Текст книги "Профессия: королева (СИ)"
Автор книги: Анна Стриковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Глава 10, в которой героиня начинает играть роль королевы
Горничная увлекла меня в давешний будуар, где уже было разложено платье. Утреннее, для официальных завтраков: фисташковый шелк с кружевами цвета экрю. Пока я перебиралась из ночной рубашки в белье, Лизет знакомила меня с планом торжеств:
– Сейчас вы завтракаете с королем и вашим батюшкой. Это прощальный завтрак. Герцог покидает нас и возвращается в герцогство. Потом вы принимаете делегацию от крестьян нашей страны.
Ага, в том же платье, оно подходит. Можно не переодеваться.
– Затем вас будут приветствовать представители армии. Состоится парад.
На парад придется надеть что-то подходящее. Лизет подсказала:
– Возможно, подойдут синее шелковое с гербами или стальное.
– Стальное. Не люблю гербов на платье. Далее?
– Торжественный обед с представителями торговых гильдий.
– Тогда стальное отменяется. Красное бархатное с меховыми вставками. Его же и на парад, нечего столько раз на дню тратить время на переодевания.
– Затем прогулка по городу в открытой коляске. Могу порекомендовать зеленое суконное. На всякий случай возьмите с собой зеленую стеганую накидку и плащ. Дождя не будет, но ветер может подняться.
– Хорошо. А вечером?
– О, вечером бал. Вы открываете его в атласном платье цвета увядшей розы. Оно вам так идет!
Если бы я не знала о чем речь, то обиделась бы. Но платье действительно было великолепно.
Все эти разговоры о тряпках меня отвлекли от переживаний, а после того, как я приняла ванну, вообще полегчало. Завтракать отправилась собранная и готовая ко всему. Столовая, где это должно было происходить, относилась к внешней части личных королевских покоев. Отделана она была как домик для Барби: бледно-розовый фон и ярко-розовые розочки в товарных количествах. Жуть жуткая. Надо будет сменить оформление, а то раздражает. Но сейчас обстановка показалась мне уместной: самое время изобразить Барби перед папой-герцогом.
Король уже ждал меня и усадил рядом с собой, сказав на ухо:
– Старайтесь молчать, улыбайтесь, и ничего не бойтесь. Через полчаса герцог отбывает, и, я надеюсь, мы его больше не увидим, по крайней мере в ближайшие два года.
Я кивнула, соглашаясь, и в тот же момент в столовую вошел Истар в сопровождении барона. За ними на некотором отдалении шел наш маг. Все уселись за один стол, маги на одном конце, правители на другом. Алиенор зажали между “отцом” и “мужем”.
Забавно. Оба являются ими только формально.
Герцог внимательно осмотрел дочь, остался доволен и разразился очередной речью. Он, видите ли, счастлив видеть свою доченьку замужем и надеется на скорое появление наследника. И вот это содержание мужик умудрился растянуть минут на двадцать пять.
Каждый раз одно и то же, стоит только ему появиться. Он что, нанялся терзать наши уши? А покороче, конспективно, нельзя? Если бы я не имела предубеждения раньше, то возненавидела бы его теперь как раз за эти длинные пустопорожние речи. Завтракать пришел? Тогда ешь и не мешай другим!
Король меня в этом отношении порадовал. Ответил кратко и по существу. Мол, все счастливы, завтрак стынет, подкрепитесь, дорогой тесть, перед дальней дорогой. Пока они обменивались любезностями, я изображала блондинку: улыбалась и строила глазки всем подряд, не забывая наворачивать омлет, ветчину и прочие вкусности. Похоже, роль сладкой идиотки мне удалась, потому что герцог поглядывал на меня с глубоким удовлетворением. По его мнению, все идет по плану. Пусть и дальше остается в этом приятном заблуждении.
После завтрака он обнял меня, Таргелена, поручкался с магами и торжественно удалился. Мы пошли его провожать на балкон и имели счастье полюбоваться, как кортеж исчезает в утреннем мареве. После чего безо всякой подготовки меня потащили общаться с представителями крестьянства, которые собрались во внутреннем дворе.
