Текст книги "Подземка"

Автор книги: Андрей Кивинов

Соавторы: Олег Дудинцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Андрей Кивинов, Олег Дудинцев
Подземка

* * *

Остатки армянского коньяка весело гоняли кровь по жилам. Много пить нельзя – слишком подозрительно, а вот легкий запашок – то что надо, так сказать, неотъемлемый атрибут зимней рыбалки...

Водитель подогнал белую «Ниву» прямо к подъезду. Прежде чем покинуть салон, Левашов перекинулся парой слов с Володей Тесленко и Гришей Захаровым. Прощальное рукопожатие – Валерий выбрался из машины, взглянул на свои окна и увидел силуэт жены. Помахав Гале рукой, он скорее почувствовал, чем увидел, ее радостную улыбку. Спустя три минуты он предстал перед супругой в полном рыбацком великолепии – тулуп, ватные штаны, валенки, на плече – тяжеленный ящик, в руках – спиннинг и подсачник. Он сбросил ящик в прихожей, поцеловал теплые губы жены, ощутив слабый укол чувства вины.

– Наконец-то...– Галина Васильевна засуетилась вокруг мужа.– Я уж прям вся извелась, ожидаючи!

Валерий повесил овчинный полушубок на вешалку.

– Далеко забрались. Аж на Вуоксу. В Лосево.

– А что, ближе не клюет?..– Жена забрала волглые валенки, чтобы отнести их в кладовку.

Валерий попытался представить ослепительно белую поверхность обледеневшего озера, вечно зеленые ели, сгрудившиеся на островках, холодное желтое солнце, мерцавшее в бледно-голубом небе, и воздух, которым, кажется, невозможно надышаться.

– Там, Галчонок, места сказочные...– с чувством произнес он,– Как-нибудь летом всей семьей съездим. Пороги, течение... Река не мерзнет... Хочешь – спиннинг бросай, хочешь – у лунки сиди на озере. Красота!

Он вдруг рассмеялся, добавив:

– Пока дуба не дашь!..

Внезапное веселье жене не понравилось. Она подозрительно обнюхала мужнин тулуп:

– Дымом-то как пропах...

Валерий решил немного ее подразнить:

– Вчера с мужиками уху сварганили. Настоящую. На костре.

– Где ж вы спали? – удивилась она.

Чуть помедлив, он ответил:

– У аборигена местного. В сарае. Всего за полтинник.

Заметив в глазах жены тревогу, Левашов улыбнулся:

– Не переживай: женщин не было.

Сбитая с толку кристальной честностью его взгляда, Галина улыбнулась:

– Кто вас, рыбачков, знает!..

Левашов решил, что пора похвастаться уловом. Он достал из ящика пакет, развернул и извлек из него внушительную рыбину.

– Вот, полюбуйся, какой красавец!.. Я даже снялся на память.

Галина с интересом уставилась на улов, за спиной показался сын.

– Привет, пап!

Взглянув на зубастую пасть, он издал восторженный возглас:

– Ух ты! Класс!

– Это кто? – Женщина погладила скользкую серебристую поверхность.

Рыбак посмотрел на супругу, изобразив на лице удивление:

– Не узнали? Эх, вы, рыбаки!.. Это ж лосось. Ценная порода.

– Пап, на что ловил? – поинтересовался парнишка, переполненный гордости за отца-добытчика.

– На блесну, сынок.– Левашов потрепал сына по плечу.– На рыбку такую медную. А потом сачком – и на берег!..

Краем глаза он проследил за женой. Остатки недоверия исчезли с ее лица, теперь она как истинная хозяйка соображала, что делать с уловом.

* * *

Подполковник Егоров никогда не любил понедельники. Особенно такие, когда накануне все выходные пришлось проторчать над бумагами. Отправляясь на работу, начальник отдела штаба чувствовал себя разбитым. То ли возраст давал о себе знать, то ли лишние килограммы, но усталость наполняла тело свинцовой тяжестью, несмотря на то что субботу-воскресенье он Провел не отрываясь от стула.

А тут еще, как на грех, машина сломалась – пришлось добираться до работы на метро. Пытаясь извлечь максимальную пользу из ситуации, Егоров зажал «дипломат» с бумагами между ног, закрыл глаза и попытался задремать. Но не тут-то было: в глаза словно насыпали песка, сон не приходил. А тут и нищенствующие горлопаны подоспели.

