Текст книги "Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела"
Автор книги: Андрей Сухомлинов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
Глава 4
«Подельники»
Всеволод Меркулов
Из всех привлеченных к уголовной ответственности вместе с Берия, а их было, как мы уже говорили, еще шесть человек – В. Меркулов, В. Деканозов, Б. Кобулов, С. Гоглидзе, П. Мешик и Л. Влодзимирский, – самым, так сказать, титулованным и высокопоставленным на 1953 год был министр государственного контроля СССР генерал армии Всеволод Николаевич Меркулов. Судьба его довольно интересна. Всю свою жизнь он был тесно связан с Берия, работая под его руководством и в Закавказье, и в Москве, в органах ЧК, ГПУ, НКВД, и на партийной работе, а одно время (накануне войны и в ее период) он даже возглавлял самостоятельный наркомат госбезопасности (НКГБ)[56]56
НКГБ был образован и выделен из состава НКВД 03.02.1941 г 20.07.1941 г. оба наркомата были вновь объединены в НКВД. 14.04.1943 г. НКГБ был вновь выделен из состава НКВД и стал самостоятельным наркоматом. В 1946 г. НКГБ преобразован в Министерство госбезопасности СССР (МГБ СССР). В 1953 г. образовано единое МВД, в состав которого были включены оба ведомства
[Закрыть] – предшественник КГБ. Фигура солидная. Берия был предан самозабвенно. Работали вместе, дружили семьями, в Тбилиси жили в одном доме, и вся жизнь прошла практически рядом. При разделении наркоматов здание на Лубянке «делили» пополам по-дружески. Да и остальное все было общее: санатории, поликлиника, больница, спортобщество «Динамо» и т. д.
Из личного дела Меркулова.
Родился в 1895 году, в г. Закаталы Закатальского округа Кавказского наместничества. Русский. В КП с 09.25. Член ЦК ВКП(б) (18 съезд). 08.46 переведен в кандидаты. (Кандидат в чл. ЦК КПСС 23.08.46–18.11.53.) Депутат Верховного Совета СССР 1–2 созывов.
Образование: мужская гимназия, Тифлис, 1913; три курса физико-математического ф-та Петроградского ун-та 09.13–10 16; Оренбургская школа прапорщиков 11.16–03.17.
В армии: рядовой студенческого батальона, Петроград 10.16–11.16; прапорщик запасн. пех. полка, Новочеркасск 04.17–08.17; прапорщик маршевой роты, г. Ровно 09.17–10.17; прапорщик 331 Орского полка 10.17–01.18, по болезни эвакуирован в Тифлис 01 18.
Безработный, Тифлис 03.18–08.18; делопроизводитель, учитель в школе для слепых, Тифлис 09.18–09.21.
В органах ВЧК – ОГПУ: пом. уполн. Грузинской ЧК 1921; уполн. ЭКО Грузинской ЧК 1921–1923; ст. уполн. ЭКО Грузинской ЧК 1923; нач. 1 отд-я ЭКО ПП ОГПУ по ЗСФСР – Закавказской ЧК 1925; нач. ИНФАГО ПП ОГПУ по ЗСФСР – Закавказской ЧК 1925; нач. ЭКО Грузинской ЧК 1925–20 07.26; нач. ЭКО ГПУ Груз ССР 1926–1927; нач. ИНФАГО и ПП ГПУ Груз. ССР 1927–1929; зам. пред. ГПУ Аджарской АССР, нач. СОЧ 02.29–05.31; врид пред. ГПУ Аджарской АССР 05.30–07.30; нач. СПО ПП ОГПУ по ЗСФСР и ГПУ ЗСФСР 05.31–01.32.
На партийной работе: пом. секретаря Закавказского крайкома и 1 секретаря ЦК КП(б) Грузии 11.31–02.34; зав. отд сов. торговли Закавказского крайкома ВКП(б) 03.34–11.36; зав. особым сектором Закавказского крайкома ВКП(б) 07–11.36; зав. особым сектором ЦК КП(б) Грузии 11.11.36–09.09.37; зав. пром. – трансп. отд. ЦК КП(б) Грузии 07.37–10.38.
