Текст книги "Необычное и обыкновенное (СИ)"

Автор книги: Андрей Волковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Подарил Белый Медведь мальчику на прощание клок своей шерсти и велел о Весне спросить Хитрого Песца: он, мол, всюду бывает, везде шныряет, всё знает.

Хитрого Песца искать не пришлось: отправил Медведь за ним из дворца быстрокрылых крачек.

– Етты, человек! – поздоровался Песец. – Что тебя привело в наши края?

– Я ищу Весну, Хитрый Песец. Мне сказали, ты можешь знать, где она.

Песец задумчиво почесал за ухом, а потом сказал:

– Знать-то я знаю, но просто так не скажу. Разгадай мои загадки. Угадаешь – расскажу, где Весну искать. А нет – тогда заберу я твоего оленя!

Не желал мальчик Оленя на кон ставить, да по-другому Песец не соглашался.

– Не бойся, – сказал тогда Олень, – попроси только со мной советоваться, когда угадывать будешь.

На том и порешили.

– Вот моя первая загадка, – молвил Песец. – Ходит-бродит, а следов не оставляет?

Призадумался Мэмыл, стал с Оленем совет держать:

– Может, это лодка? По воде ходит, а следов не оставляет!

– У Песца лодки нет. Может, это рыба? Она в воде ходит, а следов нет.

Мэмыл и говорит:

– Рыба!

– Вэрин, вэрин! – кивнул Песец. – Угадал! Вот тебе вторая загадка: языка нет, а охотнику всё расскажут. Что это?

Мальчик у Оленя спрашивает:

– Как думаешь, друг, может, это верные собаки? И про врага предупредят, и дичь найдут, и злого зверя отпугнут.

– У Песца собак нет. Он и сам охотник: запахи вынюхивает да следы читает.

– Запахи быстро улетают, а следы долго остаются, – рассудил Мэмыл. – Это следы!

– Опять угадал, – кивнул Песец. – Вот тебе третья загадка: в каком камушке сердце бьётся?

Растерялся Мэмыл, не знает, что и сказать. Олень Кривые Рожки осторожно толкнул его в бок и говорит:

– Маленькое, твёрдое, а внутри живое. На что похоже?

– Яйцо! – закричал Мэмыл.

– Эх, не видать мне оленя, – вздохнул Песец. – Что ж, слово есть слово: ты загадки мои разгадал – вот тебе мой совет: ищи Весну у старой Ы’льян, хозяйки снега, ветра и холода.

На прощание подарил Песец мальчику волшебное слово, которым можно этого хитрого зверя призвать.

Отправился мальчик в самое сердце севера, где жила старая Ы’льян, хозяйка снега, ветра и холода. Шёл три дня и три ночи. Мороз его кусал-кусал, ветер с ног валил-валил, метель путь путала-путала, а всё шёл Мэмыл со своим Оленем.

Наконец, выросла перед ним ледяная гора, что и на дом огромный похожа, и на скалу.

Постучал Мэмыл в ворота, тотчас открылись они. Дошёл мальчик до самой большой комнаты, а там сидит старая Ы’льян, его дожидается. Одежда на ней из снежного меха, убор головной льдинками искристыми расшит.

– Я пришёл за Весной, – смело говорит Мэмыл.

– Что ж, у меня Весна, вот и ключ от её темницы, – кивнула старая Ы’льян. – Не хочу покидать мир. Сначала здесь навеки поселюсь, а потом и на южные земли отправлюсь. Не освободить тебе Весну, мальчик. Уходи-ка ты домой, пока цел.

Грозно хмурится хозяйка снега, ветра и холода. Замерзает Мэмыл. Олень Кривые Рожки ближе прижался, греет. Вспомнил тут Мэмыл о доме, где так же мёрзнут младшие братишки да родители. А вокруг соседи мёрзнут, и не только в их селении, во всём огромном царстве.

Обнял Мэмыл Оленя, согрелся и сказал:

– Не дело это: Весну в плену держать. Я до самого Солнца дойду да подброшу дров, чтобы оно разгорелось сильнее. Не оставлю Весну здесь, так и знай.

Рассердилась старая Ы’льян. Видит: не отступиться мальчишка. И решила: запугать не удалось, так по-другому от него избавлюсь.

– Ладно, смелый ты, мальчик. Давай так уговоримся: я тебе три задания дам. Выполнишь их, забирай Весну. А нет, так замёрзнешь до самого сердца.

