Текст книги "Двойник твоей жены (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 23. Ауры и души
Новостей, впрямь, набрался целый ворох. Я рассказала лорду о приходе отца, обряде в подсобке магазина и эксперименте с письмом шантажиста. К использованию Ребекки для спасения Таи он отнесся с долей сомнения, в чем я его не винила, а к моему бегству от Саймона с восхищением. Подозрения же в адрес экономки потрясли до глубины души.
– Нет, – лорд покачал головой. – Это не Брант. Невозможно.
– Понятие «невозможно» в нашем случае больше неприменимо, – возразила я. – Разве кто-то мог предположить, что вас предаст Доминик Голкомб?
Мы одновременно посмотрели на тело, накрытое простыней. Его решили не трогать до приезда констеблей, которых вызовем после лечения Таи. Придется многое объяснить. Но не прятать же труп в пруду, в самом деле.
– Оставим пока Брант в покое, – предложила я. – Лучше расскажите, как вы добились освобождения из темницы.
Лорд грустно улыбнулся.
– Освобождения добился министр, племянницу которого я вытащил из канала. Он вмешался, заставив сыщиков взглянуть на ситуацию… э-э-э… тщательнее. Ведь Саттона убили, не прикасаясь к нему. Раздавили гортань изнутри. Магически. А я… ну, совершенно не обладаю никакими способностями.
– Саттон на совести Голкомба, – проговорила я горько. – Вы знали, что он – маг?
– И не подозревал.
– Это моя вина. Я поняла, кто он, в первые дни в особняке. Но промолчала. Решила, вы в курсе, просто не афишируете дар помощника. А потом стало не до секрета Голкомба.
– Не вините себя, – попросил лорд мягко. – Вы не в ответе за грехи Доминика. Что до Саттона, моя драгоценная женушка нашла бы способ разобраться с ним. Так или иначе. Он превратился в помеху. Не желал убивать меня, собирался выплатить компенсацию и увезти Ребекку из империи, а ее не устраивал такой план.
Не устраивал план… Ну-ну…
Я даже испытала жалость к Габриэлю Саттону. Он не сделал ничего дурного, если подумать. Появился в жизни Ребекки еще до Патрика Флеминга. Не его вина, что родители невесты дали от ворот поворот. Не каждому дано похвастаться титулом. А потом… потом он просто пытался помочь любимой женщине, искренне считая, что ее муж – чудовище. Ребекка умеет убеждать. Заставила же Голкомба пойти на преступление. И не одно. Впрочем, тут и я руку приложила. Он искал утешения у меня, ища замену оригиналу, однако был отвергнут. Вдруг, если бы я вела себя не столь грубо, он не перешел бы черту?
Кстати о Ребекке.
Из библиотеки донесся грохот. Столь же грандиозный, как и рикошет Мюррея.
– Проклятье! – простонал лорд, бросаясь на шум. – Вы уверены, что Ребекка – не маг?
– Скорее, у нее есть еще помощник со способностями, – предположила я, спеша следом.
Не хватало упустить эту гарпию! Не факт, что быстро отыщешь. А Тая после издевательств Голкомба возможно не доживет до утра. Бедняжка так и не пришла в себя. Лежала на диване, заботливо закутанная братом в одеяло.
К счастью, обошлось. Никто и не думал приходить на помощь плененной леди Флеминг. Она же сама лежала на полу, по-прежнему, привязанная к стулу. Видно, перевернулась в попытке освободиться.
– Доигралась? – злорадно поинтересовался лорд, но добился лишь свирепого взгляда.
– Поднимите ее, – попросила я.
Да, она заслужила и кое-что похуже унизительного лежания у наших ног. Но не стоит ей уподобляться.
Лорд выполнил мое пожелание, но Ребекка только сильнее разозлилась.
– Думаете, вы победили?! – завопила она, скалясь. – Я вас всё равно уничтожу! Обоих!
Меня пробрал озноб, но Его сиятельство лишь отмахнулся.
– Не верится, что вы – родственницы, – сказал он мне. – Небо и земля.
Ребекка расхохоталась. Истерически.
– Мы с ней?! Да ты рехнулся!
Я смотрела на нее и всё сильнее ужасалась. Моё лицо. Повторяется каждая черточка. Но эмоции иные. Чудовищные. Словно видишь со стороны собственное безумие.
