Текст книги "Нептун (ЛП)"

Автор книги: Анна Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, – Гален снова зевает. Кажется, комната становится меньше. Или я просто прикрыл глаза?

Тайден кажется довольным. – Устраивайся поудобнее. Сегодня, мой друг, я поведаю тебе историю Тартессоса.

– Я уже знаю о Тартессосе.

– Ты знаешь только то, что тебе рассказали.

Внезапная теплота распространяется по телу Галена, пробирая каждую клеточку. Его мускулы начинают расслабляться против его воли. Необходимость образовать плавник уже не тревожит его как раньше. Его свободная рука безвольно опускается, и он чувствует, как резко оседает на стуле. Ох, нет.  – Это была не вода.

Тайден продолжает глумиться. – Конечно, это была вода. Но и кое-что еще.

– Зачем?

– Я только хотел, чтобы ты немного отдохнул, Ваше Высочество. Не могу же я показать тебя брату в таком виде.

Гримаса Тайдена становится жестче.

– Да и запястья у тебя, похоже, кровоточат. Нужно было сказать, что тебе скучно – у меня для тебя есть масса занятий, чтобы убить время.

Стул скрипит, освобождаясь от веса Тайдена.

– Но сейчас вернёмся к истории.

Всё вокруг расплывается, и Гален щурится, пытаясь хоть что-то увидеть. Разве на стенах растёт шерсть? Куда уплывает фонарь? 

– Вот так, располагайся поудобнее, приятель. Тебе захочется ее послушать, – Тайден медленно наклоняется, свет фонаря заливает его лицо жутковатым сиянием.

– Ведь все, что ты знал об уничтожении Тартессоса – ложь.

Глава 21

– Раздевайся, – с ликованием говорит Рид.

Я закатываю глаза и стягиваю платье. – Фу! Вот уж не думала, что ты извращенец.

Он пожирает глазами мой купальник. – Черт, терпеть не могу это слово.

– Какое еще слово? Фу?

Он фыркает и скидывает свои брюки, затем берет остальную нашу одежду и бережно прячет ее под днище машины. Тоби переминается с ноги на ногу, его ярко-красные плавки в лунном свете становятся уродливо-коричневыми. – Быстрее, Рид. Мы же опоздаем.

Рид хватает меня за руку и тащит к ручью. Я слышу, хоть и не вижу, как Тоби плюхается в воду впереди нас. Вода волнами расходится от того места, где он нырнул, но пару мгновений спустя Тоби и не думает выныривать. – Он уже бывал здесь раньше? – Глупый вопрос. Парнишка не мог усидеть на месте, едва мы свернули сюда с грунтовой дороги.

– Он практически вырос в этом ручье, – поясняет Рид. – И знает здешние пещеры как свои пять пальцев. Наверное, даже лучше меня.

– Значит, мне нужно было его взять за руку, – я высвобождаюсь из его хватки. – Ты уверен, что это самый короткий путь к Собранию? – Необходимость поговорить с шерифом о Галене занимает все мои мысли. От беспокойства я тереблю декоративные завязки на своем купальнике.

– Я уверен, – успокаивает он. – Не беспокойся. Как только мы туда доберемся, то получим помощь, Эмма. Я обещаю.

Когда мы стоим на глубине по колено, Рид откидывается назад в воду, поманив меня перед этим пальцем. Я окунаюсь, стараясь не продвигаться вперед слишком быстро. Местность мне здесь незнакома, и я все еще не могу видеть сквозь поверхность воды как чистокровная Сирена. Последнее, что мне нужно – это рвануть вперед, расквасить нос об скалу или бревно, и поприветствовать Галена – когда увижу его снова – двумя фонарями под глазами.

К тому же на моей бледной коже синяки под глазами будут еще тем жутким зрелищем, пока не заживут.

По-видимому, Тоби решил оставить нас наедине. Я стараюсь следовать за Ридом, но моим глазам не удается приспособиться к этой чертовой пресной воде, и мне приходится сдаться и опять взять его за руку. Он проводит меня через тоннели, который я не могу назвать пещерами – они скорее напоминают мне горки в аквапарке, – только ребристые, полностью заполненные водой, и мы плывем по ним, а не скользим. Время от времени пространство сужается, и мне приходится прижиматься к Риду, чтобы не снести головой парочку низко свисающих сталактитов.

