Текст книги "Необычное и обыкновенное (СИ)"

Автор книги: Андрей Волковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Нет! – замотал головой Ривин. – Не такой ценой, папа!

Мужчина тяжело кивнул, ссутулился, разом постарев на десятилетие, и сказал:

– Что ж, придётся искать другой путь, раз ты так хочешь. Идём на лодку – водой мы быстрее доберёмся до города и поедем домой.

Отец развернулся и медленно, как старик, побрёл к лодке. Ривин недоумевал: и это всё? Он думал, отец разъярится куда сильнее… Что ж, наверное, это хорошо.

– Пошли, Лук-кас, – тихонько сказал он.

Отец не поворачиваясь возразил:

– Нет. Ты – мой сын, Ривин, пойдёшь со мной. А это морское ничтожество, неспособное никому помочь, пусть убирается к своим сородичам или проваливается в самый ад! Пшёл вон!

Лук-кас всхлипнул и осел на песок.

– Папа… – потрясённо прошептал Ривин.

– Идём, сынок!

Лук-кас сидел на песке, белый и неподвижный. И смотрел в никуда так, будто отец всё-таки ударил его в лицо. Или ткнул ножом.

Ривин остановился и громко сказал:

– Я никуда не пойду.

Отец развернулся к нему, еле сдерживая ярость, и прошипел:

– Хватит! Поигрались – и достаточно! Живо в лодку и домой!

Ривин медленно покачал несоразмерно большой головой.

– Нет, папа. Я остаюсь с братом.

Мужчина коротко и зло рассмеялся:

– Останетесь вдвоём? И что с вами будет? Сколько вы протянете без еды и крова?

– Я урод, но не дурак, отец. Сильному магу везде найдётся место. Спасибо, что обучил меня магии, но жить так, как ты хочешь, я не могу и не буду.

Лук-кас поднялся с песка и встал рядом.

– Мы справимся без тебя, – продолжил Ривин. – Мне пора жить своим умом. И тебе тоже, отец.

– Но вы…

– Что мы? Я страшный – и будет только хуже, знаю. А Лук-кас – марин. Но жители здешних деревень дружат с маринами. Может, они и меня сочтут не слишком уродливым? А если и сочтут, то магу платят не за красоту.

– А я? – дрогнувшим голосом сказал мужчина. – Как же я, сынок?

– Я тебя не прогоняю. Хочешь, оставайся тут, с нами. Но не пытайся больше решать за меня и рассказывать Лук-касу, кто достоин жизни, а кто нет.

Лицо мужчины исказила гримаса:

– Славных же я вырастил сыновей! Ну и поделом мне! Хотите оставаться тут – милости прошу.

Он отвернулся и быстро зашагал прочь.

– Ты ещё успеешь его догнать, если используешь Ускорение, – негромко сказал Лук-кас.

– Но не стану.

Яркое южное солнце сушило одежду, волосы и кожу. Ласково грело продрогшего Ривина – и солнцу было всё равно, как он выглядит.

Солнечный день (городское фэнтези, наш мир)

Весну Игорь не любил. Светает рано, солнце яркое, днём в сравнении с зимней тишиной – какофония. Бр-р-р! Уж люди пусть как хотят, а для вампира весна хуже смерти.

Сегодня вот шёл с ночной смены, а небо уже предательски розовело, обещая яркий и ясный день, а казалось бы – самое начало марта. Двор пришлось бегом пересекать. И даже в прохладном подъезде, выкрашенном уютной мрачно-зелёной краской, было не по себе. Конечно, сквозь одежду проклятый огненный шар не прожигал, но всё равно неприятно.

Дома Игорь убедился, что плотные тёмные шторы везде надёжно задвинуты, перекусил гематогеном и решил перед сном чуток поиграть.

Чуток, как это часто бывает, затянулся. Сначала надо было разобраться с обнаглевшим кланом мерфолков, потом вытрясти лут и дурь из морского дракона, а на замок тем временем набежала целая орда гноллов.

В общем три часа пролетели совершенно незаметно. Возможно, и ещё столько же прошло бы в попытках открыть земли тьмы или образумить волчьего вожака, но Игоря отвлёк резкий звук.

Он запаузил игру и прислушался. А, это собака лает. Окрестных жучек и бобиков – как хозяйских, так и уличных – Игорь знал наизусть. И по голосу, и по запаху, и по повадкам. Сейчас за окном у реки тревожно лаяла незнакомая небольшая собачка. Будто на помощь звала.