– Осторожно, двери закрываются!..

Сразу после этих механических слов послышалось сипение губной гармошки. В конце вагона материализовались два смуглых парня лет по четырнадцать. «Музыкант», которого звали Михай, пытался выдуть из своего инструмента одну из любимых песен Егорова. Самым ужасным оказалась даже не игра, а пение с характерным южным акцентом:

– ...Нэ падайте духом, поручик Голицын, корнет Оболэнский, налэйте вина...

Певец Сашка громко фальшивил, заглушая шум поезда. Делал он это очень старательно, выводя из утреннего оцепенения даже самых квелых пассажиров. Наконец исполнители замолчали и двинулись вдоль вагона, протягивая шапку для пожертвований. Певец при этом слезливо повторял заученную фразу:

– Люди добрые! Помогите сиротам, кто чем может! Отца и мамку в Грозном убили. А нам с братом кушать нечего. Люди добрые, помогите....

Многие помогали, лишь бы они не демонстрировали свои вокальные данные.

Наконец парочка добралась до Егорова. Каким-то нижним чутьем они поняли, что от хмурого толстого мужика в дубленке денег не дождешься. А вот женщина справа – совсем другое дело: «беженец» протянул к ней шапку-петушок. Женщина суетливо полезла в сумочку за кошельком.

Для подполковника милиции, которого так бесцеремонно выдернули из полудремы, это показалось кощунством. Он сердито повернулся к соседке:

– Напрасно вы им...

Призыв к здравому смыслу ее не остановил. Она вытащила кошелек, в который жадно впились две пары глаз.

– Дети ж не виноваты...– произнесла сердобольная гражданочка.

– Это не дети, а жулики! – возмутился Сергей Аркадьевич.—Я-то знаю!.. А вы их жалостью размножаете.

Он сурово посмотрел на певца.

– Ты хоть знаешь, где Чечня находится?

Парнишка, прищурившись, взглянул на Егорова.

Просительно-беспомощное выражение мигом слетело с его лица, уступив место злобной сосредоточенности.

– Сам ты жулик!..– прошипел певун.

От избытка отрицательных эмоций его акцент стал еще более заметным. Рука женщины в нерешительности застыла. Она явно не ожидала такой агрессии от «бедных детишек».

– Ты мне еще погруби!..– Егоров обалдел от такого хамства.– Лучше в школу иди, учись, а не деньги клянчи!

«Беженец» за словом в карман не полез:

– Не твое дело, курдюк старый!..

После этих слов женщина решительно убрала кошелек обратно в сумку. Готовность к пожертвованиям испарилась так же внезапно, как и возникла.

Сообразив, что с деньгами им уже не обломится, оба подростка уставились на пузатого мужика, словно хотели прямо здесь набить ему морду. Поезд затормозил, двери открылись. Михай внезапно плюнул в сторону Егорова —тот резко вскочил. В этот момент Сашка молниеносно схватил «дипломат» и метнулся к выходу, проскочив между пассажирами. Перед Егоровым оказалась стена входящих людей, и, пока он протискивался к выходу и пытался отжать двери, поезд тронулся с места.

Егоров успел заметить мужика, который сидел на полу в выцветшем камуфляже участника чеченской войны. Рядом стояли костыли и коробка для подаяний. Под париком, очками и бородой скрывался не кто иной, как Валерий Семенович Левашов,– профессиональный нищий, он же отец семейства и любитель зимней рыбалки. Эпизод с кражей «дипломата» не укрылся от его внимательных глаз. Он четко отследил, как Сашок и Михай выскочили из вагона с добычей. Видел он и толстого мужика с перекошенной физиономией, безуспешно пытавшегося просунуть пальцы под резиновую прокладку двери...

Когда платформа исчезла из поля зрения, Егоров застыл, как соляной столп. Холодная капля пота скатилась по лбу... Он по инерции посмотрел на то место, где еще несколько секунд назад стоял дипломат. Сергей Аркадьевич силился сообразить, как такое могло произойти. Когда, наконец, до него дошел весь ужас произошедшего, он мысленно произнес очень длинную матерную тираду, в которой упоминались беспризорные дети, липовые ветераны чеченской войны, все попрошайки в целом, а также их безответственные мамы с папами...