Я замечаю, как во время этих сближений Рид задерживает дыхание, и с ужасом понимаю, что поступаю точно так же. Я пытаюсь отбросить эту мысль прочь и не играть в игру «Что бы это все могло значить?»

Потому что это ничего не означает, кроме того, что Рид – противоположного пола, мы едва одеты и я абсолютно не обращаю на это внимания. И мы все время касаемся друг друга, что уж там. И да, я заметила, что он привлекателен и все такое. Но это ровным счетом все.

Вот только почему мне так стыдно от того, что я знаю о его чувствах?

– Эмма, – голос Рида выводит меня из задумчивости. – Здесь уже просторнее. Ты можешь, э.. Ты можешь плыть сама. Если хочешь.

Я прочищаю горло от несуществующего кома. – А... да, спасибо. Прости.

Мне удается мельком заметить его довольную ухмылку. Или я просто себе ее вообразила. В любом случае, он знает, что нервирует меня, и я тоже об этом знаю. – Здесь уже не далеко, – говорит он. – И это последний узкий пролет. Если хорошенько сосредоточишься, то сможешь почувствовать других чуть дальше. Они, своего рода, стражи пещеры

Но все, на чем я могу действительно сосредоточиться – так это то, что через несколько минут мы окажемся на суше, подальше друг от друга и физического контакта, и что источник света в этой пещере будет недостаточно ярким, чтобы выдать румянец, предательски заливающий мои щеки.

Тут я вспоминаю кое-что, что сможет меня отвлечь: – Тоби сказал, тебе удалось сформировать плавник. Это правда?

Рид бросает на меня взгляд, но продолжает движение. Мой вопрос застал его врасплох. – Я выбью всю дурь из этого паршивца, как только его увижу.

– Значит, это правда.

Он вздыхает и тянет нас вперед. Хотя я могу видеть его лицо  не очень отчетливо, я уверена, что заметила тень ухмылки пару секунд назад. И я снова затаиваю дыхание. – Я не собирался этого делать, вот в чем проблема, – продолжает Рид. – Поэтому я не смогу показать тебе, что и как. Это просто... случилось само по себе.

– Расскажи мне.

– Мне было лет тринадцать. Док Шродер говорит, что это из-за взросления и гормонов – он как бы настоящий доктор, понимаешь. Он женат на Сирене, Джессе, и у них есть сын, Фин. – Он качает головой. – Можешь поверить, что они назвали своего сына Фин? ( Fin (англ.) – рыбий хвост, плавник)

Я хватаю Рида за плечи и хорошенько встряхиваю. —Эй? Ты здесь? Расскажи мне, как это случилось.

Судя по тому, как он смотрит вперед, мы уже близко к Собранию. И, похоже, он не намерен делиться этой историей с кем-то еще.

– Ладно, прости. – Рид пятится от меня, и я едва не смеюсь, но боюсь, что он снова замкнется. – Однажды я почувствовал себя не очень хорошо и не пошел в школу. Я не был болен, но чувствовал, что не в настроении туда идти. А так как я никогда не скучаю по школе – это нужно заметить – то ...

– ОБожежтымой!

– Ладно, ладно, прости. Когда я чувствую себя нехорошо, я люблю ходить на рыбалку. Там тихо, спокойно и... В общем, я встал за чем-то в лодке и заметил, что мои ноги болят. В смысле, они болели, как если бы у меня была простуда или грипп. Я попытался их потянуть, поскольку чувствовалось, что я должен это сделать – потянуться, – он делает вид, что наклоняется, растягивая ноги. – Потом я вспомнил, как папа говорил, что чувствует похожее, когда проводит слишком много времени на суше. Поэтому я прыгнул в ручей. Как только я так сделал, мои ноги начали переплетаться и срастаться, и это было горячо, как будто мои кости сплавлялись вместе, но не больно. Не сильно, в любом случае. На самом деле, это было приятно, пусть и немного болезненно. – Рид с недоверием смотрит на меня, как если бы подобное повторилось. Судя по его лицу, рассказ дал волю Перепуганно-Растерянной Эмме. – Моя кожа становится тонкой и гибкой, и покрывает мои ноги, – которые, кстати, переплетаются между собой дважды. Но я не формирую плавник. Не его нормальный вид, уж точно. Он выглядит жалко, словно хвост, затянутый по всей длине в куриную кожу. Не гладкий и крепкий, как у папы. На нем все еще можно разглядеть мои коленные чашечки. Я выгляжу уродом.

