Текст книги "Охота (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Это была казнь. Я же сказал, что всё было честному – око за око, зуб за зуб. Почему я должен бояться справедливости? – пожал плечами Акутагава. – Так что с Юки?

Ив раздраженно завел глаза к потолку, но ответил:

– Немножко потрепан, но жив. Не переживай о нём. О себе лучше думай, потому что это ты в полном дерьме, а не он.

Самолет тряхнуло, и Ив судорожно закашлялся, прикрыв рот рукой – но все равно было видно, что на его губах выступила кровь. Он вообще был слишком бледен, на висках у него то и дело выступали крошечные капли пота, дыхание становилось то учащенным, то замедленным – перелет давался ему нелегко. Достав пузырек с обезболивающим, он залпом проглотил несколько, затем, подумав, протянул таблетки Акутагаве:

– У тебя, наверное, чертовски болит голова. Будешь?

Юноша взял пару и бросил в рот. Лекарство было хорошим – вскоре тик в голове унялся, ноющие мышцы притихли. Акутагава откинулся на спинку кресла под пристальным взором Ива, затем, отметив, что тот всё не отводит от глаз, заговорил с ним:

– Покурить бы сейчас.

Ив протянул ему сигаретную пачку. Акутагава сунул сигарету в рот и прикурил от протянутой зажигалки, Ив тоже закурил – но приступ кашля вынудил его отказаться от этой затеи. Акутагава курил не спеша, с удовольствием затягиваясь, внешне выглядя расслабленным.

– Как ты меня выследил? – спросил он, повернув голову к Иву. – Должен признать, что не каждый способен сделать то, что сделал ты.

– Это почти комплимент, – Ив, состроив удивленную мордашку, склонил голову на бок. – Но это было легко, если не считать того, что люди Мидзогучи по-случайности подстрелили меня. Сначала я вышел на Садзабуро, потом на Юки. Юки был подарком судьбы – он так простодушен, что не мог даже скрывать своих чувств в отношении тебя. Он хранил твои вещи, твои письма – хотя разумнее было бы от них избавиться… Письма выдали и тебя с головой, и я понял, что на ваших чувствах можно отлично сыграть. Люди Мидзогучи распустили слухи о том, что Юки якобы собираются похитить и пытать – а Коеси Мэриэмон и ты заглотили наживку. В ту ночь я переспал с Юки, а когда его не было утром в комнате, повесил на него два «жучка»-ретранслятора, один из которых был активным, а другой…

– Рецессивный ретранслятор, – закончил за него Акутагава и поморщился. – Теперь понятно. Люди моего отца сплошные идиоты.

– Рад, что ты это понимаешь, – хмыкнул Ив. – Ну, а после того, как я активировал второго «жучка» – он указал мне на маленький транспортный аэропорт. Там всё-таки кто-то додумался снять с Юки маячок, и мне понадобилось еще немного времени, чтобы найти одного очень разговорчивого араба, который, к моему удовольствию, работал на твоем острове. Он был так любезен, что ответил на все мои вопросы… Ну, а дальше, собственно, дело техники… Ты злишься на Юки?

– За что?

– За его наивность.

– За это я его люблю, – ответил Акутагава, бросая окурок в специальную пепельницу у кресла и беря новую сигарету. – А как вы ушли от погони?

Ив не сразу заговорил. Услышав слово «люблю», он перестал делать вид, что этот разговор его веселит – теперь он смотрел на Акутагаву без тени усмешки. Облизнув губы, Ив после паузы произнес:

– Твое отношение к нему не изменилось, несмотря на то, что он спал со мной? Почему ты не отреагировал, когда я только что упомянул об этом в своем рассказе?

– Потому что это уже позади. Я решил, что лучше забыть всё. Тем более сейчас.

– Потому что ты похищен и не знаешь, останешься ли в живых?

– Нет, потому что увидел тебя, – на губах Акутагавы мелькнула тень улыбки. – Наверное, Юки действительно было трудно устоять. Плюс твои методы.

– Вот это действительно комплимент! – расхохотался Ив, услышав его слова. – И на счет методов ты прав. Если бы не доза афрозидиака, Юки бы послал меня к черту тем вечером и ни за что не лёг бы под меня. Он ведь по тебе с ума сходит.