Согласился Мэмыл.

– Вот первое тебе задание: посчитай, сколько рыбы в большом северном море! Времени тебе на это – пока не занесёт снегом чёрный валун у меня во дворе.

До моря далеко, но есть у Мэмыла ус Тюленя! Выскочил мальчик из дома Ы’льян, ищет, где бы воду найти, чтоб Тюленя позвать. Тут Олень Кривые Рожки отскочил в сторонку, стукнул трижды копытом. Смотрит Мэмыл: прорубь!

– Здесь под снегом и льдом озеро пряталось, – говорит Олень. – Зови скорее мудрого Тюленя.

Бросил Мэмыл в воду ус и позвал покровителя рода. Явился на зов Тюлень, выслушал мальчика, важно кивнул и ушёл под лёд.

Глядит Мэмыл на валун: наполовину его занесло. Валит снег, валит. Того и гляди скроется!

Когда от валуна осталась только самая верхушка, выплыл из проруби Тюлень, вручил мальчику волшебный свиток. А на том свитке все рыбы нарисованы, и возле каждой значком обозначено, сколько таких рыб в большом северном море.

Поблагодарил Мэмыл, помчался к старой Ы’льян быстрее ветра. Протянул ей свиток.

– Вот!

Заскрипела зубами старая Ы’льян, да делать нечего: свиток тот самим морским повелителем Тюленем отмечен – значит, правда в нём о рыбах от первого до последнего слова.

– Ладно! Вот тебе второе задание: очисти от сугробов озеро у меня во дворе. Хочу полюбоваться его гладким льдом. Он для меня краше всего на свете. Времени тебе на это – пока не занесёт снегом серый валун у меня во дворе.

Вышел Мэмыл во двор: снегу на озерном льду – выше самого Мэмыла, выше его отца, выше самого высокого человеческого жилища. Это сколько же силушки нужно, чтоб весь этот снег убрать?

Бросил он наземь клок медвежьей шерсти и позвал Белого Медведя. Не успел опомниться – вот и царь всех зверей на суше.

– Чего тебе? – ворчит Медведь.

– Вот, – отвечает Мымэл, – что нужно сделать, чтобы Весну выручить: очистить от снега это озеро.

– А, это дело нехитрое, – отвечает Медведь. – Только отойди-ка подальше. И оленя своего забери.

Мэмыл с Оленем отбежали и спрятались за холмом на берегу ледяного озера. Сидят да поглядывают, что же Белый Медведь делать будет?

А Медведь отошёл на край озера, встал на задние лапы – огромный-преогромный! – да как дунул на озеро. Весь снег тут и разлетелся в стороны. И на Мэмыла с Оленем немало снега упало.

Пока они отряхивались, Медведь призвал гагар, сапсанов да белых сов, чтобы птицы своими крыльями отгоняли падающие снежинки от ледяной глади.

Глянул Мэмыл на серый камень: наполовину его занесло снегом. Пошёл он к старой Ы’льян. Та в окно глянула: и верно, чисто на озере, гладко, только птицы вокруг летают. Значит, сам Белый Медведь мальчишке помог.

– Етток, вот тебе третья задача. Рыб ты быстро посчитал, посчитай теперь звёзды на небе! Времени тебе на это – пока не занесёт снегом белый валун у меня во дворе.

Улыбается старая Ы’льян: не справиться с этой задачей ни Тюленю, ни Медведю, ни самому мальчишке.

Вышел Мэмыл во двор, посмотрел вверх, а звёзд на небе видимо-невидимо. Хоть всю ночь считай, хоть неделю, хоть целый месяц – не справишься.

Прошептал мальчик волшебное слово – явился перед ним Хитрый Песец.

– Что стряслось? – спрашивает.

– Велела мне старая Ы’льян посчитать звёзды на небе.

Песец посмотрел на небо, почесал задумчиво за ухом и сказал:

– А звёзд там столько же, сколько снежинок на берегах большого северного моря.

– Правда? – удивился Мэмыл. – Ты так быстро и звёзды, и снежинки посчитал!

Песец усмехнулся:

– Нет, не посчитал. Кто же их все посчитает?

– Но Мудрый Тюлень всех рыб в своём море сумел посчитать, – возразил мальчик.

– Он в море правит, там его царство, значит, всё-не всё, но многое ему там ведомо.

