Текст книги "Тритон (ЛП)"
Автор книги: Анна Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Она с удивлением округляет глаза.
– В воде? Я не знала об этом. Рейчел купила нам пару водных мотоциклов. Должно быть, она взяла один из них.
Гален закатывает глаза.
– Что еще? Что еще могло пойти не так?
Тораф фыркает.
– Не создавайте себе проблем, Ваше Высочество.
– Не называй меня “Ваше Высочество”.
В этот момент Тандел извещает об открытии Трибунала и члены королевской семьи проходят на свои места на Арене.
– Ваше Высочество, – шипит Тораф с ухмылкой, направляясь к секции дома Тритона.
Гален завидует незаметному местонахождению своего друга на Арене. Все члены королевской семьи должны оставаться в центре. Гален не может решить, то ли это для их защиты, то ли для гарантии, что они не смогут покинуть собственный трибунал. Вероятно, оба варианта. В конце концов, здесь все еще есть преданные королевской семье.
Но Tорафу повезло. Он не истинный член королевской семьи; так как он только связан узами с одним из них, у него нет тех же ограничений, что действуют на Галена и его семью. Точно также, как и у Паки, которая занимает свое место в секторе Верных рядом с ее потворствующим отцом.
Тандел начинает.
– Друзья мои, спасибо за ваше терпение. Терпение, потому что это – самый длинный трибунал в истории нашего вида, – улыбается он. Гален должен признать, что Tандел справляется со своей работой, ведя себя нейтрально по отношению к сторонам во время процесса. Даже если он и скрытый “Верный”, по нему этого нельзя сказать.
– Мы надеемся, что сегодня увидим, как закончатся прения. Для этого, король Антонис хотел бы обратиться к аудитории. Уступаю камень ему.
Aнтониса встречает раздраженный рев из сектора Верных. Он нависает над камнем и его профиль отбрасывает искаженную волной тень на песок перед ним.
– Друзья мои, я должен начать с принесения извинений. По поводу моих действий вчера, да. Но не более того. Обвинения Джагена меня очень расстраивают. Они расстраивают меня, потому что некоторые из них были справедливыми.
Это заглушает ропот толпы. Aнтонис продолжает:
– Джаген сказал, что я пренебрег своими обязанностями как правитель территорий Посейдона. Это – правда. Друзья, вы помните, насколько обезумевшим я был, когда моя половина, королева Аджа, умерла. Но я нашел утешение в своей дочери, на которое моя Аджа могла бы надеяться. Когда я решил, что потерял и Налию… Это было больше, чем я мог перенести. Жизнь не казалась стоящей чтобы жить, друзья. Я не думал, что вы заслуживаете правителя, который не смог защитить даже свою собственную семью. Если бы закон предоставлял мне способ отказаться от трона, я бы им воспользовался.
Король делает паузу, зажимая нос. Tандел направляется, чтобы успокоить его, но Aнтонис отмахивается от него.
– Нет. Я хочу закончить.
Гален задается вопросом, являются ли Tандел и Aнтонис старыми друзьями.
Aнтонис оглядывается назад на аудиторию, рассматривая, тщательно изучая, каждое лицо.
– Вы все знаете, что произошло после взрыва. Что Налия была объявлена погибшей. И то, что я предположил, что Гром, теперь король Тритона, убил ее. Я стыжусь вещей, в которых я обвинял его. Я был неадекватен, друзья. Сведен с ума горем. Но это не оправдание за отказ от вас, за отказ от моего долга, как короля. Я должен был найти другую спутницу и произвести на свет другого наследника.
Aнтонис отплывает немного дальше от камня к сектору Верных.
