Текст книги "Золотой топор Вритры (Путешествие по Таиланду)"

Автор книги: Андрей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Семь плюс три

В стране наступил «прохладный» сезон, однако дни стояли на редкость жаркие, солнце палило нещадно. Не было ни малейшего желания выходить из помещения, охлажденного мощными кондиционерами, к монотонному урчанию которых мы давно привыкли, поскольку включены они были круглый год. Двенадцать месяцев кряду пользуясь этими охладительными аппаратами, мы тем самым как бы бросали вызов местным климатологам, которые упорно делят климат Таиланда на три периода: с февраля по май – жаркий, с июня по сентябрь – дождливый, с октября по январь – прохладный77
  В нашей научной литературе чаще выделяется два сезона: дождливый (с мая по октябрь) и сухой (с ноября по февраль).


[Закрыть].

Признаюсь, никакого особого различия, во всяком случае в самой столице, за время пятилетнего пребывания в Таиланде я не ощутил. Непрекращающаяся жара, помноженная на постоянную влажность, оборачивается каким-то мокрым пеклом. И неудивительно, что климат «страны улыбок» стал предметом для иронии, анекдотов, в которых времена года определяются как «жаркое», «очень жаркое», «невыносимо жаркое» и «адски жаркое».

Таиланд лежит в тропическом поясе, в зоне муссонов. Зимы здесь не бывает, даже в горах никогда не выпадает снег. В целом на климат влияют такие факторы, как сезонная смена ветров, близость огромных водных пространств, сложный рельеф. Муссоны «прохаживаются» над территорией страны с июня по октябрь – с юго-запада на юго-восток, с сентября по февраль – в обратном направлении. Расположенные на севере горные массивы защищают Таиланд от холодных потоков воздуха. На большую часть страны основную массу осадков приносит юго-западный муссон. Влажный сезон, продолжительность которого колеблется от 174 до 236 дней, начинается сильными шквалами и бурями, переходящими в затяжные ураганные ветры.

Количество осадков увеличивается по мере приближения к морю – с севера на юг. При среднегодовом количестве осадков по стране в 1600 миллиметров на севере и северо-востоке Таиланда норма их составляет 800—1500, в Центральном районе—1200–2000 и на юге – 2000–4000 миллиметров (в целом же в Таиланде даже в самый дождливый сезон осадков выпадает гораздо меньше, чем в других государствах Юго-Восточной Азии).

Наибольшей сухостью отличается область западного Кората, вытянутая вдоль предгорий хребта Донгпхраяфай, а самой большой влажностью – район вокруг городка Такуапа (там выпадает 4200–6000 миллиметров). Расположенный на западном побережье Малаккского полуострова, в провинции Районг, Такуапа лежит как раз там, где на пути муссонов, дующих со стороны Андаманского моря, встают высокие горы. Окрестностям Такуапы далеко, правда, до Черапунджи (Индия) – самого «мокрого» места в мире, тем не менее жители этого района «отдыхают» от дождей в году в общей сложности лишь тридцать дней из трехсот шестидесяти пяти.

Несмотря на то что Таиланд целиком находится в области тропических муссонов, средняя годовая температура в разных районах страны варьируется весьма ощутимо, что зависит от удаленности от моря, от наличия и расположения горных хребтов. В северных провинциях ртутный столбик в «зимний» период опускается до отметки десять – тринадцать градусов выше ноля (там наблюдается также довольно резкое колебание температуры на протяжении суток: жаркий день сменяется относительно прохладной ночью). В континентальных районах воздух в дождливые месяцы «охлаждается» до двадцати четырех – двадцати шести градусов тепла. Центральные провинции и плато Корат, защищенное горными цепями с севера, запада и юга, не знают резких перепадов: в самое «прохладное» время года среднемесячная температура здесь составляет двадцать четыре градуса, в самое жаркое – двадцать девять тепла. В феврале – мае, когда градусник в этих районах нередко показывает плюс сорок – сорок два, почва здесь превращается в твердую корку, ландшафт приобретает серовато-коричневый оттенок, поля пустеют, многие животные погружаются в летнюю спячку. Даже выносливые буйволы, спасаясь от зноя, предпочитают дремать, погрузившись в илистую кашицу высохших болот. Северное побережье Сиамского залива, включая Бангкокскую равнину, также отличают умеренные колебания температуры. В столице же всегда жарко и влажно.

