Текст книги "Охота (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Наконец, Юки отпустил его, сел на жесткую скамеечку, оббитую дерматином, и прислонился к стене. Он нервно то сцеплял – то расцеплял пальцы, оглядывался по сторонам и задавал вопросы:

– А сейчас мне скажут, куда меня привезли?

– Грубо говоря, ты находишься на Аравийском полуострове, – отвечал Тэкесима. – Точнее, на территории Объединенных Арабских Эмиратов. Если еще точнее – посадку самолет совершил в маленьком транспортном аэропорту неподалеку от Абу-Даби.

– А куда мы летим?

– На небольшой остров в Персидском заливе. Этот остров принадлежит одному нефтяному магнату, знакомому Коеси Мэриэмона, сейчас там живет Акутагава.

– Целый остров?

– Здесь, в мире нефтяных долларов, такое не редкость. Тебе понравится там – настоящий райский уголок. Правда, Ботаник?

– Ага, – откликнулся пилот. – На днях во время заплыва одна акула чуть не откусила Тэкесиме задницу. А меня уже задолбали вонючие москиты и торговцы-шулера. Райский уголок!

– Не порти Юки впечатление! – крикнул Тэкесима.

Юки расхохотался, слушая их перепалку. Как ему не хватало этих двух парней, все время препирающимся меж собой – они в глазах Юки стали неотъемлемой частью мира, в котором жил Акутагава. Пусть они были его телохранителями, но для Юки они в первую очередь были друзьями.

– Когда мы прилетим?

– Еще полчаса, – улыбнулся понимающе Тэкесима.

Юки повернулся к окну. За бортом вертолета синевой мерцал Персидский залив, но его однообразие быстро надоело Юки, и он вновь занялся расспросами:

– Зачем ты надел это? – юноша кивнул на маску.

– Конспирация, – пожал плечами Тэкесима. – Тайна нахождения Акутагавы держится благодаря звеньям. Каждое звено выполняет ту работу, которую ему приказали сделать и не знает, чем занимается другое звено. Мы с Ботаником – главные связные, поэтому наших лиц не должны видеть отдельные звенья. Мы либо в масках, либо прикидываемся дурочками-школьниками, как это было в «Масару-Мидзухара».

– А мне там нравилось, – вздохнул Ботаник из кабины пилота.

– Мне тоже, – в унисон ему вздохнул Тэкесима. – Лапай малолеток и тебе никто не впаяет за это срок!

– Тэкесима… – Юки прикусил губу, стараясь как можно осторожнее задать этот вопрос: – Почему… меня забрали? Почему именно сейчас?...

Тэкесима стал серьезным и сказал многозначительно:

– Спроси об этом Акутагаву, ладно?

Юки, поняв, что ничего от него не добьется, согласно кивнул.

– А вот и райский уголок! – объявил Ботаник через несколько минут.

Юки поспешил выглянуть наружу. Вертолет приближался к осыпанному пышной зеленью острову, окруженному ореолом песчаных пляжей, в центре которого возвышался скалистый пик. Вода вокруг острова была такой прозрачной, что можно было увидеть дно залива и косяки юрких и пугливых рыб. Миновав пляжи, вертолет пролетел вглубь острова – и стал снижаться над вертолетной площадкой, к которой сквозь джунгли шла, огибая скалистый пик, дорога. Рядом Юки увидел еще несколько вертолетных «парковок» – все они были заняты летательными аппаратами.

Растительность вокруг площадки отчаянно заколыхалась, когда Ботаник посадил железную птицу. Выключив винты, он оглянулся к Юки и Тэкесиме:

– Похоже, нас встречают.

Действительно, в тени большого дерева стоял джип с открытым верхом. Когда Тэкесима открыл дверь и Юки спрыгнул на бетонное основание площадки, то и джипа вылезла высокая и стройная фигура. Энергичными шагами человек поднялся навстречу Юки и вышел из тени, которая скрывала его лицо.

– Ну привет, Ходячая Добродетель! – усмехнулся Акутагава.