В органах НКВД – НКГБ – МГБ: зам. нач. ГУГБ НКВД СССР 29.09.38–17.12.38; нач. 3-го отд. ГУГБ НКВД СССР 26.10.38–17.12.38; 1-й зам наркома внутр. дел СССР 17 12.38–03.02.41; нач. ГУГБ НКВД СССР 17.12.38–03.02.41; нарком ГБ СССР 03.02.41–20.07.41; 1-й зам. наркома внутр. дел СССР 31.07.41–14.04.43; нач. 1-го отд. НКВД СССР 17.11.42–14.04.43; нарком (министр) ГБ СССР 14.04.43–04.05.46.
На советской работе: зам. нач. ГУСИМЗ при М-ве внешней торговли СССР 02.47–25.04.47; нач. ГУСИМЗ при СМ СССР 25.04.47–27.10.50, министр госконтроля СССР 27.10.50–17.09.53.
Арестован 18.09.53; приговорен Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР 23.12.53 к ВМН. Расстрелян.
Звания: комиссар ГБ 3-го ранга 11.09.38; комиссар ГБ 1 ранга 04.02.43; генерал армии 09.07.45.[57]57
До 1943 г. в органах НКВД НКГБ существовали свои специальные звания, которые не соответствовали армейским. В 1943 г. был произведен переход на новые звания: капитанам ГБ было присвоено звание подполковников ГБ, ст. лейтенантам ГБ – майоров ГБ, лейтенантам ГБ – капитанов ГБ, сержантам ГБ – лейтенантов ГБ. В июле 1945 г. все были переведены на армейские звания. При этом комиссары ГБ получили звания генерал-майоров, комиссары ГБ 3-го ранга – генерал-лейтенантов, комиссары ГБ 2-го ранга – генерал-полковников. Ранее в НКВД – НКГБ существовали специальные звания для старших и высших офицеров. Так, майор ГБ соответствовал армейскому званию полковника, а старший майор ГБ – генерал-майора. (См. справочник «Кто руководил НКВД» М., Звенья, 1999.)
[Закрыть]
Награды: знак «Почетный работник ВЧК – ГПУ (V)» № 649/1931; орден Ленина № 583/26.04.40 г. орден Республики Тува № 134/ 18.08.43; орден Кутузова 1 степени № 160/08.03.44; орден Красного Знамени № 142627/03.11.44; 9 медалей.[58]58
Из других источников следует, что В. Меркулов дважды в период с 1928 по 1930 г. награждался именным оружием. Оба раза пистолетами «маузер».
[Закрыть]
Здесь же в деле – тюремное фото Меркулова. Забегая вперед, скажу, что такие фото – в анфас и профиль имеются и на остальных арестованных. (Кроме Берия. Он неумело сфотографирован в бункере штаба МВО только в анфас.)
Документ из уголовного дела В. Меркулова
Выписка из приказа Наркома госбезопасности СССР.
1941 год. Начало войны
…8. Не ослаблять работы с агентурой, тщательно проверять полученные материалы, выявляя двурушников и предателей в составе агентурно-осведомительной сети.
Агентуру проинструктировать: в случае отхода наших войск оставаться на местах, проникать в глубь расположения войск противника, вести подрывную диверсионную работу.
9. Не реже двух раз в сутки информировать НКГБ СССР всеми доступными способами о положении дел на местах.
10. Решительно пресекать малейшие проявления паники и растерянности среди оперативного состава органов НКГБ, арестовывать паникеров и трусов.
Каждый сотрудник НКГБ должен проникнуть чувством огромной ответственности за дело, которое поручено ему партией и правительством Советского Союза.
Уверен, что органы НКГБ с честью выполнят свой долг перед Родиной.
Народный комиссар государственной безопасности СССР Меркулов
Как ни странно, происходил Меркулов из дворян и женат был на дочери царского генерала. Отец его, Николай Александрович, тоже служил в царской армии, имел звание капитана. Позже он был учителем в Тбилиси, давал частные уроки. Умер в 1908 году. Мать – грузинка, также преподавала. Она была младше мужа на 23 года. В семье было еще пятеро детей. Всеволод был самым младшим. В 1913 году он поступил в университет в Петербурге. Проучился три года на физмате. В 1916 году был призван в армию. Направлен в Царицын, затем в Оренбург в школу прапорщиков. После окончания школы служил в Новочеркасске. В 1917 году на фронте на Украине. Заболел. Был перевезен из Киева в Тбилиси. Комиссовался. Работал учителем в школе слепых, выпускал частный журнал. В 1921 году перешел в ЧК. Там и познакомился с Берия. За 25 лет дослужился до генерала армии. Все это отражено в материалах следствия, многочисленных документах, справках, выдержках из его личного дела и, кроме того, подтверждено протоколами допросов.