В тот день, о котором идет речь, погода теоретически должна была быть если не прохладной (по названию сезона), то вполне сносной. Однако я знал, стоит только переступить порог дома, как попадешь в настоящую парилку: рубашка мгновенно прилипнет к телу, лицо и руки покроются испариной.

Но работа есть работа. И никакие ссылки на климатические «аномалии» не освобождают от выполнения порученного задания. Включив зажигание и опустив стекла, чтобы сквозняк гулял по салону автомобиля, я направился за контейнером, прибывшим в наш адрес.

Порядок получения импортных грузов в Таиланде усложнен до предела. Сначала мне пришлось заехать в Министерство иностранных дел за разрешением, потом – на центральную таможню, где это разрешение украсилось десятком печатей и подписей средних и высоких должностных лиц. Пройдя еще несколько необходимых процедур, я в конце концов очутился на территории бангкокского порта. Я был очень похож на выжатый лимон, когда с кипой бумаг появился в кабинете господина Патпонга, где обычно завершались мои портовые мытарства. Сходство с цитрусовым можно было бы дополнить сравнением с рыбой, выброшенной на берег: я задыхался, мне недоставало воздуха. Около двух часов провел я за рулем, а ветер, задувавший в кабину автомобиля, создавал лишь видимость комфорта.

…Бангкок поражен многими серьезными «болезнями». Среди них – перенаселенность, нехватка электроэнергии, отсутствие в большинстве районов очистных систем, способствующее загрязнению окружающей среды. Над городом, лежащим в низине, словно в гигантской пиале, постоянно – и в ненастье, и в погожий день – висит серый смог, видимый издалека, за многие километры от столицы. И немудрено. Шестьсот тысяч зарегистрированных в Бангкоке автомашин и автобусов ежегодно выпускают в воздух вместе с выхлопными газами пятьсот тридцать пять тонн (!) свинца. Глотают его главным образом жители старых кварталов: здесь, на тесных улочках и в переулках, именуемых «крокодиловыми тропами», все время возникают транспортные пробки, которые часто не рассасываются по нескольку часов. Полицейские-регулировщики не в состоянии навести порядок. Муниципалитет решил было установить специальный компьютер, который бы централизованно упорядочил движение транспорта, и даже вроде бы приобрел его-то ли в Японии, то ли в США, – выложив тридцать с лишним миллионов батов, но куда канули деньги налогоплательщиков, куда подевался сам компьютер – для бангкокцев остается загадкой.

По данным Министерства здравоохранения, в кубическом метре воздуха «города ангелов» содержится 500 миллиграммов вредных для человека веществ, что на 170 единиц превышает научно установленный предел безопасности. Не тек давно местный ученый-токсиколог С. Критлаксан, исследовав содержание свинца в крови жителей Бангкока, обнаружил, что в центре столицы показатели составили сорок – шестьдесят миллиграммов на сто миллилитров крови, что на сорок процентов превысило допустимый уровень.

Господин Патпонг, очевидно, был знаком с выводами Критлаксана. Он прекрасно понял мое состояние, состояние человека, вынырнувшего из шлейфов дыма, оставляемого дизельными грузовиками, автобусами и трехколесными моторикшами. Не говоря ни слова, Патпонг вытащил из холодильника бутылку кока-колы и, когда я утолил жажду, отдышался, словом, пришел в себя, взял у меня разрешение, выданное в Министерстве иностранных дел, колокольчиком вызвал помощника и передал мои бумаги с напутствием побыстрее оформить получение груза: одна нога здесь, другая там.

– Мистер Кочетов, – неожиданно спросил Патпонг, едва клерк удалился, – вам приходилось слышать о чудесах света?

– Разумеется. Правда, не уверен, что сейчас сходу перечислю все семь, но, если хотите, попробую, – ответил я, размышляя, к чему это клонит Патпонг. – Пирамиды-усыпальницы фараонов четвертой египетской династии Хеопса и Хефрена. – Я загнул первый палец.