– Ты уверен, что все настолько плохо?

Он уверенно кивает. – Несомненно. Это было нелепо, Эмма. Я никогда не пытался повторить.

– Чувствовал ли ты когда-нибудь снова необходимость потянуться как тогда?

– Только один раз, несколько месяцев спустя. И никогда больше.

Я обхватываю себя руками. – Значит... Значит, наша кожа растягивается подобным образом?

Рид поморщился. – По словам дока Шродера, клетки кожи чистокровных Сирен толстые и эластичные, поэтому их сложно чем-то ранить. Кожа как бы отталкивает удар из-за своей упругости. Полукровки же наследуют половину прочности и упругости соответственно. Из-за этого кожа так тонко обтянула мои ноги, что сделала меня похожим на анорексичную акулу. Я серьезно, Эмма. Ты выглядишь, будто ты голый и при этом от чего-то умираешь.

Я не смогла сдержать смех. Просто Рид кажется таким уязвленным, от собственного же пересказа о появлении своего костлявого, неприглядного хвоста.

Не сомневаюсь, доктору Миллигану было бы интересно об этом узнать. Возможно, они могли бы встретиться с доком Шродером за чашкой чая с плюшками (или за чем там еще встречаются доктора) и сравнить свои заметки. Но... я не уверена, что в Нептуне доктору Миллигану будут рады. Сюда чужака просто так не пропустят.

Похоже, Рида нужно как-то утешить или отвлечь или придумать еще что-нибудь, чтобы вернуть ему хорошее настроение. – Ты ожидал поцелуй в обмен на историю об облезлом курином хвосте? – Уловка срабатывает. К сожалению. Дура-дура-дура.

Без предупреждения он приближается ко мне, настолько близко, что вода едва разделяет наши губы. И моя вина за поддразнивание его чувств не знает границ.

Он нежно проводит большим пальцем по моей щеке. Мне инстинктивно хочется отпрянуть, но я чувствую, что он лишь придвинется ближе. – Получу ли я его? Потому что если ты выбрала меня, Эмма, скажи об этом прямо сейчас.

Я резко сжимаю губы.

После этого он отступает, деликатно берет меня за запястье и снова тянет в сторону Собрания. Что очень даже хорошо, потому что Тоби вернулся за нами.

– Где вас носит так долго? Все уже ждут. – Гнусавость в голосе Тоби переходит в полноценный местный говор. – И в любом случае, я уже рассказал шерифу о Галене, Эмма. Они как раз организовывают поисковую команду.

Пока он рассказывал о шерифе, группа из Сирен и полукровок – и одного человека в акваланге – появилась из следующего ответвления туннеля. Сирена во главе компании подплыл прямо к Риду. – Твой отец ждет тебя, сынок. – Затем он повернулся к Эмме и его лицо смягчилось. – Ты должно быть Эмма. Мне стыдно, что мы еще не встречались. – Он протягивает мне руку и я ее пожимаю. – Меня зовут Вейден Григсби. Я шериф Нептуна, а ребята за мной – мои помощники. Ну, кроме того парня в маске. Он потерялся.

Я охаю и Вейден усмехается. – Да шучу я. Это Даррел, он с нами. – Затем его лицо снова становится серьезным. – Тоби сказал нам, что ты считаешь, что твой друг – Грейди, кажется? – пропал. Есть идеи, куда он мог отправиться?

– Его зовут Гален, – поправляю я с большим раздражением, чем должна. Всё-таки, он покинул хорошую компанию, ради того, чтобы помочь мне. – И он исчез.

Он ведь не должен был оставить меня здесь одну. Ведь правда?

– Вы поссорились?

Мои губы сжались, будто пытаясь предотвратить полномасштабную катастрофу.

– Почему все спрашивают меня об этом?

Шериф Грингсби понимающе кивает. – Дело в том, что если он уехал после ссоры, то вероятнее всего намеревался побыть сам с собой. Не то чтобы я знал твоего друга, но все же, – быстро добавляет он. – Проще говоря, порой людям требуется личное пространство, чтобы поостыть. Вот если бы он вышел в магазин за молоком и так и не вернулся – тогда бы это была совсем другая история. Теперь ты понимаешь, почему я задаю подобные вопросы?

