Текст книги "Осень 93-го года. Черные стены Белого дома"
Автор книги: Андрей Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
27 октября 1993 года, среда, утро
Москва. Краснопресненская набережная
Дом Советов
Разобрав документы и бегло просмотрев каждый из них, Жуков и Спирин упаковали их в большой бумажный пакет, перевязали веревкой и убрали в шкаф.
– Надо бы отвезти на Лубянку! – Не то спрашивая, не то размышляя, сказал Орлов. – А то здесь как-то неспокойно. Такие документы!
– Петрович, сейчас увезем. Какой разговор! Мы с Юркой и съездим на твоей машине. Сейчас покурим и поедем.
– Захватите тоща те две коробки. – Орлов указал на еще вчера упакованные материалы. – Там хоть и не очень уж важные бумаги, но все равно.
– Конечно, прихватим. А ты, Петрович, поезжай к Филатову, доложи, что нашли. Пусть премию выписывает!
– Да, жди больше!
– А что, если бы эти бумаги попали к американцам! Ущерб, знаешь какой! Уж нам-то известно! Защитой гос-тайны занимаемся не первый год! Так что пусть готовит благодарность от президента!
– Нет, лучше пусть денежную премию! – возразил Жуков.
– Нет, Петрович, пусть сделает благодарность от президента с приложением денежной премии!
– Ладно, давайте собираться.
Через четверть часа Орлов, Жуков и Спирин, неся в обеих руках пакеты и коробки, спустились к восьмому подъезду, и пошли к «Волге», припаркованной напротив. Растолкав спящего водителя, они загрузили «багаж» и отправились к выездным воротам. Мандат, подписанный Филатовым и Баскаевым, давал им право выезжать с охраняемой территории Белого дома без досмотра.
– Забросьте меня на Старую площадь, а сами поезжайте на Лубянку. Голушко я доложу. Встречаемся в Белом доме полпервого.
В душе у Андрея все ликовало: «Успели! Смогли! Переиграли их! Такое дело сделали для безопасности страны! Какие же мы молодцы!»
27 октября 1993 года, среда, день
Москва. Старая площадь
Администрация Президента
6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет № 763
– Сергей Александрович пока занят. Как он освободится, я доложу ваш звонок, – ответила секретарь Филатова. Орлов положил трубку, не решаясь позвонить по прямой связи, поскольку это была исключительно прерогатива вышестоящего начальника, а не его подчиненного.
Андрей набрал телефон министра безопасности. Приемная тут же соединила его с Голушко.
– Ну, что там у тебя, Андрей? – голос у Николая Михайловича был такой-же усталый, как и в прошлый раз.
– Николай Михайлович, мы нашли!
– Что?
– Документы, которые были похищены вместе с сейфом. Я вам докладывал вчера.
– Нашли? Хорошо. Что там?
– Большинство с «двумя буквами». Есть даже наши документы. Пока еще бегло посмотрели. Надо будет внимательно разобрать. Мы доставили сейчас их к нам, на Лубянку…
– А к нам-то зачем? Надо отдать туда… в Администрацию. Пусть там и разбираются. У тебя еще что-то? – Голушко давал понять, что занят и продолжать дальше разговор не намерен.
– Нет, – Орлов был несколько обескуражен тем безразличием, с которым Николай Михайлович отнесся к сообщению Орлова об обнаруженных документах особой важности.
Еще больше его удивила реакция Филатова, с которым Орлова соединили минут через двадцать. Сергей Александрович не проявил особого интереса к обнаруженным документам. Однако при этом спросил:
– Там ничего не было такого… план переворота или еще что-нибудь против президента и исполнительной власти?
– Нет, Сергей Александрович, следователи все просмотрели на эту тему, но ничего не нашли.
– А список?
– Какой список?
– Расстрельный! Список ста девяноста лиц, подлежащих немедленному уничтожению. Нам известно, что такой список был составлен в Белом доме. И они готовились в случае победы…
– Сергей Александрович, ничего подобного я не видел.
– Да? Ну, ладно. Все?
– Все. Я хотел еще доложить вам… – начал, было, Орлов. Но Филатов прервал его:
– Потом, потом. Сейчас я очень занят, – сказал он и положил трубку.
Орлов долго сидел, уставившись в одну точку. Ощущение эйфории, охватившее его еще в Белом доме, когда он понял, что им удалось сохранить и буквально в самый последний момент вырвать из лап противника, прошло. Переговорив с Голушко и Филатовым, он как-то трезвее посмотрел на произошедшее: «Ну, обнаружили важные документы. Ну, не дали их увезти за границу. Ну и что? Очень важные? Это как посмотреть!»
