Текст книги "Необычное и обыкновенное (СИ)"

Автор книги: Андрей Волковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Саяна мысленно отругала себя за то, что не догадалась купить чего-нибудь к чаю. Хотя не в гости же шла… Но всё равно неловко.

– Так чё там с Геннадием?

– Ты браслет с шармом не теряла? – спросила в ответ Саяна.

– Не. У меня такого нету.

– А Геннадий мне такую штуку приносил. Спросил, не моё ли. Я сказала, что нет. Он решил, что твоё. Может прийти и тебе показать. Но если не твой браслет, ты у него не бери, ладно? И никуда с ним не ходи, Таня. Мне он не нравится.

– Нормальный дядька, – пожала плечами девочка. – На алкаша непохож. Не то что мой папаша.

– А твой папа сильно пил?

Таня налила чаю себе и гостье и принялась жаловаться на отца. Увы, её родитель вёл себя при жизни отвратительно: таскал из дома вещи, грязно матерился, пугая младшую дочь, Юлю, несколько раз поднимал руку на жену и грозился её убить.

– Хорошо, что помер! – безапеляционно заявила Таня. – Правда, странно…

– Что странно?

– Зачем он на балкон пошёл? Он так-то высоты боится, так что трезвый ещё мог туда выйти, а вот пьяным никогда. Мы там иногда от него прятались, когда он совсем дурел. Ну и ладно! Упал – и хорошо! Я плакать точно не буду.

– А помнишь, ты говорила про парня из первого подъезда? Ты с ним не была знакома?

– Не-а. Но он наркоман был. Мамка с тёткой из квартиры под ним общается немножко. Та тётка всё время жаловалась, что он нарик. И что бабку свою бьёт и пенсию у неё отнимает. Наверное, от передоза и кончился.

– А в моём подъезде кто умер, не знаешь?

– Какой-то дядька… а, Николай Семёныч! У него имя, как у нашего физрука, вот я и запомнила. Я его видела, когда скорая приехала: он такой усатый и высокий. Но не знаю про него ничё.

– Так его скорая увезла?

– Да, но он в больнице умер тем же вечером.

– И правда много трупов… Как думаешь, это что-то паранормальное?

– Не, эт я так сказанула, ну просто. Не верю я ни в какую мистику. Мне уже одиннадцать, я знаю, что такое только в кино бывает. А это – ну просто совпадение.

Саяна посидела ещё немного, допила чай, послушала, как Таня рассказывает про какой-то сериал с вампирами в России, потом взяла с девочки обещание не открывать Геннадию, на всякий случай сказала номер своей квартиры и пошла домой.

В своём подъезде она наконец вспомнила, кто такой Николай Семёнович. То есть она с ним не была знакома, но высокий усатый мужчина, которого как-то при ней назвали Колей, жил на первом этаже. Вроде бы говорили, что он упал с лестницы. Но почему на пятом? Или те женщины просто перепутали? А может, он в гости к кому-то ходил?

Снова столько вопросов!

Саяна решила, что самое время отвлечься уборкой. Набрала воду в ведро, приготовила губку и тряпки. Но сосредоточиться на простых привычных действиях никак не получалось. В голове всё вертелись мысли о странных смертях и о Геннадии, и одной в квартире было неуютно.

Надо пойти прогуляться. На свежем воздухе и дышится легче, и отвлечься проще. К тому же дома еды нет – надо закупиться.

В дверях подъезда Саяна столкнулась с бабулькой, спугнувшей Геннадия.

– Ой, простите, пожалуйста! – извинилась девушка.

– Да ничего, внученька, все целы! – старушка улыбнулась, от чего её скуластое лицо стало ещё более морщинистым и добродушным.

– А вы же подо мной живёте, да?

– О, запомнила бабушку? Молодец!

– Меня Саяна зовут, а вас?

– Да всю жизнь вроде Альбиной Цыреновной звали, – рассмеялась старушка.

Старушка казалась приветливой и общительной, и девушка решилась полюбопытствовать. Она спросила:

– Альбина Цыреновна, а вы знаете про Николая Семёныча?

– Что помер он? Знаю, конечно. И поделом ему!

– Почему? – удивилась Саяна.

– Так он же падчерицу свою совратил, тьфу ты! А ей тогда всего двенадцать было!

– Ужас какой! А почему его не посадили?!