Угу. Понимаю, но Гален слишком ответственный – и рассудительный – чтобы вот так поступить. А доказать это совершенно незнакомому человеку, все равно, что пытаться схватить краба подмышкой. Просто нереально.

Когда я не отвечаю, шериф продолжает меня утешать. – Не волнуйся, Эмма. Отправляйся на Собрание, развейся, и готов поспорить, что к утру мы найдем твоего друга. А пока, юная леди, тебе стоит знать, что ты не «одна», как ты думаешь. Ты здесь своя.

Затем он задает мне всевозможные вопросы о машине Галена и откуда мы приехали, на тот случай, если он мог решить вернуться домой по тому же маршруту. После этого, Вейден и его «отряд», включая Аквалангиста Даррелла, протискиваются мимо нас по одному. Я смотрю им вслед, пока они не исчезают из поля зрения и я перестаю их чувствовать. Но у меня совсем нет уверенности в их отношении.

Потому что я могу быть неправа. Гален просто мог оставить меня, а я осудила его за это, как и множество раз прежде. Сколько у него должно быть мыслей сейчас на уме... Наша ссора, тоска по Рейчел, раздражение от обнаружения нарушающего законы Нептуна. С чего бы ему было не взять тайм-аут, чтобы успокоиться и все обдумать?

И что он сделает, если они его найдут? Разозлится на меня, что я их послала? Снова уедет? Наверное, мне стоило оставить все как есть.

– Они его найдут, – мягко говорит Рид. Но внезапно, я больше всего этого боюсь.

Глава 22

Комната превращается в водоворот размытых теней. Время от времени Гален замечает мельком то спину Тайдена в проеме двери, то мужчин, с которыми он говорит. Может быть, это Ридер? Но он не уверен.

Он слышит лишь несколько тяжелых шагов, когда группа незнакомцев подходит к кровати. Они не говорят ничего связного, только неразборчиво бормочут. Временами в их речи проскальзывают отдельные слова, вроде «поиски» или «Собрание» или «пропавший». Затем «с глаз долой». Слово «упрямец» – из уст Тайдена.

Лицо Эммы вспышкой проносится перед его глазами, но он не может его удержать. О ком они говорят? Эмма пропала? Что-то не так, но непонятно, что именно. Я должен найти Эмму. Я должен защитить ее от этих незнакомцев.

Затем чужаки исчезают. Внезапно, он оказывается в воде.

Но он не может сбежать. Каждый раз, когда он пытается плыть глубже и глубже в безопасное укрытие, что-то хватает его за плавник и тянет обратно, на поверхность, что-то сильнее его. Когда он оборачивается, то перестает бороться.

Рейчел. Он утянул ее слишком глубоко, она не может дышать, она не может дышать, почему она не дышит? От ее ног больше не тянутся пузырьки воздуха. – Плыви, – кричит он ее в отчаянии. – Плыви!

Теперь она привязана к цементному блоку, и тонет, тонет, тонет. Он тянется к ножу, спрятанному в ее ботинке. Ему просто нужно перерезать веревки на ней, и она будет свободна. Как в прошлый раз.

Но на ней нет ботинок. Только босые ноги. Босые, наманикюренные ноги. Пузырьки воздуха вырываются из ее рта в отчаянном крике. Веревки каким-то образом сплелись в цепи, кандалы и цепи. Цементный блок все тот же, и он тянет ее все ниже и ниже в коробку. Нет, в здание. Блок тянет ее в здание и он ничего не может сделать. Крыша проглатывает ее и она кричит, и он хватает ее, но не может поднять. Она слишком тяжелая. Блок слишком тяжелый.

– Помогите мне! – кричит он. – Рейна! Тораф! Эмма!

Рейчел умирает.

Рейчел умирает.

Рейчел умирает.

– Отпусти меня, Гален, – шепчет она, но он не может.

– Гален, отпусти меня, – повторяет она снова. Ее лицо такое умиротворенное. Сияющее ее привычной улыбкой.

Рейчел, пожалуйста! Пожалуйста, не умирай!

Рейчел, нет!

