Текст книги "Бывшие. Возвращение в любовь (СИ)"

Автор книги: Анна Эдельвейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава 18

Глава 18

Я гордилась сама собой убираясь прочь из моего бывшего дома (чёрт, почему я всё время возвращаюсь к тому, что это мой бывший дом! Та, другая, что оставила там свою дочку, наверное, думает точно так же!)

Я молодец, умудрилась сохранить самообладание, не позволила себе разреветься. А может это потому, что машина Марата ждала меня за воротами и я как бы сейчас утру нос бывшему: смотри, даже калекой я могу быть кому то интересной.

Миша бежал впереди весело подпрыгивая и прижимая своего длинноухого ослика, а меня просто распирало от желания оглянуться: смотрел Ольшанский мне в спину или нет.

Вообще то хорошо, что я не оглядывалась. Достаточно того, что я затылком чувствовала: бывший прожигал меня взглядом.

Я шла довольно медленно, хотя старалась перебирать ногами быстрее. Мне всё казалось, что Роман догонит меняю снова начнутся разговоры. К счастью, никто нас не догонял. У менч заканчивались силы, уже хотелось лечь, вытянутся и чтоб ничего не болело.

Охрана вежливо открыла передо мной калитку, белобрысого идиота нигде не было видно, пожилой охранник вежливо придвинул ко мне ходунки. Марат сразу выскочил из машины, подошел ко мне, Миша мгновенно ухватился, спрятался за мою юбку.

Я ласково прижала сынишку к себе:

– Сынок, это мой друг, дядя Марат, он повезёт нас домой.

– Что, малой, давай , садись на своё сидение!

Марат посадил Мишу в автокресло, я от удивления открыла рот– Марат вместо адаптера поехал и купил ненужное ему автомобильное кресло для моего ребёнка.

Прерывисто вздохнула, подыскивая слова благодарности, Марат тем временем быстро подтянул ходунки к багажнику, одним движением закинув их вовнутрь. А потом всё случилось так быстро, я и сообразить не успела. Марат одним движением подхватил меня на руки, коснувшись губами волос возле уха:

– Устала сегодня?

Я растерянно собиралась сообщить, что сама заберусь в салон, как вдруг сзади, совсем близко раздался голос Романа:

– А ну поставь её.

В воздухе звякнуло железо. Мужчины что то говорили друг другу со сдержаным рыком, Ольшанский нагло заявил на меня права, назвав женой. Сердце набатом стукнуло так, что заныло под рёбрами, я втянула голову в плечи.

О, ну кто бы сомневался У Ольшанского на всё и всегда своё правильное мнение. И взгляд у него… Он как обозлённый медведь– шатун ближе к весне: свирепый и непримиримый.

А потом меня как переходный вымпел передали с рук на руки, я только услышала отступной голос Марата:

– Ну давай, раз жена.

Через секунду я находилась в руках Романа. Крепкий запах парфюма Ольшанского первым делом ударил в виски, потом полез в горло, я поперхнулась знакомыми ощущениями. Надо же, я, оказывается и в темноте узнала бы запах бывшего мужа. Однако сейчас этот запах вызывал такую тревогу, что я закусила губу.

Было чертовски неудобно перед Маратом. Кто просил Романа заявлять на меня свои права. Почему и после развода, аж через пять лет он умудряется появиться там, где его никто не ждал и не просил помощи! У меня прорезался дар речи, я взвизгнула, пытаясь оправдаться:

– Я тебе не жена уже пять лет!

Кто бы там меня слушал. Ольшанский бережно усадил меня на заднее сидение рядом с Мишей, поправил на мне брючину возле туфли, повернулся к Марату, стоящему позади него:

– Давай аккуратно вези, докторишка. Хоть машину водить умеешь?

Марат покрутил головой, набычился, посмотрел в упор на Ольшанского:

– Я то умею. А ты умеешь, муж?

Они ударились грудью, но руки оба держали в карманах:

– Не лезь, мужик, – Ольшанский сказал тихо, но так, что из джипа с парковки вылезла его охрана и стояла наготове. Я высунулась из окна:

– Шёл бы ты домой, Ольшанский. Марат, пожалуйста, поедем домой.

Эти два павлина не тронулись с места. Так и стояли, на виду охраны и проезжающих машин, нацелившись друг в друга испепеляющими друг друга свирепыми статуями.