– А никто и не знал, – покачала головой Альбина Цыреновна. – И запугивал девчонку, и в детдом грозился сдать. Разве не поделом ему?

Саяна растеряно кивнула. Вот так живёшь-живёшь и не знаешь, кто рядом с тобой обитает.

– А что он на пятом этаже забыл? – пробормотала девушка, скорее размышляя вслух, чем ожидая ответа.

– Кто его знает? Да и не всё ли равно теперь?

Альбина Цыреновна вдруг подмигнула, и Саяне показалось, что взгляд милой бабушки на долю секунды стал тяжёлым и злым.

– А ты же шла куда-то? Вот и ступай, милая. А я тут потихоньку поползу к себе.

Саяна попрощалась со старушкой и вышла на залитую солнцем улицу. И почему ей снова зябко и жутко?

Наверное, это из-за перелёта. Да, именно так. Смена часовых поясов и всё такое. Саяна старательно гнала от себя мысли о том, что когда она прилетела в далёкую Турцию, никаких странных мыслей и прочих проявлений “смены поясов” не наблюдалось.

Три часа она провела в “Пиплс парке”: выпила кофе с пирожными в кофейне на первом этаже, побродила по бутикам, потом посидела в “Перцах”, листая новости в ВК под пиццу и чай. Хотела сходить в кино, но не нашла в расписании кинотеатра ничего интересного. Ладно, кино можно и дома с ноута посмотреть. А пока надо за продуктами сходить.

Саяна долго бродила между стеллажей в супермаркете, кидая в корзинку и то, что собиралась купить вроде хлеба и молока, и то, что сейчас не очень-то нужно: пирожные, печеньки, вафли. Потом прошлась между стеллажей ещё раз, выкладывая всё калорийное обратно. Затем вернулась и всё-таки взяла пирожные.

Надо ещё в хозяйственный отдел зайти. На всякий случай…

Тут Саяна поняла, что, кажется, ей просто совсем не хочется возвращаться домой. Ну что за глупости?!

Она дошла до хозотдела. И вдруг увидела Геннадия. Мужчина шёл к кассе с шоколадкой и большим рулоном скотча в руке.

Саяне тут же захотелось оказаться дома за крепко запертой дверью. Она притаилась за стеллажами, дождалась, пока Геннадий оплатит покупку и выйдет, и поспешила на кассу.

Девушка быстро пошла к дому, почти побежала. А в подъезде на неё вдруг навалилась усталость. Саяна еле-еле поднялась на свой этаж, открыла дверь и почти ввалилась в квартиру. Заперла дверь, переобулась и поплелась на кухню разложить покупки.

В окнах отражался розовый закат, красивый, но не умиротворяющий, а тревожный. Ну вот, снова нервы разгулялись!

Саяна сердито тряхнула головой, пошла в ванную и умылась. Всё, хватит предаваться унынию и панике. Надо приводить себя в порядок и ложиться спать. Утром сегодняшнее волнение наверняка покажется ерундой.

Пока Саяна возилась с чайником и тазиками, который год клятвенно обещая себе купить водонагреватель, за окном совсем стемнело. Фонари возле дома почему-то не горели, хотя те, что стояли вдоль проезжей части, светили как обычно.

Надо перекусить: она как раз такие миленькие пироженки купила! – и ложиться спать. Обычно она не ела на ночь глядя, но пока в отпуске – можно. Саяна собралась вскипятить чайник, но только включила его, как погас свет.

Сначала она испугалась, но быстро успокоила себя: сама Вселенная не хочет, чтобы ты наедала лишние килограммы. Надо найти фонарик, а то если телефоном всё время подсвечивать, он быстро разрядиться. Так, фонарик, кажется, был в чулане.

Скоро Саяна уже копалась в завалах из пакетов, старых тряпок и прочих вещей, которые и выбросить жалко, и хранить где-то кроме чулана не зачем. Вот и фонарик! Эх, кажется, в нём батареек нет.

В дверь заколотили. Саяна чуть не подпрыгнула.

– Кто там?

– Это Таня, откройте! Пожалуйста!

Дрожащий испуганный голос был действительно Танин. Саяна быстро открыла дверь, и в квартиру заскочила дрожащая девчонка.

– У нас в квартире что-то есть! – зашептала она. – Наверное, папкин призрак пришёл! Он меня убьёт! Я же так радовалась, что он помер!

