Текст книги "Подземка"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Олег Дудинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Тридцатипятилетний отставной мичман, бывший начальник склада продовольственно-фуражной службы на забытой богом Камчатке, за три года он сделал неплохую карьеру в наркобизнесе, поднявшись от мелкого уличного барыги до оптового сбытчика «дури». Вадим Буров по кличке Бурый имел разветвленную сеть клиентуры, которой сбывал наркотики – в основном героин и гашиш. Плюс имел хорошо отлаженные связи с таджиками и цыганами, поставляющими ему товар. Милиционерам и контрразведчикам пришлось потрудиться: Бурый славился хорошей подготовкой в вопросах конспирации. Он постоянно менял квартиры, пользовался целой сетью посредников, каждый из которых знал только одно звено.

Последнее время опера плотно присели ему на хвост. За Буровым велось круглосуточное наружное наблюдение, специалисты технической разведки подключились к его связным телефонам и пейджеру. Предполагалось взять его во время одной из «стрелок», на которой – по оперативным данным – Бурый собирался скинуть пятикилограммовую партию наркоты.

В восемь часов вечера Левашов поджидал клиента на выходе из метро. Бурова он в глаза не видал, а поэтому помимо накладных усов напялил темные очки и взял в руку газету, чувствуя себя героем плохого детектива. Прошло десять минут, пятнадцать – никто не подходил. Валерий уже начал беспокоиться, не подозревая о том, что осторожный клиент все это время стоял в десяти шагах от него, проверяя по давней привычке наличие наружного наблюдения.

– Это вы звонили?..– Голос прозвучал внезапно откуда-то из-за спины, так что Левашов вздрогнул от неожиданности.

Валерий резко обернулся. Перед ним стоял худощавый мужчина с невыразительными чертами лица. Щеточка усов окончательно нивелировала его внешнюю индивидуальность, так что образ наркодилера совершенно не задерживался в памяти. Валерий встретился с цепким внимательным взглядом прищуренных глаз, и ему стало немного не по себе, словно какой-то внутренний прибор указал на опасность, исходящую от этого человека.

– Давайте немного отойдем. У меня тут для вас любопытный документик имеется.

Они отошли в сторонку, но так, чтобы иметь возможность просматривать окрестную территорию. Левашов вытащил из дипломата копию.

– Ознакомьтесь...

Буров углубился в чтение документа. С первого взгляда он понял, что это не лажа, а фрагмент из реального списка разрабатываемых ментами лиц, в котором фигурировала и его уважаемая фамилия. Разработка, судя по дате, велась уже полгода. Срок окончания – завтра!

Он внезапно перешел на «ты».

– Откуда у тебя эта бумажка, я не спрашиваю. Что ты за нее хочешь?..

– Пустяки. Восемьсот баксов – и разойдемся.

«Кретин,– подумал Вадим,– на кону сотни тысяч баксов. Значит, мужик левый какой-то, в ценах не сечет, а бумаги ему дуриком достались». Вслух он произнес:

– За эту туфту?..

Валерий занервничал. Опыт в таких делах отсутствовал по определению. С одной стороны – он боялся продешевить, с другой – вообще остаться без бабок.

– Назови свою цену.

– Ну, во-первых, покажи подлинник.

Левашов достал из дипломата реальный документ, но показал на расстоянии. Буров усмехнулся и небрежно произнес:

– Пятьсот баксов дам. Но не больше. Я и так знаю, что меня пасут.

– Не знаю, маловато будет.– Горе-коммерсант сник, но виду не показал.– Накинь стошечку.

– Может, и накину. Если скажешь, где взял. Откуда я знаю, что ты не «засланный казачок»?..

Такой поворот темы поставил Левашова в тупик. За сотрудничество с ментами он мог запросто сейчас словить нож в бочину, а может, и чего посерьезней...

– Нашел,– неохотно признался он.

Левашов откровенно ухмыльнулся:

– И где?.. На скамейке рядом с ментовкой?..

Валерий судорожно искал ответ. Он понимал, что от этого зависит не только судьба зеленых бумажек с портретом Бенджамина Франклина.

– Короче, начальник один в метро забыл. Тебе-то какая разница?..– занервничал он.

