Текст книги "Тринадцатая королева (СИ)"

Автор книги: Анита Ильева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Кто вы и как вас зовут? – раздраженно спросила Лео. – И почему вы все время так пристально смотрите на меня?

– Это, госпожа, придворный менестрель, – ответил за мужчину король, привлеченный голосом Леонеллы.

Тито покорно поклонился, а Леонелла удивленно повернулась к королю.

– Менестрель? На охоте? Откуда ему столько чести?

– Я люблю развлекаться, и у вас, госпожа, будет возможность убедиться, что я не зря его взял с собой, – улыбнулся король. – Но если он оскорбил вас, я прикажу немедленно наказать его!

Леонелла пристально посмотрела на Тито. Лицо его все так же было скрыто платком, глаза он прятал, но ее удивило, как же достойно он держался. Он оставался предельно спокоен и ничем не выдавал своего настроения.

– Нет, ваш шут спас меня, как я могу требовать для него наказания? Видно, он очень заботится о вас, если не спускает с меня взгляда с тех пор, как я появилась рядом с вами.

– Девушка одна в лесу вызывает удивление, тем более знатная дама, – склонил голову король, едва заметно улыбаясь. – Тито уже давно при дворе и доказал, что он на редкость предан. И да, он заботится о моей безопасности даже едва ли не больше, чем начальник королевской охраны.

Король засмеялся, а Тито поклонился, поскольку теперь внимание было направлено в основном на него.

– Прошу, герцогиня, проследуйте к нашему шатру, – король сделал широкий жест, приглашая Леонеллу пройти с ним. – Там вам удобно будет сесть и послушать дивный голос нашего Тито.

Когда все устроились, на ногах остался только менестрель. Он взял первые аккорды, и Лео засмотрелась на его ловкие длинные пальцы, перебирающие струны банджо. Она никогда особенно не любила музыку, но сейчас вдруг ее заворожило представление и этот мужчина, чья рука остановила смерть, властно перехватив поводья ее лошади.

– Сними-ка этот платок, Тито, из-за него плохо слышно, – усмехаясь, попросил король, неотрывно наблюдая за герцогиней. Менестрель замер на мгновение, после чего его рука потянулась к лицу. Он стоял к Леонелле левым боком, и когда платок исчез, Лео увидела, какой прямой у него нос, четко отчерченные скулы, немного вычурно изогнутые губы. Менестрель был восхитительно красив, однако оставался предельно напряжен.

– Ну же, Тито, повернись к нашей гостье, ведь именно ей мы хотим продемонстрировать твой талант!

Тито, не поднимая глаз, медленно повернулся к герцогине, и она призвала все свое самообладание, чтобы не вскрикнуть. Правую щеку шута обезображивал грубый рубец, полностью меняющий его внешность, из-за чуть перекошенного на одну сторону лица. Скорее всего, он знал какое производит впечатление, но при этом оставался спокойным, только мельком взглянул на герцогиню и снова взял аккорды на своем инструменте.

Тито запел, и Леонелла забыла о показательном выступлении короля. Она почувствовала себя виноватой – ведь именно она указала Абрэмо на то, что шут на нее пристально смотрит, и понимала, что таким образом король наказывает слишком дерзкого подданного. Голос менестреля буквально очаровывал, Леонелла даже скорее не слышала, а чувствовала слова песни:

Мои мечты – далеко,

а твои – часть таинственной сказки,

льющейся с крыльев волшебной мельницы.

Лео не любила музыку… до этого момента. Она и не знала, что мелодия может окутывать, уносить с собой в сказочную страну, влюблять в себя и заставлять ненавидеть одновременно. Герцогиня не заметила, как на глаза выступили слезы, а король удовлетворенно ухмылялся. Ей было все равно, какое она производит впечатление, она была полностью погружена в этот чарующий голос, слова, что пел менестрель, заворожена движением длинных ловких пальцев, перебирающих струны инструмента.

