Текст книги "Ты нам не нужен (СИ)"

Автор книги: Анита Кароль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 17

Во дворе ждал микроавтобус. Макс собрал всех малышей с мамами, пригласил их в кафе, обещая настоящее веселье. Меня, маму и близнецов забрал к себе в машину и повез веселиться. Мама расстроена немного, пришлось все салаты убирать в холодильник.

Я не возражаю, детям нужен праздник. Они такие важные сидят на заднем сидении. Мы едем в кафе как семья. Смотрю на Максима, и чувствую, что любовь моя просыпается вновь. Я засунула ее очень далеко в душе, в самый тайный уголок.

Но несколько раз замечала за собой, что скучаю по тому лету, которое провела с Максом. У нас была невероятная любовь. И резко закончилась. Как топором по шее. На!

Вчера еще гуляли, целовались под луной, занимались любовью. А утром Макс стал чужим мужем. Я долго поверить не могла, жила как во сне. Говорили есть – я ела. Говорили спать – спала. Дети меня к жизни вернули. Когда узнала, что беременна, будто второе дыхание появилось. Смысл жизни появился.

И вот Чудинов снова явился, чтобы отнять у меня смысл жизни. Мальчишки игнорят меня, когда рядом их папашка. Мама не нужна. Вот и сейчас, выскочили из машины, схватили Макса за обе руки и потащили туда, откуда доносилась музыка и смех. А я занялась гостями.

В кафе было просторно. Стол буквой «П», ломится от блюд, остальная часть зала оборудована для игр и танцев. Во дворе кафе стоит огромный батут с многочисленными горками и лесенками. Аниматоров толпа, сказочные и мультяшные герои сразу начинают развлекать малышню.

Мои сыновья скачут от восторга. А меня обида душит, едва дышу. Присаживаюсь за стол, с самого края, стараясь быть незаметной. Мысль – может уйти? Никто и не заметит. Даже мама занята, влилась в хоровод.

Посидев несколько минут, я иду к двери. Я лишняя, и это так гнетет. Куда мне соревноваться с самоуверенным богатым папашкой. Я хочу домой.

– А теперь будем дарить именинникам подарки! – вопит ярко−оранжевый клоун. – А потом будем пировать и веселиться! Итак, шикарные авто от папы и мамы!

Задерживаюсь. Стало любопытно, что там за шикарные авто. В зал въезжают два детских джипа, украшенные синими бантами. Рулят ими карлики, ростом с пятилетних детей.

– Ура−ура−ура−а−а−а! – беснуются мои мальчишки, забираясь на сиденье. Карлики устраиваются рядом, показывая, как рулить.

Да уж, подарочки. Им даже нет места в нашей квартире. А я и вовсе без подарка. Не тащить же рыбок в кафе. Да и… рыбки против шикарных авто проигрывают в тысячи раз. Макс снова врезал мне по носу своим социальным кругом.

Глотая слезы, выхожу из кафе и бегу прочь. Он победил. Его родители предлагали мне деньги за детей, а я не отдала их. Ни за какие деньги. Теперь пришел сам Чудинов и купил самих мальчишек. За игрушки. Они с радостью продались ему. Несмышленыши…

– Стоять! – впереди меня внезапно вырастает Макс, врезаюсь в него. – Чего сбежала?

– Уйди с дороги, – толкаю его в грудь одной рукой. – Иди празднуй, ты своего добился. Забил меня под плинтус, радуйся.

– Поль, это праздник для всех, и для тебя тоже. Потом я уйду, раз прогоняешь. Хотя, вам безопаснее в моем доме. Там камеры везде, охрана.

– Ага, еще скажи, что в твоей семье безопаснее. С крокодилами в бассейне выжить легче. Я знаю, кто на меня напал.

– Кто? – Макс оттесняет меня к стене какого−то магазина, а потом берет за локоть и пытается к кафе увести. – Пойдем, поговорим.