– Ах так! – я распахнула дверь: – Идите оба к чёрту, придурки. Хотела же на такси ехать.

Стала спускаться с высокой подножки и зависла, наблюдая как выстреливают искры из глаз. Эти два идиота тут же разморозились, оба бросились ко мне, толкаясь плечами:

– Оля, аккуратно!

– Идите куда подальше! – вероятно, моя решительность привела в чувства обоих.

Ольшанский прошипел:

– Вези мою жену аккуратно, – повернулся ко мне, снова поправляя на мне одежду и потянувшись пристегнуть меня ремнём безопасности,: – Оля, я скоро к вам приеду.

Я хотела сообщить, что не жду его ни за какие пряники, побоялась конфликта, тем более видела тревожные глаза Миши. Ольшанский протянул пальцы, сложенные в кулак Мише:

– Будешь ждать меня в гости, малой?

У Миши ротишко расплылся в улыбке от уха до уха, он радостно закивал, выглядывая из кресла, ткнулся своим кулачком в руку Романа.

– Ну всё? – Марат обернулся из-за руля,: – Платочек дать слёзы вытереть?

– Чё?

Ольшанский тигром рванул через заднее сидение к Марату, стараясь схватить его воротник. Воздух снова собрался пружиной:

– Вы угомонитесь или я точно на такси поеду? – мне хотелось надавать обоим по башке, успокоятся они когда нибудь или нет!

Ольшанский выпустил вставший дыбом загривок Марата, я постаралась сказать как можно спокойнее:

– Не смейте пугать меня и моего ребёнка. Обменяйтесь телефонами и перестреляйтесь, а сейчас оставьте меня в покое. Оба!

– Оля, не уезжай. Нам надо договорить.

Глаза Романа медленно, очень медленно ползли по моему лицу, остановились на губах, чуть дольше чем надо.

Я сама всё ещё была как в дурмане, чувствовала его руки, касавшиеся моего тела, пока он усаживал меня в машину, его дыхание, я даже всё ещё помнила прикосновение своей щеки к его пиджаку и как я касалась его своей грудью, хотя так старалась отстраниться.

У меня в груди поднялась волна злости, раздражения. Я бы и оттолкнула его и расплакалась одновременно, потому что всё, что я сейчас чувствовала – это запоздалое ненасытное чувство обиды, сожравшее меня задолго до сегодняшней встречи. Не знаю, что вкладывал Ольшанский в эти мгновения, я же только чувствовала обидное” Поздно!” “ Уже не надо”.

– Роман, пожалуйста не мучай меня и себя. Хватит.

– Почему ты не слушаешься? – его зелёные глаза снова стали тёмными.

Я хотела заорать, что вот эти самые слова “Не уезжай, останься” я хотела услышать тогда, когда разводились. А теперь поздно.

Чтоб скандал между двумя индюками не перерос в драку, я миролюбиво прошептала:

– Позже созвонимся.

Странно, задиры реально отвернулись друг от друга. Роман закрыл мою дверь, отошёл от машины.

Марат плавно выезжал на центральную улицу, я заметила, как он поправил зеркало заднего вида, чтобы поймать мой взгляд:

– Ольга, как себя чувствуешь?

Я опустила глаза, взяла за руку сынишку, прижала его пальчики к губам:

–Хорошо. Спасибо тебе, Марат. Мы сейчас с Мишей приедем домой и всё у нас будет хорошо.

– Ольга, раз твой муж стал бывшим и тебя ничего не держит, позволь мне пригласить тебя в ресторан. Посидим, отметим вкусным стейком твоё выздоровление.

Странно, человек приглашает в кафе меня, а сам за пазухой держит в уме моего бывшего мужа. Вот она, вся мужская психология как на ладони. То есть, я, даже став бывшей, должна определять свою свободу с оглядкой на мужчину, на то самое общество, которое мужчины выстроили в своих головах, отдав нам, женщинам, только соглашательскую позицию.

С возмущением в голосе спросила:

– А причём тут мой бывший?

– Не причём, – удивлённо вскинул брови мой терапевт.

– Если бы несколько дней назад меня не смял грузовик, мой бывший превосходно воспитывал бы и дальше ребёнка от другой семьи, ни разу не вспомнив обо мне. А если бы тот злосчастный грузовик размазал меня по асфальту, то я бы никогда больше не выпила кофе в ресторане. Поэтому мне непонятно, зачем ты вплёл моего бывшего мужа в своё приглашение. Ты меня приглашаешь или его?

