Текст книги "Ласковый хищник"

Автор книги: Анна Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

2

Когда Джон закончил совещание с руководителем технологической группы, было около двух часов, и ему нужно было поторопиться, чтобы успеть пообедать в своем любимом итатьянском ресторанчике. Время ланча заканчивалось там в половине третьего. После этого от разговорчивого приветливого хозяина Джованни нельзя будет добиться ничего, кроме капучино с булочками, а Джон чувствовал, что очень голоден.

Войдя в ресторан, Джон с досадой заметил, что за его любимым столиком сидит Беверли и со скучающим видом ковыряется вилкой в салате. Не имея ни малейшего желания делить обеденное время с надоевшей любовницей-шпионкой, Джон быстро повернулся к ней спиной и сел за первый попавшийся столик. К нему сразу же подошла официантка.

– Что будете заказывать, мистер Войтович? – приветливо улыбнулась она.

– Как обычно, салат, пожалуйста, лазанью под соусом болоньез и потом капучино.

– Девушка, а я дождусь свой заказ? – услышал Джон, и только тут обратил внимание, что он не один за столиком.

Напротив него сидела миловидная шатенка лет тридцати пяти в строгом деловом костюме, который не очень ей шел. В Электронной долине, этом замкнутом сообществе, почти все знали друг друга, но Джон мог поклясться, что никогда раньше не видел эту особу. На столике перед незнакомкой лежала сегодняшняя университетская газета.

– Сейчас, секундочку, – извиняющимся тоном произнесла официантка и исчезла.

– Вы давно заказали? – поинтересовался Джон у соседки.

– Минут двадцать, – неохотно ответила та.

– Здесь всегда много народу в обед, – попытался продолжить беседу Джон, но женщина ответила ему молчанием, снова уткнувшись в газету.

Когда принесли заказ, Джон покачал головой.

– Сразу видно, что вы у нас недавно, – заметил он, снова обращаясь к своей соседке.

– Почему? – удивилась она.

– Вы заказали стейк, – вздохнул Джон.

– Что же в этом такого? – недоуменно спросила незнакомка.

– Все знают, что у Джованни прекрасный повар, настоящий итальянец, но он совершенно не умеет готовить стейки!

Соседка Джона хмыкнула и взялась за вилку и нож. Пока Джон расправлялся с нежнейшей лазаньей, шатенка безуспешно боролась с жестким куском пережаренного мяса. В конце концов она сдалась.

– Вы правы, – улыбнулась женщина Джону. – Я тут недавно, а стейк несъедобен.

Вместо ответа Джон подозвал официантку.

– Марианна, нехорошо вводить в заблуждение новеньких, – шутливо пожурил он ее. – Принесите мисс…

– Оттборо, Кэролайн Оттборо, – подсказала соседка.

– Принесите мисс Оттборо лазанью. И заберите этот стейк. Зачем вы только оставили его в меню?

Марианна улыбнулась.

– Хорошо, мистер Войтович. Но мы никак не можем переубедить повара, что то, что он делает, не называется стейком.

– Сейчас станет лучше, – тоном врача, успокаивающего пациента, произнес Джон. – Значит, вы Кэролайн? Меня зовут Джон.

– Очень приятно, – приветливо кивнула она.

– Я угадал, что вы здесь недавно? – снова спросил Джон.

– Да, я тут всего неделю.

– Работаете или учитесь? – Почти инстинктивно Джон решил польстить Кэролайн, сделав вид, будто не замечает, что она уже вышла из студенческого возраста.

– Хотите сказать, что учиться никогда не поздно? – парировала она, глядя Джону в глаза.

Тот смутился, не найдя что сказать. Выручила его лишь Марианна, принесшая Кэролайн лазанью. Кэролайн принялась за еду.

– Действительно очень неплохо, – похвалила она, скорее для того, чтобы разрядить обстановку.

– Могу спорить, вы медик! – снова принялся гадать Джон.

– Что вы! Иначе я сумела бы препарировать тот стейк! – улыбнулась Кэролайн.

Джон расхохотался.

– Два – ноль, мадам!

– Два – один, дам вам один балл за лазанью, – ответила Кэролайн.

– Не медик, так кто же? – не унимался Джон.

