Текст книги "Охота (СИ)"

Автор книги: Анна Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Эти слова, сказанные спокойно, напугали Юки больше, чем любой крик. Таким тоном Акутагава говорил о своей умершей матери.

– Здесь, на острове, я в твоей власти, – чуть слышно проговорил Юки, боясь встретиться с ним взглядом.

Акутагава ничего не ответил; резко отвернувшись, он ушел к окну и замер там. Юки не выдержал и расплакался, он шагнул было к Акутагаве, но тот, почувствовав его движение, не оборачиваясь сказал:

– Не подходи, иначе ударю.

Юки остановился. Потом, обессиленный, он опустился на диван и, сжимая руками голову, не переставая твердил:

– Прости меня. Прости меня. Прости меня…

Акутагава долго хранил молчание, потом, когда Юки перестал плакать, а только сдавленно всхлипывал, он оглянулся. Его лицо было непроницаемо, когда он взглянул на юношу.

– Мне уйти, да? – спросил Юки, хотя и не знал, куда сейчас он может уйти отсюда.

– Ложись спать, Юки, – ответил Акутагава. – Я переночую в другой спальне.

Он поднял с пола брошенную майку и, на ходу натягивая её, вышел из комнаты.

8

Море… Ив видел море.

Он стоял на берегу и всё глядел вдаль, всматриваясь в сумрачную морскую дымку, чувствуя, как соленый ветер оседает на его коже каплями росы. Море не было слащаво-ярким, каким его рисуют туристические буклеты – сейчас оно выглядело темным, холодным и грозным. Ив не видел солнца – только рваные облака, подгоняемые ветром. Бугры серых волн кидались на каменистый берег и с легким шипением уползали назад, чтобы вскоре повторить атаку… Длинные черные пряди падали на лицо, мешая юноше, и он без конца убирал их назад, но резкий ветер снова и снова трепал его шевелюру.

– Когда удишь рыбу – не употребляй сеть, а когда охотишься – не сбивай мирно покоящихся птиц, – сказала девушка, появившаяся за его спиной. Она была такой же зеленоглазой и черноволосой, как и он.

– В те дни, когда плачешь, он избегай пения, – ответил Ив, даже не оглянувшись.

– Осторожный человек реже других совершает ошибки, – сказала девушка.

– Не говорил о необъятном, силе, мятежах и демонах, – произнес Ив.

– Ошибочно всё то, что уже нельзя исправить…

Ив закрыл глаза, вслушиваясь в женский голос, вливающийся в ветер.

– Наста… Наста… сестра… – прошептал он и, резко разомкнув веки, оглянулся. Тут же яркий белый свет ударил ему в глаза, ослепив и дезориентировав. В груди стало жечь, словно в ней копошился клубок червей, а нос защекотал запах фильтрованного кислорода.

Ив не сразу понял, что глаза ему слепит обычный солнечный свет, врывающийся в больничную палату через не зашторенное окно. Он лежал на койке, с кислородной маской на лице, окруженный медицинскими приборами и облепленный датчиками. Когда сознание полностью к нему вернулось, юноша обвел палату глазами – голые белые стены, увядающий цветок на подоконнике и бабушка Ло в кресле, читающая бульварный роман. Она не заметила, что Ив пришел в себя.

Юноша поднял руку и, поднеся её к лицу, стянул с себя маску. Воздух в палате был грубее и тяжелее проникал ему в легкие, отчего его дыхание тут же стало хриплым. Бабушка Ло, услышав его изменившееся дыхание, подняла на него глаза, всплеснула руками и вскочила на ноги.

– Очнулся! – она подбежала к двери, позвала доктора и поспешила к Иву: – Слава тебе господи! Очнулся!

– Какой сегодня день? – еле шевеля губами, спросил Ив.

– Суббота, 5-е число, дело к вечеру клонится, – ответила сердобольная старушка, осторожно глада его по волосам. – Ты был без сознания три дня. Болит что-нибудь?

– Нет, – покачал головой юноша.