– Какая, говоришь, разница?..—ухмыльнулся Бурый, который уже понял, что клиент «поплыл».– Один трахает, а другой только дразнится. Смекаешь?..

– Бумажки подлинные – можешь не сомневаться!..

– Ладно.– Буров в который раз ощупал окрестности наметанным глазом, но ничего похожего на слежку не обнаружил.

Он достал портмоне, отсчитал шестьсот долларов (все свои карманные деньги) и вручил продавцу. Левашов с трудом скрыл улыбку победителя.

– Теперь слушай сюда! – Буров приблизился вплотную.– Я тебя не знаю, ты меня не знаешь. Понятно?..

– Само собой,– ухмыльнулся Валерий.

– Покури пять минут.

Буров исчез, растворившись в толпе.

Левашов просто не мог не отметить такую удачу. Шестьсот баксов жгли ляжку. Его просто распирало от гордости. В этот момент он чувствовал себя крутым коммерсантом, который сумел влегкую облапошить торговца наркотиками. Он вспомнил об идее Светланы и подумал: «Она, вообще-то, баба не глупая. А что? Арендуем кабинет, дадим рекламу... Можно сделать так, что Галя ни о чем не догадается. Кстати, о жене...» В тот момент Валерий просто не мог понести свое настроение в тихую семейную гавань. Он достал мобильник:

– Галчонок, привет, это я. Слушай, тут такое дело. Халтурку предлагают на ночь... На сто долларов. Соглашаться?.. Я тоже так думаю... Ну, ты же у меня умничка... Ну все, пока.

Следующий звонок Левашов сделал своей любовнице:

– Котенок, привет!.. Как насчет встретиться? Заодно обсудим твое предложение... Я серьезно... Хорошо, буду ждать.

Вначале Буров собирался отменить «стрелку», но, подумав, рассудил иначе. Все «засвеченные» связи по-любому придется безжалостно рвать, а ментовская операция станет для этого хорошим поводом. Имелся и еще один момент. Бурову хотелось посмеяться над бравыми операми, выставить их дураками, и эта мысль согревала его гораздо больше. Он представил их вытянувшиеся лица и расхохотался – авансом, потому что там, на месте захвата, подобное проявление веселости обычно пресекается ударом в пах.

В районе трех часов пополудни Буров бросил дорожную сумку на заднее сиденье своего «форда» и поехал на место встречи с покупателем. Впервые в жизни он отправлялся на «стрелку» с легким сердцем. Все происходило по типичному сценарию. Он припарковался позади обшарпанной «тойоты» в одном из «спальных» районов города. Выждал пять минут, затем пересел в салон японской иномарки. По опыту Буров знал, что группа захвата работает через две-три минуты, если ребята замешкаются, его ожидали серьезные проблемы. При таких сделках товар всегда дегустируется и при попытке подсунуть лажу можно получить перо в сердце или маслину между глаз.

Один из покупателей сухо спросил:

– Товар с тобой?..

Буров хлопнул ладонью по сумке.

– Сколько?..

– Как договаривались. Покажи «бабки»...

Мужик  открыл  дипломат,   набитый  долларами. С каждой пачки на Бурова строго смотрел президент Франклин.

«Обидно,– подумал он.– Но будем надеяться – не последние... Однако ребятки что-то запаздывают».

Чтобы потянуть время, он вытащил из сумки карманный детектор валюты, и в этот момент начался штурм...

Однажды ему уже довелось побывать в подобной переделке, но привыкнуть к такому очень трудно. Крики, вопли, если дернешься – удары в лицо или по печени, вытаскивают, кидают на асфальт, надевают наручники...

Однако в этот экстатический момент Буров чувствовал себя почти спокойно, чего не скажешь о покупателях, которые явно запаниковали.

Один из оперативников достал из сумки пакет, слегка надрезал его, макнул палец в белый порошок и попробовал на язык. Лицо его действительно удивленно вытянулось, но этот торжественный момент Буров пропустил – он лежал на снегу, уткнувшись носом в промерзлую мостовую.

* * *

После обеда позвонил Сан Саныч:

– Сергей Аркадьевич, зайди ко мне!

