Текст книги "Осень 93-го года. Черные стены Белого дома"
Автор книги: Андрей Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Слушай, Паша, я тоже все думаю об этом. А что, если нам проработать схему установления прямой связи с Домом Советов, сначала для решения гуманитарных вопросов… Доставить медикаменты, вывести больных, включить воду и канализацию, может быть, еще что-нибудь в этом духе… А потом перейти к переговорам об оружии, которого там скопилось немерено… Не исключаю потом и перехода к политическим вопросам. Как ты думаешь?
Паша, склонный к словесным каламбурам, тут же среагировал:
– Да, надо включить им политическую канализацию!
Довольный шуткой, он тут же засмеялся своим ехидным, издевательским смехом. Затем продолжил уже серьезно:
– Надо проработать это с Белым домом. Это я беру на себя. А ты, – он пристально посмотрел на Андрея, – а ты порешай этот вопрос с Филатовым и Степашиным. Без них мы ничего не сделаем!
– Это я понимаю.
– А ты соображаешь, чем тебе это грозит? – серьезно спросил Русских.
– Да, понимаю, – задумчиво проговорил Андрей. – Но, если удастся установить линию прямой связи между Белым домом и Кремлем… Ты представляешь, что это будет? Мы же сможем упредить спонтанные действия как с той, так и с другой стороны! Не исключаю, что это может стать шагом к примирению!
– Верится в это мало! – без особого энтузиазма ответил Павел. – Они зашли во взаимных оскорблениях так далеко! Помнишь, Хас, делая известный жест рукой, намекал на пьянство Ельцина, а молодых реформаторов назвал «червяками». А пресс-секретарь Костиков с подачи Ельцина назвал Хасбулатова, Руцкого и их сторонников «кучкой экстремистов». Ты хочешь, чтобы они взяли эти слова обратно?
– Я на это и не рассчитываю. Просто прямая линия связи между Кремлем и Домом Советом, я надеюсь, поможет избежать кровопролития! – взволнованно сказал Андрей.
Павел только хмыкнул в ответ.
– Тебе пора бы уже стать циником. А ты все еще романтик!
* * *
На предварительную проработку вопросов, связанных с установлением прямой линии связи между Кремлем и Белым домом ушли сутки, и уже на следующий день Орлов вместе с Русских подготовили записку на имя Филатова. По их замыслу подписать ее должен был Степашин, только что назначенный первым заместителем министра безопасности. Сергей Вадимович в течение ряда лет сам был депутатом Верховного Совета, но после известного указа Ельцина снял с себя депутатские полномочия и вошел в команду президента, который тут же поставил его на высокий пост, сделав заместителем министра безопасности Голушко.
ДОКУМЕНТ: «Об установлении прямой линии телефонной связи с Домом Советов.
В целях оперативного принятия мер по предотвращению массовых беспорядков и экстремистских проявлений, могущих привести к кровопролитию, принятия экстренных мер по эвакуации пострадавших в ходе возможных столкновений в районе Дома Советов на Краснопрсснепской набережной предлагается:
1. Установить прямой закрытый канал телефонной связи между Домом Советов и Администрацией Президента Российской Федерации, для чего дать соответствующее поручение ФАПСИ (Старовойтов А. В.).
2. Направить в Дом Советов сотрудников Администрации Президента Российской Федерации Русских П.А. и Орлова А.П. для обеспечения функционирования указанного капала с соответствующими полномочиями.
3. Поручить министру внутренних дел Ерину В.Ф. обеспечить беспрепятственный доступ указанных сотрудников в Дом Советов.
Прошу рассмотреть…» (Из Записки первого заместителя министра безопасности С.В. Степашина руководителю Администрации Президента России С.А. Филатову)
У Степашина с Филатовым были очень хорошие отношения, они часто встречались, обменивались мнениями и даже дружили семьями. Мнение Степашина для руководителя Администрации могло стать достаточно убедительным в столь щепетильном вопросе. Теперь главная задача заключалась в том, чтобы убедить самого Сергея Вадимовича подписать записку. Был ли для него в этом риск вызвать недовольство президента, Андрей и Павел не знали. Но они отчетливо понимали в тот момент, что предлагаемая мера может стать спасительной соломинкой перед надвигающейся катастрофой.