– Но друзья, моя дочь не мертва, – он поворачивается к Налии, одаривая ее обожающей улыбкой. – Она здесь, среди членов королевской семьи, где ей и место. Она вернулась к нам. Когда она сбежала на сушу все эти сезоны назад, она была молода и напугана. И она была убита горем, думая, что из-за нее погиб ее будущий супруг. Не торопитесь, друзья. Просто представьте, что бы чувствовали вы на ее месте. – Король Посейдона складывает руки за спиной. – Я не даю оправдания за то, что она сделала; побег от ее народа, проживание на земле были неправильными. Она нарушила закон. Но точно так же, как и многие из вас здесь сегодня. Джаген действует изменническим образом по отношению королевским семьям и обходит закон, установленный нашими великими предками. Он обвинил членов королевских семей в невообразимых вещах. Многие из вас последовали за его выводами. Я прошу вас сегодня воздержаться от этого безумия. Принять Налию как наследницу Посейдона. Воссоединить ее с ее нареченным, Громом. Но больше всего, я прошу вас еще раз воссоединить королевства Тритона и Посейдона. Так, как предки всегда и предназначали.
Верные издают крик негодования, но на мгновение, он заглушается аплодисментами от удара хвостами по Арене. На деле, некоторые Верные оставляют своих компаньонов и перемещаются в секторы Тритона и Посейдона.
Джаген быстро приходит в себя. Он подплывает к Танделу и шепчет что-то старому Архиву. Taндел кивает, выражая готовность помочь.
Тандел восходит на Арену под непрерывный гул толпы.
– Друзья, я хотел бы пригласить Джагена говорить снова. Наше внимание привлекло то, что у него есть кое-какая свежая информация.
Джаген любезно занимает центральный камень Арены.
– Друзья, не будьте поспешными в даровании членам королевских семей своего доверия еще раз. Доверие должно быть завоевано. Не очаровывайтесь словами короля, которого вы не видели в течении стольких сезонов, – он упрекает аудиторию разочарованным взглядом. – Как выяснилось, у меня действительно появилась новая информация.
Джаген злобно улыбается маленькому сектору королевской семьи позади центрального камня.
– Несомненно, вы заметили внезапное появление принцессы Рейны. В течении прошлых нескольких дней мы искали ее без их помощи. Мы считаем, что важно услышать и ее свидетельские показания, поскольку ее будущее будет также зависеть от результатов этого трибунала.
– О чем он говорит? – ворчит Рейна Галену
– Я не знаю, – шепчет он. – Я не знал, что они тебя искали.
И это правда. К тому же, это очень умно со стороны Джагена. Конечно, у него не было помощи от королевской семьи – он никогда не говорил им, что искал ее. Но это, пожалуй, даже к лучшему, – ведь никто из них не выдал бы ее местонахождения. Более того, Джаген видит пользу от свидетельских показаний Рейны. Вывести ее на центральный камне и раздраконить – лучший способ настроить и остальную часть толпы против них. Гален обменивается понимающим взглядом с Громом.
– Если вы не возражаете, друзья, – продолжает Джаген, – я хотел бы допросить Ее Высочество относительно ее местонахождения и ее причастности к появлению предполагаемой наследницы Посейдона.
Аудитория взрывается аплодисментами, хлопая плавниками друг о друга. Звук отражается по всей Арене. Джаген улыбается:
– Без промедлений, я приглашаю принцессу Рейну к центральному камню.
Рейна хватает Галена за руку.
– Я не хочу идти к центральному камню.
– Я знаю. Просто держи себя в руках. С тобой все будет в порядке.
Она бросает на него взгляд.
– Ты в это не веришь.
– Я верю, но если ты будешь держать свой темперамент в узде. Тораф находится вон там, в секторе Тритона. Просто не спускай с него глаз. Не смотри на толпу.
Она вздыхает.
– Я не умею говорить правильные вещи.
– Я знаю.
– А он будет выводить меня из себя.
– Я знаю.
– Мне не стоило возвращаться.
Я знаю. Гален легонько касается ее спины и продвигает ее вперед. Ему хотелось бы, чтобы она добралась сюда немного раньше – тогда бы она успела переодеться в традиционную одежду из морских водорослей для женщин-Сирен. Теперь же она должна взойти на центральный камень, одетая в верхнюю часть от фиолетового человеческого купальника. Джаген может воспользоваться этим в полной мере.
Кажется, будто Рейна плетется к центральному камню целую вечность. Джаген закатывает глаза.
Тандел тепло приветствует Рейну.
– Спасибо, что почтили нас своим присутствием, Ваше Высочество. Джаген выразил желание услышать ваши показания по текущему делу. Пожалуйста, начните с того, где вы все это время были. Джаген сообщил, что Ищейки не могли вас найти.