Действительно, события 3–4 октября заставили переоценить казавшиеся незыблемыми ценности. Правда, за два года до этого с пьедестала были сброшены еще более основательные ценности, которые казались незыблемыми для нескольких поколений. Видно, России на роду написано время от времени сбрасывать с пьедесталов своих кумиров и отказываться от веры то в одно, то в другое, то в третье. Какую роль при этом могут играть какие-то бумажки, хранящие ценность девальвированных предшественников?
27 октября 1993 года, среда, день
Москва. Краснопресненская набережная
Дом Советов
Уже на подъезде к Белому дому Орлов почувствовал какое-то смутное беспокойство. Не то, чтобы он испытывал какие-то опасения или угрозу. Просто беспричинное беспокойство.
Как всегда, Андрей прошел мимо поста охраны на входе в цоколь восьмого подъезда. Солдат повертел удостоверение, как всегда, сличил фотографию с оригиналом, с безразличием прочитал «мандат» и пропустил Орлова в холл. Здесь, как и в других подъездах, почти все пространство было заставлено громадными оконными рамами, обтянутыми полиэтиленом и скрепленными деревянными связками. Повсюду лежали целые горы бумажных мешков с цементом, канистры, банки с краской и многое еще из того, что требуется для ремонта такого большого здания.
Оказавшись в коридоре на своем этаже, Орлов понял, что негативные предчувствия не обманули его. Дверь в кабинет была распахнута настежь, внутри находились несколько членов опергруппы, в том числе Жуков. Створки шкафов были распахнуты, сложенные у окна журналы с грифом «Для служебного пользования» были разбросаны по всему полу, обе створки сейфа, в котором у Орлова лежали списки сотрудников опергруппы, графики дежурства и позывные радиостанций, а также описи обнаруженных документов, были взломаны. Разбросанными оказались также противогазные сумки, сложенные кем-то в углу кабинета.
– Что здесь произошло?
– Петрович, сами не знаем! Я приехал сюда с Лубянки, а тут ребята стоят… – Жуков кивнул на других сотрудников опергруппы. – Пусть сами расскажут!
– Когда мы с Денисом подошли сюда… Это было часа в два… Мы работали в зоне «А», нашли там кое-что. – Он показал глазами на пакет с бумагами. – Смотрим, а дверь приоткрыта. Думали, это вы уже приехали. Заходим, а тут полный разгром. Кто-то, видно, открыл дверь и что-то искал…
Орлов многозначительно посмотрел на Жукова:
– Мы же все вывезли?
Юра кивнул.
– Из засыпного сейфа все выгребли?
– Да, еще утром. Вместе же смотрели!
Злополучный сейф стоял в углу кабинета на том самом месте, куда его водрузили после успешной операции изъятия его из каптерки турецких рабочих. Поскольку дверь сейфа не закрывалась, злоумышленники легко могли убедиться, что он пуст.
– Получается, что они решились совершить налет на наш кабинет?
– Видно, для них это был последний шанс вернуть себе сейф! – подал голос Жуков. – Убедились, что никого нет, подобрали ключи. И открыли кабинет.
– Вот! Мы же просили дать охрану! Но не дали же! Глупость какая-то! Собираем по всему Белому дому ценнейшие документы, складываем их в кабинете, а кабинет этот никак не охраняется! Ну, не идиотство?! – Орлов возмущенно окинул взглядом всех, кто был в кабинете. Обращаясь к тем, кто первыми оказались здесь, спросил:
– А вы никого не заметили здесь или поблизости?
Те только покачали головой.
– И ничего не пропало?
– Это вам надо посмотреть, Андрей Петрович. Если только из вашего сейфа что-то пропало. Остальное все мы увезли. Слава Богу, вовремя!
Орлов внимательно перебрал бумаги, хранившиеся в сейфе. Графики дежурств, поэтажный план здания, перечень позывных радиостанций и различные телефонные справочники были на месте. Правда, было заметно, что все бумаги в сейфе кто-то основательно переворошил, видно, разыскивая важные документы. Откуда было знать злоумышленникам, что все документы были вывезены за несколько часов до их налета на кабинет № 447.
– Ничего себе! Что тут у вас за погром?! – на пороге появился Юра Спирин. – Вас нельзя оставить ни на минуту! Обязательно что-нибудь произойдет! Разбойный налет, да?
– Не до шуток, Юра! – Резко среагировал Андрей.
– Что-то сперли? Но у нас же здесь ничего нет! Мы все отвезли, как знали!
– Но они об этом не знали!
– Петрович, что пропало?