Решаясь на этот шаг, Орлов и Русских совершенно не думали о той опасности, которой готовы были себя подвергнуть в случае принятия президентом их предложения. Оказаться в Белом доме, по существу, в качестве заложников, стать козлами отпущения в глазах осажденных в случае срыва переговоров, да и вообще выступать в роли представителя низвергнутого с точки зрения Верховного Совета президента – значило поставить себя в крайне трудное положение, при котором любая заваруха или вооруженное столкновение могло поставить крест не только на их присутствии в стане обороняющихся, но и привести к самому плачевному результату.
К Степашину они пошли вдвоем. Тот, совсем недавно перебравшийся в бывший кабинет Голушко, словно ждал их появления. Лицо у Сергея Вадимовича было не просто встревоженное, а крайне напряженное. Андрею и Павлу было известно, что он активно встречался со своими коллегами, в том числе с «той» стороны, агитировал их перестать упорствовать, поддержать конституционную реформу и готовится к новым выборам в парламент – будущую Государственную думу. Явно поддерживая Ельцина и активно выступая против Хасбулатова, он действовал при этом достаточно сдержанно, не прибегая к оскорбительным выпадам, сохраняя выдержку и достоинство.
Прочитав записку и задав несколько вопросов, связанных с организацией прямой линии связи, Степашин подписал се.
– Давайте попробуем. Не уверен, что они пойдут на это, по…
Сначала Андрей не понял, кого имеет в виду Степашин – Ельцина с Филатовым или Хасбулатова с Руцким. Но Сергей Вадимович сам разрешил эти сомнения:
– Я не уверен, что Хасбулатов согласится на такой вариант. Они же сами нагнетают обстановку. Но попробовать все-таки надо! – Он помолчал немного, затем спросил:
– Позвонить Филатову?
– Позвоните! – сказали Андрей и Павел в один голос.
Степашин быстро набрал номер спецсвязи. На том конце провода видно сразу сняли трубку.
– Сергей Александрович, тут у меня Орлов. Он предлагает одно дело, по-моему, стоящее… Да, связанное… Нет-нет, не по телефону. Я подписал записку. Он сейчас подойдет к вам. Или когда вы скажете. Хорошо. – И, положив трубку, продолжил, обращаясь с Андрею: —Давай, иди в Кремль. Сергей Александрович ждет.
Через пятнадцать минут записка была у Филатова. Тот пробежал се воспаленными от бессонных ночей глазами, едва заметно поморщился и тихо сказал:
– Оставляйте. Я согласую это с Борисом Николаевичем.
– А как я… – начал было Орлов.
– Как только будет решение, я вам позвоню. – По тону Андрей понял, что Филатов закончил разговор и больше его не задерживает.
ВОСПОМИНАНИЯ: «Наши люди работали в Белом доме, а я в Свято-Даниловом монастыре. Мы очень надеялись на Патриарха, но он, к сожалению, долго не мог принять решения. Когда они увидели наше слабое сопротивление – взяли мэрию и могли пойти на Центр.
Я даже не уверен, что мы могли бы удержать Кремль. В этот момент была растерянность, и никто не знал, что дальше делать… Мы с Лужковым должны были выступить на телевидении, поехали на Шаболовку, но там ничего не было готово. Прождали два часа. А время тогда было очень дорого!
Что касается попытки установить прямую линию связи с Белым домом, то я с самого начала не верил в это. Да и президент на это не пошел бы… Но Степашину удалось вытащить кое-кого из Белого дома. Он сыграл заметную роль. Конечно, были использованы не все возможности. Нужно было, чтобы два первых лица – Ельцин и Хасбулатов – договорились между собой…» (Из записей воспоминаний С.А. Филатова, 28 июня 2001 года.)
ВОСПОМИНАНИЯ: «В Кремле никого не было. Я посадил Андреева в приемной, а Харичева[19]19
Андреев Александр Юрьевич и Харичев Игорь Александрович – сотрудники аппарата С.А. Филатова.
