Текст книги "Варяжский меч"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

25. Слово норманна

День выдался на редкость солнечным. Предрассветный ветер разогнал облачную хмарь, небо расчистилось. Яркое, пылающее солнце лило на землю свои последние животворящие лучи, спешило додать то, что не додало летом. Над головой глубокая бездонная синева и воздух прозрачен. Такое только весной бывает, да иногда осенью, когда постаревший за год Ярила вдруг вспоминает свою весеннюю бесшабашную молодость.

Высоко в бездонной небесной синеве парит орел. Отсюда с подоблачных высот могучей, гордой птице прекрасно видны дружины, катящиеся неумолимым потоком к городу на развилке дорог. На целое поприще вокруг разносится топот копыт, ржанье лошадей, звон железа, мычанье быков. Над заполонившими дороги бойцами сверкают острия копий. Ярко блестят на солнышке шлемы, цветными пятнами выделяются над грязью дорогие мятли и добротные, надежные вотолы.

Войско растянулось на несколько поприщ. Первыми княжеские конные дружинники грязь месят. С ними табуны заводных лошадей идут. Приотстав от конных, валят пешие рати. Следом обозы катят. Немало скарба рать везет за собой. Сотни телег сквозь узость размокших под дождями, разбитых тысячами ног дорог пробиваются. На возах шатры, съестной припас, оружие, брони, одежда, утварь походную везут – все, без чего рать в походе не обойдется. Последними отход прикрывают отборная тысяча ободритских и велетских мечников. Сорвавшееся вчера в поход войско растянулось по лесным и полевым дорогам. Передовые дружины уже к Ратценграду подходят, а обозы еще из болотистой прилабской низины не вырвались.

Рагнар легким движением смахнул усевшегося на конскую шею овода. Откуда кровосос взялся, непонятно. Осень на дворе, не положено насекомышам летать, им под корягами прятаться должно. Ехавший чуть позади, приотстав от старшего на лошадиный корпус, Грац не успел увернуться от вылетевшей из-под копыт лепехи и сейчас под смех товарищей размазывал полой вотолы по лицу грязь. Смотреть на дорогу надо, а не зевать.

Не выдержав насмешек, гридень хлестнул лошадку плетью. Гнедая недовольно заржала, но прибавила ходу. Вскоре Грац обогнал свой десяток и вырвался в голову дружины. Естественно, князя обгонять не стал, не положено. Так и ехал, держась побоку и чуть позади Славомировых ближников. Рагнар на это только глубокомысленно хмыкнул: отрок еще, усы не отросли, не терпится ему свою удаль показать. А может, Грац и правильно сделал – глазастого бойца лучше всего вперед пускать. Много ли за конскими хвостами и спинами товарищей разглядишь?

За последние дни в остроте глаз Граца не только люди Рагнара, но вся дружина убедилась. От взгляда гридня ничто не могло укрыться. Товарищи шутили, что он разглядел бородавку на носу Оттона и сосчитал все шишки на соснах в перелеске у стана. Шутки шутками, а именно Грац четвертого дня первым заметил обходящий заслон со спины отряд саксов. Если бы не он, попали бы две дружинные сотни в стальное кольцо из мечей и копий.

Солнышко пригревает, вроде дорога суше стала, Дымка веселее побежала, и идущая следом в поводу Зирка не топорщит уши, не пытается порвать узду. Или это просто дорога вверх по песчаному косогору идет. На песке лужи редко бывают, только если совсем потоп, все земля впитывает. До слуха Рагнара сквозь топот, шум, скрип седел, гул разговоров донеслись громкие радостные возгласы:

– Ратценград! Успели! Вон стяг на башне полощется!

Воин невольно привстал на стременах и вытянул шею, оглядывая окрестности. Да, места знакомые. Впереди, справа от шляха, приметный валун наполовину в землю врос. Рядом расколотое Перуном дерево. Действительно, уже близко. За подъемом, через поле, уже башни города будут видны. Дальше на спуске будет развилка. Одна дорога к гнездовищу полабян идет, а нам надо налево сворачивать, на кратчайший шлях до Гамбурга.

