Текст книги "Осколки миражей (СИ)"

Автор книги: Анна Бессонная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Последней ввели бледную до синевы и трясущуюся Софию.

И неизбежность снова встала во весь рост.

– Сопротивлялись? – небрежно спросил Л'Аррадон.

– Пытались, – глава отряда гвардейцев дернул Таренна за скованные руки, и непривычно толстая цепь, связывающая наручники, нехотя звякнула. – Мы сделали все, как вы сказали…

– Ладно. Присмотрите за ними пока.

Дарн дернулся, но руки были сведены за спиной, а вокруг толпились гвардейцы.

Итилеан поймал взгляд Софии и что-то сказал ей одними губами.

Нет.

Нет, нет, нет! Ведь невозможно, чтобы все это сейчас исчезло в одночасье. Жизнь просто не может закончиться вот так и вот здесь. Без шансов выбраться. В этом безнадежном спокойствии, скользящем во взгляде Л'Аррадона, устремленном на узников. Так буднично и обычно… так беспомощно. И даже Эреол стоял тихо, обреченно ожидая развязки. Хотя ему лучше знать, может ли он что-то сделать. И если он понимает, что не способен спасти ни себя, ни Элейн…

Л'Аррадон чуть склонил голову:

– Мне будет в чем-то даже недоставать тебя, Эреол. Ты был достойным противником.

Эреол молча смотрел на него исподлобья. Спокойно. С ожиданием.

С едва различимой насмешкой.

И никто не пришел на помощь. Чуда не произошло. Реваншисты так и остались скованными, никто не ворвался в дверь, ничто не потревожило молчания. А Л'Аррадон резко вскинул руку, и с пальцев сорвалась ослепительная молния…

Эреол вдруг с силой толкнул Элейн в сторону. Она отлетела в угол, больно ударившись о решетку.

А он махнул рукой и прыгнул в противоположный угол. Молния вдруг изменила траекторию… и врезалась в заднюю стенку клетки. И Элейн почувствовала, как металл под боком исчезает. А потом увидела, что клетка вспыхнула белым пламенем, которое слепило, но не обжигало. И все решетки разом растворились в воздухе!

Л'Аррадон больше не тратил времени на слова. Он метнул в Эреола новую молнию. И еще одну. И еще.

Гвардейцы сзади бросились на перехват, но отлетели к стене точно так же, как Элейн. Одного из них молния задела на излете, а Эреол мельком оглянулся, и Элейн показалось, что в глазах его что-то слабо вспыхнуло. Гвардеец не устоял на ногах и рухнул прямо на нее. Ругнулся, вскочил…

Элейн не поняла, что произошло. Но что-то все-таки произошло. Приятели гвардейца уставились на нее с разинутыми ртами. Она даже на миг отвлеклась от неравного боя колдунов. Взгляд скользнул ниже…

Элейн не увидела собственного тела. Оно исчезло! Но она прекрасно чувствовала и руки, и ноги, и ноющую боль от ушиба. Она была невидимой!

Абсолютно невидимой, как эти гвардейцы в ту минуту, когда она сюда вошла!

Она вскочила и отбежала от того места, где только что еле копошилась, пытаясь встать. Встряска придала сил. Она была невидимой! Эреол как-то сделал это! Или не Эреол, а… Элейн осторожно провела по телу ладонями, посматривая в сторону гвардейцев. Те пока слепо размахивали руками в нескольких метрах от нее. Пальцы наткнулись на что-то острое на поясе. Крючок! Нет, сломанное крепление. Элейн потянула за него. В руке оказалось что-то круглое… точно такое же, как пряжки на ремнях гвардейских мундиров.

Все понятно. Это были вадриты невидимости. Эреол ей немного помог. Л'Аррадон изготовил их для гвардии или для одного отряда. И вот один из них оказался в руках Элейн.

Эреол немного помог ей… спасти только себя. Но никак не его и не других.