Мельница, мельница, продолжай вращаться,

Покажи мне дорогу, забери меня в сегодняшний день,

Мельница, мельница, наши сердца тоскуют,

Заждались любви и шанса стать свободными.*

Леонелла очнулась, когда шут перестал петь и только играл мелодию на своем инструменте. Глубоко вздохнув и принимая независимый вид, Лео принялась рассматривать приближенных короля, которые в свою очередь просто не сводили с неё глаз. Она не любила столь пристальное внимание, даже тогда, на представлении ко двору, она старалась держаться в тени и не заметила шута, который оказывается так… потрясающе поёт.

А между тем менестрель прошелся последний раз по струнам и на долю секунды повисла тишина, после чего гомон возобновился, преимущественно восхищенный.

– Вам понравилась мелодия, герцогиня? – не сводя с нее взгляда спросил Абрэмо. Лео чувствовала себя страшно неудобно, она не должна была здесь оказаться, но оказалась и теперь хотела уйти поскорее, но понимала, что такая возможность еще не скоро ей предоставиться.

– О, да, Ваше Величество, ваш менестрель изумительно поёт, я даже не ожидала, признаться, – Лео поднялась и присела в реверансе. – Но я хотела бы…

– Попробую угадать! – не терпящим возражения тоном перебил Леонеллу король. – Вы заскучали и хотели бы понаблюдать за дружественными поединками моих лучших солдат, не так ли?

«Нет, я хочу домой!» – вдруг отчаянно выкрикнуло сознание Лео, но она не осмелилась произнести это вслух. Несмотря на довольно непринужденную атмосферу, Леонелла не заметила здесь других женщин, кроме любопытно выглядывающих из шатра танцовщиц. Она испытывала неудобство, страх перед всеми этими, не всегда дружелюбными, людьми, откровенно начинающейся попойки – вельможи постоянно наполняли и наполняли кружки из привезенной на повозке бочки.

– Не смею возражать, мой сир, – почтительно опустила голову Леонелла, чувствуя себя крайне неловко. Сейчас она безумно жалела, что оказалась одна на королевской охоте, и теперь явно пойдут слухи, которые не добавят к её репутации ничего хорошего.

– Могу ли я пригласить герцогиню устроиться рядом со мной? – король встал и вальяжно направился к Лео, которая сидела уже ни жива, ни мертва. – Поединок устроим прямо на поляне. Там же установят для нас удобные сидения.

Лео не любила наблюдать за поединками. Ей приходилось видеть, как дерутся на мечах стражники её отца, но чаще всего это были лишь тренировки, и только однажды она стала свидетелем поединка за сестру, поединка на смерть… И не могла сказать, что является любительницей подобных зрелищ.

Когда Абрэмо вышел из шатра под руку с Леонеллой, все снова обернулись, пристально вглядываясь в пару и прикидывая, опустится ли король до герцогини, не станет ли эта девчушка будущей королевой. А Лео увидела несколько мужчин, вхолостую размахивающих мечами в отдалении, и поняла, что они разминаются перед поединками. Абрэмо указал ей на установленный наспех пенек, прикрытый атласной подушкой рядом со своим «троном» – прихваченным из замка вычурным стулом.

– Простите за это сидение, герцогиня, если бы я знал о нашем с вами прекрасном знакомстве, приказал бы прихватить с собой еще мебели, – проговорил король, а Лео почувствовала от всей этой приторности и напыщенности дурноту.

– О, право, сир, не стоит извиняться. На самом деле, мой отец, скорее всего, окончательно потерял меня, и я…

– Ваш батюшка в курсе, что вы со мной, я не думаю, что он будет сильно против, не так ли? Я послал гонца, герцогу сообщат, что с вами все в порядке. Вы ведь не откажете мне в любезности и составите компанию.

Молодая герцогиня только присела в реверансе, чувствуя, что она ходит по тонкому льду. Королю не отказывают. Королю подчиняются и не перечат. Про короля ходило много легенд и слухов – о его жестокости, вспыльчивом, непримиримом характере, и даже о некоей неуравновешенности. Множество жен, что покоились на придворцовом кладбище, тоже порождали немало слухов, и Лео все косилась на Абрэмо, примеряя к его внешности те ужасы, что она слышала. И чем больше смотрела, тем сильнее удивлялась.

