Автор книги: Анна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)
Лера окончательно обезумела от ужаса. Столько лет успешно спасавшаяся от многочисленных домогательств, она ничего не могла противопоставить звериной силе Олега.
Мощный хук кулаком в челюсть он проигнорировал, словно не заметив. От последовавшего за ним удара лбом, просто уклонился, низко зарычав.
Девушка извивалась всем телом, пытаясь скинуть с себя насильника, но он был значительно сильнее. От ощущения собственной беспомощности по щекам давно текли слезы. Лера обреченно зажмурилась, когда мужчина наклонился к ней и властно поцеловал в губы.
Этот поцелуй не имел ничего общего, с тем, самым первым: нежным, трепетным с легким табачным привкусом, который «украл» у неё директор. Одно воспоминание о нём еще долго заставляло щеки гореть багрянцем.
Олег же до боли прикусывал её губы, не считаясь ни с чем, горький вкус алкоголя неприятно туманил голову, выбивая землю из-под ног. Грубые руки нагло сжимали упругую грудь, царапали кожу, сдавливали соски.
«Никогда не сдамся!», — пронеслось в мыслях у девушки. Мотнув головой, она плюнула «папочке» в лицо.
На секунду его глаза прояснились, а хватка ослабла, но не успела Лера обрадоваться, как мужчина снова оскалился и рывком без особого труда раздвинул ей колени.
Почувствовав, как что-то каменно твердое упирается между ног, Лера начала вырываться с новой силой, стараясь всеми способами сделать своё тело наименее доступным для надругательств. Понимая всю бесполезность своих попыток, девушка решила все равно бороться до последнего.
Олега её брыкания волновали мало. Покрепче прижав к себе жертву, он грубо вошел в неё, замерев лишь на секунду, будто вслушиваясь в короткий болезненный вскрик, сорвавшийся с пухлых губ, а потом продолжил двигаться, постепенно наращивая темп.
Лера лежала под ним безжизненной, поломанной куклой, пытаясь понять, что все-таки больнее: глубокие и резкие проникновения в её тело, или очередное предательство показавшегося хорошим человека.
Ослабевшие руки в тщетной попытке оттолкнуть шатена, скользили в крови, покрывающей каждый миллиметр его кожи.
Все вокруг перемешалось. Запах крови, алкоголя и табака, отчаянные, постепенно угасающие мысли, жестокие прикосновения и постоянная боль.
Девушка чувствовала, как её несколько раз переворачивали, устраивая в более удобную позу, как текло по ногам чужое, горячее семя и думала только об одном: «Почему так?».
Время прекратило своё существование, луна замерла в небе, не спеша покидать свои владения, остановилось вечное тиканье часов. «Простите меня, директор, я была к вам несправедлива», — подумала Лера, теряя сознание.
========== Розы ==========
Терпкий, всепроникающий аромат роз пропитал всю комнату. Слабый ветерок, врывающийся в чуть приоткрытое окно, развеивал удушливый цветочный аромат, даруя прохладу и свежий воздух.
Лере снилось ложе из кроваво-красных лепестков, на которое она всходит под мрачную, лишенную ритма музыку. Адская, «гудящая», резонирующая и тревожная скрипка в сопровождении тяжелых ударных.
Со всех сторон её окружали розы, так любимые с детства цветы, цветы, которые она ни разу не держала в руках. Сейчас почему-то думалось об острых шипах на крепком стебле, а не о тонком аромате и бархатных лепестках. Шипы безжалостно кололи кожу, принося невыносимую боль, заставляя тело вздрагивать, а рот открываться в безмолвном крике.
Вынырнув из пугающего сновидения, Лера резко села на кровати. Судя по яркому солнышку, гонявшему пылинки у открытого окна, было уже далеко за полдень. Девушка повела мутным взглядом по комнате, пытаясь более ли менее восстановить события прошедшей ночи.
Розы. Они стояли везде. На каждой свободной горизонтальной поверхности вокруг постели. Розовые, белые, желтые, зеленые, оранжевые и даже голубые. Любые, кроме красных, на самый привередливый и избирательный вкус. Гигантские, с огромными бутонами на длинных, почти метровых стеблях, и россыпь малюсеньких, трогательно нежных, устроившихся на одной веточке.
Выдохнув сквозь зубы, Лера бочком сползла с кровати. Тело болезненно ломило, ноги не слушались, на запястьях красовались пестрые синяки – четкий оттиск чужих пальцев. От нахлынувших воспоминаний все внутри сжалось от омерзения. Взяв себя в руки, девушка огляделась.