– Твой дядя Бенжамен – жуткий болтун, – проговорила я, с трудом поборов нервозность и отвращение. – Обожает вспоминать истории из прошлого. Например, историю твоего появления на свет. Ты так долго не могла родиться, Ребекка. А потом всё случилось, будто по волшебству. После лечения твоей матушки у целителя. У моего дяди Еремира!
Насмешливое выражение сошло с лица Ребекки. Зрачки расширились. Гарпию встревожили мои слова.
– Да-да, у моего дяди, – припечатала я. – Кстати, я поразительно похожа на отца. А он приходился тому целителю не просто братом. А братом-близнецом!
С губ Ребекки сорвалось шипение.
– Ты лжешь! Мы не родня!
– А вот это мы сейчас и выясним.
В пылу ругани никто не услышал, как отворилась дверь, и на пороге библиотеке появился мой только что вспоминаемый отец с саквояжем в руках. Деловой и невозмутимый, словно прибыл к обычному пациенту, а не ради редчайшего обряда. Мюррей не подкачал, доставил целителя, и теперь переминался за его спиной, украдкой поглядывая то на меня, то на Ребекку, всё еще изумляясь нашему совместному существованию.
– Мне понадобятся свечи, милейший, – обратился отец к дворецкому. – Зажгите их в гостиной. В той комнате мощное магическое поле, лучше работать там. А это, полагаю, неучтенная племянница, – он шагнул к скривившейся Ребекке и взял ее за подбородок. Та попыталась вывернуться, но сильные пальцы не позволили. – Да, Ева, ты права. Такое сходство не случайно. Ох, Еремир-Еремир. Всегда был падок на человеческих женщин. Хотя на этот раз его оплошность пойдет на пользу, спасет жизнь.
Ох, сколько же бранных слов знала эта женщина! Перебрала все, пока ее перемещали в гостиную вместе со стулом. Мюррей только глаза закатывал, а лорд сильнее сжимал губы, стыдясь поведения жены. Отец не обращал на Ребекку ни малейшего внимания. Готовился к обряду, разминал пальцы, что-то беззвучно шепча под нос.
– Что от меня требуется? – спросила я, когда он примолк.
– Сидеть напротив леди Флеминг. Но сначала вам обеим придется кое-чем поделиться.
Отец достал из саквояжа прозрачную чащу и иглу. Проткнул мне палец и сцедил несколько капель крови. Я не пикнула, хотя обжигающая боль прошла по руке до плеча. Похоже, иглу смазали неким снадобьем для усиления магического эффекта. Ребекка, разумеется, не молчала. И не сидела смирно. Лорду с дворецким пришлось крепко держать гарпию, чтобы чаща наполнилась и ее кровью.
– Положите горничную на пол между ними, – распорядился отец, когда я устроилась на стуле напротив извергающей проклятья Ребекки.
В карих глазах горела убийственная ненависть. Даже думать не хотелось, что случится после обряда. Она не успокоится, пока не уничтожит каждого из нас. Отпускать ее нельзя. Но и убийство – не вариант. Проблему не решить, если только… Ну, конечно! Моя настойка! Та, что я приготовила для шантажистки. Можно потратить ее на Ребекку, чтобы забыла события последних недель. А для Брант я сварю новую порцию.
На душе полегчало. Хорошо, когда есть подходящее решение. А, главное, безобидное.
– Ева, сконцентрируйся, – велел отец. – От леди Флеминг помощи не дождешься. Тебе придется поработать за двоих. Сосредоточься на ее лице. Не отрывай взгляда. Ни на миг, иначе разорвешь связь, и всё пойдет прахом. Я не смогу вмешаться, буду читать «мертвые» заклинания.
– Хорошо, – пробормотала я.
Но прежде чем выполнить распоряжение, я взглянула на Таю. Ее уложили так, чтобы ни я, ни Ребекка не задели. Лицо бедняжки больше напоминало маску. Предсмертную маску, где осталось место лишь боли и безысходности.
– Начинаем!
Почудилось, грохнула пушка. Но нет, это отец хлопнул в ладоши. Просто звуки зазвучали иначе. Дыхание лорда и Мюррея теперь напоминали хрипы. И вовсе не человеческие, а, скорее, звериные. Крики Ребекки, наоборот, едва достигали ушей, уходя в иную плоскость. Осталось лишь ее лицо. Моё лицо. И кое-что еще.
Обрывки воспоминаний, кажется. Чужих воспоминаний.