– Я не хочу в кафе, – вырываю руку и морщусь от боли. – Я там лишняя. Вот скажи, куда твои подарки складывать будем? Выпендрился, тачки подарил… и торт наверное до потолка будет? А я как дура… рыбок детям подарила, и то с твоей карты оплатила. Свою дома забыла. Я тебе верну.

– Все сказала? – терпеливо ждет будущий депутат, засунув руки в карманы брюк. – Ты как маленькая обижаешься. Радоваться должна, что у твоих детей все есть. И у тебя все есть. Не надо жилы тянуть, чтобы выжить. Не надо копейки считать.

– И не надо думать, кто меня быстрее прибьет, твои родители или жена? На меня брат твоей жены напал. Я вычислила его, в инете прочитала, что у него мутация голоса.

– Его взяли уже, вчера вечером. Я тоже догадался, когда ты про голос следаку рассказала. Поль, давай ко мне поедем после кафе? Я тебе обещаю, что ни мои родители, ни бывшая жена не влезут в нашу жизнь. Тебе и детям безопаснее…

– Слышала уже. Значит, эти джипы ты мальчишкам купил, чтобы к себе переманить? Ведь в твоей квартире есть место, их хранить.

– И не только хранить, там ездить можно. И детская площадка на крыше оборудована. Если не переедите ко мне, то я буду требовать встреч с мальчишками. Там и покатаются.

– Да они меня замучают – поехали к папе! – кричу полушепотом. Потом отворачиваюсь. Прохожие оборачиваются.

– Пусть. Быстрее смиришься, – усмехается наглец. – Пойдем, у наших малышей праздник, не порть им веселье.

– Они и не заметили, что я ушла…

– Поля, ты такая еще девочка… стала мамой, но не повзрослела. Хватит обижаться, родная…

Его голос завораживает. Такой красивый, мягкий и сексуальный. До мурашек пробирает. Он будто гипнотизирует и я возвращаюсь в кафе, полноценно вливаюсь в праздник. И Макс постоянно следит за мной, вовлекает в конкурсы и танцы. Но после окончания праздника мы едем домой. Я же не дурочка, знаю, что будет, если я перееду к Чудинову. Мы уже раз чуть не поцеловались.

Загулялись допоздна, мальчишки вымотаны. Они почти спят, когда возвращаемся домой. Макс помогает их искупать и уложить спать. Мама раздает торт соседям. И тот, что я заказала, и который из кафе забрали. Я не ошиблась, торт оказался огромный, в пять ярусов.

– Поль, подумай… – снова просит Максим, стоя на пороге.

– Ты нам не нужен, Чудинов, – выставляю руку перед собой, слишком он близко. Звучит уже не категорично, скорее, автоматически. – Иди давай.

– Настырная девочка, – усмехается, склоняясь к моему лицу. И я жду поцелуя, но Максим отстраняется. – Все равно сдашься скоро. И запомни – никто из моих родных к тебе на километр не подойдет, пока ты сама не разрешишь.

– Я? Разрешу? Да ни за что на свете!

– Посмотрим. Я тебя помню доброй и нежной девочкой. Она у тебя здесь прячется, за колючим панцирем. Но даже от такого общения с тобой и детьми я безумно счастлив. Завтра предлагаю сходить в цирк. Выходной же…

– Ладно, что с тобой делать. Цирк, так цирк… – деланно вздыхаю. Мне не хочется сидеть дома.

Глава 18

Максим

На мою девочку напали и чуть не убили. После того, как отдал ей ключи и пообещал, что больше лезть не буду в их жизнь, поехал к своим, трясти их. Но родители были в шоке от новости, и по ним видно, что в искреннем.

– Сынок, мы же все поняли, ты любишь эту девушку, у вас дети, – убеждает мать, гладит по руке. Губы ее дрожат, не нравится, что я стал чужим и колючим, разговариваю сквозь зубы. – Мы с папой постараемся подружиться с Полиной, мы не хотим потерять тебя. Ведь ты у нас один…

– Мам, мальчишки на меня похожи, как две капли. Так что, меня стало трое, – усмехаюсь. Но тут же снова тревога о Полине. – Поклянитесь, что не вы организовали нападение!