В палату быстрым шагом вошел мужчина в белом халате. Взволнованный, он бросил быстрый взгляд на медицинские приборы, затем склонился над больничной койкой:

– Мое имя Кацу Тэкона, я ваш лечащий врач, – сказал мужчина, доставая из кармана халата диагностический фонарик. Он посветил им в глаза Ива, затем проверил пульс. После этого он выпрямился и улыбнулся: – Похоже, что ваше состояние наконец-то стабилизировалось. Это радует, потому что из всех учеников, доставленных к нам из «Масару-Мидзухара», у вас было самое серьезное ранение. Пуля пробила перикардиальный мешок и вызвала тампонаду сердца: кровь заполнила перикард, что повлекло за собой клиническую остановку сердцебиения. Вас прооперировали, удалив последствия ранения, и наложили на сердечную мышцу несколько швов. Сейчас ваше сердце нуждается в специальных восстановительных процедурах и, конечно же, спокойном режиме.

– Вот видишь, – заметила бабушка Ло, с улыбкой глядя на юношу. – Ты поправишься. Всё будет хорошо.

– Я сообщу обо всём школьной дирекции, – добавил Тэкона. – Они очень переживают за вас.

Когда он ушел, бабушка Ло недовольно поглядела ему вслед и проворчала:

– Сообщит он им! Эти люди не могли обеспечить безопасность детей, а сейчас суетятся, бегают, хотят загладить вину! Засудить бы этих бюрократов! Ни один из них в палату к тебе даже носа не сунул, пока ты был между жизнью и смертью. Они такие рассеянные, что не могут отыскать твоего отца в Токио, чтобы сообщить ему новости. А он у тебя, похоже, новости не смотрит!

Ив молчал, слушая её. Дирекция школы и не нашла бы его отца, даже если бы очень постаралась – потому что он существовал только на поддельных документах, которые Ив предоставил при поступлении в школу.

– Я здесь уже третьи сутки, с тех пор как тебя привезли из операционной, – добавила старушка. – Боялась отойти, думала, вдруг ты перестанешь дышать. Ты ведь жизнь мне спас.

Юноша поглядел на неё, потом сказал:

– Теперь со мной всё будет нормально, бабушка Ло. Езжайте домой и отдохните.

– Ты уверен? – вздохнула старушка.

– Да. Всё будет просто отлично, – кивнул он в ответ.

Комендант, кряхтя, собрала сумку, попрощалась с юношей до завтрашнего утра, и, устало сгорбившись, вышла из палаты. Оставшись один, Ив закрыл глаза и лежал так довольно долго. Он собирался с силами, заставляя свое тело пробуждаться от немощи.

Юноша дождался ночи, чтобы подняться с постели и покинуть палату. Спустившись на лифте вниз, на уровень цокольного этажа, он оказался в отделении неотложной помощи. Здесь круглые сутки царило движение, сновали туда-сюда медсестры, у стен стояли каталки с лежащими на них людьми. Ив, вскрыв замок, прошел в подсобные помещения – и там, проверив несколько шкафчиков, нашел подходящую одежду. Через пять минут он, ничем не привлекая к себе внимания, шел по автомобильной стоянке, оглядывая припаркованные машины. Ив выбрал из них самую дешевую и неприметную на вид.

К рассвету он уже был в тайном убежище Мидзогучи. В такое раннее время глава группировки «Сики» еще спал. Мидзогучи устроил себе спальню в просторном трейлере, который подогнали к ветхому зданию близ угольных шахт, там были все удобства – душ, туалет, спутниковое телевидение. Охраняющие трейлер якудза не сразу сообразили, что нужно Иву, а когда поняли, что тот собирается потревожить босса, то попытались остановить его.

– Прочь с дороги, – сказал только юноша, бросив на них ледяной взгляд. У него, несмотря на свое недолгое пребывание в синдикате Мидзогучи, была скверная репутация – даже отморозки считали его чокнутым и сторонились его. Сейчас, видя его решительный настрой, якудза предпочли не связываться с ним.

Ив с грохотом открыл дверь спальни. Мидзогучи спросонья схватился за оружие, которое держал рядом с кроватью на тумбочке. Однако, разглядев Ива, он тут же опустил пистолет и с облегчением перевел дыхание:

– Это ты! Зачем ты пугаешь меня?

– Поговорить нужно, – процедил Ив сквозь зубы.

– Кто это? – раздался тонкий голосок. Из-под одеяла высунулась голова хорошенького юноши, под глазами которого была размазана тушь для ресниц. Это была постоянная шлюха Мидзогучи – мальчик-девочка Шэрли, которую тот заказал даже сюда, в свое тайное убежище, где он скрывался от Коеси Мэриэмона.