Они появлялись из тумана и в нем же растворялись, тонули, исчезая без следа. Детские руки, обрывающие лепестки розы. Заплаканное лицо служанки в перепачканном чернилами платье. Ссорящиеся мужчина и женщина, за которыми я (или она), наблюдала, прячась за диваном в гостиной.
– Неужели, ты не понимаешь, что слишком ее балуешь?!
– Она моя единственная дочь. Имею право! А тебе стоит быть матерью, а не мегерой!
– Я стараюсь для ее же блага! Ребекка растет неуправляемой. Считает, что ей всё позволено. Это твоя вина!
– А ей и позволено! Нечего пресмыкаться перед всякими плебеями!
На смену родителям, сгинувшим в тумане, явился галантно кланяющийся юный франт. На полудетских щеках играл румянец, а глаза блестели от восхищения.
– Вы очаровательны, Ребекка.
Комплементы, комплементы, комплементы. Еще и еще. Лица мужчин, произносящих их, исчезали прежде, чем я успевала разглядеть черты. Лишь дважды сердце екнуло, когда в шлейфе кавалеров мелькнули Габриэль Саттон и сам лорд Флеминг.
– Как же ты мне надоел! – кричала Ребекка мужу.
Он смотрел не то с обидой, не то с разочарованием. И ничего не говорил. Не видел смысла. Да и что сказать, когда ты не нужен второй половине. Здесь не помогут ни мольбы, ни упреки.
– Чертов Итон!
В другом воспоминании Ребекка металась по супружеской спальне, как зверь в клетке. Ругала любовника, отказавшегося убивать мужа.
– Он должен умереть. Патрик должен умереть, – шептала она, повалившись на колени и уткнувшись лицом в стену. – Мне нужно освободиться. Не могу здесь больше оставаться. Не могуууууу. Бежать, бежать, бежать…
Она не замечала того, что творилось за спиной. Зато я увидела. Позади стояла старая леди Флеминг. Точнее, ее призрак, больше похожий на белую тень. Гертруда морщилась и тянула костлявую руку к Ребекке. Но не могла заполучить желаемое. Силенок не хватало. Пальцы с длинными ногтями сжались, схватив пустоту, а недосягаемая пока жертва вздрогнула. Она сама не осознавала, что ощущает чужое присутствие…
…Ребекка смотрела в окно. На парк. В другой день. В солнечный день. Листья едва начали желтеть, осень пробиралась в город легкой поступью. Но в душе Ребекки господствовала черно-белая зима, где есть место лишь савану под пепельным небом.
– Как это уехала по семейным делам? Джойс мне нужна! Срочно! – она топнула в сердцах, но не потрудилась повернуться.
– Мне жаль, миледи, – услышала я голос Брант. – Ваша горничная отбыла рано утром, когда вы еще спали. Просила извиниться за нее. Вряд ли она вернется.
– Проклятье! – Ребекка яростно сжала кулаки. – И что эта пигалица о себе возомнила?
– Не могу знать, миледи.
– А я тебе и не спрашивала. Убирайся! Вон из дома!
– Но…
– Я дала всем слугам выходной. К тебе это тоже относится, Брант. Не смей спорить!
А потом… потом я увидела Ребекку с Голкомбом. Она говорила, он слушал. Едва смел дышать от волнения. Эта гарпия лгала. Разумеется, лгала. Возможно, воздыхатель это и сам понимал. В глубине души. Но желание верить победило.
– Сделай всё, как я прошу, и получишь главный приз. Меня. Ты ведь давно мечтаешь об этом, Доминик. Я стану твоей. Обещаю.
Голкомб всё еще молчал. Тогда она обвила его шею руками и прильнула к губам. Он качнулся, но мгновенно сориентировался, прижал Ребекку к себе. Крепко-крепко. Гарпия нашла идеальный метод убеждения. И победила. Теперь Доминик Голкомб был готов на все. Даже на предательство и убийства…
…К счастью, Ребекка не присутствовала при гибели Саттона, и этого эпизода увидеть не довелось. Зато я узнала, что на самом деле произошло во флигеле. Ребекка находилась там одна, когда входная дверь открылась с ноги. Но лорд, вошедший первым, не успел ее заметить. Рухнул лицом вниз, как подкошенный. Но стараниями не жены, а «верного» помощника. Доминик Голкомб просто сжал пальцы, и все дела.
– Ударь его! – потребовала Ребекка.