– Тихо-тихо, Таня! Пошли на кухню.

Саяна с трудом успокоила девочку, угостила её пирожными – всё равно в холодильнике без света им долго не простоять, а так хоть ребёнка отвлекут немного, и спросила:

– Так что случилось?

– Я дома сидела, вроде всё нормально было. А как стемнело, прям жуть началась! Что-то шуршит и скребётся… нет, мышей у нас нету! И холодно стало сразу! И жутко! А потом свет погас! Мне так страшно!

Таня разревелась, и Саяне стало безумно жалко девочку. Хоть та и шумно радовалась смерти отца, а всё-таки это стресс для ребёнка. Пусть ужасный, но отец – и погиб почти у неё на глазах. Видимо, Танина психика выбрала вот такой вариант переживания.

– Не бойся, Тань. Тут тебя никто не тронет. А где мама?

– Мама на смене – придёт утром, в шесть. Можно я у вас побуду, а? Я тихо-тихо буду, честно!

– Конечно! Пошли, я тебе постелю на диване и посижу с тобой.

Саяна встала из-за стола и тут же ощутила леденящий холод. Таня приглушённо пискнула, а из соседней пустой комнаты послышались шаги и скрипы.

– Кто там? Вы же не одна дома, да? – шёпотом спросила девочка.

– Одна, – также шёпотом отозвалась Саяна.

– Ой!

В комнате зашуршало, заскрежетало. До слуха Саяны донесся еле различимый шёпот.

“Моя… моя… моя…”

Она встряхнулась и сказала:

– Наверное, это…

С громким стуком захлопнулась входная дверь, а потом за спиной Тани кто-то появился. Тёмная фигура обрела человеческие черты и знакомым голосом Геннадия сказала:

– Вот ты где, девочка!

Саяна с ужасом поняла, что на его лице нет очков, а на их месте поблёскивает один огромный глаз.

Таня попыталась вскочить, но “Геннадий” схватил её за плечо.

– Пусти её! – сдавленно закричала Саяна и кинулась на монстра.

Тот расхохотался, оскалив острые зубы, и отшвырнул девушку. Она ударилась о холодильник, упала, но тут же вскочила. “Геннадий” взвалил девочку на плечо. Та безвольно повисла, видимо, потеряв сознания от страха.

Саяна схватила чайник, снова кинулась на монстра, молотя его куда придётся. Но её удары не причиняли существу никакого вреда.

– Сиди тихо, – прошипел “Геннадий”. – Тогда жива останешься!

– Отпусти Таню! Отпусти!

Саяна пыталась кричать, но горло так пересохло от страха, что она лишь сипела.

Монстр развернулся к выходу. Снова хлопнула входная дверь.

Чудище замерло, а затем зарычало. В прихожей послышались шаркающие шаги. И к кухне вышла Альбина Цыреновна. Её тело слегка светилось, а лицо было неестественно бледным. Глаза же наоборот были чёрными, без белков.

Кажется, это тоже монстр…

– Чего тебе, дахабари? – прорычал монстр. – Я делиться с тобой не буду. Другого ребёнка найди.

Альбина Цыреновна жутко рассмеялась, а потом сказала неприятным скрежещущим голосом:

– Одержал человека, анахай? Ребёнок мне не нужен, мне нужно твоё тело! С каждым новым убийством я сильнее – сейчас тебе со мной не справится! Я мщу гнусным насильникам и убийцам, а твой человек – и то, и другое! Отда-а-а-ай!

Вопль дахабари оглушил Саяну, и та упала на пол, выронив бесполезный чайник.

“Геннадий” бросил Таню и зарычал, кинувшись к “старушке”. Саяна подтащила девочку к себе и крепко обняла, с замиранием сердца глядя, как воя и хрипя, грызут друг друга монстры.

Одноглазый анахай раскрыл пасть от уха до уха и пытался вцепиться в горло противнице. Дахабари, свирепо оскалясь, и уже совсем не походя на милую старушку, рвала тело врага голыми руками с длинными заострёнными когтями.

Через пару минут “Альбина Цыреновна” выволокла второго монстра в подъезд. Захлопнулась конец.

В квартире повисла тишина. Но девушка боялась пошевелиться, продолжая крепко обнимать девочку.

Кажется, прошла вечность, прежде чем включился свет на кухне за спиной Саяны. Загудел холодильник.