[Закрыть] отправил собирать людей. Должны же быть по телевизору российские флаги, а не только красные! Никто ничего не знал. Никого невозможно было найти. Филатов был на переговорах в монастыре…
Из Белого дома мы получали информацию только от журналистки Вероники Куцило, которая сообщала, кто, где находится и кто что делает. Она очень рисковала…» (Из воспоминаний В.Н. Прямухина, в 1993 году – руководителя Секретариата С.А. Филатова.)
Потянулись долгие часы ожидания. Но звонка от Филатова все не было. Андрей несколько раз даже звонил в его приемную, справлялся, не искал ли его Сергей Александрович. Но все оставалось по-прежнему. Драгоценные минуты и часы пропадали зря, в то время как ситуация обострялась с каждым часом. К вечеру начались беспорядки у станции метро «Баррикадная», где проходил стихийный митинг, разогнанный милицией. Проезжая часть улиц, прилегающих к этой станции, была загромождена троллейбусами с проколотыми шинами. Митингующие также парализовали движение на некоторых участках Садового кольца, откуда их, применяя резиновые дубинки, пытался вытеснить ОМОН. С Садово-Кудринской улицы машина «скорой помощи» увезла тяжело раненного в столкновении офицера милиции, который, как сообщалось, впоследствии скончался в больнице.
После того как президент Ельцин заявил, что отвергает какие-либо компромиссы с народными депутатами, забаррикадировавшимися в здании парламента, к милицейскому оцеплению вокруг Дома Советов были стянуты автомашины с водометами, а по периметру развернуты заграждения из колючей проволоки. Машины подвозили большие бухты армированной проволоки с угловатыми пластинами-шипами, которая как известная «спираль Бруно» должна была служить надежным препятствием для лиц, пытающихся проникнуть в здание, где заседал мятежный парламент.
СВИДЕТЕЛЬСТВО: «…В тех событиях я оказался в роли миротворца. Вместе с Григорием Явлинским, Валерием Зорькиным и рядом других политических деятелей участвовал в поисках выхода из конфликта. Очевидно, что и та и другая сторона по ряду позиций была неправа. Мы предлагали нулевой вариант: досрочные выборы парламента и президента. На каком-то этапе в переговорах почти удалось склонить к компромиссу Александра Руцкого, но потом произошла резкая радикализация настроений. Кремль начал жесткие действия но блокаде Белого дома, которые привели парламентских сидельцев в неадекватное состояние. Когда я за два-три дня до вооруженного конфликта последний раз посетил Белый дом, то почувствовал, что дипломатические усилия вряд ли увенчаются успехом. Люди были взвинчены и не хотели ничего слышать о мире…» (Из интервью А.А. Вешнякова журналу «Итоги», № 27, июль 2011 года.)
ВОСПОМИНАНИЯ: «…В один из тех дней мне позвонили из посольства США и попросили назначить встречу со мной посла. Мы встретились поздно вечером, уже после одиннадцати часов. Посол Пиккерипг выглядел очень усталым и обеспокоенным.
– Господин Филатов, я хотел бы получить ваш совет: что мне делать. У нас более ста детей и женщин. Мы их должны или вывезти из Москвы, или расположить здесь (в здании посольства у гостиницы «Мир») в подвалах. Я хотел бы получить ваш совет.
– А почему у вас такая обеспокоенность?
– Нам хорошо было видно то оружие, которое выставлено в окнах Белого дома, и мы думаем, что без стрельбы и без крови не обойдется…
Я рассказал господину послу об общей обстановке, о переговорах в Свято-Даниловом монастыре, но посоветовал детей и женщин на всякий случай вывезти из посольства…» (С.А. Филатов. Совершенно несекретно. Москва, 2000 год.)
Орлов не находил себе места. Обстановка развивалась по самому худшему сценарию, а ответа от Филатова не было. То ли он еще не смог доложить президенту, то ли тот еще не принял никакого решения. Уже поздно вечером, когда практически все сотрудники управления разошлись по домам, Андрей зашел в приемную Румянцева. Секретарь с удивлением посмотрела на него: дескать, что вы так поздно делаете на работе? Он поинтересовался, на месте ли начальник. Дмитрий Дмитриевич был в кабинете.
– Я зайду, – то ли спросил, то ли просто сказал он секретарше. Та пожала плечами.
