидки – вдруг сказал он.

Совпадение?.. Как бы не так!

– Да! – сказала я. – Давай пойдем!

И задумалась – прилично ли будет с незнакомым мужчиной ночью ходить по лесу? Пока пыталась понять, чего там изнутри меня лезет и что я такое вдруг непонятно чувствую, Волк сказал, несколько запинаясь:

– Мне говорят, нам вдвоем идти нельзя. Говорят, надо третьего, причем парня.

– Алекс говорил, что хочет сходить. Возьмем его?

– Возьмем.

Захватив гитару, мы пошли – не оставлять же ее сиротливо лежать у затухающих углей на растерзание утренней сырости. В нашем лагере тоже все еще тлел костер. Подумаешь – время три часа ночи! Самое время для "охоты на уфозябров!"

Алекс стоял, вытянувшись во весь свой немалый рост, обозревал ночное небо, сплошь покрытое яркими звездами. Этот высокий длинноногий парень, имеющий два выражения лица (скептическое и дружелюбное), имел обширные знания по астрономии, а также крепкое трезвое мышление, совершенно непрошибаемое всякими там "чернушниками" и "инопланетной агрессией". Он ужасно практичный. Вот и к нашему походу подошел продуманно: вынул внушающий уважение фонарь ("фонарище"), проверил батарейки, накинул штормовку, заставил меня летние тапочки сменить на сапоги, пощелкал ножом.

Наблюдая наши сборы, Волк сказал о последнем:

– Выселки – такое место. Туда с ножом нельзя. Оно не примет человека с оружием.

Подумав, он добавил:

– Но я тоже с ножом. Проверить хочу.

Еще подумав, закончил:

– Я всегда с ножом.

Алекс, как обычно, промолчал.

И мы пошли.

Ночь скрывала все цвета, и деревья по сторонам дороги стояли молчаливо и насмешливо. Мне было сперва чуть-чуть страшно, но наивное детское любопытство постепенно заглушило все прочие эмоции, кроме восторга. Я была настроена на чудеса, я была готова видеть "то, что за углом".

Друг за другом мы поднялись по сухой глинистой дороге и вышли на Астральные поляны.

Если бы мне тогда кто-то сказал, что эти поляны – бывшие покосы, я бы только с недоумением посмотрела на него – какие покосы? Это же – и-но-ми-ри-е! Здесь же чу-де-са. Причем тут какие-то покосы?..

Дорога тянулась в стороне от черного леса. Я шла в середине – Волк сказал, что так безопаснее, да и мне не страшно. Поскольку это была всего лишь вторая моя ночь в Аномалке, идти в середине меня очень даже устраивало.

Но страшно мне вовсе не было, и я лишь подсмеивалась всю дорогу, наблюдая его попытки "нагнетать атмосферу".

– Не смотри направо, – говорил он мне в ухо, – там черти пляшут. Видишь – над верхушками травы огоньки?..

Через пять минут он советовал отойти на правый край дороги, поскольку слева "туннель в черные миры". Право, я затрудняюсь понять, почему в его интерпретации обычная просека стала зловещим туннелем.

И стало мне смешно так, что я решила не бояться – чисто из вредности.

Вспомнилось – "Смотри в лицо своему страху, а не то он вползет по спине...". И я стала активно во все стороны головой вертеть, и всё разглядывать, причем не только обычными глазами, и все кругом мысленно как бы ощупывать. Так и шла вслед за долговязой фигурой Алекса.

Вдруг я почувствовала, как впереди на дороге что-то есть. Чувство было совершенно ирреальное, поскольку я в то же время знала, что там нет ничего вещественного, материального. Это напоминало некий слюдянистый амебообразный поток, медленно пересекающий дорогу. Ощущение нарастало быстро и настойчиво. Мы уж подошли совсем близко к гипотетической преграде, и я не выдержала – остановилась, как вкопанная. Сразу же Волк резко скомандовал:

– Стойте!

Голос у него был напряженный.

– Там, впереди, что-то есть.

Алекс тоже резко затормозил – шагов на пять выше меня по тропе. От него до воображаемой линии было еще шага четыре. Я молчала, ошеломленная. Я же четко поняла, что мы с ним почувствовали одно и то же. Это не совпадение!

– Нам говорят – дорога закрыта, – внушительно сказал Волк. Затем добавил более легкомысленно: – Можно пока на обочине посидеть... А то вернемся, если страшно, Анечка?

Я заверила, что мне ничуть не страшно, и отошла немного назад, присев на траву. "Нечто", как огромная невидимая гусеница, перетекало через дорогу. Было в нем что-то спокойное, но крайне чуждое.