Саяна проверила пульс ребёнка, ощупала голову Тани, но никаких повреждений не нашла.

Встала, держась за стол, затёкшие ноги держали плохо, но дотянуться до телефона и позвонить в скорую было нужно.

На полу зашевелилась Таня. Села и тихо спросила:

– Что случилось? Где он?

Саяна замерла с телефоном в руке. А действительно – что случилось? Что она скажет врачам? Нужно ли вызвать полицию?

– Я схожу посмотрю. Вот, подержи пока телефон.

Таня кивнула.

Саяна, обмирая от страха, вышла из кухни. Надо по крайней мере запереть дверь.

В подъезде было тихо.

Саяна не удержалась и выглянула. Никаких монстров. Никакой крови. Но не могло же всё это ей померещиться? Ведь так?

Она шагнула в подъезд. Никаких следов недавней схватки.

Девушка спустилась на этаж. Подъездная лампочка освещала привычную обстановку: знакомые двери, коврики и оброненный кем-то фантик. Но что-то изменилось.

Страх ушёл. Запредельная жуть, которая охватила Саяну, едва она вернулась домой, исчезла.

Девушка подняла руку, чтобы постучаться к Альбине Цыреновне, но заметила, что дверь чуть приоткрыта. Хотя Саяна могла поклясться, что всё это время дверь была заперта.

Она помедлила несколько секунд и толкнула дверь. Зашла в квартиру, пахнущую пылью. Окликнула соседку. Никто не ответил.

Девушка прошла в спальню и увидела на полу высохшее тело в знакомой одежде и цветастом платке. Саяне вспомнились слова её бабушки о том, что одинокие старушки и женщины, умершие дурной смертью, могут превратиться в мстительных духов – дахабари…

Девушка вернулась в квартиру и вызвала полицию.

Полицейские нашли не только мумифицировавшиеся останки Альбины Цыреновны, но и Геннадия.

В газетах писали, что Геннадий Беломестнов, разыскиваемый за похищение и жестокое убийство трёх девушек и двух детей, умер от сердечного приступа. А смерть Альбины Цыреновны журналисты достойной газетной статьи не сочли.

Правду знали только Саяна и Таня, сразу поверившая в невероятную историю. Саяна организовала похороны одинокой соседки: пришлось побегать, собирая нужные документы и доказывая, что она имеет на это право. Но это меньшее, что она могла сделать для Альбины Цыреновны. Таня принесла на похороны огромный букет из цветов, сорванных на городских клумбах.

– Спасибо вам, Альбина Цыреновна! Мы будем помнить вас…

Если герои не справятся… (дарк фэнтези, жестокость, ужасы)

Воины Света проиграли сражение со Злом. Лучшие из лучших, наши защитники, не справились.

Все знали, когда наступит день решающей битвы. С самого утра, едва небо начало светлеть, люди в больших городах и маленьких деревеньках выходили на улицы. Стояли и смотрели на восток, туда, где на вершинах Небесных гор возвышалась вдалеке Солнечная Цитадель. Там Воины Света должны были сразиться со Злом и победить.

Все верили в победу. А как же иначе? Разве может добро не победить? Все легенды и сказания уверяли, что всё будет хорошо.

Мы с братьями верили в Воинов Света, как никто другой. Ведь среди них наши родители.

Но они не справились.

В то утро мы вместе с соседями стояли бок о бок и смотрели в сторону гор.

Многие принарядились: ясно же, что после победы надо будет праздновать. Люди тихонько переговаривались, улыбались, и даже малыши не хныкали, а дремали тихонько на руках у родителей. Многие уважительно и приветливо кивали нам, и я старался не задирать нос, но всё равно был горд. Да, папа и мама – герои, и скоро Зло будет побеждено и запечатано.

Небо на востоке вдруг потемнело. Ветер усилился и яростными порывами принялся стегать нас, заставляя жмуриться и отворачиваться.

– Что случилось?

– Ой, не к добру это…

Потом в темноте над Небесными горами ослепительными сполохами расцвели десятки, сотни молний жуткого, мертвенно-синего цвета.

Ветер стал ещё сильнее, наполнил воздух зловещим гулом.

Люди зашумели громче. Я слышал, как заплакала соседская девчушка, Джун. Но продолжал напряжённо смотреть на восток. Солнечная Цитадель ведь вот-вот озарит светом окрестности – и странная буря уляжется, не принеся вреда. Так должно быть.