У Абрэмо было приятное лицо, которое разве что портили слишком светлые глаза, при том что оттенок ресниц, бровей и волос был темным. Абрэмо не отличался высоким ростом – он был выше маленькой Лео едва ли на полголовы. Но положив руку на его предплечье, она почувствовала, какая мощь скрывается под этой вычурной, слишком изысканной для охоты одеждой. Да, король был уже далеко не молод – от его глаз расходилось множество мимических морщин, и проседь в волосах весьма заметная, однако Лео поймала себя на мысли, что ей льстит внимание короля. И льстит весьма.

А вот готовые для поединка бойцы уже сошлись на поляне, показывая свое мастерство. Лязг мечей раздавался на весь лес, пугая птиц и животных. Лео отвернула голову, не в силах долго наблюдать за сражениями, и сразу же наткнулась на неприятный взгляд своего «Спасителя». Леонелла не очень понимала, как такое возможно, чтобы какой-то шут так пристально ее разглядывал, более того, по всей вероятности еще и осуждал. Она нахмурилась и отвернулась, стараясь выкинуть уродливого менестреля из головы.

В это время на поляне бойцы, раззадорившись, уже сходились в битве не на шутку. Белые рубахи большинства их них окрасились красным, и Лео стало совсем не по себе, но она не знала, как ей вывернуться из щекотливой ситуации.

– Все, хватит! – один из бойцов, уронил свой меч и лежал на земле, выставив руку вперед. – Я сдаюсь! Сдаюсь!

Его более удачливый соперник возвышался над поверженным, наставив острие меча прямо ему в горло.

– Сдаешься? – вдруг рявкнул Абрэмо так, что Лео рядом с ним едва ли не подпрыгнула. Король вскочил со своего трона и кинулся к бойцам. – Ты! Как ты смеешь сдаваться! Ты повержен, и должен принять свою участь!

Молниеносно оказавшись рядом с соперниками, которые ничего не успели предпринять, Абрэмо вырвал меч из руки победившего и, ни слова не дав сказать бойцу, воткнул острие прямо ему в горло. Не ожидавший такого поворота вельможа захрипел, хватаясь на рану, из которой хлынула неестественно алая кровь. А поляна в который уже раз за сегодняшний день огласилась отчаянным женским криком. Леонелла, закрыв лицо ладонями, кричала так, будто это её только что проткнули мечом насквозь.

– Прошу прощения, миледи, что я напугал вас, – когда Лео отняла руки от лица, то увидела Абрэмо, стоящего перед ней на одном колене и склонившем голову, потому что пытался заглянуть ей в глаза. – Я должен был знать, что молодая девушка не сторонница жестких тренировок, но я должен воспитывать свое войско.

Лео слышала его будто сквозь вату, она не могла отвести взгляда от окровавленного меча. Её сотрясала такая дрожь, что она не могла вымолвить ни слова.

– Если вас это успокоит, то поверженный боец не умер, лекари занимаются им, с ним все будет в порядке. Это был ему урок, что войска короля Абрэмо Верховного из рода Тоддео никогда и никому не сдаются!

Лео быстро-быстро закивала, чувствуя как тяжелые камни в серьгах бьются о её шею, и думала только об одном, что ей нужна помощь, и срочно, потому что долго она здесь не продержится.

– Как мне загладить вину перед вами? – не успокаивался король и не поднимался, заставляя Леонеллу еще больше чувствовать неловкость.