В 1946 году Сталин заменил уже больного министра госбезопасности Меркулова на 40-летнего Абакумова. 30 августа 1946 года решением Политбюро ЦК ВКП(б) Меркулов был назначен заместителем начальника Главного управления советским имуществом за границей при МВТ СССР по руководству советскими предприятиями в Румынии, Венгрии и Австрии и уехал работать за рубеж. А накануне этого решения состоялось постановление Политбюро ЦК ВКП(б), принятое «опросом» 21–23 августа 1946 года.
В постановлении говорилось: «Из акта приема и сдачи дел Министерства госбезопасности устанавливается, что чекистская работа в Министерстве велась неудовлетворительно, что бывший министр Госбезопасности т. Меркулов В.Н. скрывал от ЦК факты о крупнейших недочетах в работе Министерства и о том, что в ряде иностранных государств работа Министерства оказалась проваленной. Ввиду этого Пленум ЦК ВКП(б) постановляет: Вывести тов. Меркулова В.Н. из состава членов ЦК ВКП(б) и перевести в кандидаты в члены ЦК ВКП(б)».
Короче, от Меркулова избавились.
Меркулов в ходе следствия был «закреплен» за полковником юстиции В. Успенским из Главной военной прокуратуры. Но первые допросы его проводил лично Руденко: по неписаным законам следствия министра на первом этапе как свидетеля должно допрашивать руководство прокуратуры. Потом как получится.
Тучи над Меркуловым начали сгущаться, естественно, сразу же после ареста Берия. Гоглидзе и Кобулова арестовали 27 июня 1953 года, практически вместе с Берия, Деканозова и Мешика – 30 июня, Влодзимирского чуть позже – 17 июля. Меркулова не трогали. Работал в своем министерстве. Жил на улице Горького, дом 41. Руки до него не доходили. Да это и понятно: все-таки действующий министр госконтроля СССР (бывшее Министерство госконтроля СССР – это нечто вроде нынешней Счетной палаты). Нетрудно догадаться, по какому принципу выбирались люди для ареста – по принципу личной преданности шефу. Если проанализировать служебный путь каждого из арестованных, то можно смело утверждать: они были особо приближенными к Берия и долгое время пользовались его личным покровительством. И в Закавказье, и в Москве.
Меркулов выгодно отличался от всей этой компании своей образованностью и интеллектом. Увлекался спортом, литературой, даже сам кое-что писал (под псевдонимом Всеволод Рокк в филиале Малого театра была поставлена его пьеса «Инженер Сергеев»), хорошо рисовал, до революции, как мы помним, учился несколько лет на физико-математическом факультете Петербургского университета, учительствовал. Явление, как вы понимаете, для этой категории людей редкое. Скажем, Абакумов, сменивший в 1946 году Меркулова на посту министра госбезопасности, имел 4-классное образование. Начальник Главного управления охраны МГБ генерал Н. Власик и того меньше – 3 класса.
Догадывался ли умный и хитрый Меркулов о надвигающейся беде? Бесспорно. И он делает беспрецедентный шаг. По принципу: атака – лучшая оборона. 21 и 23 июля 1953 года по своей инициативе он пишет в ЦК КПСС два больших заявления, в которых «топит» Берия и сообщает, что не распознал в нем врага народа. Кается в своих грехах. Правда, общими фразами, без конкретных фактов. Однако уже поздно. Не сработало.
На обыске в секретариате Берия обнаружены два личных письма, в которых он, Меркулов, выглядит как самый близкий друг Берия. Одно письмо написано еще в 1938 году, другое – в 1953 году. По существу оба письма об одном и том же: в связи с перемещением по службе Берия Меркулов просится «под его крыло» на работу в НКВД – МВД.