В жизни Сергея Аркадьевича и раньше случались черные полосы, но в такую переделку он попал впервые. Дослужившись до начальника отдела штаба, он считал, что держит ситуацию под контролем. Теперь все в один миг изменилось. Жизнь поставила капкан, и он вделся туда по самые помидоры, но самое страшное: он понимал, что выбраться оттуда самостоятельно – невозможно.

Сейчас он сидел в кабинете зама начальника Главка, стараясь не смотреть в пронзительные глаза Сан Саныча. Напротив разместился глава убойного отдела Анатолий Павлович Шишкин.

– ...Внезапно все так... Они у меня хвать из рук дипломат—и ходу. Я за ними. А тут двери... В общем, сперли, паразиты...

– Ну хорошо хоть, товарищ подполковник, что без перестрелки обошлось...– Сан Саныч характерным жестом скрестил руки под подбородком.– И что же там было, в этом «дипломате»?

Генерал говорил негромко, но Егоров отлично знал, что таится за этим холодным натянутым тоном. Следующая фраза далась ему с большим трудом:

– Документы...

Егоров заметил, как генерал недобро прищурился. Он набрал в грудь побольше воздуха и словно нырнул в ледяную полынью – с отчаянием, понимая, что обратного хода нет:

– Секретные... Из информационного отдела...

Генерал насторожился:

– Какие еще документы?..

Подполковник стыдливо опустил голову, как пудель, надувший лужу на паркете:

– Списки разрабатываемых нами фигурантов...

На несколько секунд в кабинете начальника главка повисло гробовое молчание. Если у Егорова и был добрый ангел-хранитель, то сейчас он тихо и жалобно плакал.

– Ёпрст... Приплыли...– Шишкин обалдело откинулся на стуле.

Обычно невозмутимый Сан Саныч даже привстал в кресле:

– По всему городу?!

Нахмурив брови, Егоров продолжал изучать поверхность стола:

– И по области тоже... Восемьсот тридцать семь человек.– Он с надеждой посмотрел на Шишкина: – У меня замок с секретом, может, не откроют?..

– У, ё-мое... Это ж на всю Россию прогремим! – Сан Саныч схватился за голову.– Ты хоть соображаешь?

– Вся работа врагу под хвост...– беспощадно добил Шишкин.

Так и не решаясь взглянуть в глаза , тем не менее, вопрос требовал ответа:

– Хотел на выходных поработать. Анализ с начальнику, Егоров виновато пробормотал:

– Понимаю, товарищ генерал!..

Тот словно не расслышал его слова:

– А в довесок – уголовное дело! За утрату секретов! – Внезапно генерал взорвался: – Тебе-то на черта они сдались?!

Егоров понимал, что это детский лепет, но, тем не менее, вопрос требовал ответа:

– Хотел на выходных поработать. Анализ сделать к совещанию. По субъектам, по «окраске» и прочее...

– Ну и как – сделал?..—холодно поинтересовался генерал.

– Так точно.

– Молодец!..– Сан Саныч в сердцах ударил ладонью по столу.– Не найдутся документы, будешь другие анализы сдавать. В баночках. С обходным листком в руках. Это в лучшем случае!

– Чего ж вы не на машине-то?..– сочувственно полюбопытствовал Шишкин.

– Да сцепление у джипа полетело. А на такси денег нет. Плюнул и так поехал. Всего-то шесть остановок.

Генерал привычно обуздал свой гнев и перешел к постановке задачи, покосившись на Шишкина:

– Вот что... Давай ноги в руки и дуй обратно в метро. Всех этих нищих там перетряси. Может, повезет.

– Слушаюсь! – В глазах «виновника торжества» загорелся отблеск надежды, а его ангел-хранитель расправил крылья.

Опытный Шишкин, мысленно вздохнув, уже понял, на чьи плечи ляжет эта «подземная операция»:

– Пацанов-то запомнили?

Егоров напряг память, но ничего конкретного вспомнить не смог – он, в отличие от людей, работавших «на земле», привык ставить задачи на бумаге:

– Черненькие такие, чумазые... На цыган похожи...