Затем из тайников памяти я поочередно извлек мраморную статую Зевса Олимпийского; творение грека Фидия, единственное чудо света, оказавшееся на материке в Европе; мавзолей в Галикарнасе высотой сорок три метра, с колоннами и скульптурами, созданный по приказу Артемисии в честь своего супруга и родного брата карийского царя Мавсола; гигантский маяк, воздвигнутый Птолемеем II на острове Фарос в Средиземном море на подходе к Александрии; храм греческой богини охоты Артемиды, покровительницы лесных зверей и природы, сожженный Геростратом; четырехъярусные висячие сады Семирамиды в Вавилоне, которые Навуходоносор построил в доказательство своей любви к молодой супруге – индийской принцессе.

– И седьмое… – я задумался.

Патпонг неторопливо вытащил из ящика стола какую-то книгу, нашел в ней нужную страницу и прочитал: «Бронзовая статуя Аполлона на острове Родос в Эгейском море. Сооружена около двухсотдевяностого года до нашей эры над входом в порт. Ноги статуи покоились на двух скалах, так что корабли могли свободно проплывать между ними. Простояв пятьдесят шесть лет, Аполлон был свергнут с высоты в результате землетрясения».

– Колосс на глиняных ногах! – воскликнул я.

– Почему глиняных? – удивился Патпонг. – Бронзовых!

– Выражение есть такое. Не выдержали коленки у бога. Вот и стала фраза крылатой. Только не Аполлон это был, а Гелиос. покровитель Родоса, жители которого верили, что по его просьбе остров был поднят со дна морского. Могу добавить, мистер Патпонг, что расколотый колосс пролежал у Родоса около тысячи лет, пока наконец некий арабский наместник, нуждавшийся, видно, в деньгах, не продал его одному негоцианту, который, решив пустить Гелиоса в переплавку, разрезал бронзовую статую на части и увез ее на… девятистах верблюдах. Все семь чудес света, таким образом, налицо, – подвел я итог. – Но, простите, к чему этот необычный экзамен?

– Бог с вами! Я и в мыслях не держал устраивать экзамены. – Патпонг с жаром замахал руками. – Просто возникли кое-какие ассоциации… В любой стране можно найти уникальные творения разума человеческого, неподражаемые образцы зодчества, скульптуры. Чудеса местного, что ли, масштаба.

– Национального, – уточнил я.

– Так вот, если бы меня попросили назвать чудеса Таиланда, я остановился бы на трех. Как минимум на трех, – повторил Патпонг, заметив мое удивление. – На первое место я поставил бы храм Изумрудного Будды. Вы наверняка бывали в нем.

Патпонг не ошибся. В храме Пра Кео я бывал, и не раз.

Туристские маршруты по Бангкоку начинаются обычно с монастыря Пра Кео, построенного в 1785 году и входящего в общий архитектурный ансамбль с королевским дворцом. У Пра Кео есть и другое название – ват Изумрудного Будды. Восседающий в храме на высоком пьедестале «отец религии» ошеломляет отнюдь не своими размерами – как, скажем, упомянутый колосс Родосский. Высота его всего шестьдесят один сантиметр. Поражает то, что фигура выточена из цельного куска зелено-голубой яшмы. Вот уже много лет Изумрудный Будда, облаченный в перекинутую через плечо тогу из чистого золота, выступает хранителем благополучия и символом процветания страны. Легенда утверждает, что его подарил сиамцам индийский царь Ашока. Но Будда, прежде чем украсить собой храм Пра Кео, совершил длительное путешествие: на протяжении столетий, в ходе постоянных военных конфликтов между Сиамом и соседними государствами, он неоднократно переходил в качестве боевого трофея из рук в руки. Так или иначе, но статуя замысловатым путем попала в итоге в Накхонситхаммарат, город на юге Таиланда, потом очутилась на севере, в Чипнграо, где и находилась до середины XV века. Через какое то время «Изумрудный» обнаружился в Лампанге, позже его перевезли в Чиангмай, оттуда – в Луанг-Пхабанг (Лаос). В годы правления короля Таксина (1767–1782) Будда вернулся в Сиам, а с 1785 года навсегда «прописался» в столичном монастыре Пра Кео.

Пра Кео – типичный образец бангкокского периода в развитии таиландского искусства и архитектуры88
  Семисотлетняя история Сиама учеными разделяется на три основных периода: период Сукхотаи (середина XIII – середина XIV в.), период Аюттхаи (середина XIV – середина XVII в.) и бангкокский период (с 1782 г.).


