Текст книги "Необычное и обыкновенное (СИ)"

Автор книги: Андрей Волковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Марго справится, – заверил я ребенка.

– Ну, смотрите сами. Потом не жалуйтесь!

Оскар – здоровенная кавказская овчарка – мою Марго, конечно, не тронул. Да и на меня лаять не стал. Любая ведьма (или ведьмак) с животными может поладить. Правда, ведьмы чаще с кошками и птицами общий язык находят, а вот я – благодаря Марго – по собакам.

В доме Вероники было тихо и спокойно. Уютное жилище с хорошим ремонтом, светлые комнаты, чистая аура без следов сильной злобы или губительного недоверия.

Домовой себя не проявлял. Шаловливых духов не наблюдалось.

Комната Вероники была похожа на свою хозяйку. Яркие обои, бумажные бабочки на шторах, колышущихся от легкого ветерка. Здоровенный плюшевый заяц на аккуратно застеленной бело-желтым покрывалом кровати. И никаких следов потусторонних сил.

А вот стол в ее комнате стоял прямо у окна.

– Тут листочки появляются?

– Да!

– А окно ты часто открываешь?

– Очень! Дома душно, а я люблю, чтобы ветерок был!

– Значит, кто-то тебе со двора на стол листочки кладет. Покажи их, кстати.

Листы в клетку. Детской рукой с сильным нажимом выведены цифры и буквы. Чисто, без помарок. На полях на каждом листе нарисовано по цветочку.

– Уверен, что это не волшебное существо! – хмыкнул я.

– Так дело вовсе не в магии? – разочарованно протянула Вероника.

– А это как посмотреть.

– Я-то думала, это чудо, а это просто человек, получается… – вид у девочки был такой, будто мир ее ужасно обидел.

– А это и есть чудо, – серьезно сказал я. – Твое личное чудо. Пусть и сделал его человек.

– Вы думаете? – недоверчиво уточнила Вероника.

– Конечно! Кто-то узнал, что ты расстроилась из-за математики и что ты ждешь помощи – и сделал так, чтобы ты перестала грустить и поверила в волшебство. По-моему, это и есть чудо.

Она задумалась.

Марго гавкнула, привлекая внимание, и встала на задние лапы, опираясь о мою ногу.

– Она, наверное, хочет найти этого чудесника! – обрадовалась Вероника.

– Уверена? – спросил я Марго.

– Да! – ответила девочка, решившая, что я обращаюсь к ней.

Я протянул листы фамилиару. Марго принюхалась и запрыгнула на стол. Оттуда в приоткрытое окно и через двор.

– Бежим за ней! – обрадовалась Вероника.

Далеко бежать не пришлось. Через три двора Марго остановилась и залаяла на высокий красный забор, из-за которого басовито отвечал крупный пес.

– Ой, тут Вовка живет, мой одноклассник! – удивилась Вероника.

– Марго говорит, это его рук дело, – хмыкнул я.

– А зачем он мне матику делал? – еще больше изумилась девочка. – Он меня в школе вообще не замечает. Отвернется и важный такой идет по своим делам… а тут листочки, домашка…

– Ладно, с этим ты и без меня разберешься, а мы с Марго домой пошли.

– Ой, а заплатить? Я же вам должна что-то дать…

– Нет. Я не колдовал, своей волей пришел, так что платы не надо.

Возможно, стоило добавить что-то вроде «учись хорошо», «слушайся маму и папу», но я развернулся и ушел, оставив Веронику саму решать, что делать с этим немагическим весенним «чудом».

– Хочу печенье с сыр-р-ром! – заявила Марго, когда мы подошли к перекрестку. – Вон там, в тор-р-рговом центр-р-ре есть!

– Пошли.

В ТЦ было еще и кафе, куда можно заходить с воспитанными собаками. Я его разведал пару лет назад и с тех пор время от времени заходил туда с Марго выпить кофе.

Ну почему у меня, ведьмака со стажем, никогда не получается вкусный настоящий кофе, только терпимое «оно», а вот у бариста в этом заведении всегда выходит волшебно?

Я заказал собачье сырное печенье для Марго и чашку капучино. Ну вот – снова чудо! Аромат, пенка, вкус – все идеально!

