Текст книги "Битая ставка"

Автор книги: Андрей Горняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Шубин сорвался:

– Да, было! Стрелял! Убивал! – бросал он в лицо опешившей матери.– А что? Или они нас, или мы их! Вот посмотришь, скоро всю Россию...

Шубина поднялась, подошла к сыну, удивленно посмотрела на него, как бы пытаясь убедиться, он ли это говорит, и щеку Шубина обожгла по-матерински тяжелая пощечина. Затем она отошла к окну, отвернулась, закрыв лицо руками, и так стояла, не оборачиваясь больше к сыну, которого второй раз в жизни, на этот раз окончательно– потеряла.

Алексей встал с табурета, хотел сказать что-то матери, но лишь махнул рукой. Так и ушел, унося с собой злобу, что накипела у него, кажется, на весь мир. В том числе и на эту женщину, давшую ему жизнь, вскормившую его...

– Такие дела, мать,– поднялся из-за стола Васин.

Он предупредил Надежду Арсентьевну, чтобы она о происшедшем ни с кем не делилась, и распорядился отправить ее домой. К вечеру Шубина уехала в надежде встретиться с сыном еще раз. Но встреча не состоялась...

Утром следующего дня часовой, принесший завтрак, обнаружил Шубина мертвым. Врач осмотрел труп и констатировал смерть от обильной потери проз и: арестованный вскрыл себе куском оконного стекла вены.

„Инспекция“

В кабинете Васина четверо: он сам, Юдин, Гречкин и бывший обер-ефрейтор Иоган Бельтфер. У Бельтфера не только белый, коротко стриженный «ежик», но и брови и даже ресницы удивительно молочного цвета. Поэтому довольно трудно определить возраст этого человека. Впрочем, по резким складкам на лбу и щеках можно предполагать, что и ежик, и виски немецкого коммуниста припорошены сединой.

– Вам, товарищ Бельтфер, поручается выполнить роль одного из тех, против кого вы вели борьбу там, у себя на Родине, ради чего недавно рисковали, переходя через линию фронта к нам,– начал Васин.– Готовы ли вы к такому заданию?

– Я уже говорил майору Юдину, что готов. Если я понял правильно, я должен, как это говорят у русских, прощупать Посла.

– Именно так, товарищ Иоган... Значит, по-русски – Иван?

– Да, Иван,– заулыбался Бельтфер.

– Давайте тогда временно, для удобства, будем называть вас Иваном Ивановичем. Не будете возражать?

– Возражать? Нет, почему же? Я конспирации обучен еще там у себя, в Баварии. Хотя гестапо разыскивало меня по другой фамилии подпольщика.

– Вот и хорошо,– согласился Васин.– В порядке уточнения я хотел бы повторить, что ваша главная задача состоит в том, чтобы, установив личный контакт и связь с Послом, выяснить самое основное: где базируются подготовленные км группы, примерную численность их и планы на ближайшее время. Ваша основная база – известный вам дом Витвицкого в станице Кущевской. Рация для связи со мной – там же. Место базирования Посла – хата Марфы Кононовой в Ново-Дмитриевской. Пусть вас не смутит, если в роли радиста абвера е доме Витвицкого вы увидите хорошо знакомого вам человека. Не подавайте вида, что вы его узнали, будьте с ним откровенным и спокойно продолжайте выполнять задание. Работать буде те в паре с действительным агентом абвера Герасимом Гнилицким по кличке Рыбак, который прилетел оттуда с неким Селиным. Сейчас товарищи вас познакомят с Гнилицким. Предъявите Послу серьезное требование якобы от имени Вильке: не обнаруживать себя действиями до получения его сигнала. До начала предстоящих операций немецких войск тщательно к ним готовиться. Сигнал о начале действий поручено подать вам. Вот и все, Иван Иванович. Повторите, пожалуйста, каковы способы связи с нами и ваши действия в непредвиденных случаях особенно, когда вашей жизни будет угрожать явная опасность.

Бельтфер все хорошо запомнил и уверенно повторил. Васин пожелал «Ивану Ивановичу» успеха и поручил капитану Гречкину познакомить его с Рыбаком.

* * *

День близился к концу. С утра в комнате за стенкой находились только двое из группы «интенданта». Остальные ушли, пообещав к вечеру возвратиться. Из-за стены доносился шорох шагов, невнятный разговор. Соседи явно паковали вещи, укладывались. Потом из-за двери потянуло дымом. «Жгут какие-то бумаги»,– догадался Коробов.

