Текст книги "Варяжский меч"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

15. Спор железа

– Идут, – ощерился в злобной усмешке Славомир. Вдалеке из-за леса выползла сверкающая железом широкая черная змея саксонского войска. Впереди тяжелая конница, следом пехота: копейщики и стрелки.

Поле для битвы князь выбрал подходящее. Ровный луг, справа глубокий овраг, на такой обрыв и пешие не поднимутся. Слева смешанный лес с густым подлеском, чуть позади гряда пологих оплывших холмов. Болотин и топких мест на поле нет, как раз удобно для сокрушительного удара стальных кулаков конных дружин.

– И коршун парит, – хмыкнул Мочила, опуская полумаску шлема и натягивая латную рукавицу на правую руку.

– Это к саксам, – вмешался в разговор полусотенный Вилинец.

– Добро, если за ними, – злобно бросил Мочила. Настроение у сотника было сумрачным. Сегодня утром дозорные донесли, что у саксов больше воинов, чем рассчитывали. Насчитали четыре сотни рыцарской конницы и больше тысячи пеших кнехтов. Ободритов же всего семь сотен. Пусть все конные и в бронях, перевес-то у саксов.

– Может, сразу ударить? – предложил боярин Гром, с невозмутимым видом наблюдавший, как разворачивается вражеская рать.

– Не получится, они строем идут: к сече изготовились. Если ударим, под обстрел попадем, пешие нас в копья примут, а рыцари сбоку прижмут, – ответил князь. – Подождем, пока подойдут. У нас две сотни с луками.

Гром после этих слов возмущенно фыркнул, но промолчал. Он считал лук оружием недостойным честной сечи. Много ли славы врагов издали, как оленей, бить? Вот мечом, когда глаза в глаза, щит против щита – это другое дело. Многие мечники разделяли это мнение. К сожалению, как полагал Славомир.

Рагнар краем уха прислушивался к разговору старших. Старые опытные воины, от них можно много хорошего и полезного услышать, но, сейчас было не до этого. Больше всего Рагнара занимал его десяток, его люди.

Хорошо ли запомнили, чему их старшие дружинники учили? Не испугаются ли? Не собьются ли с шага?

– Держать строй! Вперед не вырываться. Малк, тебя касается. Копье щитом принимайте и удар чуть скашивайте, пусть скользящим пройдет. – Строгим голосом и придирками Рагнар в первую очередь пытался притупить, прогнать свой собственный страх. Неприятное, противное чувство. Рагнар злился сам на себя за этот страх. Вон, ближники князя стоят, лица спокойные, уверенные, спокойно ждут, когда время наступит. А я?!

Это первый большой бой, первая битва, это не те короткие схватки с небольшими отрядами, это настоящий пир Радегаста грядет. Молодой воин только скрипнул зубами, пытаясь еще больше разозлить себя, пусть хоть так, но заглушить страх. Пальцы судорожно стиснули рукоять щита, кончик носа побелел, лицо исказила свирепая гримаса. Рагнар стиснул коленями бока Дымки, унимая предательскую дрожь в коленях. Ничего, главное не поддаваться, а там самого понесет.

– Они тоже люди, они тоже боятся, – прозвучал над самым ухом голос Мочилы, и на плечо легла тяжелая рука сотника. Боярин прекрасно понимал молодого гридня, сам таким был когда-то.

Сотни Мочилы, Люта и Грома стоят посередине перегородившей поле дружины, на самом острие. Над ними развевается стяг князя Славомира. Багряное полотнище на длинном копье. Личный знак, лучше всяких слов кричащий: здесь наследник велиградского престола! Иду на вы! И самое опасное место – именно к стягу будут рваться самые лучшие бойцы герцога Бернарда.

Саксонское войско, на ходу перестраиваясь, приближалось к русам. Боярин Мочила только негромко помянул собачьих выползков. Он прекрасно видел: идут матерые волки, опытные бойцы, привыкшие к яростным битвам. Таких не напугать, умирать будут, но не отступят, по полю не рассыплются, строй не потеряют.

Германская конница чуть приотстала, освобождая дорогу пехоте. Тяжелый конный строй идет на правое крыло, перед ними только тонкая завеса их двух рядов кнехтов-копейщиков. Основная масса пехоты движется в центре и на левом крыле, у леса. Точнее говоря, это для нас левое крыло, а для саксов оно правое. Шагают в ногу, движутся одной цельной стеной щитов. Только сверху блестят шлемы и поднимается лес копий.