– Н-ну ч-что вы, с-сир, – немного заикаясь, выдавила она из себя. – Это все я, я просто не ожидала, я…

– Все в порядке, миледи, ваша реакция и есть показатель вашей чистоты. Вам чужда жестокость, ваш мир должен быть мягок и спокоен. Если бы вы как-то позволили бы мне загладить свою вину, я сделал бы всё, что в моих силах…

– Разрешите засвидетельствовать мое почтение вам, Ваше Величество! – услышала родной голос Леонелла и вскочила с места, едва не сшибив короля с ног. Она бросилась в объятия к отцу, вцепилась в него, как в спасительную ниточку, и спрятала лицо на его груди. – Простите мою дочь, сир, она часто бывает слишком своенравна…

– Это я должен извиниться перед вами, герцог, – поклонился Абрэмо подоспевшему Риккардо Облачному, отцу Лео. – Я пригласил вашу дочь поучаствовать в наших развлечениях, не подумав, что некоторые из забав могут быть неприемлемыми для молодой, невинной девушки. Я очень виноват перед ней и перед вами, поэтому позвольте мне навестить вас в вашем поместье, чтобы засвидетельствовать мое благоволение.

– Это будет честь для всей моей семьи, милорд, но я хочу, чтобы вы знали – вам незачем извиняться…

Пока оба высокопоставленных вельможи обменивались любезностями, Лео не спешила избавляться от уютных отцовских объятий, но лицо больше не прятала, а поглядывала по сторонам уже более смело. Она поняла, что самое страшное позади, сейчас отец уговорит короля и Абрэмо отпустит ее на все четыре стороны. Леонелла была молодой, но не глупой, и понимала, что ссориться с своими герцогами Его Величество не станет – побоится остаться без поддержки. И одно дело нанести королю оскорбление отказом, что она чуть было не натворила, и совсем другое, когда отец, находящийся в своем праве, забирает дитятко домой. Совсем другое дело.

В груди у Лео искрился коктейль из совершенно разных эмоций, преобладающей из которых была эйфория и еще какое-то доселе непонятное чувство, словно она глотнула горячий напиток и он теперь приятно жжет в груди. Перед её внутренним взором стояли светлые глаза короля и взгляды, которые он бросал на неё. Примерно также смотрели будущие мужья на её сестер, и от этой мысли красиво уложенные волосы под шляпкой стягивало, а по спине разбегались мурашки, словно пузырьки игристого вина под кожей. Что-то подсказывало молодой герцогине, что эта встреча с королем далеко не последняя.

И только неприятный, странный, какой-то осуждающий взгляд королевского менестреля, который он и не думал прятать, портил ей все настроение. Отвернувшись, Леонелла подумала, что природа несправедливо награждает людей талантами – при таком божественном голосе, по всей видимости, у Тито отвратительный характер.

Свадьба

Будущая королева Верховного города Леонелла Плинайо Облачная в белоснежном, расшитом жемчугом и драгоценными камнями одеянии стояла перед огромными дверями, что вели в зал, где будет проходить королевское бракосочетание, и не могла продышаться. Сердце колотилось как бешеное, узкий корсет настолько сжимал ребра, что казалось, сейчас выдавит легкие.

Каждая женщина мечтает выйти замуж. Нет, не так. Каждая женщина должна мечтать выйти замуж. И вроде бы, Леонелла должна быть счастлива, ведь ей выпала счастливая карта. Король Абрэмо не только обратил на нее внимание и захотел сделать своей женой, он еще красиво ухаживал, наносил визиты, делал подарки, приглашал всю их многочисленную семью в свой замок на пригорке, который был виден из любой точки города.

Абрэмо не бросал слова на ветер и действительно прибыл через некоторое время после охоты с визитом в Облачное поместье. Завалив её мать комплиментами, а отца подарками, король просто покорил Лео своей простотой. Он не кичился статусом и чином, был отличным собеседником, не отказывало ему и чувство юмора. А как волнителен был его поцелуй на прощание! Конечно, тогда он всего лишь приложился к её ручке, но Лео стало так жарко и она почувствовала, что у нее покраснели даже уши.

Все, казалось, было прекрасно. Когда вся семья Плинайо прибыли с визитом в королевский замок, им оказали самый высокочтимый прием. Абрэмо задаривал Леонеллу цветами. Выяснив, что её любимые – красные розы, он скупил все бутоны, что были в городе и завалил ими двор. Так что Лео в то утро проснулась от дурманящего запаха роз и ахнула, выглянув на улицу.