Уже в сумерках во двор, громко разговаривая, зашли квартиранты: «интендант», «старшина», а с ними еще двое.

Двое находившихся в комнате вышли в сени и встретили пришедших. Переговариваясь вполголоса, все шестеро, не обращая внимания на «комбата», прошли за перегородку.

В хате появилась Марфа Степановна. Зажгла лампу, вытерла руки передником и, посмотрев на Коробова, пошла к постояльцам. «Раненый» услышал за неприкрытой дверью «добрый вечер» и приглашение ужинать,

– Ужинать мы будем здесь, в комнате, на дворе уже темно, да и гости у нас,– сказал «интендант».

– Хорошо, как вам удобно,– ответила Марфа.– Может быть, горячей водички нагреть, пыль смоете?

– Нет, спасибо. Мы уже по пути освежились у колодца.

Марфа вышла, плотно прикрыла за собой двери. Проходя мимо Коробова, обронила мимоходом:

– Там появились еще двое. Их здесь раньше не было,– И громко:—Сейчас я принесу вам молочка парного.

* * *

Встреча «Ивана Ивановича» и Рыбака с Послом началась с сообщения пароля еще на улице. Убедившись, что прибывшие именно те, кого он ожидает, и Тальнов, и старшина Ситько как-то сразу прониклись доверием к этому классическому арийцу. Тальнов, будучи сам из неробкого десятка, тем не менее преклонялся, даже благоговел перед натурами сильными и властными. Так в свое время с собачьей преданностью исполнял он распоряжения Скворцова. Потом готов был разбиться в доску, но доказать и Вильке, что верой и правдой будет служить ему. Вот и сейчас он видел сильный характер уверенного, знающего себе цену человека и безоговорочно подчинился ему, тем более, что он пришел «от гауптмана Генриха Вильке». В комнате Посол докладывал о своих «подвигах» и выполнении поручений абвера. Но 3юйд-113 слушал хмуро и вдруг —«Иван Иванович», прервав его, сказал, что одна из его групп в районе железнодорожного депо столкнулась с засадой красноармейцев, и стал ему выговаривать:

– Я выражаю недовольство и от себя, и от имени гауптмана. Вы, господин Вальков, преждевременно обнаруживаете себя, теряете кадры, которых у вас и так немного, о чем вы сами говорите. Почему эти люди до получения вашего сигнала начали проявлять себя?

– Как же так,– растерялся Тальнов.– Группа Кубанца должна была только послезавтра начать перебазировку из Ленинградской в Станицу Черниговскую... Он что-то напутал, этот коновал. Тут я неповинен, он сам ослушался моего приказа, за что и поплатился. Кроме того, они должны были передвигаться только ночью, по глухим дорогам, и по два-три человека, прикрывая один другого, а не все вместе. Я не знаю, как это случилось...

– Это плохо, господин Вальков. Я еще раз повторяю: приказ шефа – до сигнала ни шагу, поняли?

– Завтра же всех еще раз предупрежу.

– Вы представляете, что было бы, если бы кого-то из них энкавэдисты захватили живым? Он мог навести их на вас!

– Нет, этого опасаться не следует. Где мы – никто не знает, ни один человек, кроме Витвицкого. Со всеми остальными я встречаюсь на «мертвых» пунктах встречи...

– А как же мы вас нашли?

– Вы? Да, действительно, как? – насторожился Вальков.

– Очень просто: ваше пребывание указал нам Витвицкий.

– А ведь он не должен был это делать,– раздумчиво протянул Вальков.– Как же это он, опытный человек, и допустил такую промашку? Я с него строго спрошу за это, он будет помнить меня.

– Вы плохо, господин Вальков, учите своих людей соблюдению конспирации. Сами-то хорошо прикрылись, а людей теряете еще до начала активных действий...

Вальков молчал.

В ходе дальнейшей беседы Посол не преминул пожаловаться:

– Неохотно идут люди к нам, боятся. От мобилизации на фронт некоторые скрываются, а вот поработать на великую Германию не очень рвутся.