– Спи лучше! – прикрикнул на Шэрли Мидзогучи, отыскивая в складках одеяла халат. Накинув его, он вышел из спальни в другое отделение трейлера – гостиную. Взглянув на Ива внимательно, Мидзогучи с тревогой отметил мертвенную бледность его кожи и лиловые круги под глазами. – Как твое самочувствие? Мои ребята справлялись в больнице о твоем самочувствии каждый день.

– Лучше бы вы своих ребят перестреляли одного за другим, – зло кривя губы, сказал на это юноша. – Ведь из-за них я оказался в госпитале! Какого черта они делали в то утро в школе? Зачем они открыли огонь?

– Это была моя ошибка, – признался Мидзогучи. – Я направил их в «Масару-Мидзухара».

– Вы шутите? Я же сказал вам ничего не предпринимать!

– Знаю. Но я подумал, что подстраховаться не помешает. Я послал в Киото вооруженную группу, сказав им, чтобы они постоянно наблюдали за школой и, в случае чего – если заметят, что Кимитаки Юки забирают – тут же вмешались и помогли тебе. Но ты идиоты не совсем правильно меня поняли! Они постоянно слышали полицейскую волну, а тем утром, когда увидели возле общежития машину полицейских, то решили, что должны помешать забрать мальчишку. Они упустили из виду, что его увезли буквально за несколько минут до этого – схватив оружие, они помчались к школе, думая, что еще смогут вмешаться. Когда началась перестрелка, всё перемешалось, запуталось… Их всех перестреляли, конечно. Поверь, я сам в шоке, я не ожидал такого!

– Не ожидали?! Вы идиот! – вскричал Ив в бешенстве. Вены на его шее вздулись, и он судорожно закашлялся – а когда приступ кашля прошел, на его губах выступила кровь.

Мидзогучи нахмурился было, когда Ив закричал на него, но, увидев, что тот кашляет кровью, забеспокоился:

– Почему ты покинул больницу, Ив? Мне сказали, что у тебя была операция на сердце!

– К черту больницу, – отмахнулся Ив. Он принялся мерить крошечную гостиную шагами. – Я четко сказал вам, что у меня есть план, я просил вас подождать. Вы поступили вопреки мне! Чего вы добились, а?

– Мне жаль, что так получилось, – вздохнул мужчина и опустился в кресло. – Ты думаешь, мне нравиться хорониться в этом клоповнике от ищеек Коеси? Нет, конечно! Но что делать? Ты обвиняешь меня в том, что я все испортил? Значит, нам уже не добраться до Акутагавы?

– Я этого не говорил, – усмехнулся Ив вдруг. – Мой план сработал и, если бы меня не подстрелили, я бы уже доставил вам Акутагаву.

Мидзогучи тут же встрепенулся:

– Что?! Но как, объясни!

– Очень просто. Тем утром, пока Юки был в душе, я поместил в его наручные часы «спящий» маячок-ретранслятор. Спящим его называют потому, что обычно его помещают на объект выключенным, и он имеет дополнительный аккумулятор, позволяющий ему включаться от удалённого сигнала. Такой маячок нельзя обнаружить приборами – он невидим, пока его не включить – тем более его не обнаружить в электронных часах. Мой план был таков: я повесил на Юки еще и обычного «жучка», чтобы усыпить бдительность тех, кто будет его обыскивать. Так и случилось, они нашли то, что искали – и успокоились.

– А сейчас ты включил второго «жучка»?

– Да, – кивнул Ив. – На ваше счастье, аккумулятору хватило мощности, чтобы маячок ретранслировал через спутник сигнал. Я знаю место. Это Объединенные Арабские Эмираты, Абу-Даби. Мне немедленно нужен самолет достаточной мощности, чтобы совершить перелет, а так же надежные люди, минимум двое из которых должны быть неазиатской наружности. Свяжитесь с нужными людьми на границах – нам нужно спешить, потому что маячок после включения будет работать сутки, затем аккумуляторы иссякнут.

Мидзогучи удивленно смотрел на Ива, он впервые видел того таким: глаза юноши горели всепоглощающей одержимостью, дьявольской страстью. Он выглядел так, будто вот-вот умрёт, но оставался безумно красивым, таким притягательным…

– Хорошо, конечно, – с расстановкой проговорил Мидзогучи. – Ты получишь самолет и людей, я оплачу все расходы. Всё, что хочешь, только доставь мне Акутагаву.