Но тот медлил. Еще не созрел для нанесения серьезных повреждений господину. Стоял и смотрел на поверженного лорда.
Ребекка выругалась. Подошла к мужу и… ударила ногой в лицо…
– Не разрывай связь, Ева! Держись, девочка!
Отцовский приказ разорвал все слои бытия. Ох, а я и не заметила, что потеряла концентрацию. Еще бы чуть-чуть, и подписала Тае смертный приговор. Это всё Ребекка с ее выходками! А еще Брант и леди Гертруда. Я поняла, что гнало мою копию из особняка. Не ненависть к мужу, а неосознанный страх перед призраком. Гертруда Флеминг жаждала заполучить Ребекку, но не справлялась. Всё изменил треклятый обряд госпожи Хендрикс. Он наделил дух старой мегеры силой. Да, она не смогла добраться до Ребекки. Птичка упорхнула. Но нашлись и другие жертвы.
Впрочем, гораздо больше известия об охоте Гертруды на невестку, меня потряс разговор Ребекки с Брант. Кажется, он состоялся в день грандиозного побега. Экономка сказала, что Джойс покинула особняк рано утром, уехала по семейным делам и не вернется. Но мы-то знали, что тело горничной недели покоилось в пруду. Значит, Брант солгала. Ох… Неужели, она не только шантажистка, но и убийца?! Но чем ей Джойс-то помешала?!
– Ева, держись! Осталось чуть-чуть!
Голос отца вновь привел меня в чувство. Я выбросила из головы все мысли. Ещё будет время обдумать новости. Сосредоточилась на лице Ребекки. Ее ярость ушла, черты разгладились, а в глазах отражалась усталость. Усталость человека, которому всё надоело. Это лишь подогрело мою злость. Утомилась бедняжка причинять окружающим вред, столько сил потратила, творя преступления чужими руками.
Под ногами застонала Тая, а я сжала зубы. Что-то происходит, а мне и посмотреть нельзя. Ребекку горничная не интересовала ни капли. И не потрудилась взглянуть в ее сторону. Взгляд карих глаз скользил по мебели и стенам, лишь бы не встречаться с моим. Но внезапно всё изменилось. Зрачки Ребекки расширились, рот приоткрылся, в попытке что-то сказать, но слова застряли в горле.
Я и сама поняла: что-то не так. Пробрало до костей. Почудилось, кожа покрылась инеем.
– Проклятье! – выругался отец.
– Что происходит? – вскричала я.
Сердцу полагалось колотиться сильнее, но оно замедлялось от холода.
– Моя… моя… – зашептал старческий голос.
– Ми-ми-миледи… – в ужасе пробормотал Мюррей.
Но я и сама догадалась. Гертруда! Гертруда, которая почувствовала присутствие Ребекки!
– Ева, держись! Не отдавай Ребекку призраку! Мы не закончили! – приказал отец и снова заговорил на незнакомом языке, продолжая обряд.
Накрыла паника. Что значит – не отдавать?!
И тут «на сцену» выплыла она. Нет, я не смотрела на призрачную старуху, изо всех сил сосредоточилась на лице Ребекки, но краем глаза видела и Гертруду. Она всё такая же растрепанная и жуткая обошла жертву и коснулась волос кончиками пальцев. Та вздрогнула и качнулась вместе со стулом. Но, к счастью, не упала.
– Тебе пора, – зашептала Гертруда и возликовала: – Наконец-то! Я так долго ждала.
– Уберите ее! – закричала Ребекка.
Никто не отозвался. Я всё еще слышала дыхание лорда и Мюррея. Напряженное, отрывистое. Эти двое не смели шелохнуться. Отец, как ни в чем ни бывало, читал заклинание, не обращая на призрака ни малейшего внимания.
– Моя… – старуха сделала странное движение руками, будто тянула вверх куклу на веревочках. Еще раз. И еще.
Но ничего не произошло.
– Ты! – Гертруда указала пальцем на меня. – Отдай!
Отдать? Но я никого не держу.
Или держу?
Ох… Кажется, дело в связи, установленной во время обряда. Или моем цепком взгляде.
– Сначала верни Эллис, – потребовала я.
Старуха скривилась.
– Попробуй, отними.
– Зачем отнимать? Можно же договориться. Мне Ребекка без надобности.
Неужели, это сказала я? Поменять сестричку на горничную? Серьезно?!