Начальник штаба не знал, что сказать генералу. Дело о пропавшем «дипломате» застряло на мертвой точке, и с каждым днем надежда найти бумаги угасала, как безнадежный больной, забытый родственниками и друзьями.

В генеральском кабинете опять сидел Шишкин. Егоров почти неприязненно взглянул в его сторону: кому понравится созерцать этот живой укор, тем более что от его орлов толку пока никакого.

Генерал откинулся в кожаном офисном кресле:

– Расскажи нам, Сергей Аркадьевич, как продвигаются дела с украденными бумагами.

– Сутками, товарищ генерал, не сплю,– вяло доложил Егоров.– Вину искупаю.

– Охотно верю. И где результат?..

– Пока ничего.– Подполковник развел руками.– Там внизу Рогов с тестем работают. И местные...

– Это мне известно. А чем ты конкретно занимаешься? Осуществляешь общее руководство, как я понимаю?..

Их беседу прервал телефонный звонок. Сурово глядя на Егорова, генерал снял трубку.

– Господин генерал?..– послышался озорной голос.

– Да, я.

Если Сан Саныч и был слегка обескуражен, то постарался этого не показать.

– Это вас некто Буров Вадим беспокоит. Хочу за информацию поблагодарить. Она нам здорово помогла. Приятного аппетита...

Лицо генерала пошло красными пятнами. Он со злостью швырнул трубку на рычаг:

– Еще издевается, мерзавец!..

Испепеляя Егорова взглядом, генерал ткнул в него пальцем:

– А все из-за тебя! Работящий ты наш!.. Теперь вся эта шушера над нами глумиться будет.

Повернувшись к Шишкину, он сказал уже другим тоном:

– Буров звонил. Благодарил за ценную информацию. Прежде чем трубку повесить, пожелал приятного аппетита... Кстати, Сергей Аркадьевич, это он, часом, не на тебя намекал?..

Егоров весь съежился на своем стуле, насколько это позволял центнер с лишним живого веса. Начальник «убойного» поинтересовался:

– Буров, это кто?..

– Широко известная в узких кругах личность. Сбытчик наркотиков.– Генерал кивнул в сторону Егорова: – Из того самого списка. Опера его полгода обкладывали, а позавчера взяли. На сделке. А вместо наркотиков – мука пшеничная. Пять кзгэ. Сергей Аркадьевич, напомни, сколько у тебя там человек значится?..

– Восемьсот тридцать,– угрюмо буркнул Егоров.

– Во как!..– крякнул генерал.– Это, если каждый третий звонить начнет, я еще полгода благодарности принимать буду Хоть телефон на прослушку ставь!

Шишкин сокрушенно покачал головой:

– Значит, наши секреты по рукам пошли...

Генерал облокотился на стол, опустил голову, словно собирался забодать сидевшего напротив виновника «торжества»:

– Может, и пошли. Впрочем, если звонят поодиночке, есть надежда, что бумаги будут продавать по частям. Значит, так, Сергей Аркадьевич, у тебя еще неделя. Не принесешь папку, пеняй на себя!.. Анатолий Палыч, помоги ему, пусть твои ребята поплотней поработают.

* * *

Валера исчез в четверг. Тот звонок насчет срочной халтурки оставил в душе Галины смутную тревогу, которая, как ядовитая улитка, вползла в ее мозг и отравила все выходные.

Предчувствие ее не обмануло. Обычно перед тем, как отправиться на рыбалку, Левашов всегда заезжал домой за своим скарбом, а тут прямо с работы на Вуоксу Для беспокойства имелись причины. В последние полтора года у Галины возникло стойкое ощущение, что муж ей лжет. Это просматривалось в мелочах: в выражении глаз, мимике, движениях, даже модуляциях голоса. Другая бы мучалась, выслеживала, изводила супруга подозрениями, но только не Галя Левашова. Воспитанная в деревенской глуши в большой православной семье, она с молоком матери впитала домостроевские взгляды. Мать и бабка внушали, что муж – семье голова, он – добытчик, кормилец, пример для детей, одним словом, главный семейный авторитет. А то что он квасит, как бегемот, и бегает по бабам, так это – издержки мужской натуры. Несмотря на неброскую внешность, Галя обладала качествами, неоценимыми в семейной жизни: терпением, пониманием мужских слабостей, способностью прощать и безропотной покорностью – последнее являлось настоящим реликтом, почти не встречавшимся в современных городских женщинах. За это ее Валерий и ценил, понимая, что никакая красотка «на стороне», к примеру, та же Светлана, никогда не заменит ему жены в плане создания семейного тыла.