Особенно характерно письмо от 11 марта 1953 года. Меркулов – министр госконтроля СССР просится к Берия в МВД, другими словами на понижение. Но к Берия. Разве это не показатель безграничной преданности (готов даже расстаться с министерским портфелем)?
Вот содержание этих писем. (Орфография и особенности стилистики сохранены.)
Письмо первое
Только Лично.
Дорогой Лаврентий!
Здесь у нас распространились слухи о якобы предстоящем твоем уходе из Тифлиса.
Я не вдавался в оценку правильности этих слухов, вероятности их и т. д., но в связи с ними у меня к тебе глубокая просьба: не забудь меня.
В случае если ты действительно решил уехать из Закавказья, я очень прошу тебя взять меня с собой туда где ты будешь работать.
Город и должность меня не интересуют: я согласен работать где угодно.
Не переоценивая себя все же полагаю, что, если я приналягу (а это делать при желании я умею), то справлюсь с любой работой, которую ты мне поручишь.
Тебя во всяком случае никогда ни в чем не подведу. Ручаюсь тебе в этом всеми ошибками прошлого, которые лишний раз вспоминать мне очень тяжело.[59]59
Подчеркнуто в авторском тексте. Кем – неизвестно.
[Закрыть]Надеюсь будешь иметь меня в виду. Это моя самая большая просьба с которой я когда либо обращался к тебе.
Писать много не хочу и не умею, но уверен ты поймешь и поверишь мне всецело.
Крепко жму руку!
Всегда твой.
Меркулов [60]60
Интересная деталь. Это письмо написано в 1938 г., когда Меркулов работал зав. отделом в ЦК КП Грузии. Но для письма Меркулов использует бланк зам. председателя ГПУ Аджаристана, коим он был еще в 1930 году. Для чего Меркулов сохранил этот бланк и почему использовал именно его для письма Берия, не ясно.
[Закрыть]21 XI [1938 г.]
Письмо второе
Дорогой Лаврентий!
Хочу предложить тебе свои услуги: если я могу быть полезным тебе где-либо в МВД, прошу располагать мною так, как ты сочтешь более целесообразным. Должность для меня роли не играет, ты это знаешь. За последнее время я кое-чему научился в смысле руководства людьми и учреждением и. думаю, теперь я сумею работать лучше, чем раньше.
Правда, я сейчас полуинвалид,[61]61
В 1953 г. В. Меркулов перенес инфаркт. Видимо, об этом идет речь.
[Закрыть] но надеюсь, что через несколько месяцев (максимум через полгода) я смогу уже работать с полной нагрузкой, как обычно.Буду ждать твоих указаний.
Твой Меркулов11.3.53
Письмо Меркулова к Берия – образец преданности, дружбы и полного взаимопонимания в 1938 году.
То же самое и 1953 году
Вывод ясен: Берия и Меркулов шли все эти годы в одной «упряжке», возглавляли самые «скандальные» органы, вместе творили беззаконие, а поэтому место 58-летнего Меркулова, несмотря на все его болезни и запоздалое раскаяние, там же, где и Берия, – на нарах, точнее на жесткой кровати в Лефортовской тюрьме. 18 сентября 1953 года Руденко санкционирует арест Меркулова, и его помещают сначала в Бутырскую тюрьму МВД, а затем в Лефортовскую. Туда, где уже находятся Кобулов, Деканозов, Мешик, Гоглидзе и Влодзимирский. Берия содержится отдельно – под охраной военных в бункере штаба МВО.
Надо сказать, что отношения между Меркуловым и Берия выяснялись в ходе следствия чрезвычайно тщательно: было проведено несколько отдельных допросов других арестованных, свидетелей, жены и сына Берия. Факты, как говорится, подтвердились. Вот, например, что показал по этому поводу сын Берия.
«С детства у меня сложилось впечатление, что Берия Л. и Меркулов Всеволод Николаевич находились в близких между собой отношениях. У нас в семье сохранялись фотокарточки Меркулова, Берия Л. и Берия Н., когда они фотографировались в молодости. По рассказам я знал, что Меркулов работал в подчинении у Берия Л. в ЧК, а затем, когда Берия Л. перешел на работу в ЦК КП Грузии, вслед за ним перешел на работу в ЦК КП Грузии и Меркулов.