Все портил только противный менестрель. Его обычно не было видно, но присутствие шута Лео ощущала почти всегда – его холодный, отстраненный взгляд преследовал её везде. Он ходил за королём по пятам, появлялся всегда неожиданно, будто прятался поблизости, не выпускал герцогиню и влюбленного короля из вида ни на минуту.

Как-то Абрэмо попросил спеть будущей королеве серенаду. Матео – Тито, как звал его король, – конечно отказать не смог, и Лео уже приготовилась слушать чарующий голос. Менестрель взял несколько аккордов, и то, что услышала Леонелла, повергло её в шок и возмущение.

Один король скучал порой и должен был развлечься,

Охотился король и вот он герцогиню встретил.

Гуляла там в лесу одна, красива молодуха

Вот только люди говорят, что герцогиня – …

– Хватит, в конце концов! – вскрикнула Лео, вскочив было на ноги, но с неудовольствием отметила, что Абрэмо заливается смехом. – Да как такое возможно, этот шут оскорбил меня!

– Я хотел сказать, что «герцогиня – слушает вполуха, но смелая и гордая была», – как ни в чем ни бывало продолжил Матео, и к своему удивлению, Лео заметила теплые искорки в этих, всегда казавшихся ей холодными, глазах. – Но я готов понести наказание, если мои сочинения оскорбили вас, герцогиня, – смиренно опустился Тито на одно колено и преклонил голову.

Леонелла растерялась. С одной стороны ей было досадно, что она дала волю эмоциям, если шут оскорбил её, вступиться должен был Абрэмо. А он как сидел, так и сидит, с интересом наблюдая за их перепалкой. С другой стороны, Матео, получается, и ни при чем, а она выходит подумала не то, да еще и оскорбилась…

– Что ж, Тито, – подал голос король, и тон его был очень даже довольный. – Раз моя будущая жена говорит, что ты её оскорбил, значит, я должен тебя наказать. Пять ударов плетьми на конюшне! Этого достаточно, моя дорогая? – повернулся к Лео король, а герцогиня не знала куда деть глаза.

Она вовсе не этого хотела. Матео она явно не нравилась, во всяком случае он давал это ей понять, бросая на неё неприязненные и злобные взгляды, а однажды, когда она столкнулась с ним возле тренировочных площадок, он прошипел ей – «Держись от короля подальше!». Сначала Лео это невозможно возмущало, но придраться было не к чему – недобрые взгляды к делу не пришьешь, а заговорить с ней Матео решился, только когда они были наедине. Тогда Леонелла решила поделиться этой проблемой со своей старшей сестрой, которая вместе с остальными родственниками тоже гостила в королевском замке. Дженевра, выслушав Лео, снисходительно улыбнулась:

– Не обращай внимания, это просто ревность.

– Да с какой стати шуту меня ревновать? – еще больше удивилась Лео, но ответ сестры буквально огорошил её.

– А с чего ты решила, что он ревнует тебя? Он ревнует короля, скорее всего, он в него банально влюблен.

– Но… – не веря своим ушам протянула Леонелла, – он же… парень!

– И что? – пожала плечами Дженевра. – Ты что, вчера родилась, не знаешь, что парни тоже могут любить друг друга? Помнишь нашего конюха? Так вот он был влюблен в садовника и частенько зажимал его в конюшне по ночам. Не говори, что ты ничего не замечала!

Лео отвела глаза и покраснела. Сейчас, когда Джен сказала ей об этом, она действительно припомнила, как конюх все время обнимал садовника, старался прикоснуться, а однажды она увидела, как они целуются, но подумала, что ей показалось, и то был не садовник, а кухарка. А теперь, если припомнить все случаи, на которые она раньше просто не обращала внимания, то получается, что… конюх любил садовника, именно как парень любит девушку.

– Ты еще такая наивная, Лео, – потрепала её по плечу сестра. – Этот менестрель скорее всего ублажает твоего будущего муженька в период, пока королевы нет, вот и ревнует теперь, не хочет, чтобы королева появлялась и мешала его счастью.