Рейчел мертва.

Снова.

Глава 23

Мы находим путь к лестнице, прикрепленной к скале. Пока я жду своей очереди, я оглядываюсь вокруг. По обе стороны от нас огромные красные шторы, но не бархатные, которые можно увидеть в театре, а сделанные из толстого брезента, растянутого по стенам и прикрепленного сверху и снизу к пещере. Не знаю, скрывают ли они что-то за ними, или это просто вялая попытка украсить обстановку под водой.

Наконец, наша очередь подниматься, и я наблюдаю, как плавки Рида исчезают на поверхности. Лучи сильного света бьют по воде, бесцельно танцуя кругами, и это напоминает мне о больших огнях в Голливуде. Интересно, какое же «кино» может ждать меня здесь в дальнейшем? Я следую за Ридом вверх по лестнице, поскальзываясь несколько раз на водорослях, за долгое время скопившихся на ступеньках.

Выбравшись наверх и еще не успев осмотреться, я слышу, как по пещере громко раскатывается приветствие. Чему именно они аплодируют, я не могу сказать, так как уже встречалась с половиной или более из них. Может быть, это своего рода посвящение, которое должно быть пройдено здесь по тайному сговору – дождаться, пока посторонняя поднимется по лестнице, а затем напугать ее до смерти, как только она выйдет на поверхность. Своего рода «Ура!» для новоприбывших. Если это какая-то из традиций Нептуна, то Рид действительно должен был меня предупредить. Я бы, по крайней мере, заплела волосы. Или что-то вроде того. Не говоря уже о том, что громкие аплодисменты, когда я в купальнике, напоминают мне иногда приходящий ночной кошмар, где я стою голая посреди школьного коридора. На самом деле, я обожаю быть в одежде, особенно когда нахожусь в центре внимания.

И теперь я знаю, откуда происходит слово «кавернозный». Внутренняя комната такая же большая, как и банкетный зал. Мы должны улыбаться, пока проходим через толпу. Мне не нравится, как Рид держит меня за руку, мне не нравится, как это выглядит, но я решаю пока не вырываться. Не тогда, когда меня только что поприветствовали.

Несколько десятков фонарей промышленного класса располагаются вдоль стен, посылая колонны света в неровные щели потолка. Известковые образования каскадом спускаются по стенам, как огромные шторы, только намного красивее, чем обычные из красного брезента внизу. Дорога, ведущая к середине громадного зала, была грубо высечена. Этот новый «зал» наполняют причудливые деревянные резные скамейки, разбросанные вокруг подобно скамьям в соборе. То, как они образовывают круг в центре пещеры, напоминает мне амфитеатр в летнем лагере, который мы с Хлоей однажды посещали.

Что привлекает мое внимание больше всего – так это картины на стенах между прерывистыми известковыми потёками. Гален сказал, что в Пещере воспоминаний на его родине хранятся рисунки, фрески и скульптуры из прошлого. Интересно, это что – Нептуновская версия Пещеры воспоминаний? Похоже, изображения рассказывают свою историю –  возможно, как раз ту, которую я сейчас собираюсь услышать.

Слева от меня картина с гигантской Сиреной, который держит огромный трезубец в руке. Из-за колоссальных волн перед ним и знаком трезубца на его животе, держу пари, что это генерал Тритон, посылающий разрушения на Тартессос.

Справа от меня будто иллюстрация из книги по истории, где изображают первый День благодарения. Люди, вернее, калейдоскоп из людей, сирен и полукровок, одетых в стиле паломников, делят еду за длинным столом для пикника. Вокруг бегают дети, гоняясь за довольной на вид собакой. Фон картины показывает деревянные дома и строящиеся здания, и кроме того, обширный лес. Полагаю, что это начало Нептуна.

Средняя стена иллюстрирует город древних времен. Каменные здания, окна без стекол, мощеные дороги. Жители – опять-таки, смесь пород, заполняют небольшую площадь в центре, а дети играют в фонтане, в котором установлена статуя Сирены. Очевидно, что это какая-то торговая площадка; можно увидеть, как люди торгуют ожерельями и браслетами в обмен на буханки хлеба или голубей в маленьких переносных клетках. Это мирное время – все лица нарисованы с довольными улыбками.