Акутагава выдохнул сигаретный дым и, не глядя на него, покачал головой:

– Сукин ты сын.

– Знаю.

Воцарилось молчание, затянувшееся минут на десять-пятнадцать. Они просто сидели рядом друг с другом, объединенные замкнутым пространством салона и звуком работающих снаружи турбин. Наконец, Акутагава нарушил тишину:

– Если уж поедаешь меня своими зелеными глазами, при этом говори что-нибудь.

– Чтобы ты не чувствовал неловкости? – фыркнул Ив.

– Нет, просто надеюсь, что так ты скорее подавишься, – последовал ответ, вызвавший новую волну веселья у Ива. – Так как вы ушли от погони?

– Очень просто. Мы взяли два ваших вертолета, остальные взорвали. Самолет уже ждал на взлетно-посадочной полосе – полиция не успела перекрыть нам дорогу. Мы спокойно взлетели. В Кувейте мы сели и сменили самолет, потом сели в Киргизии и снова поменяли транспорт и документы, а ты всё это время был без сознания. Сейчас мы направляемся в Японию.

– Неплохо придумано, – заметил Акутагава задумчиво. – У тебя настоящий талант.

– Еще немного твоих комплиментов, – ответил на это юноша, – и, честное слово, я научусь краснеть.

– Сколько тебе платит Мидзогучи?

– Ты хочешь знать, сколько я стою, да? – Ив игриво прикусил губу, он сел так, что его колени почти касались ног Акутагавы. – Ты хочешь купить меня? А если я не продаюсь, что тогда?

Акутагава посмотрел ему прямо в глаза:

– Не продаешься? Уже интересно. И чем же тебя так привлекает Мидзогучи?

– Ты решил, что тут дело в Мидзогучи? В этом старом извращенце, которому не хватает ума жить в мире с таким могущественным человеком как Коеси Мэриэмон?

– Тогда в чем же дело?

– В убийствах. В возможности убивать, – рассмеялся Ив. – Ты говоришь сейчас с маньяком, Акутагава! Не деньги и не идея держат меня рядом с Мидзогучи. У него есть проблемы и он хочет их устранить, а я получают от процесса устранения удовольствие, вот и все. Когда его проблемы перестанут отвечать моим потребностям, я найду другого заказчика с проблемами. А такой человек как Коеси Мэриэмон – с его рангом, авторитетом, властью – уже не нуждается в тех методах, которые люблю я. Поэтому мне нечего ловить ни у тебя, ни у твоего папочки. Поэтому я доставлю тебя к Мидзогучи – чтобы он распорядился тобой!

Акутагава выслушал его спокойно, потом так же спокойно прикурил очередную сигарету. Ив ждал от него ответа, комментария, чего-либо, но реакции не последовало. Тогда юноша добавил с более угрожающей интонацией:

– Если ты думаешь, что тебя может что-то спасти, то ошибаешься. Ты в ловушке и тебе не спастись.

Акутагава молча курил.

– Почему ты молчишь, черт возьми? – не выдержал Ив. – Ты сам хотел, чтобы был разговор, а сейчас как воды в рот набрал.

– Но ты сам сказал только что сказал, что не продаешься ни за какие коврижки, поэтому, что я могу добавить? – откликнулся, наконец, юноша. – Сказать, что мне нравится сидеть здесь и изображать твоего сердечного друга? Нет, уволь.

– Я посажу тебя обратно в ящик, если ты будешь и дальше говорить со мной так! – Ив надул губы, совсем как маленький ребенок. – Я не люблю, когда со мной так разговаривают, понятно?

Акутагава усмехнулся, намеренно медля с ответом, потом повернул голову к юноше:

– Понятно. А как же мне говорить с тобой? Наверное, мне нужно говорить то, что ты хочешь слышать? И, следуя этой мысли, полагаю, что я должен озвучить то, что ты надеялся услышать от меня, когда сказал мне «я не продаюсь!» Не так ли?...

– И что я, по-твоему, хотел услышать? – прищурился на него Ив.

– Ты хотел, чтобы я предложил тебе своё тело. В обмен на спасение. И поэтому ты разозлился, когда я не пошел в указанном направлении.