– Тогда, может, старая Ы’льян тоже знает, сколько у неё снежинок на берегу моря?

Песец кивнул:

– Наверное, знает. Но она не знает, сколько там, наверху, звёзд. Это никому не под силу, даже ей.

Сказал – и был таков.

Делать нечего, пошёл Мэмыл к старой Ы’льян.

– Ну, – говорит она, – сдаёшься? Замёрзнуть тебе тогда насмерть в моём царстве! Сколько звёзд на небе?

– Столько же, сколько снежинок на берегах большого северного моря! – заявил Мэмыл.

– Не может такого быть! – закричала старая Ы’льян.

Выскочила из своего жилища, задрала голову и давай звёзды считать.

– Одна… Две… Три…

Ждал-ждал Мэмыл, когда она посчитает, да не дождался.

Олень Кривые Рожки ему и говорит:

– Видимо, долго старая Ы’льян звёзды считать будет, а мы с тобой пока Весну найдём.

Снял Мэмыл ключ с пояса хозяйки снегов, а они и не заметила: знай, всё приговаривает:

– Тысяча триста пять… Тысяча триста шесть… Тысяча триста семь…

Ходили они по дому старой Ы’льян долго-долго, пока Олень чутким носом не почуял тонкий аромат цветущих луговых трав.

Мотнул рожками в правую сторону:

– Туда нам идти надо.

Так и нашли Весну.

В коридоре перед большущей дверью снег и лёд подтаяли, запахи трав и цветов голову кружат, слышно, как стучит капель и чирикают птички. Отворил Мэмыл дверь, а оттуда теплом повеяло да светом ярким так ослепило мальчика, что он зажмурился.

Почуял только, как кто-то коснулся его макушки, от чего Мэмылу враз тепло да весело стало. А потом услышал:

– Спасибо!

Открыл глаза, а Весны и след простыл.

Пошли Мэмыл с Оленем домой, и всюду видно: Весна пришла. Исчезают сугробы, наливается ярко-голубым сиянием небо, поют-заливаются птицы.

Красота!

А старая Ы’льян так и считает звёзды: не пытается больше Весну запереть, потому в свой черёд все сезоны и приходят. Как собьётся Ы’льян со счёту, сердится, тут повсюду метели да бураны случаются. Как устанет, так вздохнёт печально, и повсюду снег валить начинает.

Царь же с богачами, силачами да мудрецами спорили-спорили, почему весна пришла, да так и не решили ничего. Велел царь по всем краям искать того удальца, который Весну вернул, и Мэмыл о тех поисках да награде в полцарства слышал, да только зачем ему полцарства, когда у него и так всё есть.

Как волшебник Лайн экзамен сдавал (фэнтези)

Перед экзаменом по трансформации я волновался так, что не смог заснуть. Оно и понятно: с этим предметом у меня не ладится совсем. И, кажется, профессор Чизл меня за это ненавидит. Каждый раз, когда я делаю что-то не так, он морщится и выдаёт какое-нибудь кислое замечание, после которого хоть беги из Академии прочь.

А на экзамене будет не только Чизл. Там будет целая комиссия! И раскритикуют они меня просто в пух и прах. Может, притвориться больным и не идти на экзамен? А толку-то? Сдавать его всё равно придётся, а если комиссия соберётся во второй раз персонально для меня, то меня точно сожрут!

Но как же не хочется слышать в свой адрес нелестные, злые слова!..

Так и промучался до самого утра пустыми переживаниями, и на экзамен пошёл вялый, уверенный в своей неудаче.

У самой башни Академии я заметил печальную старушку – ветхую-ветхую, грустную-грустную. Я хотел пробежать мимо: всё-таки экзамен вот-вот, но не смог. Старушка выглядела так, словно никто в целом мире не мог ей помочь. Или не хотел.

– Бабушка, вы чего грустите? – я остановился перед старушкой.

Та вздохнула и прошептала:

– Есть очень хочется, внучок…

– Кхм, давайте я куплю вам вон в той лавке пирог!

– Нет, внучок, пирог мне не по зубам…

– Так он мягкий, бабушка, честное слово! Начинка – просто праздник для желудка! И сырная хороша, и с мясом, и с картофельным пюре. А сладкие пироги там каковы! – я чуть слюной не захлебнулся, хотя только что плотно позавтракал.

– Так денег нет…

– Я куплю! Вам с чем?