Нет. Конечно же, нет. Я не такая. Я не играю чужими жизнями, как обе леди Флеминг. Мои слова – лишь способ потянуть время и повернуть ситуацию в свою пользу.
Кривая ухмылка обезобразила призрачное лицо.
– Овечка пытается превратиться в волчицу? Но ты лжешь. Ты такая же лгунья, как и все вокруг.
Меня осенило. Гертруда постоянно обвиняет кого-то во лжи!
Пора спросить – кого. И почему.
– Вас кто-то обманул, миледи? Подвел?
Я всё еще не смотрела на нее прямо, иначе обряд спасения Таи прервется. Однако взгляд Гертруды ощущала сполна. Будто по щекам и лбу скользил кусочек льда.
– Они солгали, – процедила старуха сквозь зубы. – О моей смерти.
Попытка задать очередной вопрос провалилась. Как и я сама. Не в буквальном смысле. Я осталась на месте, но прочувствовала падение. Успела лишь заметить, как Гертруда снова попыталась схватить Ребекку, а в следующий миг сердце пронзили иглы льда. Или его рвали ногти призрачной мегеры?
Я умирала. Несколькими смертями сразу. Тонула, и легкие взрывались болью. Задыхалась под тяжестью камней. Истекала кровью от смертельных колотых ран. Крик застрял в горле. Не получалось издать и звука, чтобы хоть немного облегчить страдание. Глаза застилала алая пелена, но злость, пробившаяся сквозь пласты кошмара, не позволяла сдаться. Я смотрела на Ребекку, хотя лицо расплывалось. Я смотрела, не давая разрушить связь. Отчаянно и упрямо.
Есть только Ребекка. Всё остальное – бред!
– Кто тебя убил, Гертруда?
Я не узнала собственный голос. Хриплый, словно принадлежит призраку. Мертвецу.
Старуха зарычала. Лицо исказилось сильнее, вот-вот превратится в звериную морду.
Однако я подавила страх и задала новый вопрос:
– Это была Полин Бенсон? Ответь!
Лорд застонал. Услышать, что мать убила мачеху – то еще испытание.
– Мерзкая… мерзкая… ТВАРЬ! – заорала Гертруда.
– Полин – убийца?! – мой голос тоже сорвался на крик.
Но ответила не призрачная старуха, а отец, закончивший обряд.
– Нет. Она сама оборвала свою жизнь. Потому и тянется к Ребекке. Полукровка – идеальная подпитка для самоубийцы. Человек, которого легче заполучить, но с толикой магической крови, способной подарить мощную энергию. Надолго.
Прежде чем кто-то из нас успел осознать новость, Гертруда взвыла:
– Письмо! Я написала ПИСЬМО! Но вы его скрыли! ЛЖЕЦЫ!
– Самоубийца… – шокировано пробормотал лорд. – Стоп! Какое еще письмо?
Старуха с воплем взлетела к потолку.
– Я оставила его Брант! Моей верной Брант! Отнесла в ее комнату! Брант полагалось прочесть письмо, когда вернется рано утром! Но кто-то его украл! Вы солгали о письме! Солгали о моей смерти! Лжецы! ЛЖЕЦЫ!
Лорд и Мюррей невольно попятились. Отец, не обращая внимания на истерические претензии призрака, поднял с пола бесчувственное тело Таи и перенес на диван. Одна я осталась на месте, дивясь беспечности остальных. Особенно отцовской. Раз обряд закончен, связь между мной и Ребеккой разорвана. Это значит, что ничто больше не мешает Гертруде добраться до жертвы. Едва она опомнится, получит вожделенную добычу. Или, кроме меня, все согласны с подобным исходом?
– Ты! – старуха указала мерцающим пальцем на мнимого сына.
Лорд дернулся, но, к его чести, наутек не кинулся.
– Я не трогал письмо, – отчеканил он строго. – Меня тогда и в столице не было, не то, что в доме. Пару минут назад я и не подозревал, что ты сама наложила на себя руки.
– Значит, это сделала твоя блудница-мать!
Его сиятельству хватило благоразумия проглотить оскорбление в адрес женщины, подарившей жизнь.
– Возможно, – проговорил он.
– Тва-а-арь! – Гертруда затрясла кулаками.
– Она лишь защищалась, – отозвался лорд, глядя в безумные глаза мачехи. – А ты совершила страшный грех, убив себя. Тебе никогда не найти покоя.