– Вы всегда так любопытны?

– Нет, но я исследователь, находить ответы на вопросы моя профессия! Мне за это платят.

– И вы думаете, за знания обо мне вы много получите?

– Почему-то мне кажется, что да, – ответил Джон серьезно.

Кэролайн смутилась, но сделала вид, что увлечена лазаньей.

– Я юрист, – сказала она наконец. – Приехала из Новой Англии. Еще вопросы?

– Вам здесь нравится?

– Пока не знаю, осваиваюсь.

Только Джон собирался задать следующий вопрос, как заметил, что к их столику подплыла Беверли. Не обращая внимания на Кэролайн, девушка погладила Джона по щеке.

– Я ждала тебя, милый…

– Я сегодня очень занят, – быстро ответил Джон, заметив, что Кэролайн окинула Беверли оценивающим взглядом.

– И ни минутки для бедной Бев? – Блондинка изящно развернулась, обнимая Джона за плечи и явно намереваясь присесть ему на колени.

– Ни минутки, – отрезал Джон.

Кэролайн уткнулась в свою тарелку, но он успел увидеть легкое презрение, мелькнувшее на ее лице.

– Позвони, – томно произнесла Беверли.

– Послушай, разве у тебя сегодня не назначена встреча? – почти грубо спросил Джон. – По-моему, тебе пора. – Он стряхнул с плеча руку девушки.

Большие глаза Беверли округлились.

– Ты меня прогоняешь? Смотри не пожалей! – Она топнула ногой и направилась к выходу из кафе.

Джон молчал, боясь взглянуть на Кэролайн. Ему вдруг стало невыносимо стыдно за Беверли и за свое поведение. Он с удивлением понял, что ему отнюдь не безразлично, что думает о нем женщина, с которой он познакомился всего полчаса назад. Джон давно не чувствовал ничего подобного, он часто пренебрегал мнением окружающих. Откуда это желание понравиться незнакомке? Она ведь даже не нравится ему внешне, разве что его привлекли ее явно острый ум и юмор. Как давно он не общался с женщиной на равных! От подобных мыслей его оторвала Кэролайн, прервав неловкое молчание.

– Что из местных десертов вы мне посоветуете?

– Десерты здесь не лучше стейков. По крайней мере, днем. – Джон замялся. – Если вы хотите попробовать кое-что по-настоящему вкусное, я бы пригласил вас сегодня поужинать в город, в один французский ресторан.

– Предупреждаю, – улыбнулась Кэролайн, – меня трудно удивить деликатесами. Мой дядя был шеф-поваром.

– Я все-таки рискну! Итак, в семь часов? Я заеду за вами на работу, – быстро произнес Джон, боясь, что Кэролайн передумает.

– Я заканчиваю в шесть, так что успею заехать домой переодеться. Вот мой адрес. – Она написала несколько слов на салфетке. – Приезжайте туда.

Кэролайн встала из-за стола. Джон развернул салфетку, он чувствовал легкое разочарование от того, что еще одна женщина сдалась без боя.

– Но здесь не указан номер квартиры! – заметил он.

– Я буду ждать вас у подъезда, – улыбнулась Кэролайн.

Вот так-то! Получил?! Будешь ждать, как мальчишка! – мысленно усмехнулся Джон, провожая Кэролайн взглядом.

Рабочий день, как всегда, пролетел незаметно. Приближающаяся триумфальная презентация новинки создавала в «Ситрониксе» настроение подобное предрождественскому, когда еще многое нужно успеть, но впереди ждет чудо рождественской ночи, когда могут сбыться даже самые заветные желания. И все же весь день Джон ловил себя на том, что помимо обычного в последнее время лихорадочного возбуждения испытывает еще и радостное волнение от предстоящего ужина с Кэролайн. Он ни на секунду не забывал о назначенном свидании и сам этому удивлялся.

Давно Джон не испытывал перед свиданием одновременно и восторг, и робость.