Сквозь грохот ветра доносились выкрики соседей: мол, надо расходиться. Воздух пах тревогой и грядущей грозой. Совсем не похоже на торжество Света.

Мы с братьями переглянулись, не желая верить, что что-то пошло не так. Младший, Итан, что-то сказал, но порыв ветра унёс его слова прочь. Я прочитал по губам:

– Всё будет хорошо?

Кивнул в ответ, хотя сам в это не верил.

Люди вокруг уже спешили по домам, когда с неба посыпался густой серый пепел. А затем полетели камни, булыжники, щепки, осколки и обломки не пойми чего. Словно ураган пронёсся от Цитадели к нам, расшвыривая по пути всё добытое.

Крики, стоны, мольбы смешались с гулом ветра. Соседи разбегались, пытаясь найти укрытие. Но спрятаться успели немногие. Люди падали, и не все поднимались. Праздничные светлые одежды окрасились кровью.

Передо мной рухнул булыжник, следом со свистом пронёсся обломок ржавого меча.

Стряхнув оцепенение, я кинулся помогать соседу, которого ударило огромным валуном в спину. Он силился подняться, а рядом суетились его испуганные жена и дочь. Джеф и Итан бросились к соседке, пытавшейся успокоить и увести пятерых рыдающих детей.

Старший, наш наставник, уже уносил в дом раненую девушку. Кажется, это племянница старосты.

Увесистый булыжник огрел меня по руке – локоть словно огнём обдало. Я медленно выдохнул, усмиряя боль, и постарался идти ровно, чтобы раненый человек, повисший на мне, не споткнулся.

Чудовищный град длился недолго. Минут десять от силы. Но причинил больше зла, чем затяжная метель. Повсюду лежали изувеченные тела. Кто-то молчал и не двигался, кто-то стонал. И мы, и другие выжившие проверяли неподвижных и осторожно уносили в дома раненых.

А потом хлынул кровавый дождь. Тогда казалось, что он только выглядит жутко. Мы ещё не знали, насколько он опасен, хотя наши защитные амулеты светились всё время, пока шёл дождь.

Мы сумели завести и затащить в наш дом шестнадцать выживших соседей. Староста прижимал к груди изувеченную руку, его жена хромала. Здоровяка-кузнеца пришлось тащить волоком: булыжник перебил ему ноги. Мельник держался за голову. Рухнувшая с неба коряга едва не лишила его глаза, и страшная борозда, раздиравшая лоб, бровь и веко, невольно притягивала взгляд.

Окровавленные, напуганные люди жались друг к другу и смотрели на нас. А мы не знали, что им сказать, как их утешить и успокоить. Всё, что мы могли, – защищать дом с уцелевшими людьми и надеяться на лучшее.

К вечеру на запах крови из всех щелей и нор выбрались давно забытые твари, о которых мы слышали только в страшных сказках. А в ночи к ним присоединились новые. Такие, о которых даже сказок не было.

Старший и Итан поддерживали магическую защиту дома. Закрыв глаза и сосредоточившись, они вдвоём подпитывали амулеты и наполняли магией защитные знаки дома. Потому, когда снаружи раздались мольбы о помощи, мы с Джефом выбежали на крики вдвоём.

Оказалось, твари умели подражать человеческим голосам, и брат очень близко познакомился с их длинными острыми когтями. Свой амулет он, видно, потерял, пока мы стаскивали выживших соседей. Сколько раз ему говорили: не таскай амулет в кармане! Повесь на шею или приколи к изнанке одежды. Но он всё отмахивался: потом, мол, потом. Потом, как всегда, наступило слишком внезапно.

Рунный нож выхватить он не успел.

Я видел, как он умирал. Твари – порождения Зла – не могли причинить мне вреда: ведь амулет был со мной, но с изощрённым коварством обездвижили тошнотворным подобием ловчей сети из человеческих кишок и странной прочной паутины.

Длиннолапые монстры резко пересвистывались, и мне мерещилась насмешка в этих протяжных звуках. Стоит закрыть глаза – и я снова вижу, как чёрные кошмарные когти пробивают грудную клетку Джефа, его удивлённые глаза и тёмную кровь, пузырящуюся на его побелевших губах.

Я бился в сети изо всех сил, но когда наконец сумел вытянуть рунный нож, для Джефа уже было поздно. С-с-сволочи!

