Текст книги "Мормилай. Грёзы проклятых (СИ)"

Автор книги: Андрей Журкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Ясна! – просияв, ответил он.

Ландскнехты выстроились во дворе, словно армия. Трое, но какие.

«И откуда вам знать, что будет?».

Каким-то внутренним чутьём, мои наёмники предвосхитили вероятную драку, явившись, едва я их созвал, во всеоружии, и, будто бы даже при параде. Все нацепили береты с цветастыми перьями, а их заношенные похожие на шутовские шоссы, раздуваемые ветром, смотрелись не иначе, как походные шатры.

– Милош, сегодня будет бой, – без прикрас начал я. – Как и когда он начнётся, я не знаю. Сколько будет нападающих и кто они, тоже.

– Скви-ерно, – сурово ответствовал он. – Задачи?

– Кто из вас лучший в слежке и преследовании?

– Я, – не задумываясь и не дожидаясь ответа командира, заявил Сепп.

Я глянул на Милоша, тот согласно кивнул.

– Переоденься во что-то неприметное. Чем глупее будешь выглядеть, тем лучше.

Наёмник нахмурился.

– У меня нет другой одежды.

– Подберём, – бросил я, смеряя его взглядом. – У тебя будет самая сложная задача. Одежда – ерунда.

– Что я должен делать?

– Не ты, вы все. Задача общая, но по ролям, – сообщил я, осматривая своё скромное воинство. – Мы поедем в трактир Проходимец. Милош и Мартин будут со мной. Я поднимусь в комнаты наверху, а вы останетесь в зале у входа, где будете весь день балагурить. Ваша задача планомерно надираться, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что вы пьяны, и постепенно лишаетесь боеготовности? Вопросы?

– Пока понятно, – хмуро доложил Милош. – А потом?

– У вас двоих скорее всего не будет потом. Целый день изображайте скучающих наёмников. Но без фанатизма. Без драк. Вас должны видеть, но не более. Не приведи, Вседержитель Лот, вас выдворят за какую-нибудь грязную свару…

– А я? – вступился Сепп.

– Ты сегодня будешь моей тенью. Для этого тебя и переоденут. Ты выдвигаешься один, прямо сейчас. Прикинь на месте, где будешь околачиваться. Потом прибудем мы. В какой-то момент, скорее всего будет именно так, я выйду из трактира с неизвестными тебе людьми. Ты пойдёшь следом.

– Пешим? А если они увезут вас?

– Это проблема, – согласился я. – Возьми лошадь. Неприметность от этого пострадает, но тут уж, как ты сам отыграешь.

– Но делать-то что?

– Сегодня меня попытаются убить. Очень может быть, что убьют. Может статься, что попытаются зарезать прямо в Проходимце, тогда на мой крик должны прибежать Милош и Мартин.

– Мы будем слушать, – тотчас отозвался Милош.

– Но, ко ли меня выведут наружу и увезут куда-то ещё, вмешаться сможешь только ты, Сепп. – продолжил я. – Если охраны будет больше, они не посмеют, а мой шанс сделать задуманное, канет в лету. Ты будешь меня подстраховывать один.

– Как я пойму, что пора?

– Боюсь, что тут не будет инструкций… Ты просто поймёшь.

– Скажити-е, что ими-ено и-ему ди-елайт? – проговорил Милош.

Я никогда ещё не видел главу моей охраны столь сосредоточенным. Его акцент стал особенно явным, будто бы он и правда переживал о судьбе нанимателя.

– Следить. Смотреть. Если меня увезут, следовать. А там… куда бы меня не доставили, ждать, выискивая позицию.

– Так можи-ет и ни-е получиться. Что и-если, вас доставят на закрытую ти-ериторию?

– Сепп, ты же лучший в слежке и преследовании? – спросил я, глядя ему в глаза.

– Всё так, – кивнул он, и я увидел в его взгляде железную уверенность. – Я сделаю, – коротко ответил мужчина.

– Будет успех, я озолочу вас. Больше работать не понадобится.

– А дом? – не унимался Милош. – Вы вси-егда оставляли одного из нас на защите особняка.