Совсем недавно Рагнар уже проезжал по этому шляху. В тот день возвращавшийся из Старграда в стан князя Белуна молодой боярин проскакал мимо города, не обратив на него никакого внимания. Спешил донести до князя недобрую весть. Не до любования красотами ему было, в душе как будто рыси дрались. С одной стороны, с поручением Славомира не справился, не смог убедить старградского князя о своем слове вспомнить. Наоборот, Славер хитрить начал, решил из-под носа ободритов богатый Гамбург выхватить.

Рагнар понимал: добром это не кончится. Славомир умен, зла долго не держит, но и такие обиды не прощает. Если не этой зимой, так следующим летом быть походу на вагров. Велиградские князья обязаны за такие дела у Славера ответ потребовать. Значит, еще один враг у ободритов появился, а Оттон тем временем всеми своими силами подступает.

С другой стороны, поехал Рагнар в Старград простым мечником с неполным десятком княжьих гридней, а вернулся признанным боярином. Почти две дюжины воинов не князю, а ему роту дали. Значит, посчитали не простым гриднем, а вождем. Доверяют, верят в его волю и удачу. Такое доверие, от сердца, а не от обычая, дорого стоит.

По возвращению в стан, к удивлению Рагнара, Славомир не рассердился, наоборот, вздохнул с облегчением, услышав новости. «Лучше явный враг, чем подлый друг», – усмехнулся князь. В ответ же на просьбу Рагнара выделить участок в городе под дом расщедрился и пообещал не только землю близ детинца найти, но и своих людей послать дом и двор сладить. Так и заявил – дескать, у боярина своя гридница должна быть, нечего с дружиной по чужим дворам мыкаться.

Радовался удаче Рагнар недолго, в тот же день пришлось с сотней Мочилы идти в передовой дозор. Потом был еще не один бой на засеках, в узостях, оврагах и на переправах. Белун все свои силы по лесам и дорогам разослал саксов тревожить, все леса и болота в одну сплошную крепь превратил. Князь хотел, чтобы каждый шаг врагу с кровью давался. Немало воинов с обеих сторон в тех схватках на лесных дорожках полегло. Рагнарова дружина на четыре бойца меньше стала.

Закончилась лесная битва неожиданно. Вчера рано утром с берега Лабы, из дальних дозоров и из осажденного Биткова гонцы прискакали, сообщили, что вся рать Оттона Рыжего ночью отступила и вниз по реке ушла. Конные рыцари и кнехты по берегу идут, а обозы кораблями сплавляются.

Новость удивительная. Никто не понимал: в чем дело? Рыжий отступил или нет? Некоторые радовались победе. Другие хмуро пожимали плечами и чесали бритые затылки. Третьи заявляли, что саксонского короля так просто не возьмешь, не робкого он десятка. Наверняка какую хитрость задумал: или в обход через Гамбург прямиком на Ратценград или Люблин пойдет, или покажет, будто отступает, выждет и назад вернется. В спину ударит, когда дружины русов к Ратценграду откатятся.

Сам Рагнар больше склонялся к последней точке зрения. Рать у Оттона большая, идет медленно, ее обозы и пешие полки задерживают. Впрочем, как и войско Белуна. С такой скоростью день до Гамбурга, два дня до границы, еще два дня до Ратценграда, а запасы у саксов не безграничны. Люди есть что-то должны. Доглядчики сообщают, будто у саксов провизия кончается, все, что с собой взяли, успели подъесть. А в гамбургской земле с пропитанием для войска плохо, дружины русов ее хорошо разорили, все села вместе с урожаем пожгли. Оттона там не хлебные обозы, а толпы голодающих и бездомных бродяг встретят.