За прошедшие со смерти Хелен годы у него было немало женщин. Их связывали то скоротечные романы, легко возникающие в водовороте суматошной жизни, то длительные отношения, претерпевающие многочисленные метаморфозы от бурного увлечения до прочной дружбы. Джон никогда не добивался женщин и с легким сердцем отступался, если понравившаяся особа не выказывала ему расположения, даже если ее равнодушие было напускным и для счастливого продолжения их отношений от него требовались лишь слова формального признания. Сколько-нибудь значительные романы у него возникали лишь с теми, которые были доступны сразу, откликаясь на его знаки внимания без жеманства и притворства. Этого ему было вполне достаточно. Однако у таких отношений была и обратная сторона. Джон так же легко расставался со своими спутницами, часто не находя иных общих интересов, кроме радостей секса и короткого совместного отпуска. Редко когда ему хотелось узнать, о чем думает и чем живет его очередная возлюбленная, впрочем, это частенько было ясно и без вопросов. И вот он по-настоящему волнуется перед свиданием. Такого Джон не замечал за собой уже несколько лет.

По дороге к дому Кэролайн Джон остановился у цветочного магазина. Войдя в благоухающее царство недолговечной красоты, он растерялся. Ему совсем не хотелось покупать цветы просто потому, что этого требует этикет. Джону непременно хотелось купить такие, которые точно понравятся Кэролайн, поэтому на розы он даже не стал смотреть, считая их формально-торжественными и безликими. Джон стал разглядывать небольшие букеты, умело составленные из садовых растений, но потом взгляд его упал на ирисы. Темно-фиолетовые цветки их были еще скрыты в бутонах, готовых вот-вот распуститься. Джон попросил упаковать три ириса в тонкую розовую бумагу без всяких украшений. Получилось мило и изысканно одновременно.

К дому Кэролайн Джон подъехал минут за пять до назначенного срока. Припарковавшись на узкой улице, вдоль которой шли краснокирпичные фасады стандартных двухэтажных домиков университетского кампуса, Джон вышел из машины и встал под высоким платаном, отбрасывающим на мостовую кружевную тень кроны. Кэролайн появилась ровно в семь. Вместо делового костюма на ней были надеты легкие кремовые брюки и пестрая шелковая блузка теплых тонов. Густые каштановые волосы свободно падали на плечи, обрамляя милое лицо с правильными чертами. Кэролайн легко шла вдоль улицы на высоких каблуках, небрежно помахивая маленькой сумочкой. Джон улыбнулся и сделал шаг к ней навстречу. Неожиданно Кэролайн подставила ему щеку для поцелуя. Жест был настолько естественным, как будто они были давними друзьями или даже братом и сестрой.

Наклонившись поцеловать Кэролайн, Джон почувствовал легкий аромат дорогих духов, прядь мягких волос легко коснулась его лица. Джон вдруг ощутил прилив нежности к почти незнакомой ему женщине. Почему-то ему хотелось защитить ее от всего мира, хотя Кэролайн держалась гораздо более уверенно, чем он, и вряд ли нуждалась в защите. Джон протянул ей ирисы. Кэролайн заулыбалась.

– Замечательно, – произнесла она, поглаживая пальцем один из мягких бутонов. – Я очень люблю ирисы, они такие необычные. Почему-то они ассоциируются у меня с Востоком, с Японией.

– Я не очень хорошо разбираюсь в цветах, – смутился Джон, – но мне показалось, что эти должны вам понравиться.

– Послушайте, я забыла, мы переходили на «ты»? – вдруг спросила Кэролайн. – Вы извините меня, но за последние дни было столько новых знакомств, что я часто путаю, с кем я на «ты», а с кем на «вы». Ужасно неудобно. Всегда жду, пока человек заговорит первым.

Джон немного опешил оттого, что его поставили в безликий ряд «новых знакомств», ведь он считал их с Кэролайн встречу чем-то особенным.

– Давайте перейдем, – не дожидаясь ответа, сказала Кэролайн. – Что-то мне подсказывает, что мы станем друзьями, почему бы не начать прямо сейчас.

Она улыбнулась, видя растерянность Джона. Положительно, эта женщина была совершенно иного склада, чем те, с которыми он имел дело в последнее время.

Джон открыл перед Кэролайн дверцу машины.

– Я не слишком по-деловому одета для вашего французского ресторана? Ко мне не будет претензий, что я не в вечернем платье? – улыбнулась она.