Вернулся я один, испачканный с головы до ног слизью, что у монстров внутри, и чужой кровью, – и Итан побледнел, без слов поняв, что случилось. Он словно разом повзрослел на долгие, обагрённые кровью годы.

Старший запретил выходить из дому.

Страшные вопросы жутким хороводом кружились в моей голове: “Что я скажу родителям, когда они спросят: где Джеф? А спросят ли? Увидим ли мы их когда-нибудь? Что случилось в Цитадели?” И я понимал, что сойду с ума, если не смогу отвлечься. Осматривал раны, помогал менять повязки, успокаивал детей, прикидывал, сколько в доме еды. Что угодно, лишь бы не оставаться наедине с этими вопросами.

Ночью твари снова кричали человеческими голосами, звали на помощь, называли нас по именам. Я слышал голос Джефа и крепко держал Итана за руку, повторяя в темноте то ли себе, то ли брату: "Это не он. Это не он. Это не он!"

Утром мы пересчитали запасы. В доме шестнадцать человек да нас трое. Две малышки, два подростка, включая Итана, остальные – взрослые. Из девятнадцати человек четверо сильно ранены, но их можно понемногу лечить магией: Старший и Итан это умеют.

Еды нужно много. Того, что есть, хватит дня на три, если каждому выдавать по чуть-чуть. С водой было сложнее. От колодца в подвале тянуло гнилью и кладбищенскими чёрными грибами. А того, что удалось собрать по вёдрам, бутылям и фляжкам еле хватило на два раза.

Магии на то, чтобы очистить целый колодец, не хватит. Придётся черпать оттуда и заговаривать воду по полведра.

Итан остался в подвале: ему неплохо даётся не только целительство, но и очищение. Мы со Старшим поднялись наверх. Нужно защищать дом: подновить руны, нанесённые родителями, наполнить магией амулеты, вмурованные над окнами и дверью.

– Что будем делать? – спросил я.

Старший помолчал и сказал:

– Надо уходить в Дом Света.

– Но…

– Даже если Воины Света проиграли, Дом хорошо защищён, в нём немало магов. Там будет спокойнее.

Я кивнул. А что ещё оставалось? Ведь если и там небезопасно, значит – нигде.

Лицо Старшего застыло на миг в болезненной судороге, но он тряхнул головой и взял себя в руки. Я отвёл глаза и сделал вид, что ничего не заметил.

Обычно горе, разделённое с близкими, уменьшается. Но не сейчас. Среди Воинов были и наши родители, и дочка Старшего. И стоит нам заговорить о том, что мы больше не увидим своих родных, как горе затопит нас, сметя тёмной волной и долг, и совесть, и ответственность. А нужно быть сильными. Нужно защищать тех, кто остался рядом.

…Я помню, как к нам домой приехали гонцы из Дома Света. На белых лошадях в сияющих позолотой плащах. Во главе процессии на самом крупном скакуне восседал седобородый мужчина с пронзительными синими глазами.

Отец нахмурился и тут же увёл их в дом. Там гонцы говорили с родителями с вечера и до рассвета.

А утром мама собрала нас троих и сказала, что им нужно уезжать. Древнее Зло вырвалось из темницы – и все Воины Света должны собраться в Солнечной Цитадели, чтобы дать ему отпор и снова запереть, ибо убить изначальное Зло нельзя. Можно лишь загнать в темницу и запечатать.

Мама зачаровала наши амулеты, отец подновил защиту дома: так, на всякий случай. И они уехали, полные силы Света и уверенные в скорой победе. Уехали, чтобы никогда не вернуться.

Не думать. Не вспоминать.

Пережившие первое потрясение соседи спрашивали: что теперь делать и куда идти? Даже самым напуганным было понятно, что оставаться здесь нельзя. Кто-то предлагал пойти искать выживших. Кто-то просил нас магией разогнать монстров или хотя бы позвать на помощь родителей и других Воинов Света. Кто-то только рыдал.

Мы молчали в ответ, не зная, как объяснить, что выживших снаружи нет и помощи не будет.

До Дома Света не меньше недели пути, если пешком и с детьми и ранеными. В одиночку я бы добрался за два-три дня. Но нас, способных к магии и защищённых амулетами, всего трое. И двое должны постоянно следить за магической защитой дома, ещё один – очищать воду. Собираться в путь всем вместе – самоубийство. Мы не сможем защитить стольких людей в пути.