Бариста улыбнулась и отвернулась к кофе-машине. Я задумчиво посмотрел на красно-черный стильный аппарат. Если подумать, это ведь не бариста владеет магией кофе, а эта штука. Может, и мне купить кофе-машину? Ведь иногда если с чем-то сам не справляешься, можно и помощником обзавестись. Только не потусторонним и не из зеркала.

Да и бабулину квартиру пора обновить, пока действительно не стал замшелым стариканом к тридцати.

– Марго! А пойдем-ка в отдел бытовой техники!

Чужие дела (реализм, детектив)

Моя тётушка всегда говорила: “Не суй нос в чужие дела”. Сама она так и поступала. Когда тётушка умерла, соседи и родственники послушно не совали нос в её дела: так она и пролежала в своём домике почти две недели.

К счастью, её тела я не видел, но слышал, как об этом говорили родители. Меня тогда потрясло то, каким одиноким может быть человек, когда никто не суёт нос в его дела.

…в кафе “У Фло” привычно пахло кофе и свежей выпечкой. Если бы не бубнящий телевизор в углу, то мне было бы по-настоящему уютно. Я невольно прислушался:

– …убийство молодой девушки… утопил в её собственной уборной…

Вот поэтому я не люблю ТВ: сплошь насилие, мрак и жестокость. Кто-то скажет: мир такой, но сколько окружающего мира пускать в свой внутренний, каждый решает сам.

– Вам как обычно, мистер Морган?

– Да, спасибо.

Хозяйка заведения, пожилая полная миссис Фло, улыбнулась в ответ, и вскоре передо мной появилась тарелка с аппетитными сандвичами с индейкой и чашка чёрного кофе.

– Фло, сегодня ведь понедельник? Разве Салли ещё в отпуске?

Я рад видеть Фло, но во всём важен порядок, а по понедельникам в кафе всегда Салли, темноволосая молодая женщина с грустными глазами. Она каждый год уходит в отпуск в одно и то же время и всегда возвращается пятого-шестого июля, а сегодня уже седьмое.

– Знаете, мистер Морган, Салли не вышла на работу. Второй день до неё дозвониться не могу. Надеюсь, у неё всё в порядке…

Фло покачала головой, обрамлённой седеющими кудрями, и вздохнула.

Уже шесть лет я завтракаю здесь каждый день, и Салли не пропустила ни одного рабочего дня. Её смена – понедельник, среда, суббота и воскресенье. Минус две отпускные недели.

– Я тоже на это надеюсь.

Телевизор продемонстрировал нам автоаварию, а потом начался прогноз погоды, так что я завершил завтрак в спокойной обстановке.

После завтрака прогулка по Лонг-авеню до сквера, затем возвращение домой другой дорогой. До обеда читать, после обеда работать над диссертацией: так проходит июль и половина августа, а потом начинается учебный год с его заботами.

По дороге к скверу я всё никак не мог отделаться от навязчивого голоса тётушки, повторявшего: “Не суй нос в чужие дела!” Мало ли по какой причине могла не выйти на работу взрослая женщина? Приболела, влюбилась, решила уехать и начать новую жизнь – всякое бывает.

Но за эти годы я неплохо узнал Салли: заболев, она обязательно предупредила бы Фло; влюбиться и потерять голову совершенно не в её характере. А что до отъезда… Как-то она сказала мне, что это не помогает. Куда бы ты ни уехал, от себя не убежишь.

Вернувшись домой, я позвонил бывшему однокласснику. Работал он в отделе убийств, а не в отделе пропавших без вести, но должны же у него быть какие-то связи?

Вечером Джо приехал со стейками и пивом. Жаловался на работу: кто-то убил няньку сынишки шефа полиции и весь отдел стоял на ушах. Выслушав меня, Джо пообещал пообщаться с коллегами, но по его глазам я видел: он не считает исчезновение официантки важным. Сама найдётся. А если и нет, то кому какое дело?

Ночью я лежал в слишком большой для меня одного кровати и думал.

После смерти жены я не мог спать, и после бесконечных выматывающих душу ночей шёл в кафе через дорогу, чтобы выпить кофе. Салли и Фло говорили со мной, потерянным, небритым незнакомцем с пустыми глазами. Фло о маленьких радостях, а Салли о большом горе. Если бы они тогда промолчали, не стали бы совать нос в мои дела, сумел бы я справиться? Или нет?

Странно, как много могут значить разговоры с почти незнакомым человеком, когда не помогают ни работа, ни друзья, ни психолог. В глазах знакомых я видел только жалость, а в глазах незнакомой официантки нашёл понимание. Позже я узнал, что она тоже потеряла дорогого человека.