Марат не перебивал меня, просто слушал, но я видела на дне его глаз нехороший огонёк. Ну ещё бы. Кому приятно слышать, когда вместо овечьего женского радостного блеяния услышать разборки.

– Ольга, ты укатилась не в ту степь. Всё хорошо, для меня важно твоё мнение. И вообще, я столько раз касался тебя, мне вообще надо жениться на тебе, как порядочному мужчине. Про твоего бывшего мужа я просто уточнил, чтоб понять насколько он бывший.

– У тебя такая профессия, Марат, что из невест хвост за тобой до следующей остановки, – я сама улыбнулась своим словам. Марат ухом не по повёл на мои слова, сделал серьёзное лицо:

– Так что, пациентка Волкова, не пора ли отведать кусок огнедышащей говядины и восполнить необходимый белок для мышечной массы?

Я опустила глаза. На самом деле, чего я на Марата набросилась. Промолчала, пожав плечами и отвернулась.

Уже возле подъезда, помогая мне выйти из машины, Марат неловко потёр лоб:

– Оль, давай пойдем куда нибудь? Ты так и не ответила.

Я, сама от себя не ожидая, вдруг согласилась. И хотя сейчас только что оправдалась моя теория, что не бывает помощи без сдачи, мне было всё равно.

Я все пять лет запрещала себе радоваться, отдыхать, отвечать на комплименты. Забыла как это флиртовать, просто принимать комплименты, разрешать за собой ухаживать. Ольшанский, например, ни в чём себе не отказывал до нашей свадьбы, как выяснилось, во время нашего брака, как я лично успела заметить, так и сейчас, наверное, не скучал.

Может быть и мне хватит слушать реквием по самой себе?

Смотрела, как Миша бегал по детской площадке, то и дело убирала с лица волосы, на ветру они то и дело прилетали в лицо.

Мне вдруг так захотелось в ресторан! Я все пять лет никуда никогда не выходила. Повернулась к Марату:

– Спасибо тебе, Марат. А когда пойдём?

Он сразу обмяк. Надо признать, на редкость выдержанный мужчина.

– Хоть сейчас.

– А можно завтра?

– В восемь? Заеду за тобой.

Марат взял на руки Мишу, меня подхватил под локоть, осторожно повёл по ступенькам к лифту. Потом принёс ходунки:

– Пригодятся. Отдыхай сегодня, завтра созвонимся. Вечером завтра приглашаю тебя. Если малого негде оставить, ко мне заедем, мы с сестрой живём. Она за мальчиком присмотрит. Кстати, не забудь. Я сегодня передам ей твой телефон, она по работе позвонит.

Мы распрощались, я закрыла дверь, выдохнула:” Вот я и дома”.

Глава 19

Глава 19

Дома я буквально летала на крыльях. Как только пришли, сынишка с радостью бросился к своим игрушкам, по которым соскучился, ослик из дома Ольшанского поселился на подушке на раскладном диванчике Миши.

Тётка радости от встречи с нами не испытывала, ходила мрачная, я не обращала на неё внимания. Мои мысли летали где угодно, только не вокруг тётки.

Сердце, хлебнув свободы от бывшего, отчаянно колотилось. За мной ухаживал мужчина! Правда, не могла бы сказать, чтоб Марат мне нравился, но всё равно, это было так приятно! Почувствовала, как у меня бабочки затормошились в груди, хорошо, тётка не высовывалась из комнаты. Я возилась с сынишкой, а сердце порхало лёгкой бабочкой, от радости, от лёгкого флирта сбилось дыхание. Я уже и забыла как это собираться на свидание.

На автомате занималась делами, а сердце приятно ёкало. Меня пригласили в ресторан и мне ничего не надо было придумывать или врать про сына. Марат оказался в гуще моих новостей. И его ничего не смутило, всё же пригласил меня в ресторан. Так приятно!

Почему же тогда перед лицом маячила физиономия Ольшанского. Бывший прям преследовал меня своим прокурорским взглядом.

Сколько бы я не хорохорилась, внушая сама себе, что мой бывший не имеет права висеть надо мной дамокловым мечом, но почему-то именно о нём я думала больше, чем о радости от приглашения.