– Да. Я думаю об этом известно моим врагам. Поэтому двое будут изображать сопровождение, а третий, который обычно охраняет дом, переодетый последует за мной. Надо усыпить их бдительность.

Мы прибыли в Пройдоху к полудню. Заведение располагалось в стареньком двухэтажном деревянном доме. Вместо вывески с названием, над дверью красовался резной башмак с дыркой на пятке. Не смотря на раннее время, вокруг уже крутились завсегдатаи и местные забулдыги. Они цеплялись к прохожим, клянча на выпивку. Когда подле входа остановился дилижанс из которого вышел некий благородный в карнавальной маске, а за ним последовали ряженные наёмники, мы привлекли внимание едва ли не всей улицы. Ландскнехты разместились в общем зале не первом этаже, как и условились, а я отправился в крыло с помещениями под аренду. Остановившись напротив комнаты с табличкой «12», я коротко постучал. Ответа не последовало. Я постучал снова. По ту сторону двери господствовала тишина.

Тогда я достал из-за пояса пистолет и легонько толкнул дулом дверь. Комната была пуста. Узкая кровать, ночной горшок, стул у окна, полуразвалившийся огарок свечи, вот и весь скудный интерьер. Я вошёл, прикрыв за собой, и выглянул в окно. Оно выходило на другую улицу, не ту с который мы зашли. Даже не улицу, переулок, залитый помоями и хламом, который выбрасывали прямо из окон. Подхватив стул, я поставил его в центр комнаты и сел лицом к двери, взяв по пистолету в каждую руку. Ждать пришлось долго. Часы тянулись мучительно, превращаясь в бесконечность, но никто не являлся. Я оставался собран и неподвижен.

Стемнело, из-за окна потянуло дымком от зажигаемых масляных фонарей. Я ждал. То и дело в коридоре развались чьи-то шаги, но каждый раз невидимые мне гости миновали дверь комнаты с номером двенадцать. Я уже начал думать, что всё сорвалось и где-то просчитался, как вдруг шум очередных шагов прервался за дверью. Раздался стук.

– Входите, – проговорил я.

В помещение вошёл Адам Костиль, тот самый седой мужчина, с которым мы уже однажды встречались. Следом за ним пришёл и второй – Станислав Обнорский. Заметив оружие в моих руках, они переглянулись.

– Вот видишь, Станислав, – сказал Адам, едва заметно улыбнувшись уголком рта. – Поэтому всегда нужно стучать. Вежливость и предусмотрительность не раз избавляли меня от случайной пули.

– Добрый вечер, – сказал я, вставая.

– Добрый вечер, – хором ответили гости.

Я потянулся было, убрать пистолеты за пояс, но Адам меня опередил.

– Не трудитесь, сударь, прошу. Вам не понадобятся пистолеты до конца вечера, просто оставьте их здесь, вот хотя бы на постели. Потом заберёте.

– Оставить? Вы куда-то собираетесь меня пригласить?

– Предлагаю, – кивнул Адам. Сейчас мы немного прогуляемся и кое с кем вас познакомим.

– Ну, что ж вы меня заинтриговали, – проговорил я. – Но саблю я оставлю на поясе, даже не просите об обратном.

– Как можно, как можно? – добродушно отозвался Адам. – Я прекрасно вас понимаю. Холодное оружие – это не только средство убийства, но лацкан на платье дворянина.

– Истинно верно, – согласился я, поправляя маску. – Тогда, раз мы всё выяснили, прошу, ведите.

Станислав вышел из комнаты первым, а Адам взяв меня под руку пошёл рядом. Для того чтобы спуститься на первый этаж мы воспользовались другой лестницей, не той, по которой я поднимался днём. Оказавшись на первом этаже, я едва не застонал от разочарования. Станислав вывел нас на другую сторону дома в узкий и тёмный переулок, где уже поджидал закрытый дилижанс.

«Вот и посыпался мой план, – думал я, забираясь внутрь просторной кареты с занавешенными изнутри окнами. – Ладно, отступать уже поздно».

Глава 24

Злость – самая бесполезная, но и самая сильная эмоция. Она не способна созидать, и каждый кто воспользуется её силой, заплатит.