– Кое-что они все-таки забрали! – сказал Орлов, разложив на столе содержимое сейфа. – Нет списка сотрудников нашей опергруппы, а также описи документов, которые мы нашли в первые два дня. Ущерб небольшой, но… Наши фамилии и служебные телефоны… Это не очень здорово! Опись? Да черт с ней! Там ничего существенного нет. Как же правильно мы сделали, что все вывезли на Лубянку. Я как чувствовал, что что-то должно произойти!
– Да, брось, Петрович, сокрушаться! Списки опергруппы им ничего не дадут. Ну введут в базу данных ЦРУ![39]39
ЦРУ (сокр.) – Центральное разведывательное управление США.
[Закрыть]
Мы там, возможно, и так есть! Не боись! – подал голос Спирин.
– А почему они не взяли поэтажный план? Достаточно информативный документ!
– Да на фига им этот поэтажный план, если они ходят по всему дому? У них наверняка есть такие схемы, которые нам и не снились!
– Может быть, они сфотографировали его?
– Думаю, что у них на это не было времени. Они рассчитывали на молниеносный налет, пока тут никого нет. Забрали документы и исчезли. Так действуют коммандос! Их почерк!
– Надо доложить министру. Пусть даст команду установить у нас охрану. Так же нельзя!
Члены опергруппы еще некоторое время пообсуждали произошедшее событие, затем разошлись по своим участкам. Поиск документов в гигантском здании был продолжен.
28 октября 1993 года, четверг, вечер
Москва. Рублево-Успенское шоссе. Частный дом
– Вы – полные уроды! Вам ничего нельзя доверить! Вы провалите любое дело! Еханый бабай, если бы вы были членами СА[40]40
СА (сокр.) – штурмовые отряды в гитлеровской Германии.
[Закрыть] в Германии, Гитлер приказал бы вас пустить в расход! – Григорий был вне себя от ярости. Он уже второй час распекал пятерых молодых людей, одетых все, как один, в черные рубашки и легкие куртки: – Вы – слюнтяи, вы недостойны быть членами нашей боевой организации! Просрать такие бабки!
Вся пятерка сидела, опустив головы. Лишь один из парней с массивным перстнем-печаткой на указательном пальце руки время от времени пытался что-то вставить в непрекращающиеся тирады Григория.
– Гриша, но мы же не знали… – подал голос парень с перстнем.
– Не зна-а-ли! – передразнил его Григорий. – А что вы вообще знали? Что, пока вы все выясняли, гэбэшники очистили сейф! Что они накрыли наш «почтовый ящик» и выволокли все к себе? Что наш человек теперь под подозрением у чекистов! Его в любой момент скрутят!
Сидевший особняком Борис, высокий седовласый мужчина простецкого вида, не ввязывался в разговор, а только изредка бросал взгляд на Григория.
– Ну, скажи, Боря, какого хрена мы им платим? Причем заметь, очень большие бабки! Горбатиться за такие, знаешь сколько надо?
Человек, которого Григорий назвал Борисом, кивнул в знак согласия.
– Но, Григорий, мы сделали все, что могли! И заметь, третьего октября мы рисковали жизнью! Особенно «Зиг» и «Вальтер», – он кивнул на сидевших рядом с ним молодых людей. – Они ведь в ментовской форме были, ты знаешь! Их запросто могли замочить!
– Но не замочили ведь!
– Потому, что они действовали решительно и накололи всех! С нас все и началось! Я же докладывал тебе, Гриша!
– Докладывал.
– Если бы «Зиг» с «Вальтером» не грохнули тех ментов из Софринской бригады, ничего бы и не было. Ведь в Кремле сдрейфили и стали отводить своих от мэрии. Ну, чтобы не было столкновения с демонстрантами… А когда мы замочили этих, то менты сами стали шмалять по толпе. Вот тогда все и началось!
– Ладно, это я знаю. Там вы сработали ништяк! И за это получили кое-что. Но потом…
– Как получили? Эти копейки? Стоило жизнью рисковать!
– Я говорю, что вы расслабились… Где неделю гудели? В «Славянском»?
– Нет, в «России».
– Вот я и говорю, еханый бабай, вместо того чтобы…
– Гриша, нам надо было прочухаться после этого. Мы были на пределе! Когда я поднялся на пятнадцатый этаж, то обалдел! Мы не думали, что они пригонят танки и начнут стрелять по Белому дому!
– А чего вам думать? Вам самим стрелять надо было!