Утром после завтрака я не пошёл в сквер. Вывел из гаража “форд” и поехал к дому Салли. Адрес мне дала Фло: в полиции ей сказали, что надо подождать, и она искренне обрадовалась моему желанию проведать Салли. Ехать сама она не решалась.

Салли жила на втором этаже старого доходного дома. Красные кирпичные стены, узкие окна, лестница с крутыми ступеньками.

Владелица дома, статная дама с подозрительно прищуренными глазами, пускать меня не хотела.

– Нет-нет, так нельзя! Вот вернётся мисс Уиллис, тогда и зайдёте. Если она пригласит.

– Поймите, я беспокоюсь за Салли. А вдруг она там, внутри? Вдруг стало плохо с сердцем? Давайте зайдём вместе: я ничего не буду трогать, просто посмотрю.

Дама всё ещё хмурилась, но, кажется, моя тревога передалась и ей.

Я добавил:

– Меня прислала миссис Фло: Салли у неё работает.

Дама кивнула и сказала:

– Я знаю Фло. Хорошо, зайду с вами. Но если вы хоть что-то возьмёте…

– Я не преступник: если бы я хотел обокрасть квартиру, не стал бы вам показываться. Вот, моя визитка, – я вытащил бумажник, достал визитку и протянул женщине. – Тут мой номер, имя, место работы. Я ничего не скрываю.

Домовладелица спрятала визитку в карман, и мы пошли на второй этаж.

Первое, что бросалось в глаза, – разбитый ноутбук на полу и раскиданные по полу мелочи: карандаши, монетки, блокнот. Сердце сжалось в недобром предчувствии.

– Ужас какой! – всплеснула руками женщина.

Я прошёлся по квартире. На кухне полный порядок – никаких следов борьбы. Заглянул в спальню: постель аккуратно застелена, но дверцы шкафов открыты, а верхний ящик комода не задвинут.

На полу – шеренга средств для уборки. Кто-то убил Салли и пытался скрыть следы? Нет, зачем тогда открывать шкафы? Не похоже, что злоумышленник что-то искал: в шкафу пустовали лишь две вешалки, а в комоде не хватало одной стопки белья. Будто Салли сама собиралась второпях.

Но мне не кажется, что она просто решила продлить отпуск. Что-то тут не так.

Я заглянул в ванную: нет ни зубной щетки, ни расчески. Уже оттуда крикнул:

– Ничего не трогайте, мэм. Я сейчас позвоню в полицию.

– Но мы не должны быть здесь… – встревожилась женщина.

– Я свяжусь со знакомым полицейским, – успокоил я её.

Набирая номер Джо, толкнул дверь последней комнаты. На окнах плотные шторы, так что после светлой гостиной тут оказалось темно. Нащупал на стене выключатель и включил свет. С диванчика напротив двери на меня уставились с десяток кукол. Большие, нарядные и жуткие.

– Да, – раздалось в трубке. – Давай живо, Дуэйн. У нас тут ад!

Я быстро описал ситуацию, стараясь, чтобы в голосе не проскальзывали нотки страха: не люблю кукол. Те молча таращились на меня: большие глазища, фарфоровые лица, роскошные платья и изящные шляпки, сумочки, маленькие брошки. Наверняка дорогие.

Пересчитал: кукол восемь. На каждый не случившийся день рождения дочери Салли.

Страх сменился горечью.

Я вышел и торопливо прикрыл дверь, чтобы квартирная хозяйка не увидела фарфоровые памятники чужому горю. Конечно, скоро их увидит полиция, но для них это работа, а для этой женщины всего лишь странность квартирантки.

– Выходите из квартиры, дверь оставьте открытой. Потом вызывай патруль: ты пришёл её навестить, а тут дверь не заперта. Ничего не трогали? Трогали? Тогда скажи, что увидел открытую дверь, вошёл, а там вот это всё.

Копы прибыли довольно скоро, допросили нас и отпустили с миром.

…дома мне спокойнее не стало. Куда девалась Салли? Кто-то преследовал её? Она с кем-то дралась, а потом сбежала из дома? Тогда куда пропал её преследователь?

Где же ты, Салли?

Я включил ноутбук. Найти сайт местного отделения “Эмбер Алерт” оказалось проще простого. На мой запрос тут же ответил некто Джордж.