Зло всё решило за нас.

На второй вечер все, попавшие под кровавый дождь, сошли с ума. Тех, кто мог двигаться сам, мы разместили на втором этаже, отдав им свои комнаты. На первом остались неходячие, и мы со Старшим в комнате родителей.

Мы с Итаном отдыхали после очередного очищения воды. Старший осматривал соседских девочек. Они мучились кошмарами, и мать боялась, что детей коснулась магия Зла. Женщина оставила дочек заботам Старшего и пошла проведать мужа: во время урагана он повредил ногу.

Вдруг сверху послышались дикие крики, и я кинулся на второй этаж. Распахнул дверь в нашу комнату – и остолбенел: всё в крови. Несколько человек бродили по комнате, разбрызгивая в стороны алое. Остальные лежали без движения.

Один из тех, кто стоял на ногах, глянул на меня. В его глазах плясало злое безумие. Он погрозил мне окровавленным пальцем и хихикнул.

Запах крови пропитал стены, пол и сам воздух. Кто-то бормотал, кто-то смеялся, кто-то с выражением читал стихотворение о любви.

Меня замутило, и я захлопнул и запер дверь. Ринулся вниз. Там Старший задвигал дверь в комнату рядом с родительской тяжёлым комодом.

Увидев меня, он бросил:

– Уводи детей.

Сунул мне свой рунный нож и взялся за амулет.

Я хотел возразить, хотел остаться с ним, но вместо этого вошёл в комнату, кивнул Итану и схватил за руки зарёванных девчонок. Затем распахнул окно, руша магический знак.

Едва мы очутились на улице, как сияющая вспышка озарила дом: Старший разломал защитный амулет, отправляя на тот свет безумцев и себя.

Нас осталось пятеро: я, брат Итан, двое соседских девчушек и местный пьяница по кличке Чокчок, невесть как уцелевший и увязавшийся за нами.

– Что будем делать, Марк? – спросил Итан.

В его серых глазах не было ни слезинки, но взгляд был тусклым, а голос сухим и безжизненным. В свои двенадцать он выглядел старым.

– Надо уходить к Дому Света.

Итан пожал плечами, соглашаясь.

Чокчок пробормотал:

– Если он ещё стоит, этот Дом…

На улицах пахло кровью и смертью.

Из-за соседнего дома на нас вышла женщина в запачканном платье. Вытянув руки, она плавно ощупывала воздух вокруг и брела, не разбирая дороги, спотыкаясь о трупы и обломки, раскиданные тут и там. Итан окликнул её, но она продолжала идти.

Мой амулет запульсировал – значит, она неживая. Мы переглянулись с Итаном.

Девочки у меня на руках заплакали хором. Женщина остановилась и медленно покрутила головой. Повернулась в нашу сторону. Лица у неё не было. Совсем.

– Тихо, вы, дурёхи! – зашипел Чокчок.

Я глянул на него – и пьяница замолчал. Я сунул ему детей.

– Головой отвечаешь.

Итан встал вплотную к Чокчоку и закрыл глаза, мысленно призывая амулет защитить всех, кто рядом. Девочки перестали реветь, только всхлипывали тихонько.

Я приблизился к женщине без лица, вытянув нож из-за пояса. Это безликая. Отец рассказывал, как нужно поступать с разными тварями тьмы. И про таких говорил. Жаль, меча, как у него, у меня не было. Хотя меч отцу не очень-то помог.

Женщина качнулась всем телом ко мне, и только тут я узнал жену мельника. Её волнистые волосы, её платье, её колечко на тонком безымянном пальце с обломанными ногтями.

– Ирма, это я.

Говорить нужно тихо: громкие звуки могут обозлить безликую. И не делать резких движений. Она всё равно нападёт, но будешь спокойным – получишь пару секунд, чтоб подготовиться.

Женщина без лица знакомым движением наклонила голову к левому плечу, прислушиваясь. А в следующее мгновенье резко прыгнула на меня, норовя вцепиться в горло.

Я и не надеялся, что она меня узнает. Ушёл вправо от её вытянутых рук и качнулся ей навстречу, всаживая нож, расчерченный защитными знаками, ей в сердце.

Покойся с миром, Ирма.

Её тело дёрнулось и словно окаменело. Я с трудом выдернул нож из мгновенно окоченевшей плоти.