Наряженные в национальные одежды, которые, как подозреваю, существуют исключительно для таких случаев, богатые фермеры приветствовали короля и королеву. Они вручили нам плоды земли и своих трудов. Отлично, на кухне им всем найдется место.
Я поступила так, как должна была Энн Хатауэй в фильме про принцессу. Обошла всех, рассмотрела дары и выразила радость от того, что в моем королевстве такие замечательные крестьяне, которые выращивают такие прекрасные продукты. Некоторые пришли с детьми, каждого из которых я погладила по головке и спросила как зовут. Хорошо, что никто не догадался притащить сюда живых животных.
Король шел за мной и улыбался. От гордости его просто распирало. Или это мне только кажется?
После приема во дворе я побежала переодеваться в красное платье, затем в зеленое и наконец в то, которое цвета увядшей розы: бледно-желтое с легким розоватым отливом.
Все остальные дни недели торжеств так и продолжали окрашиваться для меня в цвета платьев для различных случаев. Моя работа оказалась на удивление простой: “улыбаемся и машем”, но утомительной. До ежевечерних балов я с трудом доползала, но приходилось в обязательном порядке танцевать хотя бы по три танца, два из которых непременно с королем: первый и последний, а на деле выходило по пять-семь. К финалу ноги меня уже не держали. Добравшись до спальни, я падала и засыпала как убитая. Таргелен приходил позже, ложился рядом абсолютно беззвучно, так, что я не слышала, но каждое утро находила его рядом.
Проснувшись, мы дружно оборудовали видимость супружеской жизни и ожидали приветствия подданных, между делом обсуждая события прошедшего дня. Разговаривать с Таргеленом об отвлеченных вещах и текущих событиях оказалось неожиданно приятно и интересно. Король отвечал на возникшие у меня по ходу дела вопросы, а заодно выяснял мое мнение обо всех людях, с которыми я за день успела пообщаться.
Я старалась передать ему свое впечатление, например: этот господин кажется рубахой-парнем, простым и искренним, но что-то меня смущают его руки, слишком нервные. Или: эта дама кажется стервой, но на самом деле так она маскирует неуверенность в себе. Похоже, ему действительно было интересно, кое-что он даже записывал, для чего прятал в кармане халата блокнот и карандаш. В общем, наши утра проходили с пользой. По сути, это было единственное время в течение дня, когда мы оставались наедине. Я все ждала, когда он приступит к обещанному серьезному разговору, прикидывала его и так, и этак, но король все откладывал этот момент, предпочитая обсуждать дела текущие.
В сущности, я не была на него за это в обиде. Заставить меня выполнять супружеский долг Таргелен больше не пытался, в результате чего между нами установились неплохие отношения. Я бы назвала их партнерскими.
С той памятной ночи король меня фруктами не кормил, да и не видела я больше тех самых сливо-абрикосов, на которые грешила, что они вызвали то неестественное для меня безумное желание, с которым с трудом удалось справиться. Теперь я самостоятельно потребляла содержимое фруктовой корзинки, выбирая знакомые яблоки и груши, и чувствовала себя при этом в полной безопасности.
Наконец свадебная неделя закончилась, и все вздохнули с облегчением. Двери, через которую к нам в спальню по утрам врывался народ, была наглухо задраена. Теперь ее откроют только когда родится наследник, чего в ближайшем будущем трудно было ожидать: я не дева Мария, беспорочное зачатие не моя стезя.
***
Где-то в середине безумной свадебной недели в кабинете короля глубокой ночью.
Снова напротив друг друга за столом сидели король и его маг, перед ними стояла бутылка вина, бокалы и тарелка с закуской: рулетиками из ветчины с разными начинками. Но еда и выпивка были только предлогом, мужчинам надо было поговорить.
– Кого ты мне подсунул, Ангер, – спросил король усталым голосом.