“Извини, друг, но взрослые – не наш профиль”.

“Я не знаю, к кому ещё обратиться. Полиция завела дело, но что они могут? Только внести её данные в базу пропавших”.

Это только в популярных сериалах целый отдел занимается одним делом, и лучшие специалисты ищут пропавшего без оглядки на его пол, возраст и статус.

“Всё так”.

Через полминуты невидимый собеседник добавил.

“Попробуй поискать её сам. Какая у неё машина?”

Я уже узнавал у Фло, поэтому тут же ответил.

“Машины нет”.

“Тогда езжай на вокзал. Покажи её фото. Я понимаю, шансов мало. Но, согласись, всё лучше, чем сидеть и маяться?”

”Ты прав! Спасибо, друг!”

“Удачи”.

Толком уснуть я так и не смог. Забылся в муторной полудрёме на рассвете, а очнулся ещё более разбитым.

Фотография Салли нашлась у Фло. С этим снимком я поехал на автовокзал. Если ничего не выйдет, поеду на железнодорожный. Потом в аэропорт. Действительно, всё лучше, чем сидеть и маяться.

Но мне повезло сразу. Пришлось расстаться с пятью долларами, и за эту скромную сумму официантка из местного кафе рассказала о женщине с фото. Запомнилась ей Салли из-за сумочки:

– Я такую купила на днях, думала: эксклюзив! А тут вышла покурить, смотрю: такая же. Я прям взглядом эту женщину сверлила, когда она в автобус садилась. Какой автобус? Не обратила внимания, но время было ровно шесть вечера. Гляньте по расписанию.

– Спасибо.

В шесть уходил автобус в Гринлейктаун. Едва я увидел название городка, нахлынуло воспоминание: Салли рассказывала, как они с дочкой отдыхали на Гринлейк. Я ещё попытался пошутить: а это озеро правда зелёное? Она грустно улыбнулась и сказала: дочка тоже об этом спрашивала.

Что же случилось, Салли?

Ты столько сделала для меня, а теперь тебе, кажется, нужна помощь.

Я взял билет до Гринлейктауна.

Купил газету, чтобы прочесть по дороге. На первой странице огромный заголовок требовал призвать полицейских к ответу: в городе орудует серийный убийца, ежегодно убивающий девушек, а копы бездействуют. Джо и его коллегам не позавидуешь: убийство няньки шефа полиции, теперь ещё и маньяк. Видимо, сумасшедший: автор статьи туманно намекал на какой-то ритуал в день летнего солнцестояния, значение воды и похожую внешность жертв. Не верится, что такое происходит не только в кино.

Дальше новости спорта. Курсы валют. Кроссворд.

…городок оказался совершенно обычным: в меру зелёный, в меру пыльный, в меру сонный. Я показал фото Салли кассиру, потом молчаливому уборщику – ничего.

Вышел на улицу и тут же увидел пожилую продавщицу цветов, сверлившую меня любопытным взглядом.

– Мэм, вы не видели эту женщину?

Увидев фото, цветочница заохала:

– Да, да, приехала, бедняжка. А ещё Дейзи выпустили! Сразу за ней и Салли приехала! Ох, что-то будет!

Я попытался разобраться, кто такая Дейзи, что связывает её с Салли и почему что-то должно случится. Это оказалось непросто: скучающая цветочница норовила поведать мне все новости Гринлейктауна. С трудом удалось направить поток её мыслей в нужное русло.

– Ох, Дейзи, она нянькой подрабатывала. Хоть и из богатой семьи, а родители её не баловали. Она за дочкой Салли смотрела, а потом девочка – ох, ужас-то какой! – захлебнулась в ванной! Дейзи со своим парнем по телефону ругалась, вот и забыла про малышку. А у ней, у девочки, назавтра день рождения! Вот горе-то матери! И как Салли с ума не сошла?

– Вы сказали: Дейзи выпустили…

– Да, посадили девчонку тогда! Родители её – люди уважаемые, но тут прокурор на дыбы встал. Ещё б: у него самого две крошки, чуть младше покойной девочки. А Дейзи, дурочка, как ребёнка нашла – бежать кинулась! Не домой, а прям на вокзал. Билет купила – её потом с автобуса сняли. А если б осталась, вытащила, “скорую” вызвала – может, и откачали бы девочку. Ох, что-то будет…

– А где живёт Салли?