Вспышки и суматоха не давали рассмотреть, что творится в противоположной части зала. Ее наставник все еще сопротивлялся. Л'Аррадон воздел уже обе руки…

Эреол воспользовался этим и бросился на него врукопашную.

Подобного тот явно не ожидал. От колдуна, привыкшего сражаться исключительно магией в течение нескольких веков, вообще никто не стал бы ожидать банальных ударов кулаками… но Эреол в последнее десятилетие был очень ограничен в магии. А Л'Аррадон…

Л'Аррадон окутал молниями все свое тело. Лицо Эреола исказилось от боли. А потом… Элейн не видела, что сделал наставник, но в следующее мгновение в сторону от сцепившихся в смертном бою противников отлетело что-то тонкое и блестящее. Сверкнуло красновато-белым огнем и погасло… не так-то далеко от Элейн.

Она поняла, что это, минутой раньше наблюдавших за легкой вспышкой гвардейцев. И кинулась на свою добычу коршуном, не заботясь, что может задеть кого-то и привлечь к себе внимание. На том месте, где она только что была, действительно возникла небольшая потасовка, но Элейн успела отскочить на несколько шагов, проворно схватив то, что бросил ей Эреол.

Зеркальный клинок, отвоеванный обратно у Л'Аррадона.

Элейн показалось, что он обжег ей руки. Эреол хочет, чтобы она это сделала? Убила Л'Аррадона? Глупый вопрос. Эреол держится из последних сил, умудряясь черпать откуда-то крохи магии, а она стоит и еще сомневается! Не от Софии ли нахваталась избыточного человеколюбия? Она невидима, хотя гвардейцы кружат по залу, пытаясь найти ее на ощупь, и вот-вот схватят, потому что их много, а свободного места мало; клетки нет, подойти к сражающимся колдунам никто не решается. Улучить момент и…

Она метнулась к Л'Аррадону. Тот как раз отшвырнул Эреола на шаг и пригвоздил к полу взглядом. Элейн видела, как наставник пытается вырваться, но скудные магические силы окончательно оставили его. А Л'Аррадон вскинул руку… Элейн показалось, что молния сорвется с его пальцев раньше, чем она успеет вонзить клинок в спину.

Сейчас!

И, больше не колеблясь, она резким движением ударила Л'Аррадона зеркальным кинжалом.

Лезвие скользнуло по ребрам. Колдун обернулся так стремительно, что на миг приобрел сходство со смертоносным черным вихрем. Рука его метнулась к запястью Элейн, но та успела отскочить. Л'Аррадон ее явно видел. Гвардия бросилась на перехват вслепую. В запасе оставалось не больше пары секунд.

Элейн рванулась к Л'Аррадону, встретила его руку острием клинка, ненадолго сбив с толку. Из рассеченной ладони брызнула темная дымящаяся кровь. От неожиданности колдун чуть замешкался…

Элейн поймала безумный взгляд его расширившихся прозрачных глаз. Клинок вонзился в шею под кадыком.

Л'Аррадон остановился. Поднес к кинжалу обе руки, схватился за рукоять, пытаясь выдернуть… Послышалось тихое шипение. Рукоять жгла кожу на его ладонях. Он еще раз потянул за нее… и рухнул на пол навзничь.

Элейн заставила себя отвернуться от этого зрелища.

Л'Аррадон был уже не опасен, а вот остальные… Она оглянулась на гвардейцев. Где-то поодаль легко вскочил на ноги Эреол.

Ее больше никто не преследовал.

Ровные цепочки гвардейцев у стен, отдельные фигуры по всему залу больше не двигались. Они застыли в какой-то полупрозрачной дымке… так показалось, пока Элейн не рассмотрела, что это не дымка – сами люди потускнели и поблекли, как выцветшие картинки. Даже серый камень стен и темные ржавые пыточные инструменты были ярче… просто они были настоящими, а бесцветные картинки – всего лишь бесцветными картинками, с каждым мигом все сильнее напоминавшими вырезанные из газеты фигурки.

Она смотрела на это расширившимися глазами и не замечала, что делает Эреол за ее спиной. И только когда он позвал ее по имени, Элейн обернулась.