– Заткнись! – Ив отпрянул от него, затем вскочил на ноги. – Что ты такое несешь?! Ты думаешь, если бы я хотел тебя, то не взял бы силой?! Ты думаешь для меня это проблема?

– Если ты меня не хочешь, то почему у тебя встает на меня? Или ты думаешь, я совсем слепой? – парировал Акутагава.

Ив сжал зубы. Подскочив к Акутагаве, он хлестнул его по лицу – от чего юношу отбросило сначала на правый подлокотник, а, когда Ив ударил еще раз – на левый. По лицу Акутагавы снова потекла кровь.

– Лучше бы Мидзогучи позволил убить тебя, нежели все эти придурков, которые тебя охраняли, – заявил Ив, цедя слова сквозь зубы. – Лучше бы тебя одного, черт возьми! Такой, как ты, все равно долго не проживет на этом свете. Ты! Ты! Ты…

Ив почти зарычал от отчаяния. Потом он схватил Акутагаву за голову, поднимая его лицо к себе, и, застонав, прижался его губам с поцелуем. Ив залез на колени юноши, стараясь прижаться к нему как можно плотнее, жадно впиваясь в солоноватые от крови губы, просовывая язык в жаркую глубину его рта, шаря руками по майке и нащупывая сквозь ткань его соски. Акутагава не отталкивал его, но и не демонстрировал взаимности.

– Отвечай мне! Почему ты не покажешь мне, как ты умеешь? – зашептал Ив, скользя губами по его лицу. – М-м, я знаю, что ты задумал! Ты раскусил мою игру. И начал свою собственную. Только тебе не обыграть меня, Акутагава. Потому что я вижу дальше.

– Неужели? – Акутагава высунул кончик своего языка и лизнул им нижнюю губу юноши. Ив застонал, приник к его рту, но тот уже снова принял равнодушный вид.

– Ты сукин сын.

– Знаю, – ответил Акутагава.

– А ты знаешь, почему ты недолго проживешь? – выдохнул Ив ему в рот. – Потому что ты опасен. Твой отец добился многого, но ты способен добиться еще большего. Ты притягиваешь к себе. Ты способен делать людей одержимыми. Ты можешь быть сам по себе идеей, смыслом. Таких как ты завоеватель Чингисхан называл людьми с сердцами волков – и беспощадно вырезал, потому что знал, что только человек с таким сердцем может обрушить его могущество, его неоспоримую власть… Чем старше ты будешь становиться, тем более будешь опасен! И те, в чьих руках власть, понимая угрозу, будут стараться убрать тебя, уничтожить. Это неизбежно. Неопровержимо. Фатально!... Поцелуй же меня, черт возьми! Поцелуй…

Акутагава положил ладонь ему на шею и притянул к себе. Их губы слились, волосы перемешались. Ив нетерпеливо ерзал на нём, грубо щипая его за отвердевший сосок, а руки Акутагавы опустились на бедра Ива, лаская и сжимая эту мягкую часть тела.

Самолет несколько раз сильно встряхнуло – так что почувствовался резкий перепад давления в воздухе. Из горла Ива вырвался хрип, затем кашель, он, прижав руку груди, слез с колен Акутагавы. Держась рукой за стену, он ушел из салона в коридор, там хлопнула дверь туалета – затем послышался звук тяжелого кашля, похожего на рвотные позывы.

Акутагава внимательно прислушался, затем взглянул на свою ладонь. На ней лежал складной нож Ива, который Акутагава вытащил из его карманов, пока тот сидел у него на коленях. Юноша проверил, как он открывается, затем сложил его и, нагнувшись, спрятал нож в своем кроссовке. После этого Акутагава откинулся на спинку кресла, стараясь устроиться поудобней – лететь, судя по всему, еще долго.

11

…Небо над Японией приобретало цвет индиго, в воздухе сгущалась вечерняя мгла.

Акутагава, сидя у иллюминатора, смотрел наружу: внизу плыли застывшие в суровом безмолвии бугры лесных массивов, прогалины долин, зеркальные лики озер, причудливые нити речных русел, темные плошки сельскохозяйственных земель, крыши домов и асфальтированные дороги, бороздящие землю от горизонта до горизонта. По расчетам Акутагавы, они приближались к восточному побережью и, скорее всего, вскоре начнут заходить на посадку. Пилот самолета держался в стороне от крупных городов, как видно – в планы похитителей входила посадка на какой-нибудь маленькой аэростоянке, вдали от посторонних глаз.