– А вы кто будете? – наконец заинтересовалась цветочница.

– Друг. С работы, – покривил душой я.

Женщина кивнула и принялась объяснять, как добраться до Кленовой улицы.

По дороге мысли так и роились в моей голове. Дочка Салли утонула из-за невнимательной няньки. Видимо, на днях моя знакомая узнала, что отсидевшая срок нянька вернулась домой. Салли в гневе разбила ноут, покидала вещи в сумку и, забыв о работе, помчалась в Гринлейктаун.

Что же меня беспокоит? То, что Салли собирается отомстить? Или то, что согласно статье в газете, кто-то каждый год убивает девушек, сидящих с детишками, в конце июня, когда у Салли траурный отпуск?

Если бы кто-то был виноват в гибели моей жены, я бы тоже хотел отомстить. Я понимаю эту сводящую с ума боль, эту скорбь, въевшуюся в ежедневный быт, эту пустоту, которую не заполнить ничем.

Если бы я мог обвинить в этом хоть кого-то, было бы мне легче? Моя жена умерла из-за тромба. Трагическая случайность. Виноватых нет.

А если бы её сбила машина или убил грабитель, я бы искал кары для виновного? Наверное, да. Для скорбящего родственника наказания, отмеренного законом, всегда мало.

Но другие девушки…

Я должен посмотреть в глаза Салли и услышать ответ.

Вот и восьмой дом на Кленовой улице.

– Мистер Морган? Не ожидала вас увидеть. Заходите.

Салли выглядела странно: глаза лихорадочно блестели, волосы не причёсаны, одежда мятая, словно её не снимали несколько дней. Салли не стояла на месте: подходила то к задёрнутым шторам, то к выключенному телевизору, то к дивану, накрытому цветастым пледом.

– Салли, как вы?

– Я? – она на мгновенье задумалась, не переставая ходить туда-сюда. – Все нормально. А скоро будет хорошо.

– Я слышал о Дейзи и вашей дочери. Мне очень жаль. Что вы собираетесь делать?

– Я? – снова переспросила Салли и подошла ко мне вплотную. – Собираюсь довести дело до конца.

Она улыбнулась, и в этой улыбке не было ничего от той печальной женщины, которую я знал шесть лет. Улыбка светилась радостным безумием.

Я осторожно взял Салли за плечи и повторил:

– Что вы собираетесь делать?

– Вы должны понять, мистер Морган, – зашептала она. – Эта мерзавка отняла у меня мою девочку! Я убью её и всё закончится. Всё будет хорошо.

Я ощутил, как буграми напряглись её плечи под мятой блузкой.

– А те, другие девушки, которых топили в уборных? Вы что-то знаете о них, Салли?

Она снова улыбнулась, почти нормально, чуть виновато:

– Они были так похожи на эту стерву!

– Салли, вам нужна помощь… – мягко начал я.

Женщина вывернулась из моих рук и горячо зашептала:

– Сначала Дейзи. Дейзи!

Я попытался её образумить:

– Вас ведь все видели! За вами весь город наблюдает…

– Следят – и ладно, – отмахнулась Салли. – Лишь бы не мешали. Вы же не хотите мне помешать?

Она уставилась на меня с подозрением, и я помотал головой. Снова попытался урезонить женщину:

– Те девушки, они ведь тоже чьи-то дочери…

– Чаю, мистер Морган? – перебила меня Салли, словно вдруг вспомнив о роли хозяйки дома.

Она ушла на кухню. Внутренний голос подсказывал: пора уходить. Я уже развернулся к двери, но тут завибрировал в кармане телефон. Вытащил его, глянул на экран: Джо. Как же не вовремя!

Что-то заставило меня обернуться. Салли, оскалившись, неслась на меня с ножом. Я отшатнулся – лезвие оцарапало плечо. Телефон полетел в сторону.

Кинулся к двери. Заперто. Чудом увернулся от яростного прыжка.

Сдёрнул плед с дивана. Набросил на Салли. Женщина запуталась, упала, забилась на полу, воя и шипя, как одержимая. Я огляделся, подскочил к окну и рванул плотную занавеску – карниз с треском рухнул. Набросил на барахтавшуюся Салли штору, кинулся сверху, не давая ей встать, прижал к полу руку с ножом. Еле-еле дотянулся до телефона.