Наставник сидел на корточках рядом с Л'Аррадоном. Тот был еще жив. Хрипел, с отчаянным упорством пытался вытащить клинок слабеющими руками, кожи на которых уже почти не осталось – все было выжжено раскалившейся рукоятью… В глазах, когда-то неприятно водянистых, а теперь просто прозрачных, как хрусталь, застыла мука. Наконец руки Л'Аррадона упали в последний раз.

– Ты тоже был достойным противником… – шепнул ему Эреол. Губы поверженного врага шевельнулись, но из горла вырвался только хрип.

Элейн опустилась на колени, стараясь не смотреть на алые пузыри в уголках губ умирающего. Кровь пачкала подол.

– Он не может умереть, пока ты не выдернешь кинжал, – сказал Эреол. – Выдернуть способен только тот, кто нанес удар. Это мне следовало его убить… Хотя ты – тоже не худший вариант.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Элейн. Но наставник лишь нетерпеливо кивнул на Л'Аррадона.

Элейн протянула руку и выдернула кинжал.

Рукоять не обожгла ладонь, не случилось ничего сверхъестественного. Л'Аррадон закрыл глаза и затих.

А потом без всякого предупреждения его тело вспыхнуло темно-алым огнем. И вся эта огненная масса рванулась к Элейн и охватила ее.

Элейн закричала. Ей показалось, что каждая косточка, каждый нерв горят отдельно, плавятся в этом пламени… трупном пламени, прощальном привете Л'Аррадона. Да сделайте же что-нибудь! Перед глазами полыхали багровые отсветы, пол раскалился и жег колени. Краем сознания Элейн отметила, что Эреол не спешил на помощь! Он просто сидел на корточках, оставаясь неподвижным, и смотрел на нее с выражением всезнающего всепонимающего сочувствия…

Голову стиснул огненный обруч, и Элейн потеряла сознание.

* * *

По крайней мере, ей так показалось.

Она пришла в себя в той же позе и на том же месте. Эреол все так же сидел на корточках и пристально смотрел ей в лицо. Только на полу больше не было тела Л'Аррадона. Осталась горсть разметанного пепла, потерявшего всякое сходство с очертаниями человеческой фигуры.

Элейн пошатнулась при мысли, что все остальное обратилось в то пламя и… теперь, выходит, было на ней? Захотелось кричать. А потом долго отчищаться скребком для миспардов и истерически смеяться, и плакать, и закатить пощечину Эреолу, внимательно изучавшему ее лицо и не спешившему что-то объяснять… Элейн вскочила и с трудом удержалась на ногах. Эреол поднялся тоже.

– Что здесь произошло? – вдруг донеслось из противоположного конца зала. Резко, панически. Детский голосок Софии звенел. В нем слышались слезы.

Элейн даже отвлеклась от собственных переживаний. С сестрой что-то случилось. Нужно ее успокоить. Пока гвардейцы стоят, замерев, можно уйти отсюда…

Она не сразу обратила внимание, что в пыточной стало намного светлее.

Никто больше не загораживал свет факелов. Цепочки гвардейцев исчезли без следа…

Не без следа. На полу осталось множество горсток пепла. Светло-серого. Выцветшего. Пыль на летней дороге в засушливый день…

София стояла одна. Чуть поодаль неловко пытался избавиться от оков Дарн.

А еще два комплекта наручников и цепей на полу обозначали места, где минуту назад стояли двое других реваншистов.

Итилеан, всплыло из глубин сознания полузабытое имя… Так вот почему сестра похожа на натянутую струну. Все-таки он исчез. Все-таки он оказался атхатоном. А Софии так ничего толком и не пояснили… Да она, должно быть, в панике! И когда узнает обо всем, ей станет только хуже. Бедная сестричка…

Элейн порывисто обняла Софию.

Та почему-то вскрикнула, словно от неожиданности. Но самым странным было то, что изумленный возглас издал и Дарн! Да что такое – он, что ли, никогда не видел, как одни люди утешают других?..