Леонелла быстро свернула разговор и с тех пор немного успокоилась. «Значит, дело не во мне, а в… простой ревности», – с облегчением думала Лео. И вот теперь король хочет выпороть шута на конюшне, Леонелле бы радоваться, а она в панике.

– О, мой король, прошу, не стоит так жестоко наказывать этого глупого мальчишку! – взмолилась она, но король уже сказал свое слово и был непреклонен.

– Этот мальчишка оскорбил мою будущую жену, свою королеву, – покачал Абрэмо головой. – Он должен был быть наказан куда более жестко, но если ты просишь за него, моя Лео, я согласен снизить число ударов до трех. Целуй ноги своей великодушной королеве, отродье, и впредь не смей даже намеком отзываться о ней нелестно!

Матео покорно поднялся с колена и сделал два шага в направлении Леонеллы. Лео отпрянула, совершенно не представляя как вести себя в этой ситуации; Матео был все ближе, но будущей королеве было страшно. Она не хотела, чтобы противный шут целовал её ноги, но ослушаться короля было совершенно невозможно.

Матео смотрел в её испуганные глаза совершенно спокойно, в его взгляде сейчас не было ни осуждения, ни холодности, будто он просто выполнял свою работу, делал то, что должен. Обезображенная половина лица, как и всегда, скрывалась за маской, но Лео уже настолько привыкла, что не обращала на это внимания. И только опустила глаза, когда шут снял её.

– Вы очень милосердны, Ваше Сиятельство, – тихо молвил менестрель, опускаясь перед ней на колени. Лео бросила беглый нервный взгляд на Абрэмо, внимательно наблюдающего за всей этой сценой. Коленопреклоненный Матео наклонился еще ниже, чтобы прижаться губами к носку туфель герцогини, а сама она чувствовала только, как сердце изо всех сил старается выскочить из груди. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не целовал её ноги, и Лео было настолько не по себе, что она желала только одного – провалиться куда-нибудь подальше, желательно в преисподнюю.

Леонелла опустила глаза, взглянув на макушку менестреля, который коснулся ее туфель и ждал разрешения подняться.

– Хорошо, Тито, твое почтение принято, – проговорил король, подходя к Лео и приобнимая ее за плечи. – Теперь отправляйся на конюшню, а вечером я жду тебя за ужином, развлечешь наших гостей.

Однако во время вечерней трапезы Лео заметила – что-то не так. Матео ошибался, хоть она и не была такой уж докой в музыке, но слышала, что некоторые мелодии звучат фальшиво. Леонелла стала приглядываться к шуту, и с ужасом заметила, что при движении он слегка морщится, а сухой блеск в его глазах вовсе не от выпитого вина. Уже немного изучив характер Абрэмо, Леонелла не стала привлекать к своему открытию ничьего внимания, но когда все улеглись и в замке наступила тишина, выбралась из своих покоев, переодевшись в простое платье.

«Я должна удостовериться, что с Матео все в порядке! – думала она, оправдывая свою вылазку. – Ведь это моя вина, что его наказали…»

Леонелла нашла Матео на заднем дворе, рядом с корытом, в которое свиньям наливали воду. Он лежал на боку, глаза его были закрыты, а дыхание учащенно, и время от времени он повторял: «Нет, нет…». Лео страшно перепугалась. Лоб Тито был невыносимо горячим, а когда она дотронулась до его спины, почувствовала, что пальцы стали влажными и липкими.

Леонелла сразу же поняла, что интуиция не подвела её. Матео избили по приказу короля не жалея и на совесть. «Лучше бы вы так лошадей мыли!» – с досадой подумала Лео и побежала искать своих слуг, которых в числе прочих отец взял с собой в королевский замок. «Свои люди всегда пригодятся!» – поговаривал он и всюду возил с собой прислугу. Вот и сейчас Леонелла каким-то внутренним чутьем почувствовала, надо звать своих. Королевская дворня обязательно доложит королю о беспокойстве будущей королевы, и Абрэмо закусит удила. Лео помнила, как король проткнул своего солдата за то, что он показал свою слабость, и совершенно не хотела повторения этого инцидента.