Он был таким же, каким Юки его запомнил. Такой же красивый, сильный, слегка высокомерный и насмешливый… Его глаза-омуты были такими же непроницаемыми, как и раньше. Сейчас Акутагава, одетый в легкие джинсовые шорты и майку, стоял напротив него и улыбался так, словно они не расставались никогда. Будто утром он ушел куда-то по своим делам, а сейчас вернулся…

– Акутагава… – пробормотал Юки, его голос сорвался, захлебнулся сам в себе. Он бросился к юноше и крепко обхватил его стан руками, так крепко, насколько смог. – Акутагава!

Молодой человек обнял его в ответ. Слезы Юки впитывались в его майку, Акутагава чувствовал его затрудненное прерывистое дыхание, так похожее на сдавленные рыдания.

– Юки. Мой Юки… – шептал Акутагава.

Юки был так счастлив, что, даже если бы сейчас ему пригрозили смертью, он бы умер не дрогнув. Ему было плевать сейчас на смерть, на боль, на весь мир – для него существовал только Акутагава. Только он, тепло и крепость его тела, его неповторимый запах и биение его сердца. Акутагава тут, рядом, такой живой, такой настоящий! Юки обнимал его, сжимал как можно крепче, опасаясь, что это всего лишь очередной лукавый сон и сейчас видение может рассеяться как дым – и любимый исчезнет…

Рядом кто-то деликатно кашлянул. Это Тэкесима и Ботаник стояли неподалеку, смущенно отводили глаза и явно не знали, как еще намекнуть, что необходимо двигаться в путь. Акутагава мягко отстранил Юки и, быстро вытерев ему слезы, сказал:

– Поехали домой.

Это прозвучало так… интимно, так тепло, что сердце Юки затрепетало еще сильнее. Акутагава говорил так, словно у них есть общий дом, который объединяет их общей крышей, общим уютом и общими делами. Настоящий дом, где есть любовь, где есть будущее…

Они сели в джип: телохранители впереди, а Юки с Акутагавой устроились на задних сидениях. Юки все время держал его ладонь, все еще боясь, что каприз судьбы может в любой момент забрать Акутагаву у него. Юноша улыбался, позволяя ему это наивное ребячество.

– А почему никто не приехал с тобой? – как-бы между прочим осведомился Тэкесима, поворачивая ключ в замке зажигания. – Тебя, Акутагава, вообще-то, в наше отсутствие должны сопровождать минимум двое людей.

– Они решили, что ничего страшного не будет, если я поеду один. Я ведь отлично вожу джип, – сказал Акутагава в ответ. Тэкесима подозрительно на него оглянулся, но – принимая во внимание приезд Юки и прочие нюансы – промолчал и нажал на педаль газа.

– Я скучал по тебе, Юки, – сказал Акутагава, когда они ехали по дороге и шум мотора мешал телохранителям греть уши на их разговорах.

– А я по тебе, – выдохнул Юки. – Акутагава, я с ума сходил!

– Правда? – тут же самодовольно ухмыльнулся юноша.

Юки легонько стукнул его по руке:

– Перестань смеяться! Я все время думал о тебе. Всё время! Ты жесток!

Акутагава вдруг посмотрел на него так, что у Юки сразу побежали мурашки по коже от возбуждения: в них было столько желания, томления и не высказанных слов любви… Один этот взгляд мог свести Юки с ума, только один взгляд! Ему хотелось, чтобы Акутагава поцеловал его – прямо сейчас, здесь! – чтобы через поцелуй окончательно почувствовать, поверить, что он тоже думал о Юки всё это время, мечтал о нём, желал его… Но Акутагава отвел глаза и не прикоснулся к нему. Юки хотелось застонать от разочарования.

Джип миновал каменную ограду и автоматические ворота, плавно открывшиеся перед автомобилем, и подъехал к дому, перед которым была разбита роскошная клумба. Дом поразил Юки – он был вырублен в скале: камень служил стенами, сдавливая его с боков, нависал сверху, служа потолком. Тут же, в скальной породе, были высечены ступеньки и окна – да так изящно, что мастерству каменотесов оставалось только дивиться.

– Вот это да… – Юки вылез из джипа, не переставая разглядывать скалу.

– Удивлен? – осведомился Акутагава весело. – Здесь еще есть пляжи, бассейн, конюшня и библиотека. Тебе здесь понравится.

Юки улыбнулся, ему хотелось бесконечно улыбаться от счастья.