Рейна колеблется всего мгновение, затем выпрямляется, как только находит Торафа в толпе. Ее тут же словно переполняет уверенность; она выпячивает грудь и поднимает подбородок. Гален не уверен, хорошо это или плохо.
– Я была на земле.
– Простите, Ваше Высочество, но не могли бы вы говорить громче? – замечает Тандел.
– Я не могу, -хрипит она. – Голос меня покинул.
– Как удобно, – фыркает Джаген.
Она скрещивает руки на груди. Рядом с Галеном напрягается Гром. Нет никакого намека на то, что она собирается сказать. Но к счастью, Рейна, кажется, помнит совет Галена держать свой характер в узде. Она раскрепощает руки и расслабляется. Немного. Она смотрит на Taндела
– Вы можете назначить кого-то, кто бы мог говорить за меня, если хотите. Я не могу разговаривать, но это не означает, что мне нечего сказать.
Тандел кланяется.
– Конечно, Ваше Высочество, – он делает жест рукой женщине-Архиву, Атте, выйти к центру. – Атта поможет Вам, принцесса. Она работает в совете этого трибунала и поэтому является нейтральной стороной в переговорах. Говорите ей все, что желаете, чтобы наши друзья на Арене узнали. Она передаст Ваши слова.
Рейна кивает.
– Хорошо. Я сказала, что не могла быть выслежена, потому что я была на суше.
Атта передает ее ответ Арене.
– И почему же вы были на суше, Ваше Высочество? – спрашивает Тандел.
Рейна задумывается на мгновение. Она оглядывается на Галена, но тот лишь пожимает плечами. Он не знает, как ей стоит ответить. Правда в любом случае подвергнется осуждению. Но что бы она могла такого рассказать, чтобы это выглядело правдоподобно? Рейна поворачивается к Tанделу.
– Я была на земле, потому что боялась за свою жизнь. – Она ожидает, пока Атта передаст ее слова остальным. Затем продолжает: – Все знают, что Джаген был виновен в заговоре в течение многих сезонов. Я узнала, что члены королевской семьи могут быть подвержены угрозе с его стороны. Особенно, когда он обзавелся Пакой, которая якобы обладает Даром Посейдона.
Раздраженный Джаген подплывает к центральному камню. Рейна останавливает его.
– Что ты собрался делать? Не видишь, что ли, что сейчас моя очередь давать показания. Ты же сам этого хотел, помнишь?
Атта смотрит на нее, предпочитая не повторять услышанное, но Рейна одаривает ее укоряющим взглядом. Архив уступает. Арена ревет от скандала, который она только что услышала.
Джаген обращается к толпе.
– Вы слышите ерунду, которую она говорит? Она подвергает сомнению ваши верные суждения! Вы уже видели, уже решили для себя, что у моей Паки есть Дар Посейдона. Она демонстрировала его для вас при каждом запросе. Эта принцесса называет меня и всех вас лгунами! Как мы можем доверять чему-либо, что она говорит? Посмотрите на нее, – он указывает на верх от ее купальника. – Она не скрывалась от меня. Она развлекалась на земле, живя, как человек. Кажется, что наличие посланника к людям в лице ее брата весьма удобно для нашей молодой принцессы.
Гален чувствует, как у него сжимается горло. Толпа вне себя от слов Джагена.
Рейна делает выпад на Джагена.
– Ах ты ж скользкий угорь! – Но ее речь не слышна, и она походит на сердитого морского льва, пытающегося выдавить слова. Джаген уходит с ее пути. Ищейки хватают Рейну и удерживают ее за руки. Она впивается взглядом в Атту. – Скажи им, что мне не нравятся люди. Скажи им, что я скрывалась от Джагена!
Атта пытается перекричать раздраженный гомон собрания, но ее не слышат.
Тогда раздается чей-то голос, громче и сердитее всех остальных.
– Она – лжет!
Толпа разом затихает.
Потому что это голос Торафа.
– Что он делает? – спрашивает Гром, толкая Галена плечом.