Весна. Солнце. Лёд тает. Неужели?..

Игорь встал из-за компьютерного стола и подошёл вплотную к зашторенному окну. Точно! Кто-то провалился под лёд. Слабо-слабо слышалось, как человек барахтался и бился в воде.

Наверное, выгуливал собаку, решил перейти на этот берег и в полынью угодил.

Надо спасателям звонить! Хотя, наверное, кто-то уже вызвал. Да вот хоть сердитый дед из квартиры этажом выше. За всем бдит, всё слышит, всё знает.

Вот пусть дед спасателей и зовёт. А то всё ругается на “кровососов” и “упырей”: мол, кто ж вам права дал человечьи? А вот если нельзя нам давать права, как у людей, то пусть люди со своими проблемами сами разбираются!

Игорь вздохнул. Да нет, а вдруг дед в магазине? Или не слышит? То есть слышит да только лай, а мало ли, почему там собака брешет. Игорь-то еле-еле различает барахтанье и плеск, а уж человеку вообще не разобрать.

Ладно, так и быть: вызову спасателей. Он схватил телефон, но тут же уловил, как изменился шум на реке.

Барахтанье стихло. Не успеют спасатели. Дуралей, разгуливавший по весеннему льду, видимо, уже ушёл на дно. Ещё и одежда наверняка на нём тяжёлая: всё-таки не май, а сибирский март на дворе.

А собака у реки заливалась хрипловатым лаем, в котором чудилось: “Помогите! Спасите человека! По-мо-ги-те!”

Игорь оскалился, демонстрируя шторам удлинённые клыки, и выругался. Метнулся в коридор, натянул на домашние штаны комбинезон и водолазку поверх мятой футболки. Нашёл балаклаву, перчатки. Целую минуту искал тёмные очки. Вот они! Теперь ботинки – и готов.

Бежать через подъезд не вариант: придётся полдома потом оббегать.

Игорь быстро вернулся в комнату, отдёрнул штору – и зашипел, ощущая, как там, за окном яростно и нестерпимо бушует светом и шумом день.

Давай! Ты же когда-то был человеком и любил весну. И Рекса любил. Ну!

Игорь распахнул окно и выпрыгнул на улицу. Второй этаж – для вампира пустяки, но несколько драгоценных секунд потратить на то, чтобы прийти в себя пришлось. Первый раз за несколько лет днём на улице.

Чужая собака лаяла не переставая, и Игорь встряхнулся и помчался к воде. Мокрая рыжая собака с чисто лисьей мордой, завидев Игоря, кинулась к нему, продолжая хрипло звать на помощь.

У полыньи, совсем рядом с берегом, валялась трость и пакет с продуктами. Игорь заметил батон и рассыпавшиеся яблоки.

Но размышлять о покупках времени не было. Он зажмурился, скинул очки и натянул балаклаву на глаза. И так почует человека.

Прыгнул в полынью, разбивая ледяную кашицу.

Холод Игоря не пугал. Дышать ему не нужно. Но прыжок в толщу ледяной воды всё равно на секунду оглушил и судорогой свёл тело. Ещё и балаклава сползла – теперь проклятое солнце жгло веки даже сквозь воду.

Он раздражённо оскалился и поправил ткань, прикрывая глаза. Будем надеяться, человек уже потерял сознание и хотя бы дёргаться не станет. Вампир, конечно, сильнее, но вот только подводной возни сейчас не хватало.

Игорь схватил облачённое в тёмное, тяжёлое даже на вид пальто тело и потащил человека к омерзительно светлой дыре во льду.

Человек не сопротивлялся, а вот течение реки равнодушно и неумолимо тащило их обоих прочь. Тяжёлый мерный гул воды сливался в однообразный шум, заглушая лай собаки и прочие звуки. Казалось, что приходится проталкиваться не только сквозь упругую злую силу воды, но и сквозь этот равномерный рокот. Вода давила на всё тело, словно не хотела пускать туда, где так светло. Хотела оставить его тут. Нет, не навсегда. Всего лишь до сумерек. Густых тёмных сумерек. Когда так безопасно и хорошо…

Хватит! Возьми себя в руки! Тебе от воды ничего не сделается, а человеку? Зачем, спрашивается, было лезть, если пользы от тебя никакой, а?