Карета покачивалась, то наезжая на камни, то проваливаясь колёсами в распаханную грязь на тракте. Ехали долго, почти не переговариваясь. Мои спутники молчали. Я обратил внимание на то, что Станислав немного нервничал. В карете было темно, но для меня это не было помехой. Не взирая на то, что на улице становилось прохладно, он потел, то и дело промакивая лоб платком. А когда в руках не было платка, пальцы всё время норовили что-то теребить, будь то край сидения или завязки на манжете. Наконец, карета остановилась. Станислав выскочил наружу, как ужаленный, и замер, придерживая для нас дверь. Выйдя на улицу, я с интересом огляделся. Карета стояла в закрытом могучими стенами дворе, а над нами возвышалось колоссальное строение, которое язык не поворачивался назвать особняком. Узкие башни с окнами-бойницами без остекления, казались стрелами, метящими во мрачные небеса у нас над головами. Стены из серого камня, такого древнего, что я невольно задумался о дате постройки.

– Что это за дворец? – спросил я с неподдельным интересом.

– О-о-о, нет. Это, конечно же, никакой не дворец, но небольшой замок, – ответил Адам. – Это моё родовое гнездо. Тугпайд.

– Тугпайд, – повторил за ним я, смакуя название. – Что это значит?

– Каменный шалаш. Мой предок, который его построил, был человеком скромным, но и не лишённым юмора.

– Оригинально, – согласился я.

– Прошу за мной, – проговорил Адам, широким жестом приглашая меня к парадной двери.

Внутри замок выглядел весьма скромно. Никой роскоши, никаких полотен на стенах, не было ковров, от чего даже мне стало неуютно и холодно. Я тотчас подумал о том, что здесь скорее всего никто не живёт.

«Возможно это место сбора ордена, если он вообще существует».

Мы шли, минуя залы, поднимались по лестницам, сворачивали. На пути не встречалось ни души.

– Где ваша прислуга? – осведомился я, не собираясь идти, словно послушный кролик. – Почему нет и намёка на протапливание?

– Сколько у вас появилось вопросов, – не оборачиваясь проговорил Адам.

Я почувствовал в его голосе совершенно иные нотки, нежели ещё час назад. Приветливость, как испарилась, а её место заняло раздражение и холод. Такой же колючий и пустой, как замок.

– Не собираетесь отвечать? – осведомился я, останавливаясь.

Мои спутники замерли. Станислав уже едва сдерживался. Его глаза бегали, а рука откровенно тянулась к поясу с рапирой.

– Мы почти пришли. Сейчас вы получите ответы на все ваши вопросы, – медленно проговорил Адам, глядя на меня остеклевшими и, словно, потухшими глазами.

В руке он держал канделябр с тремя зажжёнными свечами. В их свете его глаза казались демонически злобными, он смотрел на меня как на человека, которого уже не существовало.

– Ну, что ж, ведите, раз уж мы пришли, – так же медленно произнёс я.

Мы вошли в просторный зал, единственный во всём замке украшенный. На стенах висели стяги с гербами, их было так много, что я против желания начал изучать каждый. Некоторые оказались знакомыми. Я не сразу, но вспомнил, где их встречал – на войне, на стороне противника, разумеется.

– Что символизирует эта коллекция? – осведомился я.

– Побеждённые дома, подвластные нам, – ответил рычащий и издевательски самодовольный голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел существо, которое не заметил, войдя в зал. Уж не знаю, пряталось оно, спрыгнуло с потолка или материализовалось из воздуха. В тот момент, мне бы не показался безумным ни один из вариантов. На меня смотрело жуткое, омерзительное нечто. Бледная кожа, широкий рот, полный острейших клыков, торчащих наружу, сутулые плечи, вместо волос, какие-то редкие и засаленные, совершенно седые патлы, растущие островками по неимоверно распухшему черепу. Длинные руки доставали почти до колен, а вместо ногтей росли когти по длине больше похожие на ножи. Я замер, говорясь к, возможно, последнему бою.

– Сними маску, – велело существо.

Я отчего-то почувствовал, что это не просто слова. От них «тянуло» сверхестественной силой и сутью. Решив пока не делать резких движений, я подчинился.