Выслушав гонцов и доглядчиков, князь Белун собрал в своем шатре всех союзных князей и ближних, умудренных годами, поседевших в походах и битвах бояр. Совещались долго, что происходило в шатре, о чем говорили, никто не знал. Окружившие княжескую ставку мечники никого не подпускали к шатру ближе, чем на тридцать шагов. Собравшиеся в стане воины подтягивались к шатру. Все ждали, что скажет старый Белун. Отступление алеманской рати ни для кого уже не было секретом.

Только когда солнце поднялось над верхушками деревьев ближайшей рощи, князь вышел к войску. Со всех сторон послышались возгласы, посыпались вопросы. Белун терпеливо выждал пару минут, затем поднял руку, требуя тишины.

– Вот так-то лучше, – улыбнулся старый князь. – Мы идем на Ратценград, переймем Рыжую Лисицу на гамбургском шляхе.

Со стороны казалось, что огромный воинский стан мгновенно погрузился в пучину хаоса. Кругом сновали люди, снимали шатры, все куда-то бежали, шум, гам, огромный ратный стан выглядел будто разворошенный муравейник. На самом деле войско управлялось железной рукой. Быстро снимались с места, грузили скарб на телеги, ловили лошадей. Князья разослали гонцов ко всем заслонам и засадам с приказом возвращаться в стан.

Первыми в поход выступили дружины Славомира и Святобора, шли налегке, только с оружием и припасом на два дня пути. Брони, шатры, тяжелые мешки, весь скарб оставили в обозе. Они должны были разведать дорогу, первыми выйти к границам гамбургской земли и ждать саксов. В бой не вступать, наблюдать издали, ждать подхода большой рати. Если Оттон окажется настолько прыток, что обгонит русов, князьям следовало засесть за стенами Ратценграда и держать город до последнего.

Почуяв скорый привал, лошадь пошла быстрее. Вот и гребень, подъем кончился. На развилке дружины должны остановиться на отдых, наскоро перекусить, привести в порядок конскую упряжь. Проезжая мимо расколотого молнией вяза, Рагнар невольно коснулся висевшего на груди оберега. Это ж надо! Какая силища у громовержца! Как великанским топором от макушки до корня расколол.

– Старшой, когда волосы обреешь? – Это верный Змейко поравнялся с боярином.

– Времени нет, – проворчал Рагнар. – После битвы лишнее уберу. Все одно под шлемом не видно.

– Давно пора, – не отставал гридень. – У всех бояре как бояре – с чубами. Только у нас под отрока стрижен.

– Ах ты! – Рагнар первым расхохотался над шуткой товарища.

– Саксонским мечом обреем, – расплылся в улыбке Садко. Рыжеватый, круглолицый весельчак присоединился к Рагнару в Старграде.

– Неужто всей дружиной одного меча не добудем? – поддержал веселье Ратибор.

– Все решено. После битвы боярина бреем, чтоб один чуб на страх и зависть христианам свисал.

Сам молодой боярин только улыбался, слушая беззлобные подкалывания соратников. На душе было легко и радостно. Солнце светит, в небе орел парит, легкий ветерок лицо обвевает.

Вспомнился Велиград, широкие городские улицы, княжеское подворье, шумные многолюдные пристани, запах моря. Остро захотелось увидеть родной город. Рагнар даже пожалел, что у него нет крыльев, как у того орла.

Расправить могучие крылья, взмахнуть – вмиг до города донесут. А там пройтись по улицам, выйти к морю, посидеть на старом обточенном волнами камне на берегу. Еще раз вдохнуть полной грудью напоенный свежестью, запахами соли, водорослей и свободы воздух. Тихо подкрасться к дому Ольгерда, заглянуть в окошко, увидеть Веселину. Как она там? Ждет ли? Будет ли рада возвращению? Сдержит ли обещание выйти замуж за Рагнара?

– Приготовиться к бою! Подтянуть строй! – гремит над дружинами голос Славомира.