Галина беспокойно бродила по квартире. Часы пробили десять вечера. Валера по-прежнему не появлялся и даже не звонил. Она поминутно подходила к окну, смотрела на заснеженную мостовую и снова начинала ходить из комнаты в кухню и обратно.

В половине двенадцатого – все та же картина... Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, она зашла в комнату сына. Тот занимался своим обычным занятием – смотрел по телевизору MTV. Они обменялись традиционным коротким диалогом между любящей мамой и сыном-троечником.

– Павлик, ты уроки сделал?..

– Мам, все о'кей!..

Он все-таки оторвался от Бивиса с Батхедом и взглянул на встревоженное лицо матери. Ее беспокойство передалось подростку.

– Папа еще не пришел?..

– Нет.

– Что-то долго его нет...

– Найди-ка мне, сынок, телефонный справочник.

Всю ночь обеспокоенная супруга обзванивала казенные дома. С нулевым результатом заснула в начале пятого, прибегнув к помощи валокордина.

С утра Сильвер устроил маленькое рабочее совещание.

– Левашов Валерий Семенович, кличка Левак,– докладывал Шайба.– Работал в одиночку, «лавэ» отстегивал аккуратно. Несколько дней на «точке» не появлялся. Опросили весь участок, через ментов «пробили» – по нулям. Последний раз его видели в четверг днем.

Сильвер задумчиво почесал в затылке:

– Может, он к цыганам на улицу подался?..

– Они залетных не берут,– ответил Костыль.– В любом случае мы бы знали.

– Понятно... Затихарился, значит, мужик. А где живет, выяснил?

Шайба назвал адрес.

– Ну что, поехали в гости.

Классический бандитский эскорт из джипа и «бэхи» двинулся в сторону проспекта Просвещения.

Шайба надавил кнопку звонка. За дверью послышались шаги, затем мальчишеский голос спросил:

– Кто там?..

– Левашов Валерий здесь живет?

Щелкнул замок, дверь открылась на длину цепочки.

– Мама дома?..

– Спит.

– Открывай, мы с твоим папой вместе работаем!

Парень опасливо покосился на двух громил за спиной человека в кожаном пальто и закрыл дверь, чтобы снять цепочку. Братки зашли в комнату следом за подростком. На диване спала одетая женщина. Судя по телефону, раскрытому телефонному справочнику и упаковкам с таблетками, поиски мужа находились в самом разгаре.

Павлик потряс мать за плечо:

– Мам, там к папе пришли...

– А... Что?

Галина открыла глаза, резко села на диване, пытаясь вернуться в реальность. Синие круги под глазами говорили о бессонной ночи, на осунувшемся лице застыло тревожно-выжидательное выражение.

– Папу спрашивают.– Сын кивнул в сторону визитеров.

– Вы кто?..– Левашова перевела взгляд на мужчин.

В другое время она бы испугалась: три здоровых бугая и она с сыном в пустой квартире. Однако многодневные поиски мужа и гнетущая неизвестность, в которой она пребывала последние дни, совершенно ее измотали. Галина не обратила внимания на мощные габариты двух молодых парней, стоявших позади мужчины средних лет, на слишком дорогую одежду, излишне уверенную манеру общения. Она хотела получить хоть какую-то информацию о муже и с надеждой посмотрела на визитеров.

– Мы его коллеги по работе,– соврал Сильвер.

– С «Электросилы»?..

– Ага! – пробасил Костыль.– С нее, родимой...

Немного заикаясь от волнения, Галина объяснила:

– Валера уехал порыбачить на выходные, и вот до сих пор его нет. А ему сегодня на смену. Я которую ночь не сплю. «Скорую» обзванивала, морги, милицию. Никто, ничего...

Она вдруг разрыдалась, не в силах больше сдерживать свое отчаяние.

Шайба дипломатично кашлянул:

– Мы вот, типа, тоже волнуемся...