Игорь зарычал и изо всех немалых сил потащил человека к свету.

На берегу слепой от света и переизбытка эмоций Игорь чудом сообразил, что человека надо избавить от воды.

Дед раскашлялся, выплёвывая воду. Потом прохрипел:

– Зря старался… кровосос! Старый я для тебя… не съешь!

Игорь скорее по тону, чем по голосу узнал соседа сверху.

– Очень надо! – буркнул Игорь.

Больше всего хотелось бросить старого ворчуна тут и умчаться в темноту родной квартиры. И больше никогда никого не спасать. Он прикрыл глаза рукой. Солнечные ожоги будут болеть долго-долго.

Игорь встал и выдавил из себя:

– Сами дойдёте или проводить?

– Сам! – воинственно заявил дед.

Но с грязной весенней земли вставать не спешил. Мокрая собачка подскочила и принялась вылизывать старика в лицо.

– Собаку завели? – спросил Игорь, чтобы прервать на удивление неловкое молчание.

– Нет, – буркнул дед, слабо отмахиваясь от мокрого розового языка. – В полынью ухнула. Спасти хотел тварь божью…

Игорь расхохотался, но тут же зашипел. Оказалось, если смеяться, то кожа натягивается на лице слишком сильно. А это больно.

– Фу ты! – выругался дед. – И чего вылез на солнышко, кровосос?

– Да тоже думал тварь божью спасти, а тут, оказывается, вы!

– Не груби мне тут!

– Сами не грубите! – огрызнулся Игорь.

Собачонка жалобно заскулила, прижав треугольные уши. Мол, не злитесь, люди и нелюди! Всё же хорошо!

Игорь сделал пару шагов направо от деда, поднял трость и пакет. Сказал:

– Вам в тепло надо. И собаке тоже. Я её, наверное, себе заберу пока. А потом…

– Ещё чего! Это теперь моя собака. Моя Лиска. Да, Лиса-лисонька? Да, хорошая? – дед наконец-то сел и, натужно дыша, принялся наглаживать мокрую зверюшку.

Игорь покачал головой, сунул трость под мышку, пакет повесил на левую руку и протянул правую:

– Сами встанете или вас отнести?

Дед целую минуту делал вид, что занят Лиской. Потом попытался подняться сам, но едва не упал. Игорь подхватил его, помог выпрямиться и пригрозил:

– Закину на плечо и понесу!

Дед проворчал:

– Ещё чего!

Но тащить его всё равно пришлось. Ковылял соседушка еле-еле, а в тепло ему надо было быстро. Да и собака продрогла и всё поджимала лапы.

Игорь вскинул старика на плечо и, не слушай ворчливой ругани, помчался вокруг дома. На второй этаж с таким грузом не вдруг запрыгнешь. Тем более вслепую. Ну и Лиска опять же.

Дед замолчал, и Игорь успел испугаться, что тот отключился. Но стоило спустить его с плеча в подъезде, как он пробурчал:

– И кто тебя просил, упыря, из дому лезть?

– Никто! – вскипел Игорь. – И вообще больше лезть не буду! Хоть всем домом в реку кидайтесь, л-люди!

Он невольно оскалился. Дед отшатнулся, ударившись о стену. Лиска залаяла.

– Да нужны вы мне… – махнул рукой Игорь.

Напряжение и волнение схлынули, и он чувствовал себя опустошённым и больным. Ещё и дед теперь всем будет говорить, что “упырь” его чуть на льду не сожрал. Да впрочем, какая разница? Люди, они же всегда так: другой – значит, плохой.

– Идите домой. Я скорую вам вызову, – устало произнёс он.

Надо будет взять отгул на работе и заснуть часов на сорок. Очень помогает восстановить душевное равновесие и физическое состояние. Тогда, может, и мазь не понадобится.

– Как я домой-то дойду? Вымок же и вымерз! Нет уж, спас – веди домой теперь! – неожиданно заявил сосед.

Игорь, болезненно щурясь, с удивлением уставился на деда, то тот, кажется, не шутил. Пришлось подставить руку и вести деда на его третий этаж. Лиска весело скакала перед ними, чувствуя скорое тепло и еду.

– Ты заходи, – сказал дед, отперев квартиру. – Меня, кстати, Константин Михалыч зовут. А ты вроде Игорь? Лицо-то болит теперь? Эх, слабая ваша порода!.. Тебе компресс нужен. И мазь. Давай-давай, заходи. Будем тебя лечить, нас с Лиской сушить да чаи гонять! Хоть и кровосос, а чай-то хороший любишь?