– Не мы, сын. Даже в мыслях не было, – ходит по кабинету отец, сжимая в руке телефон. – Мы отстали от девчонки еще три года назад, решили, раз так хочет мучиться, пусть сама воспитывает своих детей. Видно же было, что девушка не зарится на деньги. А вот кто напал… что знаешь о нападении?

– Ну что… напал один, худой и в черной одежде. Капюшон… да, слышал, как Полина рассказывала, что не поняла, мужик или женщина. Голос странный, и на женский, и на мужской похож.

Отец усмехнулся и положил смартфон на стол.

– Ну вот, никуда звонить не нужно. Голос, говоришь… ты забыл, что у брата твоей жены странный голос. Не поймешь, то ли баба говорит, то ли мужик. Мутация какая−то, операцию делать собрались. Но, я помогу закрыть Леньку, раз он на такое пошел.

– Думаешь, Снежана замешана в покушении? – мне неприятно так думать, но не исключаю ее участия.

Всегда меня двигала в политику, мечтала быть женой депутата, потом мэра. Вот теперь разведемся и может идти окучивать уже готовых мэров. Меня же политическая карьера не привлекает. Вполне хватает бизнеса. И мечтаю об уютном семейном гнездышке.

Вчера сон приснился, как прихожу с работы, а в моей квартире детский смех. Полина снова с белыми волосами, доходящими до пояса. Она выходит встречать меня, а на руках маленький ребенок. Девочка, такая красивая, в розовых одежках и малюсеньким розовым бантиком на жиденьких волосиках. Мальчишки виснут на моей шее, радуются, что я пришел.

Надеюсь, сон в руку. А пока я не мог уговорить Полину переехать ко мне, где безопасно. Охрану только приставил к ее подъезду.

– Поеду к жене, надо разобраться, – тороплюсь к выходу, но отец останавливает.

– Вместе поедем, и охрану возьмем, побольше.

Он прав, один я не справлюсь. И даже как−то легче на душе, что отец не защищает семейство партнера по бизнесу, а хочет разобраться помочь. Едем на моей машине. Сначала к Снежане заезжаем. Она улыбается мне, как родному, бежит навстречу. Но я обрываю ее.

– Мы разводимся, так что, ты припоздала с нежностями, – усмехаюсь, проходясь по шикарно обставленной гостиной.

– Развода не будет, – Снежана пафосно присаживается в кресло из анилиновой кожи. Она с напрягом поглядывает на моего отца, но держит лицо. – Я беременна. Ты юрист, и знаешь, что при беременности развод отменяется.

Я смеюсь. Сначала тихо, потом все громче. Да, развод не дадут, пока ребенку год не исполнится. Если мать против развода.

– Снежа, ты дура? – склоняюсь над ней. Мне совершенно наплевать, что отец присутствует при разборках. – Я с тобой четыре года в постель не ложился. Какой ребенок?

– Ну, Чудинов, не тупи, – улыбается ехидна, устраиваясь в кресле еще уютнее, – сейчас можно забеременеть и не ложась в постель. А если еще и любовницу подкупить, чтобы она принесла то, что нужно для зачатия, то…

– Ты лжешь, – рычу, хватая меркантильную дуру за горло. Если она испортит мне развод, я ее грохну.

– А ты у своей дуры спроси, с которой четыре месяца назад кувыркался в койке, – хрипит жена, и отец меня оттаскивает. – Как ее там? Ира? Кира?

Лира. Мою бывшую любовницу зовут Лира. Мы расстались три месяца назад, потому что она напоминала Снежану, до зубовного скрежета. Не внешне, а по характеру. Клюнул я как раз на внешность, сходство с Полиной меня поразило.

– Это я нашла девку, – продолжает зараза в красном пеньюаре. – Специально ее научила, что сделать, чтобы на твою нищую выскочку стала похожа. Ты и клюнул, дурачок.