– Марк, берегись!

Я пригнулся, пропуская над собой тёмное жилистое тело монстра, и вспорол ему брюхо. Меня оросил поток гнусно пахнущих внутренностей, заставив содрогнуться от омерзения. Тварь заверещала так, что я оглох на пару секунд.

– Итан, надо бежать! К реке!

Три монстра помельче, похожие на чудовищных косматых собак-переростков, урча принялись пожирать раненную мной тварь. А из-за соседних домов медленно выходили человеческие фигуры. Наверное, тоже безликие. Чокчок, подхватив на руки девчонок, и брат резво кинулись к берегу. Я, не тратя время на то, чтобы чистить лезвие и прятать нож, бросился за ними.

За нами, к счастью, гнаться никто не стал. Близость воды отваживает многих тварей. Но не тех, кто в ней живёт. Чокчок кинулся на мост, и я ухватил его за пояс.

– Стой! Не лезь не глядя.

Он замер, а потом осторожно опустил на землю девочек. Мари вцепилась в грязную штанину и уткнулась в неё носом, не желая смотреть по сторонам. Джун осторожно отошла от Чокчока и потрогала Итана за рукав.

– А где мама? – тихо спросила она.

Брат стиснул зубы и опустился на колени рядом с девочкой.

Я не стал слушать, как он объясняет ей, что мамы больше нет. В сгустившихся осенних сумерках я спустился к воде и осмотрел мост. С виду всё в порядке. Теперь под мост. Один шаг – и резко запахло гнилью, рыбьими потрохами и почему-то яблоками. Я осторожно присел и сунул грязное лезвие ножа в тёмную воду. Сразу забулькало, заклокотало. В мутной воде расползлись чёрные росчерки длинных-длинных волос. Злится речная хозяйка. Когда она добрая, волосы прозрачно-золотистые с мелкими брызгами радуги.

– Дай нам пройти, хозяйка!

Из воды поднялась женщина, опутанная волосами, которые, казалось, ползали по ней и извивались. Вместо приветливого личика с огромными синими глазами на меня таращилась гнилая рыбья морда с пустыми глазницами.

Мама говорила: если Зла на земле становится больше, существа, живущие рядом с людьми, начинают портиться. Становятся неприветливыми, теряют красоту и добрый нрав. Если речная хозяйка не просто разозлилась, а стала таким монстром, значит, Зла в мире больше, чем когда-либо было.

– Я не желаю тебе зла, речная хозяйка. Нам нужно пройти над твоей рекой. Пропусти нас.

Она покачала страшной башкой. Тонкие губы шевелились, обнажая мелкие острые зубки, но голоса не было слышно.

– Я смогу убить тебя, хозяйка. Ты знаешь. Но я не хочу. Пропусти нас.

Она помолчала, неподвижно стоя на неровной поверхности воды, и снова покачала головой. Волосы зашевелились быстрее, отлепились от тела и потянулись ко мне.

Что ж.

Я коснулся амулета на шее, он нагрелся, готовясь защищать меня от сил Зла. Затем вынул нож из воды. Защитные знаки засветились – и речная хозяйка отшатнулась, наполовину уйдя в воду.

– Мы пройдём, хозяйка.

На полпути я обернулся и спросил:

– Ты не помнишь меня? Я Марк.

Она ушла под воду, только чёрные змеи волос продолжали разрезать речные воды.

На берегу Чокчок уговаривал Мари не шуметь и не плакать.

– Я пить хочу, – Джун жалобно посмотрела на меня, едва я оказался рядом.

– У меня воды нет, – Итан снял с пояса флягу, которую носил с собой не снимая – подарок отца, и перевернул вверх дном.

Надо вернуться в деревню, чтобы найти хотя бы ведро. А ещё нужна одежда, еда, одеяла. Всё то, что мы не успели забрать из дома.

Я пробрался к дому старой Марты, стоящему на окраине. Тихо-тихо пролез внутрь и, мысленно попросив у Марты прощения, взялся копаться в вещах.

Вся вода стухла, еда прогнила и покрылась красноватыми пятнами. Наконец я нашёл нож для Чокчока, запасное огниво, скатал и стянул верёвками два одеяла. Раздобыл ведро, хороший мешок и отрез почти чистой ткани. Пожелал хозяйке покоиться с миром и вернулся к своим.