– Акутагава! – громоподобный голос с китайским акцентом сотряс воздух. Из дома вышла огромная толстая женщина лет шестидесяти, весом, кажется, с целый центнер. Одетая в просторное платье и фартук, она держала в перепачканных мукой руках скалку для раскатывания теста. Её косой взгляд пошарил по окрестностям, остановился на Акутагаве и вспыхнул адским пламенем: – Сяо-Акутагава! Я тебе надеру твою молодую да упругую задницу!!! Что ты опять натворил?!

Тэкесима и Ботаник вопросительно поглядели на юношу: мол, что не так?

– Ничего я не делал, – легкомысленно пожал Акутагава плечами.

– Ах так! – китаянка стала тяжело спускаться вниз, потрясая скалкой как булавой. – А если я стукну тебя вот этим по голове, а? Ну, признавайся своим бодигардам! Давай, скажи им: «Я хотел ехать один встречать вас и поэтому спрятал ключи зажигания от всех машин в гараже! А сам взял джип и укатил, куда глаза глядят! Хотя знаю, что в одиночку шляться по острову мне нельзя!!!»

Текесима шлепнул себя по лбу и устало посмотрел на юношу:

– Значит, тебя отпустили? Акутагава, ты знаешь правила…

– Иди к черту со своими правилами, – ответил Акутагава, не спуская глаз с приближающейся гигантской китаянки. Когда она оказалась рядом и замахнулась на него, он ловко увернулся от скалки и расхохотался.

– Ты еще тут зубы сушишь! – вскричала женщина. – Вот я тебе! Надоело мне, что каждый раз после твоих выходок бодигарды приходят ко мне и жалуются на тебя! НАДОЕЛО! Вот я тебя сейчас стукну! Вот стукну!

Акутагава, продолжая хохотать, уворачивался от выпадов, но не отходил далеко – чтобы подзадорить взбешенную китаянку. Юки оглянулся на Тэкесиму и Ботаника – те спокойно закурили и, опершись на кузов джипа, меланхолично наблюдали за развитием событий. Значит, решил Юки, им не впервой. Значит, ничего серьезного. Он, скрестив руки на груди, тоже стал наблюдать за неравным боем – переживая, что однажды скалка окажется быстрее Акутагавы и тот все-таки отхватит деревяшкой по лбу.

Когда китаянка запыхалась, Акутагава примиряющее заговорил:

– Ну всё, мама Фынцзу, всё! Не сердитесь, ведь у нас гость. Его зовут Юки, и, кажется, вы его совсем напугали своими педагогическими замашками!

Огненный взгляд китаянки вперился в Юки. Тот, слегка покраснев, поклонился в знак приветствия.

– Так это ради него подняли такой шум? – громко удивилась Фынцзу и уперлась пухлыми кулаками в свои необъятные бока. – Какой он исхудавший! Откуда его привезли? Из лагеря беженцев в Конго?

– Да, придётся вам, мама Фынцзу, его откармливать, – согласился Акутагава, окинув фигуру Юки внимательным взглядом. – Он действительно какой-то… костлявый.

Юки стал заливаться густой краской смущения. Господи, Акутагава разглядел таки его худобу!

– Акутагава, хватит языком трепать, а лучше представь нас по-человечески! – фыркнула китаянка, заметив неловкость Юки.

Акутагава усмехнулся:

– Мама Фынцзу – это Юки. Если бы он родился в Китае две тысячи лет назад, то стал бы Конфуцием. Юки, это госпожа Фынцзу, она, как ты уже понял по размеру её ног, из Китая. Давным-давно она работала на мою маму, потом была моей няней, а сейчас она экономка в этой скромной хижине и – по совместительству – тайный агент моего дорогого папочки. Он держит её подле меня, чтобы я всегда хорошо ел, ну и заодно, чтобы доносила ему на меня.

– И еще, чтобы не проказничал! Но я не могу уследить за этим сорванцом! – важно добавила китаянка.

– Вот и всё знакомство. Тэкесиму и Сугавару ты знаешь. Добро пожаловать в мою семью, – прибавил Акутагава просто. Его взгляд встретился с глазами Юки и в нем тот прочел то самое чувство: любовь…

7

– Пойдем, я покажу тебе дом, – Акутагава кивнул Юки и протянул руку. Тот, смущенный пристальным взглядом Фынцзу, осторожно вложил свою ладонь в ладонь Акутагавы. Юноша потянул Юки вверх по лестнице.