Сергей Аркадьевич понимал: время работает против него. Поэтому он впрягся в работу, как пара добрых украинских волов. Проблему, прикинул он, надо решать с двух концов: сверху – по линии штаба, снизу – непосредственно в подземке. Однако Егоров не учел очень многих вещей. Нищенство в метро давно превратилось в криминальный бизнес. Здесь крутились большие деньги и царили волчьи законы в борьбе за выживание. Менялись «актеры»-статисты, уходили и приходили бандиты-«кураторы», менты, чиновники, губернаторы, издавались какие-то указы... Но нищий бизнес оставался незыблем, как Александрийский столп, ибо был основан на таких извечных человеческих качествах, как жадность и бессовестность, жалость и сострадание. Егоров не знал, что «дойка» доверчивых граждан представляет собой хорошо отлаженный механизм, и любой сбой может серьезно уменьшить напор денежного потока.

В строго вертикальной мафиозной иерархии не терпят «проколов». У каждой бригады – своя территория. Все попрошайки в переходах метро – приезжие. Кто с Украины, кто из Молдавии. Сюда едут целыми семьями. Удачно устроившись, перетаскивают друзей. Целой толпой снимают квартиру и живут в ней как сельди в бочке: дешево и сердито. С утра спускаются в метро, как на работу.

«Не обманешь – не заработаешь» – таков закон этого бизнеса. В разное время Питер и Москву наводняли и наводняют фальшивые жертвы войн и стихийных бедствий. «Ветераны боевых действий» меняют только названия войн, в которых они якобы участвовали. На поверку все они оказываются алкашами-инвалидами. Принятые в ряды попрошаек, они зарабатывают по паре сотен рублей в день и даже не пытаются обмануть своих хозяев, заныкав выручку,– за такое крысятничество можно лишиться места, а то и остатков здоровья.

На тот момент, когда у Егорова свистнули «дипломат», нищенский бизнес в метро курировал тридцатипятилетний авторитет по кличке Сильвер. Его подручные бычки, они же бывшие спортсмены Костыль и Шайба, ежедневно собирали дань со своих подопечных. В тот день, когда несчастный начальник штаба потел в кабинете генерала, они удобно расположились в «БМВ-750» вблизи станции метро «Пушкинская».

От круглой «шайбы» метро отделилась стайка женщин и детей и направилась в сторону иномарки. Для братков, важно восседавших в элитном внедорожнике, все эти люди, косившие под обездоленных молдован, являли собой безликий сброд, а потому отсутствие в компании Сашки и Михая осталось незамеченным.

От группы нищих, сгрудившихся в сторонке, отделилась смуглая женщина небольшого роста. Некогда миловидное лицо хранило печать обреченности, прекрасно помогавшую ей в работе. На дне настороженных глаз притаилась вековая невысказанная тоска кочевого народа. Она прятала густые волосы под платком, а ноги – под длинной юбкой, одним словом, делала все, чтобы казаться убогой. Женщину звали Земфира, и она считалась в бригаде старшей.

Цыганка подошла к машине и протянула Костылю полиэтиленовый пакет с деньгами. Тот взвесил его на руке:

– Что-то негусто... Калеки два таких собрали.

Земфира ответила с характерным южным акцентом:

– Сэгодня понэдельник. Все злые как собаки!

– Просить надо лучше! – Костыль поморщился.– Слезу пускать, на коленях ползать. А вы бубните одно и тоже.

Он комично передразнил стандартный нищенский монолог:

– «Мы тут нэ мэстные, живем на вокзале. Поможите, люди добрые...» Кто ж вам, убогим, поверит?

Шайба громко заржал:

– Может, их в драмкружок записать?

Костыль снова демонстративно взвесил на руке пакет:

– Проще в Молдову свою выгнать! Виноград ногами давить. А сюда других, попроворней, привезти.

– Мы и так ползаем.– Земфира попробовала защититься.– Работаем с утра до вечера, хоть у кого спроси. Я вчера...

Браток оборвал ее на полуслове:

– Значит, сдаете не все! А?! Угадал?! – Он пристально посмотрел в карие глаза Земфиры.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице. К подобным ревизиям она давно привыкла:

– Зачэм так говоришь?! Мы люди честные! На земле выросли. Чужого не возьмем.