Ив мрачно усмехнулся ему в ответ.

Уже в полдень он и еще пятнадцать якудза уже садились в самолет. Это был небольшой транспортник, предназначенный для почтовых перевозок, с плохой системой поглощения турбулентной тряски. Когда самолет поднялся в воздух и вошел в зону турбулентных потоков, Ив, не смотря на то, что принял перед этим обезболивающие таблетки, стал судорожно кашлять, а после и вовсе потерял сознание. Многочасовой перелет превратился для него в череду болезненных обмороков, перемежающихся с бодрствованием – Ив без конца глотал таблетки и запивал их водой, стараясь, чтобы сопровождающие его члены банды не заметили его слабости.

Когда они приземлились на территории Арабских Эмиратов, Ив почувствовал себя лучше. Он распорядился, чтобы с ним отправились те несколько якудза, что имели европеоидные черты лица, остальные обязаны были дожидаться на борту самолета, чтобы не привлекать к себе внимания. Достав машину, они направились туда, куда указывал специальный отслеживающий прибор в руках Ива – и оказались у маленького транспортного аэропорта, близ Абу-Даби.

– Здесь же аэропорт! – заметил один из якудза, когда машина притормозила у невысокой ограды, за которыми находились взлетно-посадочные полосы. – Мы тут никого не найдём!

Ив ничего не сказал ему. Открыв дверцу, он вылез из машины и, продолжая сверяться с прибором, пошел на сигнал. Перепрыгнув через ограду, он приблизился к насыпи, поросшей колючим кустарником, и остановился. Потом, нагнувшись к кустам, вытащил оттуда часы: те самые, что Тэкесима снял с руки Юки и отбросил в сторону, перед тем как посадить его на вертолет. Ив, сжав часы в руке, поднялся по насыпи и оказался на взлетно-посадочной полосе.

Он огляделся по сторонам, что-то прикидывая в уме.

– Похоже, что они нас всё-таки обхитрили, – сопровождающие его якудза вскарабкались на насыпь вслед за Ивом. – Здесь они совершили пересадку и теперь один черт найдёт их!

– Они где-то неподалёку, – сказал Ив, покачав головой. – Я это чувствую. Я найду их.

– Да как?

– Осмотрим окрестности. Здесь удобное место для связных – небольшой аэропорт, рядом деревенька. Я думаю, они часто пользуются этим местом как перевалочным пунктом. Мы подождем, понаблюдаем, если наткнемся на что-то странное, то начнем копать, – Ив бросил часы на асфальт и ударом ноги сломал их. – Я всегда довожу начатое до конца!

Ждать ему пришлось несколько дней. Люди Мидзогучи наблюдали за аэропортом круглые сутки и, наконец, произошло то, чего так ждал Ив: во вторник к аэропорту подлетел вертолет и привычно сел на одну из полос. Из него выпрыгнули несколько мужчин арабской внешности, они выгрузили тележку с несколькими коробками, после чего все, кроме одного, сели обратно в вертолет и он быстро поднялся в небо. Араб, что-то насвистывая себе под нос, покатил тележку в сторону здания аэропорта. Он не успел и пикнуть, когда якудза догнали его, скрутили, и, несколько раз ударив для острастки, запихнули в машину.

Его привезли в дом на окраине деревни – старый, с заколоченными окнами и дырявой крышей. В комнате мужчину бросили на пол и обступили со всех сторон, держа наготове пистолеты. Ив, одетый в джинсы и легкую куртку из той же ткани, разговаривал с арабом сам, без переводчика, удивив своих сопровождающих знанием арабского языка:

– Ты видишь эти пушки? – спросил он, кивнув на огнестрельное оружие в руках якудза.

Араб, обливаясь холодным потом, кивнул головой. Ив вынул из кармана джинсов складной нож и тот пружинисто раскрылся у него в руке, демонстрируя остро отточенное лезвие:

– Когда я начну срезать с тебя кожу, – продолжил юноша, присаживаясь на корточки подле перепуганного мужчины, – будет намного больнее, чем если тебя сразу пристрелят. Как именно ты хочешь умереть?

– Что вам надо? – закричал араб в ужасе. – Чего вы от меня хотите?!