– Я приготовлю вам что-нибудь перекусить! – прогремела им вслед китаянка. – Через пятнадцать минут загляните на кухню!

Войдя в дом, юноши оказались в гостиной. Она напоминала собою грот и здесь даже в самый знойный день царила прохлада; каменные стены были ничем не прикрыты, в скале были вырублены нищи, где стояли хрустальные и золотые сервизы, пол покрывали роскошные ковры, а в самом центре красовалась огромная хрустальная люстра, крепящаяся к потолку мощной позолоченной цепью. Юки задрал вверх голову, зачарованный мерцанием радуги цветов в гранях хрусталя.

– Она чем-то напоминает мне сталактит из La Grotta Grande del Vento*, – прокомментировал Акутагава.

Из гостиной уходили два коридора – один вел в столовую, на кухню и в подсобные помещения, другой – в библиотеку, бильярдный зал, сауну и спальные комнаты. Библиотека была до отказа забита книгами со всего света, на отдельных стеллажах лежали редкие экземпляры географически карт, при виде которых глаза Юки загорелись – когда родители были живы, он постоянно возился с картами.

– Здесь я занимаюсь с репетиторами, – пояснил Акутагава.

Бильярдный зал был очень комфортабельным, тут же был оборудован бар.

– Ты часто здесь играешь? – спросил Юки, покосившись на бутылки со спиртным.

– По вечерам с Тэкесимой и Сугаварой, – пожал плечами Акутагава.

– И это все для вас? – юноша кивнул на бар.

Акутагава поглядел в указанном направлении, потом усмехнулся:

– Юки, ты как жена, вернувшаяся из командировки! Ты хочешь знать, спиваюсь ли я? Ответ – нет, я не пью. Доволен?

Юки кивнул головой. Когда Акутагава показывал ему сауну, то обнял юношу сзади за талию и притянул к себе. Юки судорожно выдохнул воздух, почувствовав эту давно ожидаемую ласку. Акутагава укусил его за мочку уха и прошептал:

– Попаримся здесь вдвоем?...

Юки накрыл его руки своими и крепко сжал. Акутагава отпрянул, и со словами: «А вот здесь моя берлога!» потащил его по коридору и толкнул последнюю дверь. Юноши оказались в большой и светлой комнате, чьи окна выходили в цветущий сад; здесь находилась большая двуспальная кровать с балдахином и москитной сеткой, низенький диванчик, укиданный подушками – а перед ним домашний кинотеатр, на журнальном столике стоял ноутбук, рядом с ним пепельница, в углу – стеллаж для дисков. В комнате была вторая дверь – она вела в гардеробную и личную ванную комнату.

– Нравится? – спросил Акутагава.

Юки растеряно взглянул на него:

– Я не привык к такой роскоши. Весь этот дом… Мне тут, если честно, не по себе.

– А я живу в таких условиях с младенчества. Совсем, как принц Гаутама, – рассмеялся Акутагава, затем присел на край перины. – Видишь эту постель, Юки? Это настоящая королевская кровать. Хочешь, мы сейчас её опробуем вместе? Иди сюда, поцелуй меня.

Юноша сделал несколько шагов и оказался подле Акутагавы. Тот с улыбкой наблюдал за ним, не делая попыток привлечь к себе, прикоснуться к нему первым. Юки положил ладони ему на грудь, ощущая толчки его сердца под майкой, потом провел руками вверх, к плечам, с нарастающим желанием разглядывая лицо Акутагавы – его глаза, нос, щеки и губы. Губы… Эти губы Юки видел во сне каждую ночь все долгие месяцы разлуки – эти губы целовали, его ласкали, таили в себе секрет упоительного наслаждения… Юки пододвинулся еще ближе, так, что его бедра оказались меж ног Акутагавы, а лбы соприкоснулись.

– Акутагава! – прошептал Юки, и на его глазах против воли снова заблестели слезы. Он не мог ничего с собой поделать, не мог контролировать свои чувства – он любил Акутагаву, любил безумно! Рядом с ним Юки забывал обо всем на свете.