Представляю, что случилось бы с Романом, узнай он, куда я собралась. А я собралась! Причём, мне больше хотелось утереть Ольшанскому нос, чем провести время с другим. Вот так-то, я не пропала без Романа и мужчины обращают на меня внимание.

Взять, например, Марата – красивый, яркий мужчина. Заботливый, сильный. Смелый, вон, даже ухом не повёл, когда Ольшанский рявкнул: “ А ну поставь её!”

Вспомнила сразу Ольшанского, его глаза – куда там, ощущение было, как будто кто-то взял его вещь. Меня аж передёрнуло. Что значит “поставь её”. Ишь ты, собственник, раскомандовался.

Искупала сына, накормила, убаюкала, нацеловала. Сидела возле заснувшего малыша, гладила его светлые волосики, сама с замиранием сердца представила, как завтра буду собираться.

Сделаю причёску. Например, высокий хвост, плюс выпущу две кокетливые небрежные прядки. Или лучше вытянуть волосы утюжком? А помаду какую – нюдовую или поярче?

Что я надену?открыла шкаф.

Отдельно в непрозрачных чехлах висели мои наряды, которые я так и не выгуляла никуда. Роман был щедрым мужем, денег на украшения, на одежду не жалел. Уходя от него, я одежду забрала, а все украшения, вместе с обручальным колечком, оставила у него на столе.

Осторожно, стараясь не шуметь, вынула празднично шуршащий чехол из шкафа. Сразу повеяло праздником, чем то сродни подготовки к Новому году. Это когда весь год ждёшь праздника, в душе тепло от того, что ты помнишь где коробка с игрушками и с разноцветными гирляндами. Так и с платьем.

Осторожно прижимая пакет, на цыпочках вышла в кухню. Тётка, как всегда, отсиживалась в своей комнате, я украдкой оглянулась. Не хотела, чтоб она видела меня с платьем. Прицепится же, как пить дать!

Открыла молнию, достала лиловое платье с открытой спиной. Какое шикарное… Блестящая ткань невесомо струилась в руках, мне так захотелось его примерить! Новое, с этикеткой, ни разу не надетое, оно драгоценными искрами сияло в маленькой кухне с дешёвой мебелью. Юркнула в ванную комнату, приложила платье к себе, чуть раскачиваясь смотрела как в единственном зеркале пламенеет фиолетовым огнём ткань.

Поймала улыбку на своём лице. Улыбка вдруг стала горькой, потухшей. Разве можно в таком вычурном, открытом платье идти на свидание. Почти голая спина до самой поясницы с тонкими полосочками из синего бисера паутинкой. Это очень нескромно. В таком платье можно быть, если только рядом с тобой мужчина. Статусный, здоровенный, превосходящий всех вокруг, такой, как Ольшанский. Вот с Ольшанским можно было бы, а с Маратом… нет, с Маратом нельзя.

Сложила платье в пакет, вернулась на кухню. Вот если идти, так в брючном светло-голубом костюме. В том самом, в котором сегодня меня делили двое мужчин, сцепившись у ворот Ольшанского. От нахлынувших чувств вжалась в голубой костюм лицом, прижалась к нему, как к старому другу.

Странно, от вещи пахло не моими духами, а моим бывшем мужем. Вдыхала тонкий, эфемерный запах горьковатого цитруса, вспоминала как в этом костюме была с мужем на приеме у губернатора, как мы танцевали с Ромой. Как он обнимал меня, касаясь спины, как нежно придерживал меня и какой счастливой я чувствовала себя, положив голову ему на грудь.

Не заметила, как всхлипнула. Тут же показался длинный нос тётки. Она реально нюхом чувствовала, когда мне особенно плохо, вот и сейчас высунулась. Заметив меня, прокралась на кухню, встала за спиной:

– Плачешь? Прогнал, поди, тебя бывший-то, раз назад с малым припёрлась?

Я промолчала. По опыту знала, лучше не отвечать. Тётка начнёт орать, махать полотенцем, разбудит Мишу. Дать сдачи ей не позволяла совесть. Всё таки, она старый человек. Дурная совсем стала к старости.