Дим Димыч сидел за столом, читая какие-то бумаги. Работал телевизор, по которому вещал пресс-секретарь Ельцина Костиков.
«Никакого штурма Белого дома не готовилось и не готовится. Цель такого рода дезинформации, распространяемой с подачи бывшего спикера Хасбулатова, – преднамеренное нагнетание напряженности…»
– А, Андрей. Хорошо, что зашел. Ну как дела? Что там говорят у вас?
Будто пропустив этот вопрос мимо ушей, Орлов произнес:
– Дмитрий Дмитриевич, хочу сообщить вам одну вещь. Дело в том, что мы с Русских (вы его знаете, он работает в ГПУ[20]20
ГПУ (сокр.) – Государственно-правовое управление Президента Российской Федерации.
[Закрыть]) ждем решения президента на установление прямой телефонной линии связи с Домом Советов. Вся технология уже проработана. Нас поддержали Степашин и Филатов. Теперь только ждем решения президента.
Румянцев как-то странно, словно удивившись неожиданной информации, посмотрел на Андрея и покачал головой. Потом закурил, пуская струи дыма, который обволакивал все пространство вокруг стола.
– Кури! – Дмитрий Дмитриевич пододвинул ему пачку сигарет.
Они помолчали некоторое время, потом Румянцев сказал:
– Андрей, если вам удастся сделать то, что вы задумали… Ситуация может измениться. Но ты понимаешь, что вы рискуете?
Орлов кивнул и встал, намереваясь уйти. Румянцев вышел из-за стола, взял Андрея за плечи, пристально посмотрел сверху вниз, и неожиданно обнял его.
– С Богом, Андрей! Будь осторожен.
На прощанье он пожал Орлову руку, стиснув ее так, что Андрей потом еще долго ощущал это рукопожатие.
* * *
Ответ президента стал известен только спустя двое суток. Андрей и Павел уже отчаялись что-либо узнать. Поэтому поздним вечером направились в Кремль. В приемной Филатова на каждый звонок Андрея отвечали, что Сергей Александрович на выезде и скоро должен быть. Не надеясь на телефонный разговор, они решили перехватить руководителя Администрации прямо перед главным входом в первый корпус.
Ждать пришлось недолго. Вскоре у подъезда остановилась черная «Волга» с синим и красным спецсигналами, и из нее показался Филатов в сопровождении «прикрепленного» – сотрудника Главного управления охраны. Лицо у него было крайне озабоченным, даже взволнованным. По усталым глазам было видно, что он сильно недосыпал в последнее время.
Сергей Александрович поднялся по ступенькам главного входа и тут увидел Андрея.
– Пока еще нет! – с едва заметным раздражением в голосе он бросил Орлову.
– Сергей Александрович, мы упускаем время! Если…
– Я сказал: ждите! Пока ничего не могу сказать! – перебил Андрея Филатов и, не останавливаясь, вошел в подъезд. «Прикрепленный», поздоровавшись с Андреем за руку, только пожал плечами.
Орлов и Русских переглянулись.
– Ну что ж, будем ждать, – с нескрываемым сожалением сказал Паша. – Пойдем, перекусим в буфете. Здесь такие вкусные пирожки пекут. Я слышал, что сейчас кремлевский буфет работает круглосуточно. Представляешь?
Когда они вернулись через полчаса к подъезду и поинтересовались у прапорщика, не выходил ли Филатов, тот просто покачал головой. Куранты на Спасской башне пробили десять. Стало совсем темно. Фонари на Ивановской площади освещали все каким-то бледно-желтым цветом, придающим зданиям неестественный вид, будто они с Павлом стоят не в самом центре столицы, а где-то в захолустье, в одном из тысяч провинциальных городков, каких в России нескончаемое множество.
Неожиданно двери распахнулись, и из подъезда вышел Филатов. Не глядя на Андрея и Павла, он направился быстрым шагом к машине. Вслед за ним шел «прикрепленный».
– Сергей Александрович! – Орлов окликнул руководителя Администрации. – А как…
Тот, не дав ему даже задать вопрос, резко бросил:
– Не будет никаких контактов с этими'.