– Ах ты! Ты!
Старуха перекувыркнулась в воздухе и стрелой ринулась к ненавистному пасынку. Слишком быстро, чтобы кто-то успел вмешаться. Да и как тут вмешаешься? Встанешь на пути призрака? Однако Гертруда не добралась до лорда. Пролетела мимо. Буквально в паре сантиметров. Его обдало ветром. Волосы взметнулись и в беспорядке упали на бледное лицо.
Промазала? Или…
Вот именно – «или»!
Старухе помешал мой отец. Он стоял, подняв вверх правую руку. Пальцы подрагивали от напряжения, а в карих глазах читалась ярость.
– Ненавижу! – выплюнула Гертруда и рванула назад. К Ребекке!
– Не надо! – взмолилась я, не желая подобной участи для двоюродной сестрицы.
Она заслужила наказание. Но не такого! Не так!
– Разойдитесь! Все назад! – скомандовал отец, пятясь. – Ева, ты мне понадобишься!
От визга заложило уши. Не Ребеккиного. Нет.
Вопила Гертруда. Но не стараниями отца.
В гостиной похолодало так, что застучали зубы. Ковры под ногами и мебель покрылись инеем, будто мы вмиг оказались под открытым небом в лютый мороз. Щеки, и правда, защипало, а изо рта вырвался пар.
– Не дам! Не дам! Не да-а-ам!
Гертруда носилась под потолком, сражаясь…
– Ох… – я в ужасе протерла глаза.
Она сражалась с другим призрачным силуэтом. Мужским силуэтом.
– Ребекка моя, – прошипел знакомый голос, но хрипло, будто звучал из подземелья. – Она обещала стать моею.
– Голкомб… – шепнула я, хватаясь ладонями за замерзшие щеки.
– Уберите их! Обоих! – взмолилась привязанная к стулу Ребекка, в панике глядя вверх, где за ее душу воевали два призрака. Она не могла не узнать мужчину, которого превратила в орудие, и теперь отчаянно боялась с ним встречи.
Всё это походило на сон. На страшный сон. Призраки бились, как две хищные птицы, готовые выклевать друг другу глаза. То сталкивались в воздухе, молотя, куда придется, то разлетались в стороны, но лишь для того, чтобы броситься в атаку снова. Я смотрела на них, как зачарованная, не в силах оторвать глаз. Жуткое зрелище. Но в то же время завораживающее. Пугающее и невероятное!
– Убирайтесь же! Вон! – вновь приказал отец лорду с Мюрреем.
Не дождавшись ответа, подхватил с дивана бедняжку Таю и впихнул Его сиятельству. Тот, к счастью, сориентировался молниеносно, прижал девушку к себе и бросился к выходу. Но на пороге остановился.
– Ева! Скорее!
– Нет! – отрезал отец. – Мне нужна ее магия!
Магия? Ах, да! Он же говорил, что члены нашей семьи способны справляться с призраками. Уж не поэтому ли я видела мерцающего Паркера? И маленькую Мати?
– Мюррей, не стойте, как пень! – я подтолкнула позеленевшего от переизбытка впечатлений дворецкого и глянула на отца. – Что делать?
Он не ответил. Взял за руку и развернул лицом к призракам.
Картина изменилась. Гертруда с Голкомбом, по-прежнему, бились. Рьяно и беспощадно. Но теперь появились искры. Они летели от противников, обильно осыпая кричащую Ребекку. Она больше не призывала на помощь. Извергала проклятья на всех, кого могла вспомнить. Особенно доставалось мне и лорду, пусть последний и покинул «поле боя». Впрочем, вряд ли он далеко. Может, и слышит «пожелания» женушки.
– Хватит! – отец поднял свободную руку – ладонью вперед.
В моей груди закрутился смерч. Он набирал обороты, высасывая энергию. Я не видела комнату. Только Ребекку и призраков. Все остальное поглотила тьма. Я не чувствовала ног. Однако держалась стойко, подчиняясь воле отца. Он тянул мою магию. Как? Я не представляла. Лишь ощущала физически, как смерч передает мою силу дальше. Да и не важен способ. Главное, он работал.
Призраки остановились, прислушиваясь к звукам, доступным им одним. Но вдруг взвыли, напоминая двух волков, голосящих в зимней ночи. Голкомб схватился за горло, словно не привидение, а человек, оставшийся без воздуха. Гертруда закрутилась волчком, перестав ориентироваться в пространстве.