– Там все очень демократично, ну в крайнем случае придумаем вам юбку из портьеры в соседней закусочной, – в тон ей ответил Джон.

– Отлично, я еще и не в таких нарядах разгуливала, особенно пока училась в университете!

– И что же носят юристы? – поинтересовался Джон.

– У нас была замечательная театральная студия, – ответила Кэролайн. – Мы ставили там все подряд, от Шекспира до сочинений наших студентов-филологов. Но нам поставили условие, что раз в месяц мы обязательно должны выступать в одной начальной школе, разыгрывать перед детишками всякие сказки. К этому делу мы подходили спустя рукава, это же не великое искусство! И вот в одной сказке я изображала несчастную сиротку, которую не любят приемные родители. Наша костюмерша, студентка факультета искусств, тяготеющая к авангардизму, решила, что сиротка непременно должна быть лысой, так она будет смотреться более жалостливо. Разумеется, стричься наголо я не собиралась, и тогда придумали другой выход. Я должна была натянуть купальную шапочку. Один наш артист сказал, что принесет мне подходящую прямо на спектакль. И принес. Когда я ее увидела, то была в ужасе. Шапочка была зеленого цвета. Так как у моей бедной сиротки была совершенно зеленая лысина, весь эффект жалостливости пропал, дети просто умирали со смеху, пока я не догадалась повязать платочек.

Джон слушал веселую болтовню Кэролайн и чувствовал, как исчезает его неловкость и скованность. Ему начинало казаться, что он уже давно знал эту женщину, просто по какой-то нелепой случайности они не могли видеться все эти годы. Ресторан, в который они приехали, находился немного в стороне от главной улицы, на первом этаже был закрытый зал, а вдоль второго, по периметру, шла открытая галерея со столиками на двоих. Вечер выдался теплый, и Джон предложил посидеть на воздухе. Кэролайн радостно согласилась, сказав, что ужасно устает от искусственно кондиционированной атмосферы офиса.

– Ты тоже работаешь в офисе? – поинтересовалась она у Джона.

– Когда как. Иногда в лаборатории, там с атмосферой еще хуже, температурный режим и все такое.

– Ты ученый? – уважительно спросила Кэролайн.

– Скорее инженер.

– Наверное, очень интересная работа. – Кэролайн изучала меню, одобрительно кивая головой.

– Скажи, – вдруг решился Джон, – тебе это действительно интересно?

Кэролайн улыбнулась.

– Если честно, то совсем нет. Мне кажется, что работа мало что говорит о человеке. Возможно, я утрирую, но это как по телеге судить о лошади, которая ее тянет. Если лошадь способна это делать, то совершенно не важно, что она тащит.

Джон удивился такому ходу мыслей и даже немного обиделся. Для него работа значила очень многое, и он считал, что его исследования во многом сформировали и его личность.

– Мне кажется, ты не права. Если человек выбрал свое дело и делает его хорошо, с любовью, то это о многом говорит.

– Конечно, это так, – согласилась Кэролайн, – но гораздо интереснее, каков человек после работы. Если он может говорить только о своих делах в офисе, он просто пустышка и прикрывается делом, пусть даже он делает его великолепно.

Джон задумался и понял, что Кэролайн во многом права. Он знает нескольких своих коллег, прекрасных ученых, которые совершенно невыносимы в обществе, занудны и скучны. Заметив, как Джон нахмурился, Кэролайн улыбнулась.

– Не принимай мои слова всерьез, – махнула она рукой. – Просто мне всегда интересно, как люди проводят свободное время. Только это может по-настоящему характеризовать человека. Кто-то читает запоем, кто-то путешествует, кто-то играет, кто-то бездельничает. В отличие от животных мы обладаем этим самым свободным временем, и это настоящее сокровище. Вот мне и любопытно, кто и где его хранит. Что ты любишь делать, когда свободен?

– Чаще всего навещаю дочь, – честно ответил Джон и в очередной раз удивился своей откровенности.

Он почти никогда не рассказывал своим женщинам о Рут, говорил только при необходимости, например, когда они должны были встретиться.

– У тебя есть дочь? Сколько ей лет? Где она? – засыпала его вопросами Кэролайн, и Джон, сам того не желая, начал рассказывать ей о девочке.