Юки жадно вдыхал его дыхание, разглядывая чуть приоткрытые губы и испытывая сладкую боль от того, что Акутагава не хочет поцеловать его первым. Акутагава хочет, чтобы Юки показал ему, насколько он скучал!... Он прикоснулся сначала к уголку его рта, такому теплому и мягкому, потом переместился к центру – и нежно прикусил нижнюю губу, посасывая её. Юки ожидал, что после этого юноша ответит ему: подастся вперед, раскрывая губы навстречу, погружаясь языком во влажную глубину рта – так сильно, так сладко… Но Акутагава оставался как-будто равнодушен к его прикосновениям и Юки, не выдержав, застонал:

– Акутагава! – он снова поцеловал его, на этот раз глубже, настойчивей. Зарывшись пальцами в шелковистые волосы юноши, Юки заставил его чуть запрокинуть голову назад, и, раздвинув влажные губы Акутагавы, проник между ними языком… Только после этого руки Акутагавы обняли Юки, а его губы ответили на поцелуй.

Юки стало нестерпимо жарко – кровь кипела в теле, а кожа покрылась испариной. Внизу живота все ныло от жгучего желания, доводя его до исступления. Юки был трезв, но его голова кружилась от страсти. Он, продолжая целовать Акутагаву, опустил руки вниз – на чресла юноши, нащупывая на джинсовой ткани ширинку. Юки хотел немедленно убедиться в том, что Акутагава хочет его так же сильно – как и он его, и нет лучшего способа увериться в искренности чувств мужчины, нежели прикоснуться к той части тела, которая лгать не умеет… Акутагава одобрительно хмыкнул ему в рот, его ладони сползли с талии Юки на его бедра и с силой сжали их.

Юки вздрогнул от боли.

Через секунду до него дошло, ПОЧЕМУ ему больно… Юки окаменел. Только сейчас он вспомнил о прошедшей ночи в «Масару-Мидзухара», о безумном сексе с красивым длинноволосым юношей, и о тех следах, что остались на теле Юки на память об Иве. Тело Юки всё покрыто засосами, синяками и царапинами – которым, если Акутагава их увидит – нельзя будет придумать адекватного объяснения!...

Юки резко оторвался от губ Акутагавы, чувствуя, что бледнеет от ужаса.

– Что такое? – удивился Акутагава, продолжая прижимать его к себе.

– Я… – пробормотал Юки срывающимся голосом. Он ничего не мог придумать сносного, чтобы солгать Акутагаве. – Я… Мне кажется, мы спешим. Д-давай не так быстро!

Акутагава тихо рассмеялся:

– Мне кажется, что только что ты был совсем не против. Что на тебя нашло?

– Ничего! – слишком поспешно возразил Юки и тем самым вызвал у Акутагавы подозрения.

– Что случилось, Юки?

– Ничего! – повторил юноша, отрицательно качая головой. – Просто я… мне стало не по себе, вот и все.

– Да?...

– Да! Давай не так быстро, хорошо?

Акутагава разглядывал его несколько мгновений, потом, наклонившись к Юки, потерся носом о его щеку:

– Ты что-то скрываешь. От тебя пахнет обманом.

Юки задрожал в его руках, словно его окатили ледяной водой. Мысль о том, что сейчас Акутагава узнает, что только вчера у Юки был секс с другим парнем, парализовала его. Помощь пришла с неожиданной стороны – в коридоре загремел голос китаянки Фынцзу:

– Сяо-Акутагава! Где тебя черти носят! Еда остывает на столе!

Акутагава поспешно отодвинул от себя Юки и, оправляя одежду, спрыгнул с кровати. Дверь в комнату распахнулась, впуская объемную фигуру экономки.

– Нечего так орать, – сказал Акутагава самым обыденным тоном. – Я не глухой.

Фынцзу взглянула на него так, будто он был мухой попавшей в её суп, затем повернула голову к встрепанному и взволнованному Юки. Тут её круглое лицо приобрело хищное выражение:

– Чем вы тут, ребятушки, занимались, а?

– Ничем, мама Фынцзу! – ответил Акутагава, затем дернул Юки за руку. – Пойдем, пока она нас не накормит – не оставит в покое.