Над строем реют флаги. Щиты и одежда рыцарей украшены гербами. У саксов и других закатных народов это как родовой знак. По гербу сразу видно, какое имя рыцарь носит, какому роду-племени принадлежит и кто его предки. Высоко над конной лавой реет полотнище с голубым крестом – герб герцога Биллунга.

Постепенно саксы приближаются. Все ближе, ближе и ближе. Рагнар незаметно для себя успокоился, пригладил Дымку, потрепал холку – держись, коняга! Нам вместе через это поле идти.

Вокруг слышны только скрип седел, шорох вотол и мятлей, клацанье железа, конское ржание и отрывистые, короткие команды сотников и десятников. Неожиданно для себя Рагнар уловил в этом шуме звонкую, переливистую трель кузнечика. Откуда?! Да точно, в траве, в трех шагах от конских копыт сидит и стрекочет, малыш. Вон, скакнул на стебель пырея и опять целую руладу отпустил. Эх, не затоптали бы тебя, стрекотун.

– Стрелами бей! – пронесся над строем громкий, отдающий железом голос князя Славомира.

За спиной у Рагнара послышались щелчки тетив, над головой коротко свистнуло. Затем еще и еще. Впереди мелькнули темные черточки стрел, понеслись навстречу саксам. Бить с седла, да из третьего-четвертого ряда несподручно. Прицел плохой. Приходится навесом стрелы посылать, но это и не так важно. Врагов много, одна сплошная цель навстречу ползет. Не одна, так другая стрела вырвет из саксонского строя жертву Моране.

За двести пятьдесят шагов до варяжской дружины на саксов посыпалась стремительная, разящая смерть. Закрываясь щитами, смыкая ряды, враг идет вперед. До русов доносится негромкое размеренное пение. Большинство стрел падает на землю или впивается в щиты, но иногда они находят свою цель, и тогда в стройных рядах открываются бреши. За саксонским войском оставался след из мертвых тел.

Рагнар восхищенно присвистнул при виде, как один из кнехтов, кряжистый мужик с тяжелым, окованным железом копьем, неожиданно запнулся, уронил оружие и медленно сел на землю, обхватив ладонями пробитое насквозь бедро. Его сосед почти одновременно нелепо взмахнул руками и рухнул на щит идущего сзади человека.

Стрелы сыпались и на конницу. Острые, граненые, бронебойные наконечники выбивали всадников из седел или ранили лошадей. И тогда обезумевшее от боли животное вставало на дыбы, сбрасывало седока или каталось по земле. Горе воину, если он не успевал спрыгнуть на землю. Выбраться из-под конского крупа самостоятельно не каждому витязю под силу.

Несмотря на потери, саксы шли вперед. Пригибаясь, закрываясь щитами, они неумолимо приближались к русам. Ближе, ближе, они уже бегут, опустив копья. Саксонские стрелки в задних рядах остановились и дали залп.

При виде метнувшихся навстречу, прямо в глаза, темных стремительных черточек Рагнар, не думая, нагнулся вперед и вздернул щит вверх. Из-за спины донесся сдавленный, полный боли вопль. И в этот момент над дружиной зазвучал протяжный, холодящий кровь звук боевого рога князя Славомира.

– Вперед! Перун!!! – Рагнар выпрямился в седле и ударил лошадь пятками. – Вперед! Меч наголо!

Пошла потеха.

– Перун!!! Радегаст!!! Слава!!! – гремело над полем.

Рев сотен глоток. Раскрытый в яростном свирепом крике рот. Мерный конский топот. Нацеленные на врага копья. Холодный блеск клинков. Пылающая в глазах ярость. Дружина пошла на врага. Медленно разгоняясь, неумолимый, стальной вал покатился на линии саксонских щитов.

Рагнар натянул поводья, придерживая вырывающуюся вперед Дымку. Идти строем. Бить одной железной стеной. Звон железа, ржание лошадей, грозный рев дружинников. Лавина катится вперед. Изредка какой-либо воин безвольно повисает на шее своей лошади или кубарем катится на землю. Вражеская стрела – плохая смерть, еще до схватки, не успев взглянуть врагу в глаза, вкусить сладость саксонской крови. К счастью, таких мало. Широкие крепкие щиты и брони спасают бойцов.

Не зевать. Короткое движение рукой. Принять на щит летящую прямо в лицо стрелу.