Гален смотрит, как Тораф пробивается к центральному камню и становится лицом к лицу с Джагеном. Тогда Тораф, его лучший друг, с тех пор как они были мальками, кланяется предателю. Джаген кажется столь же удивленным, как Гален себя чувствует.
– Тораф! – кричит Рейна. – Что…
– Кто-нибудь, закройте ей рот, – говорит Тораф, делая знак Ищейкам, которые держат его спутницу. – Я устал слушать ее ложь.
Джаген все еще не уверен. Он прищуривает глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Вся королевская семейка лжет. Они покрывают себя. И я не буду больше помогать им в этом.
Toраф смотрит в глаза Галену и даже не вздрагивает, когда говорит:
– Особенно принцу Галену. Он нашел полукровку и скрывает ее существование от всех вас.
Вся Арена, кажется, задыхается в унисон. Toраф хлопает по плечу Джагена. Гален чувствует себя так, словно он проглотил рыбу-ежа.
– Если вы простите меня за участие в этом, Джаген, я клянусь вам привести полукровку. Как доказательство.
– Нет! – кричит Налия. Она подается вперед, и ее руки почти смыкаются вокруг шеи Toрафа, но Ищейки дома Тритона встают перед ним. Она борется с ними с внезапной силой хищника. – Ты мерзкий предатель! Мы доверяли тебе. Что же ты наделал?
Тораф закатывает глаза. Он обращается к Джагену:
– Я даже описать не могу, как меня тошнит от этих самозванцев. Не верится, что я практически помог им. Я видел Дар Паки собственными глазами. Не знаю, как я мог сомневаться в ваших намерениях.
Чистое восхищение отражается на лице Джагена. Он запрокидывает голову и заливается ядовитым смехом.
– Ты поступил правильно, Toраф. Ты не так глуп, как я думал.
– Нет, я был глупцом. Вы слишком сильно доверяли мне, друг. Но теперь я вижу, как ловко они меня обманули.
Toраф поворачивается к Арене.
– Подобно тому, как они обманывали вас всех очень долго. Они недостойны править никоим образом. Ни один из них. Я вернусь и приведу полукровку, и докажу вам, насколько они ненадежны. Все они знают о ней. Все до единого. Пусть принц Гален попробует это опровергнуть.
Гален больше не смотрит на Торафа. Как он мог поступить так со мной? Как он мог поступить так с Эммой? Теперь все присутствующие знают о ее существовании. Она не будет в безопасности нигде, не в правление Джагена. Особенно, потому что Toраф, лучшая Ищейка в истории Сирен, только что поклялся найти и привести ее сюда.
И это не составит ему труда, учитывая то, что он точно знает, где она находится. Она доверяет ему. Рейчел доверяет ему. Это будет настолько просто для него. И у меня нет способа предупредить ее или добраться к ней. Все, что я смогу сделать – это защитить ее, когда она будет здесь.
Тандел успокаивает толпу – это стало одной из его основных обязанностей в последнее время. Когда он справляется с этой задачей, он поворачивается к Галену:
– Ваше Высочество, хотели бы вы опровергнуть эти обвинения против вас?
Гален подплывает к центральному камню, не отрывая взгляда от Toрафа.
– Если что-то произойдет с ней из-за тебя, – шепчет он своему бывшему другу, и его голос дрожит от боли, – твоя смерть станет моей первостепенной задачей.
Toраф открывает рот, пытаясь что-то сказать, но Гален перебивает его, чтобы обратиться к толпе. Нет таких слов, сказав которые, Tораф мог бы исправить содеянное. Больше нет ничего, что Тораф мог сказать ему, и от этого ему становится еще больнее.
– Мне нечего сказать на эти обвинения.
Тандел вздыхает.
– Очень хорошо, Ваше Высочество. Спасибо.
Гален подплывает к Ищейкам, удерживающим его сестру. Рейна безвольно всхлипывает.
– Ну же, пескарик, – говорит он. – Он не стоит твоих слез.
– Нет, стоит! – вопит она. Ищейки отпускают ее к брату. Их совсем не радует, что нужно успокаивать девушку в истерике.
Гален прижимает ее к себе, не позволяя ей развернуться и посмотреть на Toрафа.