[Закрыть] – представляет собой весьма сложный комплекс зданий, произвольно расположенных на обширном пространстве, обнесенном трехметровой зубчатой каменной стеной. Крутые скаты крыши святилища покрыты цветной черепицей с преобладанием зеленого, оранжевого и желтого оттенков. Фронтоны основных строений пышно декорированы буддийскими символами, узорами из смальты, разноцветного стекла, дерева; изящно изогнутые коньки и консоли позолочены, стены отделаны мозаикой и керамическим орнаментом. Вся эта золотая канитель и терракота, лаковая роспись и филигранные барельефы, хитросплетения витражей и инкрустация зеркальными осколками сверкает и переливается, как в волшебной восточной сказке. Архитектурную композицию дополняют внушительные фигуры демонов, львов, гаруд, как бы беспорядочно размещенных по всей территории монастыря.

Из общего стиля кричаще выбивается лишь резиденция королей династии Чакри в ансамбле Гранд-паласа. Построена она значительно позже самого Пра Кео, во второй половине прошлого века, одним западным зодчим, эклектически объединившим псевдобарокко с сиамской классической архитектурой.

Ват Пра Кео знаменит не только статуей Изумрудного Будды. Это один из немногих храмов Таиланда, где в буддийский пост, приходящийся на июнь – июль, в перерывах между проповедями исполняются популярные народные сказы. Обступив служителя-чтеца, пристроившегося где-нибудь в укромном уголке, посетители завороженно вслушиваются в искусное чередование речитатива с песней, песни со стихом, стихотворения вновь с речитативом и так далее, в которых пересказываются трагические и героические, комические и назидательные истории, случившиеся с персонажами популярных в народе сказок и мифов.

– За «Изумрудным», – прервал мои размышления Патпонг, – следует Будда из храма Тримит. Слышали о таком?

– Кажется… – припоминал я, – в чайна тауне.

Несомненно, я видел храм Тримит, проезжал мимо него. Похоже, в одном из китайских районов столицы. Может быть, в квартале, который примыкает к улице Эварат, где прилепившиеся друг к другу лавчонки сплошь забиты всякой всячиной: от сушеной рыбы и чеснока до рубашек и запонок из драгоценных и полудрагоценных камней – настоящих или поддельных? А может, Тримит расположен рядом с Сампенгом, знаменитым своим рынком – шумным и многоцветным, где товары кустарного производства, местных промыслов сливаются в живописный натюрморт с ведомыми и неведомыми цветами, фруктами и овощами? Или на Нью-роуде, главной улице третьего, самого старого китайского квартала Бангкока?

Я мысленно представил себе Дорогу слонов – так издревле называлась Нью-роуд, которая появилась на карте города в 1864 году, в те далекие времена, когда она была единственным наземным путем, соединявшим Бангкок с провинциями. По ней в обоих направлениях важно шествовали караваны груженных товарами слонов.

Нынешняя Нью-роуд (ее первоначальное официальное название – Чароен крунг-роуд, что означает «улица зажиточного города»), грязная, очень тесная, застроенная преимущественно двухэтажными домами; первый этаж обычно отведен под магазин, бар или лавку, на втором проживает семья хозяина. Мелкие продавцы, скорняки, стекольщики, разменщики денег (мани ченджер) составляют основную массу ее обитателей. Обосновались тут, правда, и дельцы покрупнее: ювелиры, встречающие покупателей перед своими магазинами, витрины которых сверкают и искрятся от попадающих на изумрудные кольца и бриллиантовые ожерелья солнечных лучей; банкиры, чьи офисы с их тихим шуршанием подсчитываемых купюр и монотонным шелестом электронных калькуляторов наглухо закрыты от празднолюбопытных взоров.

Несколько лет назад Нью-роуд наряду с проспектом Петбури-экстеншн и улочками, прилегающими к порту, славилась шумными притонами. Стоило появиться здесь в ночное время скучающему тайцу или иностранцу, как к нему стаей слетались зазывалы, предлагая за определенную плату препроводить в один из вертепов, где можно было посмотреть секс-фильм и «хорошо провести ночь»… Дело в том, что официально порнография и проституция в Таиланде преследуются законом – караются штрафом и даже тюремным заключением. С выводом американских войск из страны количество потребителей подобного рода «товара» значительно поубавилось, однако спрос на него все еще достаточно высок.