Кроме розария в спальне обнаружилось еще одно обновление. В пустом доселе углу высилась нереально огромная плюшевая панда, почти касающаяся ушами четырехметрового потолка.
Подойдя поближе девушка увидела, что черный животик игрушки является дверцей. Недолго думая, Лера заглянула внутрь. Её взору предстали: удобное бескаркасное кресло, на котором при желании можно было даже спать, тонкие полочки, заполненные карандашами и листами для рисования, откидной столик с креплением под чашку, ночник со старотипным выключателем-ниткой и небольшой вентилятор.
Настоящий «домик» в доме. Маленькое убежище, замкнутое личное пространство, о котором с детства мечтает любой ребенок. На раскрытом сейчас столике Лера заметила свернутый пополам лист и пятитысячную купюру.
С опаской покосившись на деньги, словно они могут на неё наброситься с кулаками или непристойными предложениями, девушка развернула бумагу.
«После всего, что произошло вчера, просить прощенья глупо. Но я все-таки сделаю это. Лера, прости меня, если сможешь. Я готов ответить за свой поступок так, как ты пожелаешь. На столе лежат деньги на такси, на случай если ты захочешь уехать.
Люблю тебя, Олег.»
«Хорошо, что на такси, а не за секс», — раздраженно подумала Лера. Сейчас она судорожно вспоминала о том, что произошло вчера. Хотелось кричать или плакать в голос. Крушить мебель, бить посуду, прыгнуть с крыши. Внутри комком свернулась горечь и обида. За боль и унижение, за злые глаза, смотрящие без сожаления, со звериной похотью.
Хоть Олег и отличался от её первого «удочерителя», Лера сейчас одинаково ненавидела обоих.
Поправив на себе чистенькую полосатую пижаму, в которую её, видимо, переодели прошлой ночью, девушка спустилась вниз, покинув, наконец, душную цветочную комнату.
Кухня не претерпела никаких существенных изменений, если не считать готовых блинчиков, ароматной горкой разместившихся на широком блюде. Без аппетита посмотрев на еду, Лера щелкнула кнопкой чайника и уселась на табурет, подтянув колени к груди.
На глазах наворачивались непрошеные слезы, сидеть было больно, а думать о произошедшем противно. Телефонная трель заставила девушку подпрыгнуть на стуле и начать нервно озираться. Трезвонил домашний: громко, требовательно, без перерыва.
Стряхнув непрошеные слезинки, Лера подняла трубку.
— Алло, дом Тайнова, — заученно произнесла она.
— Здравствуй Лерочка, как твои дела? — родной, чуть смешливый голос директора заставил девушку вздрогнуть.
Как дела? Глаза мгновенно наполнились слезами. Хотелось рассказать все, как когда-то давно, когда она совсем еще маленькой девочкой цеплялась за белую рубашку и с надеждой смотрела в участливое лицо. Унизили, сделали больно, Вениамин примчится в ту же секунду и накажет обидчика. Прижмет к груди, покачает на руках, шепнет слова утешения и купит самое большое и вкусное мороженное, которое только можно найти.
— Директор… — сиплым голосом произнесла Лера. Её губы дрожали, руки, сжимающие заветную трубку, побелели от напряжения, казалось, еще чуть-чуть и пластмасса брызнет в разные стороны осколками.
— Лера, что случилось? — непритворное беспокойство в бархатном голосе. — Лерочка, ответь! Я сейчас же приеду! Тайнов тебе что-то сделал?
«Он его просто убьет», — с удивлением услышав черную злобу и нарастающую панику в голосе директора, поняла девушка. — «Застрелит и все».
— Простите, у меня каша выкипела! — справившись с собой, бодро ответила девушка. — Что вы, Вениамин Петрович, все чудесно! Готовить только много приходится.
— Я могу приехать, если нужно, — тихо с какой-то глубокой грустью проговорил мужчина.
— Нет, что Вы, не утруждайтесь! — поспешно отказалась Лера, почувствовав щемящую пустоту в груди.
— Тогда до завтра, — с внезапно вернувшейся иронией и холодностью в голосе сказал директор. — Не скучай.
Девушка повесила трубку на рычаг и, уронив голову на руки, разрыдалась. В воскресенье она тихо и цивилизованно скажет директору, что удочеритель её не устраивает, и никто не узнает о том ужасе, который произошел вчера ночью.