Кэролайн смеялась, когда он говорил о выходках Рут, качала головой, когда жаловался на проблемы в их отношениях, расспрашивала, чем интересуется и что любит малышка. Джон так давно не разговаривал с кем-то о Рут, что, начав, уже не мог остановиться, чувствуя, что Кэролайн интересно то, о чем он рассказывает. Ни Кэролайн, ни Джон почти не обратили внимания на великолепный ужин, который им подали, настолько были увлечены беседой. Только попробовав десерт, Кэролайн с удовольствием отметила, что Джон не зря хвалил этот ресторан.

– Мне так легко с тобой, – восхищенно произнес Джон, когда они вернулись к его машине.

Кэролайн улыбнулась.

– Вечер был просто чудесный, правда.

Она сказала это так искренне, что Джон сразу понял: это не пустые слова вежливой благодарности. Для нее сегодняшний ужин тоже значил многое.

– Послушай, ты ведь здесь совсем недавно. Ничего не видела из наших красот, – сказал он, когда они ехали к дому Кэролайн. – Мне бы хотелось свозить тебя на побережье. Не возражаешь? На эти выходные, – немного робея, предложил он.

– Это было бы просто здорово! – отозвалась Кэролайн.

Когда подъехали к ее дому, Джон вышел из машины, открыл дверцу со стороны Кэролайн. Она тоже вышла. В неловком молчании они стояли друг против друга настолько близко, что Кэролайн казалось, будто она слышит учащенное биение сердца Джона. Кэролайн приподнялась на цыпочки и чмокнула Джона в щеку.

– Созвонимся, – тихо сказала она. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – как эхо отозвался Джон.

Он проводил Кэролайн взглядом до подъезда, даже не пытаясь применить хотя бы один из своих излюбленных приемов, чтобы напроситься на «чашечку кофе». Он понял, что с Кэролайн все должно быть иначе, не так, как с другими женщинами.

Джон ехал домой, чувствуя себя студентом, возвращающимся с первого «взрослого» свидания. Впрочем, Джон привык быть честным сам с собой. То, что с ним произошло, можно было назвать только одним словом. Он по-настоящему влюбился в Кэролайн. Это было не мимолетное увлечение, которое проходит, стоит лишь сломать барьер неприступности, не чувственная страсть, не дружеский интерес, это было нечто большее. Ему хотелось быть рядом с Кэролайн, разговаривать с ней, знать ее мнение по любым вопросам, прикасаться к ней, целовать, просто выражая так свою нежность и привязанность. Ему нужно было чувствовать, как она засыпает рядом с ним, и видеть, какая она по утрам. Предаваясь подобным мыслям, Джон вошел в ярко освещенный холл своего дома и увидел Беверли. Она сидела на узком диванчике у лифтов, похоже, довольно давно. Вот ее-то Джон хотел видеть меньше всего. Он укоризненно посмотрел на консьержа, который впустил девушку, но тот лишь пожал плечами. Беверли повернулась к Джону.

– Ты просто негодяй! – прошипела она. – Так обойтись со мной за обедом, да еще в присутствии какой-то офисной крысы! – Беверли вскочила и решительно направилась к Джону. – Что скажешь?

– Что тебе не следует тут так кричать, – тихо сказал он и тут же пожалел о своих словах.

– Ах какие мы нежные! – Голос девушки сорвался на визг, и она попыталась ударить Джона по щеке.

Чтобы прекратить всю эту безобразную сцену, Джон перехватил ее руку и, крепко прижав Беверли к себе, втолкнул в раскрывшиеся двери лифта. Недовольно сопя, как обиженный ребенок, Беверли отвернулась от него.

Когда они вошли в квартиру, Беверли изменила тактику. Всхлипнув, она обняла Джона за плечи.

– Ну прости меня, милый, – прошептала она. – Я сорвалась. Ты же знаешь, как я тебя люблю, я просто не могла видеть, как ты смеешься с другой. Ну? Мир? – Она заискивающе посмотрела Джону в глаза, но тот отвернулся.

– Бев, я сегодня устал и не в настроении. Сделай себе что-нибудь выпить, а потом я вызову такси. Хорошо? Извини. – Джон опустился в кресло.