– Свяжите ему руки, – приказал Ив двум бандитам, сидевшим неподалеку от юноши.

Ив позвал их в салон, после того как полчаса пробыл в туалете, куда ушел, прервав на середине страстный поцелуй. Акутагава подозревал, что Ив просто отключился там – а, придя в себя, решил подстраховаться, на случай, если пленник вздумает что-то предпринять. Бандиты пришли, сели, и не спускали с него глаз уже несколько часов кряду. Ив то появлялся, то исчезал; бледный, как сама смерть, почти непрерывно кашляющий, он явно не хотел, чтобы его в таком состоянии видели прочие – вольные и невольные – пассажиры самолета, и, когда становилось совсем плохо, то уходил в туалет и запирался там. Сейчас, когда он стоял у дверей салона, властности в нём не уменьшилось ни на грамм – несмотря ни на что:

– Поторопитесь же, остолопы, приземляемся через десять минут! – добавил он, присаживаясь в крайнее от входа кресло.

Акутагаву заставили встать и снова стянули веревкой руки за спиной. Юноша не сопротивлялся этому, ведь пока он на борту летящего самолета в компании двух дюжин якудза – любые действия в пользу побега в принципе бессмысленны. Его, связанного, посадили обратно в кресло и пристегнули ремнями. Акутагава снова выглянул в иллюминатор и увидел, что самолет снижается над пустырем – одной стороны которого начинались овраги и обветренные холмы, с другой – густой кустарник. В центре пустыря в жиже сумерек едва виднелась взлетно-посадочная полоса; она была старой, асфальт на неё растрескался и пророс травой, неподалеку от нее стоял насквозь проржавевший небольшой ангар.

Фюзеляж мелко завибрировал, когда самолет начал снижаться. Из-за плохих антитурбулентных наполнителей тряска взбалтывала внутренности, заставляя желудок подкатывать к горлу, гнала кровь к мозгу – и Ив, тщетно пытаясь справиться со своим собственным телом, в очередной раз потерял сознание. Акутагава, бросив взгляд в его сторону, заметил, как бессильно наклонилась голова юноши вбок, а на губах появились кровяные сгустки.

Ив открыл глаза, когда шасси самолета коснулись старой полосы и, поспешно стерев с губ кровь, с трудом перевел дыхание. Самолет еще не остановился полностью, как он поднялся с кресла, и, подойдя к Акутагаве, расстегнул его ремни безопасности. Акутагава разглядел его руки, когда Ив наклонился над ним – кончики пальцев юноши посинели. Это означало, что сердце бьется недостаточно сильно и кровь в конечностях движется медленно.

Их взгляды встретились.

– Что ты будешь делать, когда Мидзогучи получит тебя? – просил Ив, кривя губы в усмешке.

– А ТЫ что будешь делать? – вопросом на вопрос ответил Акутагава.

Ив схватил его под локоть и резко дернул вверх, принуждая встать:

– Довольно пустых разговоров, – сказал он. – Будет то, что будет.

Он вывел юношу из салона и подтолкнул к шлюзу. Когда самолет окончательно остановился, шлюз открыли, превратив его в трап. Вперед вышли вооруженные автоматами якудза и сперва внимательно осмотрели место посадки, затем один из них крикнул:

– Вроде чисто. Но встречающих тоже не видно!

Ив достал пистолет, и ткнул дулом Акутагаве между лопатками:

– Сейчас мы спокойно выйдем и остановимся рядом с самолетом. Никаких резких движений, иначе будет плохо. Выходи!

Акутагава спустился по трапу на землю, а следом за ним, продолжая прижимать пистолет к его спине, шел Ив. Они остановились возле самолета, от которого остро несло перегоревшим кислородом и соляркой. Но тут подул ветер и прогнал машинные запахи, принеся с собой ароматы ранней осени: чуть прелой земли, желтеющей листвы, полевой травы и цветов, дождевой воды, собравшейся в канавках и остывающего вечернего воздуха. На западе небо багровело, отмечая место, куда погрузился огненный диск солнца, а на востоке уже мерцали первые звезды. Ветер обвился вокруг людей, замерших у самолета, освежив лица и заставив их волосы встрепенуться. Акутагава встрянул головой, убирая пряди волос упавшие на глаза, и внимательно огляделся по сторонам: было странно тихо вокруг, так тихо, что невольно рождались подозрения.