– Люблю. С малиновым вареньем особенно.

– Вот и славно! Пойдём чаёвничать!

Алиша (фэнтези)

Он обещал, что вернётся. И Алиша ждала. Каждый день вглядывалась в горизонт, убегая от привычных забот на смотровую башню.

Он сказал, что вернётся, когда деревья снова станут зелёными. Улыбался, обнимал Алишу на прощание, а она всё смотрела по сторонам и думала: “Листья только облетели. До новой зелени ещё столько ждать!” Но она знала, что папе нужно уехать.

С папой уезжали и все воины из Волчьей крепости. Шумели, бряцали оружием, скалили в хищном ожидании острые клыки. Алиша, хоть и совсем крошка, уже знала, что и она, и её родичи – волки. И что обычные люди не рады волкам.

Кажется, папа и его воины уезжали именно из-за людей. Она не очень понимала, что нужно людям от её родных, а её родным от людей. Но мама плакала после отъезда папы, а мама – волчица строгая. Её даже папины воины боятся. И если мама плачет, значит, всё плохо.

Опавшие листья медленно, но верно засыпало снегом. А от папы вестей не было. Сначала снежинок было совсем мало, но день за днём снега заметали Волчью крепость – и скоро совсем замели.

На рассвете самой тёмной ночи, когда все, кто остался в крепости, выли на луну и еле сдерживались, чтоб не начать грызню между собой, в крепость приехали чужие воины. Совсем немного: Алиша разглядела троих. У одного из всадников поперёк седла был перекинут кто-то четвёртый. Наверное, раненый.

К чужакам Алишу учили не соваться, но эти всадники были одеты почти как папины воины, и она решилась.

Пробралась к подножию смотровой башни, обернулась волчонком и юркнула в сарай. Затаилась, как папа учил. Замерла. И скоро различила чужие голоса, доносящиеся с другой стороны сарая, от главных ворот:

– …разбиты! Твой муж, Алия, выжил, но взят в плен. И лишь Луна знает, что хуже.

Алия, мать Алиши, зарычала почти неслышно, но так, что у её родного волчонка дыбом встал каждый волосок.

– Прости за дурные вести, почтенная Алия, – сказал другой голос, вкрадчивый, неприятный. – Но может, тебе станет чуть легче, когда ты узнаешь, что мы привезли. Или точнее кого.

Челядь вокруг мамы заволновалась. Алиша уловила шёпотки и шорохи.

– Кого? – прорычала Алия.

– Бросай сюда! – приказал кому-то тот же вкрадчивый голос. – Это сын царя человеков, Августа Пятого. Живой наследник людишек! Можешь спустить с него кожу. Или перегрызть ему горло, почтенная Алия! Вкус его крови чуть скрасит наши дурные вести.

– Его отец пленил моего мужа? – тяжело спросила мама.

Алиша живо представила, как мамины глаза наливаются желтизной, клыки удлиняются, а лицо становится мордой. Когти на руках чернеют и растут. Речь становится невнятной, а взгляд – страшным.

– Да, это Август Пятый чудом разгромил войска твоего Аддалиса. И…

– Ни слова больше! Ар-р-р!

Послышался звук удара. Слуги зашумели, а Алише почему-то стало страшно.

– Мы оставляем его тебе, почтенная Алия. Ты принимаешь эту кровь?

– Да!

– Позволь непрошенный совет, Алия? – совсем мягко произнёс незнакомец.

– Говор-р-ри!

– Пусть его мучения длятся дольше долгого! Дай ему познать всю силу кровавой мести вашего рода! Не медли!

– Такой совет мне не нужен, Инар-р!

– Прости, почтенная. Что ж, нам пора. Наш господин Аттиас ждёт нас.

Алиша слышала, как вскочили на коней чужаки, как им открыли ворота, и они умчались прочь.

Ох, если мама узнает, что Алиша была тут, а не сидела в комнате, как положено, когда в крепость приезжают чужие волки, ей достанется ого-го как!

Алиша выскользнула из сарая и стрелой полетела к башне. Уф, кажется, никто не заметил!

Она превратилась в человека и быстро побежала по ступенькам. Интересно, а этот сын Августа Пятого, он какой? Алиша знала, что люди выглядят, как она сама и её родичи, но не умеют принимать облик волка. Как это? Ну не может быть такого, чтобы людь выглядел совсем как она сама! Может, у него есть рога? Или хвост, как у коровы? Или чешуя?