– А что конкретно тебя не устраивает? – ответил хитрый маг вопросом на вопрос, – Твоя жена красива настолько, что все подданные на нее слюной капают, умна как совет министров, а главное, целиком на твоей стороне против герцога. Что не так?
– Она монстр. Настоящий. Стерва, каких свет не видывал. Я так больше не могу. – Ну, – протянул осторожный маг, – Насчет монстра я тебя предупреждал и ты, вроде, был не против. Да и выбора особо не было: этот трюк с обменом сущностями можно проводить не более одного раза, второго тело просто не выдержит.
Король тяжело вздохнул, затем признался:
– Да я не в обиде. Она прекрасна. Фантастическое создание, от которого легко последний ум потерять. Но что она творит! Тебе бы и в голову не пришло. Что-то феерическое. А я чувствую себя полным идиотом. Не понимаю, как я еще умудряюсь сдерживаться и не убить ни ее, ни себя.
Маг от души удивился:
– А мне казалось, вы нашли общий язык. По крайней мере первая брачная ночь у вас прошла...ммм... продуктивно. Кровь-то на простыне была ее. Или нет?
Король вдруг вскочил, вскочил и маг. Таргелен приблизился к другу, схватил за грудки и гневно зашипел:
– Ты издеваешься?
Затем оттолкнул Ангера, сделал шаг назад и отвернулся. Пробормотал как бы про себя:
– Если ты поклянешься на своем кольце никогда никому об этом не говорить, я тебе расскажу, как у нас ночь прошла.
– Да можешь ничего мне не рассказывать! Простыня в сокровищнице, народ ликует, что мне еще нужно знать?
– Тебе не нужно. А мне нужен хороший совет.
Маг взялся за свое кольцо – символ принадлежности к гильдии и произнес слова традиционной клятвы. Камень в оправе вспыхнул синим огнем, подтверждая, что клятва принята. Увидев вспышку. Таргелен вернулся на свое место. Ангер тоже присел, готовый вскочить в любую минуту. Но король уже успокоился.
– Не было у нас ничего. Она меня к себе не подпустила. Наговорила разного, такого, за что ее стоило просто придушить, заставила чувствовать себя дураком, затем проткнула себе ногу ножичком для фруктов и испачкала простыню.
– А потом?
– Потом завернулась в одеяло как в кокон и заснула с чувством выполненного долга.
– А сам долг, выходит, проигнорировала?
Тут маг решил напомнить королю о совершенно упущенном из виду обстоятельстве.
– Тарг, а что же ты сиртайей ее не угостил? Я своей рукой положил вам целых пять штук.
– Потому что идиот! Она на меня так смотрела и такое говорила... Я настолько обалдел, что забыл про сиртайю. А когда вспомнил, было уже поздно. Да и как в разгар баталии было совать ей фрукты?
– Сказал бы: успокойтесь, дорогая, скушайте лучше эту вкусняшку.
– Потом я это тоже сообразил. Все мы задним умом крепки. А в опочивальне только и думал, как мне сдержаться и никого не убить. Зато утром я ей сиртайю все-таки всунул. И сам съел, как придурок.
– Это была тонкая месть?
– Это был полный кретинизм! После того, как вы все ушли, меня позвали на прощальную аудиенцию с герцогом и мне пришлось пойти. Что уж он там говорил... Я все время должен был сдерживаться, чтобы на него не кинуться и не изнасиловать.
Глаза у Ангера сначала полезли на лоб, затем сально заблестели:
– А потом? Ну ясно, к своей жене ты не вернулся. Нашел служаночку и...
В ответе короля вместо законного гнева прозвучали усталость и опустошение.
– Как ты себе это представляешь? Если бы пошел слух, что я изменил королеве сразу же после первой брачной ночи...
– Да, нехорошо, – согласился маг, – И как ты справился?
– Самоудовлетворение еще никто не отменял. Теперь я только им и пробавляюсь.
– А она?