– На кого ты работаешь?

– Я?

– Ты видишь здесь другого обосравшегося от страха человека? – ухмыльнулся Ив, поигрывая ножом. – Конечно, ты! Кто твой хозяин?

– Я не знаю! – отчаянно ответил мужчина. – Я работаю на том острове совсем недавно, меня наняла служба безопасности хозяина этого острова. Я никогда не видел этого хозяина, говорят, он нефтяной магнат. Я работаю садовником и еще иногда помогаю отправлять и получать почту, транспортные пересылки. В такие дни я получаю выходные, как сегодня.

– Кто живет на острове?

– Там живет один парень. Азиатской внешности – то ли японец, то ли китаец. Смазливый такой… и имя у него такое странное… – пленник с силой нахмурился, пытаясь вспомнить. Он понимал, что от того зависит его жизнь.

Ив аккуратно достал фотографию Акутагавы и показал её мужчине:

– Это он?

– Да! Сейчас он выглядит взрослее, чем на фото, но это несомненно он! – подтвердил араб. – Его имя Аку… Акутагава, кажется.

Ив улыбнулся, неторопливо убирая снимок обратно в куртку.

– Теперь ты мне расскажешь про этот остров, не так ли? – осведомился он, состроив очаровательную гримасу игривого котенка.

Когда несчастный мужчина ответил на все его вопросы, то Ив, удовлетворенно кивнув, встал с корточек. Якудза, поняв маневр, тут же приготовились стрелять, но юноша их остановил:

– Я сам.

– Пожалуйста, прошу вас, отпустите! – взмолился мужчина. – Я всё вам сказал!

Ив сделал шаг к нему, крепко схватил за волосы и одним уверенным движением перерезал ему глотку. В горле жертвы забурлило, темная кровь, пенясь, полилась наружу. Ив не сразу отпустил мужчину, он подождал немного, разглядывая его тускнеющее лицо и вылезшие из орбит глаза, и только после этого оттолкнул труп от себя. Поглядев на якудза, юноша все так же очаровательно улыбнулся:

– Ну что ж, идём.

– Вот ты где!

Юки невольно вздрогнул от звука голоса Тэкесимы. Он сидел за маленьким столиком на кухне, угрюмо склонившись над приготовленным Фынцзу сэндвичем, и был настолько погружен в свои раздумья, что не услышал, как на кухню вошли Тэкесима и Ботаник. Одетые в цветастые рубашки и ничем не похожие сейчас телохранителей, они сели за столик рядом с Юки.

– Ты чего здесь сидишь? – поинтересовались парни.

– Госпожа Фынцзу следит за тем, чтобы я ел, – мрачно ответил юноша. – Она думает, что я морю себя голодом. И она сказала, что я не выйду с кухни, пока не съем это.

– А где сейчас госпожа Фынцзу? – удивился Ботаник, оглядывая кухню.

– Не знаю. Вышла куда-то.

– Так что ты сидишь и тормозишь? Ты выброси сэндвич в окно и скажи, что всё съел!

– Заткнись, Ботан! – оборвал приятеля Тэкесима, дав ему подзатыльник. – Нечего давать дурные советы! Юки и так стал похож на скелет, а ты ему подсказываешь, как обмануть Фынцзу, которая только добра ему желает!

Раньше Юки бы улыбнулся, но сейчас у него не было совсем никакого настроения. С той ночи, как Юки признался Акутагаве в измене – тот перестал замечать его. Акутагава не разговаривал с Юки, избегал его – при этом никак не намекая на то, что Юки должен уехать. Уже неделю Юки не знал, что думать – Акутагава и отталкивал его, и, в то же время, не отпускал от себя – заперев на этом райском острове, среди этой кричащей роскоши. Юки бесцельно бродил по дому, у него все валилось из рук, он хотел услышать хоть слово из уст Акутагавы, но натыкался на ледяное молчание – и так день ото дня!... Невыносимо. Изматывающее. Мучительно.

«Что, если Акутагава никогда меня не простит? – думал Юки с замиранием сердца. – Господи, почему он просто не скажет, что думает! Пусть лучше изобьет и пошлет ко всем чертям, чем так молчит! Я не могу больше так! Просто не могу…»

Тэкесима переглянулся с Ботаником и, откашлявшись, начал:

– Мы тут с Ботаном подумали и решили спросить – ты чего с Акутагавой поссорился?