Алиша остановилась у окна на втором этаже башни. Надо посмотреть на людя одним глазком.

Она высунулась из окна, надеясь, что никто из слуг не заметит. Где же людь? Где сын человеческого царя?

Во дворе сновали слуги, устанавливая жуткие, пахнущие железом штуки и готовя зачем-то большой костёр прямо на каменных плитах у ворот.

Посреди двора стояла мама. Полуволк, получеловек. Алиша так пока не умеет: она или вся волчонок, или вся девочка.

А у ног мамы обнаружился окровавленный щенок. То есть ребёнок. Это и есть сын ужасного человеческого царя? У них тоже есть ребёнки?

Мальчик был чуть старше самой Алиши. Грязный, неподвижный. На лице – кровоточащие царапины. Это мама его ударила. Но разве можно бить щенка? На Алишу мама никогда не поднимала ни руку, ни лапу.

На мальчишке – даже через грязь видно – дорогая одежда, шитая золотом. Хорошие сапожки на меху. Порванный плащ, тоже подбитый мехом.

Мама глухо зарычала и пнула людёнка. Он слабо застонал и попытался отползти. Мама схватила его за шиворот, подняла над камнями двора и уставилась ему в лицо жёлтыми волчьими глазами на полуизменённом лице.

– Жить тебе до ночи, падаль! Сожру тебя живьём!

Она вскинула морду и завыла.

Алише стало совсем страшно, и она юркнула обратно в башню. Взлетела по ступенькам в свою комнату, прыгнула под одеяло и замерла.

Вот бы скорее листья стали зелёными, и приехал папа! Он всегда знает, как сделать, чтобы мама не злилась. И чтобы всё-всё было хорошо.

…Но до зелёных листьев ещё далеко-далеко…

Неужели мама хочет съесть людёнка? Он же маленький! И что значит, что его отец взял папу Алиши в плен? Она видела, как папа с воинами играет в сложную взрослую игру с фигурками. Там пленные фигуры просто ставят на стол. Но если мама в ярости, значит, в жизни всё не так.

Ближе к полудню зашла кухарка, принесла еды и наказ сидеть в комнате. Мол, госпожа Алия очень занята.

Алиша кивнула, взяла мясо и спросила:

– Юма, а что такое плен?

– Ой, зачем вам, маленькая госпожа?

– Ну скажи! А то у мамы спрошу!

– Ой, ну это когда посадят враги куда-нибудь и не пускают.

– А потом?

– А потом казнят!

– Прямо насмерть? Совсем-совсем?

– Да, прям совсем-совсем! Но это взрослые дела, Алиша! Вам ни к чему. Забудьте!

Кухарка ушла, а Алиша совсем загрустила. Получается, папу чужой царь посадил куда-то, а потом казнит? А мама съест людёнка? Насмерть, совсем-совсем. Он тоже, получается, в плен попал?

Нет, так Алише не нравится!

А если… а если его выпустить? Тогда он скажет своему папе, чтобы он отпустил Алишиного папу! Вот как всё просто! И не надо никого есть!

Алиша обрадовалась, выбралась из одеяла и немного покружилась по комнате. Всего-то и надо, что спасти людёнка.

Она выскочила за дверь, осмотрелась и осторожно спустилась к окну во двор. Ни мамы, ни слуг, ни человечка там не было. Видимо, волки отдыхают то ли после полной луны, то ли перед съедением людёнка. А его самого, наверное, спрятали до вечера, чтоб не убежал.

Алиша прокралась во двор. Принюхалась. Ага, вот он, незнакомый запах с кровью. Сюда. Теперь вот сюда. Вокруг этой штуки. Теперь направо. Ой…

Чудом разминулась с конюхом. Ух, вроде не заметил.

Вот туда. Ага! Людёнок обнаружился в погребе под старым оружейным складом. Склад уже давно опустел, но запоры там стояли крепкие.

Ладно, вот этот она откроет, а вот дверь в погреб заперта на замок. Ключ есть у мамы и у старого Даниуса. Что же делать? К маме сейчас лезть нельзя. А вот старый Даниус без ума от Алиши. И если маленькая госпожа захочет, чтобы он принёс ей вкусненького, оставив наедине с ключами, он, конечно, послушается. Но стоит ли обманывать доброго старика из-за непонятного человечка?