– Знаем мы вашу честность! – усмехнулся Шайба.– Конокрады!..

По ее смуглому лицу пробежала судорога. Оскорбление, адресованное к ее племени, задело за живое. Земфира яростно расстегнула одежду:

– На! Обыскивай! Копейку найдешь, что хочэшь дэ-лай! Сына возьми!..

Бандит махнул рукой:

– Ты бы лучше так деньги просила!

– Не веришь?! Давай!..– не унималась женщина.– Обыскивай!..

Братки переглянулись и прочитали в глазах друг друга общую мысль: «Баба вроде горячая с огоньком но трахать такую – западло».

Костыль повернул ключ зажигания:

– Ладно, иди трудись. А там пусть шеф решает.

* * *

Побывав в непривычном состоянии побитой собаки, Егоров отправился вымещать наболевшее на своих нижестоящих коллегах. Первым делом он наведался в дежурную часть милиции метрополитена. Там слегка опешили: визит штабного начальства ничего хорошего не сулил. Майор Григорьев и капитан Волков безо всякого энтузиазма выслушали эмоциональный рассказ штабиста об украденном «дипломате». Информация уже прошла по линии телефонограммы, и задачу вроде как поставили, но где его искать-то?.. Если украли подростки, пиши пропало. Оба милиционера никак не могли понять, чего штабист так кипятится, щеки надувает – подумаешь, бумажки какие-то. Новые нарисуют...

– Развели тут у себя в метро богадельню!..– Егоров возбужденно мерил шагами кабинет: —Жулик на жулике. До работы не доехать. И это в канун трехсотлетия города! Что о нас цивилизованный мир подумает?!

– А что мы, товарищ подполковник, можем? – Григорьев привычно отфутболил обвинение в никуда.– Ответственности за попрошайничество нет. А жулик он или нет – не поймешь.

– Тебе объяснить?! – Начштаба оперся ладонями о стол, сверля майора взглядом.

– Объясните.

– Хорошо,– ехидно произнес Егоров.– Завтра с проверкой жди. Комплексной. По линии штаба.

– Не надо! Уже понял! – Григорьев благоразумно решил начальство не злить.

– Молодец. Быстро соображаешь,– недобро усмехнулся Егоров.– Но если «дипломат» не найдете...

Он потряс в воздухе мощным кулаком, словно грозил коллегам всеми мыслимыми карами.

– И так все ищут!..– поспешил заверить Волков.

Словно в подтверждение этих слов, за дверью послышался шум голосов. В кабинет в сопровождении постовых ввалилась разношерстная толпа нищих. Небольшую кучку молдаван с грудными детьми возглавляла Земфира. Рядом с невинным видом топталась пенсионерка Вера Александровна. Последним в кабинет зашел загримированный Левашов с костылями в руках. Он тут же узнал того пузатого мужика, у которого Сашка с Михаем умыкнули кейс. Сделать несложное умозаключение не составило труда.

Первый постовой покосился в сторону штабного начальника:

– Вот... Еще привели.

Не скрывая раздражения, Егоров прикрикнул:

– Вам же сказано: детей!

Его безумно злило, что всем этим людям по барабану его кейс, да и он вместе с ним.

– А это кто? – Второй постовой пальцем указал на младенцев, пребывающих в состоянии перманентного сна.

У начштаба возникло четкое ощущение, что над ним издеваются:

– Не таких!..– Он развел руки в стороны, обозначая размеры младенцев: – А вот таких...– Теперь его ладонь застыла на уровне плеча, указывая на рост похитивших дипломат подростков: – Черных, чумазых!..

– Знаете их?..– Он обернулся к нищим, которые слушали его безо всякого интереса.

Ответом послужило гробовое молчание, которое нарушил Левашов:

– Простите, а что пропало?..

– Черный «дипломат».– Егоров обернулся в сторону мнимого калеки.– С документами.

«Инвалид чеченской кампании» скорбно покачал головой:

– Да-а... Вот беда-то! Большая неприятность для России. Можно сказать, международный скандал!

– Издеваешься?..– взвился Егоров.