Щеки Юки стали пунцовыми.

– Я не ссорился с ним, – пробормотал он сбивчиво. Поняв, что они имели в виду, он смутился окончательно. – В смысле… То есть, да, я сделал кое-что, что обидело его. Сильно обидело.

– Так сильно, что вы теперь не разговариваете?

– Это он со мной не разговаривает, вы же сами всё видите, – отрезал Юки, кусая губы. – Я просил у него прощения, но… Он как будто не слышит меня…

– А ты попробуй поговорить с ним снова! – посоветовал Ботаник, залезая ему в тарелку и отламывая кусок сэндвича. Сунув его в рот, он стал энергично двигать челюстями: – Может, до этого ты плохо с ним разговаривал?

– О чем ты?

– Ты думал, почему ты вообще здесь оказался, Юки? И почему ты до сих пор здесь? – Тэкесима постучал по лбу пальцем. – У Акутагавы сложный характер, но он всегда знает, что делает! Он не отпускает тебя, хоть и сердится, значит, решил выпустить пар и выждать время. Смекаешь, Юки? Короче, ноги в руки и иди к нему, попробуй пробить эту стену снова.

Юки ошеломленно выпучился на него и Ботаника, и, недовольный их фамильярностью, воскликнул:

– Почему вы говорите мне это? Вас это не касается.

– Ошибаешься, брат, касается, – сказал Ботаник, доедая остатки его сэндвича. – Когда вы вместе и у вас всё хорошо, это значит, что у нас с Тэкесимой меньше работы. Смотрели-смотрели мы на вас, рассорившихся в пух и прах, и решили, что пора вмешаться. Юки, вот мой совет: будь по-настойчивей, и, сдается мне, Акутагава-таки не выдержит.

Юноша не нашелся, что сказать.

– Акутагава сейчас в библиотеке, – добродушно подсказал Тэкесима.

Юки отодвинул стул и встал из-за стола. Его колени мелко дрожали, пока он шел по коридору к библиотеке: он не знал, что может добавить нового к тому, что уже было сказано. Акутагава не верит, когда он говорит ему «люблю» – и не слушает, когда говорит «прости»! Скорее всего, сейчас он снова промолчит в ответ на все слова, что осмелится сказать Юки ему. Сейчас опять будет больно!

Когда Юки вошел, то увидел Акутагаву, расположившегося на кушетке с книгой, в его руках дымилась сигарета. Он выглядел всё таким же спокойным и уравновешенным, как будто его ничто не волновало. Юки нерешительно остановился на пороге, когда Акутагава поднял на него взгляд.

– Если мешаю, то я уйду, – выдавил Юки, забыв про совет Сугавары быть по-настойчивей.

Акутагава сбросил пепел с сигареты в пепельницу и молча вернулся к чтению книги. Ни «да», ни «нет». Юки закрыл дверь за собой, тихо прошел к креслу и сел в него, разглядывая книгу в руках юноши. Это были «Сравнительные жизнеописания» Плутарха на английском языке.

Юки облизнул губы, пытаясь подобрать новые и более убедительные слова, но сказал, в конце-концов, всё тоже самое:

– Акутагава, прости меня.

Юноша не посмотрел на него, но Юки заметил, что он больше не читает – взгляд Акутагавы остановился в одной точке. Значит, слушает. Значит, ждет, что Юки скажет дальше.

– Я дурак, я знаю, – продолжил Юки. – Мне нет оправдания. Я не такой, как ты, я… слабый. Мне самому тошно от того, какой я слабый…

– Заткнись, Юки, – Акутагава поморщился и захлопнул книгу.

– Прости меня!

– Заткнись! – повторил Акутагава и посмотрел ему прямо в глаза. – Ты ничего так и не понял?

Юки растерялся от его серьезного, испытующего взгляда:

– Что я должен был понять? – прошептал он. – Что ты будешь презирать меня теперь?

– Что я простил тебя еще тогда, той ночью.

Сердце Юки забилось быстрее после этих слов. Акутагава! Акутагава! Неужели, он прощен? Неужели сейчас Акутагава позволит ему приблизиться и поцеловать?...