Алиша чуть не заплакала от досады. И старого Даниуса обманывать не хочется, и оставлять людёнка на съедение маме нельзя…

Алиша стукнула по стене, ушибла руку, решила, что поделом ей, злодейке, и пошла к Даниусу.

Вскоре с ключами, тефтельками и горящими от стыда щеками она вернулась к складу. Еле-еле отперла засов и шмыгнула внутрь.

Постояла у двери с замком, вздохнула – и вставила ключ в скважину. С трудом справилась с тяжёлой дверью и с опаской залезла в тёмный погреб. Тут сильно, будоражаще пахло кровью, и сердце Алиши забилось быстрее.

Она по запаху нашла людёнка. Тот, кажется, заметил её, но ничего не сказал.

– Эй, ты… ты тут? – спросила Алиша.

Тишина.

– Ты сын царя? – снова спросила она.

– А ты кто, девчонка? – хрипло ответил людёнок.

– Я дочка Аддалиса Серого. И мамы.

– Ты волк! Убирайся!

– Я пришла тебя выпустить, – обиделась Алиша.

– Что… зачем?

– Я тебя выпущу, а ты скажешь своему папе, чтобы он отпустил моего! Не надо есть друг друга!

Людёнок молчал.

– Ты, наверное, голодный! Вот, у меня есть тефтели. Ой, у тебя же руки связаны. Подожди, я сейчас!

Она достала ножик – папин подарок – и освободила людёнка.

– Возьми, поешь! А потом побежали. Я тебя выведу из крепости, а там найдём лошадь – и ты беги к своим.

– Как тебя зовут, девчонка? – хрипло спросил человечек, вмиг умяв три помятые тефтели.

– Алиша.

– А я Августин. Будущий Август Шестой. Я тебя награжу, если ты мне поможешь.

– Не надо меня награждать. Мой папа сам всех награждает! – похвасталась Алиша. – Идём, а то Даниус скоро хватится ключей!

Людёнок со смешным именем Августин взял её протянутую руку и даже смог бежать. Алиша чувствовала его страх, азарт и радость. Она привела его к своему тайному ходу – крошечному лазу возле ворот. Помогла выбраться наружу и тут только наконец его рассмотрела. Людёнок оказался заметно старше Алиши, просто совсем худой. Белобрысый и голубоглазый.

– Благодарю, госпожа Алиша, – сказал он.

У него получилось почти царственно, несмотря на испачканную одежду и уродливые царапины через всю щеку.

– Пошли скорее!

В деревне Алишу знали. И лошадь отдать согласились в первом же доме. Лошадь, правда, была старая и грустная, но лучше чем ничего. Наверное.

Местные в изумлении таращились на грязного окровавленного мальчишку в дорогом одеянии, но вопросов не задавали.

Алиша проводила человечка до крайнего дома, посмотрела, как он неловко садится на коня, покачала головой и сказала:

– Ты только не падай, ладно?

Он серьёзно кивнул и пустил коня вскачь.

Алиша вздохнула и пошла домой. Наверняка от мамы ей влетит как никогда. И Даниус обидится за обман. Но так было надо. И ради папы, и потому, что нельзя чтобы кого-то съели живьём.

Алиша вернулась во двор и уже собралась идти в комнату, как вдруг поднялась суета. Она подумала, что слуги заметили пропажу Августина, но нет, суетились не поэтому.

Кто-то мчался во весь опор к Волчьей крепости.

Алиша понеслась на смотровую башню. Папа! Это папа!

Однако это оказался не папа, а папин лучший друг Брант с десятком воинов.

Она помчалась вниз: это же свои, значит, можно не прятаться. И они должны знать про папу!

Как ни спешила Алиша, маму она не обогнала. Та уже стояла во дворе, и Брант держал её за руки, говоря:

– Он жив и здоров, Алия!

Алиша выскочила под ноги Бранту и маме.

– Где папа? Папа!

Её подхватил на руки один из воинов и сказал:

– Твой отец цел, маленькая госпожа. С ним всё хорошо!

Брант спрашивал у мамы:

– Волки Аттиаса привезли принца сюда? Что с ним? Алия, ты не убила его?!

– Я его отпустила! Чтобы он спас папу! Он едет вон туда! – Алиша махнула рукой правее той дороги, по которой приехали папины воины.