– Не очень ты похож на Антони Веленского, – посетовал вампир.

– Ты тоже не очень похож на Мирела Арджинтария, – отозвался я.

– Значит, узнал? – прошипела тварь, растягивая омерзительный рот в жуткой гримасе, которую язык бы не повернулся назвать улыбкой.

– Нет, догадался.

– Ты заставил меня страдать, – продолжил вампир. – Тех, кто мне перечит я вешаю. Но ты зашёл куда как дальше…

– Ты тоже заставил меня страдать, – парировал я, как ни в чём ни бывало. – Думаю, мы квиты.

– Ты мне не ровня, кусок гнилого мяса! – вскричал вампир. – Подойди!

Я повиновался, двигаясь так, чтобы ничем не выдать волнения. Выказывая послушность и спокойствие.

– Амулет, – рявкнула тварь, втягивая ноздрями воздух. – Быстро!

Я снова повиновался, безропотно сняв с шеи амулет и передал его вампиру.

– Да-а-а-а… – протянул монстр. – Ты был той ещё занозой, но мясо не может противостоять волку.

Вампир протёр ладонь над амулетом и его губы пришли в движение. Он бормотал слова, смыл и значение которых я понимал, а над амулетом возникло призрачное голубоватое свечение. За моей спиной безропотно переминались с ноги на ногу Адам и Станислав. Вампир был так занят ворожбой, что не заметил, как я сделал шаг в сторону, разворачиваясь к людям, что привели меня сюда.

– Дьявол… – прохрипел Мирел. – Невозможно… Где ты это взял?! – взревел он, отрывая взгляд от амулета.

– Не твоё дело, – ответил я, скользнув пальцами к поясу за спиной.

Рукояти миниатюрных пистолетов легли в ладони. Я вскинул руки и поочерёдно выстрелил с каждого в провожатых. Стоявшие в немом потрясении Адам и Станислав даже не пытались уворачиваться и сопротивляться. Каждый послушно встретил по пуле. Я же тотчас получил тяжелейший удар в висок. Сила вампира была такой, что меня швырнуло в сторону метра на три. Но сразу же поднимаясь, я обнажил саблю. Мы замерли друг напротив друга, напряжённо переглядываясь.

– Тебе конец, ублюдок, – крикнул вампир и прыгнул.

Я успел увернуться чудом, в последний момент разминувшись с жуткими когтями. Увы, времени на удар у меня попросту не осталось. Вампир снова замер, припав к полу, встав на четыре конечности, словно гепард, готовящийся к новому прыжку. Я же отчётливо понимал, что нельзя ни бежать, ни продолжать танцевать. Он быстрее. Нужно идти на риск.

Вампир снова взвился в воздух целя мне в грудь. Я шагнул к нему навстречу, в последний момент подныривая под него, нанося удар за спину. Клинок вошёл в плоть, я это почувствовал, однако тварь никак не отреагировала, снова атаковав. Мощный удар в спину сбил меня с ног, я упал на четвереньки, чудом не разбив оба колена, но выронил саблю. Едва рука потянулась к ней, Мирел схватил меня сзади, разворачивая. Но он поторопился, движение к сабле было обманным. Моя левая рука уже сжимала нож, который я выхватил из-за голенища сапога при падении. Вампир потянулся зубами к моей шее, и я вонзил нож ему в глаз.

Чудовище наконец-то почувствовало боль. Его истошный вопль едва не стоил мне слуха. Подхватив с пола саблю, я обернулся, как раз в тот момент, когда он протянул ко мне когтистые лапы, безумно ревя. Двойной мулинет крест-накрест, перерубил Мирелу обе кисти. Он в изумлении уставился оставшимся глазом на белёсые культи. В то время, я скользнул в бок и рубанул его под колено. Ещё два рубящих удара и вампир лишился ноги. Шипя от боли и заходясь нечленораздельными проклятиями, Мирел корчился, исходясь в истовом припадке ярости, которую сменял страх. Не обращая на него внимая, я направился к телам Адама и Станислава. Адам умер на месте, а Станислав успел выползти в коридор. Там я его и застал. Услышав мои шаги, он попытался достать из-за пояса пистолет, но укол сабли под рёбра пресёк его движение. Высвободив клинок, я уколол ещё дважды в область лёгких и вернулся в зал. Вампир пытался доползти до отрубленных конечностей, извиваясь, словно змея.