– С кем он рыбачит? – Сильвер попытался вернуть разговор в деловую плоскость.

– Я их не знаю,– сдерживая рыдания, ответила женщина.– Но они постоянно вместе ездят. На белой «Ниве».

– У него документы остались,– Авторитет без приглашения уселся на стул.– Очень важные. По работе.

– Я не видела.

Догадавшись, что визитеры знают о местонахождении муже не больше, чем она, Галина снова заплакала. Сильвер не обратил на это внимания:

– Может, мы посмотрим?..

– Смотрите сами.– Женщина махнула рукой.– Вон там его стол.

Пока братки осматривали квартиру, Сильвер обнаружил в столе фотоальбом, а в нем фотографию Левашова, сделанную на берегу озера. Нищий из подземки счастливо улыбался во весь рот, в руках у него был спиннинг, а на крючке картинно болтался лосось – ни дать, ни взять чемпион по рыбной ловле.

– Где это он?..– удивился Сильвер.

Галина устало взглянула на снимок:

– В Лосево, на Вуоксе. Неделю назад.– Слезы снова потекли из ее глаз: – И сейчас поехал туда же...

Сильвер позвал своих подручных, показал фотографию:

– Надо ехать. Может, он там гасится. Ребят еще подтяни.

Костыль достал из кармана мобильник:

– Сей момент.

Галина вдруг испугалась, что вот сейчас они уедут, и она больше никогда не увидит мужа. Не прекращая рыдать, женщина взмолилась:

– Возьмите меня!.. Я вас очень прошу!..

Сильвер взглянул на нее, немного подумал и кивнул:

– Ладно, поехали.

Никакой жалости к Галине он не испытывал. Она существовала только в контексте исчезнувшего мужа, точнее, документов, с которыми тот решил поиграться. Но могла пригодиться – как наживка.

Одинокий рыбак с удивлением наблюдал, как на берег вырулили новенькие джип и «БМВ». Оттуда вылезли три коренастые фигуры и медленно двинулись вдоль берега. Сильвер вышел из машины, чтобы слегка проветриться, вдохнул морозный воздух и зябко передернул плечами. Когда он достал сигарету, Костыль услужливо щелкнул зажигалкой. Здесь, в районе порогов Вуоксы, природа словно застыла в промозглой полудреме. Ветер гудел в верхушках сосен, ледовая гладь тут и там чернела полыньями. Свет постепенно стирался с неба, уползая вслед за низко сидящим солнцем.

Шайба, обделенный способностью воспринимать прекрасное, механически сравнивал пейзаж с фотографией. Сверившись в десятый раз, он уверенно заявил:

– Кажись, здесь!

Толик сунул нос в фотографию и тоже отличился топографической наблюдательностью:

– Вон и елка та же...

Тихомир – как боец нижнего звена и сторонник решительных действий – подал типичную для себя идею:

– А если баба врет? Может, ее в полынью мокнуть пару раз?

– Ничего не найдем – мокнем,– пообещал Шайба.

Они направились вдоль берега, внимательно оглядывая окрестности.

Сильвер вставил между зубов очередную сигарету:

– Значит, здесь он лососей тягал. Любопытно.

Костыль снова поднес шефу зажигалку:

– Байда какая-то! Откуда здесь лососи?.. Тут и щуку-то замучаешься ловить!..

Со стороны реки подошли Шайба, Толик и Тихомир. На плече последнего болтался рыболовный ящик, в руке он цепко держал «трофейный» подсачник. Увидев знакомые предметы, Галина с криком выскочила из машины:

– Это Валеры!..

Тихомир опустил ящик на землю:

– Похоже, он того... Ласты двинул.

– Там на берегу лед и течение атомное,– дополнил картину Шайба.– Чуть сам не влетел...

– Бумаг нет?..– кивнул Сильвер в сторону ящика.

Шайба отрицательно покачал головой.

– Нема.

Галина подошла к коробу, открыла крышку ящика. Увидев вещи мужа, сползла на обледеневшую землю. Слезы растворили все предметы и людей, стоящих вокруг. Ноги вмиг стали ватными... Она осела на рыхлый снег.

Сильвер повернулся к подручным:

– Посадите ее в тачку!..