Кто-то кинулся к оружейному складу и крикнул:

– Пусто!

– Езжайте за принцем! – велел Брант. – Верните его в целости!

– Алиша! – рявкнула мама, меняясь в лице.

Алиша заплакала от страха и стыда.

– Тихо-тихо, Алия, – заговорил Брант. – Аттиас пытался твоими руками снова развязать войну. Мы подписали мир с людьми, слышишь? А Аттиасу лишь бы воевать. Он велел своим волкам украсть наследника и обмануть тебя. И если бы ты убила наследника… Страшно представить, что бы случилось тогда. Война страшнее Века крови захлестнула бы наши земли.

Пока он говорил, несколько воинов снова сели на коней и выехали из крепости.

Алиша не всё поняла из слов папиного друга. Она спросила:

– Папа вернётся?

– Да, – ответил Брант. – Твой папа вернётся. Если всё будет хорошо, то уже скоро.

Алиша задумалась над тем, что это за “если”: а если не всё, а если не будет, а если не хорошо? Вопросов для маленькой волчицы оказалось слишком много, и Алиша скоро устала о них думать.

Свирепую то ли от злости, то ли ещё от чего маму увёл Брант. А Алишу папин воин хотел отнести в её комнату, но она попросилась на кухню. Почему-то есть хотелось ужасно. С ней пошли и несколько воинов.

Не успела Алиша обглодать аппетитные рёбрышки, как в крепости снова поднялась суета. Волки отложили миски и кружки и пошли обратно во двор. Алиша тихонько увязалась следом и притаилась за углом.

Воины, посланные Брантом в погоню, вернули Августина. Конечно, куда печальной крестьянской лошадке до боевых коней?

Людёнок в окружении рослых воинов в доспехах выглядел совсем мелким. Но держался гордо, вскинув голову и глядя на волков без страха и, кажется, даже с презрением. Он спешился и постарался стоять прямо-прямо.

Папины воины тоже спустились с коней. Встали вокруг Августина полукругом. Волки всё косились на крепость. Людёнок тоже смотрел на каменные стены Алишиного дома.

Наконец из крепости послышался шум, а все воины, стоявшие во дворе, зашевелились и перестроились живым коридором между Августином и теми, кто вышел ему навстречу. Алише и прислушиваться не надо – это мама и Брант.

– Ваше высочество, – начал папин друг, – мы просим простить за досадное недоразумение, приключившееся по вине клана Аттиаса.

Кажется, Брант поклонился. Алише захотелось высунуться и посмотреть: ведь Брант даже папе никогда не кланялся, но она сдержалась.

Августин молчал.

– Мы ручаемся от имени нашего господина: предатель будет наказан.

Августин не говорил ни слова, и даже Алиша понимала: это плохо. Ну чего он так? Брант с ним как с настоящим вожаком говорит, а он…

Наконец послышался хриплый голос людёнка:

– Моей крови хотела хозяйка крепости. Пусть она просит прощения.

Мама?! Алиша чуть не ойкнула, но вовремя зажала рот рукой.

Волки во дворе зашевелились, источая кто раздражение, кто злость, а кто и страх.

– Я жду, – поторопил Августин.

Алиша перестала дышать от волнения.

– Ваше Величество… – снова начал было Брант, но тут же осёкся: заговорила Алия.

– Я мстила за мужа, – тяжело проговорила мама. – Моя вина в том, что поверила лживым языкам.

– А в том, что хотела моей крови, твоей вины нет? – дерзко спросил людь.

– Нет. За своего мужа я готова пролить любую кровь.

Ой, совсем не похоже, что мама извиняется! Алиша не выдержала и выбралась из укрытия, прокралась туда, где мама и Августин.

– Мне говорили, что оборотни – звери, – отозвался людь. – Что на уме у вас только кровь и жестокость. Что каждый волк с рождения жаждет одного – убивать людей. И моему отцу говорили, что нельзя мириться со зверями.

Августин замолчал, и Алиша всей собой ощущала заполнившие двор напряжение и ярость.

– Но ведь и мой отец за меня пролил бы любую кровь, – продолжил Августин, и голос его звенел. – Значит, между нами меньше различий, чем говорят те, кто хочет войны. Мы мстим тем, кто причиняет нам зло.