– В чем дело? – Элейн разжала объятия, отпуская сопротивляющуюся сестру. – Ты на меня сердишься?

Но София лишь ошалело моргала, переводя безумные глаза с Элейн на горстки пепла на полу. Губы ее задрожали, она зажала руками рот, чтобы не разрыдаться.

– Вы только что стояли в другом конце зала, лидинни Элейн, – вмешался Дарн. – А потом раз – и очутились здесь. Не подошли, понимаете? А просто раз – и…

София судорожно кивнула, глядя на Элейн с ужасом.

– Что? – резко переспросила та. – О чем вы говорите?

– Ты убила Л'Аррадона, – спокойно сказал Эреол. Он единственный не проявлял удивления. Он наблюдал за происходящим с интересом и казался ученым или экспериментатором, созерцающим результаты собственных трудов. – Как по-твоему, я напрасно стремился убить его лично? Ты получила его магические силы, Элейн. Добро пожаловать…

– Его магические силы?!

Элейн обмерла. Голос сорвался, вопрос завис в воздухе истерическим взвизгом. Ей было все равно. Теперь уже она смотрела на Эреола в панике, как утопающий на спасителя, который вдруг отказался бросить веревку. Магия Л'Аррадона? У нее? Вся эта махина неуправляемой мощи?

– Я отказываюсь, – пролепетала она. – Я отдам ее тебе, если хочешь…

– Поздно отказываться… Брось, ты почти идеальная кандидатура на его магию, – сказал Эреол, подходя ближе. – Придется поучиться у меня еще пару лет… С тобой, думаю, мы поделим рынок вадритов без драки.

Элейн не понимала, о чем он говорит. Какой к Хешшу рынок вадритов? Разве это главное, когда на нее свалилась магия колдуна, который уничтожил ее семью, а сестра только что узнала, что ее возлюбленный был всего лишь тенью человека, служившей тому же колдуну? И о каких вадритах вообще можно говорить, если она, Элейн, теперь должна была стать королевой? И предстояло еще как-то объяснить все случившееся людям, завоевать их доверие, взвалить на себя бремя власти… не допустить, чтобы София скатывалась в бездну горя и шока…

– Где все? – тихо, но с той яростью, которую порождает только крайняя степень отчаяния, вдруг произнесла София. – Куда пропали люди? И что это за пыль на полу?

Элейн взглянула в ее бледное лицо и поняла, что сестра уже обо всем догадалась. Пусть даже и не знает, что такое атхатоны. Сопоставить исчезновение и пепел на полу несложно…

– На самом деле они были мертвы уже довольно долго, – безжалостно сказал Эреол. – Часть двора, армейская элита и гвардия были слепками с себя самих. Их создатель умер, и души обрели свободу. Магия знает множество неприглядных проявлений. К счастью, теперь их станет меньше.

– Объясните мне, что происходит. – София говорила уже сквозь зубы. На глазах закипали злые слезы. – Объясните мне! Иначе я за себя не ручаюсь!

– Да, и мне тоже, – неуклюже влез Дарн. – Как…

– Замолчите! – прошипела Элейн, прижимая сестру к себе. На этот раз София не сопротивлялась. – Вы что, не видите…

Дарн вдруг побелел и схватился за сердце. Элейн поморщилась – что за дурацкое притворство! Но Эреол стремительно подскочил к ней и насильно развернул в другую сторону, не давая смотреть на Дарна.

– Поосторожнее, соизмеряй силы, – чуть насмешливо сказал он. Элейн показалось, что наставник доволен. Доволен – и это теперь, когда им всем еще предстоит строить свою жизнь заново и суметь воспользоваться плодами победы! Колдунам плевать на людей… а теперь она сама стала колдуньей. Хешшу…

Дарн потирал грудь, тяжело дыша.

– Предлагаю поговорить в более подходящем месте, – продолжал Эреол. – Пойдемте в штаб-квартиру. У нас еще есть время согласовать план действий на ближайшее время. Но нужно заявить о правах Элейн на престол как можно скорее. Пока суматоха не схлынет…

Он осекся. В воздухе вокруг него коконом взвихрилось темное облако, и оттуда угрожающе показалась молния.