Тревожные слова следом за князем повторяют сотники и десятники. От этих возгласов обжигает холодом: саксы здесь?! Воздух разрывает хриплый голос боевых рогов. Знакомые каждому воину звуки, сигналы сбора. Сомненья и тревоги отлетают прочь. Рагнар примечает, где трубит боярин Мочила, и, толкнув пятками Дымку, спешит к месту сбора своей сотни, сам при этом на ходу выдувает из своего рога тревожный сигнал, созывая своих людей.

Дружинники быстро и четко построились, перегородив поле стеной. Выехавший в первый ряд Рагнар узрел рать, движущуюся со стороны города. Кто такие, пока непонятно. Идут сплоченной массой, почти все пешие, вооружены хорошо, навскидку их больше двух тысяч. Прикрыв глаза от солнца ладонью, боярин пристально вглядывался в даль. Что за войско? Кто такие?

Пешая рать приближается, они прошли развилку на Гамбург и движутся к дружинам русов. Уже можно разглядеть добротные круглые и овальные щиты воинов, стальные шлемы. У некоторых бойцов на шлемах рога туров. Хорошо видны густые бороды, у некоторых бойцов заплетенные косичками.

– Норманны! – проносится над строем возглас облегчения. Точно! Данская рать идет. Рагнар с шумом выдыхает воздух из легких и забрасывает щит за спину, драки сегодня не будет. Князь Славомир срывается с места и скачет навстречу норманнам, за ним идет только десяток ближних мечников. Викинги останавливаются. Вперед выступает воин в рогатом шлеме, кольчатой броне до колен, с круглым щитом, в деснице копье с окованным железом древком, кол в броне, как такое оружие называют морские бродяги викинги.

Князь рывком натянул поводья, не доехав сотню шагов до норманнского строя. Верный Буран взвился на дыбы и громко заржал. Успокоив скакуна, князь соскочил на землю и направился навстречу широко улыбающемуся Свену.

– Я обещал, и я пришел! – расхохотался норманн. – Ты еще не добыл голову Оттона, брат?

– Рад тебя видеть, брат. – Славомир заключил Свена в объятья. – Ты успел вовремя и держишь слово.

– Сразу собрал всех своих хирдманов, попросил папашу отдохнуть от дел и отправился в поход.

– Ты настоящий конунг, – улыбнулся князь, – начинаешь правление с войны.

– Кто боится попасть в Валгаллу, попадет в Нифлхейм, – глубокомысленно отозвался норманн. – Посмотри: со мной две дюжины сотен без одной. Все настоящие хирдманы, с мечом в руке родились.

– Как шел? Через Люблин?

– Да, на кораблях до города купцов, старого пивного бочонка Всевлада, а дальше пешком.

Воины за спинами вождей, видя, что впереди друзья, смешали строй. Два войска превратились в одну большую шумную толпу. Русы спешивались. Многие встретили среди норманнской рати старых друзей и знакомых. Приветственные крики, радостные возгласы оглашали поле, еще час назад готовое стать полем кровавого пира мечей. Несколько сотников попытались было навести порядок, но вскоре махнули рукой на это дело и сами присоединились к своим приятелям из данского хирда.

Славомир и Свен быстро обменялись новостями и прикинули, как быть дальше. Молодой, короткоусый данский конунг рвался в бой. Славомиру пришлось приложить немало сил, чтобы убедить побратима оставаться на развилке дорог и ждать большое войско старого Белуна.

Брать с собой в дальний дозор норманнский хирд было просто опасно. Во-первых, пешие даны не успеют за конными дружинами русов. Во-вторых, буйные северные бородачи могут не рассчитать свои силы и сцепиться с большой ратью саксов. Тогда и Славомиру пришлось бы вести своих людей норманнам на выручку. Так и погибнут все без пользы и толка.

– Брат, ты видишь: мы все идем налегке, без броней, – убеждал северянина Славомир. – Все оставили в обозе. Не спеши погибнуть, Один и Перун подождут нас, никуда не денутся.