– Но как же? Это же шанс! – с явным волнением воскликнул Орлов.
– Нет никаких шансов. Президент против вашего предложения, понятно? Все! Хватит! А Сергею Вадимовичу я сам позвоню!
Через мгновение хлопнули двери машины. Она резко рванула с места, сделала большой разворот и устремилась к Боровицким воротам. За ней пристроилась «Волга» с охраной.
ВОСПОМИНАНИЯ: «…У нас была идея – «прямая линия». Наши представители сидят там, а их здесь. И прямой телефон – чтобы не было кровопролития… Мы написали докладную Филатову заблаговременно, еще до того, как начались переговоры у Патриарха. Запас времени был. Можно было упредить… Мы боялись, что чья-то подлость и чья-то глупость приведут к крови. Вот что нами двигало, когда мы готовили эту дурацкую бумагу. Если бы нас с Андреем тоща услышали, возможно, не было бы расстрела Белого дома!» (Из воспоминаний П.А. Русских, в 1992–1994 годах – специалиста-эксперта Государственно-правового управления Администрации Президента.)
Андрей и Павел еще долго стояли в растерянности у крыльца главного подъезда первого корпуса. Они молча выкурили по сигарете. И только потом Орлов произнес:
– Жаль! Я рассчитывал, что они хотят избежать крови! Но, похоже, что…
– Ладно, Андрей! Не расстраивайся! Мы с тобой сделали все, что могли! А теперь поехали домой.
Время-то… – Павел посмотрел на часы, – уже половина одиннадцатого.
И они молча побрели к Спасским воротам.
* * *
Произошедшее в те последние дни сентября казалось Андрею чем-то давно забытым, почти нереальным. Вера в готовность противоборствующих сторон найти компромисс и избежать сползания ситуации к вооруженному противостоянию, представлялась теперь наивной и совершенно безосновательной.
«Какие же мы были тупые всего две недели назад! – подумал Орлов. – Пока мы занимались созданием прямой линии связи между Кремлем и Белым домом, наверху уже все решили. Причем и те и другие сознательно шли на обострение ситуации. И те и другие верили, что одолеют противника. Хасбулатов с Руцким рассчитывали на широкую поддержку региональных властей, народа и армии, а Ельцин, закаленный в боях против Горбачева, был уверен, что ему удастся сломить волю «белодомовских сидельцев» и принудить их к капитуляции. При этом и те и другие готовы были применить силу для достижения своих целей».
Начало октября только подтвердило эти намерения. Ситуация стала развиваться по самому худшему сценарию.
11 октября 1993 года, понедельник, вечер
Москва. Район Смоленской площади
Старинный особняк
В миниатюрном зале-салоне, именуемом библиотекой, разговаривали двое – один худощавый, лет пятидесяти, в строгом костюме-тройке и белоснежной рубашке с синим галстуком, другой – молодой человек спортивного телосложения в коричневом свитере крупной вязки. Бросалась в таза его прическа, представляющая собой самый настоящий ежик, как будто он только что вышел из ванной, не успев как следует вытереть голову.
Мужчины сидели на мягких диванах с цветастой обивкой за небольшим овальным столиком из элитных пород дерева. Рядом был камин из темного с прожилками мрамора, по обеим сторонам которого стояли невысокие двустворчатые тумбы. Несмотря на то что никакого огня в камине не было, он создавал ощущение домашнего уюта.
– Господин Харрис, я вполне отдаю себе отчет о предпринимаемых мной действиях и не вижу ничего опасного для нас. Вы просто сгущаете краски! Русским сейчас не до нас. Они снова оказались в заднице! – Молодой человек громко засмеялся, широко раскрывая рот, как будто демонстрируя собеседнику ряды белых зубов.
– Ричи, я готов с тобой согласиться. Но нельзя же действовать так нагло, как делаешь ты! В конце концов, это может плохо кончиться, и ты подставишь всех нас…
– Харрис, вы как всегда, перестраховываетесь! Я же говорю, русские сейчас в полной прострации. Наши коллеги на Лубянке ждут, как это у них говорят, «оргвыводов».
– «Оргвыводов»? Это что такое?