– Верни девушку! – приказал отец.
Но старуха не сдавалась. Бесновалась и вопила, как одержимая.
Тогда он обратился ко мне:
– Постарайся вытащить служанку, иначе ей конец.
Отдал приказ, но не потрудился объяснить, что именно делать. Предполагалось, что додумаюсь сама. Но я не знала, не понимала. Едва сдерживала крик. Если не получится, смерть милой девочки Эллис останется на моей совести. А потом… потом сработали врожденные инстинкты. Пальцы сами потянулись к Гертруде. Скрючились, будто намеривались вырвать гадкой старухе сердце. Хотя откуда оно у призрака?…
– Мне нужна Эллис!
Прозвучало грозно. Совершенно не свойственно обеим Евам. Ни новой, ни, тем более, старой. Скорее, в духе моей матушки.
Безумие, но я увидела юную горничную. Не здесь, а в иной плоскости. Она, озираясь, шла по второму этажу особняка. Нашего особняка, без сомнения. Но в то же время другого. Черно-белого. Стены обветшали, покрылись плесенью, а кое-где пошли трещинами, словно минул не один десяток лет. Единственным цветным – живым! – «пятном» оставалась сама Эллис. Лицо побледнело, но не утратило красок. Девчонка ступала бесшумно, страшась не нарушить мертвую тишину. Она отчаянно искала выход, но не находила. Коридор второго этажа не заканчивался. Ни намека на лестницу. Только бесконечная прямая и сотни запертых дверей.
Откуда я всё это знала? Просто знала, и всё.
– Эллис, – позвала я. – Пора домой, девочка.
Она остановилась. Прижала ладони к щекам.
– Ми-ми-миледи? – спросила шепотом.
Вместо ответа я протянула к ней руку и…
Грохот потряс весь особняк. Лампы мигнули, но не погасли. Уши заложила от истошного вопля Гертруды. Она носилась по гостиной, словно воздушный шар, теряющий воздух. Но едва ли я на нее смотрела. Взгляд приковался к девичьей фигурке под ногами.
Эллис! У меня, правда, получилось?!
Но жива ли она?
– Ева, держись! – скомандовал отец, крепче сжимая мою руку.
Я всё-таки посмотрела на Гертруду. Она, голося, летела к Ребекке. Потеряв Эллис, нуждалась в новой жертве. Самой желанной жертве! Отцу пришлось призвать на помощь все наши магические резервы, чтобы остановить старуху. Увы, усилия не помогали. Гертруда лишь замедлилась, однако расстояние между ней и Ребеккой сокращалось.
Тогда отец пошел ва-банк. Я поняла, что он намерен сделать, и считала затею опасной, но не смогла воспротивиться. Не получилось издать и звука в знак протеста.
Три крика слились в один: Гертруды, Голкомба и Ребекки. Три крика: отчаянья, ликования и ужаса. Всё произошло слишком быстро. Отец таки совладал с мерзкой старухой. Но чтобы победить, пришлось ослабить хват, который не позволял призраку Голкомба сдвинуться с места. Послабления хватило, чтобы предатель добился своего. Рванул вниз… и… и…
– Убирайтесь! Вам здесь не место! – приказал отец.
Последнее, что я увидела, был пустой стул, на котором секунду назад сидела Ребекка…
* * *
– Я понимал, что рискую. Но ваш покойный помощник лишь желал женщину, которая пообещала себя в обмен на «услуги». Эта мысль сводила его с ума при жизни и, подозреваю, была последней перед смертью. Отсюда и одержимость. А леди Гертруда хотела заполучить Ребекку, чтобы стать еще сильнее. Этого нельзя было допустить любым способом.
Мы находились в библиотеке вчетвером: отец, лорд и я сидели за чайным столиком, Мюррей нам прислуживал, подливая горячий ароматный кофе. Тая и Эллис мирно спали. Каждая в своей комнате. Отец осмотрел обеих и заверил, что их жизни ничего не угрожает. Гертруда не успела всерьез навредить последней похищенной девушке. Что до сестры лорда, обряд помог. Хотя и не излечил полностью. Наша с Ребеккой связь – не то же самое, что было у отца с дядей Еремиром. Смерть отступила, но теперь Тае грозила подверженность всем недугам подряд. Нас это не слишком расстроило. В конце концов, есть укрепляющие здоровье настойки.