– Она спит. Вот сейчас приду в спальню и увижу кокон из одеяла, а из него торчит макушка. А утром она проснется и мы будем вежливо разговаривать, как старые приятели, пока нас не придут будить.
– А снова угостить ее сиртайей ты не пробовал?
– Нет. Во-первых, мне кажется, она что-то заподозрила и ее больше в рот не возьмет. А во-вторых сиртайи нет, кончилась.
Ангер только руками развел:
Тарг, если сиртайи нет на дворцовой кухне, это не значит, что ее не существует в природе. Давай я схожу в город, куплю сколько надо. Дорого, конечно, не сезон, но надо же выйти из положения.
Чтобы подданные шептались, что у короля с королевой ничего без сиртайи не получается? Нет уж. Теперь до нового урожая. А главное, Ангер, ее трясет от моего прикосновения. Что это – страх или отвращение, я так и не понял.
Маг хотел выразить сочувствие, но вместо этого непроизвольно хихикнул. Затем, пока король не успел это заметить и разозлиться, снова взял серьезный тон.
– И ты ждешь от меня совет что тебе с ней делать? Честно? Не знаю. Приручать, наверное. Дай ей то, чего она хочет больше всего, и будь при этом рядом.
– А хочет она...
Ангер коварно усмехнулся:
– Возможности вмешиваться в дела государства. Очень амбициозная дама твоя дорогая супруга. Да не бойся так, ничего страшного не случится. Она не дура, дров с ходу не наломает. А если захочет несбыточного... Всегда можно сослаться на закон, который запрещает делать так, как ей вздумалось. Главное, чтобы ты был всегда рядом и она к тебе привыкла. А там воспользуйся моментом.
Король сжал кулаки и покачал головой.
– Тебе хорошо говорить. Быть рядом и не иметь возможности даже дотронуться. Я с ума сойду.
***
Меня не оставили в помпезной королевской опочивальне, а переселили во внутренние покои. Королеве, как и королю, полагались свои: гостиная, малая гостиная, два кабинета, большой и малый, будуар, гардеробная и туалетная (не путать с санузлом!), а также спальня и роскошная ванная. В основном мои помещения были отделаны в светлых спокойных тонах. Например, моя спальня была смешением палевого и бледно розового, с добавлением серебра, а малая гостиная была решена в травянисто-зеленых и сливочных тонах
Не все понравилось, но я не торопилась что-либо менять, только убрала в шкафы наиболее, на мой взгляд, уродливые безделушки, велела снять пару картин, да ту Барби-комнату приказала полностью переделать и оформить в золотисто-медовой гамме.
Существовали еще внешние покои общего пользования для короля и королевы. К ним относились многочисленные гостиные, библиотека, каминный зал, бильярдная (здесь есть бильярд, правда, не совсем такой, к какому мы привыкли), оружейная, несколько залов непонятного назначения и две столовые: большая для приемов и малая. Сюда не допускали посетителей иначе как лично приглашенных королем. И слуги здесь были проверенные и отлично вышколенные.
Еще во дворце были парадные залы, они занимали весь первый этаж. Целое крыло было отдано под министерства, там сидели чиновники, располагались кабинеты государственных служащих высшего ранга. В отдельных флигелях находились дворцовые службы: кухня, хранилища, кордегардия и многое другое. Слуги жили на чердаке, вернее, в мансардном этаже.
Со всем этим мне еще только предстояло познакомиться, а вот мой постоянный штат оказался практически тем же, каким был во время обучения. Добавилась пара фрейлин и пяток пажей. Одной из фрейлин оказалась моя учительница литературы, чему я обрадовалась.
Но вот добавление к моему обществу от папаши-герцога я одобрить не могла. С их появлением моя жизнь превратилась в кошмар.