– Нет, не стоит. Со временем ты сама все увидишь.
– Зачем ему приводить сюда Эмму, Гален? Зачем ему так поступать с нами?
Гален глотает тошноту, что продирается вверх по его горлу.
– Я не знаю, пескарик. Я не знаю.
В низу, его плавник пульсирует в сдержанном напряжении. Но это не сравнится с острой болью, пронзившей его сердце. Близнецы занимают свои места рядом с остальными членами королевской семьи.
Джаген занимает центральный камень. Он едва может скрыть свое ликование.
– Друзья, мы надеялись закончить наши дебаты сегодня, но им судилось стать величайшим трибуналом в истории нашего вида. На протяжении множества сезонов королевская семья производила на свет бесполезное потомство, поколение за поколением их потомство не проявило ни следа даров, оставленных нам Великими Предводителями. Как давно мы видели Дар Посейдона от этой королевской линии? Слишком давно, я думаю. И как давно мы видели Дар Тритона? Друзья, да мы даже не помним, в чем заключается этот Дар!
Джаген смыкает руки за спиной. Покинув центральный камень он направляется в сторону секции Верных, качая головой.
– Мы не видели проявления Даров, потому что королевские семьи предавались блуду. Пака живое доказательство тому, что они поддались ему в какой-то момент. Как еще она могла обрести Дар? Друзья, если бы я искренне верил, что они оставались честны, я бы так же искренне служил им, как и закону, что они представляют. Нам нужно найти новый путь к выживанию. Кого-то, достаточно сильного, чтобы повести за собой, даже если Дары исчезнут.
Он поворачивается к Танделу.
– Я не говорю, что мы должны принимать решение сегодня. Все, о чем я прошу, – это позволить юному Торафу привести мерзкую полукровку. Только когда у нас будет это последнее, твердое доказательство предательства Королевских семей, мы сможем принять общее решение.
Толпа ревет с одобрением.
Тораф кланяется им в последний раз, перед тем, как покинуть Арену.
Глава 17
Подъехав на подъездную дорожку моего дома, я выключаю двигатель. Меня не было здесь всего несколько дней, но такое чувство, будто несколько лет. Помучившись со своими ключами, я открываю парадную дверь и чувствую знакомый запах моего дома.
Я кладу свой рюкзак на столик в прихожей и беру бутылку воды из холодильника. Как же замечательно плюхнуться в свою собственную софу в гостиной и любоваться видом из собственных окон. Конечно, дом Галена завален всякой роскошью, которую ему позволяет его состояние. Но дом, полный семейных ценностей, нельзя купить за деньги. Как бабушкины некрасивые вязаные одеяла. Как слабый запах духов моей мамы.
Как что-то личное.
Прошло уже три дня, как Рейна оставила меня. Я провела все эти дни с Рейчел и мне от этого было чертовски неловко. Она была в ярости, когда узнала, что я натворила. Я бы даже не смогла соврать ей об этом, потому что Поу и Дон отправились на местную радиостанцию с рассказом о своей невероятной русалочьей истории и взявшейся из ниоткуда бледной блондинке. Поэтому, когда я наконец-то добралась до берега, промокшая до нитки и смертельно уставшая, Рейчел уже поджидала меня, кипя от негодования. Помимо негодования, я ощутила еще и нотку вины – за собственную оплошность и непродуманность наперед. Ведь, если честно, – покупка нам водных мотоциклов уж точно не была блестящей идеей. Конечно, я накосячила. Но и она тоже.
Когда она удостоверилась в том, что я не разоблачена, она расслабилась.
До той поры, пока береговой патруль не заявился на пороге Галена. Они обнаружили брошенный мной водный мотоцикл и очень извинялись перед Рейчел, что тот в нерабочем состоянии. После их ухода, она металась по дому, швыряя вещи и крича, как она ненавидит, когда копы показываются у ее дома, и как они зачастили с этим с тех самых пор, как Гален заинтересовался мной, и что ей виднее, как регистрировать эту чертову штуковину в штате. После всего этого, я чувствовала себя не в своей тарелке рядом с ней, особенно из-за того, что извинившись, она явно перестаралась, пытаясь помириться со мной.