…когда приехали полицейские, она уже не дёргалась. Тихо плакала под шторой и пледом. Надеюсь, ей помогут.

Я провожал взглядом отъезжающую полицейскую машину, невпопад отвечал допрашивающему меня офицеру и думал: и так бывает, когда лезешь в чужие дела.

Абсолютное благо (экшн, магия, современность, криминал, другой мир)

– Их будет восемь, – Кэп развернул карту, прижал магнитами к доске. – Четверо – ерунда, обычные наёмники. Вера с ними разберётся.

Вера – двухметровый гигант, накачанный усилителем до самой маковки, – ухмыльнулся.

– Другие четверо – спецотряд. Один будет тут, – палец Кэпа упёрся в край крыши двухэтажного дома на карте. – Второй здесь. Чистые маги.

Вера сплюнул, Лука брезгливо поморщился. Для каждого из членов Абсолюта чистые маги – зло во плоти.

Палец Кэпа переместился в оконный проём дома напротив.

– Третий за этим забором. Обученный, но спец хороший.

Наш временный лидер замолчал, и Белинда, нервно облизнув губы, спросила:

– А четвёртый где?

– Неизвестно, – мрачно буркнул Кэп. – Это тень.

Присутствующие ахнули и зашептались.

– Я всё понимаю! – Кэп повысил голос – остальные тут же замолчали. – Но господина Варрока перевозят сегодня. Не через неделю, как говорили, а сегодня. Значит выбора нет. Мы должны это сделать. Воля и сила!

Он прижал кулак к сердцу.

– Воля и мощь! – дружно отозвались остальные, прижимая кулаки к груди.

Их любовь к Варроку безгранична. Стоило им услышать его имя, как на каждом лице заиграла улыбка. Лица были разные, а улыбка будто одна на всех.

Я тоже прижал руку к груди. Сердце билось как сумасшедшее. Как так – сегодня?! Почему сегодня?! Вот дьявол!

– А ты уверен? – хрипло спросил я. – Ну, вроде бы сроки точные были…

Вера уставился на меня с мрачным недоумением: кто тут что вякнул? Белинда снова облизнула губы, напряжённо ожидая ответа.

– Уверен, – отрезал Кэп. – Нас хотели провести. За дураков нас держат эти чистые. Но у меня есть кое-что на одного любителя запрещёнки из их обслуги. Он-то мне и стукнул, что срок завтра. Всё, кончаем бла-бла-бла.

Остальные одобрительно зашумели.

Кто пойдёт, известно давно. Спорили до хрипоты, кричали, даже дрались: для каждого честь участвовать в освобождении господина. Но Кэп выбрал лучших. Сильных. Верных. Живущих Абсолютом.

Идёт сам Кэп – временный лидер Абсолюта, преданный идеям Варрока как никто другой. Идёт Вера – на первый взгляд, тупой здоровяк, но никто не убивает так легко и охотно, как он. Уверен, он сумасшедший, хотя профайлеры из поведенческого отдела так не считают. Ещё Белинда – фанатичная последовательница Абсолюта и, говорят, одна из многочисленных жён Варрока. Затем Лука – бывший военный, молчаливый, закрытый, верный Абсолюту и лично Варроку. И я. Брать меня не хотели ни Вера, ни Лука, но Кэп справедливо рассудил, что кукольник будет как нельзя кстати.

– Наш человек откроет портал в этом переулке, – вернулся к обсуждению плана наш временный лидер. – Это лучший вариант. До того сила Вайтстоуна ещё защищает охрану, а дальше сначала защитное поле национального банка, потом – суда, а там и до Гринстоуна рукой подать.

Господина Варрока переводят из одной тюрьмы в другую.

– Они ведь тоже это знают, – насторожилась Белинда. – Не устроят нам там западню?

– Нет, они уверены, что мы будем ждать их через семь дней у моста или на Оук-стрит. Я отправил ребят покрутиться и туда, и ещё в пару мест. Пусть копы и федералы и дальше думают, что мы ничего не знаем. На месте выставим глушилки, так что минут десять-двенадцать наши. Потом тревогу поднимут, и там у нас ещё минут пять будет. Вполне хватит, если приготовиться как следует.

Кэп глянул на меня:

– Ты готов, Дэн?

Я кивнул.

– Все готовы? Воля и сила! – рявкнул Кэп.

– Воля и мощь!