Первым номером в списке злодеев шел барон Лизаменд. Впечатление у меня от него сложилось преотвратное. Напыщенный, самодовольный индюк, зануда, который только одно делает профессионально: ест мозг. К счастью он не мог беспрепятственно видеть меня в любое время, мужчины, не состоящие в штате, на половину королевы допускались только в отведенные часы. Лизаменд же был всего-навсего представитель герцога при дворе короля Таргелена. Да и ранг его… Всего-навсего барон. Так что на его посещение этикет отводил не более получаса в день. Он имел возможность лицезреть меня ежедневно после завтрака.
Это время урод использовал для того, чтобы ездить по ушам: напоминать мне о задачах, поставленных передо мной папой-герцогом. Первая: в кратчайшие сроки родить наследника, вторая – регулярно присутствовать на заседаниях совета министров и не позволять им выносить вредные для герцогства решения.
“Какие решения?” – задала я вопрос, когда впервые об этом услышала. Барон вздохнул, горюя о том, что приходится иметь дело с тупой девицей, и озвучил инструкцию. Нельзя допустить усиления гарнизонов двух портов Каритти и Нераминии, а также посылки туда военных кораблей. А еще надо требовать от короля вывести гарнизон из крепости Овег.
Карту я успела изучить вдоль и поперек и прекрасно понимала, о каких стратегически важных пунктах шла речь. Порты находились в глубине заливов, отделявших Ремирену от материка, как раз на границе с герцогством, являлись оплотом против пиратства и контрабанды, а также сдерживали аппетиты герцога в этом регионе. А крепость перекрывала важнейший перевал на сухопутной границе. И вот эти точки барон просил меня ослабить. Пустить в ход мое влияние на короля, чтобы добиться своего: плакать, скандалить, умильно просить.
Я кивала и хлопала глазами, а в душе злобно хохотала. Обломись, теперь это мое королевство, и я собираюсь его усилить, а не ослаблять.
Но одним бароном мои страдания не заканчивались. В дополнение к нему мой папаша прислал даму, способную одним своим уксусным видом испортить настроение кому угодно. Меня эта стерва достала за один день. Кроме того, что она была отвратительной особой сама по себе, одновременно надменной и подобострастной, а еще крайне уксусной, я понимала, что передо мной соглядатай герцога.
Если барон допекал меня не более получаса в сутки, у госпожи Арсинил был на это целый день, к тому же она имела доступ в мои личные покои. В ее присутствии я вынуждена была молчать, включив режим “блондинко”... Не знаю, что стало бы, если бы она доложила герцогу, что его дочь ведет себя не как дурочка, а как адекватная, самостоятельная, властная женщина. Но спорить могу, ничего хорошего.
А вот король из моей жизни практически исчез. После того как я перебралась в свою спальню, мы перестали видеться наедине. Вообще. С одной стороны, леди с возу – пони легче. С другой... Он же обещал со мной поговорить и что-то мне объяснить. Я все еще жду...
На третий день ожидания я решила выполнить поручение барона и поприсутствовать на совете министров. По закону королева имеет такое право, а по этикету это единственное место, кроме отхожего, куда я могу пойти без сопровождения. Ну, до дверей меня проводили две фрейлины, а внутрь я вошла одна.
Глава 11, в которой героиня занимается государственными делами
Совет Министров собирался в огромном зале с маленькими окнами под самым потолком. Стены здесь были обшиты темными деревянными панелями, украшенными резьбой. Величественно, но мрачно. А еще темно.
Освещением служили чаши с магическим огнем. Такие я видела в охотничьем замке, ими освещались служебные помещения: слишком мертвенный свет они давали.
Короля не было. Я-то надеялась здесь его встретить и наконец поговорить, но Таргелен, как выяснилось, не баловал своих министров своим присутствием, регулярно уклоняясь от исполнения своих обязанностей правящего монарха.
Не знаю, где он шлялся. Я бы на его месте не стала пропускать заседания, на которых, возможно, решается судьба его государства. За чиновниками нужен глаз да глаз, иначе вместо пользы они начнут приносить вред, а там “по камушку, по кирпичику” и всю страну растащат.