– Бедняжечка! – Беверли присела на подлокотник и попыталась обнять Джона, но он отвел ее руку.

– Я, похоже, простыл, – устало сказал он, зная, что Беверли панически боится любой инфекции.

Девушка сразу же встала.

– Тогда тебе и вправду нужно отдохнуть, – быстро сказала она, моргая непомерно длинными ресницами. – Я пойду. Вызови мне такси.

Джон с облегчением проводил Беверли. Его неудержимо тянуло немедленно позвонить Кэролайн. Он набрал ее номер, но, услышав ответ, положил трубку и тут же рассмеялся.

– Хуже школьника, – сказал он своему отражению в стеклянной поверхности журнального столика. – Влюбленный мальчишка.

Джон отправился спать.

3

На следующее утро Джон проснулся с таким настроением, с каким просыпается ребенок в свой день рождения, точно зная, что родители приготовили в подарок долгожданный велосипед или роликовые коньки. Хотя был лишь вторник, Джон уже предвкушал поездку к океану, которую пообещал Кэролайн. На работе каждую свободную минуту он проверял прогноз погоды на выходные, просматривал сайты небольших отелей на побережье. Он частенько бывал у океана и знал неплохие гостиницы, но сейчас ему хотелось, чтобы все было по-новому. Он поедет с Кэролайн туда, где еще ни с кем не бывал. Ближе к обеду Джона позвали к телефону в приемной.

– Прости, – услышал он голос Кэролайн, и сердце его замерло. – Я не нашла в справочнике твоего прямого номера, а мне бы очень хотелось опять пообедать вместе.

– Конечно! – воскликнул Джон так громко, что миссис Лиддл неодобрительно покачала головой. – Там же, у Джованни. Только не заказывай без меня.

За обедом они опять непринужденно болтали, Джон попросил у Кэролайн ее рабочий телефон, но она сказала, что своего телефона у нее пока нет, а частные звонки в общую комнату не очень-то одобряются начальством.

– Так что звони мне домой по вечерам, и у тебя не будет шансов на следующее утро отказаться от своих планов, – улыбнулась она.

– Я и не собираюсь, – серьезно заверил ее Джон.

Дни проходили в обычной для последнего времени будничной суете. Джон улаживал дела с технологами, обсуждал с отделом внешних связей слоганы, которые представили бы новое изобретение в наиболее выгодном свете, постоянно отчитывался перед советом директоров корпорации о том, как идет подготовка к презентации новинки, но все это время не переставал думать о Кэролайн. Их отношения пока не шли дальше совместных ужинов за приятной беседой да коротких телефонных разговоров, но Джон не торопил события. Впервые за долгие годы ему хотелось насладиться периодом взаимного узнавания, словесных экскурсий в чужую жизнь. Конечно, Кэролайн волновала его как женщина, тем более что чем лучше он узнавал ее, тем яснее понимал, что ее внимание и доверие не так уж просто завоевать и это дорогого стоит. Она редко говорила о своих прошлых чувствах, но было видно, что эта женщина многое пережила и теперь ведет себя достаточно осторожно. Джон старался быть терпеливым и деликатным и часто ловил себя на том, что хотел бы сделать их первый акт любви незабываемым, чтобы грусть, которую он замечал в глубине темных глаз Кэролайн, даже когда она улыбалась, исчезла навсегда. Джон видел в Кэролайн родственную душу и хотел навсегда изгнать печальных призраков ее прошлого.

В четверг с утра Джон позвонил в отель на побережье, который они выбрали вместе с Кэролайн, и подтвердил бронирование номера на все выходные. Стоило ему положить трубку, как вошла миссис Лиддл.

– Вам звонят из школы, мистер Войтович.

– Переключите! – Джон поднял трубку, уже предчувствуя неладное.

– Мистер Войтович, – услышал он голос директрисы школы, где училась Рут. – Мистер Войтович, простите меня за беспокойство, но руководство школы просило бы вас забрать Рут к себе на выходные, если это возможно.

– Что произошло? – упавшим голосом спросил Джон.

– Не волнуйтесь, с Рут все в порядке. Понимаете, когда девочки были в классах… То есть когда Рут не было в ее комнате…

– Говорите же! – заволновался Джон.