– А это, уважаемый шеф, значит, что все сидят и ждут, что им дадут пинок под зад! Они ведь, как и в девяносто первом, снова не оправдали доверия президента. А Ельцин такого не прощает! Вы же знаете!
– Да, Ричи. Но все равно, пытаться выуживать секретные документы у них из-под носа, да притом в правительственном здании…
– Да какое правительственное здание! Там все разгромлено, полдома сожжено! Сейчас это не дом парламента, а сарай или старая заброшенная конюшня! – Молодой человек снова засмеялся, демонстрируя зубы.
Тот, кого он назвал Харрисом, тоже улыбнулся. Но беззаботного веселья своего собеседника он явно не разделял.
– Ричи, если ваш агент засветится, нам мало не покажется. Может произойти скандал. Русские завопят, что мы, воспользовавшись ситуацией, воруем у них секреты…
– Никто ничего не завопит! Говорю же: им сейчас не до нас! А чекисты вряд ли сунутся на объект. Им сейчас лучше сидеть тихо и не вызывать на себя гнев Ельцина. Он, как мне говорили, и так был в ярости, что сотрудники министерства безопасности очень вяло вели себя при подавлении путча. Так что, возможно, еще последуют «оргвыводы».
– Ладно, Ричи. И все-таки надо быть очень осторожными в этом деле.
– Как учили на «Ферме»[21]21
«Ферма» (англ. The Farm) – экспериментальный тренировочный центр Центрального разведывательного управления США.
[Закрыть].
– Ричи, навыки, приобретенные на «Ферме», здесь вряд ли пригодятся. Главный инструмент тут должны быть не руки, а голова.
– Ну, не скажите, Харрис. В здании бывшего русского парламента сейчас как раз нужны коммандос[22]22
Коммандос (англ. commandos) – специальные подразделения, предназначенные для осуществления разведывательно-диверсионных операций.
[Закрыть]. Мне докладывают, что там реально боевая обстановка – во всем здании нет света, часть помещений разрушена, милиция и военные перекрывают лишь отдельные участки. Пропускного режима пока еще нет, машины на выезде никто не досматривает. Повсюду рабочие убирают мусор, множество людей слоняется по этажам. Неразбериха полная!
– То есть вы хотите сказать, что обстановка способствует?
– Именно! Наш человек уже начал работу. Думаю, уже через пару дней мы получим не менее двух мешков трофеев!
– Не загадывайте, Ричи. Русские тоже не дураки. Думаю, что очень скоро они наведут там порядок, перекроют все входы и выходы, да и наши коллеги дремать перестанут.
– Я все это учитываю. Поэтому действуем мы очень осторожно.
– Но, дерзко!
– Да, дерзко! Потому что нельзя терять ни минуты!
– Но, вы же докладывали, Ричи, что скоро появятся дополнительные возможности.
– Да, через несколько дней на объект прибудет первая партия рабочих из Турции. Фирма «Венка». Крупная строительная фирма. По контракту с русскими турки будут разбирать руины и ремонтировать объект. Планируется прибытие более тысячи турецких строителей. Во взаимодействии с МИТ[23]23
МИТ (сокр.) – Национальная разведывательная организация Турции – спецслужба, занимающаяся разведывательной и контрразведывательной работой.
[Закрыть] мы уже создали хорошие агентурные позиции среди турок, которые поедут в Россию. Сейчас мои люди в Стамбуле работают с ними. Кроме того, мы внедрили своего человека в группу, планируемую к выезду в ближайшее время. Он станет бригадиром и получит достаточно возможностей для передвижения по зданию. Есть еще кое-какие наметки…
– Хорошо, Ричи. Надеюсь, будет все, как вы сказали. Но помните, за реализацию операции «Кюль» вы отвечаете лично.
– Так точно, господин Харрис. Я не боюсь ответственности и уверен в успешной реализации нашей операции. Не забудьте подготовить на меня представление для награждения крестом «За заслуги в разведке»!
– За этим дело не станет, Ричи. Но, как говорят русские: «Не говори гоп, пока не перескачешь».
– «Не перепрыгнешь», – поправил Харриса Ричи.
– Какая разница. У русских слишком много синонимов.
Всех и не упомнишь.