Вспоминаю, что когда Берия Л. выезжал из г. Тбилиси в командировку в г. Москву, с ним в Москве был и Меркулов. Меркулов хорошо рисовал и занимался со мной по рисованию. После перевода Берия Л на работу в Москву, Меркулов также получил назначение на работу в Москву. Все это давало мне основание считать, что Берия Л. и Меркулов длительное время состоят в близких отношениях. Проживая в г. Тбилиси мы были знакомы и семьями. Примерно в 1933–1936 гг. наша семья проживала в доме на Каргановской улице, на 5 этаже, а Меркулов с семьей жил на 3 этаже. Я и сын Меркулова – Меркулов Рем, мой ровесник, детство провели вместе: ежедневно были друг у друга, а летом всегда отдыхали вместе. В1936–1937 гг. наша семья переехала в дом на ул. Мачабели и, так как территориально мы стали жить далеко от Меркуловых я стал с ним встречаться очень редко. Я не могу вспомнить, чтобы Меркулов В.Н. в Тбилиси посещал нашу квартиру и дачу, но лично я видел его часто у них в квартире или на улице. Я знаю, что моя мать – Берия Н.Т. и жена Меркулова – Лида (отчества ее не помню) не были в дружеских отношениях, возможно они посещали друг друга, что я не помню. В Тбилиси мать Меркулова – Кетована Николаевна дружила с матерью Берия Л. – Мартой Ивановной».
Накануне ареста семья Меркулова состояла из его жены Лидии Дмитриевны, 1902 года рождения, сына Рема – 1924 года рождения и матери Кетованы Николаевны, 1868 года рождения.
С первых дней следствия Меркулову, как и остальным участникам группы, было предъявлено обвинение в совершении контрреволюционных преступлений, которые входили тогда в 58-ю статью УК РСФСР.
В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, а затем и в обвинительном заключении и приговоре Меркулову было записано, что он «являясь активным участником антисоветской изменнической группы заговорщиков, совершил государственные преступления, предусмотренные ст. ст. 58–1 «б»; 58–8; 58–11 УК РСФСР».
Эта же формулировка обвинения была записана и остальным обвиняемым – Кобулову, Гоглидзе, Деканозову, Мешику и Влодзимирскому.
Берия было добавлено еще два преступления – статья 58–13:
«Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны».
И ч. II Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4.01.1949 г. «Об усилении уголовной ответственности за изнасилование».
Как же фактически выглядят сухие цифры статей Уголовного кодекса РСФСР, под которые попал, в частности, Меркулов? Да и все остальные обвиняемые.
Сначала разберем статью 58–1 «б» УК РСФСР. Ее нужно рассматривать вместе со статьей 58–1 «а». Почему? Сейчас поймете.
Ст. 58–1 «а»:
«Измена родине, т. е. действия, совершенные гражданами Союза ССР в ущерб военной мощи Союза ССР, его государственной независимости или неприкосновенности его территории, как-то: шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу караются – высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы на срок десять лет с конфискацией всего имущества».
Ст. 58–1 «б»:
«Те же преступления, совершенные военнослужащими, караются высшей мерой уголовного наказания – расстрелом с конфискацией всего имущества».
Меркулов, как и все остальные обвиняемые, был генералом, т. е. военнослужащим. Вот поэтому всем им и вменена статья 58–1 «б» УК РСФСР.
Какой квалифицирующий признак из четырех, имеющихся в этой статье УК РСФСР (шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, переход или перелет за границу), вменяется Меркулову, как и другим участникам группы, в обвинении не указывается. Это неправильно. Нужно было писать. Так положено по закону.
Теперь об остальной части обвинения.
Ст. 58–8 УК РСФСР:
«Совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации, влекут за собою – меры социальной защиты, указанные в ст. 58–2 настоящего Кодекса».
Из ст. 58–2 УК РСФСР: «высшая мера социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества».
Между прочим, террор в современной России берет свое начало с постановления СНК от 5 сентября 1918 года. Это постановление тогда так и называлось «О красном терроре». Там предусматривались такие меры воздействия, как «направление классовых врагов в концлагеря (так и записано в документе. – Авт.), расстрел лиц, прикосновенных к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, а также опубликование имен всех расстрелянных и основания применения к ним этой меры».