– Да Господь с вами, товарищ полковник! – Левашов продолжал косить под дурака: – Дипломат в метро пропал – это же не шуточки!.. Откуда он приехал-то – из Конго или Гвинеи?..

– Кто приехал?! Из какой Гвинеи?!

– Вы же сами сказали: пропал черный дипломат с ихними дипломатическими документами.

– Не дипломат в смысле дипломат! – уже кричал Егоров.– А дипломат в смысле кейс!.. Портфель такой!.. Понятно?!

Этот диалог окончательно вывел подполковника из себя. Он ткнул пальцем в первого попавшегося нищего:

– Вы кому дань платите?

Земфира привычно затянула слезливый мотив:

– Мы беженцы из Чечни...

– Хватит. Уже слышал...– Егоров раздраженно махнул рукой.

Обернувшись к Григорьеву и Волкову, спросил:

– А вы их главарей знаете?

Служители правопорядка в унисон пожали плечами. Взгляд штабиста уперся в Веру Александровну, которая как-то выпадала из общего ряда:

– Тоже беженка?

Пенсионерка изобразила картину а-ля божий одуванчик.

– Я, сынок, с Лиговки. Ленинградка.

Егоров понял, что ловить в этом бардаке нечего. Он окинул нищих злобным взглядом, погрозил указательным пальцем и со значением произнес:

– Все вы тут заодно... Ну смотрите...

Профессиональный городской нищий, чтобы чего-то достичь, должен обладать верблюжьей выносливостью, лисьей хитростью, волчьим чутьем, знанием бытовой психологии и неистребимой тягой к деньгам. В противном случае в этом суровом бизнесе ему не выжить. Всеми названными качествами Левашов обладал в полной мере.

После общения с грозным подполковником украденный «дипломат» прочно застрял у него в голове. Ежу ясно, что ментовку подняли на уши не просто так. По всему выходило, что бумажки в кейсе лежали весьма серьезные. А если так, то и продать их можно задорого...

Найти мелких воришек не составило труда. Тем же вечером он подкараулил Сашку и Михая напротив станции «Чернышевская» – оба жадно уплетали хот-доги.

«Ветеран» подкрался незаметно. Он цепко ухватил друзей за руки, так что подростки тут же оценили его железную хватку и даже не попытались дернуться. Да и куда бежать? Здесь все повязаны...

– Вот вы где! А вас там ментовка ищет. Сашок талантливо изобразил на лице удивление.

– За что, дядь Валер?..– захныкал он.

– Мы ничего не сделали! – подхватил Михай.

– Так, хватит ныть! – Левашов слегка встряхнул мальчишек – Кто  на  «Владимирской»   «дипломат» слямзил, а?..

Подростки выпучили глаза, словно их обвинили в ограблении банка, и ответили слаженным хором:

– Мы не брали! Это не мы!

– Да я вас сам видел.– Валерий перешел на крик: – И пузатого того в дубленке.

Друзья повторили дуэтом:

– Мы не брали!

Упрямство пацанов начало его раздражать. Левашов еще крепче притянул к себе подростков:

– Тогда к ментам пошли. Они работать из-за вас не дают.

Сашка и Михай переглянулись. До них в одну секунду дошел смысл последней фразы.

Воришки снова ответили хором:

– Не надо, дядь Валер...

Тот слегка ослабил хватку:

– Где «дипломат»?!

– Выбросили...– жалобно протянул Сашок.

– Там, кроме бумажек, ничего не было! – добавил Михай.

Левашов решительно развернулся:

– Пошли, покажете...

Подростки принадлежали к нищим, которые считали себя «свободными артистами». Они не состояли ни в одной из бригад, наподобие той, где всем заправляла Земфира, которая, к слову сказать, приходилась Сашку родной матерью. За работу в метро пацаны, как положено, отстегивали свою долю, во всем остальном – жили как хотели. Местом их последнего пристанища был подвал в двух кварталах от станции метро. Туда они и привели Левашова. Михай повернул выключатель. Люстра без абажура осветила убогую подвальную обстановку: два топчана, столешница с грязной посудой, стопка глянцевых журналов, найденных на помойке, осколок зеркала и жестяной рукомойник. Непрошеный гость предусмотрительно  пропустил  подростков  вперед,  осторожно вдохнув спертый воздух.