– Вот с сыром бы… и с яблоками…

– Хорошо!

Времени до начала экзамена совсем чуть, но заскочить за парой пирогов я успею.

Как назло, в лавке было людно. Пять покупателей, и каждому – каждому! – надо было и пирог, и булок, и хлеба, и поболтать с очаровательной девицей за прилавком.

Я извёлся весь. Если ещё и опоздаю на трансформацию, то, того гляди, меня самого во что-нибудь трансформируют. Но нельзя же сначала пообещать голодной бабульке еду, а потом убежать!

Наконец – вечность спустя! – подошёл мой черед.

– Чего желаете, господин волшебник? – улыбнулась чаровница за прилавком.

Увы, флиртовать с красавицей мне было некогда. Я и так уже опаздывал к началу экзамена. Расплатившись за два пирога, я вышел и обнаружил старушку там же, где и оставил.

– Вот, бабушка, угощайтесь!

– Спасибо, внучок! Спасибо! Я пирогов сто лет не ела!

Старушка долго благодарила меня, и мне показалось неправильным её перебивать.

Наконец, она сказала:

– Вижу, торопишься, соколик. Беги, куда надобно. А на прощание вот, возьми подарочек от бабули. Коли времени не пожалел, да денег и слова доброго – будет тебе награда.

Старушка протянула мне глиняную птичку-свистульку и снова улыбнулась.

– Спасибо, бабушка!

Я сунул птичку в поясной кошель и помчался к башне.

Экзамен, конечно, уже начался, и, увы, все одногруппники уже были в зале.

Я робко постучал и сунул нос в огромную аудиторию:

– Простите за опоздание…

– Безобразие! – воскликнул профессор Чизл. – Это недопустимо! Вы будете отстранены от сдачи…

– Но молодой человек опоздал меньше, чем на четверть свечки, – мягко перебил профессор зельеварения Олни. – Так что он может сдать экзамен, но после остальных.

Остальные профессора кивнули, и Чизлу пришлось смириться, а мне – поблагодарить и вернуться в коридор.

Эх, да если бы больным сказался, я бы, наверное, не так их рассердил. А после общего экзамена утомлённые и жаждущие попасть домой к вкусному ужину профессора со мной в два счёта расправятся!

“Хочешь заболеть?” – вдруг произнёс кто-то прямо в моей голове.

От неожиданности я подпрыгнул на месте и крутанулся вокруг себя. Никого.

– Нет, – громко сказал я на всякий случай, – не хочу болеть.

“А чего ты хочешь?” – спросил тот же голос. Странный, кстати, голос: непонятно, мужчина или женщина, молодой или старый.

– Кто тут?

“Я здесь, в твоём кошеле”.

Я еле удержался от того, чтобы снова в испуге не подпрыгнуть. Открыл кошель и вытащил подаренную старушкой птичку. Птичка, кажется, подмигнула нарисованным глазом. Я осторожно положил её на подоконник и помассировал ладони, собирая силу. Протёр лицо, будто при умывании, накладывая на глаза Особое зрение.

Птица светилась и переливалась всеми оттенками зелёного. Обычной магической вещи положено светиться золотистым на оранжевом фоне немагических предметов. А зелёный – цвет нечисти, это все знают. Эта же свистулька казалась созданной из всех оттенков зелёного. И при этом потоки силы в ней сплетались как в артефакте…

“Так чего ты хочешь?”

От неожиданности я потерял концентрацию, и чары развеялись. На подоконнике стояла птичка и смотрела на меня, чуть повернув расписную голову.

– Ты кто? – шепнул я.

“Исполнитель желаний. Стандартный. Одноразовый”.

– Так не бывает! – воскликнул я шёпотом. Ещё не хватало переполошить комиссию за дверью.

“Пожелай. Вот и проверишь!”

С одной стороны, так и правда не бывает. С другой, я же своими глазами видел, как эта штука светится, как она наполнена магией. Так что вдруг он настоящий? Надо провести эксперимент! Только очень осторожно, обдуманно и ответственно!

Что же пожелать? Чтобы за экзамен мне поставили “отлично” без сдачи? Но это надо будет влиять на членов комиссии, а это во-первых, небезопасно, а во-вторых, неэтично.

Так, желать сокровищ и денег – это скучно. Сверхсилы и могущества – пошло. К тому же, если артефакт одноразовый, то сделать меня сильным или умным навсегда не получится.