– Значит так… сейчас же едем к врачу и делаем тест на отцовство, срок уже позволяет. Если я отец твоего ребенка, то будет суд, где я тебя материнства лишу. Еще и алименты платить будешь, за то, что незаконным путем залетела. Я согласия на использование своего биоматериала не давал, стало быть, ты его украла. А за кражу личного имущества грозит срок. Будете вместе сидеть, с твоим придурочным братцем.

– А Леня причем? – бледнеет Снежана, оправдывая свое имя.

– А он на Полину напал в ее подъезде и причинил ей травмы средней тяжести.

Иду в сторону лестницы, этот голосистый мутант тоже в этом доме живет, с тех самых пор, с каких я здесь не живу. Вламываюсь в комнату, последнюю по коридору. Дрищ в компе сидит, на голове наушники, не слышит ничего. Мочит зомбаков, мозги и кишки в разные стороны летят.

Мне жутко становится, он же вот так, как в игре, мог Полину убить. Ему ничего не стоит махануть ножом. Вон ухажер моей девочки в сознание еще не пришел.

– Берите его, – командует мой отец охране. – И сразу к следаку. Он подозреваемый в деле о покушении на Полину Савельеву. Там вроде еще мужчина пострадал. Сядет лет на десять.

– Нет! Не надо Ленечку сажать! – орет Снежана и бросается на охранников. – Он не мог! Альберт, ну скажи им! Не надо Ленечку… он же твой сын!

Опа! Очень интересно. Если Ленька сын моего отца, а Снежа так кидается, так переживает… Парню лет двадцать. Нет, Снежа не может быть его матерью. Ей же тридцатник всего. Или она меня и здесь обдурила?

И как отец своего сына сдает? Мне бежать хочется из этого хаоса. Здесь все врут друг другу. Да так искусно, что я много лет ничего не замечал.

Ладно, пусть сами разбираются, кто кому сын, брат… мне свои дела решить нужно.

– Поехали, дорогая, – цежу сквозь зубы, хватая жену за локоть. – Узнаем, кто папашка твоему будущему ребенку.

– Я солгала… не ты отец. А он… – кивает на моего отца, который статуей застыл у дверей.

– Чтобы подписала развод как можно скорее, – бросаю на прощание, в голове составляя соглашение на экстренный развод. – Я послезавтра займусь подготовкой документов.

– Да хоть завтра… я все подпишу, – смиренно вздыхает почти бывшая жена.

Я бы завтра взялся. Но у моих сыновей день рождения, и я приготовил им сюрприз.

Я сделал большую ошибку – не посоветовался с Полиной насчет праздника. В итоге испортил их планы, обидел любимую женщину. Но после кафе она даже домой меня впустила. И мы пойдем в цирк, в воскресенье. Хоть не гонит меня снова.

И теперь всегда буду советоваться с любимой женщиной. Я построю для нас новый мир. А все эти склочники и изменщики пусть остаются в старом. Как моя мать терпит отца с его изменами и незаконными детишками.

Глава 19

Полина

Почти месяц я не видела Чудинова после похода в цирк. Он держал слово, не лез в мою жизнь. Каждую субботу утром забирает мальчишек к себе, привозит их домой в воскресенье к вечеру. Я не выхожу к нему, мама отдает мальчишек и встречает их. А я гуляю по городу, или общаюсь с подругами, с которыми созвонилась впервые за несколько лет.

А что мне еще делать? Работы нет, времени полно стало. Никуда бежать не надо. Дети в детском саду всю неделю. Я планировала ремонт летом сделать, когда в отпуск уйду, но и это отпало, благодаря Чудинову.

Большую часть сижу на балконе и смотрю во двор. Или ищу работу в ноутбуке. Здесь так уютно, новым деревом пахнет. Зависаю в мыслях, не замечаю, как мама выходит на балкон.

– Поль? – даже вздрагиваю, услышав ее голос. – Ну ты бы хоть в салон красоты сходила. Ну чего сидишь, как замороженная?