– Произошел пожар, – закончила директриса.

– Пожар?

– Ну не совсем пожар, – пыталась оправдаться директриса. – Скорее возгорание, короткое замыкание в проводке, обгорел кусок обоев. Мы будем их менять в выходные и просим вас взять Рут.

– Из-за чего случилось замыкание? – с подозрением спросил Джон.

– Мы сами не можем понять. Самое странное, что ровно за день до этого электрики проводили плановую проверку, осматривали все розетки, выходы проводов на предмет безопасности…

– Рут в это время была в комнате, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Джон.

– Я не хотела вам говорить, но рядом со стенкой нашли…

– Да, я понимаю, у меня очень сообразительная дочка, – сдерживая досаду, произнес Джон. – Вы простите ее, я сам с ней поговорю. Уверяю вас, больше она не будет так делать.

– Спасибо за понимание, мистер Войтович, – поблагодарила директриса.

– Вечером я приеду за Рут. – Джон попрощался и положил трубку.

Ни о каком уик-энде с Кэролайн не могло быть и речи. Джон должен поехать за дочерью и серьезно поговорить с девочкой. Разумеется, она сама устроила замыкание, чтобы Джон забрал се к себе. Он чувствовал себя виноватым за то, что в последнее время уделял мало внимания Рут, и вот теперь придется жертвовать долгожданной поездкой с Кэролайн. Как еще она отреагирует на это? Вдруг будет недовольна, что при первом же столкновении интересов он предпочел дочь?

Джон едва дождался семи часов, чтобы позвонить Кэролайн.

– Кэролайн, милая, я должен сразу извиниться перед тобой, – начал он.

– За что?

– Понимаешь, нам придется отложить нашу поездку. – Джон рассказал о звонке из школы, где учится Рут.

– Конечно, ты должен взять ее на выходные. Сколько там тысячелетий существует океан? – Судя по тону, Кэролайн улыбалась. – Подождет нас еще недельку, ничего страшного.

– Но как же наша с тобой встреча?

– А почему ты решил, что нам нужно откладывать встречу? Я просто мечтаю познакомиться с твоей дочкой. Ты столько рассказывал о ней.

Джон на секунду задумался. Познакомить Кэролайн с Рут сейчас? Не слишком ли рано? Как девочка воспримет новую знакомую отца, вдруг чем-то обидит или обидится сама?

– Кэролайн, пойми меня правильно, – начал он.

– Я отлично тебя понимаю. У Рут сложный характер, и ты боишься, что мы не понравимся друг другу.

– Она может начать делать все назло, даже если ты ей понравишься, – оправдывался Джон.

– Джон, – серьезно сказала Кэролайн, – я пойму, если ты захочешь провести время вдвоем с дочерью, но и буду очень рада, если ты позволишь мне к вам присоединиться.

– Кэролайн, ты просто чудо! – не сдержался Джон. – Сегодня я еду за Рут, а завтра мы тебе позвоним. Может быть, нам сходить в океанариум?

– Хочешь, скажу честно? Там скучно! Лучше давай свозим Рут в Сказочный парк. Мне рассказала о нем одна моя сослуживица. Она говорит, ее дети были просто в восторге от всех аттракционов.

– Посмотрим еще, заслужила ли эта хулиганка такую поездку! – строго сказал Джон.

– Но я-то ее точно заслужила, – заметила Кэролайн.

Джон хмыкнул.

– Пожалуй, у вас есть шанс подружиться.

Забирая Рут из школы, Джон так и не успел поговорить с дочкой ни о пожаре, ни о предстоящем ей знакомстве с Кэролайн. Чтобы избежать неприятных вопросов о коротком замыкании, маленькая хитрюга притворилась спящей, как только села в отцовскую машину, а когда они подъехали к дому, Рут спала уже по-настоящему. Джон осторожно взял девочку на руки и поднялся с ней в квартиру. Укладывая малышку в постель, он напряженно вглядывался в безмятежное лицо дочери, узнавая в нем черты Хелен: чуть капризный изгиб верхней губы, всегда удивленно приподнятые брови, маленький нос. Стараясь не разбудить Рут, он легко поцеловал ее в щеку, бережно накрыл одеялом и присел у кроватки дочери.