Оказывается, Алиша подошла совсем близко, и Августин её заметил. Он поймал её взгляд и закончил:

– И можем отвечать добром на добро. Я прощаю тебя, хозяйка Волчьей крепости. Во имя твоего мужа, который хочет мира, и твоей дочери, которая может творить добро.

Брант склонил голову, признавая правоту человеческого вожака. За ним и остальные волки опустили морды, а Алиша стояла, глядя на человека, и точно знала, что всё будет хорошо.

Пропавшие (реализм, детектив)

В библиотеку Макс не пришел. Телефон механическим голосом извещал о том, что аппарат абонента выключен. Настроение у Кирилла окончательно испортилось: ведь договорились же встретиться в националке в субботу именно потому, что Максу позарез нужно было освободить воскресенье. Макс со вторника до четверга уезжал с братом-спортсменом на соревнование в Иркутск, а в воскресенье у Аюны, девушки Макса, день рождения. Честно говоря, один день на такую работу – это мало, но студенты и не такое могут! А теперь ни ответа от него, ни привета.

Кирилл раздраженно сунул смартфон в карман и бездумно принялся листать подшивку местных газет за последние пять лет. Придется самому готовить выступление. Батор Жамбаевич задал провести по парам контент-анализ местной прессы. Рубрику можно было выбрать, а напарника преподаватель назначал сам. Кирилл взял раздел "Криминальная хроника": он уже который год зачитывался Фрэнсисом и Чейзом и пересмотрел по три раза все известные сериалы про детективов, агентов ФБР, психологов и адвокатов. И, конечно, перечитал все книги про журналистов: "Пособник" и "Ромовый дневник", "Вечерние новости" и "Репортаж с петлей на шее" – новые бестселлеры и классика, отечественные романы и зарубежные. Во всех них журналисты занимались чем-то увлекательным, опасным и грандиозным. Учиться на журфаке оказалось, конечно, не так интересно, но все-таки куда уж веселее, чем в школе.

Второкурсник Кирилл Николаев мечтал найти и раскрыть какую-нибудь сенсационную историю. Ведь происходят же и у нас необычные преступления, а не только в Москве и Нью-Йорке. Нет, конечно, Кирилл понимал, что любая такая история – это чье-то горе, но если что-то ужасное уже случилось, то об этом просто необходимо рассказать людям. Чтобы виновные понесли наказание, а молодой журналист получил признание.

Макс так и не появился.

От многочисленных статей у Кира разболелись глаза. Он успел дважды прогуляться до пиццерии неподалеку и выпить пару литров кофе, но неприятная резь в глазах никуда не делась. А головная боль стала чувствоваться даже сильнее.

Кир отправил Максу шесть возмущённых сообщений в вайбер, две СМС-ки и восемь раз пытался позвонить.

В пятом часу Кирилл начал беспокоиться: Макс казался человеком ответственным, даже из Иркутска в четверг написал, что скоро приедет и всё в силе.

Они с Максом не были друзьями: Максим Буинов вообще ни с кем особо не сближался. Проучившись с ним в одной группе год и два месяца, Кир заметил, что Макс общается по большей части со старшим братом и его другом с забавной кличкой Поня. Макс и девушкой обзавелся, кажется, только потому, что так решила сама Аюна, их одногруппница.

В шесть вечера Кир засобирался домой. Голова окончательно распухла от многочисленных подробностей самых разных дел: пьяная поножовщина, избиения, изнасилования, снова банальные пьяные драки. Интереснее всего Кириллу показались исчезновения. О них писали намного реже, но все же было понятно, что время от времени в республике пропадают дети, старики, подростки. Иногда их находят – и далеко не всегда живыми…

Чтобы развеяться, Кирилл решил пройтись до общаг: благо идти недалеко, да и погода не по-осеннему теплая. Будто и не Сибирь вовсе… а ведь и правда: теперь-то мы не Сибирь, а Дальний Восток! Кирилл невольно улыбнулся.

Встретив возле общаг одногруппника, он узнал, что Макс Буинов в этих самых общагах не жил: снимал квартиру с братом где-то на Сенчихина.

Кирилл слегка растерялся: он был уверен, что поскольку Макс негородской и не то чтобы при деньгах, то должен жить в общаге.

На следующий день Максим на связь так и не вышел. Кир созвонился с Аюной, но и она не видела своего парня с самого понедельника, когда проводила их с братом в Иркутск. Кирилл узнал у девушки адрес Буинова и решил съездить: всего-то минут пятнадцать на «четверке» из центра.