Надо пожелать что-то такое, что будет мне на пользу, никому не повредит и точно не по силам какому-нибудь шутнику, если всё это таки окажется розыгрышем.

И думать надо быстро, а то ведь кто знает, как скоро профессора разберутся с товарищами студентами и возьмутся за меня? И будут меня песочить и всячески давить на моё хрупкое самомнение. И наверняка же его сломают…

О, придумал!

– Хочу спокойно относиться к критике на экзамене, оставаясь в своём уме и давая адекватную обратную связь. Трезвым, здравомыслящим и всё понимающим.

“Будет исполнено!”

Птичка тут же рассыпалась в пыль, а я впал в оцепенение, которое развеялось, лишь когда профессор Чизл недовольным тоном велел мне зайти в зал.

– Итак, покажите, чему вы научились за этот год, Лайн. Господа, прошу не судить его строго: это самый слабый студент из всех, что я видел за все годы работы в Академии. Не знаю даже, как он дошёл до четвёртого курса!

Не успел я обидеться, как в моей голове зазвучал голос профессора Чизла, говорящий кое-что иное:

”Студент как студент. Вон, у Пирза в своё время ещё меньше способностей к трансформу было, а ничего – сейчас деньги этим зарабатывает. Но если студент плохо сдаёт экзамен, виноват же учитель? А я не хочу быть виноватым! Вот уж нет!”

Я вытаращился на профессора и даже обидеться забыл.

– Ну что же вы, молодой человек? Тяните билет, – поторопила меня профессор Стеф.

Я извинился, подошёл к столу и вытащил билет. Пятый.

Так, что тут у нас? Обращение неживого в неживое другого класса с двукратной потерей массы. Ладно, это несложно.

Я шагнул к столу к образцами и выбрал глиняный кувшин. Весит он килограмма три. Значит, превратим его в маленькую деревянную шкатулку без узоров и без запоров.

В ходе простенького превращения я взмок, будто телегу мешков с зерном разгрузил.

– Мда, вы правы, профессор Чизл, – процедил заместитель декана Виан, – простейшая операция, а усилий приложено, будто молодой человек с демонами тут дрался. Мда.

“Как я устал! – проговорил Виан в моей голове. – Ну как я устал! Сколько можно тут торчать! А мне ещё к ювелиру нужно. Джесс требует слишком много украшений. Пора, пожалуй, завести новую девицу. Попроще. Ох, как я устал!”

Ха, что мне теперь – посочувствовать бедняге Виану?! Неужели профессора на экзамене не о нас думают, а о своих делах? Вроде и понятно: они же тоже люди. А вроде бы и обидно как-то.

– Тем не менее, молодой человек справился, – заметил профессор Олни. – И уложился в стандартное время. Продолжайте, прошу вас.

Он ободряюще улыбнулся, и я повеселел. Ладно, пусть думают, о чём хотят. Главное – экзамен сегодня сдать. И я уже на треть приблизился к этой цели!

Второй вопрос теоретический. Закон Влиса-Герна. Его я худо-бедно помню.

Я начал с истории, предшествующей открытию закона: Влис Искатель однажды встретил акнульского упыря… Но меня тут же перебил профессор Чизл:

– Мы тут не намерены сидеть до самого утра! Давайте формулу и десять возможных искажений по двум переменным, Лайн!

Уф, это будет непросто. Формулу я воспроизвёл без труда, а вот на пятом искажении запутался.

– А вы не думали бросить это дело, молодой человек? – с улыбкой на тонких губах поинтересовался молчавший до этого профессор Норт, которого все студентки единогласно считали самым красивым преподавателем с самым скверным характером. – Бросить магию и заняться… м-м-м… чем-нибудь другим? Более подходящим для вас?

“Обожаю глумиться над этими юными недоумками! – рассмеялся Норт. – Половина так тупа, что не понимает издёвки, а вторая половина так очаровательно беспомощно злится в ответ. Интересно, из которых этот?”

В синих глазах профессора Норта действительно читался интерес. Чтобы не соответствовать его классификации, я улыбнулся в ответ и сказал:

– Профессор, ваша забота греет моё сердце! Я тронут. Но пока не намерен оставлять магию!

– Молодой человек, – вмешалась в разговор профессор Стеф, – вам не кажется, что приведённая вами в пятом искажении модуляция неэффективна? Это всё, что вы можете предложить?