Толик и Тихомир подняли Левашову и повели к машине.

– Странно...– задумчиво произнес авторитет.– Чего ж его друзья-рыбаки не сообщили?..

Костыль и Шайба дружно пожали плечами. Костыль попытался угадать мысли шефа.

– Думаешь, они его?..– Он провел ребром ладони по горлу.

– Вот что...– Сильвер вновь взял командный тон.– Бабу направим в ментовку. Прямо в ихний главк. Она им о пропаже сообщит и о документах. Пусть сами эту непонятку распутывают. Им за это деньги платят.

Шайба удивился:

– А нам-то какой понт?..

Сильвер посмотрел на него, как мастер из «путяги» на бестолкового ученика:

– А мы туда позвоним а-но-ним-но! Скажем, у кого «дипломат». Может, они хоть с нищих слезут.

– Не поверят.– Браток отрицательно покачал головой.

– Поверят!.. Эта,– он небрежно кивнул в сторону Левашовой,– эта им про документы подтвердит. А нас она не знает.

– Тачки засвечены,– напомнил Костыль.

– Они по «доверкам»,– ухмыльнулся Сильвер.– Устанут пробивать.– Он поднял вверх указательный палец и описал круг: – Так, все по коням!

* * *

Первый день смахивал на пытку. Ему все время казалось, что его узнает кто-нибудь из знакомых, и тогда не будешь знать, куда от стыда деваться. Да что там знакомые! Если та же жена, к примеру, узнает – со свету сживет.

Федор Ильич сам не понимал, как согласился на такую авантюру. Его спасала только одна мысль: все, что он делает, нужно Родине.

Однако прошел день, и участник Великой Отечественной стал входить во вкус, с удивлением обнаружив в себе такие грани, о которых даже не подозревал за все семьдесят с хвостиком лет свой жизни.

...Роговский тесть занял позицию в переходе одной из станций метро. Вернее, туда его посадил Василий, который туманно пообещал «подстраховать, если что».

Федор Ильич выбрал для спецзадания самую старую и поношенную одежду. Глубокие морщины в сочетании с жалостливым выражением лица цепляли за живое. Многие, проходя мимо, ощущали мимолетное чувство вины – на языке профессиональных нищих это назвалось «войти в образ». Гвоздем программы служила табличка с надписью: «Жена пьет, дети пьют, бьют и не кормят. Подайте на хлеб!» Одетая на грудь несчастного старика, она взывала к милосердию и состраданию. Рядом стояла коробка, где людское сочувствие облекалось в материальную форму – оно летело туда в виде звонкой монеты и даже бумажных десяток.

Федора Ильича завораживал этот процесс. Всю жизнь он пахал за гроши, заработал смешную пенсию и пытался оправдать свое скудное существование высокими резонами – мол, государству не до него. А тут он просто сиднем сидел на одном месте (причем в тепле), и за это ему бросали деньги – мистика какая-то!..

Он подумал, может, они не ему свои кровные жертвуют, а от себя откупаются – видимо, в глубине души каждый утешал себя тем, что малой кровью сделал доброе дело. Глядишь – потом зачтется...

От этих философских размышлений пенсионера отвлек постовой милиционер. Он навис над ним, словно монумент, и произнес:

– Слышь, дед, шел бы ты отсюда!..

Федор Ильич ответил ему кротким, как у голубя, взглядом:

– Сынок, я ж с голоду тогда помру!

Милиционер внимательно посмотрел в коробку для подаяний и зевнул от скуки так, что чуть не вывихнул челюсть:

– На улицу иди. В метро милиция с управы работает. Видишь, нет никого...

Пенсионер робко высказал предположение:

– Может, старика не тронут?

Постовой, совсем молодой парень, еще не успел набраться того цинизма, который приходит с годами, и пожалел старика:

– Ну гляди.

– Спасибо, кормилец,– умильно произнес Федор Ильич, провожая милицейскую спину благодарным взглядом.