– Послушай, конунг, варяг верно говорит, – вступил в разговор Лейф Деревянный. – У саксонских собак много воинов, на всех нас хватит. Пойдем с большим хирдом. Это большая честь – сражаться под щитом такого конунга, как Белун Багряная Челка.

– Хорошо. Я жду твоего отца на развилке, – согласился Свен.

– Я найду саксов и вернусь, – улыбнулся Славомир, хлопнув норманнского вождя по плечу. Прилюдно объявившие себя побратимами могли позволить такую бесцеремонность.

Над полем заревели рога, созывая воинов в поход. Пришло время расставания. Русы садились в седла и, попрощавшись с норманнами, двинулись по гамбургскому шляху. Даны же разбили стан на развилке, им выпало ждать большую рать князя Белуна. Наведя порядок в своих дружинах, Славомир первым делом выделил и разослал дальние дозоры из молодых остроглазых гридней. Несмотря на молодость, князь любил пословицу: «Береженого Перун бережет».

В этот день больше ничего интересного русам не встретилось. Широкий шлях был пустынен, ни одного встречного. Словно умерли все или попрятались, пока война не кончится. На ночлег остановились в светлом, чистом сосновом бору у берега небольшой речушки. Воины разложили на опушках костры, отвели лошадей на пастбище, извлекли из седельных сум немудреный съестной припас.

В опускающийся на землю вечерний сумрак унеслись лихие гридни нести дозор на дальних подступах к стану. А вокруг гостеприимного бора и на берегу речки расположились пешие заставы ближнего дозора. Мало ли что саксам в голову взбредет? Может, они и ночью будут идти, без остановок и привалов. По мнению Славомира лучше перебдеть, чем недобдеть. По всем его прикидкам, Оттон здесь не должен опасаться заслонов русов. Может и рискнуть на ночной переход.

После вечерней трапезы Рагнар спустился к речке. Нашел место, где бережок к самой воде спускается. Присел на корточки, погрузил ладони в холодную, чистую воду. Зачерпнул полные пригоршни, пригубил, водица оказалась вкусной, хорошо утоляла жажду.

Тихо здесь. Над зеркалом воды кружили стрекозы, тянуло холодком. Тихое журчание водного потока успокаивало, настраивало на умиротворенный, добродушный лад. В такие моменты душа отдыхает и очищается. Утолив жажду, Рагнар выпрямился и неторопливо побрел по берегу. Хорошо было пройтись по земле своими ногами после целого дня скачки, отдохнуть, размять затекшие ноги и поясницу.

За спиной послышались негромкие шаги. Еще кто-то решил к воде спуститься.

– Не спится? – прозвучал голос боярина Мочилы.

– Рано. Солнце еще не село. – Рагнар махнул рукой в сторону багровеющего над дальним лесом закатного зарева.

– Жить никогда не бывает рано. – Боярин сел прямо на пожухшую траву и уставился в сторону заката. – Вот так и жизнь, как солнце, за кромку уходит.

– Ты о чем, старшой? Не рано ли о таких вещах думать?

– А она не спрашивает: когда. Она приходит и требует ответа. – В голосе Мочилы звучали грустные, тревожные нотки.

– Все равно рано, – упрямо стоял на своем молодой мечник. – Пусть лучше они о смерти думают.

– Тебе рано, – согласился Мочила. – Рагнар, я тебя об одном попрошу. В сече держись поближе к князю.

– Постараюсь.

– Он боец хороший, но еще один хороший меч рядом лишним не будет. – Старый боярин непроизвольно скрипнул зубами. – Меня Радегаст зовет. Я знаю. А ты постарайся сберечь Славомира. Настанет время, Белун уйдет, и именно Славомиру предназначено наш род сберечь.

– А Мечислав?

– Будет неплохим вождем, в походах себя покажет, но ему не дано настоящим князем быть. В этом деле не только удача и воинская сметка нужны, правителю без мудрости не обойтись.

Рагнар в ответ молча кивнул головой.