Она нахмурилась, а её голос в моей голове произнёс:

”Строгость – вот, что нужно студентам. Тогда они становятся дисциплинированными и ответственными. А это всё, что нам нужно. Чтобы после Академии ребята умели позаботиться о себе”.

Слова профессора Стеф, не предназначенные для чьих-либо ушей, меня по-настоящему растрогали. Я решил не обманывать ожиданий прекрасной строгой женщины и сосредоточился.

И стоило внимательнее всмотреться в построения, начерченные мною на доске у стола с инвентарём, как ошибка тут же нашлась. Оставшиеся искажения я изложил без проблем.

– Хорошо, – кивнул профессор Олни. – Теперь последний вопрос.

Третий вопрос – снова практика. Живое в живое на максимально длительный срок.

Я долго и старательно превращал крысу в суслика. Мог бы и быстрее, но тогда был шанс оставить у суслика крысиный хвост или уши. А говорят, это жутко неприятно.

Профессора за моей спиной негромко переговаривались.

– Настаиваю на самой низкой проходной отметке. Хотя и “удовлетворительно” для него многовато, – негодовал профессор Чизл.

“Я говорил, что он плох. Значит, он должен быть плохим! И плевать, что он там на самом деле знает и умеет! Мне всё равно! Должно быть так, как я сказал!”

– Он ошибся лишь раз, в действительно сложной формуле. Я предлагаю “хорошо плюс”, – говорил профессор Олни. – Видите, как он старается качественно обратить крысу. Наверняка ведь, чтоб она не мучилась.

– Но это детские сказки! – цедил профессор Виан. – Животные не мучаются при трансформации в живое. А этот юноша просто тугодум и лентяй!

”Олни собирается выдвигаться на выборах в деканы. Конкур-р-рент! Нет, пусть знает своё место! Если он говорит чёрное, то я буду твердить белое!”

Они продолжали обсуждать меня, а на самом деле каждый из критикующих говорил о себе: о своих обидах и амбициях, о своей зависти и лени, о боли и проблемах. Только строгая профессор Стеф критиковала из желания улучшить мои навыки, чтобы я скорее стал самостоятельным.

В итоге мне поставили “хорошо”. Я так устал и проголодался, что даже на радость сил не осталось.

Я поблагодарил комиссию и вышел в коридор. Чизл пробурчал мне вслед что-то недоброе, но “перевода” в голове я не услышал. Что ж, экзамен закончился, и значит, волшебный помощник выполнил моё желание. Интересно, а получится ли у меня самому научиться понимать, что на самом деле имеют в виду те, кто меня критикует?

Соседи (мистика)

Саяна вернулась из отпуска и сразу поняла: что-то не так. В квартире на первый взгляд всё было по-прежнему. Те же комнаты, та же мебель, тот же вид из окна на парк возле торгового центра.

Но что-то определённо было не так. Зябко, несмотря на знойные июльские деньки, и жутко. Саяна никогда не считала себя трусихой, но тут невольно вспоминались все увиденные когда-то ужастики и весь прочитанный Стивен Кинг.

Она решительно встряхнулась и решила, что не сдастся каким-то непонятным ощущениям. Нарочно громко топая, прошла по квартире, открыла все окна. Разобрала сумку, с удовольствием вспоминая море и пляж.

Когда Саяна прятала пустую сумку в чулан, с улицы послышались крики. Она тут же выкочила на балкон: у соседнего подъезда неповижно лежал человек, а вокруг суетились три женщины и два подростка.

Она схватила телефон и побежала вниз. Может, человеку срочно нужна помощь, как её бабуле когда-то… Тогда никто не помог пожилому человеку, и, когда вызвали скорую, бабушка уже умерла. Саяна сразу после похорон пошла на курсы первой помощи и обещала себе никогда не проходить мимо.

Однако человеку у подъезда помощь уже не требовалась. Он лежал, неестественно вывернув разбитую голову, из-под которой вытекала тёмная кровь, собираясь в лужу.

– С седьмого этажа сиганул! – покачала головой женщина в цветастом платье. – Допился, видать! Пьяный же был, да, Тань?

Девчонка лет тринадцати с густо накрашеными ресницами, стоящая рядом, шмыгнула носом:

– Ага. Туда ему и дорога!

– Таня! Нельзя так! Он же твой отец!

– И чё?!

Саяна спросила:

– Полицию вызвали?