– Мы и стреляли! Только когда начался пожар, нашу группу отрезало от нижних этажей. Мы с «Вальтером», «Зигом» и «Берией» прорвались вниз по пожарной лестнице, а «Бисмарк» и «Махно» остались там…
– Не только они… «Бригадефюрер» наш погиб, лейтенант из Калуги… Настоящие бойцы движения! Они погибли за «русскую идею»…
– Я говорю о тех, кто из нашей группы…
– Хорошо, там вы сработали! А потом? У вас было несколько дней, пока там был бардак. Как вы его использовали? Шарили по столам и сейфам? А это на языке военного времени знаете, как называется?
– Как?
– Мародерство!
– Но не мы одни, Гриша. Думаешь, солдаты и менты там не поживились? Еще как! Потом после взятия всегда дают город на разграбление!
– Я говорю, что вы практически завалили дело, за которое нам обещали большие бабки!
– За бумаги эти?
– Бумаги! За эти бумаги наши друзья отвалили бы громадные деньги! А вы сопли жевали вместо того, чтобы работать! – В голосе Григория снова появились нотки раздражения. – Даже «почтовый ящик» провалили! А почему?
– Мы…
– А потому, что телились как беременные коровы! Как можно было упустить этот сейф, когда он уже был практически в наших руках!
– Ты думаешь, Гриша, с турками было легко? Они же ничего не понимают! Бухтят что-то! А их бригадир, зовут его Порхал, сука такая! От него ничего добиться нельзя. А ты говорил, что он будет помогать…
– А почему с кабинетом-то канителились?
– Ну, мы выждали, когда там никого не будет… А рядом с ними сидит Генпрокуратура! Мы боялись, что они нас заметят. И потом, Гриша, мы же не знали, что чекисты так быстро вскроют этот сейф!
– Боялись! Я заплатил большие деньги, чтобы вас включили в бригаду отделочников, а вы, как бараны, шатались по дому, вместо того чтобы решать поставленную задачу!
– Гриша, я тебе говорил, что нам не надо поручать искать эти бумажки. Мы – боевики, нам воевать надо! С жидомасонами, с большевиками, с наркоманами и гомиками… Мы – боевой отряд, а не…
– Ладно, идите! На окружном совещании еще дадим оценку вашей работе. Даю вам три дня отдыха. Тридцать первого прибыть в наш военно-полевой лагерь! Будет работа! Коммуняк еще пощипаем. Скоро же седьмое ноября! Надо добить их, чтобы больше головы не могли поднять. Эта работа как раз для вас! Ясно?
– Гриша, это то, что нужно! А бумажки собирать нас больше не заставляй. Мы же боевики! – снова воскликнул парень по кличке «Зиг».
– А за бумажки эти, если бы вы не облажались, нам заплатили бы три миллиона баксов! – В голосе Григория чувствовалось явное сожаление.
– Да? Ничего себе! Что ж ты нам сразу не сказал?!
– А вы тогда бы достали эти документы?
– Не знаю. Может быть, придумали что-нибудь.
– Вот на совещании об этом и поговорим! – с угрозой пообещал Григорий. – Все, идите! Три дня отдыха и как штык! Ясно?
– Т ак точно! – Все встали и, сделав характерный жест вытянутой рукой, вышли из комнаты.
Борис в течение всего разговора не проронил ни слова. Каждый раз, когда Григорий бросал на него взгляд, он кивал или кривил губы.
– Вот, видишь, Боря, с таким сбродом разве можно сделать тонкую работу! Им только дай пострелять да попинать евреев и всяких там чурок! Но где я возьму других, у которые кроме кулаков будут еще и мозги?
– Гриша, нам твоих мозгов хватает! – усмехнулся Борис.
Григорий, принимая комплимент как должное, тем не менее возразил:
– Боря, пойми, наступает наше время! Сейчас самый удобный момент. Знаешь, какая будет везде чистка! Разгонят всех, кто был связан с этими депутатами, еханый бабай, всяких коммуняк… Наши люди должны не спасательные станции или железнодорожные депо охранять, а идти работать во власть! Мы тогда сможем ворочать такими делами! – Григорий потряс рукой над головой, видимо, демонстрируя масштаб «дел», которыми могли бы заняться его люди. – Но для этого нужны не эти уроды, которые умеют только кулаками махать. Нам нужна молодежь с коммерческим опытом. Которые уже покрутились, поняли, что к чему, и умеют делать бабки.
– Гриша, бери моих ребят. Они за последний год столько бабок наварили! Головастые! Знаешь, что придумали? Создали фирму, которая направляет на работу в Америку. Напечатали в типографии специальную анкету, чтобы эти лохи не поняли сразу, что к чему… Тысяч тридцать, наверное. Ну, и стали продавать их через киоски «Союзпечати» или в ящики бросали, через конторы всякие распространяли. В общем, столько было желающих! Ты не представляешь! Все хотят в эту гребаную Америку уехать и вернуться оттуда с деньгами…
– И им поверили?