Я снова возвращаюсь в настоящее, когда Рид кладет руку мне на плечо. Я улыбаюсь словно робот, на тот случай, если я пропустила представление кого-нибудь или что-то вроде того, но поблизости нет никого нового. Здесь должно быть прохладно; все выдыхают облачка пара, когда приветствуют нас. Он ведет меня в центр круга из скамеек. Я замечаю, как все быстро рассаживаются.

Я не хочу быть в центре. Когда я в прошлый раз оказалась в центре толпы, суд проводил расследование касательно подозрения всех членов Королевской семьи в мошенничестве. Не очень-то весёлый случай.

Ридер подходит к нам.

– Рид, что ты так долго? Мы заждались. И как Тоби умудрился вас так опередить? – Ридер улыбается мне. Я уже и забыла, какой он дружелюбный.

– Тоби рассказал мне о Галене – продолжает он. – Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь. Если он хочет быть найденным, то мы его отыщем.

Почему все продолжают мне это говорить?

– Спасибо, – выдавливаю я, вырывая руку из руки Рида. Ридер предпочитает не заметить, с какой стремительность я это делаю.

– Рид сказал мне, что мы могли бы сформировать завтра личный поисковый отряд. Чтобы помочь шерифу.

Ридер переводит взгляд на сына и поджимает губы. – Несомненно. Я сделаю объявление сегодня же, после Пересказа.

– Пересказа? – переспрашиваю я.

Ридер запрокидывает голову и смеётся, будто я только что рассказала смешной анекдот. Это привлекает внимание людей, сидящих вокруг нас. Ну вот, ещё несколько людей, которые могут обратить внимание на нас.

– Я иногда забываю, что ты не здешняя, Эмма, – говорит он. – Что для тебя это все в новинку. Хотя, конечно, так оно и есть. Вот почему мы первым делом организовали Собрание. И, может быть, после сегодняшнего вечера ты не будешь чувствовать себя чужой. – Он кивает на скамьи в первом ряду позади него. – Я приберёг для тебя лучшее место во всём зале.

Рид ничего не говорит, а просто тянет меня, уже за запястье, – наверное, потому что так проще меня удержать – прямиком к свободной скамье. – Как вам удалось все это построить? – шепчу я, когда мы садимся. Мое внимание снова привлекает к себе разрисованная стена пещеры прямо перед нами, где Тритон посылает волны на берег. Мне бросается в глаза маленький символ на его животе. И конечно же, он напоминает мне о Галене. – Так вот как вы узнали о том, что Гален принц Тритона?

Рид пожимает плечами.

– Каждый знает о знаке. Наши Архивы хранят воспоминания так же тщательно, как и ваши. Они бы не забыли о знаке Королевской Семьи Тритона. По факту, это Архивы нарисовали всё здесь. Они изображают всё здесь с тех пор, как мы не имеем доступа к Пещере Воспоминаний. Все здесь имеет особенное значение.

Даже эта уменьшенная версия Пещеры воспоминаний – слишком много для меня, чтобы в одно мгновение все осмыслить. Я надеюсь, что мы с Ридом сможем вернуться и исследовать это место. Если я стану разбираться в этих изображениях одна, то на это уйдет целый день.

Он усмехается.

–Под впечатлением? Ты еще больше удивишься, узнав, что мы сделали всё здесь в старинном стиле.

Я качаю головой, а он закатывает глаза. Мне так и хочется, как говорят в здешних местах, выбить из него всю дурь. – Взять хотя бы лавки, на которых мы сидим, – продолжает Рид. – Им больше ста лет. Видишь вон того парня? Он помогал обустроить это место. А вон ту леди, что разговаривает с папой? Она обнаружила эту пещеру, когда была еще мальком. Ее зовут Люсия. Она потерялась здесь, а когда ее нашли, то нашли и все это, – он обводит рукой пещеру.

Это производит на меня впечатление. Люсия должна быть чертовски старой даже по меркам Сирен, с её седыми волосами, обилием морщинок на лице и выпирающими тут и там костями из-под сдержанного купального костюма... Она должна быть старше даже многих пожилых Сирен – а значит, ей может быть больше трехсот лет.

А может, и нет. Мама и Гален оба подтвердили, что Сирены быстрее стареют на суше, но они не знают, с какой скоростью гравитация влияет на этот процесс. Не похоже, что бы гравитация хоть как-то подействовала на Люсию...