– Надо же, – тихо сказал Эреол. – Оно сработало…

– Что на этот раз? – переспросила Элейн. Она была готова завизжать и разнести голыми руками весь этот проклятый замок. Атхатоны. София. Магия. Что еще?!

– Клятвенный вадрит, помните? – пояснил Эреол. – И требование Итилеана. Гарантии для Софии на условиях Кодекса о престолонаследии за подписью Хайнирра Ивстанского.

София отчетливо всхлипнула и спрятала лицо на груди у Элейн.

– И что? – резко уточнила та.

– Ты же сама перечисляла ему странные оговорки в кодексе тогда. В том числе… "Если прямой наследник обладает магией, ему надлежит отправляться в обучение к колдуну. В этом случае престол занимает следующий в очереди наследник".

Облако вспыхнуло и пропало.

– Итилеан был атхатоном! – выкрикнула Элейн. – Он вообще давно мертв! Его не существовало! И на момент принесения клятвы тоже!

– На момент принесения клятвы он был вполне реален. Я же рассказывал тебе об атхатонах, – спокойно сказал Эреол. – Престол получит София. Пойдешь ко мне в обучение?

И только теперь София не выдержала и истерически разрыдалась, цепляясь за плечи сестры.

* * *

Яркие лучи полуденного солнца докучливо били в глаза.

София не отворачивалась. Ее не хватало даже на это.

К тому же солнце было единственным ориентиром в обезумевшем мире, катящемся в бездну и ежеминутно переворачивающемся с ног на голову.

Через полчаса ей предстояло выйти к придворным, к армии, к страже, ко всем, кто оказался настоящим в этом поддельном мирке, и заявить о себе. Эреол с Дарном обещали все устроить, от нее требовалось только показаться, но даже искусственный двор, созданный Л'Аррадоном, казался более настоящим, чем эта правдивая действительность. Да он вообще казался единственной правдивой действительностью!..

С улицы донеслись голоса, которые прервал властный окрик. Софии почудилось, что она слышит Итилеана. Она отпрыгнула от окна в глубину комнаты, словно это назойливое солнце обожгло лицо. Элейн тревожно покосилась на нее, но промолчала.

– Нужно будет также нанять работников для ремонта замка, – сказал Эреол. – Пострадали только центральные этажи. Их не ремонтировали со времен войны. Вряд ли ты сможешь вернуть ту атхатонскую заплатку на ткани реальности, которую поставил Л'Аррадон, Элейн.

София потрясенно уставилась на него. Только что колдун закончил объяснять ей, что такое атхатоны и что вообще произошло. И теперь так буднично переводил тему? Словно весь этот кошмар был в порядке вещей? К концу рассказа она уже окаменела так, что, казалось, никакие новые потрясения не смогут пробить эту броню. И вот теперь фраза о работниках…

Броня рассыплется. Не сегодня, так завтра. Но от всех кошмаров уже не сбежишь в добрые и понимающие объятия Даиз. И ни в чьи больше.

Вместо этого придется изображать из себя королеву. Точнее, пародию на королеву. Потому что ничем иным она стать не способна. Потому что Элейн получила магические силы. Потому что мир раскололся, а она, София, похоже, осталась в созданной Л'Аррадоном иллюзии.

Там жилось легче и комфортнее.

– Я не хочу править. Я не могу править! – пробормотала она. – А если все министры Кервелина исчезли вместе с ним, то мне даже некому помочь. Я отказываюсь!

– Насчет помощи не беспокойтесь… А лучшие правители выходят из тех, кто ненавидит власть, – сказал Эреол. – Как бы вы к этому ни относились, соглашение на клятвенном вадрите не имеет обратной силы.

– Тогда почему вы это допустили?! – с ненавистью выдохнула София.

– Если помнишь, это было частью ультиматума некоего графа Итилеана, – мрачно ответила Элейн.