Тётка распалялась, тыча в меня пальцем:

– Снявши волосы по голове не плачут. Только почуяла мужика, сразу хвостом завертела. Ишь, барахлишко то достала. Думаешь, примет тебя твой миллиардЕр обратно? Давай, поднажми на него, скажи ему про Мишку.

Я тяжело вздохнула, сжала зубы: ну вот что ты с ней поделаешь. Почему же она такая злая и вечно пытается побольнее ужалить.

Тётка тыкала скрюченным пальцем в чехол с платьем:

– Бессовестная. Ишь, шмотки повытащила. Что, бывший кобелина позвал? На гульки собралась, вместо того, чтоб ребёнком заняться. Мало того, что родного ребёнка не видела столько дней, не успел мужик подмигнуть, уже готова броситься к нему в раскорячку?

Я застегнула молнию на чехле, молча повернулась к старухе. Сколько презрения и алчного любопытства было в её глаза. Негромко дала отпор:

– Это не ваше дело, тётя.

– Ты мне повороти нос ещё, Олька! Быстро доложу Ромке-то про твою тайну.

Я стояла на кухне, складывала высушенные кухонные полотенца, бессмысленно расправляя на них складки и морщинки. Привычные движения позволяли хоть чуть чуть не циклиться на ситуации. Руки были заняты, мозг ловил каждое слово тётки, эмоции переполняли.

Я начинала закипать, страх то наваливался клубком, колени снова становились ватные, то страх исчезал. Сменялся стойким желанием придушить тётёку или огреть её чем нибудь. По спине пробежал мороз. Как же мне надоели эти угрозы. Тётка нашла мою самую большую боль и с удовольствием ковыряла мою рану, доводя меня своими угрозами до сумасшествия.

У меня вдруг упала заслонка, что сдерживала бурю негодования. Как же мне за эти дни надоела игра с моими чувствами. А тётка так вообще попала на любимое поле для игры. Теперь нашла против меня новое оружие. И тут до меня дошло. Не против меня оружие, а против моего сынишки. Прерывистый вдох скрутил мои лёгкие судорогой, я вдруг вынырнула из своей сомнамбулы вечного подчинения.

Совсем другими глазами посмотрела в морщинистое, подлое лицо распоясавшийся старухи:

– Хотите сказать Роману про Мишу? Скажите. Только ведь и я в долгу не останусь.

– И скажу. Ишь, смелая какая!

Я повернулась к ней:

– А я заявление участковому напишу, что вы тут не прописаны и находитесь незаконно. Поедете назад в свою Калугу в тот же день.

Тётка от неожиданности села, показательно схватилась за сердце. Так и сидела с открытым ртом. Я собой не гордилась, может быть надо было терпеть. Я бы и стерпела, если бы она Мишу не трогала.

Прошла мимо неё в комнату. Повесила чехол на место, закрыла шкаф.

Какой мне ресторан, о чём я?! У меня маленький сынок, я ведь больше никогда не оставлю его одного. Никогда-никогда. И с Маратом нам совсем не по пути. Молодой, здоровый красавчик, как бы он не смотрел на меня, но это не мой мужчина. Может я и дура, но пока мужчины, попадавшиеся мне на глаза проигрывали вчистую Ольшанскому. Дело не в том, что я слепо любила Романа, да я вроде бы уже и не девочка, чтоб страсть вышибала меня из разума. Просто я не готова до сих пор ни к каким отношениям.

Села возле Миши. Гладила светлые волосы мальчугана на его головушке, нежно целовала тёплое личико. Улеглась рядом, обняла его. Хороший мой, золотой. Счастье моё. Вот подрастёт мой Миша, вместе пойдём и в ресторан и в кино.

Глава 20

Глава 20

Оля вчера уехала, я до сих пор не мог смириться с этим. Не спал, с пяти утра сел за документы, завалил себя работой, пытаясь справиться с ситуацией. Всё же заставил себя после бессонной ночи выйти на утреннюю пробежку, намотал лишних кругов. В ванной пытался взбодриться под холодным душем.

Потом, выжатый как лимон, добрался до кабинета. Сел за стол, поедом жрал себя изнутри. Почему я не удержал её!

– Пап, а эта тётка тебе кто? – Эвелина наползла локтями на мой стол в кабинете, смяв пару документов и специально громко чавкая чупсом во рту. Поднял на неё глаза, хотел шикнуть, чтоб вела себя прилично, осёкся.