– Кажется, в старом китайском квартале, – повторил я.

– Точно. В районе Сампенга, – обрадовался Патпонг и поведал мне почти фантастическую историю.

Долгое время Будда из храма Тримит ничем не выделялся среди своих каменных собратьев, которых в конце XVIII века король Сиама приказал вывезти из города Сукхотаи в Бангкок, чтобы украсить ими столичные монастыри. Сначала Будда валялся в развалинах старого храма на территории ткацкой мастерской. С годами он перекочевал в храм Сан Чин, переименованный в период второй мировой войны в Тримит, где в течение десяти лет восседал под открытым небом. В помещение его занести не могли – он весил пять с половиной тонн. Старожилы Бангкока хорошо помнят ночь с 24 на 25 апреля 1953 года, когда, казалось, над городом разверзлись хляби небесные. Чудовищной силы гроза обрушилась на столицу. Молнии метались по крышам. Одна из них попала, по всей видимости, в статую. Потоки воды довершили разрушительную работу. В общем Будда был сильно «изранен»… Наутро монахи обнаружили в трещинах, вызванных стихией, блестящие крапинки металла. В ход были пущены ножи. Служители культа остолбенели, когда под слоем известки открылось золото. Кто придумал этот камуфляж? Много веков назад, когда Сиаму приходилось отражать бесконечные набеги своих воинственных соседей, предусмотрительные люди нанесли на изображение Будды какой-то раствор, превратив статую из золотой вроде бы в каменную, дабы враги не обратили на нее внимания. Более семи столетий Будда был облачен в эту своеобразную «одежду».

– Итак, – Патпонг улыбнулся, – осталось последнее, третье, чудо. Не стану сейчас о нем рассказывать. Если не возражаете, послезавтра, в воскресенье, я вам его покажу. Соглашайтесь, такая возможность выпадает не часто.

Мы договорились встретиться через день, в одиннадцать часов утра, в открытом «летнем» кафе гостиницы «Ориентал».

Вокруг фонтана с разноцветными ленивыми рыбками были расставлены пять-шесть столиков на витых железных ножках, покрытых овальными мраморными плитами. Место, выбранное Патпонгом, было идеальным во всех отношениях. Столик, который мы заняли, стоял ближе всех к воде. Буквально в двух-трех метрах от нас плескались воды Чаупхраи, мимо скользили прогулочные катера с экскурсантами, сампаны рыбаков, лодки «угольщиков», продавцов фруктов. Перед нами открывалась великолепная панорама. На противоположном берегу Чаупхраи бурлил район Бангкока – Тонбури. В давние времена Тонбури был, хотя и недолго, столицей Сиама (1768–1782 годы), именно здесь вступил на трон генерал Чакри. Над Тонбури господствовала восьмидесятиметровая колонна вата Арун, или храма Утренней зари, покрытая фарфоровой мозаикой. Далеко вправо и влево была видна река: таким образом, все, что происходило на воде, находилось в поле нашего зрения.

– Пожалуй, пора раскрыть секрет, – сказал Патпонг после того, как официант принес две порции заказанного нами «айс ти» – крепкого чая, в котором плавали кубики льда. Патпонг отпил глоток через пластмассовую трубочку. – Сегодня праздник…

– «Тод катин»? – спросил я.

– Да, «Роял тод катин» – «Королевская процессия». – Мой собеседник посмотрел на часы. – Осталось недолго.

На обоих берегах происходило заметное оживление. Жители Тонбури и Бангкока толпами стекались к Чаупхрае. Народ шел сюда полюбоваться королевскими ладьями, когда они будут двигаться по реке.

Как-то во время одной из экскурсий по городу мы мимоходом осмотрели эти ладьи. Они стояли на суше, под навесом, – унылые, потускневшие и запыленные, словно отслужившие свой век и превратившиеся в музейные экспонаты. К празднику «Роял тод катин» лодки обычно приводят в порядок, заново раскрашивают.

И вот в тишине, нарушаемой лишь сигналами автомобильных сирен, доносящимися откуда-то из глубины города, на реке появляются ладьи – длинные, узкие, как пироги древних индейцев, они своими острыми носами напоминали волшебные корабли. Я насчитал их более сорока. Команды были разодеты в старинную военную форму. У каждой свой цвет: красный, синий, оранжевый… В отдельных лодках на веслах сидело до восьмидесяти гребцов.