Так что «первооткрывательницей» террора в России, так сказать, в законодательном виде советская власть была сама. Хотя надо отметить, что «красный террор» был начат в ответ на «белый террор»: 30 августа 1918 года было совершено покушение на В.И. Ленина и был убит М.С. Урицкий – председатель Питерской ЧК. (Правда, в старой России террор был еще в большем почете. Как ни вспомнить здесь Александра II. За 15 лет на него было аж 8 покушений. Восьмое, предсказанное гадалкой, оказалось роковым: в 1881 году царь был разорван на куски взрывом самодельной бомбы, которую бросил в него террорист.)
Идем далее.
Ст. 58–11 УК РСФСР:
«Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а равно участие в организации, образованной для подготовки или совершения одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за собою – меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях настоящей главы».
Надо сказать, что, по мнению юристов-ученых, занимающихся этой проблемой, статья 58–11 УК РСФСР была введена в действовавшее тогда законодательство неправильно, она была лишней.
Такова была формула обвинения для Меркулова и остальных. Но какие же фактические действия были предметом доказывания по делу Меркулова? Их несколько. Одно из основных – это деятельность все той же спецлаборатории НКВД (НКГБ) профессора Г. Майрановского.
Остановимся на этом более подробно.
Дело в том, что с незапамятных времен при главном управлении охраны существовала эта лаборатория. Находилась она в отдельном здании на Лубянке в Варсонофьевском переулке и занималась чрезвычайно важной работой – проверкой качества пищи для первых лиц государства и высоких гостей. Подчинялась «по вертикали» руководству госбезопасности, т. е. Меркулову. Особых вопросов и ЧП не было. За все годы, вплоть до сегодняшнего дня, из руководства страны и гостей никого не отравили. Во всяком случае, согласно официальным версиям. Работали в лаборатории офицеры-врачи и химики НКВД, а позже НКГБ. С 1938 года в лаборатории начались опыты над людьми. Руководил этим начальник лаборатории профессор Г. Майрановский.
Как вы понимаете, деятельность Майрановского и его лаборатории смерти – это не шутки и не общие «теоретические» обвинения. Сразу вспоминаются сведения о том, что в гитлеровском концлагере Дахау, с позволения сказать, «доктор» Рашер руководил примерно такой же лабораторией смерти, где изуверские опыты проводились над пленными. Это нужно расследовать. Руденко и его помощник Смирнов начали допрашивать по этому вопросу Меркулова еще до его ареста, как свидетеля. Вот выдержки из протокола.
«Вопрос: Что вам известно об опытах, которые проводились на лицах, находившихся под следствием при разработке так называемой «проблемы откровенности»?
Ответ: Об этих опытах мне ничего не известно.
Вопрос: Майрановский показывает, что по вопросу о проведении этих опытов он обратился к вам в 1942 году, что вы заинтересовались этими данными и дали указание провести эти исследования на лицах, находящихся под следствием. Правильно ли это?
Ответ: По этому поводу я ничего не могу припомнить.
Вопрос: Майрановский показывает, что в соответствии с вашими указаниями были выделены подследственные трех родов: сознавшиеся, несознавшиеся и частично сознавшиеся. Над ними и производились опыты Майрановским вместе со следователями. Известно ли вам это?
Ответ: Нет, мне по этому поводу ничего не известно.
Вопрос: Майрановский показывает, что о результатах произведенных опытов на подследственных для получения от них откровенных показаний он докладывал вам, что вы одобрили эту работу, заявили Майрановскому, что представите его к Сталинской премии. Правильно это?
Ответ: Ничего не могу об этом вспомнить. Но хочу дополнить мои предыдущие показания. Я вспомнил, раздумывая о вопросах, связанных с Майрановским; один раз он попросил меня пойти с ним посмотреть камеру, в которой находился осужденный к ВМН. Этому осужденному Майрановским был дан яд. Не могу вспомнить, где находилась эта камера в основном здании НКВД или в каком-либо другом. Помню, что, подойдя к дверям камеры, я заглянул через небольшое стеклянное окошечко и увидел какого-то человека, лежавшего на кровати. После этого я ушел. Был ли тогда со мной кто-нибудь другой, кроме Майрановского, не помню».