Строй саксонской пехоты все ближе и ближе. Они остановились. Первый ряд опустился на одно колено, уперли копья в землю. Перед русами сплошной частокол копий. Из-под шлемов выглядывают искаженные злобой лица. Они совсем рядом. И копья нацелены прямо в грудь.

Удар! Конная лавина накатилась на ряды щитов и копий. Накатилась, на мгновение остановилась и пошла дальше, захлестывая саксонский строй.

Рагнар со всей силы натянул поводья и, наклонившись вперед, рубанул мечом, целясь по обитому медью шлему. Четко, как и учили, одним резким движением. Одновременно щитом отвел в сторону вражеское копье. Сакс успел увернуться. Еще удар! Не задерживаясь. Сталь легко разрубает железную полосу на кожаном колете и раскалывает шейный позвонок. Голова кнехта летит в сторону, под копыта коней.

Вперед! Руби! Дымка перепрыгнула через мертвое тело, ворвалась в середину вражеского строя. Рагнар рубит с плеча подвернувшегося под руку пехотинца. Вперед! А сзади уже напирают товарищи. Вперед! Руби! Коли! Режь!

Товарищи рядом, не отстают и не отрываются. Действуют вместе, заодно. Верная Дымка лягает подскочившего сзади кнехта. Тот только сдавленно пискнул, отлетая в сторону. Тут же ему на голову опускается булава. Руби! Топчи! Пир Радегаста!!!

Клин ободритской дружины прорезал саксонскую пехоту, вырвался на простор и тут же столкнулся с саксонской конницей. Два отряда рыцарей глубоко врезались в строй русов. Закипела кровавая круговерть боя.

Для Рагнара схватка запомнилась чередой несвязанных, разорванных картин. Сыплющиеся со всех сторон удары, заливающий глаза пот. Оттягивающий левую руку тяжелый щит и немеющая от ударов десница.

В один момент ему показалось, что над головой пролетела крылатая дева, в кольчуге и открытом шлеме. В руке богиня сжимала длинный прямой меч. Нет, это показалось – облачко набежало, и копье над головой блеснуло.

Большинство бойцов десятка Рагнара держались вместе. Старались прикрывать друг друга и наваливаться на противника одним многоруким безжалостным чудищем. Только Никлот, молчаливый отрок с простецким лицом, урожденный велиградец, погиб в начале схватки. Пытаясь достать мечом кнехта, дружинник не заметил нацеленное в бок копье.

Рагнар увернулся от скакавшего на него и размахивавшего топором рыцаря в вороненой броне и с гербовым леопардом на щите. Сам ударил мечом. Неудачно. Сакс легко отразил удар и поскакал дальше.

Воспользовавшись короткой передышкой, Рагнар огляделся по сторонам. Кругом кипит ярость схватки. Никто не уступает. Саксы дерутся как бешеные, но и русы бьются жестко, разят врагов тяжелыми ударами. Над полем гремит имя грозного Перуна. В тон ему звучит клич саксов: «Gott mit uns!» Впереди над строем рыцарей там, где грозно сверкают вражеские клинки, плещется знамя герцога Биллунга. Далеко, не пробиться. Позади и чуть правее реет багровый стяг князя Славомира. Сам князь и его ближники яростно рубятся с наседающими со всех сторон врагами, при этом медленно, но верно движутся вперед.

Блеск железа перед глазами. Рагнар еле успевает выбросить вперед щит и сам бьет рыцаря. Противник уворачивается, атакует. Отбит и еще удар. Меч скользит по кольчуге. На тебе! Обманный выпад – и резануть его по ноге. Дымка кусает лошадь врага. Рыцарь шипит от боли и обеими руками вцепляется в поводья. Сбоку подлетает Змейко и точным ударом вгоняет копье саксу в горло.

Рагнар этого уже не видит, его теснят четверо саксов. К счастью, товарищи вовремя приходят на помощь.

Крупный, широкоплечий конник с выбивающейся из-под брони грязными клочками бородой наседает на Рагнара. Прямо перед глазами мелькает вражеский щит. Добротный, с железной окантовкой, поперек тянется глубокий след свежего удара. Рука сама идет вперед. Удар щитом о щит. Противная, ноющая боль в руке. Сакс что-то кричит, брызжет слюной. Рагнар, закусив губу от боли, наклоняется вперед и бьет мечом. Тяжело, с оттяжкой.