Волк присел рядом. Прямо лежал широкий луг, обрывающийся ломаной полосой темного леса. Острые вершины деревьев выделялись на фоне звездного неба. Я заметила, что в этой полосе почти напротив нас правильный прямоугольный провал, и рассудила, что там продолжается просека, которую Волк так жестоко заклеймил. Принялась просто так искать знакомые созвездия.

Пока мы так сидели, "нечто" сползло с дороги, и путь открылся, хотя незримое присутствие еще ощущалось. Я даже нашла в себе трезвость порассуждать, привиделось оно, или у меня совсем крыша поехала. Ребятам решила пока ничего не говорить – так хотелось немного посидеть на теплом поле...

Волк сказал нерешительно:

– Вообще-то дорога открыта...

– Подождем еще, – живо откликнулась я.

Все поле в темноте стрекотало кузнечиками: то один край трещал, то другой откликался. Я поймала взглядом звезду, висевшую точно во впадине просеки напротив, и гадала – может, это планета.

И вдруг увидела странную вещь. Прямо над резной каймой леса плыло расплывчатое пятнышко в форме чечевичного зерна: ровной формы бледная линза. Я протерла глаза на всякий случай – "а вдруг де оптычский обман зренья?".

Когда линза выплыла на середину впадины в иззубренной линии дальнего леса, оттуда хлынули едва заметные лучи. Чем больше я на них смотрела, тем ярче и четче они становились, будто резкость в бинокль наводишь. Однако я отдавала себе отчет, что одновременно вижу обычный лес, гораздо более плотный и материальный, чем "глюк".

Лучи бешено вращались, и из этого вращения постепенно сформировался светящийся туннель, упирающийся почти точно в то место, где мы сидели. Почему-то я оглянулась. Прямо за спиной в лес уходила та сама "зловещая" просека – черный провал в бледно освещенной стене леса.

– Ты тоже что-то заметила? – недоверчиво спросил вдруг Волк, глядя на меня в темноте поблескивающими глазами. Я внимательно всмотрелась и подумала, что, наверное, именно так выглядит породистая гончая, учуявшая зверя. А потом увидела вокруг его головы какое-то желтоватое свечение с голубыми разводами, расходившимися в стороны наподобие переливов северного сияния. Я молчала, открыв рот от удивления, понимая, что я вижу его ауру! "Это же то самое, что аурой называется", чуть не закричала я. Или даже закричала – не помню. Кажется, у меня начался словесный понос, от удивления, надо полагать. Я болтала без умолку минут пять, в частности, описав не только ауру Волка, но и увиденный мной туннель.

– Да, – удовлетворенно сказал Волк, – мне сказали, что там проход в другой мир... или измерение, я не понял.

Когда я вновь посмотрела в провал лесного горизонта, линза вновь показалась – уже с противоположной стороны. Ее траектория на этот раз лежала точно поверх звезды. В тот момент, когда линза проходила по звезде, та явственно мигнула.

Как завороженная, я смотрела на чечевичное зернышко, неторопливо бегущее по небу, словно челнок. Челнок, ткущий тоннели в другие миры и измерения. Лучи тоннеля снова перемешались, и вот – передо мной уже другой тоннель. Теперь в сечении он был не круглый, а скорее квадратный.

– А тоннель-то поменял конфигурацию! – сказал Волк, протягивая руку по направлению взгляда. Я подозрительно уставилась на него. Ну не могут быть такие совпадения, не могут!

– Как ты это понял? Ведь я-то вижу, а ты слышишь?!

– Я и сам не знаю, – смутился тот. – Слышу, и все.

В этот момент Алексу, наверное, надоело ждать, и он сказал:

– Пойдемте, а то потом не интересно будет.

Мы встали и пошли через поле. Луг и тропа под ногами были хорошо видны в ярком свете звезд. По обеим сторонам едва натоптанной тропки поднималась луговая трава с высокими пучками зверобоя и редкими ромашками. Как-то внезапно мы спустились в неглубокий овражек, заросший крапивой выше человеческого роста. Я втянула руки в рукава штормовки, словно улитка – рожки. Еще пришлось перелазить через огромный ствол дерева с острыми сучками, поваленного прямо поперек дороги. На дне оврага журчал ручеек с холодной и вкусной водой. Здесь я ничего особенного не чувствовала, хотя позже меня просветили: это место является, якобы, "эмоциональным коридором", своеобразным барьером страха и других неприятных эмоций, которые ограждают Выселки и Пирамидки от ненужных посетителей.