Люди, далекие от нищенской профессии, редко задаются вопросами: как пожилые или относительно молодые люди умудряются часами сидеть или стоять на одном месте, в однообразной позе, сохраняя при этом известную живость ума и наблюдательность. Представьте, мимо бесконечным потоком спешат люди, они сливаются в безликую ленту, которая скользит мимо вас, погружая в сноподобное состояние. Через час вы перестаете реагировать на окружающее, через два – просто засыпаете, в той позе, которую выбрали. Любой врач знает, что монотонный раздражитель способствует процессу торможения. Но вот тормозиться нищим как раз никак нельзя – упустишь выгодного клиента. Попрошайка должен контролировать лицевые мускулы. Основная задача: продемонстрировать клиенту несчастное выражение лица, застывшую позу, полную немого отчаяния. Это и заставляет прохожего вытащить кошелек и сделать подаяние. В противном случае нищий его не зацепит, и он унесет с собой свою пятерку, десятку, а иногда и вожделенный полтинник.

«Профи» вырабатывают такие приемы месяцами. Федор Ильич овладел ими меньше чем за неделю. Что ему в этом помогло: особый талант, наитие или трудное детство, осталось за кадром. Лично он считал это своим личным ноу-хау. Заключалось оно в следующем: во время «работы» он впадал в подобие транса, при этом определенный участок мозга находился в постоянной активности, наподобие человека, находящегося под гипнозом. Роговский тесть реагировал только на тех, кто подходил, собираясь бросить в коробку монетку. В остальные моменты он просто отключался, как видеомагнитофон в режиме ожидания. Благодаря этому приему Федор Ильич в конце дня оставался свежим и бодрым, а Тамаре Михайловне и в голову не могло прийти, где супруг проводит большую часть времени.

В тот день работа шла ударными темпами. Близился праздник, народ бодро метал пятерки и десятки в коробку для подаяния. Федор Ильич, который накрепко внушил себе, что все это нужно для блага Родины, не без удовольствия перекладывал деньги в карман. Василий, страховавший тестя на случай критических ситуаций, отвлекся, рассматривая журналы в ближайшем киоске.

Внезапно от толпы отделилась пожилая женщина и направилась прямиком к сидящему на стульчике нищему. Внутренняя автоматика сработала: Федор Ильич весь подобрался, нарисовал на лице жалобное выражение и поднял голову. Челюсть медленно поползла вниз: рядом с ним стояла его благоверная. Причем глядела она на него так, словно нашла в кладовке дохлую крысу.

– Так... И чего ты здесь стены протираешь? Да еще в таком виде.

Федор Ильич умудрился незаметно задвинуть ногой коробку для подаяний. Ляпнул первое, что пришло в голову:

– Я, это... Приятеля жду!..

Тамара Михайловна уперла руки в заплывшую талию – это был верный признак надвигающейся бури:

– Какого еще приятеля?! И почему здесь, а не на скамейке?!

Роговский тесть продолжал пороть чушь:

– Скамейка, она вон где, а у него со зрением не очень. Ветеран, как и я. Кстати, это не он по эскалатору спускается?..

– Где?..

Воспользовавшись тем, что жена отвлеклась, Федор Михайлович принялся отчаянно жестикулировать зятю, в попытке привлечь его внимание, но подстраховщик углубился в изучение журнала для мужчин.

Между тем Тамара Михайловна вновь сфокусировала внимание на муже:

– Что ты мне тут голову морочишь?! А это еще чего? – Она ткнула пальцем в табличку.

Федор Ильич почувствовал, как краска заливает его лицо:

– Реклама...

– Какая еще реклама?!

Женщина достала из кармана футляр с очками, с садистской медлительностью водрузила их на нос. Роговский тесть испытал острое желание сорвать табличку и запустить ее прямо в голову Василию, который продолжал с интересом листать журнал.

Глаза супруги сузились от ярости:

– Это я-то пью?! Ах ты, лгун, зараза, самогонщик чертов!..

Федор Ильич замахал руками:

– Тише, тише... Я здесь от милиции... Ты нам все дело испортишь...

Прохожие оборачивались, наблюдая забавную сценку. Некоторые успевали прочесть табличку и посочувствовать несчастному старику. Тамара Михайловна не унималась. Она толкнула мужа так, что тот чуть не свалился с раскладного стульчика:

– Я тебе другое сейчас испорчу!.. Это ж надо! Перед людьми так позорить! Да еще на своей станции! Вот зять тебе даст, когда узнает...