– Вот, вот,– перебил его «Иван Иванович»,—вас и так мало, а вы еще и теряете людей. Ну рассказывайте, что, где у вас тут подготовлено. Пусть остальные выйдут на воздух, прогуляются. Вам остаться,– заметил он Гнилицкому, видя, что и он поднялся со стула.

Опасно было на первых порах доверять Рыбаку: как-то он поведет себя в окружении трех матерых бандитов...

* * *

На второй день Васин и Юдин проанализировали данные, представленные «Иваном Ивановичем».

– Дальше продолжать игру нет смысла,– сказал Юдин.– Пора трясти «заготовителей» и всех остальных из его шайки, Аркадий Павлович.

„Гроза начнется в час почи“

На лице у Васина озабоченность.

– Время, товарищи, не ждет,– говорил он срочно собранным работникам своего отдела.– Давайте уточним план наших действий. К семнадцати часам прошу подготовить его для утверждения. В ночь группы Посла и других будем снимать. Товарищ Чаянов, доложите состояние дел по нашему объекту.

– Объект номер один к реализации подготовлен,– поднялся Чаянов.– Брать будем в хате Кононовой. Наши люди начеку, район действий изучен и будет прикрыт в случае надобности. Последнее время «интендант» проявлял заметный интерес к нашим «катюшам». Один из его группы дважды пытался близко подойти к машинам и заговорить с часовым. Но часовыми там стоят вполне подготовленные и проверенные люди.

– Имейте в виду, капитан, ваши «подопечные» в случае заминки с вашей стороны дешево себя не отдадут, поэтому главное – четкость и быстрота действий. Учтите, у них возможны ампулы с ядом. Примите меры. Нам трупы не нужны. Если ситуация осложнится, брать живыми хотя бы Посла, «старшину» и тех, кто не будет сопротивляться. Остальных – судя по обстановке. Да пусть наши люди себя берегут.

– Есть, товарищ майор, все учтем.

– Если придется открыть огонь – бейте по ногам. Запомните, ни один человек из вашего объекта живым уйти не должен: он может предупредить других, и дело окажется под угрозой провала.

Затем майор Васин поочередно заслушал старших остальных групп, внес некоторые коррективы по ходу докладов и закрыл совещание.

В семнадцать часов Васин вызвал машину и отправился на доклад к полковнику Иванову. Вернулся в девятнадцать, вызвал к себе капитана Михайлова и приказал:

– Запишите: «По сообщению гидрометслужбы гроза начнется в час ночи. Учитывая необходимость, ночные перелеты разрешены. Результаты перелета докладывать с каждого аэродрома после приземления 224». Передайте срочно это сообщение во все наши группы и полковнику Иванову.

Это был условный сигнал всем оперативным группам, разрешающий начало действий по уничтожению бандитских гнезд.

* * *

В ночь получения сигнала о «грозе» никто из тех, кому было поручено разорить гнездо Посла и его сообщников, не спали. Хотя Тальнов и сказал «Ивану Ивановичу» основное, но... только основное, а не все. Оставались еще и белые пятна: к примеру, он не мог или не хотел назвать точный состав бандитских групп. Но время не ждет. Противник под Ростовом прорвал оборону одного из соединений Красной Армии и своими танковыми клиньями устремился на Кубань, к Кавказскому хребту, активизировал свои действия с направления Керченского полуострова.

Получив сигнал из штаба Васина, капитан Смирнов собрал своих помощников для последнего инструктажа. Вражеская группа, порученная ему для ликвидации, располагалась в ожидании сигнала «шефа» на опушке леса довольно далеко от станицы Варениковской, в районе станицы Черниговской, что у реки Пшиш. К часу ночи надо быть уже там...

– Итак, повторяю,– начал Смирнов,– лейтенант Румянцев идет в расположение банды «по поручению» Посла, и отвлекает ее внимание на себя. Его прикрывает старшина Сухоручкин с двумя красноармейцами. По условному сигналу начинаем действовать мы.

– Огневая группа открывает огонь по бандитам, отходящим к переправе через реку. Стрелять только по ясно видимым целям в упор. Я вместе с десятью красноармейцами действую по захвату диверсантов. Мой заместитель – лейтенант Румянцев. Есть вопросы?

В назначенный район прибыли вовремя и незамеченными. Переправлялись через речку южнее Черниговской двумя рейсами на большой рыбацкой посудине. Начало было обнадеживающим. Но дальше все пошло не так, как планировалось.