– Здесь слишком тихо, – сказал Ив задумчиво, озвучив мысли Акутагавы. – Нас уже должны встречать.

– Может, опаздывают просто? – предположил один из бандитов.

– Все распланировано по минутам. Они не должны опаздывать.

В воздухе послышался глухой гул, сначала довольно слабый и еле различимый, но с каждой секундой нарастающий и приближающийся к пустырю. Из-за горбатых холмов стремительно вынырнули вертолеты, разгоняя вечерние сумерки мощными прожекторами, и, как бы догоняя их, за полуразвалившимся ангаром завыли полицейские сирены, замелькали автомобильные фары.

– Наконец-то, – презрительно фыркнул Акутагава.

– Засада! – крикнул кто-то из якудза.

– В самолет, обратно! – Ив подтолкнул Акутагаву обратно к трапу, но тут увидел, что взлетная полоса уже блокирована с обоих концов истерично воющими полицейскими машинами и вертолетами. Им уже было не подняться в воздух. Тогда Ив топнул ногой и в бешенстве сказал: – Чертов Мидзогучи! Неужели тот идиот ничего не может сделать как следует?!

Потом он, схватив Акутагаву за плечо, крикнул вооруженным бандитам:

– Займите круговую оборону и открывайте огонь на поражение. А ты, – юноша посмотрел на Акутагаву, – ты со мной!

Тот, не соглашаясь с ним, рывком высвободил своё плечо, но Ив приставил пистолет к его подбородку:

– Будешь упрямиться, убью. Поверь, мне легче сделать это, чем отпустить тебя!

Он резко потянул Акутагаву за собой, устремляясь к зарослям кустарника. Толкнув его вперед, Ив заставил его продираться через колючие дебри вперед, дальше и дальше, прочь от пустыря. Позади, у самолета, бандиты открыли огонь из автоматов – отстреливаясь от окружавших их полицейских, над ними кружили, словно гигантские мухи, вертолеты. Сгустившаяся темнота мешала идти, Акутагава то и дело спотыкался, не видя корней под ногами или колючих веток перед лицом.

– Быстрее! – прикрикивал на него Ив. Полицейские не осмелятся сразу открыть огонь по взятым в кольцо людям – пока думают, что там Акутагава. Они просто побоятся случайно ранить сына Коеси Мэримона! Значит, у Ива с Акутагавой есть время уйти. Но надежды значительно выиграть у полиции во времени не оправдались. Через несколько минут в зарослях послышался хруст веток, крики, собачий лай – на их след напали и бросились в погоню.

Юноши продирались вперед, цепляясь за колючки, которые царапали кожу, кололи даже сквозь одежду. Ив всё толкал Акутагаву в спину, принуждая двигаться вслепую, неизвестно куда – лишь бы прочь от засады, от преследователей.

– Быстрее, я сказал! – взорвался Ив, когда Акутагава в очередной раз споткнулся.

– Как?! У меня ведь связаны руки, твою мать! – взорвался в ответ юноша.

Ив с яростью толкнул юношу вновь. Акутагава продрался сквозь ветки и неожиданно оказался на свободном пространстве: заросли кустарника кончились прямо перед крутым склоном, у подножия которого пролегала ветка железной дороги. Оступившись, юноша кубарем скатился вниз, избежав удара лбом о стальные рельсы потому только – что во время падения смог сгруппироваться. Тут же, словно в насмешку, до слуха Акутагавы донесся протяжный и зудящий сигнальный свист локомотива.

Юноша, перевернувшись, поднялся сначала на колени, потом встал на ноги и быстро осмотрелся. За поросшей сорной травой излучиной выглядывал круглый глаз приближающегося железнодорожного состава. Акутагава поспешно переступил через рельсы, уходя на противоположную склону сторону. Взглядом он отыскал Ива – тот стоял наверху, одной рукой по-прежнему сжимая пистолет, а другую прижав к груди. Ив задыхался.

Воздух снова прорезал сигнальный свист.