София дико уставилась на нее. Подобное предательство оказалось последней каплей. По крайней мере, воспаленное сознание восприняло замечание сестры именно так.

Предательство.

Издевка.

Или вместе с силой Л'Аррадона Элейн получила и его злобу? А что – это вполне вписывалось в тот хаос темных красок, которым обернулся еще вчера опасный, но относительно стабильный мир.

София вскочила и выбежала прочь.

Она неслась по коридорам и лестницам, не разбирая дороги и не глядя вперед. Слезы застилали глаза. Пару раз она больно ударилась о стены, еще пару раз кто-то – трудно было рассмотреть, кто именно, – участливо спрашивал, не нужна ли ей помощь. София знала, что помощь ей не нужна.

Ей никто не может помочь. Тот, кому это всегда удавалось со сверхъестественной легкостью, мертв уже несколько лет.

Она выбежала на подъездную дорогу и обогнула павильон стражи. Больше ее не трогали.

Камни осыпались из-под ног. Высота уже не пугала. София не замечала ее, хотя в прошлый раз, когда шла по этой дороге, не могла не заглядывать в головокружительную бездну, которая становилась все глубже по мере подъема наверх. Дорога вела к вершине замка. Дорога вела туда, где все это началось.

Путаясь в юбках, София вскарабкалась на самую верхушку и бессильно опустилась прямо на каменный пол площадки-беседки, где совсем недавно происходил их первый разговор с Грейсоном.

Она собиралась вернуться спустя полчаса. Выслушать наставления Эреола, отчет Дарна, извинения Элейн, которая наверняка не хотела ее оскорбить. Собиралась сделать все, что ей скажут, и сгладить ссору с сестрой. И осмотреть замок, и выяснить, сколько придворных оказались атхатонами, и узнать еще кучу всего. Но это могло подождать.

Совсем недолго.

София уткнулась лицом в выщербленную каменную скамью и замерла, чувствуя на спине горячие полуденные лучи летнего солнца.

Эпилог

– Кервелин действительно принимал душ из пожирающего разум дождя, – сказал Эреол. – Судя по всему, Л'Аррадону удалось перенаправить магические потоки таким образом, чтобы жизненная энергия всех, кто погибал под дождем в течение ночи, переходила к Кервелину, а через него распределялась по всей системе. Атхатоны были взаимосвязаны… Поэтому, кстати, Л'Аррадон и бесился, когда Арн-Фальета и других подозревали в измене. Он следил за Кругом Кервелина. То есть за ядром этой системы. Он бы заметил, если бы там что-то нарушилось…

– А реваншисты? Феретти был обычным человеком, Дарн тоже, а остальные? Ведь их стремление сменить власть – это и есть такой сбой в системе, – Элейн натянула поводья, и ее миспард послушно замедлил шаг. Впереди замаячила беспорядочно заросшая кустами и лианами ограда.

– Ты сама разве не замечала их странности? С Таренном все было более гладко, потому что он и человеком был тихим, спокойным. А Итилеан? Я наблюдал некоторые его всплески неуравновешенности. Было что-то общее со вспышками ярости самого Л'Аррадона… То ли его личность даже в виде слепка оказалась сильнее того стандарта, по которому Л'Аррадон создавал атхатонов, то ли слепок был сделан халтурно, но система претерпела внутренний сбой, и он проявился таким вот образом – через странности в поведении. Позже, если бы мы не вмешались и реваншисты действовали сами, странности усиливались бы по мере того, как они приближались к покушению на короля. В итоге Л'Аррадон отследил бы сбой по возмущениям магического поля.

Когда Эреол произнес фамилию Итилеана, Элейн тревожно оглянулась на Софию. Но та слушала их беседу молча. Ее миспард мягкой поступью шел чуть поодаль, а сама София равнодушно рассматривала небольшие рыжие пятнышки на сливочно-белой шерсти его загривка.

Подобные разговоры уже не могли выбить ее из колеи.