Раскрытый «дипломат» был небрежно засунут под трубу отопления. Часть листов валялась на полу, остальные в беспорядке лежали в кейсе. У Валерия отлегло от сердца: эти шалопаи могли сделать с документами что угодно – хоть костер развести. Сашок кивнул в сторону кейса:

– Все здесь. Ничего не брали.

Левашов поднял с пола несколько листов, пробежал глазами и тут же сообразил, почему за ними гоняется вся подземная ментовка. Он показал листы подросткам, нацелился строгим взглядом:

– Читали?!

– Мы не умеем,– на сей раз Михай сказал чистую правду.

– Вот и хорошо.– Левашов довольно хлопнул его по затылку.– Ваше счастье, босота...

Он нагнулся, собрал с пола документы, добавил те, что лежали в дипломате. Пачку свернул в трубочку и спрятал за пазуху.

Прежде чем уйти, Левашов пригрозил:

– Главное – помалкивайте! Развяжете язык – под поезд сброшу!

Заполучив документы, он отправился на съемную конспиративную квартиру – грандиозное воплощение «нищенских трудов», предмет тайной гордости и любви, которой он здесь же и предавался. Это уютное гнездышко выгодно отличалось от его семейной обители. Евроремонт, дорогая сантехника, полный набор бытовой электроники и, так сказать, кульминация процесса – немецкий «сексодром» площадью в пять квадратных метров.

Валерий отправился в ванную, снял с себя нищенскую одежду, очки, парик и принялся смывать грим. Понежившись под душем и переодевшись, он отправился на кухню, заварил себе кофе и занялся изучением документов. В этот момент он напоминал себе Штирлица, получившего секретное задание Центра.

«Ветеран» ушел, а у приятелей осталось мерзкое чувство, что их «поимели», причем внаглую. Михай посмотрел на раскрытый «дипломат»:

– Пошли толкнем.

Сашка поднял чемодан и внимательно обсмотрел со всех сторон:

– Новенький. Уйдет влет!

Через пятнадцать минут они подъехали в вещевому рынку, где в одном из павильонов работал Гришка. Молодой оборотистый цыган делал деньги на скупке вещей, в основном краденых. При этом его совершенно не интересовало, кто их предлагает: пенсионерка, наркоман, беспризорник или ряженый нищий. Единственный критерий – добротность вещи и ликвидность, то есть возможность перепродать быстро и с наваром.

Оглядев фирменный кейс, он сразу перешел к делу:

– Сколько хотите?..

Саша умел торговаться. Он знал древний рыночный принцип: «Проси больше – дадут меньше».

– Тонну.

Гриша положил ладонь на крышку и назвал свою цену: «пятихатка».

Михай возмутился:

– Чего?! 3 глузду зъихал?! Да такой в магазине три тыщи стоит!

– Слушай, зачем ты тогда ко мне пришел, а?.. Иди в свой магазин!

Сашок незаметно дернул приятеля за рукав, мол, охолони маленько, и сказал:

– Ладно, бери за восемьсот.

– Ты что, грабить меня пришел?! – Цыган характерным жестом призвал небо в свидетели.– Тогда доставай «пушку». Шесть сотен дам – ни рубля больше.

– Гриш, возьми хоть за семьсот.– Михай попытался давить на жалость.– Мы место потеряли, жрать нечего...

Парень отлично знал: проще выжать слезу у бронзового памятника, чем у этого скупого барыги, а потому рассчитывал на чистое везение. Жалоба действительно не возымела никакого эффекта, но Гриша находился в хорошем настроении. Кроме того, он решил простимулировать пацанов – мало ли, может, еще чего ценного принесут. Он полез в кошелек, отсчитал шесть сотен, добавил еще полтинник и вручил деньги Михаю: – На, сегодня я добрый.

Если бы Гриша умел читать мысли, то не видать пацанам ни денег, ни «дипломата». Но, к счастью, барыга телепатом не был, в противном случае он узнал бы о себе и о своих родственниках много нового, прежде всего – в области сексуальных отношений.