Юки безропотно последовал за юношей. Он был так раздавлен своими мыслями, что почти не обратил внимания на то, как они миновали небольшую столовую и прошли на кухню. Воздух там был более теплым, чем во всем доме – на плите стоял горячий чайник, чьи бока были натерты до блеска, а на небольшом столике юношей дожидались тарелки с бутербродами, фруктовым салатом и чашки с чаем. Акутагава спокойно принялся за еду, Юки же безучастно посмотрел на бутерброд, осыпанный луковыми колечками и жареной картошкой; он уже давно ничего не ел – но сейчас в рот просто ничего не лезло.

…Его мечта исполнилась. Он вновь с Акутагавой, они вместе. Акутагава по-прежнему хочет его, совсем недавно они чуть было не занялись сексом!... Но Юки совершил ошибку – он поддался слабости и переспал с Ивом, и сейчас, если Акутагава увидит его обнаженное тело, то сразу все поймёт! Всего одна ночь – буквально в одном шаге от встречи с Акутагавой... Если бы только Юки забрали раньше! Если бы его забрали ни тем утром, а прошлым днём – то ничего бы не случилось, и Юки нечего было бы сейчас скрывать! Если бы только…

– Тебе стоит перекусить, – сказал Акутагава, бросив на него мимолетный взгляд. – Когда ты в последний раз ел?

– Я не помню, – честно ответил Юки. – Но я не хочу есть.

Акутагава больше ничего не прибавил, глядя себе в тарелку. Юки чувствовал, как в груди нарастает страх, склизкими щупальцами опутывая его сердце и разум.

– Почему…

– Что «почему»?

– Почему меня забрали только сейчас? Прошло три месяца… Я думал, что мы больше не увидимся, – с трудом закончил свою мысль Юки. – И вдруг меня привозят к тебе… Почему?

Акутагава напротив отодвинул тарелку в сторону и откинулся на спинку стула.

– Я знал, что ты спросишь, – его лицо было серьезным, когда он заговорил. – Я обрадован и, одновременно, огорчен тем, что ты здесь. Рад, потому что мы снова вместе. Огорчен, потому что твое имя стало известно врагам моего отца. Я думал, что мне удастся запутать следы, ведущие к тебе, но, к сожалению, не вышло. Враги отца хотят добраться до меня, они используют самые различные методы, чтобы получить то, что хотят – когда они узнали о нас с тобой, то решили тебя похитить.

– Меня? – переспросил Юки. – Но я ничего не знал!

– Враги не уверены наверняка. Отцу стало известно, что тебя собираются похитить и пытать, дабы выведать всё, что ты знаешь. Отец позвонил мне, я потребовал, чтобы тебя немедленно увезли из проклятой школы – вот так ты оказался здесь. Увезли тебя вовремя: мне сообщили, что на тебе уже висел «жучек», значит, тебя держали на мушке.

Юки не нашелся, что произнести в ответ. Он был ошеломлен. Подавлен. Значит, на него охотились – только этого не хватало к прочим бедам! Он в полной заднице!...

– Ты всё же поешь, – Акутагава кивнул на еду. – У тебя кости из под кожи выпирают, а мне ты больше нравился, когда у тебя было за что подержаться. Когда доешь, приходи к бассейну, я буду там.

Юноша резко поднялся и, не оглядываясь на Юки, покинул кухню. Тот проводил его взглядом: не зная, вздохнуть ли ему с облегчением от того, что Акутагава ушел и дал ему время подумать – или же расплакаться от отчаяния. Второе явно превалировало перед первым. О чем Юки думать?! Сожалеть о том, что не продержался один единственный день? А толку от того, что он будет сожалеть – ведь Юки же не знал, что буквально на следующее утром после бурной ночи за ним придут люди Коеси Мэриэмона!...

Юки уперся локтями в стол и закрыл ладонями лицо. Это действительно полная задница! Юки притащили сюда, на этот тропический островок – потому что Акутагава что-то чувствует к нему. Если это было не так, Юки бы оставили там, где он был, на произвол судьбы!... А что Юки может дать взамен его благородству? Сказать: «Люблю» и тут же известить о том, что трахался с другим парнем?...

– Ненавижу себя! – всхлипнул Юки. – Ненавижу! Ненавижу!

Когда Юки – бледный и мрачный – отыскал бассейн, расположенный в глубине пышного сада, день клонился к завершению. Солнце вечерними всполохами окрашивало небо в бледно-розовые тона, почти полностью за линию горизонта. Бассейн был наполнен бирюзовой водой, которую Акутагава рассекал энергичными гребками – рядом с бассейном на шезлонгах расположились Тэкесима и Ботаник, потягивающие пиво и читающие газеты.