Локомотив, мерно постукивая колесами, приближался, волоча за собой десятки товарных вагонов. Машинист, видимо заметив огни вертолетов неподалеку и пляшущие полосы света от полицейских фонарей в зарослях, решил на всякий случай подать группу предупреждающих сигналов. Ив отнял руку от груди и судорожным движением отер лицо – потом наугад вздернул вверх пистолет и начал стрелять по зарослям. Он вёл себя как обезумевший, его колотила крупная дрожь.

Ив прекратил стрельбу неожиданно. Оружие выпало из его ослабевших пальцев, колени подогнулись. Он рухнул на землю, затем, кувыркаясь, скатился по склону вниз. Ударившись о рельсы, он замер на железнодорожном полотне – его глаза были закрыты, а руки беспомощно раскинуты.

Товарный состав стремительно приближался. Акутагава смерил расстояние между лежащим юношей и локомотивом.

Машинист еще не мог видеть юношу, распластавшегося на путях, но, даже если бы он его и заметил, то уже бы не успел остановить состав – слишком велика была скорость.

– Классно. Только этого не хватало! – насмешливо пробормотал Акутагава, опускаясь на корточки и пальцами вытаскивая из кроссовка складной нож. Раскрыв его, он стал резать веревки, стягивающие ему запястья.

В свете железнодорожного прожектора машинист, наконец, увидел впереди на рельсах что-то темное, похожее на человеческую фигуру. Он тут же начал энергично сигналить, но человек не сдвинулся с места – словно бы поджидая, когда колеса многотонного состава разрежут его на части и разметают по путям. Машинист, грязно выругавшись, вцепился в рычаг экстренного торможения – хотя и понимал, что уже слишком поздно.

Тормозные колодки состава, искря, завизжали от натуги, но состав ничуть не сбавил скорости.

Акутагава, несколько раз сильно дернул руки, чтобы растянуть узлы и освободился от последних веревок. Бросив нож на землю, он подбежал к лежащему на пути локомотива Иву.

– Ты-то куда? – заорал машинист локомотива на Акутагаву, хотя тот не мог его слышать. Мало одного самоубийцы, тут еще и второй туда же лезет под колеса!

Юноша, обхватив Ива за торс, резко дернул того в сторону – стаскивая с железнодорожных путей. Их накрыло фейерверком лязга и грохота, а тугой воздушный поток взметнул пыль над головами Ива и Акутагавы. Состав, громыхая, проносился мимо, не задев ни того, ни другого.

Акутагава сел на траву возле Ива, переводя дух, и наблюдая за тем как мелькают колеса. Веки зеленоглазого юноши несколько раз дрогнули; в следующее мгновение Ив уже распахнул глаза и резко сел, ошеломленно глядя на проезжающий товарный состав. За ним, в просветах между движущимися вагонами, виднелся тот самый склон, по которому он скатился.

– Что произошло? – хрипло проговорил Ив.

– Тебя чуть не переехал локомотив. Мне пришлось совершить чудеса эквилибристики, чтобы освободить руки и вытащить тебя, – ответил Акутагава мрачно.

Ив тяжело перевел дыхание. Вскочив, он требовательно дернул Акутагаву за руку:

– Идём! Быстро!

– А вот и нет, – сказал Акутагава, выдергивая руку и неторопливо поднимаясь на ноги. – Пистолет ты потерял, поэтому угрожать тебе мне нечем. Никуда я не пойду.

– Вот как? Сейчас посмотрим! – Ив сунул руку в карман за ножом, но обнаружил, что его там нет.

Акутагава, заметив этот маневр, издевательски рассмеялся:

– Да, про нож я тебе забыл сказать.

Ив помедлил секунду, разглядывая его, затем стремительно замахнулся на юношу. Акутагава с легкостью отбил его выпад приемом единоборств, затем нанес один удар – в лицо. Ив осел на землю с кровоточащим носом, его взгляд был ошеломленным.

– Это я только погладил. Я бы врезал тебе как следует за Юки, – Акутагава присел на корточки перед ним. – Но мне прямо стыдно бить тебя, потому что ты сейчас явно не в форме. А значит, я не смогу оценить, на что ты действительно способен. Погляди-ка, – он кивнул на противоположную сторону, от которой они пока были отрезаны проезжающими товарными вагонами. На вершине склона, поросшего кустарником, появились полицейские с фонариками и табельным оружием на изготовку. – Ничего не хочешь сделать?