Министры при виде меня страшно удивились, но виду не подали. Премьер вежливо пригласил присесть на королевское место и задал резонный вопрос: “Что вам угодно, Ваше Величество?” Звучало это как будто меня спрашивали, а что я тут потеряла? Да по сути так оно и было. Королева женщина, а баба суть существо неразумное, на Совете Министров делать ей нечего.
Я выдала самую свою любезную улыбку, похлопала глазками, изображая “блондинко»” и попросила разрешения поприсутствовать и послушать. Мол, меня об этом папа просил. А что? Имею право.
У них не было выбора: пришлось терпеть. Но стесняться меня они и не подумали, заседание шло своим чередом.
Обсуждался вопрос, повышать ли налоги на недвижимость или вводить налог на роскошь. Знакомая тема. У меня есть по этому поводу свое мнение, но выражать его я погожу. Похоже, оба варианта министров не устраивали.
Сначала все склонялись к увеличению налога на роскошь, только вот облагать им именитое дворянство никто не собирался. Пусть купцы и ремесленники платят. Потом сообразили, что денег это не даст, купцы и ремесленники замками, охотничьими угодьями и драгоценностями не интересуются, и начали обсуждать альтернативное предложение. Дискуссия дрейфовала в сторону увеличения налога на нежилые строения, к которым, как выяснилось, относятся, мыльни, сараи, конюшни и уличные туалеты.
Дачные сортиры обложить хотят, ага. А вот магазин, находящийся в жилом доме, под эту рубрику не подпадает. Офигеть, если честно. Я сидела тихо как мышка, но в моем присутствии решение принять побоялись. Видно, заметили что-то в глазах.
Потом обсуждался вопрос о поставках для армии, затем об освещении городов в ночное время. Министры говорили, перебивая друг друга. Скоро они перестали обращать на меня внимание и начали орать, стараясь горлом взять то, что не поддавалось рассуждению и убеждению.
Мне это напомнило начало моей трудовой деятельности. Был у меня начальник, который обожал собирать совещания и заседать часами по любому поводу. Времени уходила прорва, толка не было никакого. Зато все между собой собачились кто во что горазд. Тут происходило ровно то же самое.
В общем, то, что короля не было на месте, оказалось даже хорошо. Я полюбовалась на министров, так сказать, а-натюрель, в естественной среде обитания. Перед королевским местом, куда меня усадили, стоял удобный пюпитр, а в нем нашлись листы бумаги и чернильные палочки, так что я не зря провела время. Делала заметки, составляла план работы. Со стороны это должно было выглядеть так, что королева со скуки завитушки рисует.
Очень быстро стало ясно, что для квалифицированного вмешательства в дела государства мне нужны данные и хороший бухгалтер из тех, что с правами аудитора, потому что кумовство и коррупция цветут здесь махровым цветом, а законностью и не пахнет. О разделении властей в Ремирене не слыхивали. Интересно, как к этому относится мой так называемый муж?
Можно сделать вывод: мой поход не был полностью безуспешным. Я узнала, как здесь работа поставлена и поняла: надо менять, причем все. Сделанные мною по ходу записи еще пригодятся при реорганизации.
Когда совет завершился, не приняв решения ни по одному вопросу, я вернулась в свои покои. Госпожа Арсинил пристала ко мне: зачем я ходила на совет министров. Я сослалась на барона: таково переданное им повеление моего батюшки.
На следующий день я опять пошла на Совет, все еще надеясь отловить там моего мужа. Должны же были ему донести, куда его супруга таскается?
Если и доложили, то он это проигнорировал. Король снова блистательно отсутствовал.
Меня снова встретили искренним изумлением, но к этому я уже привыкла. Села на место и махнула рукой: мол, давайте. валяйте, заседайте, я посижу послушаю. Премьер поулыбался, а затем все вернулись к текущей повестке дня.
Меня удивило то, что никто не стал возвращаться к нерешенным вопросам. Озвучили новые: уменьшение финансирования школ, набор рекрутов и закупки заморских товаров для дворцового ведомства.