– Ну, что Мирел, может, всё-таки поговорим?

В ответ лишь вой и бормотание.

– Я подожду. Благодаря тебе, я научился этому.

Тянулись часы, а вампир продолжал себя вести так, словно не был у меня в руках. Он хрипел, злословил и непрестанно пытался добраться до отрубленных рук. Я раз за разом пинком отправлял их в сторону, пронзая его тело саблей. Мирел вопил от боли, но не умирал, как и не собирался со мной говорить. Я же не спешил его убивать. Во-первых, я не знал, как. Живучесть чудовища впечатляла. Во-вторых, мне нужны были ответы. Стало заметно светлее, и вскоре через узкие бойницы появились первые лучи встающего солнца. От этого зрелища Мирел пришёл в неописуемый ужас. Он уставился на дорожки света, тянущиеся через зал, а затем на меня. Тут то я и припомнил слова Арона: «Он больше не сможет увидеть лика солнца и есть обычную пищу».

– Свет не любишь? – осведомился я. – А давай-ка проверим, любит ли он тебя!

С этими словами, я схватил его за единственную оставшуюся на теле ногу и потащил к ближайшей световой дорожке на полу. Мирел возопил так, что снова едва меня не оглушил. Но теперь в голосе совсем не осталось ярости и злобы, был ужас. Первородный и сжигающий.

– Что ты хочешь? – взмолился он.

– Ответы, – сказал я и выволок его на дорожку света.

Тело вампира мгновенно задымилось, его начало трясти, будто от лихорадки. Я поспешно убрал его от света, боясь перестараться, и клянусь, впервые за всё время пребывания в замке мне почудилась неподдельная мольба в его крике.

– Я сделаю всё, что ты скажешь!

– Вот и славно, – устало сообщил я. – Поговорим.

Обойдя его так, чтобы видеть лицо вампира, я застыл, глядя на него.

– Что ты собирался сделать с моим амулетом?

– Закрыть проход в Амбраморкс, – хрипя пробормотал Мирел. – Амулет нельзя сломать оружием или разбить молотом, только снять чары, удерживающие душу.

– Мою душу внутри амулета? – уточнил я. – Значит, её возможно вернуть обратно в моё тело?

Он вдруг рассмеялся, а в глазах вампира на миг проглянуло прежнее властное и самодовольное торжество.

– Амулет – это не вместилище души, мормилай. Твоя душа в Амбраморксе. Амулет – портал, твоя связь с тем миром. Через него ты видишь себя там. Если связь прервать, твоё тело здесь умрёт.

– А душа там? Достанется Дулкруду?

Улыбка сползла с его жуткого лица.

– Да, я знаю, как его зовут. Я его даже видел, – сообщил я, придвигаясь ближе. – И я смог от него сбежать.

– Он всесилен…

– Только над такими подонками и мразями, как вы, – сказал я, покачав головой. – Ты не ответил. Можно ли вернуть мою душу в тело?

Он медлил, я видел, что в глазах вампира метается мысль.

«Темнит. Что-то не так. Почему он скрывает от меня ответ?».

– Понятно, – сказал я и выволок тело на свет.

Ор снова заорал, но я не спешил возвращать вампира в тень. Дымящаяся кожа начала покрываться волдырями и лопаться. Лихорадка принимать такую форму, что даже без рук и ног тело двигалось буквально подпрыгивая. Схватив его за уцелевшую ногу, я оттащил вампира в сторону.

– Что ты скрываешь, тварь? Говори!

– Я скажу… – хрипел вампир. – Я скажу… Скажу… Скажу… Поклянись… Поклянись, что не станешь вновь.

– Я не собираюсь тебе ни в чём клясться.

– Я знаю кое-что такое… что не скажет тебе никто больше… Секрет… Твоей силы…

– О чём ты?