– О чем ты, черт возьми? – Ив закашлялся.

– Например, о том, чтобы дать отсюда деру. Иначе, когда состав проедет, они схватят тебя. Разве ты хочешь этого?

Ив впился в Акутагаву цепким и жестким взглядом, не веря тому, что слышит.

– У тебя есть талант, – продолжил Акутагава, – зачем его зарывать в землю? Ты придумал отличный план, превосходно его осуществил, только сообщники подвели. В целом, это дорогого стоит. Уходи, и потом, может быть, мы как-нибудь встретимся снова. И, может быть, тогда кто-то из нас переступит ту линию, которую ни ты, ни я – не смогли переступить сейчас.

Лицо Ива, когда он выслушал эти слова, исказила гримаса злости.

– Ты идиот! Ты еще пожалеешь! – словно выплюнул он эти слова и резко отпрянул. Спустя несколько секунд он уже скрылся среди зарослей.

Последний товарный вагон пронесся мимо, и к Акутагаве бросились полицейские:

– С вами все в порядке?! В какую сторону побежал преступник?!

– О чем вы? Я был здесь один, – ответил Акутагава. Ветер слегка трепал его волосы, бросая пряди темно-русых волос на глаза. Полицейские окружили его кольцом, на случай, если начнется стрельба. Кто-то из них накинул на его плечи куртку. Кто-то вызывал по рации вертолет, прибавив к этому:

– Немедленно передайте министру, что его сын найден.

Коеси Мэриэмон прибыл в провинциальный госпиталь уже после полуночи. Его вертолет приземлился прямо на автостоянке, а у центрального входа его ожидал главврач, чтобы сопроводить министра к сыну.

Акутагаву доставили на вертолете в госпиталь ближайшего к месту происшествия городка – чтобы сразу же осмотреть юношу и оценить степень его самочувствия. Подняв на ноги весь медперсонал, полиция и люди Коеси Мэриэмона не поленились разбудить и главврача, мирно посапывающего у себя дома, а, когда Акутагава сказал, что голоден – заставили открыться местный супермаркет. Главврач, раздавленный присутствием такого важного человека как Коеси Мэриэмон, невольно приседал, когда шел рядом с ним по больничному коридору:

– Как он, доктор? – спросил Коеси.

– Состояние вашего сына удовлетворительное, господин министр! – скороговоркой ответил тот. – Ушиб и повреждение кожи на спине, но это не опасно – мы прочистили рану и уже наложили швы. Так же есть гематома на голове, но, к счастью, рентген не показал трещин в черепе, и признаков отёка мозга нет. Вот сюда, проходите, пожалуйста.

Главврач распахнул перед Коеси Мэриэмоном дверь палаты, затем отступил, раболепно улыбаясь. В палате на медицинской кушетке сидел Акутагава в компании двух медсестер, с которыми весело болтал, пока одна из них промачивала ему ватным тампоном рану на голове, а другая мазала йодом маленькие царапинки на его руках, оставшиеся после прогулки в колючем кустарнике. Обе медсестры были молоды и миловидны, и, судя по их улыбкам, находили Акутагаву остроумным собеседником. Юноша выглядел так беззаботно, словно оказался здесь, в госпитале, потому что упал со скейтборда, а не вырвался из лап похитителей.

– Оставьте нас, – коротко сказал Коеси. Медсестры, поклонившись, поспешили выйти семенящими шагами.

Когда дверь закрылась, он быстро подошел к сыну и обнял его, порывисто прижав к своей груди:

– Акутагава! С тобой все в порядке?

– А тебе врач разве не доложил? – ответил юноша, не отстраняясь, но и не обнимая его в ответ.

– Они тебя обижали? – Коеси чуть отодвинулся и заглянул сыну в лицо.

– Это в детском саду ляльки друг друга обижают, отец. А киднепинг предусматривает синяки, так что все нормально. Как вы узнали, где сядет самолет?

– Вышли кое на кого, кто сдал Мидзогучи с потрохами, – мужчина прикоснулся ладонью к щеке Акутагавы, но тот недовольно отстранился:

– А подробнее, отец?