Позже я попытался выйти из ветхого на вид магазинчика книг, где разместился наш штаб, но Кэп велел всем сидеть в комнате согласия и медитировать.

Так что я так и не успел добраться до почтового ящика на соседней улице и предупредить управление, что Абсолют знает.

…К точке перехода мы подошли в девять ноль две. Кэп посмотрел на светящийся в густых сумерках циферблат, кивнул сам себе и сказал:

– Вера, Лука, Бель. Потом Дэн и я. Пошли!

И мы пошли. Белое свечение портала мягко проглатывало тёмные силуэты людей, чтобы выпустить на другом конце города. Пять человек – небольшая нагрузка. Портал может перемещать и целые батальоны.

Вера с рёвом кинулся на охрану, отвлекая и пугая. Короткие вскрики, пара выстрелов. Запах крови.

На крышу стоящего рядом автомобиля упруго спрыгнула фигура в чёрном. Вскинула руку – яркой вспышкой обожгло зашипевшую Бель и меня. Кэп открыл огонь, и фигуре пришлось отвлечься, ставя щит. Бель кошкой прыгнула в сторону, ныряя между машин на стоянке. Я откатился левее, за мусорный бак под раскидистым деревом.

Покосился в сторону Веры и чёрного куба, в котором сидит сейчас господин Варрок. Стенки куба были забрызганы кровью. Она матово блестела в свете фонаря, придавая узилищу господина праздничный вид. Что ж, если Варрок выйдет, для Абсолюта и правда настанет праздник.

Этого нельзя допустить. Будь у меня телефон, я бы давно дал знать своим. Но Кэп маниакально следил за всеми всегда, а уж перед операцией мы и в сортир ходили только парами и под его присмотром. Даже Бель.

Кажется, именно это в уставе называется “действовать по обстоятельствам”.

Я выудил из кармана куколку и ворох тряпок. Выбрал чёрную и завернул игрушку. Остальные сунул обратно. Для “кукольной магии” нужно больше, чем фигура в тёмной одежде. Нужно лицо или хотя бы какая-то примета. Чем точнее кукольник представляет жертву, тем быстрее сработает магия. И стоит игле вонзиться в грудь “болванки” – человек, которого она изображает, умрёт.

Надеюсь, никто не собьёт с него капюшон, и мои способности не пригодятся.

Когда меня принимали в Абсолют, мне пришлось убить человека. Способности кукольника редки – с одной стороны, потому меня вообще и решили принять. А с другой – на слово мне, само собой, никто не поверил.

Тот мужик уже умирал: предателя идей Абсолюта долго пытали до встречи со мной. И в общем-то, когда в сделанную по его подобию куклу вонзилась игла, она лишь прервала затянувшиеся мучения. Так я говорил себе потом, когда меня рвало от пережитого напряжения и трясло от переизбытка эмоций. И позже, когда просыпался от кошмаров, в которых жертва не умирала, а шла мстить с жуткой улыбкой, вырывая “болванку” и иглу из моих рук.

Парень на крыше машины, выставив руки перед собой, с трудом сдерживал магией стену из пуль, которыми его щедро поливали Кэп справа и Лука откуда-то сверху и слева. Концентрироваться на ходу почти невозможно, так что уйти у него не получится. Но и Кэпа с Лукой он приковал к месту. Стоит им ослабить напор, как маг юркнет куда-нибудь и затаится. Патовая ситуация.

Вера, расправившись с охранниками, наконец сообразил, что нужно разобраться и с магами. Двинулся к машине, на которой стоял парень в капюшоне, но тут асфальт под Верой тронулся и пошёл трещинами. Здоровяк провалился по пояс. Асфальт начал срастаться, превращаясь в ловушку, перемалывая жертву. Напичканный усилителями Вера не сдавался. Рычал, пытаясь выбраться. Но это вряд ли получится. Каменные жернова не одолеть тупой силой. Даже умноженной в несколько раз.

Парень в капюшоне медленно-медленно развёл руки. Держать щит одной левой – это, конечно, круто, но завтра – если он доживёт – рука отсохнет и будет болтаться бесполезным куском мяса несколько дней.

Маг вытянул руку в сторону барахтающегося в асфальте Веры – и с пальцев в чёрной перчатке слетел сноп ярких искр. В следующую секунду искры врезались в Веру, круша защиту и усиление. Вера страшно закричал, судорожно выгнувшись. Асфальт, не встречая больше сопротивления, смял ноги и нижнюю часть спины. Вера замер сломанной марионеткой.