– Я не вызывала, у меня телефон разрядился, дома лежит, – пожала плечами женщина.

– А мой телефон он пропил! – заявила девчонка.

Саяна позвонила в скорую и в полицию сама. Попросила очевидцев не расходиться. Женщина в платье осталась, девчонка пожала плечами: мол, куда я денусь. Второй подросток, мальчик, вытащил телефон и хотел сделать фото, но Саяна не дала.

Чуть поодаль стояли ещё трое: мужчина в очках в тонкой оправе, полная женщина с большим пакетом из “Титана” и девушка в модном светло-голубом сарафанчике. Услышав, что скоро приедет полиция и надо будет давать показания, женщина и девушка быстро ушли. Мол, мы всё равно ничего не знаем.

Мужчина подошёл к стоящим у тела, вежливо поздоровался и спросил, что случилось. Девчонка и мальчишка наперебой принялись рассказывать. Мужчина качал головой и хмурился:

– Надо же, какое несчастье… А я недавно квартиру купил в вашем районе. Думал, хороший район: “Пиплс Парк” рядом, парк такой замечательный. Я, кстати, Геннадий, а вы?

Пока все знакомились, из Саяниного подъезда вышла знакомая старушка в цветастом платке, покосилась на собравшуюся толпу, и посеменила в сторону “Зари”.

Саяна поздоровалась. Бабуля пристально уставилась на неё, словно не узнавая, хотя они здоровались все восемь лет, что Саяна тут живёт, потом кивнула.

Саяне почему-то снова стало не по себе. Она не сдержалась и зябко поёжилась.

– Вы из второго подъезда, Саяна? – спросила молчавшая до сих пор женщина в белых брюках.

– Да.

– Ох, это у вас же на днях Николай Семёныч с лестницы упал? Тоже на седьмом этаже!

– Не, на пятом, – возразила женщина в платье.

– Не знаю, – покачала головой Саяна, – я из отпуска только что прилетела. Две недели дома не была.

– О, так вы не знаете?! Тут напасть такая случилась, ой-ёй! Мужчина из вашего подъезда три дня назад с лестницы упал и убился. Оступился вроде.

– А ещё парень из первого подъезда умер! – сказала девчонка, покосившись в ту сторону. – Типа, несчастный случай!

– Прям эпидемия какая-то, – вздохнула женщина в платье.

– Ну вы чё? Эпидемия – это же когда болеют! – фыркнула девчонка. – А тут какая-то мистика!

Саяна в сверхъестественное не то чтобы верила, но и не то чтобы совсем-совсем не верила. Что-то где-то, наверное, есть. Но не в собственном же доме! Не в обычной панельной многоэтажке обычного города.

Приехали медики, затем полиция. Один из полицейских мрачно заметил:

– Который раз сюда приезжаем уже. Мор у вас тут, что ли?

Когда всех присутствующих опросили, а тело увезли, Саяна вернулась в квартиру. Знакомая двушка снова показалась жуткой и неправильной. В чём же дело? Конечно, три смерти в одном доме – это странно и страшно, но в конце концов Саяны это не касается.

В дверь постучали, и девушка вздрогнула.

Подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял Геннадий.

– Саяна, извините, но вы, кажется, браслет потеряли.

Она открыла дверь, посмотрела на протянутый мужчиной браслетик-цепочку с подвеской-шармом в виде сердечка и сказала:

– Нет, это не моё.

– О, простите ради бога! Видимо, это той девочки, Танечки.

Геннадий улыбнулся, а Саяна вновь ощутила холодок.

– Наверное. Извините, я занята.

Она попыталась захлопнуть дверь, но мужчина придержал её и спросил:

– А вы не знаете, в какой квартире она живёт? Надо ведь вернуть украшение. Для девочки это целое сокровище!

– Нет, не знаю. Извините.

– А может, кто-то из вашей семьи знает? Спросите у домочадцев, если не сложно.

Геннадий снова обворожительно улыбнулся. Но Саяне отчётливо виделась угроза в его прищуренных карих глазах. Кажется, он пытается понять, одна ли она дома.

– Сейчас, – она выделила это слово голосом, – дома никого нет.

И добавила, стараясь выглядеть спокойной:

– Скоро вернётся муж, но он тоже вряд ли знаком с этой Таней.