Толкнув «дипломат», приятели отправились к метро уплетать свои любимые хот-доги. На бетонном приступке примостилась стайка беспризорных детей. Среди них выделялась девочка лет пятнадцати по имени Юля. Худые ножки в потертых джинсах выплясывали замысловатый танец под аккомпанемент Татьяны Булановой – популярная песня раздавалась из музыкального киоска напротив. Бледно-оранжевая куртка явно не спасала от холода. Девушка зябко ежилась, светлые волосы трепал холодный ветер. Юное лицо немного портили синяки под глазами – результат клеево-«Моментальных» путешествий в Зазеркалье. Юля не захотела жить с матерью и пьющим отчимом. Летом она сбежала из дома, получив свободу, но при этом потеряла все, к чему привыкла за пятнадцать лет жизни. Сейчас, когда на улице стояла зима, ей приходилось несладко, но все равно лучше, чем дома.

Михай заметил ее голодный взгляд и кивнул в сторону девчонки:

– Че, может, покувыркаемся?

Сашок смерил объект оценивающим взглядом. Ему нравились блондинки. Вдобавок эта, судя по виду, была не детдомовская – из домашних.

– Пошли.

Михай и Сашок мигом познакомились с блондинкой. Здесь, на улице, все друг друга так или иначе знают – если не лично, то через общих знакомых. Пока один из подростков развлекал девицу, другой купил большую порцию шавермы, четыре бутылки пива и пачку презервативов.

Юля, которая не ела со вчерашнего дня, с жадностью поглощала острый кавказский сандвич. Подбородок измазался в соусе. Тыльной стороной ладони Михай вытер остатки кетчупа, и это поглаживание сказало девушке гораздо больше, чем приглашение выпить пива.

Дожевав шаверму, Юля отправилась вместе с парнями в их «хоромы» – нет, совсем не за пивом (она его не любила): на двоих они обещали дать ей триста рублей.

В подвале она согрелась. Пока Сашок и Михай давились своим пивом, Юля листала журналы мод, а сердце то и дело сжималось от воспоминаний детства. Потом она отрабатывала свои деньги. Все происходило буднично и совершенно не напоминало занятия любовью. Затушив сигарету, Юля сняла с себя одежду, оставив только носки и свитер, чтобы не замерзнуть. Пацаны по-честному, на спичках, разыграли, кто будет любить ее первым.

Пока его приятель сопел на девушке, удовлетворившийся Михай сидел на ящике и курил, наблюдая за возней на старом топчане. Он потянулся за стаканом и в этот момент заметил белый бумажный треугольник, торчавший из-под трубы отопления. Подросток подошел ближе, нагнулся и выудил листок, который оказался документом из «дипломата» – каким-то чудом он залетел под трубу и поэтому остался незамеченным.

Он подождал, пока друган закончит свои дела, и протянул листок девушке:

– Читать умеешь?..

Юля обиженно взглянула на Михая:

– Конечно!..

– Что здесь написано?

Юля пробежала листок глазами. Какие-то цифры, таблицы, имена, адреса, возможные контакты... Она прочла: «Дела оперативного учета, заведенные в декабре...» – и возвратила листок Михаю:

– Фигня какая-то... Парни переглянулись.

...Утром, когда ее случайные партнеры еще спали, Юля тихонько ушла. Пацаны не обманули: честно отдали триста рублей. Теперь она считала себя богачкой. Первым делом домашняя беглянка собиралась купить два двойных хот-дога и три больших тюбика клея – чтобы надолго хватило.

«Инвалидный офис» располагался в обычной трехкомнатной квартире. Две комнаты служили складом инвентаря. Здесь сгрудились многочисленные инвалидные коляски, теснились костыли, высились стопки камуфляжной формы – вся эта амуниция выдавалась под роспись, как бойцам на вещевом складе. В третьей комнате за большим полированным столом восседал сам босс – дважды судимый Сергей Романович Селиверстов по кличке Сильвер. Тридцатипятилетнему бывшему борцу нравилось считать себя криминальным хозяином подземки. На самом деле он являлся таковым лишь в той мере, насколько ему это позволяли,– истинные хозяева этого бизнеса сидели в других кабинетах.

В тот вечер Сильвер выслушивал доклад своих подручных Костыля и Шайбы. На столе стояла запотевшая бутылка экспортной водки в окружении многочисленных закусок – от маринованных грибков до семги холодного копчения. На полу примостился ящик немецкого пива.