– В ту ночь… – прошептал он, облизывая обгоревшие губы. – Когда я тебя сделал… Я допустил ошибку… Я знаю, что ты меня видел…

И я действительно вспомнил. Каменные стены, горящие факелы, и лицо, перекошенное от ужаса и удивления. И я, смотрящий на всё со стороны, будто моя душа наблюдала за работой повелителя кадавров. Некромант склонился над мертвецом.

– Говори, – нетерпеливо потребовал я.

– Клянись, что не будешь меня жечь.

– Слово офицера, я не буду тебя жечь, – сквозь зубы пробормотал я.

– Хорошо… хорошо… – прохрипел вампир. – В ту ночь, когда я тебя оперировал и почти всё было готово… ты очнулся.

– Что?!

– Я уже начал ритуал… Твоя душа уходила в Амбраморкс через амулет… И вдруг ты очнулся… Ты не был мёртв.

– Что было потом? – проговорил я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Я попытался запечатать тебя силой, но ты начал сопротивляться. Чары не воздействовали на тебя. Твоя душа… все дело в ней…

Он вдруг гадливо ухмыльнулся и захихикал.

– Ты такой же как я! Ты – некромант!

– Не неси чушь! – вскричал я.

– Не понимаешь… Я верю, что ты не учился… Может, даже не знал… В тебе течёт тёмная сила… Искра от чёрного солнца над Амбрамоксом… Поэтому ты и смог противостоять мне… Даже не сознавая этого и будучи при смерти.

– Что ты со мной сделал?

– Я прервал ритуал… – выпалил вампир, тяжело дыша. – Портал закрылся… Твою душу разорвало надвое. Часть там, а часть тут… в твоём теле.

– Я что… живой?

– Ты не живой, но и не мёртвый. Это уникально! Это величайший дар!

– Дар? – проговорил я, чувствуя, как глаза застилает кровавая пелена. – Дар?! По-твоему, это дар?! Ты отнял не только мою душу, но ещё и жизнь!

Я схватил вампира, снова выволакивая на солнце. Он ревел и плакал, кричал и завывал, но я не двигался с места, прижимая его к полу.

– Ты поклялся! – визжал он, занимаясь пламенем. – Ты дал слово офицера!

– Так я и не офицер больше! – завопил я, заглядывая в его безумные глаза, лишь крепче прижимая бьющее в конвульсиях тело к полу. – Я – мормилай! Мормилай! Мормила-а-а-ай!

Прошло минут пять, а может и меньше. Тело вампира в конце концов вспыхнуло, словно слог сена, и я отдёрнул руки не в силах терпеть жар. Он больше не кричал, вскоре превратившись в кучку пепла на каменных плитах. Я долго смотрел на то, что осталось от вампира, чувствуя опустошение, пребывая во всепоглощающей апатии. Что делать дальше, куда идти? Я ничего не понимал.

«Агата… – наконец, подсказал, снедаемый отвращением разум. – Я обещал… Мы уедем…».

Попетляв по многочисленным залам и переходам, я вышел из замка. Кареты не было. Только теперь, я понял, что упустил.

«Был же ещё извозчик! Черт меня подери… Ладно… С этим уже ничего не поделать».

Я побрёл по дороге, благо она была лишь в одну сторону. Ориентиром для меня стала узкая колея от колёс экипажа. До Крампора пришлось идти очень долго, и когда мне уже начало казаться, что заблудился, появились первые постройки пригорода. Встречающиеся люди, косились на меня со страхом. Шутка ли, мимо них шёл бледный, как смерть человек. Взгляд способен гвозди загибать, сам в грязи, саже, крови. В душе клокотала буря эмоций, но не было в них утешения и радости.

«Я победил его, но ничего не получил взамен. Спасение? Разве это спасение? Я получеловек, полумертвец. А ещё я некромант… пусть и не раскрывшийся во всей красе… Мда… Вот уж не знаешь, что найдёшь… Куда укажет путь шальной звезды по имени месть».