Хорошо, что дочь совершенно не была похожа на мать, смотреть на её лицо было одно удовольствие. Чернявая, с ярко– зелёными глазами под пушистыми ресницами. Маленький упрямый рот, вечно хмурые брови и упрямо сощуренные глаза. Моя копия. От матери только наглость и взбалмошность.

– Знакомая.

– Ясно. Врёшь, как всегда, – Эвелина развалилась в кресле напротив: – Знакомые тётки к тебе в дом не ходят, а эта пришла и Мишку забрала. Эх, жаль. Был у меня хороший дружок и вот. Снова я одна.

– Пойдёшь в школу, будут у тебя подруги. Сможешь сюда приглашать.

– А сейчас что делать? На тебя смотреть?

– Иди книгу почитай.

– Сам то давно книжку читал?

– Вспомни, с кем разговариваешь! – сверкнул глазами на дочь.

– С лузером разговариваю, – маленькая хамка продолжала раскачиваться на локтях, выплюнув чупа-чупс, набив рот жвачкой и выдувая свои чёртовы розовые пузыри. Эх, был бы пацан, отвесил бы ему подзатыльник. А тут девочка. И что с ней делать.

– Эвелина, я тебе не товарищ, я взрослый мужчина и ты должна меня уважать.

– А я и уважаю. Не боись, пап, старых как ты тоже девушки бросают.

Сжал челюсти. Девушки. Бросают. Вот и меня пять лет назад бросила. Сам виноват. Я скрипнул челюстями, какой же я дебил, сегодня был шанс удержать Олю, и я снова его упустил.

– Эй, ты чего зубами хрустишь? Пап, а давай праздник устроим. Раз мне никуда нельзя, сюда артистов позовём, моих подружек из Одинцово позовём, Мишку.

Я ему, кстати, обещала встретиться.

Я поднял голову. Насчёт Миши не уверен, а вот использовать праздник как повод, чтоб увидеть Олю – как раз.

Только подумал о ней, заныло сердце. Ещё тот чёрт, что буквально на руках вчера усаживал её в машину. Надо бы обломать ему рога, чтоб чужих жён не лапал.

Вспомнил, как Оля к его машине подошла. Сжал кулаки, видя, как тот амбал сначала бережно усаживал пацана в детское кресло, а потом… Мать твою… Ещё бережнее подхвати мою Ольгу на руки. Она отпустила ходунки, те чуть откатились, а этот черногривый с хвостом понёс её к машине. Я в два прыжка оказался возле них, рявкнул:

– А ну, поставь её!

Мужик, гад, продолжал держать Ольгу, она повернула ко мне лицо и смотрела с таким презрением, что прожигала взглядом насквозь.

Мужик повернулся ко мне, отвечал сухо, вроде не агрессивно. На первый взгляд. Но на второй было ясно, если он и поставит Ольгу, только чтоб освободить руки и врезать мне в челюсть. Я, вместо того, чтоб дать ему в рог, стоял развесив уши, понимая: сцепись мы, Олькин мальчишка в машине испугался бы. Ещё этот амбал чуть прищурился:

– Я врач Ольги Владимировны, её физиотерапевт.

– А я её муж.

Вместо того, чтоб навалять друг-другу, как два идиота тявкали друг на друга.

Зараза, лучше не вспоминать. Так, что там Эвелина сказала? Вспоминал последнюю фразу дочери. Устроить праздник и пригласить Мишу с Олей.

Так, так. Идея Эвелины хорошая, только надо сделать вот что.

Сердце обрадованно застучало. Я, как мальчишка, предвкушал охоту за строптивой девчонкой. Не сомневался, Ольга обижена за прошлое, не скрою, я был не прав, но не настолько, чтоб дуться.

– Вот удивляюсь тебе, пап. Ты же вроде с бабками дело имеешь, а тугодум тот ещё.

– Эвелина! – я хлопнул по столу: – Что ж ты такая, как бы сказать..

– Чего ты ходишь вокруг слова “ тупая”, пап?

– Ты не тупая! Ты невоспитанная, ты же в элитных школах, в супер-немецком интернате училась. Вас литературным языком говорить не учили?

– Хочешь, расскажу, чему меня учили девочку-заморыша одногруппники на том простом основании, что я была самая бедная в группе. Они все ездили на выходные домой, а я никогда никуда не выезжала. Жила в кампусе как бесправная собачонка и думала, как сбежать домой, к маме. – дочь тряхнула дредами, выпрямилась, пригвоздив меня таким горьким взглядом.