Затем, пока враг не опомнился, короткий, почти незаметный выпад. Рука чувствует сопротивление. В ушах отдается противный скрежет железа по железу. И еще! Рубящий наотмашь! Из последних сил. Сакс тоже выдохся, движения замедленные, лицо перекошено от боли, в глазах мелькнула тень страха. Меч руса находит брешь в защите и опускается на плечо рыцаря. Не останавливая движения, выдернуть клинок из тела.

Все, теперь можно отдышаться. Некоторое время Рагнар держался за спинами своих товарищей, восстанавливая дыхание. Горло пересохло. Кругом слышны вопли, яростные возгласы, нечеловеческое рычание, стоны, звон железа, глухой стук ударов по дереву. Доносится наполненное мукой и болью ржание раненых лошадей. На зубах скрипит песок. В нос бьет острый запах конского пота, к нему примешивается чуть сладковатый, пьянящий аромат крови.

Рядом звучит призывный голос рога Мочилы. Ему вторил боярин Гром. Следом над полем прокатился сигнал рога князя Славомира.

– Вперед! – выкрикнул Рагнар, пришпоривая лошадь, и призывно махнул мечом.

Князь и бояре кулак собирают. Они рядом, дружину зовут. Вон, чуть левее реет багряный стяг. Зарубив подвернувшегося под руку кнехта, Рагнар вырвался на свободное пространство, образовавшееся вокруг Славомира и его ближников. Следом скачут гридни. Почти весь десяток. Держатся вместе, молодцы.

Со всех сторон к стягу стекаются отряды русов. Времени прошло совсем немного, даже отдышаться не успели, а вокруг князя уже собралось больше полутора сотен дружины. Все, кто сигнал слышал и рядом оказался, пришли.

Вон и Славомир, впереди дружины едет. За полумаской шлема лица не видно, бывший сегодня утром красным, расшитым золоченой нитью, мятль превратился в рваную грязную тряпку. Князя только по броне, шлему и горделивой посадке узнать можно. Щит изрублен, чуть ниже умбона обрубок сулицы засел. Правый верхний край щита разлохмачен топором. Вороной под седоком косит злыми, налитыми кровью глазами. На серебряных удилах розовая пена.

Неожиданно конь под едущим рядом с князем боярином встает на задние ноги и валится на бок. Из лошадиного горла торчит короткий стержень стрелы с оперением. Варяг успевает соскочить с седла и прокатиться по земле. Вот он уже стоит на ногах, даже щит не выронил. Двое товарищей изловили бесхозную лошадь и подвели ее боярину.

– Благодарю, – сипит охрипшим голосом дружинник, тяжело переваливаясь через седло.

– Варяги! – кричит князь и протягивает вперед меч, указывая в сторону герцогского знамени, плывущего над вражеским войском. – Убьем свинью! Перун с нами!

– Перун!!! – гремит над полем боевой клич. Дружина как один человек срывается с места. Бойцы на ходу перестраиваются и уплотняют ряды.

– А-а-а! Слава! – Рагнар сам не заметил, как вырвался в первый ряд.

Впереди – сплошная масса саксов. Над строем на копьях реют флажки. Вперед выдвигается пехота. Конница разворачивается навстречу лавине русов. Звуки сигнальных рогов холодят кровь, заставляют гнать лошадь навстречу врагу, прямо на частокол копий. Страха уже давно нет, потерялся, исчез в самом начале боя. Из чувств осталась только пылающая огнем, обжигающая, неистовая ярость. Вперед! Топчи их!

Ободритская дружина, как топор в осину, врубается в середину саксонского отряда. Звон железа, топот, хриплые возгласы, искаженные гримасой ярости лица. Блеск клинков и целое поле шлемов впереди. Сила прет.

Рагнар наискось рубит встречного рыцаря, чувствует, как меч скользит по броне. Пытается повторить удар. Нет, противник уже далеко. Разминулись.

Рядом Малк бьется с саксом. Миг, злобно блеснуло лезвие, и рус валится наземь. Из рассеченной артерии брызжет алая кровь. Рагнар хотел было повернуть лошадь, отомстить за своего бойца, но тревожный, зовущий звук княжеского рога гонит вперед. Вперед, туда, где Славомир прокладывает себе дорогу к горлу саксонского герцога.

Враг давит массой, напирает на варяжский клин. Двигаться тяжело, каждый шаг дается с боем. Впереди, на расстоянии клинка, сплошная стена вражеских щитов. Рядом и позади сжимают ряды товарищи. Идут плотно, одним железным, ощетинившимся копьями и мечами кулаком.