Что само по себе ненормально. В конце концов, я сломала ее новый водный мотоцикл и привела этим “копов” в ее дом. Все, о чем она говорила – правда. Но она словно не имела ничего из этого в виду. “Ты же возлюбленная Галена. Мне не стоило повышать на тебя голос.” Она готовит мне завтраки, обеды и ужины. Спрашивает, как прошел мой день. Узнает, чего мне купить в магазине. Занимается моей стиркой. Предлагает сделать мне педикюр. И это уже просто перебор. По крайней мере, пока здесь была Рейна, она могла разделить свои усилия на нас двоих. Теперь же все достается мне.
Молния стрелой бьет где-то неподалеку на пляже. Прогноз на метеоканале предупреждал о жутком шторме сегодня ночью. Это как раз кстати,– хорошее оправдание, чтобы не возвращаться сегодня вечером в дом Галена. Я могу позвонить и сообщить об этом Рейчел.
– Хочешь, чтобы я приехала? Я не против сесть за руль.
– Нет, нет, – поспешно отвечаю я. – Все хорошо. Со мной все будет в порядке. Проведи сегодняшний вечер без меня.
– Не говори глупостей. У меня и так было в избытке вечеров в одиночестве.
– Ладно. Но, хм, мой дом не так изысканнен, как дом Галена. Тебе, скорее всего, у меня будет не так комфортно.
– Ерунда. Ты же знаешь, я могу спать где угодно.
Я не знаю, то ли Рейчел намеренно игнорирует мои намеки, то ли она просто их не замечает.
– Честно говоря, я бы хотела побыть сама этой ночью. Если можно
Молчание. Затем:
– Почему? Это не из-за чего-то, о чем мне стоит знать?
– Нет. Просто нет лучше места, чем родной дом.
Снова затяжная пауза. Подобное молчание предполагает под собой обиду. Но даже если это и так, то свою обиду Рейчел оставляет при себе.
– Хорошо. Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Рейчел.
*
Спустя час погода набирает силу. Шторм вовсю разгуливается снаружи, минус – отсутствие электричества в доме, плюс – фильм ужасов, который я только что посмотрела, взбудоражив свою нервную систему. У нас есть генератор, но он в гараже, а мне не хватило смекалки прихватить с собой на диван фонарик. Да даже если бы и прихватила, то все равно я толком не знаю, как запустить генератор.
Я встаю и заворачиваюсь в плед, набросив его себе на плечи – не потому, что мне холодно, а потому, что как бы глупо это не звучало, я чувствую себя лучше, отгородившись от неизвестного преградой в виде одеяла. Каждый раз, когда молния освещает комнату, – а к счастью, происходит это часто, – я запоминаю дорогу впереди себя, пока все снова не погрузилось во тьму. Добравшись до кухни, я жду следующей вспышки, чтобы открыть шкаф, в котором мама хранит свой мощный фонарь. Когда я тянусь к нему, силуэт мужской тени проскальзывает черным пятном на фоне белых шкафчиков.
Я оборачиваюсь вокруг и прижимаю фонарь к груди. Что же мне делать? Если я включу фонарь, взломщик тут же узнает, где я нахожусь, и идя на свет, наткнется прямо на меня. Но если я так и буду держать его выключенным, я могу упустить возможность его увидеть.
Я ныряю вниз и выглядываю из-за прилавка. Кто бы ни стоял посреди гостиной, его там уже нет. Я вся покрываюсь гусиной кожей – он, наверное, уже увидел меня в кухне и теперь направляется сюда. Выждав вспышку молнии, затем еще одну, я набираюсь смелости прокрасться, припав к линолеуму, в холл.
И сразу же понимаю, что это была глупая затея. Если он появится впереди или сзади, мне некуда будет бежать. Я пячусь назад с надеждой, что не врежусь во что-нибудь. Молния освещает немного пространства на пути к кухне. У меня есть только один шанс добраться до гаража. Нужно сделать все быстро: дверь гаража издает ужасный шум и иногда застревает, полностью не открывшись. Как только я открою ее, он будет знать, где меня искать. Но это единственный шанс, который у меня есть.