Дойдя до особняка Веленских, я немного успокоился. Уже смеркалось, и на улицах зажигались масляные фонари. Мысли начинали приходить в порядок. Толкнув калитку, я ступил во двор и замер. Сжимая в руках верный меч, на камнях лежал Милош. Застывшие и остеклевшие глаза устремились в небеса. У него был распорот живот, а внутренности выпотрошены наружу. Я бросился к двери в дом. Ещё тело. Сепп. Отрублена голова. Я медленно побрёл во флигель слуг, не чувствуя ни ног, ни рук. Мартин. Роберт. Убит в своей комнате Каспер. Майя лежит лицом вниз в луже крови. Я застыл у двери в комнату Агаты. Дверь открыта, но не было сил, сделать шаг и заглянуть туда.

«Возьми мой амулет, – сказал я ей, уходя в то злополучное утро. – Сбереги его. Спрячь!».

Я не знаю, сколько стоял так. Наконец, сделал шаг. Ещё один. И ещё. Агата сидела на постели, глядя перед собой.

«Жива! – вскричало сердце. – Агата!».

Я бросился к ней, падая на колени. Обхватил её ладони, принялся целовать. Агата глядела на меня, словно не узнавая. Затем медленно подняла руку, сбрасывая с плеча рукав платья. На груди была рана, судя по виду очень глубокая, нанесённая кинжалом.

«Почему нет крови? Что с тобой?».

И тут я услышал её голос… в собственной голове.

«Они забрали твой амулет. И сделали ещё один… мой».

«Агата, любимая! Кто это был?».

«Какая разница?».

«Разница есть! Я отомщу!».

«Мне нет дела до твоей новой мести, Алёша».

«Агата, любимая, мне так жаль! Я не знаю, что… как… я спасу тебя».

«Да. Ты спасёшь меня».

Её руки потянулись ко мне за пазуху, доставая пистолет.

«Убей меня».

«Агата, что ты такое говоришь».

«Алёша, я ждала тебя… Я так тебя ждала… Даже после того, как они это сделали… Но я не выдержу и минуты больше. Я не хочу так. Я не стану. Я не могу быть этим!».

Я обхватил её за плечи и зарыдал. Не было слёз, лишь крик, полный боли и отчаяния вопль, пронзающий звенящую тишину.

«Алёша, ты меня любишь?».

«Люблю».

«Умоляю тебя, выстрели, прямо сейчас».

«Скажи, кто это сделал?».

«Не скажу. Это надо остановить. Хватит смертей. Давай просто уйдём».

Она прижала дуло пистолета под нижнюю челюсть, и взяла меня за руку.

«Прощай, Алёша».

– Прощай, – прошептал я, оттянул курок и выстрелил.

За спиной раздался шорох. Я услышал чьи-то шаги. Опережая мысль, моё тело бросилось в погоню. Анна застыла на пороге, как вкопанная, увидев меня.

«Точно, я же дал тебе выходной».

– Господин… – прошептала она.

– Аннушка… – проговорил я. – Ты уволена.

Она дрожала, не в силах говорить.

– В спальне Сабины сундук, он не заперт. Иди и возьми столько, сколько тебе надо на жизнь, а потом уходи прочь. Бегом!

Она скользнула мимо меня, а потом застыла, обернулась и рыдая бросилась ко мне в ноги:

– Это Хшанские! Мне сказал жених! Он сказал, что слышал, будто они придут убивать вас! Я хотела сказать! Клянусь! Я хотела! Но он не дал мне… Не пустил!

Она целовала мне сапоги и молила о снисхождении. Но я уже не видел и не слышал её голоса.

– Умоляю, уйди, – процедил я сквозь зубы, трясясь, словно сумасшедший.

Не ярость, не злоба, а само первородное зло проникло ко мне в кровь, заполняя тело и разум. Ушла Анна, вечер сменила ночь, а следом пришёл день.

Я стоял во дворе, глядя на проклятый особняк. На моих глазах его уничтожал огонь пожара. Лопались стёкла, обрушивались перекрытия. Пламя пожирало и переваривало дом, казалось, стирая саму его историю. Грянул взрыв. Это в оружейной огонь достиг пороха. На мои плечи медленно оседал пепел, так похожий на первый снег.

«Смотри, снег выпал», – проговорила Агата в моей памяти.

– Это не снег, – прошептал я и зашагал прочь.