Я с трудом отвёл глаза от застывшей половины человека и прислушался. Что-то изменилось в звуках вокруг.

Лука перестал стрелять. Слева и сверху не доносилось ни звука. То ли решил поменять местоположение, то ли до него добрался мастер теней.

Стоило подумать об этом, как тень от дерева, под которым я притаился, задёргалась. Дьявол! Мастер теней запросто может не знать, что в этой группе Абсолюта крот. И прикончить меня, как, видимо, только что порешил Луку.

Но тени прошли мимо. То ли знали, кто я, то ли это не сам мастер, а всего лишь его разведка.

– Давай! – закричала Белинда

Я вздрогнул и огляделся.

Бель – глупая девчонка! – стояла рядом с парнем в капюшоне. Держала его в объятиях, стянув с темноволосой головы тот самый капюшон.

Дура, что ты делаешь? Зачем так близко…

А потом я заметил торчащее из её спины лезвие.

– Давай! – снова закричала она, повернув голову через плечо.

Совсем рядом грязно выругался сквозь зубы Кэп, честя Белинду последними словами. Интересно, они спали, пока Варрок в тюрьме?

Дьявол, что за чушь лезет в голову!

Кэп вынырнул из-за мусорного бака и замер где-то за моей спиной.

Придётся использовать магию. Бель смотрела на меня через плечо, бледная и яростная. А позади стоял Кэп, готовый разрядить в меня обойму, если я не сделаю то, что должен.

Я и так уже промедлил слишком долго.

Прости, парень!

Мои пальцы коснулись головы куклы, и я на секунду дал болванке серьёзное скуластое лицо полицейского мага. В ладонь скользнула игла из тайника в рукаве – и прошила тряпичную грудь.

Не думать о том, что убил своего. Не думать о том, как буду смотреть в глаза его и своим коллегам. Потом. Если доживу.

Парень рухнул на землю, увлекая за собой Белинду.

– Так их, уродов! – прорычал Кэп. – Теперь за тенью! Сила и воля!

– Сила и мощь, – заученно отозвался я.

Мастер тени не заставил за собой бегать. Тени вздыбились, принимая подобие человеческих фигур, но тут Кэп расхохотался и бросил в сторону силуэтов что-то небольшое и увесистое. Это что-то глухо стукнулось об асфальт и тут же вспыхнуло яростным сиянием.

– Глаза! – запоздало крикнул Кэп.

Но поздно. Я будто ослеп и даже оглох, так много было вокруг нестерпимо белого сияния.

Когда я снова обрёл способность видеть и слышать, Кэпа рядом не было. Он сцепился с магом возле куба. Они катались по покорёженному асфальту с утробным рычанием.

Кэп, видимо, приложился к запасам Веры и накачался усилителями. Я понял, что он задумал, и успел отвернуться, но мерзкий хруст, с которым Кэп вырвал руку мага, не услышать было нельзя.

Я сунул руку в карман, достал болванку. Представить Кэпа легче лёгкого. Мы ведь бок о бок жили почти полгода.

Опоздал. То, что я услышал, нельзя описать. Но теперь я знаю, с каким звуком от тела отделяется голова. Потом она покатилась по асфальту, а Кэп захохотал как ненормальный. Впрочем, почему – как? Он и есть псих.

Меня замутило, но пустому желудку нечего было выдать.

– О, началось! Я активировал взрыватель!

Создание артефактов члены Абсолюта порицали. Но сами артефакты активно использовали. Ради великой цели – можно, как пояснил мне однажды Кэп.

– А где ещё один? – спросил я.

– Попался в ловушку Бель, – оскалился тот. – Надеюсь, ей с того света было смешно глядеть, как его размотало по переулку.

Я уже не слушал. Смотрел на чёрную стену куба.

Стена пошла трещинами. Завибрировала. Сильнее. Ещё. Гул усилился. Трещины стали шире.

– Берегись!

Кэп дёрнул меня, роняя на асфальт, – вовремя: стена разлетелась мелкими осколками. Я закрыл голову руками, вжался в серое полотно дороги. Осколки свистели и, кажется, выли, взрезая воздух.

Внезапно всё стихло, и я осторожно приподнял голову. Темнота куба оказалась слишком густой для слабых фонарей.