Она сама не знала, что с ней происходит. Но слушать все то, что больно резало по сердцу еще неделю назад, она теперь могла совершенно спокойно. Так, будто говорили о чем-то далеком и не имеющем к ней отношения.

Отчаявшись заставить себя поверить в происходящее, она прекратила попытки и смирилась со всем, что ей подбрасывала жизнь.

Софию провозгласили королевой в тот же день. Неделю назад. Деморализованная исчезновением своего командования армия, вопреки опасениям, не стала поднимать бунт. Придворные, недосчитавшиеся десятков давних знакомых и хороших друзей, восприняли новость покорно. Те, кого случившееся не затронуло, проявили живейший интерес… и никто даже не попытался оспорить право представительницы Молионов на престол. К вечеру известие появилось в газетах.

Кадмар захлестнули слухи и сплетни подчас самого дикого толка. София ожидала взрыва со дня на день, но время шло, а слухи так и оставались слухами. А потом была коронация, и вернулись с поздравительными грамотами отозванные на время подготовки послы других стран, и остатки армии принесли присягу на верность… Страна приняла все так же покорно, как и ее новая королева.

Лицо Анерриса, распоряжавшегося церемонией, было торжественно-бесстрастным.

София знала, что пронесет это настроение сквозь все годы, отпущенные ей на правление.

Она слушала Эреола, слушала советников, делала все, что от нее требовалось. Но все это теперь было для нее не более чем скучной игрой. София изображала королеву среди подыгрывающих статистов, делала вид, что все идет как надо, и ждала окончания спектакля. Там, за кулисами, в ее внутреннем мире, текла настоящая жизнь. И в этой настоящей жизни все было по-прежнему. По крайней мере, все оставались живы. Кое-кто просто вышел в соседнюю комнату.

Иногда София сама была готова поверить во все это.

…Она с трудом отвела взгляд от шелковистой шерсти миспарда и посмотрела на Элейн.

Вот кому не нужно было бороться с собой и изгонять кошмары. Сестра выглядела довольной, даже умиротворенной. Это ее любопытство привело их сюда сегодня. София не хотела ехать вместе с Элейн и Эреолом, но все-таки поехала. Возможно, в ней тоже пробудилось любопытство…

Это было плохим знаком. Любопытство – свойство жизни. Интерес – признак жизнелюбия.

София не хотела любить ту исковерканную жизнь, которой подменили ее мирок.

Но когда ей объяснили, что именно Элейн хочет найти в давно закрытом для посещений королевском дворце Углара, она поняла, что ей тоже необходимо на это посмотреть.

Чтобы все встало на свои места.

Когда Кервелин завоевал Ивстан и сделал его частью Угларской империи, столицу перенесли в Кадмар. Косс, бывшая столица Углара, стал рядовым городом. Здания посольств заняли учреждения или торговцы побогаче, другие были попросту снесены, а королевский дворец закрыли, наглухо замуровали и оставили нетронутым в постепенно зарастающем парке. Мародеры обходили его стороной. Об этом позаботился Л'Аррадон. Для всех этот дворец поддерживали в жилом состоянии, чтобы в будущем отремонтировать и сделать еще одной королевской резиденцией…

Интересно, "в жилом состоянии" – это еще один миф, а само жилое состояние было созданной Л'Аррадоном иллюзией? Или впечатление портил неухоженный сад?

– Защита здесь стояла мощнейшая, – оценил Эреол, спешившись и войдя в калитку первым. – Еще бы – Л'Аррадон, наверное, просто не смог сделать все в другом месте, пришлось прятать это за семью замками… Но сейчас ее нет.

София молча слушала. С некоторых пор она предпочитала молчать. И оказалось, что долгие разговоры – зачастую просто трата времени и сил. В короткие реплики можно втиснуть максимум нужной информации.

А кроме этого, больше ничего не требуется.