После ареста Меркулова дальнейшая работа с ним была поручена члену следственной группы полковнику юстиции Успенскому из Главной военной прокуратуры.
У Успенского Меркулов заговорил подробнее. Вот выписки из новых протоколов.
«Вопрос: Расскажите об опытах, которые проводил Майрановский в отношении лиц, находившихся под следствием, при разработке так называемой «проблемы откровенности»?
Ответ: Я припоминаю, что подобного рода опыты над следственно-арестованными проводились Майрановским, но подробностей проведения этих опытов я не помню, видимо, потому, что положительных результатов они не дали.
Вопрос: Вам зачитывается выписка из показаний Майрановского от 2 сентября 1953 года:
«Насколько мне помнится, это было в 1942 году, когда я по этому вопросу обратился к зам. наркома внутренних дел Меркулову В.Н. Он заинтересовался этими полученными данными и дал указание начальнику 2 Управления Федотову П.В. о необходимости проведения этих исследований на лицах, находящихся под следствием.
Опыты эти продолжались в 1942 и 1943 годах.
Конечно, знали об этих опытах и Меркулов, который санкционировал их проведение, и Берия».
Правильно показал Майрановский?
Ответ: У меня нет оснований не верить этим показаниям Майрановского. Видимо, так и было. Не могу только утверждать были ли эти опыты в 1943 году.
Об этих опытах я, вероятно, доложил Берия, так как иначе быть не могло, поскольку в 1942 году я был его заместителем, а без его разрешения они не могли проводиться.
Может быть, это было неумно, но я полагал тогда, что если это средство окажется действенным, то оно принесет большую пользу при ведении следствия, в частности, сделает излишним битье арестованных, которые особенно упорно сопротивляются в признании своей вины.
Однако, как я уже показал, эти опыты положительных результатов не дали и они были прекращены.
Вопрос: Вы направляли письмо председателю высшей аттестационной комиссии Кафтанову с просьбой о присвоении Майрановскому ученой степени доктора медицинских наук и звания профессора без защиты диссертации?
Ответ: Да, направлял.
Вопрос: Вам предъявляется подлинник вашего письма Кафтанову за № 52/2765 от 12 февраля 1943 года. Это то письмо, которое было вами направлено?
Ответ: Да, это письмо подписано мной.
Вопрос: Почему потребовалось ваше вмешательство в дело присвоения Майрановскому ученой степени и звания?
Ответ: Майрановский обратился ко мне и рассказал, что он подготовил диссертацию на ученую степень доктора медицинских наук, но диссертация его была отклонена. Насколько я припоминаю, Майрановский при этом говорил мне о том, что его диссертация была отклонена потому, что он является работником НКВД, и что им проделана большая научная работа. Кроме того, он сказал, что в своей диссертации он не имел возможности изложить все секретные работы, которые провел в НКВД. При этом он представил мне, как видно из письма, отзывы о своей работе академика Сперанского, член-корреспондента Гращенкова и профессоров Гаврилова, Муромцева, Тарусова и Франка. Ознакомившись с этими отзывами, я счел возможным написать Кафтанову письмо с просьбой о присвоении Майрановскому ученой степени и звания профессора без защиты диссертации, учитывая секретность некоторых его работ.
Вопрос: С какого времени Вы стали руководить деятельностью спец. лаборатории Майрановского?
Ответ: Я не помню, когда Майрановский впервые обратился ко мне за разрешением проверить некоторые выработанные им яды над осужденными к расстрелу. Возможно это было за несколько месяцев до начала войны. А может быть это было в первые дни войны. О существовании такого рода лаборатории я до этого не знал. Майрановский мне сообщил, что ранее Берия давал ему разрешение на производство опытов над осужденными к расстрелу. Я проверил это заявление у Блохина или Герцовского и получил подтверждение того, что такое разрешение действительно давалось Берия. Когда я разрешил Майрановскому провести опыты по применению яда над осужденными к расстрелу и в последующем несколько раз по просьбе Майрановского давал такое разрешение, я не считал при этом, что делаю что-либо незаконное, так как речь шла о приговоренных к расстрелу врагах советского государства, а эксперименты проводились над ними в целях обеспечения советской разведки надежными ядовитыми веществами для проведения диверсий[62]62
П. Судоплатов на допросах показал, что по каждому случаю применения ядов составлялся специальный протокол и таких протоколов было не менее 150 штук.