На земле, под копытами лошадей, катаются двое воинов. Бойцы схватились не на жизнь, а на смерть. Сакс бьет шлемом о шлем, оказывается сверху, выхватывает нож и с размаху всаживает его ободриту в горло. Выпрямляется, ищет глазом брошенное оружие, и тут ему на спину обрушиваются конские копыта. Сдавленный вопль – и победитель с перебитым позвоночником падает на тело побежденного.

Вильк, получив топором по голове, повисает на шее своей лошади. Из разрубленного шлема льется кровь. Побелевшие пальцы безвольно разжимаются, воин соскальзывает вниз. Одна нога застряла в стремени, и тело волочится по земле за конем. Хмельной пир Смерти в самом разгаре.

Славомир все же пробился к Бернарду Биллунгу. Теряя бойцов, дружина врубилась в самое сердце саксонского войска. Знамя герцога закачалось, погибли последние рыцари, прикрывавшие стяг. Боярин Гром, размахивая окровавленным мечом, наскочил на знаменосца. Тот попытался обороняться древком. Тщетно. Тяжелый каролингский меч легко пробил кольчугу и вонзился в тело, разрубая ребра. Сердце сакса сжалось в последний раз и остановилось, пронзенное сталью. Знамя выпало из ослабевших рук под копыта лошадей. Над саксонским войском пронесся тяжелый вздох.

– Перун!!! – вторил им многоголосый рев.

Двое ободритов насели на самого герцога. Рыцарей рядом нет. Последнего телохранителя убили стрелой. Копьем выбит из седла оруженосец. Вокруг одни враги. Холодный блеск клинков над головой. Молодой герцог – боец не робкого десятка: сначала рубить, потом думать. Этому Бернарда отец учил с детства.

Резко, глубоким выпадом герцог дотянулся до ближайшего славянина. Меч нашел брешь в защите у края щита и вошел прямо в вырез ворота кольчуги. Струей, прямо в глаза, брызнула кровь. Бернард не успел порадоваться победе, его плечо пронзила острая боль. Рука враз стала непослушной, перед глазами поплыли зеленые и желтые круги. Собрав последние силы, герцог удержался в седле и нанес ответный рубящий удар. Меч стукнулся о щит.

Враг уже занес руку для последнего удара, с лезвия клинка летят маленькие красные капельки, но в последний момент между Биллунгом и славянином вклинивается воин. Щит с гербом фон Шомберга принимает на себя удар. Герцога окружили верные рыцари, прикрыли щитами, помогли удержаться в седле и увели в безопасное место, за спинами бойцов.

– Князь, нас теснят! – К Славомиру подскочил гридень в высоком шлеме с наносником, рваной вотоле и с окровавленным топором в руке. – Пешие давят. Их много. Мы не можем долго держаться.

– Хорошо, – отозвался князь. До него еще не дошел смысл сказанного.

– Боярин Ерш передает: нас теснят. От леса оттирают, – с нескрываемым отчаяньем в голосе выкрикнул гонец.

Славомир придержал коня, приподнялся на стременах, стараясь окинуть взглядом поле. Ничего не видно. Кругом конные, горизонт заслоняют. Атака захлебывается. Герцог убит или ранен, проклятые саксы отбили, вырвали сочный кусок прямо из зубов русов. А мы глубоко вошли, если пехота теснит Ерша, могут нас отрезать, окружить. Тогда дороги назад не будет. И потери большие, много бойцов полегло, а саксы не бегут. Держатся, да еще и жмут, давят дружину. Решение пришло само собой.

– Скачи обратно, скажи: пусть держатся, сколько могут. Мы отходим! – громко и четко произнес князь, и под конец добавил: – Постой, как твое имя, воин?

– Ворон, сын Премысла. – Боец в приветственном жесте поднял топор и, пришпорив коня, поскакал назад.

Князь тяжело вздохнул, сорвал с пояса рог в серебряной оковке и поднес его к губам. Набрал полную грудь воздуха. Над полем поплыл протяжный, заунывный сигнал отхода. Вырвавшиеся вперед отряды русов вновь собрались в один кулак. Пришло время поворачивать коней.

Отступали по всем правилам, не теряя строй и без паники. Короткий рывок, отрыв от противника, разворот, удар по вознамерившимся пуститься в погоню слишком бесшабашным саксам и снова рывок с отрывом. Впрочем, герцогские рыцари и не проявляли особого рвения и вдогонку не стремились.