Патпонг выступал в роли комментатора, рассказывал о предназначении той или иной ладьи, приводил их названия.

Особым великолепием отличалась сорокапятиметровая золотистая ладья короля Пумипона Адульядета «Шри Суп-паннахонг», нос которой был сделан в виде огромной птицы. Рядом, бок о бок, плыли «Ананта Нагарай» и «Анекчатпу-чонг», где находились члены семьи Рамы Девятого. В одной из лодок на специальном постаменте возвышался контейнер. В нём, по словам Патпонга, лежали хитоны, которые король раздаст монахам по прибытии в храм Арун. В этом заключалась конечная цель церемонии «Роял тод катин» – одарить служителей культа новыми буддийскими одеждами. Любопытная деталь: если в странах Западной Европы центральная власть, делая ценные подарки духовенству, исстари пыталась тем самым подчинить его своему влиянию, то в Таиланде подобные подношения рассматривались и в определенной степени продолжают рассматриваться как священною действо, как обмен на духовные ценности – тхамму. Стоимость подарков отражает величину «заслуг» дарителя и его социальный статус.

Королевские ладьи «Шри Суппаннахонг», «Ананта Нагарай» и «Анекчатпучонг» со всех сторон были окружены лодками с барабанщиками, с приближенными Его Величества, знатью, высшими государственными чиновниками, полицейскими.

– Представьте себе, – продолжал Патпонг. – В конце семнадцатого века в процессии «Роял тод катин» принимали участие до двадцати тысяч человек! Четыреста ладей! Красота, степень роскоши, формы лодок зависели от положения, которое занимали их владельцы в обществе, от их титула, ранга, богатства.

Патпонг объяснил, что если «Роял тод катин» отмечают только в столице – на то он и «роял» (королевский) – то просто «катин» отмечается в стране повсюду. Причем обычно после подношения одежды монахам начинаются игры; наиболее распространенная «пленг рыа» – состязание острословов. Команды заранее готовятся к соревнованиям, иногда продолжающимся не только весь день, но и всю ночь. Запасаются едой, напитками, табаком. Мужчины и женщины находятся в разных лодках. Кто-нибудь первым бросает вызов, и, если противник его принимает, вокруг соперников останавливаются лодки со зрителями. Таких групп обычно образуется несколько. Игра начинается со взаимных любезностей, затем следуют вопросы и ответы. В «пленг рыа» много остроумных и насмешливых реплик. Например, мужчина просит девушку полюбить его; та отвечает: «Как можно полюбить человека, если после каждого его прихода у ее односельчан пропадает буйвол?» В противоборство двух команд может вмешаться третья. Пока вновь присоединившийся к игре поет, ведущий первой лодки делает вид, что ложится спать, его, мол, ничто не интересует, поворот событий не нов, все происходящее весьма скучно. Одновременно его товарищи дают понять, что их вожак достойный противник, и, как только настанет его очередь петь, они его разбудят…

Здесь, в кафе гостиницы «Ориентал», на берегу Чаупхраи, мы не чувствовали изнуряющей жары. Как-никак близко вода, над головой зонт, на мраморной столешнице бокалы с освежающим «айс ти». В город, в духоту, в пекло, выходить не хотелось. Мы решили дождаться возвращения ладей. Когда еще выпадет счастливая возможность стать свидетелем парада четырех десятков королевских лодок – процессии, которую Патпонг не без основания включил в свой список трех чудес Таиланда. Раздача одежды монахам происходит ежегодно, но далеко не всегда эту церемонию сопровождает парад ладей.

Чудес света было и остается семь. Все остальные – восьмые. Восьмым признавали Колизей и Александрийскую библиотеку, Пергамский алтарь и Пальмиру, Венецию и Петербург. К восьмому относят иногда Эйфелеву башню, Тадж-Махал, Ангкор, Паган, Баальбек, Великую китайскую стену, минареты Хивы и многое, многое другое. Таиланд в этом списке «претендентов», думается, обойден незаслуженно. Будда из храма Тримит, королевские ладьи пусть себе относятся к категории, как выразился господин Патпонг, чудес местного масштаба. Но что касается храма Пра Кео с помещенной в нем фигурой Изумрудного Будды, то он безусловно достоин занять подобающее место в перечне «неофициальных» чудес света.