========== Гроза ==========
От Олега ничего не было слышно весь день. В субботу он не работал, это девушка знала точно, так что о месте его нахождения можно было только догадываться.
Лера выпила розоватые, неприятно горчащие противозачаточные таблетки, скромно притаившиеся на краешке кухонного стола, по укоренившейся привычке приготовила обед и вытерла пыль. Со стороны могло бы показаться, что ничего ровным счетом не изменилось, но это было не так.
«Работа – лучшее лекарство от грустных мыслей», — когда-то давно, слушая сбивчивые признания и жалкие всхлипы своей воспитанницы, сказал Вениамин. С тех пор Лера начала рисовать. Она училась как проклятая, штудируя десятки пособий, заботливо подсунутых директором. Творчество увело её с края отчаянья, заставило пересмотреть взгляды на жизнь и стать сильнее.
Но сейчас рисовать не хотелось. Перед глазами стоял один единственный образ – Олег, покрытый кровавой испариной, смотрящий дикими, сумасшедшими глазами. Переносить его еще и на бумагу казалось кощунством. Поэтому девушка заполнила свой день трудами по дому. Лежать в пропахшей розами комнате и лить слезы, жалея себя и кропотливо воспитывая ненависть к унизившему её мужчине, Лера не хотела.
Сама нарушила единственное ограничение, которое наложил на неё Олег. Сама пришла к нему в кабинет, пристав с неуместными вопросами. Значит, и отвечать должна сама.
«Синяя борода», — пробормотала Лера, заметив висящую на спинке стула косуху. Еще одно яркое воспоминание – боулинг и вынужденная многочасовая прогулка. Только сейчас Лера осознала, что Олег ушел в одной водолазке и замерз тогда не меньше неё.
Вечер подкрался на мягких лапах и клубком свернулся, окутывая дом и погружая во мрак улицу. С приходом темноты разбушевался сильнейший ветер, завывающий в трубах и грохочущий металлическими отливами крыши. Заглушив его стенания телевизором, занимавшим чуть ли не полстены в гостиной, Лера свернулась клубочком в кресле, укутавшись в плед.
«Сама виновата, виновата во всем», — мерзкая навязчивая мысль, спрятаться от которой не удавалось. Боевики не увлекали, а комедии не могли рассмешить. Поняв, что так успокоиться не удастся, Лера встала и подошла к окну.
На улице бушевала гроза. Потоки воды хлестали землю, а небо разрывали вспышки зарниц. Деревья перед домом гнулись и качались, царапая землю ветвями.
После очередной особенно яркой вспышки свет мигнул и погас. Лера отпрянула от окна и чуть не упала, споткнувшись о кресло. В пустом темном доме было страшно. Почти так же, как вчера в кабинете у Олега, а может быть и страшнее.
Пустота и темнота вокруг. Ощущение чужих рук, которые тянутся к тебе, чтобы схватить сзади. Шорох или что-то, напоминающее звук шагов. Такое хоть раз в жизни испытывал каждый. Липкий страх, не перед темнотой, а перед тем, что может в ней скрываться. Пусть и знаешь сто раз, что один в доме, в лесу, на стоянке… Все равно боишься. До крика, до дрожи, до колик.
Пытаться себя уговорить успокоиться было бесполезно, это Лера понимала хорошо. Плюнув на все, она взбежала на третий этаж и дернула дверь, ведущую в кабинет.
К огромному удивлению девушки, дверь сразу же отворилась.
— Олег, — тихо позвала она, с замиранием сердца переступив порог. — Олег, Вы здесь?
Кабинет был пуст. За окном по-прежнему сверкали молнии, на доли секунд ярко высвечивая интерьер. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Бумаги все так же валялись на полу. На гладкой лакированной столешнице из благородного дерева остались омерзительные разводы.
Лера поёжилась и обхватила плечи руками. Внезапный приступ паники схлынул, и девушка пожалела, что вновь пришла в ненавистную комнату. Ей на секунду даже стало смешно. Испугалась так, что побежала искать Олега, которого после вчерашнего тоже стоило бы бояться.
За окном мигнул фонарь, внизу заорал телевизор. Похоже, в поселке восстановили электричество. Девушка потянулась к выключателю и зажгла свет. До неё начало доходить, что дверь в кабинет сегодня была заперта как обычно, просто скачок напряжения позволил ей миновать электронный замок.
Страх ушел окончательно. Теперь, попав в кабинет, Лера поняла, что имеет реальную возможность узнать, что скрывает человек с говорящей фамилией – Тайнов.