Моя рука сжимает рукоятку фонаря.
Его рука сжимает мое предплечье.
Я ору, что есть дури, и разворачиваюсь, с размаху заезжая ему фонарем по лицу, по шее, по плечу – в общем, куда попало. Внезапно, мое оружие выбивают из рук. Я слышу, как фонарь приземляется на кухонный пол в паре футов от меня.
Вспышка молнии демонстрирует, что он огромный. Мускулистый. И не носит рубашку.
– Ты что, и правда только что ползла по полу? – спрашивает Тораф.
– Уфф! – я толкаю его снова. – Это твое любимое занятие? Пугать меня?
Он хихикает и его силуэт перемещается в гостиную.
– Если ты такая трусиха, то стоило хотя бы запереть двери.
Я открываю и закрываю рот несколько раз. Я забыла запереть дверь на задний двор, но это же не значит, что он должен забегать сюда и пугать меня до чертиков. Я прохожу за ним в гостиную и пробираюсь к дивану.
– Что ты здесь делаешь? Где Гален?
Ничего хорошего после такого момента затишья не жди.
– Эмма, мне нужно, чтобы ты отправилась со мной в Свободные Воды. Прямо сейчас.
В темноте не видно его лица, но голос у него до ужаса серьезный. Я пытаюсь представить себе ужасно серьезного Торафа и не могу. Пограничье? Гален рассказывал мне о нем раньше. В этом месте происходит аналог судебного заседания у Сирен. В общем, туда отправляются все правонарушители.
– Зачем? Что случилось?
– Много чего. Я не знаю, как он это сделал и чего им наобещал, но Джаген настроил оба дома против их королевских семей. Ищейки и Архивы клянутся, что не узнают пульса твоей матери. А теперь Джаген еще и обвинил монаршие семьи в блуде.
– Блуде? – я знаю, что это значит в человеческой речи, но что подразумевают под этим Сирены – понятия не имею.
– В супружеской измене. Может, и не это поколение, но он заявляет, что кто-то из королевской семьи в прошлом должен был загулять на стороне, потому что как еще объяснить наличие у Паки Дара Посейдона? – Он усмехается. – Я не могу поверить, что все это сейчас происходит. Как они могли поверить такому скользкому угрю как Джаген?
Молния бьет ближе и мне удается рассмотреть Торафа. Он так же взволновано выглядит, как и звучит его голос. Я даю ему договорить, – кажется, ему есть что мне рассказать, а если и нет, то ему нужно отдышаться.
– Члены Королевских семей даже не могут покинуть Свободные Воды сейчас, потому что король Антонис, твой дедушка,– кстати, ты знала об этом? – пытался задушить Джагена после того, как он выдвинул все эти глупые обвинения.
Твой дедушка. Технически, я это уже знала. Я уже знала историю про Грома и Налию, и про Антониса, ее отца и короля Посейдона, обвинившего Грома в ее убийстве. Но все это было просто историей, а все ее герои – незнакомцами. И это было до того, как мама оказалась Налией. У меня есть дед. Не просто дед, а король. Король рыб.
Я откашливаюсь.
– Значит… Весь этот сыр-бор не просто из-за личности мамы. Это Джаген пытается прибрать к своим лапам оба королевства? И…ты думаешь, ему это удастся?
– Да. Так и думаю.
– Но я не понимаю.Что я смогу сделать, чтобы его остановить? Я всего лишь полукровка.
– Ты можешь пойти со мной и показать им всем, что у тебя есть настоящий Дар Посейдона. Что Налия твоя мать. Это подтвердит ее личность, как и то, что члены королевской семьи не лгут и в их роду никто не изменял своим парам.
– А разве это не докажет обратного? В смысле, ты же знаешь, откуда берутся дети? Это значит, что мои мама с папой…
– Я знаю, что и как. И, гм, я не хочу обсуждать этого с тобой. И еще я твердо уверен, что Гален тоже был бы против подобной беседы. Но я надеюсь, Налия сможет получить прощение за все это, с учетом того факта, что она считала Грома мертвым. Но они даже не верят в то, что она Налия.
Я киваю, но движение теряется в темноте. Кажется, шторм снаружи начинает утрачивать свою силу.