Кучер герцога Плинайо вместе с конюхом отнесли Матео в подсобные помещения. Лео отослала одного из них за лекарствами, а кучера попросила понаблюдать, не пойдет ли кто. Сама же с тревогой склонилась над Матео – он все еще бредил, и тело его горело.

Тонкая, пропитанная кровью, в некоторых местах прохудившаяся рубашка, что была на нем, сама разошлась, стоило только потянуть ткань, Леонелле даже не пришлось искать нож. Королевский конюх совсем не пожалел юношу, его спину пересекали три глубоких рубца, один внахлест другого. Лео не переставала удивляться нраву Абрэмо – он явно привечал шута, Матео был одним из наиболее приближенных к королю людей, но при этом он издевался над ним, как хотел! Вот и теперь у Матео жар, но никому, кроме Леонеллы, до него нет дела…

Врачевать, как и готовить, как и шить Леонеллу учила мама – Норина, считая, что в жизни все пригодится. Она была дочерью лекаря, втайне от всех (чтобы не объявили ведьмаком) практиковавшего природное лечение, который и научил своих детей всем премудростям, что знал. Братья Норины не особенно были заинтересованы в ле́карстве, а вот дочь с удовольствием впитывала в себя знания, как губка.

Все шесть дочек герцога Плинайо тоже выросли не белоручками, но если другие сестры учились бытовым премудростям из-под палки, считая, что выйдя замуж все хозяйственные вопросы будет решать прислуга, то Лео не пропускала ни одного слова, внутренним чутьем понимая, что чем большее она умеет, тем независимее от обстоятельств становится. И сегодня эти уроки ей пригодились как нельзя кстати.

Перво-наперво она промыла все раны, в которые успела набиться грязь, после чего наложила на больные места компрессы с холодной, наиболее чистой водой. Раны, сначала показавшиеся Лео просто ужасными, после обработки выглядели намного лучше, оказалось, что два рубца только рассекли кожу и лишь один достал до мягких тканей. Скрипнув зубами от досады за свое неосмотрительное возмущение, Лео, поддавшись порыву, когда Матео в очередной раз застонал, погладила его по русым кудрям. Этот жест она переняла у своей мамы Норины, которая считала касания лечебными и учила дочь, что как бы плохо ни было больному, если его погладить, поддержать, станет чуточку легче.

Матео едва приоткрыл глаза и уставился на Леонеллу помутневшим взглядом.

– Прости меня, Тито, я совсем не хотела, чтобы все это случилось… – пролепетала Леонелла, но Матео только отвернулся. У Лео на глаза выступили слезы. «Ну вот, и так отношения были хуже некуда, а теперь он вообще меня возненавидит!» – в отчаянии подумала она, отмахнувшись от вопроса – отчего ей вдруг стало важно мнение придворного шута. Ясное дело, что наказание, которое случилось по её вине, любви Матео к ней не прибавит, но возможно, если её забота поможет ему встать на ноги быстрее, это хоть как-то примирит шута с новой королевой? Даже если он влюблен в короля…

Матео больше не открывал глаз, не смотрел на Лео. Пока она делала ему компрессы, старалась сбить жар, он больше не бредил, но и не просыпался. Спустя два часа жар ушел, раны выглядели сносно, а её лечебная мазь, что делала матушка Леонеллы на основе пчелиного воска и смолы кедра, сняла боль и должна была помочь заживлению. Шепнув своим людям, что и как нужно делать, она отправилась в покои, горячо надеясь, что никто не выдаст её ночные похождения.

И все обошлось. На следующий день Матео, как ни в чем ни бывало, предстал пред ясные очи короля, ни взглядом, ни словом не дав понять, помнит ли он, кто врачевал его в подсобке. И Лео даже была рада этому – она проявила милосердие не для того, чтобы кичиться им, но все равно, невольно приглядывалась к Матео, надеясь найти в нем хоть какие-то зачатки благодарности и симпатии.