Стараясь не смотреть на заляпанный стол, девушка пошла вдоль высоких стенных стеллажей, изучая их содержимое.
Чего тут только не было. Книги, кубки, медали, грамоты и дипломы. Девушка встала на цыпочки, чтобы прочитать, в каком спорте отличился «папочка». Шахматы. Все без исключения награды были за шахматные турниры.
Покачав головой, Лера заглянула на последнюю полку. Там за стеклом стояли многочисленные фотографии. Это само по себе было удивительно, с учетом того, что в доме она не видела ни одного фото.
На всех снимках был изображен один и тот же мальчик. Мальчик с шахматной доской, с родителями, с большим плюшевым медведем на руках.
По спине у Леры пробежали мурашки. Олег десяти, двенадцати, семнадцати лет. Худой как спица парень с болезненно бледным лицом, сидящий в инвалидном кресле.
Лезть в чужие секреты совершенно расхотелось. Погасив свет и выскользнув из комнаты, Лера быстро спустилась вниз и, достав визитку Олега, подошла к телефону.
Пальцы не слушались, и длинный мобильный номер пришлось набирать дважды. Наконец, справившись с этой нелегкой задачей, девушка с замиранием сердца вслушалась в длинные гудки.
— Алло, — сиплый и тихий голос, тонущий в звуках бушующей стихии.
— Олег Сергеевич, двенадцатый час, а Вас нет дома. Я волнуюсь, — сжав кулаки, проговорила Лера.
— Я уже почти дома, открой дверь, — подумав, ответил мужчина и нажал "отбой".
Девушка с недоумением услышала гудки и повесила трубку. Не долго думая она вышла в холл и отворила входную дверь.
По гравийной дорожке, ведущей к дому из леса, неспешно брел Олег. Ливень злобно стегал его со всех сторон, словно стараясь сбить с ног. Лере тоже достался хороший заряд холодных брызг. Но она продолжала стоять на пороге, как завороженная наблюдая за приближением мокрого до нитки шатена.
Когда мужчина подошел к порогу, Лера втянула его в дом.
— Переодеваться и ужинать, — не поднимая головы, прошептала она.
Олег медленно кивнул и, не смотря девушке в глаза, пошел к лестнице, оставляя за собой мокрые следы.
========== Разговор по душам ==========
— Почему ты не ушла? — нарушая зловещую тишину, прерываемую лишь шорохом дождя, спросил Олег.
Ливень прекратился, и теперь обычный, не по-весеннему долгий дождь барабанил по стеклу крупными каплями. Лера сидела в кресле с чашкой горячего чая в руках. Переодевшийся Олег без аппетита ковырял вилкой ужин, не поднимая глаз, как получивший двойку школьник.
— Я уеду в воскресенье, — тихо ответила девушка. — И никто ни о чем не узнает.
— Странное решение после того, что я с тобой сделал, — с горькой усмешкой проговорил мужчина.
Лера передернула плечами и, поднявшись, заварила Олегу чай. Ей почему-то не было страшно в присутствии шатена. Словно вчера это был другой человек: грубый, жестокий с жадным взглядом и сильными руками. Кто угодно, только не тот мужчина, в глазах которого сейчас плещется такая непритворная боль и сожаление.
У Леры никак не получалось его ненавидеть. Только жалеть и пытаться простить.
— Что произошло с вами вчера? — девушка против воли опять перешла на «вы» и ничего не могла с этим поделать.
Послушав пару минут тишину, Лера вернулась в кресло и сердито хмыкнула.
— Не хотите, не говорите. Ваше дело.
Ответа она действительно не ожидала. А что в такой ситуации может сказать человек? Но Олег её удивил, сипло заговорив после длительной паузы:
— Я серьезно болел. И болезнь моя прогрессировала с каждым годом. Несмотря на это, я старался жить и учиться, за что и был вознагражден. Я получил образование генетика и поступил на работу в серьезную организацию, где для меня сделали лекарство. Оно и позволяет мне нормально жить, но имеет один побочный эффект: пробуждает звериные инстинкты. И с каждым годом мне все сложнее с этим бороться, — словно на исповеди, на одном дыхании выдал Олег. — И, предвосхищая твой вопрос. Мне нужна была дочь, которая смогла бы обо мне заботиться, если я, например, слягу. Одним из условий была скромность и непорочность девушки. Предыдущие варианты я забраковал, потому что они вешались мне на шею, сводя этим с ума.