Все повторилось: я молчала, все вопили, вопросы не решались. Два министра чуть не подрались, остальные их разнимали. Полный дурдом. Несмотря на это, удалось узнать много нового и интересного. Я опять делала заметки. По окончании заседания, как и в прошлый раз, не стала брать листки с собой, чтобы не соблазнять Арсинил, а спрятала их внутри пюпитра. Даже если бы кто-то нашел мои заметки, то прочесть написанное по-русски ему вряд ли под силу.
Придя в третий раз, я увидела, что мое место занято. Наконец-то! Там сидел король и с интересом перебирал листочки. Мои листочки! Что он в них понимает, раз по-русски читать не умеет? И вообще, дала бы в лоб этому бездельнику, который манкирует заседаниями собственного совета министров, но при людях неудобно.
Я вошла, поздоровалась с народом и направилась к супругу, мрачно на меня смотревшему. Я кивнула ему, села рядом и приготовилась слушать. Но как только премьер огласил повестку дня, где не было ни одного из не решенных ранее вопросов, все новые, Таргелен встал и объявил, что сегодня заседания не будет, оно переносится на завтра. Почему? Зачем? Я планировала послушать этих жуликов!
Я думала, кто-то станет возражать или хотя бы уточнит, что король имеет в виду. Ничего подобного! Министры быстренько собрали свои бумаги и вышли. Мы остались одни. Я хотела задать вопрос, и не один, но король меня опередил:
– Дорогая, могу я поинтересоваться, зачем вы стали посещать совет моих министров? Что вы здесь искали?
– Не что, а кого. Вас. И, как видите, нашла.
Он вдруг смутился. Ну да, обещал мне разговор после свадебных торжеств, а сам прячется. Но тут Таргелен поднял голову и посмотрел мне в глаза:
– У вас есть ко мне срочное дело или какой-то неразрешимый вопрос?
То есть от серьезного разговора он решил отмазаться. Ну ничего, срочное дело у меня найдется. Как ни странно, к этому вопросу я была готова.
– Есть. Герцог прислал мне статс-даму, свою шпионку. Если барона я худо-бедно терплю, то эту дамочку терпеть уже нет сил. Есть ли какой-то законный способ выгнать ее туда, откуда пришла?
Я надеялась, что он мне поможет, но, как видно, напрасно. Таргелен смутился.
– Простите, Алиенор, ничем не могу помочь. Она не моя подданная, она ваша статс-дама. Выгнать ее можете только вы, но за серьезную провинность. Иначе ее придется вернуть с извинениями.
Понятно. Во всем и всегда приходится рассчитывать только на себя. Пусть хоть информацией поделится.
– А что сойдет за серьезную провинность?
– Шпионаж, воровство и убийство, но только доказанные. А также более легкие, но тоже позорные поступки: если в ваше отсутствие она будет рыться в ваших вещах, например. Это может сойти как за воровство, так и за шпионаж. Если ее застукают с чужим мужем...
Чужой муж не подойдет: где его возьмешь-то, да еще для этой уксусной дамочки? А вот рыться в моих вещах… План родился мгновенно. Как раз вчера я изучала в своем кабинете одну подходящую штучку...
– Я все поняла. Тогда, если вы не можете помочь с Арсинил, то устройте мне встречу наедине с Ангером. У меня появились кое-какие идеи. Убивать мы ей не позволим, а все остальное...
Он внимательно посмотрел мне в глаза и сказал неожиданно:
– Горжусь Вами, Алиенор. Я боялся, что бы будете жаловаться и просить, но вы, кажется, уже придумали решение. Ни у кого нет такой королевы. Да, хотел спросить: это ваше?
И протянул мне мои собственные записи.
– Мое. Я делала заметки, слушая ваших министров.
– Наших, Алиенор. Они теперь и ваши тоже. А записи... Вы их делали на своем языке, я понял. Но... если бы их увидел чужой, как объяснить...