– Не хочу. Ходила уже в салон… как оплеванная пришла.

– Так ты не ходи в салоны для богатых, у нас же свои есть. Записать тебя к Ниночке?

Пожимаю плечами. Почему−то мне все равно. Все равно, что есть, что надеть, куда идти. Будто умерло что−то внутри. Сломалось.

Да, ходила, в элитный. Макс подарил скидочный купон, через мальчишек передал. Как намек на то, что выгляжу чучелом. Решила, что добру пропадать. Поехала пару недель назад. Там с порога меня оценили. Улыбались уродливо, потому что приветливо не получалось. А спустя полчаса админ напрямую спросила, есть ли у меня деньги, оплатить дорогостоящие процедуры даже со скидкой.

А я их послала вместе с салоном. И забила на себя. Волосы непонятного цвета и неопознанной прически. Я просто сматываю их в пучок, закрепляю «крабом» и весь день так хожу. Влезла в джинсовые шорты и черную майку, и больше ничего не нужно.

– Так, иди к Ниночке, сейчас же, – снова появляется мама, дергает меня за плечо.

Я вспоминаю о Максе, как мы встречались тогда. Тоска какая−то скручивает все внутри.

– Мам… а можно любить человека, если он предал? – задумчиво спрашиваю.

– Можно. Особенно если у тебя дети от этого мужчины. И простить можно, если он изменился. Вот иди, приведи себя в порядок и послезавтра, в субботу, поезжай к нему вместе с мальчишками. Нечего киснуть сидеть.

Мама еще минут десять доказывает, как важно любить и быть любимой. И я сдаюсь. Иду в салон красоты, который в соседнем дворе. Лишь бы ее не слушать.

– Ну что, – спрашивает пухляшка Ниночка лет сорока, – красим в темный, или восстанавливаем твой природный цвет?

Смотрю в зеркало. Цвет у меня сейчас зебру напоминает. А я всегда себе нравилась и никогда не красила волосы раньше. И Максу нравилась блондинкой.

– Восстанавливаем, – улыбаюсь своему отражению.

Через три часа я выхожу на улицу с прической и маникюром. Немного полегчало. Даже захотелось купить себе летние платья. Иду вдоль домов, в конце улицы есть магазины одежды. Для простых людей, как я. Никаких бутиков.

В детский сад за мальчишками прибегаю чуть опоздав. Они ждут меня на площадке.

– Мамочка! – кричит Матвейка, бежит навстречу. – Какая ты красивая!

Андрейка сидит в песочнице и смотрит на меня. Протягиваю руки к малышу. Уставший он какой−то, вялый.

– Андрейка не спит днем? – спрашиваю у воспитательницы.

– Наоборот, хорошо спит. К полднику еле разбудили. И вообще, он молодец, тихий, играет сам с собой. А вот за Матвеем глаз да глаз нужен, непоседа, – рассказывает Ирина Геннадьевна.

Странная тревога наполняет сознание. Что−то не дает покоя, как заноза. Да, Андрейка всегда спокойнее брата, но не так же, чтобы выглядеть уставшим после полуденного сна.

– Полина, – окликает меня Игорь, когда подходим к подъезду. Он врач детский, живет рядом. Лечит моих близнецов, когда болеют. – Погоди, поговорить нужно.

Мужчина присаживается перед Андрейкой, трогает его лоб рукой. Хмурит брови, и моя тревога усиливается. Зову доктора на чай.

Мама переодевает мальчишек и уводит их во двор поиграть. А я угощаю Игоря вкусным чаем и настороженно жду, что он скажет. Это про детей будет разговор. Я точно не интересую этого добродушного доктора.

– Не знаю, как и сказать… я давно наблюдаю твоих мальчишек… и я сразу заметил патологию у Андрейки, просто пугать не хотел раньше времени. Я надеялся, что он перерастет свою аномалию, как часто бывает.

– Да Игорь! Говори напрямую! Что с моим сыном? – не выдерживаю намеков.