Заняв исходное положение, Смирнов дал сигнал начала действий.

Румянцев и Сухоручкин с двумя красноармейцами еще на подступах к цели внезапно столкнулись с постом бандитов, охранявших основную их базу. Лейтенант, вроде бы убедил их, что он «от шефа» и ему надо немедленно пройти к их главному. А форма Красной Армии – это маскировка. Но не знали ни Смирнов, ни Румянцев, что пост этот был в составе трех человек. Третий, сидевший в стороне, заметив при свете луны красноармейцев помчался в расположение банды и поднял ее на ноги. Двигаясь к их логову, Румянцев увидел костер в центре лесной поляны и подал бандитам условный сигнал фонарем, но они, вместо ответного сигнала, открыли огонь. Известный ему световой пароль не сработал.

Автоматные очереди свалили обоих постовых, лейтенанта и старшину. Один красноармеец метнул на поляну гранату, другой ударил по бандитам автоматной очередью. В отблесках костра заметались, скрываясь в темноте, людские тени. Банда, отстреливаясь, уходила к реке. И... угодила под кинжальный огонь группы капитана Смирнова. Завязался ночной бой в лесу.

Когда стихли треск автоматов и взрывы гранат, на поляну, к еле тлеющему костру, выбежали несколько красноармейцев с раненным в голову капитаном Смирновым. Его наскоро забинтовали и, подхватив на руки, понесли к реке. Там, на березовом пне, сидел старшина Сухоручкин. Ему бинтовали простреленное плечо. В стороне лежало пятеро убитых – четыре красноармейца и лейтенант Румянцев.

Когда окончательно рассвело, Смирнов, немного окрепнув, распорядился: обыскать район операции, трупы бандитов снести на поляну, наших раненых и убитых – к переправе. Обыскать местность, собрать оружие и имущество бандитов.

Распоряжение кинулся выполнять командир отделения с четырьмя красноармейцами. Один остался около раненых. К девяти утра капитан, сдвинув с правого глаза бинт, наскоро писал на блокнотном листке донесение:

«Васину. Поляна у реки Пшиш. В результате операции группа бандитов ликвидирована полностью. Убито четырнадцать, один– тяжело ранен и захвачен. Им оказался Коровин из станицы Кущевской. Подобрано пятнадцать единиц оружия —винтовок немецкой системы «маузер» и немецких автоматов, четыре ящика взрывчатки, двадцать противотанковых мин, продукты питания. С нашей стороны убит лейтенант Румянцев и четыре красноармейца, ранено три человека, в том числе старшина Сухоручкин [10]10
  Старшина Сухоручкин Иван Иванович дожил до радостного Дня Победы, За мужество и отвагу, проявленные в последующих боях с немецко-фашистскими оккупантами, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.


[Закрыть]. Предполагаю, Коровин, обнаружив исчезновение Витвицкого, заподозрил неладное и известил банду о возможном ее захвате. Подробно доложу лично. Смирнов».

Два красноармейца ушли с донесением к Васину. Не сообщил он только о своем тяжелом ранении в голову.

* * *

Нелегко пришлось и группе лейтенанта Зеленина. Банда, которую ему поручалось захватить, размещалась за станицей Батуринской, на берегу-реки Байсуг, у старого, заброшенного причала. Бандиты днем скрывались в зарослях, а ночевали в полуразрушенной рыбацкой избушке. На причале под охраной четырех бандитов постоянно стояли в готовности две замаскированные вместительные лодки. По имеющимся у Васина данным, здесь базировалась группа из семи человек.

На поверку получилось много неожиданностей. Подходы к своей «резиденции» бандиты на ночь минировали немецкой противопехотной миной, именуемой «прыгалкой», заполненной множеством шариков. На день мину снимали. Избушка охранялась двумя часовыми – один дежурил внизу, другой с пулеметом на чердаке, готовый открыть огонь как в направлении тропы, что вела через заросли краснотала к избушке, так и в сторону причала.

Но все это выявилось позже...

Лейтенант Зеленин, получив сигнал Васина, разбил своих людей на две группы и приступил к действиям. Четырех человек с местным рыбаком – проводником с наступлением темноты он послал на двух лодках к противоположному берегу. Они должны были перехватить бандитов, если они попытаются уйти за реку. Вторую группу – шесть человек – возглавил сам, которой намеревался окружить избушку и захватить или уничтожить банду. Начало действий назначил на самое «сонное» время – на 3.00.