– Постой, я передавал большие суммы на тебя матери…

– Ну, и кто из вас врёт? Она по телефону говорила, что ты копейки выдавливал из себя..

– Иди ко мне, – я порывисто встал, прижал к себе худенькие плечики, уткнулся носом в её идиотские тряпки на голове: – Мне жаль, что не был с тобой рядом.

– Ой, не плач, пап. Пережила уже. Я там многим показала свой хук справа и удар с ноги. Не всем понравилось, но что ж делать. Я ведь тоже не сто евро, чтоб всем нравится.

Она снова навалилась на стол:

– Слушай, скоро сентябрь, ты меня куда спровадишь?

– В школу на соседней улице. В обычную московскую школу. С августа репетиторы придут, чтоб ты по программе сориентировалась. Есть другие идеи?

Она пожала плечами, звонко лопнув пузырь из жвачки:

– Насчёт говорить литературно: умею и получше тебя. Причём, как на русском, так и на немецком. С французским послабее будет, а на английском вообще не в счёт. На английском я даже матерюсь без акцента.

Эвелина сползла с моего стола, уходить не собиралась. Завалилась на диване, запихав в рот сразу два чупа-чупса, не стал её выгонять. Чувствовал себя как из проруби вынутым. Я ничего о дочери не знал. Как же так, столько денег заработать и полное фиаско с женщинами: одна дрянь на ребёнке экономила, другую потерял из упрямого чванства, а дочь к двенадцати годам превратилась в волчёнка.

Я откинулся на спинку кресла. Вызвал Игната:

– Где Кирилл?

– В машине, ждёт, как всегда.

– Сюда его и Нину позови. Сам тоже ко мне с блокнотом.

Позвонил своему менеджеру по кадрам, Татьяне:

– Ты где?

– У себя в кабинете.

– Срочно ко мне домой.

Вошла экономка, за ней следом прокрался Кирилл, мой водитель.

– Нина и Кирилл, вы двое поезжайте в гипермаркет и наберите продуктов, что необходимы в доме женщине с ребёнком. Нина, вам лучше знать про питание для ребёнка. Ни в чём не отказывайте начиная с бакалеи, круп, соков-моков.

– Хорошо. Всё сделаю, – Нина бравым солдатом стояла навытяжку.

– Нина, вы потом вернитесь, а ты, Кирилл отвезёшь всё по вот этому адресу, – написал адрес Ольги: – Если она откажется брать, делай что хочешь, но убеди, чтоб взяла. Не возьмёт – не возвращайся.

В дверях появилась няня Миши. Чёрт, Мишка тоже исзез из моей жизни. Пока он здесь путался под ногами, вроде как и жизнь обрела смысл. Мишка как Ольгин лучик своей белокурой лопоухой головёнкой связывал моё прошлое с настоящим. А теперь эти двое разом исчезли, может быть навсегда.

Няня кашлянула, я уставился на неё невидящим взглядом:

– Вы что то хотели?

– Я так понимаю, теперь свободна?

Я кивнул, не успела она повернуться спиной, меня пронзило идеей:

– Постойте, Мария, – окликнул женщину: –Пожалуйста, присядьте.

Она молча прошла в кабинет, села.

– Возможно, ваши услуги пригодятся Ольге Владимировне. Я оплачу вам недельное жалование, за это время мы определимся, нужны ли будут нам ваши услуги. Согласны?

Она кивнула, я выдохнул. Дождался, пока женщина вышла из кабинета, сцепил пальцы.

Оля, Оля, что же ты со мной делаешь. Надо же, как взбесилась узнав об Эвелине. Кто знает, сколько бы я отдал, чтоб они никогда не пересеклись на этой планете. В конце-концов, Ольга не обязана была прощать мне ребёнка, с другой стороны, я искренне считал (и теперь считаю), что это вообще не Ольгино дело. Что и как я делал до нашей с ней встречи касается только меня.

Какое ей дело до моих ошибок в прошлом. Кто знал каким шилом оно вылезет и проткнёт наше хрупкое примирение.

Эвелина моя дочь и я, конечно, буду отстаивать её интересы, особенно теперь, когда разочаровался в Марине как в мамаше для своей дочери. Потёр лоб. Как же всё запуталось.