Угларский дворец не выглядел ни разрушенным, ни даже заброшенным. Просто пустые залы со скудным убранством, скромно обставленные гостиные, ничем не украшенные коридоры без галерей и общее впечатление серости и неброскости в сравнении с поддельной роскошью ивстанского замка-горы. Это здание даже не слишком напоминало дворец. Скорее большой дом. Пыльный и никому не нужный, он вдруг показался Софии живым. Неким существом, которое бросили хозяева.

– Думаешь, они где-то здесь? – произнесла Элейн, стоя посреди холла и оглядываясь.

– Прислушайся. Хотя… вряд ли ты сейчас нащупаешь магическую связь, ты еще не научилась владеть своими силами. Но это должно быть большое помещение. Достаточно большое, чтобы там свободно разместились все. Поднимемся в зал приемов, – ответил Эреол.

По узкой лестнице София шла последней. Вместо равнодушия ее вдруг захлестнул ужас. Стоит ли смотреть на то, что для Элейн было любопытным экспонатом, а для Эреола – атрибутом магического действа, совершенного здесь Л'Аррадоном десять лет назад? И как это может выглядеть?

И всегда ли лучше получать ответы на вопросы или можно обойтись без них?..

Зал приемов был просторен, торжественно убран и полон людей.

Люди сидели за столом. Золотистая скатерть была покрыта белесым слоем пыли, на тарелках еще остались потемневшие и засохшие фрагменты некогда роскошных блюд, а одинаковые высокие хрустальные бокалы лежали на столе и на полу – целые и разбитые. Там, куда упали десять лет назад.

Люди ослепительно улыбались со своих мест за праздничным столом. Но никто не удивился нежданным гостям и не поднялся им навстречу.

Десятки и десятки скелетов в пыльной парадной одежде.

Вон там – скорее всего, король. Это его черно-бордовый камзол с золотым шитьем. Здесь и здесь – аксельбанты, ордена – угларские генералы; там знать из Круга…

Среди аксельбантов и армейских кокард София вдруг увидела знакомый черный тренч без знаков отличия.

В армии граф Итилеан носил генеральский чин.

– Здесь Л'Аррадон отравил всех, кто был нужен ему для создания атхатонского двора, – заговорил Эреол. – У этого вида магии есть один существенный недостаток – тела после умерщвления и снятия слепка души и личности нельзя перемещать. Иначе атхатон мгновенно гибнет. Душа замечает, что ее настоящее тело – не здесь, и покидает искусственную оболочку. Что подтверждает мою теорию о том, что заключенные в атхатонов души – подлинные, а не копии… А это, видимо, празднование победы в угларо-ивстанской войне. Примерно тогда Л'Аррадон понял, что как самостоятельный правитель Кервелин ему неудобен и что полного контроля над открывшимся гигантским рынком вадритов можно достичь только таким путем…

– Феретти тогда мог быть еще в Кадмаре. Его армия долго удерживала город, даже когда там больше не оставалось других соединений, – заметила Элейн. Она как завороженная рассматривала стол, убранство и участников давно оборвавшейся пирушки.

София не знала, что в этих пустых глазницах и оскалах черепов так притягивает взгляд сестры. Сама она вдруг как наяву увидела за ними совершенно другую картину.

Ярко горящие свечи, сверкающие столовые приборы и источающие головокружительный аромат блюда. Дорогие вина и экзотические орталинские специи. Улыбки, смех и разлитое в воздухе торжество. Уверенное, злое торжество победителей. Планы на будущее, раздел правительственных постов, тосты, ликование, гордость.

И люди. Король-завоеватель во главе стола, его верные слуги, министры, полководцы – знаменитые или остающиеся в тени, первые лица страны и повседневные рабочие лошадки.

И искрящееся весельем обычно бесцветное лицо, и теплые серые глаза, в которых светится нескрываемая радость триумфа.

София неотрывно смотрела на черный тренч.

"Я хочу, чтобы вы знали. Я не намерен участвовать в возведении на престол вашей Элейн или кого бы то ни было еще. Моя королева – это вы. И хотя трон здесь играет далеко не самую важную роль, я не сдамся, пока есть возможность".

И ничего уже не нужно желать так сильно.

Все в прошлом.