В недрах дома раздалось несколько отрывистых хлопков, как будто лопались воздушные шарики. Потом что-то загремело на кухне, с шумом и дребезгом опрокинулось, зазвенело. Кто-то закричал в саду. Послышался топот в гостиной и снова отрывистые хлопки, глухие удары и треск… Акутагава вскочил на ноги, побледнев.

В саду началась стрельба – это не выстрелы – а самая настоящая автоматная очередь. Юки вздрогнул от резкого и непривычного звука, понимая – случилось что-то страшное.

– Сиди тут и не выходи! – бросил Акутагава Юки. Он распахнул дверь и выбежал в коридор.

– Акутагава! – Юки кинулся следом за ним, догнал его в гостиной и схватил за руку. – Я с тобой!

Акутагава смотрел вниз, на пол – там, рядом с антикварным диваном, лежал Тэкесима в луже крови. Одна его рука была вытянута вперед и продолжала сжимать пистолет. Юки прижал ладонь ко рту, чувствуя дурноту.

– Стой здесь, – Акутагава высвободил свою руку, и, быстро подойдя к Тэкесиме, присел рядом с ним и прижал пальцы к его шее, ища пульс. – Он жив! Но…

В тот момент из коридора, что вел на кухню, вышел Ив. Он с самым беспечным видом держал в руках пистолет, поигрывая им как игрушкой, а, увидев Юки – расплылся в улыбке:

– Ну здравствуй, Юки!

– Ты?! – только и сумел выдавить ошеломленный юноша.

Ив перевел взгляд в сторону – и заметил выпрямившегося Акутагаву. Глаза его тут же вспыхнули:

– Акутагава, я полагаю?

9

– Акутагава, я полагаю? – осведомился Ив с удовольствием.

Снаружи продолжали строчить автоматные очереди. В подсобных помещениях, углубленных в скальную породу, раздавались тугие стуки, как будто кто-то колотился чем-то тяжелым в деревянную дверь. На полу гостиной лежал окровавленный Тэкесима, возле него стоял со сжатыми кулаками Акутагава, Юки замер на середине большой комнаты – пораженный всем происходящим. Ив вальяжно остановился у стены, картинно прижав пистолет к плечу, и не сводил взгляда с Акутагавы.

Тому понадобилось две секунды, чтобы оценить обстановку. Он резко опустился на одно колено, хватая пистолет Тэкесимы, и, не поднимаясь, выстрелил в Ива с этой позиции. Юноша рванулся в сторону, в тот же миг уходя из зоны поражения, но Акутагава был готов к этому – его рука сместилась вслед за Ивом, нажимая на курок снова и снова, и тому пришлось убегать от догоняющих его пуль. Зазвенели разбиваемые пулями сервизы, дорогие вазы и коллекционные статуэтки в стенных нищах. Акутагава, поняв, что сейчас истратит последние пули в обойме, пытаясь подстрелить неуловимого парня – прекратил стрельбу, и, не спуская с Ива пистолета, вышел на середину гостиной.

– Тот самый Ив, я полагаю? – осведомился Акутагава в ответ.

Ив гладил ладонью щеку. Когда он отнял от лица руку, то стало видно, что одна из пуль задела его – на щеке осталась обожженная порохом царапинка.

– Очень неплохо, – сказал Ив, облизывая пересохшие губы. – Кто тебя тренировал?

– Сам себя тренировал, – фыркнул Акутагава, он встал так, чтобы спиной загораживать Юки. – С детства приходится отстреливаться от мрази вроде тебя.

Юки как будто дали обухом по голове, он понял, что произошло: Ив один из тех, кто охотится на Акутагаву! Так вот почему тот так лип к нему в школе, был так настойчив! Юки поверил ему, переживал, что того ранили в перестрелке, а сейчас Ив, с пистолетом в руках, здесь – и чья это вина?!

– Что тебе нужно? – спросил Акутагава. – Я не думаю, что у тебя достаточно людей, чтобы справится со всей охраной на острове. Через несколько минут люди моего отца передавят всех твоих сообщников.

– Я должен доставить тебя к Мидзогучи, – Ив сверкнул жемчужными зубами, улыбаясь. – И тебе придётся быть настолько любезным, чтобы последовать за мной. А что до людей твоего отца, то я заберу тебя раньше, чем они смогут сориентироваться в обстановке.

– Давай, попробуй, – процедил Акутагава сквозь зубы. Он держал Ива на мушке.