Но нет. Матео вел себя всё так же – почтительно-отстраненно. Иной раз, когда думал, что его никто не видит, смеривал герцогиню тяжелым взглядом. Сначала Лео радовалась, что её порыв заботы остался в тайне даже от Матео, но потом она поняла, что он намеренно игнорирует её – ведь она оставила баночку с мазью в подсобке, и шуту не могли не сказать, кому она принадлежит. «Так, по всему выходит, что ему просто плевать на мои извинения и попытки наладить контакт, – горько думала Лео. – Он теперь так и будет думать, что я «шлюха», как и хотел спеть тогда королю, а Абрэмо и не был против – трудно было не догадаться какая рифма последует за словом 'молодуха'».

От воспоминаний Леонеллу снова бросило сначала в жар, а потом по позвонкам пробежал озноб. «Я выхожу замуж. Выхожу замуж за короля. Я буду королевой и женой». Все остальные мысли спутались. Лео отчего-то всегда думала, что выйдет замуж не так… Она видела, что её сестры были не в восторге от своих будущих мужей, и не понимала, что их заставляет соглашаться на предложения вельмож. Муж одной из старших сестёр – Дженевры – так и вообще был старый любитель молодых девушек. Леонелла не раз слышала, как сестра жаловалась матери, что муж изменяет ей с чернавками и поколачивает её, и совсем не понимала, как и зачем это терпеть? Ведь семью создают те, кто если не любят, то хотя бы уважают друг друга и хотят прожить вместе до старости. Так ведь?

А теперь Лео стояла тут, перед входом в зал, вокруг сновали люди, постоянно что-то поправляя, прилаживая ее платье, бросали фразы: «Вы так прекрасны, Ваше Величество!», «Вы бесподобны, Ваше Величество!», а Лео то и дело оборачивалась, потому что никак не могла привыкнуть, что «Величество» – это она.

Это какой-то сон, если не сказать кошмар. Леонелла почувствовала тошноту и одновременно невозможность вдохнуть.

«Вдруг все это какая-то жуткая ошибка? И я еще пожалею об этом? Могла ли я отказаться?»

Был момент, когда отец позвал её в свой кабинет и, поглаживая по руке, спрашивал, даст ли она согласие на предложение короля. Лео понимала, от таких предложений не отказываются. Король принялся за неё очень серьезно, старался понравится изо всех сил, и Леонелла не могла сказать, что он ей противен. Конечно, её приводила в шок его жестокость порой, и она осознавала – они слишком мало знакомы, чтобы можно было говорить о каких-то чувствах. И придворным она совершенно не нравится, особенно менестрелю.

Но с другой стороны – король не потерпит отказа, даже при том, что Плинайо был в своем праве и мог не давать благословения на брак. Король не простит. С улыбкой, со всем почтением не оставит от их поместья ни камушка, отошлет мужей дочерей в разным городам, разорит старика Риккардо. Не оставит их в покое. Единственный выход – согласиться стать очередной королевой, тринадцатой на этот раз.

Сестры – и старшие, и младшие, по возвращении в поместье, после того как гостили в королевском замке полгода, собрались на семейный совет. Старшие – Дженевра и Даниэлла были уверены, что король любит мальчиков, а жена ему нужна для прикрытия. Марселла, которая была старше Леонеллы всего на год, лишь обняла ее и весь вечер плакала на плече – они были самыми близкими по возрасту, оттого и дружны. Младшие же, Иллерия и Аэлисса, восторгались убранством замка и убеждали старшую сестру не упустить такую возможность, которая из них всех выпала именно Лео.

– Ты будешь королевой, сестренка! – восторженно восклицала Лисса, складывая руки на округляющийся живот. – Представляешь, именно тебе выпала честь родить наследника королю! Я бы наверное, умерла от счастья…

– Неужели ты думаешь, что предыдущие двенадцать женщин просто отлынивали от своих супружеских обязанностей, – хохотнула Дженевра и пожала плечом. – Старик просто не может сделать ребенка, поскольку на девочек у него…