Эх, парень, я уже сто раз успела об этом подумать.
– Можно сказать, что это тайный шифр королевы. Это, кстати, будет правдой.
– Прекрасная мысль. Но все же не разбрасывайте свои листки, держите при себе. Вы знаете, какие о вас ходят слухи? Все сходятся в том, что королева прекрасна как день. С этим не поспоришь. А дальше... Целый веер мнений, от “невероятно умна” до ”умственно отсталая”. Я разделяю первое, дорогая, но не стоит давать лишней пищи пересудам. Да, слуги вас уже обожают. Мне об этом сообщил мой собственный камердинер. Сказал, вы никогда не орете на прислугу, не ругаете напрасно, а за труд благодарите. На словах, но им все равно приятно.
Да, денег я людям лишний раз не даю, но на спасибо не скуплюсь. Получается, меня любят просто за то, что я нормальная. Странные люди. Зачем орать на слуг, если они отлично справляются со своими обязанностями? Разве трудно сказать спасибо, если человек сделал хорошо для тебя? А вот если бы кто-то проштрафился, он бы жизни не рад был. Пока такого не случалось, но это пока...
Но и тут я орать не стану, тихим голосом допеку. Вежливо объясню, в чем их ошибка... Была у меня одна непослушная сотрудница. Я дала ей указания, а она их не выполнила, да еще попыталась мне соврать. Потом рассказывала сослуживцам: “Элеонора Игоревна не кричала, матом не ругалась, но лучше бы она меня побила”. Вот это, я считаю, высший пилотаж.
Но, возможно, я здесь одна такая? Говорят, прежняя Алиенор на слуг орала только так....
Король же не понял, почему я не отвечаю.
– Вы молчите, Алиенор? Прошу, расскажите, что вы думаете о наших министрах?
– Честно? Мало хорошего.
– Почему? Все они были министрами еще у моего отца, он на них полагался.
Ага, помню я, Ангер рассказывал, каким замечательным правителем был папочка моего дорогого мужа. Если он полагался на этих людей… Неудивительно, что у него шло наперекосяк. Таргелен же не заметил выражения моего лица и продолжил:
– Вполне квалифицированные люди. У меня есть, конечно, сомнения в честности некоторых...
Тут я взвилась:
– Ваше Величество, вы шутите? О какой честности вообще идет речь? Ну да, возможно при вас они ведут себя скромнее. При мне же они тут раскрывались и цвели махровым цветом. Не стесняясь, обсуждали, как положить государственные деньги в свой карман, а сами развели тут курятник. В смысле “спихни ближнего и нагадь на нижнего”? – Король сдержанно рассмеялся, но мгоновенно снова стал серьезным. Я же с жаром продолжала, – И все это при мне. Вероятно, им донесли, что я умственно-отсталая...
Почему-то эта фраза Таргелена возмутила.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что они меня не стеснялись, как будто меня тут нет или я не способна ничего понять. Я в шоке! Это бардак, а не совет министров. Ни один вопрос не проработан, за три дня ни одно решение не принято. И очень хорошо, что не принято, потому что те решения, которые здесь обсуждались, не на благо страны, а во вред. Этими людьми движет жадность и желание урвать от государственного пирога.
Таргелен меня остановил:
– Алиенор, может быть вы что-то недопоняли? Вы же не из этого мира, могли не разобраться.
Недопоняла? Я сейчас убью кого-то! Это троечники вечно все поняли, но чего-то недопоняли. Я все поняла отлично! Если бы оставались неясности, постаралась бы их развеять. Экономические законы и принципы налогообложения – они как таблица Менделеева и законы Ньютона: едины для всего мироздания. Но объяснять это королю бесполезно. Скажу так:
– Ничего сверхъестественного тут не обсуждалось. Чтобы понять, о чем говорят ваши министры, моего образования и опыта хватает с избытком. И еще скажу: это ваши министры. Были бы мои – поубивала бы.