В последний момент вражеская пехота прорвала строй сотен боярина Ерша. Сильные, опытные бойцы оказались не чета обычным набранным от сохи кнехтам. Саксы потоком хлынули наперерез дружинникам Славомира. Остановиться и сбить строй они не успели. Конная лавина разозленных потерями и ранами, озверевших от усталости, покрытых кровью и пылью варягов с разбегу захлестнула язык саксонской пехоты. Кнехтов затоптали и порубили в щепу. Задержать русов хоть на минуту не удалось. Наоборот, выскользнувшие из-под конских копыт и увернувшиеся от мечей, кнехты бросились врассыпную.

Вырвавшись из окружения, дружинники одним сплоченным отрядом, закинув щиты за спины, покинули поле брани. Оторвались чисто, своих не бросали и не бежали. Ушли, как победители. Удерживавшие крылья сотни повернули вслед за основными силами. Иногда дружинники останавливались и отгоняли преследователей.

Бросившиеся в погоню рыцари вместо легкой добычи натыкались на сплоченные тройки и полудесятки мрачных, рассерженных и обозленных поражением варягов. И горе славному рыцарю, если он не успевал остановить коня и повернуть к своим. Сыплющиеся со всех сторон тяжелые удары, трое на одного, пятеро на двоих – и душа очередного императорского бойца отправлялась на небо.

Обогнув холм, дружина подошла к стану. Шатры они не разбивали, все имущество бросили на земле. Так что на сборы ушло совсем немного времени. Пересесть на заводных лошадей, благо те паслись здесь же, под присмотром полусотни коневодов. Побросать на лошадиные спины нехитрые пожитки, и вперед.

Славомир уходил последним. Он еще вместе с пятеркой ближних дружинников поднялся на холм посмотреть, что там позади творится. Открывшийся князю вид успокоил душу, развеял сомнения. Саксы и не думали преследовать варягов. Все войско герцога Биллунга осталось на поле брани. Усталые бойцы валились на траву прямо рядом с телами мертвых врагов и товарищей. Все конники спешились и брели в сторону леса, как пьяные, пошатываясь из стороны в сторону. Впрочем, и дружинники за спиной князя выглядели не лучше. Осунувшиеся лица, покрытые коркой из запекшейся крови, пыли и пота, опущенные плечи. Только уважение к приказу вождя и страх перед погоней заставляли их держаться в седле.

– Славомир, смотри! – вытянул руку Стемир.

Князь немедленно повернулся туда, куда показывал дружинник. При виде открывшегося ему зрелища Славомир только в бессильной злобе заскрежетал зубами, побелевшие пальцы судорожно стиснули рукоять меча. В глазах потемнело. Там, в конце поля, саксы вели пленных. Десятка три русов.

– Змеиные отродья. Помоги, Макошь, товарищам, – выплюнул сквозь зубы князь. Плохо дело. Лучше смерть, чем вот так идти, понурив голову, со стянутыми веревкой запястьями, с петлей на шее. Брести подгоняемым тычками копья в спину, под довольный гогот подлых кнехтов, саксонских свиней.

Эх, под солнцем все бывает. И не всегда воин попадает в плен по слабости или робости. Бывает, ошеломят топором или вылетишь из седла так, что от удара сознание потеряешь. Ладно, серебро у Славомира есть. При первой же возможности своих бойцов выкупит. Такие вещи даже не обсуждаются, это само собой разумеющееся. Нельзя своих в беде бросать. А саксы до серебра жадные, на торг пойдут.

После этих мыслей лицо у князя просветлело. Не все так плохо. Хоть почти половину дружины потерял, но и саксам хорошую взбучку устроил. И до саксонского щенка дотянулись. Марена даст, герцог и не выживет, от раны загнется.

Еще постояв на вершине, Славомир молча спустился с седла и, взяв коня за упряжь, пошел вниз, к своим бойцам. Сейчас их нельзя долго без князя оставлять. В сердцах грусть поселилась, а рядом может и неуверенность гнездо свить. Вернувшись к дружине, Славомир еще раз окинул взглядом своих бойцов. Да, сотни четыре осталось, не больше. Буйным и разгульным был пир Радегаста. Много храбрецов головы сложили. Спят мертвым сном. Только не от хмельного меда или вина этот сон. Сейчас они уже в тереме Радегаста пируют.