– Гален отправил тебя за мной?
Долгое молчание говорит само за себя.
– Он не знает, что ты здесь? – спрашиваю я, облизывая губы.
– Он знает, – мягко говорит Тораф. – Но он думает, я вернусь с тобой, чтобы сдать тебя в руки Джагену.
Я сглатываю.
– Ты и правда…
Я замечаю, как его силуэт подрывается со стула.
– Нет! Просто невероятно, как быстро все воспринимают за чистую монету, что я пошел против них. Разве я когда-то предавал? Ни разу! Тебе стоило бы увидеть лицо Галена, когда я сказал Джагену, что приведу тебя обратно. Если бы он смог до меня добраться, то тут же бы придушил. А Рейна… – Он издает слабый всхлип. – Трезубец Тритона, Эмма. Ты должна пойти со мной и расставить все по своим местам. Они не могут отправиться в Ледяные Пещеры с мыслью, что я их предал.
– Я обещала Галену не заходить в воду. Сейчас же ты просишь меня пойти с тобой и заявить всем Сиренам о своем существовании? Да он прибьет меня на месте. Как и мама. Они оба помешаны на том, чтобы удержать мое существование в секрете. Они считают, для меня это опасно. Почему ты об этом не думаешь?
Я чувствую, как вес Торафа опускается рядом со мной на кушетку. Именно в этот момент наконец-то врубается свет. Кажется, будто весь дом зажжужал. В глазах Торафа стоят слезы. Слезы. Он берет мою руку в свою.
– Я не собираюсь говорить, что для тебя это не представляет никакой опасности. Это опасно. Но если мы ничего не предпримем, королевские семьи приговорят к заточению в Ледяных Пещерах. Ты никогда больше не увидишь Галена и свою маму. Я никогда не увижу Рейну снова.
– Но ты ведь связан с Рейной. Разве это не относит и тебя к королевской семье тоже?
– Только на словах. Речь же идет о чистокровных монархах. Пака в этом случае тоже будет исключением. Если их отправят в Пещеры, мы оба будем вольны выбирать себе других спутников. Но я не хочу никого другого, Эмма. Мне нужна только Рейна. И всегда была.
Боже, этот парень знает, как растопить мне сердце. Я закусываю губу.
– Ты серьезно? Все настолько плохо?
Он кивает.
– Я бы не просил тебя рисковать собой, если бы это было не так. Но я не вижу другого выхода. Кто-то из королевских семей дает показания, затем кто-то из группы “Верных” Джагена дает показания. Это слово против слова, и люди склонны больше верить Верным. Я слышу, что они шепчут. А то, что Пака может подтвердить свой Дар Посейдона и вовсе не помогает, а наоборот. И нет никого, кто бы это оспорил. Их поддерживает большинство сейчас, а не нас.
– Гален сказал мне, что Пака использует движения руками, чтобы заставить дельфинов делать трюки, как в Дельфинарии. Архивы не думают, что с этим что-то не так? Что она не может говорить с другими рыбами?
– Думаю, они запутались. Они не видели Даров уже очень давно, и Джаген пользуется этим. Он заставляет их сомневаться в собственных знаниях.
Я отворачиваюсь от него и смотрю, уткнувшись на свои ноги. Я не могу смотреть на него сейчас. Боль в глазах, надломленный голос. Я никогда не видела Торафа таким, и мне это ужасно не нравится. Он всегда был словно карикатурой на самого себя, своего рода, школьный клоун. Сейчас же, он рискует доверием Галена и их дружбой просто будучи здесь. И он просит меня рискнуть теми же вещами. Но ведь он никогда не обидит Рейну… Если только это не будет абсолютно необходимо.
– Но я пообещала Галену, что не зайду в воду.
– Мы оба знаем, что ты уже нарушила это обещание, Эмма.
Я охаю. Хотя, честно говоря, я не шокирована услышанным. Я и так гадала, почувстовал ли меня Тораф в тот день. И еще мне было интересно, не рассказал ли он об этом Галену.
– Это случилось не по моей вине. Я была на водном мотоцикле, а Голиаф меня с него скинул. Он пытался поиграть.