Погодите. Сирены быстрее стареют на суше. Значит ли это, что я проживу дольше, если останусь в океане? Не об этом ли говорил Гален?

Он хочет, чтобы я жила в океане только чтобы провести со мной больше времени? Наверное, мне стоило позволить ему самому рассказать об этом, а не обрывать его на полуслове своей резкостью. Или же я пытаюсь соединить линией несуществующие точки? Не читаю ли я между строк, что не были никогда написаны?

Одно я знаю точно —от осознания меня начинает подташнивать, а за неимением лучшего места, колени Рида кажутся идеальной целью. Если я наклонюсь вперед, то скорее всего, достанется Ридеру. К тому же, я еще ни разу не видела Рида не в своей тарелке. Готова поспорить, малость рвоты на колене выбьет его из колеи. Это будет забавно.

Угу, мой желудок вот-вот вывернется наизнанку. Меня стошнит через три... два... один...

– Спасибо всем, что пришли сегодня, – раздается голос Ридера.

Даже мой желудок не желает нарушать радушие Ридера. Он тут же успокаивается, словно осуждая меня, что позволила взять над собой верх. Тем не менее, его маленький уголок ноет, и я не думаю, что он пройдёт до того, как я снова увижу Галена.

До того, как я пойму, бессердечная ли я задница, или я просто накручиваю себя из-за каждого сказанного Галеном слова. В любом случае, это будет мучить меня. В любом случае, я его потеряла.

Если я бессердечная, то я точно потеряла Галена. Если я накручиваю себя, и всё сказанное им было воспринято слишком буквально... Я всё равно потеряла Галена.

Но если я потеряла его, то почему посылаю людей на его поиски?

На некоторые вопросы мы не можем ответить, на другие – не должны, а с иных вопросов нельзя начинать. Но я не могу решить, к какой категории относится этот.

Кроме одного: жизнь.

И пока голоса в моей голове кричали друг на друга, я полностью пропустила вступление Ридера к Пересказу и тот факт, что все огни поблекли и полностью сфокусировались на нём, а окружающая меня толпа затаила дыхание.

– Так Посейдон сошёл на берег и заключил мир с людьми, – вещает Ридер.

– Не только мир, но и дружбу. Он основал богатый город, где люди и Сирены жили в гармонии и где они могли поддерживать тесный контакт.

Ридер усмехается:

– И даже Посейдон оценил формы земных женщин, не так ли, друзья?

Это вызывает понимающий смешок в толпе

– Итак, он взял себе земную супругу, и у них было много детей, полукровок сыновей и дочерей, обожаемых своим отцом. Другим Сиренам это понравилось, и они тоже стали создавать сыновей и дочерей вместе с людьми.

Затем он сосредотачивает своё внимание непосредственно на мне, и я рада, что прожекторы не следуют за его взглядом. Когда ты сидишь рядом с сыном говорящего, а речь идет о продолжении рода... В такой момент до тебя доходит, что ты можешь производить неправильное впечатление – и ты безмозглая идиотка.

Или же ты просто снова себя накручиваешь. Прекрасно.

– Так прошло почти столетие процветающей жизни. Посейдон использовал свой Дар, чтобы прокормить свой город; слова «я голоден» были там неведомы. Остатки добытой из океана пищи продавались в соседние города. Порт Тартессоса стал центром торговли: он привлекал купцов со всего мира, жаждущих сторговаться здесь за его серебро, золото и бронзу. Даже человеческие короли присылали дары нашему великому Генералу Посейдону, чтобы умилостивить его.

Но Генерал Тритон позавидовал успеху своего брата и в порыве посеял смуту в умах наших братьев-Сирен, настроив их против людей, и разделил королевства на две территории. Те, кто поверил его лжи о людях, перебрались на территорию Тритона; те, кто видел в людях добро, ушли на территорию Посейдона. После Великого Раскола, Тритон все еще был недоволен. – Ридер делает паузу, качая головой. Разочарованные стоны прокатываются по залу. Я взглянула на Рида, но он этого не заметил. Он сидит весь поглощенный историей, хотя несомненно слышал ее множество раз. Пока что рассказанная Галеном история находит свое подтверждение, за тем исключением, что в Пересказе в негативном свете выставлен Тритон, а не Посейдон. И здесь я впервые слышу о Великом Расколе. Я стараюсь проигнорировать этот факт и быть объективной касательно того, что на самом деле произошло сотни лет назад.