Именно в это время, около трех часов ночи, округу всколыхнул взрыв на тропе: это подорвался на мине шедший впереди красноармеец из его группы. В ответ с чердака заработал пулемет. Ощетинилась огнем из всех окон еще минуту назад дремавшая изба.

– За мной, к дому!– крикнул Зеленин.

Огонь пулемета с чердака вреда не приносил, потому что стрелявший не видел целей и бил наугад. А осаждающие из автоматов и винтовок прошивали чердак насквозь. Вскоре пулемет захлебнулся. В окна полетели гранаты.

Часть бандитов, видя свое безвыходное положение, кинулась к реке. Зеленин с бойцами тоже бросился туда. Одна лодка, очевидно, успела отойти от берега.

В фиолетовом рассветном сумраке один из красноармейцев заметил ее удаляющейся от берега. На ней двое усиленно работали веслами. Двое других сидели на корме, жестикулируя руками.

– Эй, на лодке! Гребите к берегу!– крикнул Зеленин.

На лодке молчали и еще яростнее ударили веслами по воде.

– Немедленно к берегу, иначе откроем огонь!

В ответ – молчание.

– Очередью поверх голов – огонь!

Пулеметчик дал очередь. С баркаса ответили длинной лающей очередью немецкого автомата.

– Три человека в лодку! Преследовать!– скомандовал Зеленин.

Лодка замедлила движение. С противоположного берега по ней открыли огонь два находившихся там с проводником красноармейца, но бандиты продолжали уходить вниз по течению.

Их теперь обстреливали с обоих берегов. К тому же они заметили погоню. Один из гребцов бросил весла и прыгнул в воду, за ним – второй. Других два, очевидно, были убиты, в лодке их видно не было. Когда преследовавшие их красноармейцы настигли лодку, в ней уже никого не было. Только над водой маячила голова бандита. Втащили его в лодку и усиленно пошли к причалу. Спустя несколько минут на берег выволокли угрюмого детину, мокрого, продрогшего. На нем была форма немецкого солдата без знаков различия,

– Кто такой, а? Русский – так вроде шкура на тебе фрицевекая,– интересовались красноармейцы.

– Их бин дойчер зольдат,– посиневшими губами еле выговорил неизвестный.

– Любопытно!– удивился Зеленин. – Обыскать его! Остаться здесь троим, остальным – за мной! Надо осмотреть бандитское логово.

Зеленин ругал себя: потерял двух бойцов убитыми и одного раненым. Если бы не эта дьявольская мина! Кто мог предвидеть... Но банда была уничтожена. Девять убитых,– по всем приметам, русские. А взятый в плен – немец. Кто его заслал сюда? Ладно... майор Васин разберется.

Операция помер один

Ольга готовила инструменты, гремела шприцем, ножницами. Разрезала бинт, обтерла руку Коробова тампоном, обложила ее ватой выше локтя и, обернув марлевой салфеткой, перевязала. Сегодня, кроме привычного «как наши дела?», она произнесла шепотом слова, которых «комбат» ждал с нетерпением:

– В час ночи.

Перед вечером ему уже звонили по телефону, сказали только,, чтобы был готовым и что Доброва уточнит время операции. Итак, в час ночи...

Марфа Степановна вошла со двора с двумя кувшинами молока. Один поставила на стол для капитана и Ольги, а с другим ушла в соседнюю комнату. Ольга налила молока в бутылку с широким горлышком и начала поить из нее «комбата».

Вернулась Марфа.

– Можно забрать кувшинчики?

– Да, возьмите. Спасибо, Марфа Степановна, прекрасное молоко.

– Горьковатое. Полыни много у нас...

Перебрасываясь ничего не значащими словами, они думали совсем о другом: как-то все обернется этой ночью...

– Поели,– кивнула головой в сторону квартирантов.– Вылакали бутылку спирта. Окно занавесили плащ-палаткой. Запора нет,– и вышла.

Коробов облегченно вздохнул. Мысленно он уже тысячу раз отрепетировал предстоящее, и пока что все этому благоприятствовало. Уходя из дома, «заготовители» иногда вешали на свою дверь какой-то замысловатый замок, а вот, находясь в комнате, не запирались – не было там, даже маломальской задвижки. «Комбат» это знал. А вдруг в последнее время они что-нибудь придумали? Но Марфа Степановна успокоила – нет запора.