[Закрыть]».
Откровенно говоря, позиция В. Меркулова в этом вопросе заставляет задуматься над ней серьезно. Боевые операции спецслужбами с применением ядовитых и иных сильнодействующих средств проводились и проводятся во всем мире. И как, а особенно на ком испытывать эти средства – вопрос не простой. Более того, ответить на него однозначно невозможно. А по большому счету каким способом уничтожить Гитлера, бен Ладена, Дудаева или Басаева – это уже не главное. Главное здесь – конечный результат! Так что этот вид оружия тоже нужен.
Между прочим, по непроверенным данным, просачивающимся в средства массовой информации, Хаттаба наши современные чекисты уничтожили тоже «химико-токсикологическим путем». Прислали ему конверт с отчетом по финансовым потокам за квартал, а конверт этот был не простой, а со спецначинкой… (По другим данным, Хаттабу был подмешан яд в пищу – это тоже была успешная операция ФСБ.)
Напомню, что и ярого националиста С. Бандеру в 1959 году КГБ уничтожил тоже в ходе спецоперации: опылили бандита (да простят меня за это слово некоторые представители Западной Украины) порошком цианистого калия, когда тот поднимался к себе в квартиру в Мюнхене, где скрывался после войны.
А до войны, в 1938 году, в Голландии наши чекисты уничтожили и его предшественника Е. Коновальца. Этого «угостили» коробкой шоколадных конфет… с тротиловой начинкой.
Следующим эпизодом, подлежащим расследованию, в деле Меркулова была операция по похищению и убийству жены маршала Г.И. Кулика – Симонич-Кулик Киры Ивановны. Но сначала вспомним о самом полководце.
Судьба Маршала Советского Союза Г.И. Кулика сложилась трагически. Кулик служил в 1-й Конной, где показал образцы храбрости и мужества. Под Царицыном был вместе со Сталиным и еще с того времени пользовался его уважением. Щедро одарялся наградами. В 1940 году ему было присвоено звание маршала, он был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако в 1942 году за неудачную оборону Керчи он был осужден специальным судебным присутствием Верховного суда СССР и лишен этих званий, понижен в звании до генерал-майора, но оставлен в строю. (Керчь в течение шести месяцев 1942 года дважды переходила «из рук в руки», и наши потери составили там около 150 тысяч человек.) В 1944 году Кулик был восстановлен в правах только на ордена и медали. После войны он служил в Куйбышеве в должности заместителя командующего войсками округа. В 1947 году вместе с командующим генерал-полковником В.Н. Гордовым и начальником штаба округа генерал-майором Ф.Т. Рыбальченко был арестован МГБ за «изменнические намерения и террористические угрозы». 24 августа 1950 года все трое по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР приговорены к высшей мере наказания и расстреляны.
В основу обвинения Кулика и Гордова была положена агентурная магнитофонная запись, составленная МГБ, когда оба полководца, приехав в Москву из Куйбышева на совещание, в один из вечеров в крепком подпитии в номере гостиницы «Москва», где они разместились, начали вспоминать «минувшие дни», разбирать свои военные операции и склонять во всех падежах имя Сталина, украшая при этом свою армейскую речь всеми особенностями русского языка с его ненормативной лексикой. Генералы и не ведали, что эта гостиница, построенная еще 1935 году, уже давно была оборудована НКВД подслушивающими устройствами по всем правилам науки и техники того времени.
С подачи Абакумова о пленке доложили Сталину, после чего судьба генералов была предрешена. А вот как в эту компанию попал начальник штаба ПриВО генерал Рыбальченко, из дела не ясно. Однако Рыбальченко получил те же обвинения и был вместе с Куликом и Гордовым расстрелян[63]63
11 апреля 1956 г. и 31 июля 1957 г. определениями Военной коллегии Верховного суда СССР оба уголовных дела на Г.И. Кулика были прекращены за отсутствием состава преступления, приговоры по ним отменены, а сам он, так же как В.Н. Гордов и Ф.Т. Рыбальченко, реабилитирован.
[Закрыть].
По вопросу похищения жены Кулика Меркулов дал более признательные показания, свалив, однако, всю вину на Берия.