– С печенью проблема у ребенка, врожденная, – крутит ложкой в креманке с вареньем. – Нужно срочное обследование, я наблюдаю за мальчиком и вижу симптомы.

– Это же лечится?! – мну пальцы, не в силах представить, что страшное нависло над нашей маленькой семьей.

– Нет, к сожалению… то есть, если найдется донор… но я уже давно поставил Андрейку в очередь. Вот только донора пока не нашлось. Возможно ты подойдешь, или отец ребенка. Завтра жду вас на обследование. Потом видно будет, возможно я зря беспокоюсь.

Не зря. Я тоже заметила, что с сынишкой что−то не так. Даже кожа у него странноватая, с желтизной. Не сильно, можно подумать, что это загар легкий. Оцепенение окутывает меня. Волосы дыбом встают от ледяного ужаса.

– Поль, мы сделаем все возможное, – трогает мою руку друг.

– А если… если… – не могу произнести слова, страшные настолько, что язык не поворачивается. – Сколько? Сколько ему, если…

– Об этом даже не думай…

– Скажи, сколько моему сыну осталось, если донора не найдем? – рычу, вскакивая со стула. – Я должна знать!

– Полгода от силы.

– Полгода… шесть месяцев… сто восемьдесят дней всего… – слезы наворачиваются на глаза. Я бессильна. И не знаю, что делать.

– Завтра утром жду, а там посмотрим, может я ошибся.

– Почему ты раньше молчал? Мы могли бы вылечить уже давно, – набрасываюсь с упреками.

– Нет. Здесь только пересадка поможет. И то, если донор идеально подходит. Прости, но еще месяц назад не было повода для тревоги. Такие аномалии обычно с возрастом приходят в норму, организм сам включает исцеление. Может и у Андрейки так. Поэтому он и устает быстро, что организм все силы на исправление ошибок уходят.

Он не сыплет терминами, объясняет обычными словами. Я благодарна ему за это, если терминами, то непонятно и страшнее становится.

Игорь уходит, советуя не отчаиваться. А мне еще мама надо как−то объяснить. Когда они приходят с прогулки, я сообщаю, что завтра Матвейку отведет в садик, а Андрейку я поведу в поликлинику.

– Случилось что−то? – смотрит со страхом мама. Чувствует все, всегда так.

– Да не… Игорь сказал, что с анализами попутали, надо заново сдать, – пытаюсь успокоить.

– Ну да, за месяц не могли же сообщить, что попутали… Поль, я не вчера родилась, не надо меня обманывать. У тебя глаза мокрые, и на Андрейку так смотришь, будто… ох−х…

– Да, врожденная патология, с печенью что−то у Андрейки. Игорь велел на обследование прийти. Срочно.

Пока купала мальчишек, кормила их ужином и укладывала спать, еще держалась. А потом ушла на балкон, закрылась там и разрыдалась. Долго плакала, не решаясь позвонить Максу. Завтра, как узнаю, как обстоят дела, сразу ему позвоню и расскажу.

Я бы сейчас позвонила. Так хочется, чтобы рядом сильное плечо было. Но ведь он все испортит. Потащит ребенка в свои дорогие клиники, где знать не знают о диагнозе. А Игорь уже знает все. К нему хочу сына отвезти. Ему доверяю. Он с рождения моих малышей наблюдает.

– Дочь… ты бы Максиму позвонила, – скребется в дверь мама. – Он поможет.

– Завтра. Пусть Игорь обследование проведет спокойно. Ты же знаешь Макса, он всех на ноги поднимет. А переполох здесь только помешает. Иди спать, мам.

Мама тяжко вздыхает и уходит. А у меня снова соленый водопад. Плохие мысли сами лезут в голову, как ни отгоняй. Жалят мозг, аж горит все, кожу как иголками колет.

Я не могу представить, как завтра Матвейка пойдет в детсад без брата. Они неразделимы с рождения. А как он будет жить, если вдруг…