За стеной возня, «заготовители» укладывались на покой.

Со двора вернулась Марфа.

– Так что же, спать будем, Оля?

– Да, пора, тетя Марфа. Видели, какое роскошное ложе соорудили мне пушкари под хатой? Только я подушку возьму, ладно? А ночью да перед утром я вас побеспокою своим приходом.

...Станица погрузилась в сон. Лишь изредка слышались шаги часовых да негромкие окрики: «Стой, кто идет?»– видимо, сменялись посты.

Марфа Степановна спала. А Коробов, низко прикрутив фитиль лампы, лежал без сна.

Не спалось и Ольге. Лежала, чувствуя через подушку выпирающий магазин автомата, ворочалась с боку на бок.

Конечно, все подробно обговорено, все прорепетировано до деталей и здесь, с «раненым», и в доме напротив, но все-таки...

Как медленно тянется время! Трофейные со светящимся циферблатом часы, подарок капитана Чаянова, показывали полночь. Ольга забылась недолгим сном. Открыв глаза, она скорее почувствовала, чем увидела около себя знакомую фигуру старшины Базарбаева, которого называли Сергеем Сергеевичем. Имя у него было трудно запоминающееся – Серикпай.

Базарбаев тронул Ольгу за плечо, и она поднялась со своей лежанки. Набросила на себя плащ-палатку, извлекла из-под подушки автомат, спрятала его под полой. До «грозы» еще десять минут. Войдя в комнату, она приблизилась к койке «раненого» и почувствовала его одобряющее рукопожатие. Коробов положил руку Ольги рядом: через одеяло она нащупала автомат. Все в порядке: этот автомат вечером лежал под кроватью в медицинском ящике вместе с ватой и бинтами.

Марфа Степановна без слов наблюдала за всем происходящим. Когда ходики на стене показали без пяти минут час, она поднялась и вышла во двор.

Постояльцы спали. Кто-то из них выводил такие рулады, что было непонятно, как с этим храпуном мирились другие. Все они, как об этом стало известно позже, в ходе следствия, намеревались подняться перед рассветом – их должен был разбудить «старшина» Ситько. Уходя, они собирались оставить о себе память – на рассвете прикончить медсестру, раненого, Марфу Кононову. Но «гроза» началась раньше. Как только стрелка часов показала час, Ольга подала сигнал всем, кто стоял наготове за пределами дома, в том числе и группе, на которую возлагалась задача осветить все вокруг дома и комнату, где спали диверсанты.

Мигнув дважды прикрученным фитилем лампы, стоявшей на столе против окна, она взяла автомат и следом за Коробовым вошла в комнату спящих. Сразу шагнула к окну и сорвала с него плащ-палатку. В стекло ударил яркий свет автомобильных фар и осветил всю комнату. Коробов ребром ладони ударил не успевшего вскочить Посла по шее ниже уха. Тот притих. Но Ситько успел, сообразив в чем дело, и, не поднимаясь, выстрелить в направлении окна, где стояла Ольга. Ослепленный светом фар, он бил наугад, зато Ольга ответила ему точной короткой очередью.

Диверсанты, лежавшие на полу, подняться не успели. Старшина Базарбаев был у их ног, а два красноармейца, вбежавшие в комнату вместе с младшим лейтенантом Бодыковым, парашютными стропами уже скручивали их. И вдруг один из них прекратил сопротивление, обмяк, вытянулся.

– Ампула!– крикнула Ольга.

Бодыков рванул ему воротник гимнастерки, но было уже поздно.

Итак, операция, тщательно готовившаяся в течение нескольких недель, завершилась в несколько мгновений. Только пистолетный выстрел да короткая очередь из автомата и могли нарушить покой станичников, спавших в ближайших домах.

Приведя в чувство Валькова, его повели к машине вместе с напарником. На другую погрузили два трупа, имущество и оружие диверсантов.

Коробов поблагодарил Марфу Степановну за помощь и поднялся на подножку полуторки. К другой машине шла Ольга. От усталости и напряжения ее мутило. Перед глазами все маячила растрепанная, поднявшаяся с подушки голова «старшины» Ситько, и гремела в ушах короткая очередь, которую послал в эту голову ее автомат.