В свое время он был настолько поглощен горем потери Хелен, что даже не подумал о том, насколько нужна девочке материнская ласка. Конечно, бабушка во внучке души не чаяла и со всей ответственностью относилась к ее воспитанию, но все же это было не то, в чем нуждается ребенок. А Джон, немного оправившись, начал страшиться истинной любви, настоящей привязанности, отчего все его романы были короткими и легковесными, и уж конечно ни одна его женщина не могла дать Рут того, в чем девочка нуждалась. И как странно, что именно сейчас, когда в душе его зародилось чувство к Кэролайн, глубокое и подлинное, он испытывает вину перед Хелен. Джону вдруг показалось, что любовь к Кэролайн может стать предательством его прежних чувств. Когда-то он считал, что ни одна женщина не сможет занять в его сердце место Хелен, а сейчас понимал, что прошлое обратилось в воспоминания и он готов к новой любви, новому счастью и будет рад, если и Рут разделит его чувства. Джону очень хотелось, чтобы девочка приняла Кэролайн, потому что в нем все больше росла уверенность, что та сможет дать дочери то, чего ей так не хватало, – настоящую материнскую заботу.

На следующее утро Рут первая услышала звонок домофона.

– Это твоя новая подружка, о которой ты говорил? – Девочка обрадовалась, что приход гостьи избавит ее от папиных расспросов насчет загадочной природы пожара в школе.

– Да, это Кэролайн, – ответил Джон. – Рут, открой, пожалуйста, и постарайся обойтись без своих обычных штучек. А я приготовлю нам кофе.

Девочка вприпрыжку помчалась по коридору.

– Здравствуйте, я Рут! – представилась она, едва открыв дверь.

– Кэролайн, – ответила Кэролайн.

Обе замолчали, разглядывая друг друга.

– Да-а-а, – задумчиво протянула Рут. – Похоже, у папы испортился вкус.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла Кэролайн.

– Ты ведь его новая подруга? – Девочка легко перешла на «ты». – Предыдущая была красивее, – заявила Рут, внимательно следя за реакцией Кэролайн.

Кэролайн улыбнулась.

– Знаешь, мужчины любят разнообразие, – произнесла она заговорщическим тоном. – А ты вполне симпатичная, – как бы вскользь заметила она, снимая легкую куртку.

– Еще скажи, что на папу похожа. Так все его девушки говорят, – ехидно заметила Рут.

– Чем они смотрят? – удивилась Кэролайн. – Ну разве что ты такая же разговорчивая.

Рут хмыкнула.

– Папа готовит нам кофе. Может быть, я пока покажу тебе квартиру?

– С удовольствием, – ответила Кэролайн.

– Эй! – раздался из кухни голос Джона. – Что вы там делаете?

– Беседуем и смотрим квартиру, – откликнулась Кэролайн.

– Не ссорьтесь, девочки.

– И не думаем! – Рут дернула худым плечиком. – Идем?

Девочка быстро провела гостью через коридор и гостиную, показала лестницу на второй этаж.

– Там наши спальни и папин кабинет, а вот тут, – Рут юркнула под лестницу, – тут целая лаборатория. Мой папа ученый, – гордо заявила она, открывая небольшую дверь в темное помещение. – Там очень интересно, проходи. – Она пропустила Кэролайн вперед.

Стоило Кэролайн шагнуть в темноту, как дверь захлопнулась и в замке повернулся ключ. Рут присела у двери на корточки, прислушалась. Старая кладовка, которую девочка представляла всем папиным подругам как «лабораторию», была очень коварным местом. Там в невероятном беспорядке были свалены отслужившая свое мебель и игрушки, оставшаяся от последнего ремонта плитка и прочее в том же духе. В темноте очень легко было наткнуться на старую этажерку и в лучшем случае попасть под лавину пыли, а в худшем на вас могли свалиться корзины, набитые всевозможным хламом. До сих пор ни одна из девушек Джона не выдержала «лабораторные испытания». Самые слабонервные уже через несколько минут начинали колотить кулаками в дверь, требуя выпустить их и называя Рут «несносной девчонкой», другие возвращались из кладовки с синяками, царапинами и обидой на Джона за ужасное воспитание дочери.