Я подумал, что мы остались с Игнатом вдвоём и забыл, что Эвелина валялась сзади меня:

– Игнат, дуй к нашим пацанам, пусть найдут на каком сайте Ольге Волкова дала объявление по работе. Она переводчик, если что. Причём мне нужен точный текст, чего она там написала. Скажи пацанам срочно. Свободен.

Не успел Игнат выйти, остановил его:

– Да, и закажи Ольге доставку цветов.

– Пап, а можно я закажу?

Эвелина вылезла из под руки, снова навалилась на стол. Смотрел в её чудесные красивые глазы . Вот красивая же девочка, только что за фигню она себе на голове смастерила. Вздохнул:

– Можно.

Кивнул Кириллу, сам повернулся к Эвелине:

– Скажи, чтоб курьер сюда заехал за конвертом.

Эвелина уже смахивала картинки на сайтах цветочных магазинов, я достал из стола жёлтую в крапинку бумагу, написал:

“ Ольга, давай встретимся в ресторане, поговорим.”

Запечатал конверт, маякнул Эвелине:

– Вот это положишь в букет посыльному. А сейчас выйди, у меня работа.

–Здрасьте, куда выйди, пап? А адрес?

Я размашисто написал Олин адрес, вручил Эвелине.

Минут через десять объявился Игнат с планшетом:

– Готово.

– Приедет Татьяна, проводи её ко мне. По поводу этого объявления: скажи нашим, чтоб заблокировали его. Не знаю как, надо чтоб никто этого объявления не видел, а то переманят нашу Олю, не успеем оглянуться.

– Сделаю.

Татьяна мой спец по кадрам, женщина за пятьдесят, стриженая под мальчика с украшениями, размером с шаманский бубен, такая же яркая и худая как его посох, вошла. Сразу села за стол, приготовилась писать и слушать. Вот за то и ценил своих приближённых сотрудников, все точно знали что делать.

– Есть женщина Волкова Ольга, моя бывшая жена, – проницательный взгляд Татьяны ничего не выражал, хотя я знал, она поняла, о ком речь. Татьяна оформляла и увольняла Ольгу: – Так вот. Она подала заявление в поисках работы.

Положил перед Татьяной планшет с текстом заявления Ольги.

– Мы должны всех опередить и предложить ей работу сами. Но! Она гордая и не будет работать у меня из принципа. Сделаем так: ты, Таня, ей позвонишь и пригласишь.

– Могу предложить твой филиал на Кутепова. Там переводная контора остро нуждается в начальнике отдела. Ольге по силам.

– Ничем не выдай себя. Говори официально, холодно, но с уважением.

– Так, Роман, конкретно, ты чего хочешь? По делу: зарплата, условия, командировки куда, статус?

– Обалдела? – я вспылил, тут же взял себя в руки: – Виноват. Какие командировки, у неё ребёнку 4 году. Садик, сопли, все дела. Весь набор, по которому никто её не берёт.

– Мы тоже таких не берём.

– Не зли меня. Короче, прояви таланты, завтра доложи мне, что приняла человека, назначь собеседование часа на два дня, чтоб пробок поменьше было. На собеседование Иванова отправь, в курс моих дел не вводи, но скажи, чтоб принял с распростёртыми объятиями, причём по её желанию на полдня.

В дверь поскреблись, я знал, это Эвелина. Вот ведь неугомонная, говорил же не соваться, когда занят.

– Заходи, – постарался не рычать.

Эвелина вошла, втолкнув впереди себя парня-доставщика с цветами:

– Пап, не понимаю, чего он хочет.

Я уставился на парня, он прижимал к себе роскошный букет цветов, свободной рукой растерянно стянул кепку:

– Тут конверт, ответа ждать или просто вручить? В заказе не указано.

– Да пап, как думаешь, надо ждать, что там Оля тебе ответит или лучше пусть пацан быстрее сматывается, пока этим букетом в него не запустили?

Я хлопал глазами. Все хлопали глазами. Я вздохнул, ох уж эта Эвелина:

– Вручить, ответа не ждать.

Подумал, Оля не девочка, ответ по ватсапу пришлёт, если не захочет позвонить. Знал бы я, как был прав. Позвонить она точно не захотела. А вот на ватсап напишет…