– Хорошо. Когда тебя похитили, я объявил, что заплачу десять миллионов долларов тому, кто сдаст Мидзогучи. Сначала было тихо, и я подумал, что, должно быть, недооценил ум и изворотливость этого сукина сына. Но потом… Со мной связался один хастлер, шлюха, который постоянно обслуживал Мидзогучи – кажется, зовут его Шерли или что-то в том духе. Он сообщил мне, что совсем недавно ездил к Мидзогучи – в его тайное убежище, чтобы оказать ему свои услуги… Я направил туда ребят – и мы действительно нашли логово Мидзогучи. Но, когда начался штурм, он успел уйти, скрыться… Впрочем, к нам в руки попалось достаточно его ребят, чтобы мы смогли выяснить о деталях операции и без самого Мидзогучи. Мы узнали место и примерное время… Вот, в общем-то и всё... Ты простишь меня? – Коеси с мукой смотрел в холодные глаза сына. – Ты никогда мне не говоришь, что чувствуешь! А я поклялся тебе, что никто больше не сделает этого с тобой! Я поклялся! Ты, должно быть, зол на меня? Скажи мне!

Акутагава улыбнулся, но взгляд у него остался прежним:

– Я не злюсь, отец.

– Обещаю тебе, что я накажу всех, кто допустил ошибки! – продолжил Коеси. – Ну а моя ошибка в том, что я по старой дружбе не убрал Мидзогучи сразу, пожалел его. Ничего, больше я не повторю её никогда! Я найду его и раздавлю, как гниду. И буду давить с этих пор каждого, кто хотя бы заикнется о том, что не согласен со мной! Твоя охрана тоже должна поплатиться за халатность…

– Не надо трогать мою охрану, – отрезал Акутагава.

– Но они допустили, чтобы тебя похитили!

– Я сказал, не надо. Они не виноваты. Лучше найди действительно Мидзогучи, от этого больше пользы будет, – Акутагава передернул плечами. – Всё, отойди от меня. Я устал. Когда мы летим уже?

– Почему ты так жесток со мной? – проговорил Коеси Мэриэмон, не отступая от сына, продолжая прикасаться к нему. – Ты представляешь, что я пережил в те часы, когда не знал, где ты и что с тобой?! Это был ад! Я с ума сходил… Я готов что угодно для тебя сделать, Акутагава, ты знаешь это! Ведь я люблю тебя, люблю…

– Да, я знаю, отец, – кивнул юноша в ответ.

– Почему ты не скажешь: «Я тоже тебя люблю, отец?» – спросил Коеси. – Если сейчас ты так не ответил, значит, всё-таки сердишься на меня!

– Господи… – Акутагава закатил глаза к потолку, потом сказал: – Я тоже люблю тебя, отец. Доволен?

– Да! – выдохнул мужчина. Его руки соскользнули с плеч юноши на талию, ощупывая его тело гораздо интимнее, чем следовало бы. Коеси прикоснулся губами к его лицу, нащупывая ими рот Акутагавы, а когда сын отвернулся в сторону, избегая поцелуя, то принялся покрывать мелкими поцелуями ложбинку за ухом и шею.

Акутагава не отталкивал отца, молчаливо терпя его руки, шарившие по телу, влажные губы и горячее дыхание на своей коже. Он не отстранился, когда эрекция Коеси откровенно прижалась к его бедру. Акутагава помнил то, что он сказал матери перед её смертью:

«…Акутагава, ты не ругай папу. Не сердись на него за то, что произошло и что еще, возможно, произойдет. Пообещай мне!... – Я обещаю, – ответил он. – Клянусь… Клянусь… Клянусь…»

Потом, когда отец всё-таки попытался вновь отыскать его губы, терпение Акутагавы лопнуло:

– Всё, довольно, я устал, – Акутагава слез с кушетки и отошел к окну. – Юки уже летит сюда?

Коеси Мэриэмон перевел дыхание, стараясь справиться с эмоциями. Он оправил пиджак, и, прочистив горло, спокойно произнес:

– Ах, этот мальчишка! Насколько я знаю, он вместе с Сугаварой вылетел через несколько часов после твоего похищения. Они скоро будут в Токио.

– Отлично, – Акутагава провел рукой по волосам, а в такие моменты он выглядел особенно красивым. – Долго я буду сидеть в этой провинциальной дыре?