К счастью, «семейная совесть» уже сняла очки и не заметила, как ее благоверный в последний момент успел нагнуться и незаметно схватить коробку с деньгами. В тот же момент туда спланировала монета, брошенная каким-то подростком. Крики, наконец, отвлекли Рогова от занимательного чтива. Он повернулся, поглядел в сторону тестя и невольно схватился за голову. Теща толкала мужа по направлению к эскалатору, тот оборачивался, что-то говорил – похоже, в свое оправдание.

Продолжая толкать супруга, Тамара Михайловна не переставала возмущенно голосить, не обращая внимания на окружающих:

– А я-то думаю: куда это он ходит?! А у него тут, оказывается, секретное задание!..

Она поднесла кукиш к его носу:

– Вот ты у меня есть получишь! На подаяние проживешь!

Наблюдая эту картину, Василий с ужасом понял две вещи: дома будет скандал, и на помощь тестя можно больше не рассчитывать.

Василий оказался прав: тестю сполна досталось от тещи, ему – от жены. Как ни старались они объяснить дочке с мамой, что это нужно для дела, обе были словно глухие. «Опозорили, стыд потеряли!» Как будто их самих заставляли в переходе милостыню просить!..

Вечером мужчины собрались на кухне снимать стресс. На столе – бутылка водки, нехитрая закуска. Василий разлил еще по одной:

– Давай, пап, за тебя – все-таки ты мне здорово помог...

Федор Ильич с тоской взглянул на свое богатство. Груда бумажных и металлических денег, разложенных по кучкам, наводила на философские размышления о смысле каждодневного труда.

– Почти пол пенсии заработал.– Ветеран сокрушенно покачал головой.– И это, Васек, за один-то день!.. А она,– он раздраженно кивнул на дверь,– всю малину обгадила! Позорю я ее, видите ли!.. Понимала бы что... И ведь главное – внедрился успешно!

Рогов вздохнул, поддел вилкой шпротину:

– Да, осерчала мама. И Ленка на ее стороне. Ну, это понятно.

– Может, уговоришь?..– Федор Ильич с надеждой взглянул на зятя.

– Бесполезно...– Василий покачал головой.

Пенсионер совсем расстроился:

– Чего ж теперь делать?.. Сам же сказал – государственная тайна.

– Хороший вопрос. Придется самому. Я-то все-таки на службе.

Федор Ильич скептически посмотрел на зятя и со знанием дела произнес:

– У тебя возраст неподходящий. Много не дадут.

Василий усмехнулся:

– Это не главное.

– Ясно дело.– «Опытный нищий» привычно потянулся к бутылке.– И все ж для достоверности не помешает.

Разлив водку по рюмкам, добавил:

– Давай-ка по последней, и я тебе ценный совет дам...

В течение последующих десяти минут Федор Ильич объяснял зятю нюансы нищенского ремесла. Рогов делал вид, что внимательно слушает, но думал совсем о другом: время стремительно уходило, а серьезных зацепок – никаких. Лажанувшийся Егоров тихо свалит на пенсию, а им в ближайшие полгода премий не видать как своих ушей. Он вновь взглянул на деньги, рассыпанные на столе. «Может, в нищие податься?»

* * *

Далеко не каждый может стать «нищим». В отличие от тестя, почувствовавшего вкус к этой работе, Рогов буквально задыхался, исполняя роль попрошайки в вестибюле метро. Подвижный как ртуть, он с огромным трудом заставлял себя высиживать на стульчике по несколько часов кряду. В тепле, под монотонные шаги пассажиров, приходилось постоянно бороться со сном. Получалось, что в засаде сидеть куда легче. Какая там работа по созданию образа, жалостливое лицо и прочие профессиональные хитрости!.. Презрев советы тестя, Рогов сидел в своей повседневной одежде и глотал газету за газетой, благо ларек находился под боком. В коробке для подаяний сиротливо лежали несколько мелких монеток. Рядом устроилась Вера Александровна. Опытная пенсионерка подходила к делу основательно. Словно артистка МХАТа, она продумала каждую деталь своего образа: протянутая рука, ладонь лодочкой, на груди – иконка, в глазах – застывшая мольба...