– Ребекку можно вернуть? – спросил лорд.
Отец отрицательно качнул головой.
– Призраки ушли. Господин Голкомб в компании вашей жены. Теперь они все недосягаемы. Но я бы не советовал вам, милорд, оставаться в доме. Здесь все пропиталось их злобой. Для большинства людей это неопасно, но для вас пагубно.
Лорд не отреагировал на предупреждение.
– Получается, Ребекка мертва… Но что же теперь делать?
– Это ваша проблема. Но я предпочту, чтобы вы решали ее без участия моей дочери. Ева достаточно вам помогала, рискуя собой. Расплатитесь за ее «услуги». Купите магазин, как обещали. Только далеко от столицы. А лучше и вовсе в другой империи. Здесь репутация уничтожена. К тому же, в любой момент Еву вновь могут принять за Ребекку, а это создаст дополнительные трудности.
Лорд кивнул, признавая правоту гостя.
– Я больше не подвергну Еву опасности. Даю слово, – он устало потер переносицу. – Но объясните, почему Гертруда упорствовала, оставалась в доме? Из-за самоубийства? Не могла обрести покой?
– Не могла, – подтвердил отец. – Но по другой причине. Осталось незаконченное дело. Убив себя, она пыталась навредить вам. Для того и написала письмо.
«Умерла на своих условиях», – пронеслось у меня в голове. На память пришло видение. Гертруда смотрела в окно на зимний ночной пейзаж и нисколько не страшилась смерти. Потому что сама всё спланировала и верила, что ее действия погубят и Патрика.
– Письмо! – воскликнул, тем временем, лорд. – Я его в глаза не видел. Получается, Брант им не воспользовалась? Или его забрал кто-то другой?
За его спиной сконфуженно крякнул Мюррей.
– Простите, милорд, – произнес он, глядя в пол. – Это я. Я забрал то письмо.
В библиотеке повисла тишина. Лорд взирал на дворецкого, будто впервые видел, а тот переминался с ноги на ногу.
– Понимаете, я… я просто по коридору шел. Рано утром. И вдруг почудилось, что в комнате Элизы… в смысле, Брант, ветер гуляет. А откуда ж там быть сквозняку? Если только Брант – а она тогда выходной брала – окно закрыть забыла. Вот я и проверил. Вошел, а на кровати письмо лежит. То есть, краешек из-под подушки торчит. Ну я и… Ох, милорд, сам не знаю, что меня тогда дернуло прочесть.
О! Вот на этот вопрос я знала ответ. Мюррей давно неровно дышит к Брант. Захотелось узнать, что за тайны у зазнобы. Возможно, никакого сквозняка и не было в помине, а дворецкий просто воспользовался возможностью посидеть в спальне Брант, словно это помогло бы почувствовать себя ближе к ней.
На лице лорда расцвело выражение абсолютной растерянности.
– И… и… что т-т-там бы-было? В пи-письме?
– Всё и было, – выдал Мюррей, пряча руки за спиной. – Что это вы, дескать, струю леди до самоубийства довели. Ну и про Полин. Что не кормилица она вам, а… а…
– И что вы сделали? – спросил Мюррея отец, пока лорд судорожно глотал воздух, словно рыба, выброшенная на сушу.
Мюррей передернул плечами.
– К Полин пошел. Вместе мы проверили леди Флеминг. Она уж холодная была. Полин не хотела скандала. Забрала бокал с остатками яда. Я не препятствовал.
– А как же тело? – удивился отец. – Его не осматривал доктор? Или он настолько бездарен, что не сумел отличить отравление от сердечной болезни?
– Дык доктор того… – Мюррей раскраснелся от смущения. – К Полин был не равнодушен. Вот и сказал всем, что она велела. Сердце подвело старую леди, и все дела.
Лорд всплеснул руками, полностью утратив дар речи. Я его понимала. Ну и история! А Мюррей хорош! Столько лет знать правду о происхождении хозяина, и помалкивать!
Дворецкий будто прочел мои мысли.
– Простите, милорд. Но я посчитал, что надо оставить всё, как есть. И вообще, нехорошее дело старая леди удумала. И себя сгубила, и…
Мюррей неловко примолк, и нить беседы вновь взял в руки мой отец.
– Милорд, советую списать смерть помощника на призрака. Скажите констеблям, что господин Голкомб погиб, сражаясь с духом и защищая остальных обитателей особняка.