– Еще раз прошу: сбереги нашему роду Славомира, – повторил Мочила.

– Сберегу, – твердо ответил мечник, положив ладонь на рукоять ножа. – Оружием и честью клянусь.

Рано утром дружины продолжили свой бег в закатную сторону. Поля, леса, реки однообразно тянулись вдоль шляха. Сотни русов шли размеренной, быстрой рысью, не замедляя свой бег ни на минуту. Князь спешил. По случайным обмолвкам, долетавшим до ушей Рагнара отдельным словам и переговорам старших, он понимал, что Славомир не уверен: найдем вражескую рать на шляхе или до самого Гамбурга саксов не встретим. «Куда же делся Оттон?» – все чаще задавал себе вопрос молодой боярин. Ответа не было. Рагнар хотел было поговорить с Мочилой, но по здравому размышлению понял, что сотник знает не больше, чем остальные дружинники.

После полудня в стороне от шляха русы узрели первое спаленное набегом саксонское село. Здесь начиналась гамбургская земля. Если так дальше ехать, завтра или сегодня к ночи можно до самого города добраться.

Поравнявшись с очередным одиноко стоящим холмом, Славомир дал дружине знак остановиться. Пора было что-то решать. Дорога здесь одна, разминуться с многотысячной ратью Оттона Рыжего невозможно. Был и другой путь, но он шел гораздо севернее прямо на Люблин. Могли саксы воспользоваться этим шляхом? Или нет?

Теребя правой рукой ус, Славомир погнал Бурана к плоской, как стол, вершине холма. Может, сверху удастся что рассмотреть или знак какой Вышень подкинет. Князь Святобор и старшие бояре неотступно следовали за Славомиром. Остановив коня на вершине, князь словно превратился в каменного идола, только его глаза неотрывно скользили по горизонту.

– Старый князь на день отстает, не меньше, – нарушил молчание Гром.

– Ты думаешь?! – князь резко обернулся к боярину.

– Если Оттон другой дорогой пошел или к Биткову вернулся, большая рать успеет его перенять, и мы вовремя прискачем, – пояснил верный сотник.

– Сил у нас для сражения достаточно, – заметил Святобор. – Мои волчата давно зубы точат в глотку саксонским овцам вцепиться.

– Не будем спорить, други. Спросим, что скажет, – невозмутимо молвил Мочила, показывая рукой в сторону вынырнувшего из-за перелеска в половине поприща от холма всадника. Дружинник скакал во весь опор, пригнувшись к шее лошади. Вскоре на дороге появились еще несколько всадников.

– Дозор Звана возвращается, – угадал боярин Хорив.

– Как я своих бойцов не узнал?! – смутился Мочила и принялся яростно тереть глаза.

Разговоры на холме стихли. Все ждали дозорных. Наконец молодой безусый гридень, почти отрок, подлетел к князю, рывком останавливая своего скакуна.

– Саксы идут! Целая рать!

– Хорошо! Любит нас Радегаст, – выдохнул Славомир. – Подожди. – С этими словами князь отстегнул от пояса нож в дорогих, тисненой кожи, с серебряными накладками ножнах и протянул гридню. – Держи, за добрую весть.

Раскрасневшийся от быстрой скачки дозорный с поклоном принял подарок. По его лицу было ясно видно: с этим ножом дружинник никогда в жизни не расстанется. Детям и внукам его как ценную вещь передаст, с рассказом, как князь обрадовался вести о приближении врага.

Прошло совсем немного времени – вернулись еще два отряда дозорных. Бойцы сообщили, что саксонская рать валит великой силой: конные, пешие, обозы до горизонта растянулись. Над войском множество стягов реет. Наконец из-за леса показалась голова вражеской рати. Передовой рыцарский отряд галопом шел на перегородившую шлях дружину. Только теперь Славомир повернул коня и поскакал вниз с холма. Дело было сделано. Теперь можно возвращаться к Ратценграду.