– Не заблудился? – спросил Акутагава, подплывая краю бассейна. – Где ты был так долго?

Юки неопределенно пожал плечами. На кухне он пришел к мучительному решению: необходимо все прямо сказать Акутагаве, поговорить с ним. А там – будь что будет!... Юки не хотел лгать тому, кого любит, да и понимал: пытаться обмануть Акутагаву, это все равно – что пытаться обмануть рентген проглотив булавку. Придя к такому умозаключению, Юки поднялся из-за стола – но в этот момент на кухню вошла госпожа Фынцзу. Увидев, что Юки не прикоснулся к еде, так заботливо ею приготовленной, она в категоричной форме потребовала, чтобы он съел всё и немедленно, иначе она силой запихнёт еду ему в рот. Юки пришлось вернуться за стол и под строгим надзором огромной китаянки съесть бутерброд и выпить чай. Видя, что юноша давится едой – после этого она смилостивилась и отпустила его из своей вотчины.

– У меня есть планы на вечер, – Акутагава вылез и бассейна и стал растираться полотенцем. – Будем смотреть с тобой фильм и есть попкорн, что скажешь? Или ты устал от перелета?

– Нет, – Юки нервно потер свою руку. – Я весь полет проспал, сейчас мне спать не хочется. Я…

– Тогда идем смотреть фильм, – перебил его юноша.

Юки не сопротивлялся ему. В комнате Акутагава выключил свет, поставил огромную пластиковую тарелку с попкорном на журнальный столик и при помощи пульта запустил систему домашнего кинотеатра. Напряженный Юки сел на диванчик, всё глядя на юношу. Тот выглядел спокойным и не задавал ему никаких вопросов. Неужели он забыл о том, что Юки оттолкнул его сегодня днем и вел себя так странно, что даже вызвал подозрения?... Юки смотрел фильм не воспринимая то, что видит – думая только о том, как он признается во всём любимому человеку. Акутагава же, досмотрев фильм до середины, явно потерял к нему интерес и лег на диван, положив голову на ноги Юки. Некоторое время он еще поглядывал на экран, а потом задремал.

Теперь Юки мог без помех разглядеть его лицо. Он кончиками пальцев прикоснулся к тонкой коже на лбу Акутагавы, прочертил линию по виску к щеке, и дальше – к губам. Как тихо и спокойно он дышит! Как равномерно бьется пульс на шее! Всё так, как и должно быть – но, в то же время – как-то трагично зыбко, по-человечески не вечно… Юки подумал о том, что Акутагавой кто-то охотится и его жизнь постоянно под угрозой – что, если с ним что-нибудь случится? Острая боль в сердце была Юки ответом – если Акутагава умрет, он не переживёт этого. Просто не сумеет!...

– Я люблю тебя, – прошептал Юки. – Если бы ты знал, как я люблю тебя!...

Он наклонился, осторожно прикасаясь губами к волосам Акутагавы.

Юки и не заметил, как фильм закончился и по черному фону поползли финальные титры. Оглядевшись по сторонам, он отыскал пульт и, немного поизучав кнопки, нажал на несколько. Кино выключилось, система переключилась на спутник – экран разбился на секции, обозначенные как «Америка», «Англия», «Япония» и так далее; Юки выбрал японскую секцию – система выдала двести каналов. Юноша наугад нажал на номер – включился канал, по которому шел какой-то кровавый фильм ужасов, он переключил канал – реклама, когда Юки снова переключился с канала на канал – на экране появилась заставка ночных новостей. Симпатичная женщина-диктор поздоровалась с немногочисленными ночными зрителями и предложила обор событий за прошедшие сутки.