Геннадий явно ей не поверил. Его улыбка стало пугающе многозначительной, но тут послышался шум пролётом выше. Кто-то спускался по лестнице. Геннадий сказал:

– Простите за беспокойство, мне пора. Ещё увидимся, Саяночка.

И он быстро удалился. Саяна шумно выдохнула. Сердце колотилось в груди, как бешеное. Ладони взмокли. По спине тёк пот – и вовсе не потому, что на дворе июль.

Сверху медленно спускалась старушка. Она же недавно уходила – и когда успела вернуться? Хотя времени прошло больше, чем кажется: пока дождались медиков и полицейских, пока показания дали. Интересно, почему она сверху спускается, если живёт под Саяной? Хотя не всё ли равно: главное – она спугнула этого Геннадия.

– Здравствуйте! – кивнула девушка.

– Здравствуй-здравствуй, внучка, – отозвалась старушка и пошла вниз.

Саяна ещё раз приветливо кивнула и закрыла дверь. Заперлась и решила выбросить из головы лживо-приветливого Геннадия. Надо уборку сделать – пыли-то в пустой квартире за две недели накопилось немало. Согреть воды и помыться: горячей воды ещё три дня не будет.

Но мысли о Геннадии не отпускали: он же сказал, что будет искать ту девчонку, Таню, а это явно не к добру. Это отсюда его соседка спугнула. А вдруг там его никто не спугнёт?

Нет, конечно, может быть, Саяна себя накручивает, и этот Геннадий – самый обычный мужчина…

И всё-таки с ним что-то не так! Не зря ведь ей стало так страшно. Да ещё и три смерти за неделю в доме… Может, эта Таня права, и тут замешана какая-то мистика? А может, у неё, Саяны, просто нервы шалят? Но с чего бы?.. Или всё-таки тут что-то нечисто? Или всё же мистики нет, а этот Геннадий – просто неприятный мужчина? Или это нервы?

От мыслей, мечущихся по кругу, разболелась голова. Саяна постояла ещё с полминуты среди комнаты, а потом решила: надо пойти и найти Таню. Убедиться, что с ней всё в порядке, и на этом успокоиться. Всё. Ну, может, ещё послушать версию девочки о сверхъестественном и понять, что это смешная идея, годная разве что для ребёнка.

Девушка переоделась из мятого дорожного костюма в летнее платье весёлого жёлтого цвета, причесалась, подкрасила губы и пошла искать Таню.

Девочка живёт в третьем подъезде на седьмом этаже: помнится, кто-то говорил, что тот мужчина упал именно с седьмого. Раз он отец Тани, то очевидно, искать её надо там.

Саяна подошла к третьему подъезду, покосилась на плохо замытое кровавое пятно у бордюра. Дверь была приоткрыта и подпёрта камнем. Девушка вызвала лифт и нажал кнопку “7”.

На нужном этаже Саяна сразу поняла, какая дверь ей нужна. Окна во двор выходят у крайних на площадке квартир. Дверь крайней левой квартиры была новенькой, красивой, оббитой тёмно-бордовой кожей – вряд ли там жил алкоголик. Крайняя правая дверь выглядела обшарпанной, а внизу створки “красовались” вмятины, словно кто-то яростно пинал её. Наверное, тут и живёт семья Тани.

Саяна позвонила в дверь, и она сейчас же открылась. На пороге стояла Таня. Косметику с лица она уже смыла, и теперь казалась совсем ребёнком.

– А, это вы. Чё надо?

– Таня, к тебе случайно не заходил Геннадий?

– Не-а. А чё?

– Можно с тобой поговорить?

Девочка на секунду задумалась, а потом махнула рукой:

– Ладно, заходите. Мамка на работе, а Юлька и Артёмка у бабушки с дедушкой в деревне. Мультики там смотрят, – вздохнула она. – А у нас телека уже давно нету. Я тоже поехала бы, да просопливила весь июнь. Ну щас уже здоровая!

Таня провела гостью по чистой, но очень бедной квартире со старыми выцветшими обоями на кухню. Тут было почти пусто: стол, два стула, древний холодильник, раковина и плитка на две конфорки на табурете.

– Папаша всё пропил! – мрачно сказала Таня. – Только холодильник остался и чайник. Даже стиралку, которую дед подарил, пропил. Чай будете?

Не дожидаясь ответа, девочка наполнила чайник.

– К чаю только шоколадка. Мамка по акции купила в “Абсолюте”. С орешками.