Ив ухмыльнулся, скользя по его телу взглядом. Затем он резко сорвался в сторону, одновременно вскидывая руку с оружием и нажимая на курок множество раз. Но стрелял он не в Акутагаву или Юки, а в потолочное крепление огромной люстры, под которой как раз и стояли двое юношей. Посыпалась пыль, заискрило железо, кусаемое свинцовыми пулями – и от скальной породы, в которую были ввинчены большие шурупы, отвалился кусок. Люстра ухнула, звякнула хрустальными серьгами, сначала накренилась на один бок – и, через миг, сорвалась с крепления.

Акутагава успел оттолкнуть Юки в сторону и тот отлетел от удара к стене, споткнувшись и упав на спину. Потратив на него драгоценное время, сам Акутагава не смог увернуться падающей люстры: она зацепила его тяжелой цепью и опрокинула на колени, ослепив тучей острых осколков, разлетевшихся во все стороны от удара о каменный пол.

– Акутагава! – закричал Юки, увидев, что Акутагава ранен. Цепь разорвала майку на его спине, распоров кожу и пустив кровь. Акутагава, инстинктивно защищая глаза от поражения осколками рукой, потерял Ива из поля зрения, но уже через секунду он вскочил на ноги и огляделся.

Сильные руки схватили Юки за шиворот, рывком подняли на ноги, а затем крепко сжали его шею, почти перекрывая доступ воздуха легкие. Пальцы давили на нервные узлы, причиняя боль, а к виску юноши прикоснулось еще горячее после стрельбы дуло пистолета.

– Ш-ш-ш, – проговорил Ив, крепко прижимаясь к Юки сзади. – Не дергайся, мой сладкий, иначе будет еще больнее!

– Отпусти его! – сказал Акутагава, обойдя упавшую люстру и держа Ива на прицеле пистолета. – Отпусти, иначе твои мозги украсят узор этого персидского ковра.

– А, может быть, это будут его мозги? – рассмеялся Ив, многозначительно потеревшись щекой о макушку Юки. – Ты считаешь, что у меня не хватит сноровки снести ему голову у тебя на глазах, а? Хочешь проверить?

– Отпусти его, – повторил Акутагава ледяным тоном. – НЕ ЗЛИ МЕНЯ!

– Прости, но у меня другие планы. Я собираюсь прострелить голову нашему милому Юки, если ты не перестанешь в меня целиться. Знаю, это звучит как цитата из дешевого боевика, но ты не оставил мне места для импровизации – тебе придется сделать выбор: или он или пистолет в твоих руках!

«Пока в руках Акутагавы пистолет, он еще может спастись! – подумал Юки в отчаянии. Как странно быть снова прижатым к этому стройному и сильному телу, но на этот раз не в любовной схватке, а в объятиях убийцы… И как ужасна алчность Ива, устремленная на Акутагаву! – Если он уступит требованиям Ива, всё пропало! Нет, этого не должно случиться! Не должно!...»

– Акутагава, не слушай… – успел крикнуть Юки, прежде чем Ив так сдавил ему шею, что тот онемел. В глаза Юки заплясали черные пятна от недостатка кислорода, он вцепился пальцами в его руку, царапая и щипая, но Ив как будто и не чувствовал ничего.

– Я же сказал, не дергайся! – Ив бросил на Акутагаву лукавый взгляд. – Ну что, хочешь увидеть его смерть?

Лицо молодого человека исказила гримаса злости в ответ на этот вопрос. Юки никогда еще не видел Акутагаву таким – с покрасневшими глазами, с вздувшимися венами на шее и лице, с судорожно расширяющимися при дыхании крыльями носа. Акутагава был взбешен. Резким движением он отшвырнул пистолет в другой конец гостиной, оставшись безоружным.

«Нет! Это всё из-за меня! – ужаснулся Юки. – Нет, нет, нет!»

– Подойди сюда, – приказал Ив. – Ладони сцепи за головой!

Когда Акутагава выполнил его требования, Ив отпустил Юки. Отпихнув от себя задыхающегося юношу, он вскинул руку, и, что есть силы, ударил Акутагаву по голове рукояткой пистолета. Оглушенный ударом в висок, Акутагава покачнулся и рухнул на пол, усыпанный битым хрусталем.

– Акутагава! – всхлипнул Юки, видя, что тот лежит неподвижно с окровавленной головой.