– Главной темой дня, конечно же, является шокирующее нападение преступной группировки на частную школу близ Киото – «Масару-Мидзухара», – вещала диктор хорошо поставленным голосом. – Как уже выяснилось, это нападение не является террористическим актом, нападающие не имели никаких политических мотивов. Инцидент был классифицирован полицейским управлением как «разбойное нападение». Напомним, что преступники ворвались на территорию школы вчера, 2 сентября, около восьми тридцати утра и открыли огонь по людям. Погибли четверо полицейских и двое сотрудников службы безопасности школы. Никто из учеников, к счастью, убит не был – хотя троих юношей доставили в больницу с огнестрельными ранениями разной степени сложности. Врачи прилагают все усилия, чтобы все трое пошли на поправку. Начальник центрального полицейского управления господин Кийосаки назвал имена пострадавших учеников: Кёси Камакура, Мёэ Тадака, Ив Кемаль…

Юки уже не слышал того, что говорила диктор дальше. В ушах у него зазвенело.

– Ив! – воскликнул он. Ив ранен! Просто не верится…

Его возглас разбудил Акутагаву. Он медленно выпрямился и сел, сонно глядя на взволнованного Юки:

– Почему ты кричишь?

– Школа… «Масару-Мидзухара»… Там на неё напали… – запинаясь попытался объяснить Юки, тыча пультом в экран телевизора. – Там людей убили, ранили учеников!

– А… – протянул юноша, он забрал у Юки пульт и спокойно выключил телевизор. В комнате воцарилась тьма, но ненадолго – Акутагава включил бра.

– Что значит твоё «а…»? – спросил Юки. – Ты не кажешь удивленным… Постой, ты знал? Знал?!

– Ну знал. И что? – Акутагава поднялся с дивана, потянулся, затем стянул с себя майку. – Мне докладывают о новостях.

– И ты мне ничего не сказал?

– Зачем?

– Затем, что это случилось сразу после того, как меня забрали люди твоего отца! – вспылил Юки. – Это нападение ведь связано с тобой, Акутагава, так?

– И что?

– Почему твой отец не предотвратил это?! – закончил свою мысль Юки, вскакивая на ноги.

– Мой отец?! – вскричал вдруг Акутагава, его глаза сверкнули. Он шагнул к юноше и навис над ним: – Да что ты знаешь, болван? Не смей говорить такие вещи про моего отца, если не знаешь в чем дело! Мой отец сделал всё, чтобы спасти тебя и предотвратить этот бардак и не его вина, что охрана школы облажалась и вовремя не заметила преступников!

Юки сжался от его громкого голоса, он чувствовал, что задел Акутагаву за живое.

– И почему ты так переживаешь за этого Ива? – добавил Акутагава через несколько секунд. Увидев, что глаза Юки расширились, он усмехнулся: – Я ведь слышал и диктора и тебя, Юки.

Юки отступил от него, кусая губы. Именно этого момента он так боялся!

– Акутагава… – пробормотал он. – Я хотел тебе сказать! Я собирался тебе сказать…

– Сказать что?

– Я… – Юки почувствовал, как слезы подступают к глазам. – Мы… Я спал с Ивом! Я предложил ему поселиться в моей комнате, а потом… мы стали любовниками. Я думал, что мы с тобой больше не увидимся, что это просто физиология… Когда меня забрали сюда, я совсем забыл о том, что произошло между ним и мной – и вспомнил только когда… когда мы с тобой уже почти были готовы заняться сексом. Я испугался, что ты увидишь следы, которые оставил Ив… Прости меня…

Акутагава смотрел на него молча десять секунд, двадцать, его лицо оставалось спокойным. Когда он заговорил, в голосе его не было абсолютно никакого чувства:

– И, услышав, что он ранен, ты перепугался. Ты любишь его?

– Он мне небезразличен, – искренне ответил Юки. – Но люблю я тебя.

Акутагава, услышав его «люблю» насмешливо рассмеялся:

– Любишь?... А что ты еще любишь, Юки? Шоколад, быструю езду на машинах, белье от Кэлвина Кляйна? Что? Ты не понимаешь, что ты говоришь, ты, придурок. Ты не понимаешь, что значит слово «люблю». В таком случае, как ты можешь мне говорить такое?

– Я знаю, что говорю! – не согласился с ним юноша, заламывая себе руки.

– Неужели? А ты знаешь, Юки, что с той самой ночи – той единственной нашей ночи – у меня не было никого? Ты думаешь, для меня проблема найти с кем потрахаться, а? Да стоило мне только свистнуть – как я бы получил то, что хотел. Но я все время, как последний осел, думал о тебе. А ты в это время ублажал свою физиологию, Юки. Забавно даже получается, честное слово – так забавно, что мне хочется тебя убить.