– Опасаясь того, что его брат может получить огромную власть благодаря союзам с людьми, – продолжает Ридер, – отчаявшийся генерал вознамерился уничтожить Тартессос. Он отправил посланников к человеческим правителям в земли близ городов, с сообщением об ужасных делах, вроде порабощения людей и неестественном скрещивании с ними. Он даже пустил слух, что Посейдон взял себе в жены супругу другого человеческого короля, и что теперь их собственные жены могут оказаться в опасности, если он добьётся большей власти. – Среди слушателей позади меня раздаются осуждающие выкрики, вроде «Тритон лжец!» и «Он нам не генерал!»

Спустя несколько мгновений, Ридер поднимает руки вверх. По Собранию проносится раскатистое «шшш», эхом отражающееся от стен пещеры. По версии Галена, Посейдон действительно взял себе в спутницы человеческую жену, хотя я не уверена, каким образом у него это вышло. Оказывается, не так-то просто извлечь истину из этих двух историй.

Когда толпа благополучно притихает, Ридер приступает к продолжению. – Когда Посейдон проведал об армиях, собранных против него на суше, он обратился к своему хорошему другу и уважаемому Архиву, Нептуну, за помощью. Нептун созвал срочный совет с другими Архивами. Но после стало ясно, что Тритон сделал последний шаг, чтобы уничтожить все, над чем трудился Посейдон. Он заявил Совету Архивов, что воспользуется своим Даром ради спасения брата, как только Посейдон признает свою ошибку в создании союзов с людьми и доверия к ним. Он настаивал, чтобы Посейдон покинул свой город и все, что он там создал, продолжив жить с тех пор исключительно как Сирена. В обмен на его помощь против людей, Тритон также потребовал, чтобы впредь все Сирены оставались в океане. Не имея другого выхода – они все равно не смогли бы превзойти людей численно – Совет Архивов дал свое согласие. Конечно же, Нептун был в потрясении, принеся подобную новость Посейдону. Ознакомившись с решением Совета, король был взбешен, но в то же время обеспокоен судьбой своей супруги и детей-полукровок, которые не могли вернуться вместе с ним в океан. Вот тогда-то Нептун, Великий Архив, и стал нашим приемным отцом. Он сказал Генералу Посейдону, что намерен тайно остаться на земле, никогда не возвращаться в королевство Сирен и позаботиться о семье Посейдона – и обо всех, кто желал оставить жизнь жителя океана. Многие так и поступили, как мы знаем. Все были уверены, что оставшиеся на суше погибли от мечей людей. С тех пор и появилась наша тайна.

Нептун сдержал свое обещание, друзья, и помог всем кто желал остаться на берегу сбежать, прежде чем армии людей прибыли на побережье, дабы встретить свою смерть от огромных волн Тритона. Он увел беглецов далеко вглубь суши, запретив им когда-либо снова заходить в океан, ведь так их могли учуять Ищейки. Спустя время, они поняли, что могут использовать реки и прочие пресноводные источники, не рискуя быть обнаруженными. Наши смелые потомки не только адаптировались к новому образу жизни на суше, но и приняли его как должное, друзья. Они уподобились людям, чтобы не быть обнаруженными как другой вид. Сперва, они были потерянными, блуждающими людьми, но Нептун дал им собственное место, собственные земли. Они спокойно жили там, в плодородной долине, целые столетия, пока не начались Великие Войны – люди называют их Испанской Реконкистой. Оказавшись на перекрестке людских разногласий, наши братья были вынуждены найти более нейтральное место для своей дальнейшей жизни. Хотя Нептуна уже давно не было в живых, все знали – он хотел бы, чтобы они искали безопасного приюта. Когда они прослышали об экспедиции Колумба к Новой Земле, большая часть из них приготовилась к отплытию. После прибытия, они выступили в качестве первопроходцев и отправились на поиски своей земли, все дальше и дальше вглубь континента. И когда они внезапно натолкнулись на эту маленькую долину, разместившуюся под защитой гор и окружённую пресноводными источниками и пещерами, они поняли, что нашли свой новый дом.