– Конечно, Гриша! Народ у нас доверчивый, особенно если что-то получить на халяву.
– За пару недель они собрали почти тридцать миллионов!
– Ну, это немного!
– Немного! – Борис ухмыльнулся. – Они еще два месяца морочили голову этим идиотам. Один мужик даже квартиру решил продать перед отъездом. Они ему и помогли!
– Что, обшаманили?
– Конечно, толкнули. А дело быстро прикрыли и слиняли. Фирмы-то и не было! Только звонарь один, да и то не их, а тетки одной. Ее то и загребли менты! А ребята мои на недельку сгоняли в Мюнхен, пивка попить.
– Мюнхен – это хорошо! Там движение национал-социалистов начиналось. Оттуда штурмовики пошли…
В пивных барах собирались. И фюрер там начинал. Мы, Боря, уважаем Гитлера за то, что он Германию поднял. И тоже с коммуняками, евреями и цыганами разобрался…
При этом Григорий в который раз взглянул на висящую на стене картину – замок среди гор и рыцарь, сжимающий щит с изображением креста, очень напоминающего свастику.
– А мне, Гриша, по барабану и ваш фюрер и все эти ваши разборки. У меня в этом деле свой интерес… Ну как, ребят возьмешь? Говорю тебе, башковитые!
– Присылай, потолкуем.
На этом разговор закончился. Борис через пять минут уехал в Москву на своем «Фольксваген-Пассате», а Григорий спустился в тренажерный зал, в который всего месяц назад переоборудовали одно из подвальных помещений бывшего цековского особняка.
29 октября 1993 года, пятница, вечер
Москва, Район Смоленской площади
Старинный особняк
«…Ввиду этого обстоятельства полностью решить задачи, поставленные в рамках операции «Кюль», не удалось. Привлеченные для решения отдельных вопросов источники, а также наши агенты, столкнулись с трудностями непреодолимой силы… – Харрис нахмурился, затем перечеркнул пару слов, после чего продолжил: —…столкнулись с мощной системой охраны, установленной на объекте. Передвижение по объекту, который был разбит на самостоятельные зоны (об этом я уже докладывал в сообщении от 23 октября), было крайне затруднено, а места сосредоточения предметов нашего интереса строго охранялись. Кроме того, на «объекте» продолжала работать прокуратура и группа сотрудников МБ[41]41
МБ (сокр.) – Министерство безопасности России.
[Закрыть] численностью не менее 60-ти человек.
Задачи, возложенные вами на «Р-33», не были выполнены по причинам субъективного характера, прежде всего из-за отсутствия надлежащего уровня планирования и подготовки отдельных этапов операции. В связи с этим предлагаю «Р-33» отозвать в распоряжение Центра…»
Харрис слегка откинулся в кресле, вытянул в стороны руки, потянулся. Окно из кабинета выходило в сад. Деревья и кусты уже были подернуты желтизной, а землю между асфальтовыми дорожками усеивали опавшие листья.
«Начинается настоящая осень. Скоро заладят дожди, будет слякотно и сыро. А там – зима… Эта противная русская зима с обильными снегопадами и метелями. Не то что в Южной Калифорнии. У нас зимой температура редко понижается ниже десяти градусов! – Харрис встряхнул головой, стараясь вернуться к тексту записки, которую готовил для начальства. – Я же предупреждал Ричи, что не надо быть таким самонадеянным. Вот он и провалил все дело. Теперь шеф вряд ли его простит, хотя парень и поработал неплохо. Наши, конечно, не ожидали, что русские устроят такой фейерверк! Теперь, действительно, у них тут начнется такое…»
Что «начнется», Харрис предполагать не стал. Он и так знал, что массовые беспорядки с кровавым исходом, как правило, продолжаются уже в виде поиска и наказания виновных. Так было не раз в истории. И Россия не казалась ему исключением. Более того, вся ее история только подтверждала это.
«Да, у них возникла какая-то своя, специфическая демократия, – размышлял Харрис, – совсем не похожая на нашу. А то, что происходит в экономике, вообще неизвестно к чему приведет. Сегодня они отпустили цены на хлеб, завтра еще на что-нибудь. Народ будет возмущаться, а усмирить его некому! Да, спокойствия в этой стране не дождаться!» – резюмировал он свои размышления и снова взялся за написание докладной записки, которая должна была уйти за океан по дипломатической почте уже этой ночью.
